Текст книги "Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)"

Было совсем поздно, когда экспедиция вернулась на берег. Еще перед началом экспедиции моряки условились, что на обратном пути к лагерю подадут сигнал: три выстрела будут означать успех, два – ни следов Д’Арно, ни похитивших его чернокожих не обнаружено, а один выстрел – неудачу. И вот сигнальный выстрел известил людей в лагере и на корабле, что спасти Д’Арно не удалось.

Их встретили торжественно и молчаливо. Пока убитых и раненых переносили в лодки, а затем на крейсер, не было произнесено ни слова.

Клейтон, вымотанный походом вглубь джунглей, принявший участие в двух сражениях с туземцами, теперь отправился в хижину, чтобы немного поесть и поспать.

У входа в хижину его ждала Джейн.

– Что с бедным лейтенантом? – спросила она. – Вам удалось найти его следы?

– Мы пришли слишком поздно, мисс Портер, – с грустью ответил Клейтон.

– Расскажите, что с ним случилось, – попросила она.

– Я не могу вам этого рассказать, мисс Портер, все слишком ужасно.

– Неужели они пытали его? – прошептала она.

– Мы не знаем, что именно они с ним делали, перед тем как убить, – ответил Клейтон, усиливая слово «перед».

Лицо молодого человека выражало усталость и жалость, которую он чувствовал по отношению к бедному Д’Арно.

– Прежде чем убить? Что вы имеете в виду? Они не… Они его не…

Джейн вспомнила о том, что прежде говорил Клейтон об этом племени и о лесном человеке, и не смогла произнести ужасное слово.

– Да, мисс Портер, они – каннибалы, – ответил он почти резко.

Клейтон тоже вспомнил о лесном дикаре, и странная безотчетная ревность, которую он испытал пару дней назад, снова захватила его. И тогда, подчиняясь этому чувству, с грубостью, столь же несвойственной ему, как и вежливость обезьяне, Клейтон продолжил:

– Когда ваш лесной бог покидал вас, он, разумеется, спешил на пир.

Клейтон пожалел об этих словах еще раньше, чем договорил, и все равно он даже не понимал, насколько ужасно прозвучали они для Джейн. Он жалел лишь о том, что без всяких оснований оскорбил человека, который спас жизнь ему и всем изгнанникам.

Девушка высоко подняла голову.

– Возможен только один ответ на ваши слова, мистер Клейтон, – ледяным тоном произнесла она, – но я, к сожалению, не мужчина, чтобы дать его.

Она повернулась и ушла в хижину. Клейтон был англичанином и успел сообразить, какой ответ имела в виду Джейн, только когда девушка уже скрылась за дверью.

«Держу пари, что она назвала меня лгуном. И похоже, я заслужил это, – размышлял он. – Ах, Клейтон, старина, я понимаю, как ты устал, как расшатаны твои нервы, но все же не следует быть таким ослом. Иди-ка спать!»

Прежде чем заснуть, он окликнул Джейн из-за парусиновой перегородки, чтобы извиниться. Однако с тем же успехом можно было звать сфинкса. Тогда Клейтон написал несколько слов на клочке бумаги и просунул послание под перегородку.

Джейн увидела записку, но не взяла: девушка была очень сильно обижена, оскорблена и рассержена. Но, как всякая женщина, в конце концов подобрала записку и прочла:

Моя дорогая мисс Портер!

Не было никакого основания поступать так, как я поступил. Единственным оправданием могут послужить мои расстроенные нервы, однако это не извиняет меня. Пожалуйста, попробуйте забыть жестокие слова и сделать вид, будто я их не говорил. Мне очень жаль. Меньше всего на свете я хотел обидеть Вас. Скажите, что прощаете меня.

Уильям Сесил Клейтон

«Нет, именно так он и думал, а иначе не стал бы говорить, – решила девушка. – Но сказанное не может быть правдой. О нет, я знаю, что это не так!»

Одно предложение в письме ее испугало: «Меньше всего на свете я хотел обидеть Вас». Всего неделю назад подобное откровение доставило бы Джейн удовольствие, но теперь огорчало ее. Ах, если бы никогда не встречать Клейтона! Сейчас ей было даже жаль, что она повстречала лесного бога, хотя нет – эта встреча делала ее счастливой.

