Текст книги "Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)"

Тарзан из племени обезьян сделал единственную вещь, которая могла бы, по его мнению, убедить Джейн, что ей ничто не грозит. Он вытащил из ножен свой охотничий нож и протянул его девушке рукояткой вперед, а затем снова показал жестом, что место в шалаше предназначено ей. Девушка поняла его. Она взяла длинный нож, забралась внутрь и прилегла на мягкую траву. А Тарзан растянулся снаружи у входа в шалаш.

В таком же положении застало их наутро восходящее солнце. Пробудившись, Джейн не сразу сумела припомнить странные события предшествующего дня. Все вокруг вызывало у нее удивление: и крыша над головой, сделанная из больших листьев, и мягкая трава, служившая ей постелью. Но вот она вспомнила, как очутилась здесь. И тогда волна благодарности к новому знакомому за то, что, несмотря на все опасности, она жива и невредима, охватила Джейн.

Она выглянула из шалаша, чтобы посмотреть, проснулся ли Тарзан. Его нигде не было видно. Однако на этот раз Джейн не испугалась: она была уверена, что он вернется. Трава у входа в шалаш примята – он лежал здесь всю ночь, охраняя ее сон. Джейн понимала, что лишь благодаря его присутствию она могла спать так безмятежно. Чего бояться, когда он рядом? Ей казалось, что на земле нет другого мужчины, с которым девушка чувствовала бы себя так спокойно, находясь в самом сердце африканских джунглей. Даже львы и пантеры были теперь не страшны Джейн.

Девушка посмотрела вверх и увидела, как Тарзан мягко спрыгнул с дерева. Поймав ее взгляд, он улыбнулся той открытой, сияющей улыбкой, которая накануне заставила Джейн доверять ему. Когда Тарзан подошел, сердце Джейн забилось быстрее и ее глаза засияли, как не сияли никогда раньше при приближении мужчины. Он снова принес свежие фрукты и сложил их у входа в шалаш.

Тарзан и Джейн стали завтракать. Девушка гадала о том, каковы его дальнейшие планы. Доставит ли он ее на берег, в хижину, или будет держать здесь? Неожиданно для себя она поняла, что это совсем не важно. Но неужели ей действительно все равно? Как же это возможно? И она поняла, что совершенно счастлива – здесь, в лесном раю, затерянном в глубине африканских джунглей, рядом с этим улыбчивым гигантом. Разум говорил ей, что ее должны были бы мучить страхи и мрачные предчувствия, но вместо этого сердце Джейн пело, она улыбалась в ответ на улыбку сидящего возле нее мужчины.

Закончив завтрак, Тарзан заглянул в шалаш и вернул себе нож, о котором девушка совсем забыла, а это значило, что она полностью преодолела страх и больше не нуждалась в оружии.

Тарзан жестом подозвал Джейн к деревьям, затем подхватил ее сильной рукой и вспрыгнул на ветки. Джейн понимала, что он несет ее назад, к ее товарищам по несчастью, но почему-то ею овладела вовсе не радость, а тоска.

В течение нескольких часов они не спеша продвигались вперед: Тарзану из племени обезьян тоже не хотелось расставаться с возлюбленной, которая обнимала его за шею, и он старался подольше растянуть удовольствие от этого путешествия, а потому шел не прямым путем к берегу, а обходным, сильно отклоняясь к югу.

Несколько раз они останавливались для короткого отдыха, хотя Тарзан в нем и не нуждался, и целый час провели у небольшого ручейка, где утолили жажду и поели.

Лишь вечером они наконец добрались до места, и Тарзан, опустив свою ношу на землю, раздвинул ветви деревьев и указал Джейн на маленькую хижину. Девушка взяла его за руку: ей очень хотелось отвести Тарзана к своим. Ей хотелось рассказать обо всем отцу: если бы не этот человек, с ней могло случиться страшное, а незнакомец не только спас ее, но и заботился так нежно, как только мать может заботиться о своем ребенке.

