Текст книги "Место, которого дважды не было. Часть 1. Черный властелин. Начало"

Западня

– Какая гадость!

– Это не гадость, а болото!

– Убери его, пока никто не утонул.

– И не подумаю!

Ознакомившись с восьмым пунктом, Маурос наивно успокоился: в железной книге написано не о нём. Значит, её можно спокойно дочитать до конца как любопытную историю или сказку. Беспокойство и страхи, мучившие его со вчерашнего вечера, бесследно исчезли. Он с улыбкой вспомнил кошмарный сон про говорящие двери. «Надо же было увидеть такой бред! Кому расскажешь, не поверят и засмеют», – подумал он и широко улыбнулся – впервые после того, как его осудили и сослали в Северную пустыню.

Однако улыбка быстро исчезла с его лица: «А рассказать-то и некому. Эх, один я остался на белом свете, сирота бесприютная!» И снова на него бурлящим потоком нахлынули мрачные мысли о его горькой судьбе. «Великие Владыки Стихий, почему вы так жестоки со мной? Сперва отобрали родителей, затем родных, потом родину и честное имя. За что? – с жаром и негодованием взывал он. – Это несправедливо! Я заслуживаю лучшей доли! Почему я сослан сюда навечно? У меня отобрали всё, даже надежду! Будьте вы прокляты, Великие Повелители Стихий! Я вас ненавижу! Клянусь, я найду способ отомстить!» Последние слова он произнёс вслух. И немедленно услышал у себя в голове голос: «Ты прав. Они заслуживают кары. Всё, что для возмездия необходимо, находится в этой комнате. Открой глаза. Думай».

Маурос испуганно оглянулся. В комнате никого не было. Он помотал головой, избавляясь от слуховой галлюцинации. Взгляд его упал на раскрытую железную книгу. Отдавшись мрачным мыслям, он совершенно о ней забыл. «Так. Я решил дочитать книгу. На чём я остановился? Вот, пункт номер девять. Посмотрим, каким ещё признакам должен соответствовать Чёрный Властелин?» – прошептал эльф и принялся за чтение.

9) Будет он предан своими родителями, которые смерти ему пожелают. Так похоронит он их во второй раз в сердце своём.

У Мауроса всё сжалось внутри, а на душе заскребли кошки. Стопроцентное совпадение! Эльф внимательно перечитал девятый пункт. Иного истолкования придумать не получалось. Это определение точно подходило под один трагический эпизод в его жизни. Маурос закрыл глаза. Во рту он ощущал сильную горечь. Душу раздирала боль утраты и предательства. Он полагал, что глубокая рана на его сердце давно затянулась. Видимо, такие раны никогда не заживают. Стоило её задеть, и она открылась, причиняя Мауросу нестерпимые страдания.

* * *

К тому времени Маурос повзрослел и из подростка превратился в весьма симпатичного юношу. Скоро ему должно было исполниться шестьдесят лет. По меркам людей этот возраст считается солидным, но для эльфов Маурос оставался ещё несовершеннолетним юнцом. Однажды он решил съездить в поселение Асертио к родственникам по материнской линии. Выехав рано утром из Ферлатиса, к вечеру он уже прибыл в Асертио, где его неожиданно тепло встретили: выделили лучшую комнату, накрыли праздничный стол и пригласили многочисленных гостей. Эльфу так понравилось у родственников, что он задержался в Асертио на неделю, хотя изначально планировал уехать на следующий день. Он пожалел, что его взяли на воспитание родственники отца, а не матери.

В доме тётушки Лурдес, родной сестры Долорес, ему было бы лучше и уж точно веселее. Возможно, его любили бы. Конечно, не как родного ребёнка, но относились бы с большей душевной теплотой, чем в Ферлатисе. Тётушка Лурдес источала радость, счастье, любовь и вкусный запах пирожков. Она сама напоминала сдобную булочку: невысокого роста, кругленькая, пышнотелая брюнетка с румяными щеками и с добрыми карими глазами. Лурдес всегда улыбалась, щебетала без умолку и целый день хлопотала по хозяйству. Она не останавливалась ни на минуту, но при этом не жаловалась, что существенно отличало её от тётки Ронесы, способной полдня просидеть на скамейке в саду и ныть, что у неё дел невпроворот.