А ведь была еще другая записка – та, которую Джейн обнаружила в траве у входа в хижину, когда вернулась из джунглей. Под признанием в любви была подпись – «Тарзан из племени обезьян». Кто же он, этот новый поклонник? А что, если это еще один дикарь? И как же он собирается добиться ее?

– Эсмеральда! Проснись! – позвала она. – Ты просто злишь меня: ты так мирно спишь, когда вокруг столько горя.

– О, Гаврииле! – вскрикнула Эсмеральда, садясь на постели. – Кто еще явился? Бегеморог? Где он, мисс Джейн?

– Не глупи, Эсмеральда, тут нет никаких животных. Ладно, спи. Когда ты спишь – это плохо, но когда ты бодрствуешь – это еще хуже.

– Да, но что же случилось с вами, моя ягодка? Вы прямо не в себе сегодня вечером.

– Ах, Эсмеральда, я сегодня такая гадкая… – пожаловалась Джейн. – Лучше совсем не смотри на меня.

– Хорошо-хорошо, деточка. Вам надо поспать. У вас нервы измотаны. И все эти носопотамы, все эти дикари, которые едят гениалов, как мистер Филандер говорит… О господи, какие нервы надо иметь!

Джейн рассмеялась, потом подошла к служанке, поцеловала ее и пожелала спокойной ночи.

Глава 23
Братство

Очнувшись, Д’Арно увидел, что лежит на постели из мягких папоротников и трав под сенью маленького шалаша, из которого открывается вид на покрытую дерном поляну, а чуть дальше виднеется зеленая стена джунглей. Лейтенант был разбит и очень слаб, а когда к нему полностью вернулось сознание, почувствовал боль от многочисленных колотых ран. Ныло все тело, напоминая о жестоких побоях, полученных накануне. Даже поворот головы причинил ему такие мучения, что после него пришлось долго лежать с закрытыми глазами.

Д’Арно попытался вспомнить в деталях случившееся с ним, надеясь понять свое теперешнее положение: где он находится – у врагов или у друзей? Он вспомнил жуткую сцену у столба, а потом появление странного белого человека. На руках этого человека он и потерял сознание. Д’Арно оставалось только гадать, что ждет его в дальнейшем. Вокруг не было никаких признаков присутствия человека. Слышался только непрерывный гул джунглей – шорох миллионов листьев, жужжание насекомых, пение птиц, крики обезьян. Все это сливалось в успокоительный, убаюкивающий хор. Казалось, он находится где-то вовне, вдалеке от мириад живых существ, а издаваемые ими звуки доносятся до него издалека, как приглушенное эхо.

Д’Арно забылся тихим сном, а проснувшись после полудня, вновь испытал странное чувство растерянности. Припоминая еще раз все недавние события, лейтенант вдруг увидел человека, сидевшего на корточках снаружи. Вернее, Д’Арно увидел его широкую мускулистую спину. И хотя кожа незнакомца была очень темной от загара, это, несомненно, был белый человек. Д’Арно возблагодарил Бога.

Он чуть слышно позвал незнакомца. Тот обернулся и, поднявшись, направился к раненому. Лицо незнакомца было очень красивым. «Пожалуй, это самое прекрасное лицо, какое я только видел в жизни», – подумал Д’Арно.

Человек согнулся и, оказавшись в шалаше, присел возле лейтенанта и положил ему руку на лоб. Д’Арно заговорил с ним по-французски, но тот только покачал головой – с сожалением, как заметил лейтенант. Тогда Д’Арно попробовал английский – и снова человек покачал головой. Итальянский, испанский и немецкий имели тот же результат. Француз знал несколько слов по-норвежски, по-русски и по-гречески. Он попробовал использовать также свое поверхностное знание языков негритянских племен западного побережья Африки, однако незнакомец отверг и это.

Осмотрев раны лейтенанта, человек вышел из шалаша и куда-то исчез. Он вернулся через полчаса и принес фрукты, а также наполненный водой сосуд, сделанный из какого-то овоща вроде тыквы. Д’Арно немного попил и поел. Было удивительно, что у него не поднялась температура. Он снова попытался завязать разговор со своим спасителем, но это ни к чему не привело.