Однако при виде человеческого жилища Тарзана вновь охватила робость дикаря. Он попятился назад и покачал головой. Девушка с мольбой в глазах посмотрела на него. Ей очень не хотелось, чтобы этот человек ушел обратно в джунгли. Но Тарзан снова отрицательно покачал головой, а потом нежно привлек Джейн к себе, наклонился и поцеловал. Перед этим, правда, Тарзан заглянул ей в глаза и убедился, что она не оттолкнет его. Джейн колебалась всего секунду, а потом обвила его шею руками и без всякого стыда поцеловала в губы.

– Я люблю тебя. Люблю тебя, – прошептала она.

Вдруг издалека послышалось несколько ружейных выстрелов, они прозвучали один за другим. Тарзан и Джейн увидели, как из хижины вышли мистер Филандер и Эсмеральда. Молодые люди не могли видеть корабли, стоявшие на якорях в гавани. Тарзан показал рукой в направлении выстрелов. Джейн поняла: он хотел сказать, что должен идти туда, откуда донеслись звуки выстрелов. Она уже знала, что он готов оказать помощь попавшим в опасное положение людям.

Он снова поцеловал ее.

– Возвращайся, – прошептала она. – Я буду ждать тебя… всегда.

Он ушел, а Джейн направилась к хижине. Мистер Филандер заметил ее первым. Уже стемнело, а почтенный джентльмен был очень близорук.

– Эсмеральда, скорей! – закричал он. – Скорей в хижину, это львица! О господи!

Эсмеральда и не думала проверять слова мистера Филандера, ей было достаточно его испуганного крика. Служанка мигом оказалась внутри хижины и закрыла дверь на засов еще раньше, чем мистер Филандер успел договорить. Поэтому слова «О господи!» он произнес, обнаружив, что Эсмеральда оставила его снаружи, наедине с приближающейся львицей. Мистер Филандер яростно заколотил в крепкую дверь.

– Эсмеральда! Эсмеральда! – кричал он. – Пусти меня внутрь. Меня пожирает зверь!

Эсмеральда решила, что шум производит хищница, пытающаяся прорваться в хижину. И потому, как это уже случалось, негритянка упала в обморок.

Мистер Филандер оглянулся в смятении. О ужас! Львица была уже совсем близко. Он попытался забраться по стене хижины на крышу, и ему даже удалось ухватиться за выступ балки. Секунду он висел, вцепившись в нее, как кошка в бельевую веревку, но затем целый кусок крыши обрушился ему на голову, и мистер Филандер вместе с ним грохнулся на спину.

В то же мгновение он вспомнил весьма примечательное сведение из естественной истории: если притвориться мертвым, то лев уйдет прочь, потому что не питается падалью, – так, по крайней мере, подсказывала память мистеру Филандеру. Свалившись, он замер, оцепенев от страха, что и вправду было похоже на смерть, если бы не одно обстоятельство: руки и ноги мистера Филандера были подняты вверх (в таком положении он упал на землю), а потому имитация получилась не слишком убедительной.

Джейн с удивлением наблюдала за его выходками. Потом она расхохоталась, точнее, позволила себе негромко засмеяться и тут же подавила смех, чтобы не обижать пожилого джентльмена. Мистер Филандер повернулся на бок и осмотрелся. Наконец он понял, кто перед ним.

– Джейн! – вскричал он. – Джейн Портер! О господи!

Он вскочил на ноги и кинулся к ней. Ему не верилось, что это Джейн – живая и невредимая.

– О господи! – восклицал джентльмен. – Откуда вы? Ради бога, скажите, что произошло? И как…

– Смилуйтесь, мистер Филандер, – прервала его девушка. – Я не смогу ответить сразу на столько вопросов.

– Хорошо-хорошо, – закивал он. – О господи! Я вне себя от удивления и необыкновенной радости видеть вас живой и здоровой. Я и сам не понимаю, что говорю, ей-богу. Однако пойдемте, вы расскажете, что случилось.