Увы! В вопросах усыновления у эльфов действовали строгие, хоть и неписаные правила. Первыми в очереди на усыновление стояли родственники по отцовской линии. Только если их не было или они добровольно отказывались от сироты, опеку над ребёнком брали родные со стороны матери. У эльфов считалось ужасным позором не принять в дом несчастное дитя. В случае отказа от опеки семью переставали уважать, а с её членами другие жители поселения больше не общались и не здоровались. Поэтому Мауроса взял к себе старший брат его отца, дядя Эусебио.

Всё же через неделю эльф засобирался в обратный путь. Ему было неудобно обременять своим присутствием гостеприимных родственников. Те, несмотря на тесноту и скромные запасы провизии, уговаривали его остаться ещё на неделю. Соблазн пойти им навстречу оказался велик, но Маурос, противясь душой, придумал неотложные дела в Ферлатисе и твёрдо заявил, что уедет на следующий день. В доме тётушки Лурдес поднялся переполох: все готовились к отъезду дорогого гостя.

Проснувшись с первыми лучами солнца, Маурос выглянул во двор и вместо осёдланного коня увидел накрытые столы: родные организовали праздник по случаю его отъезда. Невзирая на ранний час, начали собираться гости. «А в Ферлатисе было как-то поспокойнее», – подумал эльф. По мере взросления он стал предпочитать шумным компаниям тишину и уединение. Незаметно выскочить через заднюю калитку не удалось: его попытку сбежать пресёк сосед, который тащил на праздник огромную корзину отборных фруктов. Сосед наивно решил, что Маурос спешил к нему на помощь. Он вручил ему тяжёлую ношу и принялся громко, чтобы все слышали, расхваливать вежливого, заботливого, воспитанного и расторопного племянника уважаемой тётушки Лурдес. Гости дружно с ним согласились. В результате во дворе тёткиного дома стоял такой шум, как на центральной площади столицы в ярмарочный день. Мауроса усадили за стол на почётное место и стали потчевать, как самого дорогого гостя. «По-моему, они с принцем Бласко носились бы меньше, чем со мной, реши он наведаться в Асертио», – подумал молодой эльф.

Поздним вечером ему удалось вырваться из тёплых объятий родни и наконец поехать домой. В дорогу тётушка Лурдес собрала «маленький» узелок с пирожками. Судя по его размеру, запаса провизии хватило бы минимум на неделю и не одному Мауросу, а целой компании. Юный эльф не побоялся отправиться в обратный путь на ночь глядя. Места эти он знал хорошо. Они были, пожалуй, одними из самых спокойных в двух эльфийских королевствах. Разбойных нападений здесь никогда не случалось, а в сказки про леших и злых духов леса он не верил. «Главное – вырваться из шумного балагана! У меня уже голова гудит, как пчелиный улей. Спасибо этому дому, поеду к родному», – подумал Маурос. Он проехал примерно треть пути, когда решил остановиться и заночевать прямо в лесу.

Он устал от бесконечных празднеств и пирушек. Шумные застолья не веселили его, а скорее наводили тоску. Пить он не любил, а в этот раз явно перебрал с домашним яблочным вином. Ах, какой это был чудесный напиток! Божественный нектар, а не вино! Выпить его было можно больше бутыли. По мере опьянения по телу разливалось приятное тепло и истома, гость мирно засыпал, а наутро просыпался трезвым как стёклышко. Это вино можно было бы использовать, как самое приятное снотворное, если бы не требовалось выпивать так много. Тётушка Лурдес ни от кого не скрывала рецепт и давала его всем, кто просил. Вот только странная вещь: ни у кого не получалось такого изысканного напитка. Видимо, главный секрет её вина заключался в ней самой, в её доброте и радушии. Кроме пирожков, тётя Лурдес дала племяннику в дорогу пузатую, оплетённую лозой бутыль вина и написала на бумажке точный рецепт. «Передай его драгоценной тётушке Ронесе. Пусть порадует старика Эусебио, да и тебя заодно», – напутствовала она Мауроса на прощание.