Вдруг незнакомец выскочил из шалаша и почти сразу же вернулся: он принес кусочки древесной коры и – о чудо! – графитовый карандаш. Присев возле Д’Арно, он принялся что-то писать на гладкой внутренней поверхности. Затем протянул записку французу. Д’Арно с изумлением увидел, что текст написан ровными печатными буквами по-английски:

Я Тарзан из племени обезьян. Кто ты? Можешь ты понимать этот язык?

Француз схватил карандаш, чтобы ответить, но тут же остановился. Этот странный человек писал по-английски, – следовательно, он был англичанином?

Да. Я читаю по-английски, могу и говорить на этом языке. Давай поговорим. Первым делом я должен поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделал.

В ответ человек покачал головой и указал на кору и карандаш.

– Mon Dieu![3]3
  Боже мой! (фр.)


[Закрыть] – вскричал Д’Арно. – Если ты англичанин, то почему ты не говоришь по-английски?

И тут до него дошло: этот человек немой. Может быть, глухонемой? Тогда Д’Арно написал на коре:

Я Поль Д’Арно, лейтенант французского флота. Я благодарю тебя за то, что ты для меня сделал. Ты спас мне жизнь, и все, что у меня есть, – твое. Можно спросить тебя, как получилось, что ты пишешь по-английски, но не говоришь на этом языке?

Ответ Тарзана привел Д’Арно в еще большее изумление:

Я говорю только на языке своего племени – больших обезьян, которыми правил Керчак. Еще я знаю немного язык слонов и львов и понимаю другие народы джунглей. С человеком я не говорил никогда, не считая Джейн Портер, с которой говорил знаками. Это первый раз, когда я говорю с другим человеком с помощью букв и слов.

Д’Арно был в полном недоумении. Ему казалось невероятным, чтобы на земле жил взрослый человек, который никогда не беседовал с себе подобным. Но еще более нелепым было то, что этот человек мог читать и писать. Офицер перечитал записку Тарзана и выделил слова «не считая Джейн Портер, с которой говорил знаками». Здесь шла речь о той американской девушке, которую утащила в джунгли горилла. Д’Арно догадался, в чем дело: этого человека и приняли за гориллу. Француз схватил карандаш и написал:

Где Джейн Портер?

Тарзан приписал под этим ответ:

Снова у людей ее племени в хижине Тарзана из племени обезьян.

Значит, она не умерла? Где она была? Что с ней случилось?

Она не умерла. Ее похитил Теркоз, чтобы сделать своей женой. Но Тарзан из племени обезьян отобрал ее у Теркоза и убил его прежде, чем он смог нанести ей вред. Никто во всех джунглях не может победить в бою Тарзана из племени обезьян. Я Тарзан из племени обезьян – могучий боец.

Д’Арно написал:

Я рад, что она в безопасности. Я устал. Я отдохну немного.

Тарзан ответил на это:

Отдыхай. Когда ты поправишься, я отнесу тебя назад к твоему народу.

Долгое время Д’Арно лежал без движения на постели из мягких папоротников. На второй день у него начался жар. Лейтенант решил, что заразился какой-то инфекцией, от которой ему суждено умереть. Тогда ему пришла на ум одна идея, и Д’Арно удивился, как не додумался до этого раньше. Он позвал Тарзана и показал жестами, что хочет кое-что написать. Когда тот принес кору и карандаш, Д’Арно вывел:

Можешь ли ты сходить к моему народу и привести сюда? Я напишу записку, которую ты им доставишь, и они пойдут за тобой.

Тарзан отрицательно покачал головой и, взяв кору, ответил:

Я думал об этом в первый день. Но нет. Сюда часто приходят большие обезьяны, и если они найдут тебя здесь одного и раненого, они тебя убьют.

Д’Арно повернулся на бок и прикрыл глаза. Ему не хотелось умирать, но он чувствовал, что уходит из этого мира. Температура поднималась все выше, и вечером он потерял сознание.