Глава 21
Деревня пыток

Чем дальше маленькая экспедиция углублялась в заросли в поисках Джейн Портер, тем яснее становилась французским морякам вся безнадежность этого предприятия. Однако горе старого профессора и отчаяние Клейтона не позволяли добросердечному Д’Арно повернуть назад. Он был уверен, что тело девушки уже съедено хищниками, а потому надеялся найти хотя бы ее останки. Он выстроил матросов в цепь и дал указание прочесывать лес от того места, где была обнаружена Эсмеральда. С большим трудом участники экспедиции продвигались вглубь леса через заросли лиан и других растений. Они уже обливались потом и задыхались, но все безрезультатно. К полудню им удалось пройти всего пару миль. Было решено сделать небольшую остановку для отдыха, а затем продолжить поиски.

Через некоторое время один из моряков обнаружил хорошо утоптанную тропу. Это была старая слоновья тропа, и Д’Арно, посоветовавшись с профессором Портером и Клейтоном, решил пойти по ней сквозь джунгли в северо-восточном направлении.

Шли друг за другом. Лейтенант Д’Арно был первым, следом за ним поспешал профессор Портер, но, несмотря на все старания, все-таки сильно отставал от молодого человека. Д’Арно шел довольно быстро, поскольку путь оказался для него сравнительно легким, и вскоре он оторвался от своих товарищей не меньше чем на сто ярдов.

Вдруг перед ним, словно из-под земли, появились несколько черных воинов. Д’Арно крикнул, предупреждая идущих за ним об опасности, но прежде, чем он успел взяться за револьвер, его связали и потащили в джунгли.

Услышав крик командира, на помощь ему, обгоняя профессора Портера, кинулись члены его команды. Едва моряки миновали место, где был схвачен Д’Арно, как на них градом посыпались стрелы, а копье, пущенное из зарослей, пронзило плечо одному из них. Французы тут же открыли стрельбу. Собравшись вместе, участники экспедиции принялись, по очереди заряжая ружья, осыпать свинцом затаившегося врага. Как раз эти выстрелы и слышали Тарзан и Джейн Портер.

Лейтенант Шарпантье, до этого замыкавший колонну, возглавил отряд. Узнав, что произошло, он приказал морякам следовать за ним и углубился в заросли.

И уже через пару секунд французы вступили в рукопашную схватку примерно с пятьюдесятью чернокожими из селения Мбонги. Стрелы и пули сыпались градом. Африканские ножи и приклады французских ружей сошлись в яростных и кровавых поединках. Вскоре аборигены бежали, оставив французов подсчитывать потери.

Четверо из двадцати были убиты, двенадцать ранены, а лейтенант Д’Арно пропал без вести. Сгущались сумерки, и положение отряда все более ухудшалось: с наступлением темноты они не могли даже найти слоновью тропу, по которой пришли сюда. Оставалось одно: разбить лагерь и ждать утра. Лейтенант Шарпантье приказал расчистить небольшую полянку и оградить ее ветвями и поваленными деревьями.

На выполнение этого задания требовалось время, и моряки развели в центре поляны большой костер, чтобы работать при его свете. Затем лейтенант расставил часовых, и измученные походом, голодом и схваткой люди получили наконец возможность прилечь. Однако стоны раненых и рев лесных зверей, которых привлекал свет костра, не давали морякам заснуть. Они не смыкали глаз и лежали, молясь, чтобы поскорее наступил рассвет.

Двое чернокожих, которые захватили лейтенанта Д’Арно, не участвовали в сражении. Они сразу потащили своего пленника через заросли, а затем вышли на тропу уже далеко от места схватки. И вот перед глазами французского лейтенанта открылась большая пустошь, а за ней виднелась огороженная деревня, состоявшая из крытых соломой хижин.

Было уже довольно темно, но часовые у ворот увидели приближение трех человек и еще издалека поняли, что один из них – пленник. По деревне разнеслись радостные крики. Толпа из женщин и детей собралась на улице, чтобы встретить возвращавшихся с добычей воинов. И для французского лейтенанта началось самое ужасное испытание, которое только может случиться с человеком на земле: встреча белого пленника в деревне африканских каннибалов.