Маурос спешился, развёл костёр, расседлал коня и привязал его к дереву. Конь воспользовался передышкой, чтобы пощипать траву, листочки и тоненькие веточки. «Можно подумать, тебя там морили голодом. Обжора! Я к тебе обращаюсь! Не позорь честных эльфов!» – в шутку сказал Маурос. Конь и ухом не повёл. «Знаешь, последую и я твоему примеру. Что-то мне есть захотелось», – добавил уставший путник и налёг на вино и пирожки, вспоминая заботливую тётушку Лурдес добрыми словами. Плотно поужинав во второй раз, эльф лёг спать. Он соорудил удобную лежанку из веток, накрылся попоной, а под голову положил узелок с пирожками. Несмотря на все усилия Мауроса, тёткиных подарков почти не убавилось. Он быстро заснул. Ему было тепло и уютно, снились приятные сны, но под утро всё кардинально изменилось. Костёр погас, согревающий эффект яблочного вина окончился, стало холодно и промозгло. Поляну, где спал Маурос, затянул густой белый туман. Дело в том, что неподалеку находилось болото.

Для лучшего понимания дальнейших событий следует хорошо ориентироваться на местности. От Асертио до Ферлатиса вела одна дорога. Можно было поехать и кружным путём, да какой смысл? Дорога, соединявшая оба поселения, походила на прямую линию, прочерченную на карте и перенесённую высшими силами на земную поверхность. Ехать по ней было одно удовольствие. Около пяти километров от ворот Асертио дорога шла меж полей, которые с любовью возделывали местные жители; они выращивали превосходную пшеницу, рожь, овёс, ячмень, гречиху и кукурузу. Потом дорога пересекала небольшой лес. На его дальнем от Асертио краю располагалось болото. Оно не считалось гиблым или опасным: в нём до сих пор никто не утонул. Находилось оно в стороне от дороги, а следовательно, ни объезжать, ни обходить его не требовалось. Конный путник мог разглядеть вдалеке густые заросли камыша, пеший не увидел бы и их. Чтобы утонуть в нём, путешественнику следовало бы постараться: специально съехать с проторённого пути, углубиться в лес, а потом добровольно зайти в болото и увязнуть в трясине. То есть ему полагалось бы быть либо круглым дураком, либо самоубийцей, желавшим умереть медленно и мучительно. Существ со странностями всегда хватало на Южном континенте, но таких даже тут не нашлось. Поэтому у здешней топи репутация ещё не оказалась подмоченной.

Ведь когда болота считаются проклятыми? Когда они лежат поперёк важного маршрута, а обходить их далеко, долго, муторно и неудобно. Тогда непременно найдутся торопыги или олухи, которые захотят срезать путь. Большинство из них потонет в трясине. О них, возможно, и не узнают. Но те, кому посчастливится выкарабкаться и остаться в живых, примутся рассказывать всякие невероятные ужасы. Слушателям легче поверить, что болото заколдовано или проклято, чем назвать большинство жертв дураками, целиком и полностью виноватыми в собственных несчастьях. Нередко болота осушали, чтобы проложить короткую и удобную дорогу для безопасности путников. Великий Повелитель Лесов и Болот переживал их уничтожение, как потерю близкого родственника. Он проклинал ненавистных ведьминых детей и создавал в отместку новые болота, из принципа располагая их в ещё более неподходящих местах. И история с роковой точностью повторялась.