В течение трех дней француз бредил, и Тарзан ухаживал за ним, смачивая ему голову и руки водой и промывая раны. На четвертый день температура упала, но Д’Арно был очень слаб и походил на собственную тень. Тарзан приподнимал его и усаживал, чтобы тот мог попить из тыквы. Температура стала результатом не инфекции, как думал француз, а одного из тех загадочных приступов, которым подвержены белые, попадающие в африканские джунгли: обычно эта болезнь либо убивает человека, либо оставляет его так же неожиданно, как случилось с Д’Арно.

Уже через два дня он вышел из шалаша, опираясь на сильную руку Тарзана, чтобы не упасть. Они присели в тени большого дерева, и Тарзан отодрал немного гладкой коры, чтобы поговорить. Д’Арно написал первым:

Чем я могу отплатить тебе за все, что ты для меня сделал?

Тарзан ответил:

Научи меня языку людей.

Д’Арно взялся за это немедленно. Он указывал на окружающие предметы и повторял их французские названия: француз решил, что будет легче обучить этого человека своему родному языку, поскольку он сам понимал его лучше других. Тарзану, разумеется, было все равно: он не отличал одного языка от другого. Итак, когда Тарзан писал на кусочке коры слово «man»[4]4
  Человек (англ.).


[Закрыть], Д’Арно говорил «homme». Аналогичным образом он обучил Тарзана произносить «ape»[5]5
  Обезьяна (англ.).


[Закрыть] как «singe» и «tree»[6]6
  Дерево (англ.).


[Закрыть] как «arbre».

Тарзан оказался весьма прилежным учеником и через два дня уже настолько овладел французским, что мог составлять небольшие предложения вроде: «Это дерево», «Это трава», «Я голоден» и тому подобное. Однако при этом Д’Арно находил, что трудно обучать Тарзана французской грамматике на основе знания английской. Француз начал писать для него маленькие уроки по-английски, и Тарзан повторял их по-французски, но поскольку буквальный перевод давал неправильные французские фразы, Тарзан часто становился в тупик. Д’Арно теперь понимал, что совершил ошибку, но было поздно отступать и начинать все заново, заставляя Тарзана забыть то, что он уже выучил, тем более что они быстро приближались к моменту, когда можно будет свободно разговаривать.

На пятый день после того, как спала температура, Тарзан написал записку: он просил разрешения у Д’Арно, если тот чувствует себя в силах, отнести его к хижине. Тарзану, тоскующему по Джейн, хотелось попасть на берег не меньше, чем французу. Влюбленный юноша все эти дни с трудом сдерживал себя, и то, что он не бросил Д’Арно, говорит о врожденном благородстве его характера даже больше, чем то, что он спас французского офицера от дикарей.

Д’Арно, полностью разделявший желание Тарзана отправиться на берег, написал:

Но ты не сможешь нести меня так долго сквозь заросли.

В ответ Тарзан только рассмеялся: «Mais oui!»[7]7
  Ну да, конечно! (фр.)


[Закрыть] – и Д’Арно улыбнулся, услышав фразу, которая полюбилась Тарзану.

Они пустились в путь, и Д’Арно удивился, как прежде Клейтон и Джейн, силе и ловкости человека-обезьяны. Ближе к вечеру они достигли поляны, и Тарзан спрыгнул с ветвей на землю. Сердце его усиленно билось в предвкушении новой встречи с Джейн.

Возле хижины никого не было, и Д’Арно пришел в недоумение, не увидев в бухте ни крейсера, ни «Эрроу». Нехорошее предчувствие охватило обоих мужчин, когда они шли к хижине. Оба молчали, но уже догадывались о том, что произошло. Тарзан поднял засов и толкнул тяжелую дверь: хижина опустела.

Тарзан и Д’Арно обменялись взглядами. Лейтенант понял: товарищи решили, что его нет в живых. А Тарзан думал о девушке, которая сначала с любовью поцеловала, а потом покинула его, пока он оказывал помощь белому человеку. Сердце Тарзана исполнилось горечи. Ему следует уйти в джунгли, к своему племени. Никогда больше не захочет он видеть себе подобных. Великие надежды, которые он лелеял, останутся в прошлом. А ведь он так хотел отыскать людей, подобных себе, и стать среди них своим.