Их дикую жестокость подстегивали горькие воспоминания о варварском обращении с ними и им подобными со стороны белых офицеров, состоявших на службе этого ужасного лицемера – короля Бельгии Леопольда Второго. Именно из-за зверств бельгийцев им пришлось бежать из Свободного государства Конго и поселиться в здешних местах. Это были жалкие остатки некогда могучего племени.

Они набросились на Д’Арно, пуская в ход ногти и зубы, избивая его палками и камнями, желая разорвать его на клочки голыми руками. Одежда французского лейтенанта была разодрана и сорвана с него, и безжалостные удары сыпались на голое дрожащее тело. Однако француз даже ни разу не вскрикнул. Он читал про себя молитву, умоляя Бога поскорее избавить его от этой пытки. Однако смерть, о которой он так просил, была еще далека. Вскоре воины ударами отогнали женщин от пленника: его следовало сохранить для более изысканного удовольствия, чем избиение. Утолив первый позыв злобы, женщины перешли на возмущенные крики, оскорбления и плевки.

Наконец пленника привели к большому столбу и крепко привязали к нему. С этого места еще никто не уходил живым.

Женщины занялись подготовкой к празднику: пошли за водой и горшками и начали разжигать костры. Праздник откладывался в ожидании возвращения тех воинов, которые вступили в бой с белыми. Наступила ночь, когда все жители деревни собрались вместе и заплясали в танце смерти вокруг обреченного офицера.

Д’Арно, находившийся в полуобморочном состоянии от боли и истощения, смотрел из-под полуприкрытых век на то, что казалось ему или причудливым бредом, или страшным сном, от которого он должен вот-вот пробудиться. Зверские размалеванные рожи, огромные рты, обвислые губы, остро отточенные желтые зубы, вытаращенные глаза, блестящие от пота голые тела и зловещие копья – все это кружилось перед ним. Нет, разумеется, подобные создания не существуют в реальности, он наверняка спит.

Круг дикарей сжимался все плотнее. Вот из него высунулась чья-то рука с копьем и оцарапала его. Острая боль и струйка горячей крови убедили Д’Арно в реальности его безнадежного положения. Следом другое копье коснулось его. Он закрыл глаза и крепко сжал зубы. Нет, он не закричит. Он – французский солдат, и он покажет этим скотам, как умирает офицер!

Тарзану не требовался переводчик, чтобы понять, о чем говорят отдаленные выстрелы. Поцелуи Джейн Портер еще горели на его губах, а он уже несся с невероятной скоростью по деревьям прямо к деревне Мбонги.

Его не интересовало, где именно произошла перестрелка: она продлилась недолго. Тем, кто уже убит, помочь нельзя, а те, кому удалось уйти, в помощи не нуждаются. Он спешил к тем, кто не был убит и не смог уйти из рук дикарей, и заранее знал, что найдет их у большого столба в центре деревни.

Тарзану приходилось видеть, как черные воины Мбонги возвращались после своих набегов на северные земли и приводили пленных. Каждый раз у зловещего столба разыгрывалась при свете костров одна и та же сцена. Тарзан также знал, что дикари обычно сразу принимаются праздновать. Он боялся не успеть, и тогда останется только мстить.

Он торопился. Уже наступила ночь, и яркая тропическая луна освещала головокружительные перелеты Тарзана с одной верхушки дерева на другую. Вдруг далеко впереди он различил какой-то огонь справа от пути в деревню. Тарзан решил, что это костер, который разожгли Клейтон и профессор Портер, прежде чем на них напали дикари: он не видел кораблей и ничего не знал об участии моряков в поисках Джейн. Человек-обезьяна был так уверен в своем знании джунглей, что не свернул с выбранного пути, а промчался примерно в полумиле от костра, горевшего в ночном лагере французов.

Еще через несколько минут Тарзан оказался около деревни Мбонги. Ага, он не опоздал! Или все-таки уже поздно? Поначалу трудно было понять. Человек, привязанный к столбу, не подавал признаков жизни, хотя черные воины пока лишь кололи его копьями.