К счастью, это болото находилось в стороне от дороги и не пользовалось дурной славой. Оно спокойно существовало тысячу лет и никому не мешало. Сбоку по причудливой дуге к болоту подступали горы, окончание узкого скального хребта Хатха, тянувшегося на десятки километров. Прямо над болотом в скале в пяти метрах от земли виднелась пещера. Вход в неё напоминал небольшой парадный балкон, какие любят устраивать у себя в замках богатые вельможи, чтобы любоваться красивыми видами. Правда, с этого балкона вид открывался более чем посредственный. Ну кому охота любоваться трясиной? Только Великий Владыка Лесов и Болот мог часами созерцать мутную, коричневую, затянутую тиной воду, на поверхности которой изредка образовывались пузырьки. Его глаза радовались каждой кочке, островку с чахлыми деревцами, густым зарослям камыша. Живое разнообразие в этот откровенно скучный пейзаж вносили изумрудно-зелёные лягушки, толстые жабы, редкие утки, длинноногие цапли и прочая болотная живность. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Скальный хребет в одном месте примыкал к дороге и служил естественным барьером, отделявшим лес от новых бескрайних полей. Эти ухоженные пашни, простиравшиеся до холмов Ферлатиса, обрабатывали жители поселения Биарки, находившегося в двух километрах от дороги. Чтобы попасть в него, приходилось делать небольшой крюк, однако потери сил и времени оправдывали себя с лихвой: поселение славилось в двух эльфийских королевствах отменным тёмным пивом. Такого изысканного напитка с насыщенным вкусом больше нигде не умели готовить. Жители Биарки гордились им, щедро угощали гостей, поставляли ко двору двух эльфийских королей, Бартоло и Медардо, но ревностно хранили его рецепт, составленный около двух тысяч лет назад. Был он известен лишь старшему мастеру пивоварни. Приняв решение отойти от дел, он передавал тайну преемнику – более молодому члену его семьи или лучшему мастеру. Опасаясь, что однажды живая цепочка прервётся, эльфы выгравировали рецепт на серебряной табличке и положили её в железный ларец с двумя хитрыми замками, который спрятали в тайнике в доме старшего мастера пивоварни. Все его домочадцы старше семнадцати лет знали о его местонахождении. В их обязанность входила регулярная проверка его сохранности. Эти хитрости придумал первый пивовар по имени Бьёрко, которому Биарки и обязан был своей славой. Бьёрко боялся, что рецепт его тёмного пива украдут, и тогда родной Биарки лишится привилегий и стабильного дохода. Железный ларец с двумя мудрёными замками был выкован по специальному заказу Бьёрко у Северных гномов. Те запросили немалую цену; пивовар уплатил её, не раздумывая. Гномы дали стопроцентную гарантию: «Подобрать ключ или взломать замок невозможно». Один ключ носил при себе старейшина поселения, а второй всегда висел на шее у старшего мастера пивоварни. Такие меры гарантировали сохранность и безопасность главному достоянию Биарки.

Маурос дал себе торжественное обещание заехать на обратном пути в милый сердцу Биарки, зайти в любимую харчевню «У пьяного моста» и отвести душу. Он в красках представлял, как возьмёт огромное блюдо куриных крылышек с хрустящей, румяной корочкой, щедро сдобренной чесноком, перцем, карри и прочими острыми приправами. При мысли об этом великолепии у эльфа потекли слюнки, желудок призывно заурчал, а под ложечкой засосало. Спасли его вкусные гостинцы тётушки Лурдес. Наевшись ими перед сном, он смирился с грустной реальностью: в дорогом душе и желудку Биарки он окажется на следующий день после полудня и никак не раньше.

От поселения пивоваров до родного дома Мауроса было рукой подать. Сразу за их ухоженными полями возвышались холмы Ферлатиса. Дорога начинала петлять, подчиняясь рельефу, и подходила к поселению с запада. Её так и называли «западной дорогой». Однако всё мужское население Ферлатиса в шутку именовало её «великий пивной путь» и, стоит сказать, частенько им пользовалось, особенно по выходным.

А когда осенью в Биарки устраивали праздник тёмного пива, тут уж в Ферлатисе мужчин практически не оставалось. Да и женская половина села заметно редела. А невезучие дозорные, дежурившие именно в этот день на воротах и на сторожевой башне, были злее цепных псов, готовые растерзать огров и пиратов Мерморта голыми руками. Теперь вы понимаете, почему Маурос решил не упускать возможность лишний раз побывать в Биарки. Однако до утра ещё надо было дожить, и эта задача внезапно оказалась не такой простой, как думалось раньше.