А как же француз? Д’Арно? Что будет с ним? Пусть тоже идет своим путем. Тарзан больше не хотел его видеть. Надо избавиться от всего, что может напоминать о Джейн.

Пока Тарзан стоял на пороге хижины, погруженный в размышления, Д’Арно вошел внутрь. Там оказалось куда больше полезных вещей, чем было раньше. Он узнал многое из того, что видел на крейсере: походную кухню, кое-что из посуды, ружье со множеством патронов, консервы, одеяла, два стула и матросскую койку, а также несколько книг и журналов, по большей части американских.

«Наверное, они собираются вернуться», – с надеждой подумал француз.

Он подошел к столу, который Джон Клейтон сколотил много лет назад, и увидел два письма, адресованные Тарзану из племени обезьян. Одно – в открытом конверте, имя адресата было написано уверенным мужским почерком. Другое – в запечатанном конверте, надписанным женской рукой.

– Здесь два письма для тебя, Тарзан из племени обезьян! – крикнул Д’Арно, обернувшись к выходу.

Но его спутник исчез. Д’Арно вышел наружу и огляделся. Тарзана нигде не было. Он позвал его еще раз, но не получил ответа.

– Mon Dieu! – воскликнул француз. – Он оставил меня. Я так и знал. Он вернулся к своим в джунгли и бросил меня здесь одного.

И он вспомнил, какое выражение лица было у Тарзана, когда обнаружилось, что хижина опустела. Подобный взгляд охотник видит у раненого оленя, которого он мгновение назад подстрелил. Этот человек явно был поражен, понимал Д’Арно, но чем? Трудно догадаться. Француз огляделся вокруг. Одиночество и ужас начинали действовать ему на нервы, и без того ослабленные недавними страданиями и болезнью.

Оказаться на берегу острова, всеми покинутым, вблизи этих зловещих джунглей! Знать, что никогда больше не придется услышать человеческий голос, увидеть человеческое лицо! Жить в постоянном страхе перед дикими зверями и еще более дикими людьми и погибнуть от одиночества и безнадежности! Все это было ужасно.

А уже далеко к востоку от берега Тарзан спешил по деревьям назад, к своему племени. Никогда еще не передвигался он с такой головокружительной скоростью. Ему казалось, что он убегает от самого себя, от собственных мыслей. Но они все равно не отставали.

Внизу показалось гибкое тело львицы, она направлялась в противоположную сторону – к хижине, понял Тарзан. Сможет ли Д’Арно справиться с ней? Или с другим диким зверем?

Тарзан остановился.

– Кто ты, Тарзан? – спросил он себя. – Обезьяна или человек? Если ты обезьяна, то должен поступить так, как поступили бы обезьяны: бросить одного из своих умирать в джунглях, если тебе хочется пойти куда-то дальше. А если ты человек, то ты вернешься, чтобы защитить товарища. Ты не оставишь его одного, потому что другой ушел от тебя.

Д’Арно затворил дверь хижины. Ему было не по себе. Даже храбрый человек – а лейтенант был храбр – иногда боится одиночества.

Он зарядил одно из ружей и положил его рядом с собой. Затем вернулся к столу и взял незапечатанное письмо, адресованное Тарзану. Возможно, в нем содержалось объяснение того, почему они покинули остров. Д’Арно чувствовал, что, прочитав это письмо, он не выйдет за пределы дозволенного моралью. Он вынул лист из конверта и прочел:

Тарзану из племени обезьян

Благодарим Вас за то, что позволили воспользоваться Вашей хижиной. Очень жаль, что у нас не было возможности увидеть Вас и поблагодарить лично. Мы ничего не испортили, а даже, наоборот, оставили вещи, которые сделают Ваше пребывание в этом уединенном доме более удобным и безопасным.

Если Вы знаете странного белого человека, который не раз спасал наши жизни и приносил пищу и если Вы можете общаться с ним, поблагодарите его от нашего имени за доброту.

Мы уплываем через час и никогда уже не вернемся. Однако нам хотелось бы, чтобы Вы и наш второй друг из джунглей знали: мы всегда будем благодарны за то, что вы сделали для нас, чужеземцев, мы всегда будем помнить, что находимся перед вами обоими в неоплатном долгу.