Тарзан хорошо знал их обычаи. Чернокожие не наносили смертельных ударов. Он мог бы сказать с точностью до минуты, сколько времени прошло с начала пытки. Через пару секунд Мбонга отсечет ножом ухо жертвы, то есть подаст сигнал к окончанию. В искалеченной плоти пленника еще будет теплиться жизнь, но смерть окажется единственным благодеянием, которое можно для него сделать.

Столб находился в сорока футах от ближайшего дерева. Злобные вопли пляшущих бесов вдруг заглушил боевой клич человека-обезьяны.

Танцующие замерли, словно обратившись в каменные изваяния. Аркан Тарзана со свистом взлетел, разворачиваясь над головами чернокожих. На фоне черного неба и при ослепительном свете костров веревка была совершенно незаметной.

Д’Арно открыл глаза и увидел, как огромный черный воин, стоявший прямо перед ним, вдруг отпрянул назад, словно его потащила чья-то рука. Цепляясь за землю и вскрикивая, перекатываясь с боку на бок, он стремительно удалялся в темноту под деревьями. Жители деревни оцепенели. Достигнув деревьев, тело воина вдруг взмыло в воздух и исчезло в листве. Перепуганные чернокожие с воплями ужаса всей толпой ринулись к воротам деревни.

Д’Арно остался один. Он был храбрым человеком, но и он испытал ужас, когда разнесся этот дикий крик. А когда тело черного воина, корчась, взмыло в воздух, словно влекомое неземной силой, и исчезло в густой листве, французу показалось, что сама смерть явилась из темной могилы и провела холодным и липким пальцем ему по спине. Он всматривался в листву, где скрылось тело воина, как вдруг услышал оттуда какой-то шорох. Раздался треск, ветви качнулись и расступились, и на землю прямо перед ним свалился труп чернокожего.

А потом Д’Арно увидел белого человека: из темноты вышел и быстро направился к нему настоящий гигант. Что бы это значило? Кто это? Неужели сейчас начнутся новые пытки и мучения? Д’Арно ждал, глядя прямо в лицо белому человеку, и тот не отводил столь же прямого и открытого взгляда. Французский лейтенант вдруг почувствовал себя спокойнее, хотя на спасение по-прежнему не надеялся. Но он подумал, что у человека с таким лицом не может быть жестокого сердца.

Не сказав ни слова, Тарзан из племени обезьян перерезал веревки, которыми француз был привязан к столбу. Слабый от перенесенных мучений и потери крови, Д’Арно упал бы, если бы сильные руки не подхватили его. Он почувствовал, что его отрывают от земли. Ощущение было такое, будто он взлетает, и Д’Арно потерял сознание.

Глава 22
Экспедиция

С рассветом маленький лагерь французских моряков в сердце джунглей явил собой довольно печальную картину. Это была небольшая группа обессиленных и отчаявшихся людей. Как только стало возможно различать окрестности, лейтенант Шарпантье выслал команды по три человека на поиски слоновьей тропы, с которой они сбились. Через десять минут тропа была найдена, и экспедиция направилась обратно к берегу.

Продвигались медленно, так как оставшимся в живых приходилось нести на себе шестерых мертвецов – двое моряков умерли минувшей ночью. Кроме того, несколько раненых нуждались в поддержке, чтобы идти хотя бы медленным шагом. Шарпантье решил вернуться к своим за подкреплением, а затем попробовать выследить дикарей и спасти Д’Арно. Ближе к вечеру измученный отряд достиг поляны на берегу. Но для двоих участников экспедиции возвращение обернулось такой радостью, что все страдания и горести были мгновенно забыты.

Когда отряд показался из джунглей, Джейн Портер, стояла у двери хижины. Радостно вскрикнув, она бросилась навстречу отцу и Уильяму Сесилу Клейтону. Впервые с тех пор, как пятеро изгнанников были высажены на этот зловещий, полный опасностей берег, на глазах девушки появились слезы. Профессор Портер старался по-мужски сдержать чувства, но длительное нервное напряжение давало себя знать, и он, как слабый ребенок, тоже разрыдался, уткнувшись лицом в плечо дочери.