Перед рассветом Маурос замёрз окончательно. Он сел и собрался отхлебнуть вина тётушки Лурдес, чтобы согреться. Заново разводить костёр он поленился. Взяв пузатую, оплетённую лозой бутыль, он с досадой обнаружил, что содержимого в ней осталось не так много, как хотелось бы. За вчерашним «скромным» ужином он осушил примерно треть. «Лучше б пирожки так исчезали. Ладно, мне одному хватит, а с родными я и так делиться не собирался», – подумал он, сделал большой глоток и взглянул на бумажку с рецептом, которую заботливая тётушка Лурдес привязала к пузатой бутылке. «Абсолютно бесполезная затея! У тётки Ронесы кроме противного уксуса ничего не получится! Какая душа, такой и напиток. Этой занудной козе никогда не приготовить ничего стоящего даже по самому точному рецепту», – справедливо рассудил Маурос. Он вздохнул и сделал ещё глоток божественного нектара.

Дальше с ним начало происходить нечто странное и пугающее. Впоследствии он так и не смог понять, проснулся он тогда окончательно или нет. Видел он всё наяву или во сне? Слышал ли он голоса или так разыгралось его воображение? Смутные воспоминания причиняли ему нестерпимую душевную боль, а память как будто блокировала их.

А случилось вот что. Сделав глоток, эльф блаженно закрыл глаза. Он тут же согрелся. Тело налилось приятной истомой. Минуты блаженства! Внезапно тепло и радость сменились ощущением холода и тревоги. Маурос открыл глаза, но видел всё нечетко, словно в угольно-сером тумане. Метрах в тридцати у дерева он заметил женскую фигуру в дорожном плаще. Она поманила его рукой. В ту же секунду эльфа охватило непреодолимое желание последовать за незнакомкой, но он продолжал сидеть на месте и растерянно хлопать глазами. Поняв, что Маурос не собирается идти следом, женщина сняла капюшон и протянула в сторону эльфа обе руки. Он тут же узнал её. «Мама?!» – закричал он, не веря собственным глазам. Родители иногда являлись ему во сне, но тогда в лесу ему казалось, что он видел свою мать наяву. Она стояла молча, даже не шевелила губами, но у себя в голове эльф отчетливо слышал её голос:

– Маурос! Мой любимый сынок, я пришла за тобой. Мы так долго тебя искали!

– Зачем? Вы хотите забрать меня к себе, в царство мёртвых?! – воскликнул перепуганный эльф.

В голосе матери звучали нежность и грусть:

– Не бойся, выслушай меня. Погибнув, мы остались неприкаянными душами на земле, чтобы заботиться о тебе и оберегать. Ты стал взрослым и самостоятельным. Нам пора уходить в царство теней. Добрый подземный колдун обещал нас туда проводить, а перед окончательным уходом дал возможность увидеть тебя и попрощаться. С первыми лучами солнца отпущенный нам срок истечёт.

– Значит, я вас больше никогда не увижу?!

– Даже во сне. Мы покинем землю. Таковы правила.

– Но я буду помнить о вас?

– Память – единственное, что остаётся от покойных в мире живых. Храни её.

– Я вас никогда не забуду!

– А теперь поспешим к отцу. Следуй за мной.

Призрачная фигура повернулась и заскользила между деревьев, не касаясь земли. Маурос никак не мог её догнать. Как эльф ни старался, расстояние между ними оставалось порядка тридцати шагов. Отчаявшись, Маурос крикнул:

– Подожди меня, мама!

Ответ он услышал не сразу:

– Нет времени ждать. Торопись, сынок! Скоро рассвет. Мы навсегда уйдём вместе с ночным сумраком в царство теней.

Возможно, если бы расстояние между ними оказалось меньше, если бы светило солнце, если бы не выпитое вино тётушки Лурдес, то Маурос насторожился бы. Он заметил бы, что призрак матери ведёт себя крайне странно, даже для призрака. Глаза Долорес оставались абсолютно неподвижными, как у лунатика или у объекта гипноза. Движения её напоминали жесты марионетки, которую кукловод дёргает за ниточки. Она была одновременно скована и расслаблена, словно её лишили собственной воли и тащили за верёвку.