С уважением,

Уильям Сесил Клейтон

– «Никогда не вернемся», – прошептал Д’Арно и упал ничком на койку.

Через час он вздрогнул и прислушался: кто-то пытался войти. Д’Арно схватил заряженное ружье и прицелился. Уже смеркалось, и в хижине совсем стемнело. Однако было видно, как поднимается засов. Француз почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Дверь тихо отворилась, кто-то стоял снаружи. Едва дверь приоткрылась, как Д’Арно навел на нее вороненое дуло ружья – и выстрелил.

Глава 24
Пропавшее сокровище

Когда экспедиция вернулась после бесплодной попытки освободить Д’Арно, капитан Дюфранн загорелся желанием отправиться в путь как можно скорее, и все с ним согласились. Возражала только Джейн.

– Нет, – решительно сказала она. – Я не поеду, и вы не поедете, пока двое наших друзей остаются в джунглях. В один прекрасный день они выйдут оттуда, надеясь, что мы их ждем. Капитан Дюфранн, один из них – ваш лейтенант, а другой – человек из джунглей, который спас жизнь каждому из нас до вашего прихода. Два дня назад он проводил меня до опушки леса и сразу отправился на помощь моему отцу и мистеру Клейтону, как он полагал, но остался там, чтобы спасти лейтенанта Д’Арно. И я не сомневаюсь в том, что он его спас. Если бы он опоздал прийти на помощь, то давно бы вернулся. Его отсутствие – лучшее доказательство, что лейтенант Д’Арно или ранен, или ему пришлось последовать за пленившими его дикарями намного дальше той деревни, на которую напали ваши моряки.

– Но ведь форма бедняги Д’Арно и все его вещи были найдены в этой деревне, мисс Портер, – возразил капитан. – И когда мы спрашивали туземцев о судьбе белого человека, они приходили в необыкновенное волнение.

– Да, капитан, но они не признали, что он мертв. Что касается его одежды и амуниции, попавшей к ним в руки, то разве и более цивилизованные народы не снимают все ценное со своих пленников, независимо от того, какую участь готовят несчастным? Даже солдаты моего родного американского Юга грабили не только живых, но и мертвых. Я могу согласиться с вами, что найденные вещи – важное доказательство, но не окончательное, поймите.

– Возможно, ваш человек из джунглей и сам был взят в плен или убит дикарями, – предположил капитан Дюфранн.

Джейн рассмеялась.

– Вы просто его не знаете, – сказала мисс Портер, в ее голосе послышались нотки гордости, потому что она говорила о своем возлюбленном.

– Я допускаю, что его следовало бы подождать, этого вашего сверхчеловека, – улыбнулся капитан. – Конечно, мне очень хочется на него посмотреть.

– Тогда подождите его, мой дорогой капитан, – попросила девушка. – В любом случае я намерена его ждать!

Француз чрезвычайно удивился бы, если бы понял истинное значение слов девушки. После этого разговора с юной мисс Портер капитан решил еще раз держать совет. Неподалеку от хижины, куда направились капитан и Джейн, на походных стульях в тени большого дерева сидели профессор Портер, мистер Филандер, Клейтон, а также лейтенант Шарпантье и еще два французских офицера. Эсмеральда возилась по хозяйству, время от времени вмешиваясь в разговор, чтобы высказать свое мнение на правах старой служанки, которой все позволено.

Завидев капитана, офицеры встали и отдали честь, а Клейтон уступил свой стул Джейн.

– Мы только что обсуждали судьбу Поля, – сказал капитан Дюфранн. – Мисс Портер говорит, что у нас нет стопроцентных доказательств его смерти, и это правда. По мнению мисс Портер, продолжительное отсутствие вашего всесильного друга из джунглей означает, что Д’Арно нуждается в его помощи либо из-за ранения, либо оттого, что остается в плену у дикарей из другой, более далекой деревни.

– Было также высказано предположение, – вмешался лейтенант Шарпантье, – что этот дикий человек принадлежит к тому самому племени, которое напало на нашу первую экспедицию, и что он поспешно скрылся, чтобы помочь им, то есть своему народу.

Джейн бросила быстрый взгляд на Клейтона.

– Последнее звучит более правдоподобно, – заметил профессор Портер.