Джейн отвела его в хижину, а французы устремились к берегу. С корабля на встречу морякам уже бежали их товарищи. Клейтон, давая возможность профессору побыть наедине с дочерью, проводил участников экспедиции и подождал, пока те сядут в шлюпки. Лейтенанту Шарпантье предстояло доложить капитану о несчастливом исходе экспедиции.

Затем Клейтон медленно направился к хижине. Сердце его переполняло счастье: девушка, которую он любил, вернулась живой и невредимой. Он не мог понять, как ей удалось спастись? Это было просто непостижимо.

Когда Клейтон приблизился к хижине, Джейн как раз вышла наружу. Завидев молодого человека, она поспешила навстречу.

– Джейн! – воскликнул Клейтон. – Воистину Господь оказал нам свою милость. Расскажите мне, как вам удалось сбежать? Какое чудо явило Провидение, чтобы спасти вас?

Никогда прежде он не обращался к ней по имени. Еще пару дней назад подобная вольность с его стороны несказанно обрадовала бы Джейн, но теперь испугала ее.

– Мистер Клейтон, – произнесла она тихо, протягивая ему руку, – прежде всего позвольте поблагодарить вас за рыцарскую преданность моему дорогому отцу. Он рассказал мне, как благородно и жертвенно вы себя вели. Не знаю, чем мы можем отблагодарить вас!

Клейтон, конечно, заметил, что Джейн отвечала ему не столь свободным от условностей обращением, но это не вызвало у него дурных предчувствий. Он решил, что девушка слишком взволнована и сейчас неподходящее время навязывать ей свою любовь.

– Я уже вознагражден, – ответил он. – Мне довольно знать, что вы и профессор Портер живы, здоровы и воссоединились. Если бы этого не случилось, тихая и сдержанная скорбь вашего отца сделалась бы для меня тяжелейшим испытанием. Мисс Портер, за эти дни я пережил величайшее несчастье из всех, что выпадали на мою долю. Но горе профессора Портера было поистине безмерным, и я понял: никакая любовь, даже мужа к жене, не может сравниться с самоотверженной любовью отца к дочери.

Девушка склонила голову. Был один вопрос, который ей хотелось задать, но он казался почти кощунственным после ужасных страданий, перенесенных этими двумя любящими ее мужчинами, пока она сидела рядом с богоподобным жителем лесов, наслаждаясь спелыми фруктами, счастливая и смеющаяся. Но любовь имеет очень странную природу, а человеческая природа еще страннее, и поэтому Джейн все-таки задала свой вопрос:

– А где тот лесной человек, который отправился вам на помощь? Почему он не возвращается?

– Простите, я не понял, – ответил Клейтон. – Кого вы имеете в виду?

– Того, кто уже спас каждого из нас. Того, кто спас меня от гориллы.

– Так вот оно что! – воскликнул удивленный Клейтон. – Вы ведь еще ничего не рассказали о своих приключениях.

– Так что же с лесным человеком? – не слушая его, продолжала Джейн расспрашивать. – Вы его больше не видели? Когда мы услышали выстрелы в джунглях – они раздавались очень далеко, – он сразу покинул меня. Мы едва дошли до этой поляны, и он поспешил в том направлении, где завязался бой. Он наверняка хотел помочь вам.

Тон ее речи был почти умоляющим, а выражение лица выдавало с трудом сдерживаемые сильные чувства. Клейтон не мог не обратить на это внимания и про себя удивился: что же ее так взволновало? Неужели странный дикарь? Молодой человек почувствовал первые признаки какой-то неясной беды, грозившей ему в недалеком будущем, и в его груди шевельнулся червь ревности и недоверия по отношению к Тарзану – тому, кто спас ему жизнь.

– Мы не видели его, – ответил он сдержанно. – Он не присоединился к нашему отряду.

Немного подумав, Клейтон добавил:

– Возможно, он ушел к своему племени – к тем людям, которые напали на нас.