К сожалению, Маурос ничего этого не видел и не понимал. Он слепо следовал за любимой матерью, чтобы в последний раз увидеть отца. На его глаза наворачивались слёзы. Он с ужасом думал о предстоящей вечной разлуке. «Странно, они давно умерли, а теперь придётся их похоронить в душе ещё раз, – думал он на ходу. – Они остались на земле ради меня. Значит, они меня действительно любили». Маурос бежал за женской фигурой в развивающемся дорожном плаще, не глядя под ноги, не разбирая дороги, не понимая, где находится, боясь потерять родной призрак из виду. Если бы только он на минутку остановился и сориентировался, то ужаснулся бы: мать привела его прямо в болото.

Наконец она остановилась, медленно повернулась к Мауросу, подняла руку и указала куда-то налево:

– Твой отец дождался тебя.

Слева на небольшом холмике стоял его отец. Он медленно протянул к сыну обе руки. Тут же в голове зазвучал мужской голос:

– Я рад, что успел увидеть тебя в последний раз. Иди ко мне, единственный сын мой! Давай простимся навеки!

Маурос, ничего не видя перед собой, кроме обожаемого отца, шагнул вперёд и по пояс провалился в трясину.

В тот же миг со всех спало какое-то колдовское оцепенение: эльф и призраки его родителей разом пришли в себя. Долорес и Маурисио принялись громко кричать:

– Спасайся! Он здесь! Он пришёл за тобой!

Они не сразу поняли, что их сын попал в смертельную ловушку, из которой ему самому не выбраться. Мать разрыдалась от отчаяния. Отец попытался подбодрить сына. Они были бессильны ему помочь. Их бестелесные руки проходили сквозь тело гибнущего в вязкой трясине Мауроса. Они не могли протянуть ему палку или наклонить чахлое деревце, чтоб он схватился за него и попытался вырваться из смертельных объятий болота. Мать умоляла Великих Повелителей Стихий вмешаться и спасти её обожаемое дитя. Отец кричал:

– Сын, поверь! Мы не хотели тебе зла! Это всё он! Он управлял нами! Он злодей! Он хочет твоей погибели!

Увы! Маурос их не слышал. Более того, он не хотел их слушать. Он им не верил. Он ненавидел их. В нём кипели злоба и негодование. Он доверился им слепо, всей душой, а они предали его и подлым обманом завлекли в смертельную ловушку.

– Я всё понял! Вы хотели заманить меня к себе в царство мёртвых, чтобы я вечно был с вами! – вопил он, от бешенства теряя рассудок. – Вы пожелали смерти собственному дитяти! Кто вы после этого?! Я проклинаю вас! У меня нет и не было родителей! – кричал обезумевший от страха и отчаяния Маурос.

При этих словах Долорес рухнула на колени, схватилась за голову и завыла, словно раненая волчица. Никакое материнское сердце не могло выдержать такой боли. Маурисио ещё пытался образумить сына, объяснить ему, как всё произошло. Но его невнятные, обрывочные фразы тонули в истошных проклятиях гибнущего в болоте Мауроса. Из невнятных бормотаний отца можно было понять лишь то, что здесь присутствовал кто-то ещё. Он и являлся тем самым злодеем, который сначала убил в шахте Маурисио и Долорес, а потом, подчинив их своей злой воле, пытался утопить их любимого сына, заманив его в смертельную ловушку. Эльф не верил ни единому слову покойного отца. Даже безутешные рыдания матери казались ему фальшивыми. Действовали они по собственной злой воле или по чьей-то чужой, Мауроса не интересовало. Он отчаянно боролся за жизнь и, не переставая, проклинал своих предков. Он не догадывался, что за драмой на болоте наблюдал ещё кое-кто.