– Не соглашусь с вами, – возразил мистер Филандер. – Он имел прекрасную возможность расправиться с нами самостоятельно или отвести нас насильно к своему племени. Вместо этого в течение долгого времени, которое мы провели здесь, он постоянно выполнял обязанности защитника и покровителя по отношению к нам.

– Это верно, – вступил в разговор Клейтон. – Но нельзя упускать и тот факт, что, за исключением его самого, в здешних местах на протяжении сотен миль нет других людей, кроме диких каннибалов. Он вооружен точно так же, как они, что доказывает его связь с ними. Он один, а их, может быть, тысячи, – не значит ли это, что их отношения едва ли не дружеские.

– Да, трудно представить, что он ничем не связан с ними, – согласился капитан. – Скорее всего, он член их племени.

– А иначе, – заметил один из офицеров, – как бы он выжил среди диких обитателей джунглей? Как сумел научиться ориентироваться в лесу? Как обучился владеть африканским оружием?

– Вы судите о нем по нашим меркам, джентльмены, – сказала Джейн. – Обычный белый человек, такой, как вы сами, – прошу прощения, я не хотела вас обидеть, – и даже человек, чьи физические и умственные способности превышают средний уровень, никогда не смог бы, уверяю вас, выжить в одиночестве и без одежды в этих тропических лесах. Но этот человек превосходит любого белого в силе и ловкости, как тренированные атлеты превосходят новорожденного младенца. В битве его смелость и ярость напоминают свойства диких зверей.

– Он приобрел себе верную поклонницу – мисс Портер, – со смехом сказал капитан Дюфранн. – Думаю, никто из нас не отказался бы встретиться лицом к лицу с самой лютой смертью хоть сотню раз, чтобы заслужить похвалы столь преданной и столь прекрасной защитницы.

– Вы не удивились бы тому, что я его защищаю, – ответила девушка, – если бы видели, как он сражался за меня с огромным волосатым зверем. Как он кинулся на это чудовище! Так бык мог бы напасть на медведя, без малейшего страха или колебания. Тогда вы поверили бы, что он больше чем человек. Он сумел остановить ужасные клыки зверя! А если бы вы видели, с какой рыцарской галантностью он обращался с чужеземной девушкой, вы испытывали бы по отношению к нему такое же доверие, какое чувствую я.

– Вы выиграли этот процесс, мой прекрасный адвокат! – воскликнул капитан. – Суд выносит вердикт «невиновен», и крейсер будет ждать еще несколько дней, чтобы у нас была возможность вернуться на берег и поблагодарить прекрасную Порцию[8]8
  Порция – персонаж пьесы У. Шекспира «Венецианский купец». Она переодевается в мужское платье и, проникнув в суд под видом адвоката, спасает своего возлюбленного от разорения и физического увечья. – Примеч. редактора.


[Закрыть].

– Деточка моя, ради бога, – закричала Эсмеральда, – неужели ты хочешь сказать мне, что собираешься остаться в этой земле карнибалов, если есть возможность удрать на вон той лодке? Ах, дорогая, ради бога!

– Замолчи, Эсмеральда! – прикрикнула на нее Джейн. – Тебе должно быть стыдно! Так ты выражаешь благодарность человеку, который дважды спас тебе жизнь?

– Это точно, мисс Джейн, так и было. Он нас спас, верно, но не для того же, чтобы мы тут оставались? Спас, и значит мы, спасенные, можем убраться отсюда восвояси. Он, должно быть, рассердится, когда увидит, что мы, такие безмозглые, решили пожить тут, когда можно убраться. Ох, хотелось бы мне никогда больше не спать в этом зверопарке и не слушать в темноте эти тоскливые звуки из лесу!

– Я не виню тебя, Эсмеральда, – заметил Клейтон. – Ты, безусловно, попала в точку, когда назвала голоса джунглей тоскливыми. Мне самому никак не удавалось найти подходящее слово. Действительно тоскливые.

– Вам с Эсмеральдой лучше сразу перейти жить на крейсер, – сказала Джейн с презрением. – Что с вами было бы, случись вам всю жизнь провести в джунглях, как нашему лесному человеку?