Клейтон и сам не верил в то, что говорил. Девушка посмотрела на него так, будто ослышалась.

– Нет! – ответила она с какой-то запальчивостью, как показалось Клейтону. – Этого не может быть. Они же дикари!

Клейтон был несколько озадачен.

– Но ведь и он – полудикое существо, живущее в джунглях, мисс Портер. Мы не знаем о нем ничего. Он не владеет ни одним европейским языком. А его украшения и оружие очень похожи на те, что в ходу у дикарей западного побережья Африки. Здесь нет никого, кроме дикарей, на протяжении сотен миль, мисс Портер, – торопился убедить ее Клейтон, – и он наверняка принадлежит к племени, которое на нас напало. Он может быть даже каннибалом!

Джейн побледнела.

– Я никогда в это не поверю, – тихо ответила она. – Это неправда. И вы увидите, что он вернется и докажет вашу неправоту. Вы не знаете его так, как я. Уверяю вас – это джентльмен.

Клейтон был благородным и великодушным, но испытывал безрассудную ревность оттого, как Джейн защищала лесного человека. Он в одно мгновение позабыл все, чем был обязан этому полубогу, и ответил с презрительной усмешкой:

– Возможно, вы и правы, мисс Портер. Но полагаю, нам не стоит беспокоиться о нашем друге – любителе падали. Скорее всего, это какой-то спятивший человек, некогда высаженный на берег. Нет сомнений, что он забудет нас скорее, чем мы забудем его. Это всего лишь зверь из джунглей, мисс Портер.

Девушка не ответила, но почувствовала, как сжалось от боли ее сердце. Клейтон всегда говорил то, что думал, и Джейн впервые попыталась разобраться в основаниях только что обретенной любви и подвергнуть ее предмет критическому рассмотрению.

Джейн повернулась и медленно пошла обратно в хижину. Она представила возлюбленного в салоне океанского лайнера и мысленно увидела, как он ест руками, разрывая пищу, подобно хищному зверю, как вытирает жирные пальцы о свои бедра, – эта картина заставила ее содрогнуться. Джейн вообразила, как знакомит его со своими друзьями – неотесанного, неграмотного дикаря, невежу, – и ужаснулась.

Войдя в хижину, Джейн села на постель, сделанную из трав и папоротников. Она положила руку на вздымающуюся грудь и тут почувствовала твердые грани медальона. Девушка сняла украшение и несколько секунд держала вещицу на ладони, глядя на нее затуманенными от слез глазами. Затем поднесла к губам и, рыдая, уткнулась лицом в травы.

– Зверь? – шептала она. – Но тогда и сам Господь – зверь. Будь ты человек или зверь, все равно я твоя.

В тот день она больше не видела Клейтона. Эсмеральда принесла ей ужин, и Джейн попросила передать отцу, что дурно себя чувствует после пережитых волнений.

Наутро Клейтон ушел вместе с экспедицией, которая на этот раз отправилась на поиски лейтенанта Д’Арно. Теперь отряд, сопровождаемый двумя военными врачами, состоял из двухсот вооруженных мужчин, в том числе десяти офицеров. Матросы несли с собой запас провизии на целую неделю, а также гамаки и носилки для транспортировки больных и раненых.

Отряд был настроен решительно и зло, это была одновременно и спасательная, и карательная экспедиция. Тратить время на изучение местности не было необходимости: они сразу вышли на слоновью тропу и уже после полудня добрались до места, где в прошлый раз отряд попал в засаду. Оттуда лежал прямой путь в деревню Мбонги. Не было еще и трех часов по полудню, когда авангард отряда оказался на краю большой пустоши.

Лейтенант Шарпантье, командовавший экспедицией, немедленно послал часть бойцов в обход сквозь заросли, чтобы они вышли к деревне с противоположной стороны. Еще одна группа отправилась к воротам деревенской ограды, а остальные моряки во главе с лейтенантом обогнули поселение с южной стороны пустоши.

Условились, что часть отряда, высланная в обход с севера, первой начнет атаку, как только дойдет до места, и первый же залп послужит сигналом для совместного нападения со всех сторон, чтобы попытаться сразу же захватить деревню.