Четвёртый участник событий стоял у входа в пещеру на том самом естественном балконе, с которого Великий Владыка Лесов и Болот любил созерцать свои владения, особенно на рассвете. Но то был вовсе не он. Спрятавшись в тени скалы, за происходящим внимательно следил сын Великого Владыки Недр по имени Уранум. Он скрестил руки на груди, и можно было понять, что помогать утопающему он не собирается. На тонких, бледных губах играла злорадная улыбка. «Великие мои матушка и бабушка, всё идет по плану! Как ими легко управлять!» – шептал он себе под нос, не скрывая удовольствия. Однако через некоторое время он стал проявлять признаки обеспокоенности: «Где носит глупого колдуна? Его послали за подмогой, а не за смертью. Парень, того гляди, утонет, а этот набитый дурак Хорус не может поторопиться! Зря я с ним связался. Всё надо делать самому». Коварный план был под угрозой срыва. «Мама и бабушка, я не сомневаюсь в вашей гениальности, но спасти Мауроса руками Хоруса – это уже чересчур! Да, наша игра должна быть тонкой, но не до такой же степени! Если он через три минуты не явится, мне придётся самому лезть в вонючее болото и спасать утопающего», – продолжал злодей внутренний диалог с покойной матерью, великаншей Хильдегардой и с не менее покойной бабушкой Нуардис, одной из Великих Ведьм древности.

Именно в этот момент рядом с тонущим Мауросом появился ещё один призрак. Увы! Юноша никак не мог его заметить, так как эльфы неспособны видеть души умерших, единственным исключением из правила являются призраки родителей. Вновь прибывшим оказался покойный колдун Хорус. Он обратился к Долорес и Маурисио:

– Успокойтесь! Помощь уже близка! Я разыскал людей принца Бласко. Они ночевали неподалёку и с минуты на минуту будут здесь.

– Как тебе удалось позвать их?

– Пришлось наслать на принца кошмарный сон, что заставило его проснуться. Потом я усилил крики Мауроса о помощи таким образом, чтобы они были слышны в лагере Бласко. Разумеется, проклятия в ваш адрес я заглушал.

– Где же они?! Боюсь, они опоздают!

– Не плачь, Долорес. Едва услышав призыв о помощи, принц опрометью кинулся на крик, не взяв оружие. Хорошо, что его всегда сопровождают личные стражники.

– Хорус, сын проклял нас! Что теперь будет?

– Боюсь, ничего хорошего. А вот его спасение: принц Бласко собственной персоной со свитой.

Действительно, к месту трагедии подоспел отряд эльфов. Впереди бежал юный красавец, единственный сын короля Бартоло. Мгновенно оценив обстановку, он сорвал с себя дорожный плащ, бросил его несчастному, а сам крепко схватился за капюшон.

– Держись, парень! Сейчас мы тебя вытащим! – прокричал он Мауросу.

Уговаривать того не пришлось. К моменту чудесного появления спасителей эльф едва держался на поверхности. В трясину ещё не засосало голову и правую руку, которой он намертво вцепился в брошенный ему плащ. Ему так отчаянно хотелось жить, что никакая сила в мире не заставила бы его ослабить хватку. Воины пришли на помощь своему господину и совместными усилиями вытащили Мауроса из губительной трясины на твёрдую землю. Все вздохнули с облегчением. Один из воинов дал спасённому свой плащ. Вырванный из липких объятий смерти эльф дрожал как осиновый лист. У него зуб на зуб не попадал. Руки и ноги его не слушались. Язык заплетался. Собрав последние силы, он едва слышно вымолвил:

– Спасибо, принц! – и упал на землю без сознания.

– Отнести его в лагерь, согреть, переодеть, накормить, показать лекарю. Исполнять. Быстро! – приказал Бласко.

За считаные мгновения отработанными, привычными движениями соорудив из лёгких копий и плащей носилки, воины погрузили на них несчастного Мауроса и двинулись обратно к лагерю. Принц огляделся по сторонам и с недоумением покачал головой: «Скажите на милость, как этого бедолагу сюда занесло? Где дорога, а где болото?»