– Боюсь, из меня не вышел бы хороший дикарь, – с горечью улыбнулся Клейтон. – От этих ночных шумов у меня волосы встают дыбом. Наверное, стыдно в этом признаваться, но тем не менее это правда.

– А я и не знаю, что со мной было бы, – сказал лейтенант Шарпантье. – Никогда не думал о страхах и тому подобных вещах, никогда не пытался определить, кто я – трус или смелый человек. Но прошлой ночью мы остались там, в джунглях, когда дикари похитили беднягу Д’Арно, и я услышал все эти лесные звуки вокруг, я подумал, что я, наверное, трус. Тут дело даже не в рычании хищников, а скорее в шорохах, словно кто-то подкрадывается. Сначала слышишь какой-то шорох, а потом ждешь его повторения. Это не передать: звук почти бесшумно крадущегося большого существа, а ты не понимаешь, насколько оно близко и не подошло ли еще ближе, когда ты перестал прислушиваться. Да, именно шумы – и еще глаза. Mon Dieu! Я никогда не забуду, как они горят в темноте, – глаза, которые вы видите и которых не видите, но чувствуете чье-то присутствие, а это еще хуже.

Все помолчали, а потом заговорила Джейн.

– И он там! – сказала она сдавленным голосом. – Глаза всех этих существ будут смотреть сегодня на него и на вашего товарища, лейтенанта Д’Арно. Как же можно оставить их, джентльмены, не подав им, по крайней мере, пассивной помощи – задержавшись здесь еще на несколько дней?

– Ну-ну, деточка, – успокоил ее профессор Портер. – Капитан Дюфранн ведь сказал, что собирается задержаться. А я, со своей стороны, всецело это одобряю, всецело одобряю. Я всегда старался потакать твоим капризам.

– Можно заняться завтра откапыванием сундука, профессор, – предложил мистер Филандер.

– Совершенно верно, совершенно верно, мой друг. А я-то и забыл про сокровище! – воскликнул профессор Портер. – Могли бы мы взять в качестве помощников несколько ваших матросов, капитан Дюфранн? А также одного из пленных с «Эрроу», чтобы он указал нам, где именно закопан сундук?

– Разумеется, дорогой профессор, мы все в вашем распоряжении, – ответил капитан.

И они договорились о том, что на следующий день лейтенант Шарпантье возьмет с собой десять человек из команды, а также одного из бунтовщиков с «Эрроу» в качестве проводника и они откопают сокровище. Было решено, что крейсер простоит в гавани еще целую неделю. Если ничего не изменится, то, значит, Д’Арно действительно погиб, а лесной человек не собирается возвращаться. Тогда оба корабля уйдут в море.

Назавтра профессор Портер не пошел вместе с моряками откапывать сокровище. Около полудня, увидев, что они возвращаются с пустыми руками, профессор выбежал им навстречу: его обычная рассеянность куда-то исчезла и сменилась нервным возбуждением.

– Где клад?! – крикнул он Клейтону, не добежав до него еще сотню футов.

Тот только покачал головой.

– Исчез, – ответил он, поравнявшись с профессором.

– Исчез? Не может быть! Кто же мог его взять?

– Одному Богу известно, – ответил Клейтон. – Мы сначала подумали, что нас обманывает этот парень, наш проводник. Но он сам настолько изумился, не увидев сундука под телом убитого Снайпса, что мы не могли ему не поверить. Но под мертвецом действительно раньше что-то было зарыто, в этом мы убедились: там была яма и ее закидали землей.

– Но кто же мог забрать клад? – повторил вопрос профессор Портер.

– Под подозрение, естественно, попадают матросы с крейсера, – сказал лейтенант Шарпантье. – Однако младший лейтенант Жанвье заверил меня, что ни один человек не получал отпуска на берег, то есть никто не побывал на берегу самостоятельно с тех пор, как мы бросили тут якорь, а только под командой офицеров. Не знаю, подозреваете ли вы наших людей, но изложенные мной факты снимают с них всякие подозрения, – заключил он.

– Мне и в голову не приходило сомневаться в тех, кому мы стольким обязаны, – галантно ответил профессор Портер. – Я скорее заподозрил бы моего дорогого Клейтона или мистера Филандера.