В течение получаса группа бойцов во главе с лейтенантом Шарпантье пряталась в густых зарослях, ожидая сигнала. Это время показалось им неимоверно долгим. Они видели туземцев, работающих в поле и снующих возле ворот.

Наконец послышался сигнал – треск ружейных выстрелов с северной стороны, и тогда французы дружно, как один человек, дали залп по деревне с запада и юга. Туземцы побросали инструменты и сломя голову понеслись к деревне, но падали на бегу под пулями французов. Еще одна группа моряков, перепрыгивая через упавших, ринулась к воротам. Атака была столь внезапной и неожиданной, что белым удалось прорваться за ворота раньше, чем напуганные дикари успели их запереть, и в следующую минуту на деревенской улице появились вооруженные люди, которые начали яростно биться с чернокожими.

В течение нескольких минут дикарям удавалось удерживать площадку возле ворот, но револьверы, ружья и кортики помогли французам преодолеть сопротивление людей, вооруженных копьями и стрелами.

Битва превратилась в настоящую резню, когда моряки увидели, что некоторые чернокожие нацепили детали обмундирования лейтенанта Д’Арно. Французы щадили только детей и женщин. И когда наконец покрытые кровью и потом белые люди остановились и расступились, им уже не с кем было сражаться, потому что ни одному воину из деревни Мбонги не удалось уцелеть.

Французы тщательно обыскали все дома и закоулки, но не нашли и следа лейтенанта Д’Арно. Тогда они решили хотя бы с помощью знаков допросить пленных. Один моряк, ранее служивший во Французском Конго, обнаружил, что чернокожие понимают смешанный и ломаный диалект, принятый в общении между белыми и отсталыми племенами побережья. Но и тогда ничего определенного о судьбе лейтенанта узнать не удалось. Моряки расспрашивали о своем товарище, но дикари отвечали только возбужденной жестикуляцией и гримасами страха. В конце концов французы посчитали, что это лишь доказывает вину бесовского племени, которое два дня назад убило и съело Д’Арно.

Потеряв надежду, французы решили переночевать в деревне. Всех пленных согнали в три хижины и приставили к ним охрану, запертые ворота охраняли часовые. Деревня наконец погрузилась в сон. Тишина нарушалась только горькими рыданиями туземок о своих погибших.

Утром французы отправились обратно к берегу. Перед этим они хотели сжечь деревню, но потом отказались от своего намерения, оставив пленников, рыдающих и клянущих судьбу, но все же с крышей над головой и нетронутой оградой, дававшей защиту от хищных зверей.

Экспедиция медленно продвигалась назад тем же путем, каким пришла. На этот раз моряки несли десять носилок: восемь – с тяжелоранеными, а еще двое – с телами погибших моряков. Клейтон и лейтенант Шарпантье замыкали колонну. Англичанин молчал в знак уважения к горю своего спутника: Д’Арно и Шарпантье были неразлучными друзьями с самого детства. Тяжесть потери увеличивалась еще и тем, что жертва Д’Арно оказалась бесплодной: лесной человек спас Джейн раньше, чем Д’Арно попал в руки дикарей. Кроме всего прочего, дело, в результате которого лейтенант потерял жизнь, не было его служебным долгом, он совершил благородный поступок ради чужих ему людей, иностранцев. Клейтон поделился этими мыслями с лейтенантом Шарпантье, но тот в ответ покачал головой.

– Нет, мсье, – сказал он. – Д’Арно сам выбрал свою судьбу. Я горюю только о том, что не погиб вместо него или, по крайней мере, вместе с ним. Ах, если бы вы его знали, мсье! Д’Арно был настоящий офицер и джентльмен. Так говорят о многих, но заслуживают этих слов только единицы. И он не умер зря. Его гибель ради чужой ему девушки, американки, послужит примером мужества для нас, его товарищей.

Клейтон промолчал, но почувствовал уважение к французам – чувство, которое осталось с тех пор неизменным.