Долорес кинулась на шею колдуну Хорусу, рыдая от счастья. Она от всего сердца благодарила колдуна за спасение их единственного сына. Потом она вознесла хвалу Великим Повелителям Стихий. К молитве присоединились Маурисио и колдун. Но радость сменилась отчаянием: Маурисио и Долорес безутешно горевали, ведь родной сын отрёкся от них и проклял. Колдун Хорус пытался их успокоить, обещая, что рано или поздно справедливость и добро восторжествуют, а зло понесёт заслуженную кару и будет уничтожено. Но Хорус всегда так говорил, поэтому, в сотый раз услышав одни и те же проповеди, убитые горем родители не нашли в себе сил поверить в грядущее светлое будущее.

Зло олицетворяли сын Великого Повелителя Недр Уранум, его мамаша, великанша Хильдегарда, между прочим, последняя из своего рода, и его прабабка, Великая Ведьма Нуардис. Значит, заговорщиков было трое, однако две из них уже умерли. Великанша и ведьма руководили Уранумом с того света при помощи двух магических предметов. Ещё на их стороне по роковому стечению обстоятельств оказался вольный ветер Гурсу, но к произошедшему на болоте он не имел никакого отношения, так как никогда не покидал Северной пустыни.

Уранум наблюдал за происходящим, укрывшись от посторонних глаз в пещере, и довольно потирал руки. В его коварные планы не входила смерть Мауроса. Ему нужно было, чтобы эльф отрёкся от своих родителей и проклял их. Этот тонкий ход с целью завладеть душой эльфа придумала сама Великая Ведьма Нуардис, утвердила Хильдегарда, а их отпрыск безукоризненно осуществил.

Вдруг Уранум насторожился. Он почувствовал, что к пещере приближается один из Великих Повелителей Стихий. Времени на то, чтобы незаметно скрыться, у Уранума не оставалось. «Надо срочно убрать отсюда души умерших и сделать вид, что я просто прогуливаюсь», – пришла ему в голову спасительная мысль.

– Эй! Вы! Хватит болтать и распускать сопли! Марш в подземелье!

– Хозяин, ты снова запрёшь нас в каменной плите?

– А вы как думали?! Вы пытались меня подло обмануть, я вам не доверяю. Будете вечность сидеть под арестом, а выходить только по моему приказу.

– Э нет! Ты обещал им свободу! Только попробуй нарушить данное колдуну слово! – возмутился Хорус.

– Хорошо. Хотя они постоянно стараются навредить мне.

– Мы лишь пытались спасти нашего единственного сына! Ты должен нас понять!

– Запомните, я никому ничего не должен. Я хозяин, вы рабы. Ваш сын полностью принадлежит мне, только он ещё не знает об этом.

– Он живой! Он свободен! Тебе принадлежат только неприкаянные души умерших!

– Знайте, он жив до тех пор, пока это входит в мои планы. Но если вы и дальше будете меня злить, я его уничтожу, раздавлю, как жалкое насекомое!

– Сжалься! Смилуйся! Пощади его!

– Вон отсюда! Ждать меня в подземелье!

Души Долорес и Маурисио помчались в пещеру быстрее ветра. Они мгновенно нашли подходящую щель, ведущую в царство Великого Владыки Недр, и скрылись в подземелье. Однако душа колдуна Хоруса осталась на болоте. Его неповиновение взбесило Уранума.

– Тебе моего приказа мало?! Требуется отдельное приглашение?!

– Даже Великие Повелители Стихий не властны над душами колдунов. Кто ты такой, чтобы мной командовать?

– Ты подчинишься, жалкий фокусник! Забыл, у кого твоя личная печать? Она даёт мне право на три желания, которые ты беспрекословно исполнишь.

– Пустые угрозы! Я готов спорить, ты намерен использовать печать для чего-то другого и не хочешь тратить её силу на меня. Значит, я могу ничего не опасаться и поступать по своему усмотрению. Я хочу остаться и узнать, из-за кого ты так встрепенулся.

– Только попробуй! Ты не дурак, и твои предположения верны. Но я скорее ослаблю силу печати на треть, чем позволю тебе остаться здесь. Мне хватит одного желания, чтобы испортить тебе загробную жизнь. Слушай и повинуйся! Приказываю…

– Хорошо, я уйду под землю и попытаюсь утешить несчастных Долорес и Маурисио. Проклинаю тебя, бессердечное чудовище!