Текст книги "Фейбл"

Три

Я стояла на утесе на восходе солнца, наблюдая, как «Мэриголд» покачивается на волнах. Она прибыла задолго до рассвета, несмотря на бушующий шторм, налетевший с Безымянного моря. Я не спала всю ночь, глядя в костер, пока дождь не погасил пламя. Все мое тело болело, изнывая от потребности поспать после трех дней беспрерывного ныряния на рифах.

Однако Уэст не любил, когда его заставляли ждать.

Когда я добралась до пляжа, у кромки воды уже собралась куча ныряльщиков. У меня хватило ума заплатить Спеку за месяц вперед за место на его лодке. Сам он лежал на песке, заложив руки за голову и надвинув шляпу на лицо. Если у тебя была лодка на Джевале, то тебе не нужно было нырять или торговать, потому что твои услуги были необходимы каждому ныряльщику на острове. Иметь ялик – все равно что иметь котелок с медью, который никогда не пустел, и никто не заслуживал подобной удачи больше, чем Спек.

Когда он увидел, что я приближаюсь, то подскочил на ноги и широко улыбнулся мне гнилыми зубами.

– Доброе утречко, Фей!

Я кивнула, глядя на него, и бросила свою сумку в лодку, прежде чем перелезть через борт. Никто не потрудился освободить мне место, чтобы я могла сесть, поэтому встала на носу, обхватив одной рукой мачту, а другой крепко вцепившись в кошелек с пиролитом, который был спрятан у меня под рубашкой. Лодка Коя уже исчезала за барьерными островами, набитая таким количеством тел, что ноги пассажиров волочились по воде с обеих бортов.

– Фейбл, – Спек улыбнулся мне с немой мольбой, и я бросила на него испепеляющий взгляд, когда поняла, чего он ждал.

Я высвободила парус, позволив ему развернуться, пока Спек толкал лодку подальше от берега.

Ныряльщики просили меня о вещах, о которых они никогда не попросили бы друг друга. Я должна была выполнять их просьбы в качестве благодарности за то, что они не утопили меня на мелководье, когда я была тощим ребенком. Однако, по правде говоря, они никогда не делали мне никаких одолжений в обмен на мою помощь. Никогда не кормили меня, когда я просила у них объедки, не предлагали кров во время шторма. Каждый кусочек пищи или кусочек пиролита доставался мне огромным трудом. Тем не менее я должна была быть обязана всем местным за то, что все еще дышала.

Поднялся ветер, и лодка разрезала гладкую утреннюю воду, как горячий нож режет масло. Мне не понравилось, как спокойно выглядит море, как блестит поверхность воды, похожая на только что обожженное стекло. Было неприятно видеть спокойное море, когда я стала свидетелем того, каким кровожадным оно может быть.

– Ходят слухи, ты нашла новые залежи пиролита, Фей, – прохрипел Спек, передавая румпель одному из ныряльщиков и подходя ближе, чтобы встать рядом со мной у мачты.

От него пахло виски домашнего приготовления, и я повернула лицо по ветру, игнорируя его вопрос. Когда я почувствовала, что остальные смотрят на меня, мой кулак невольно сжался сильнее вокруг кошелька.

Рука Спека поднялась в воздух между нами, и его ладонь раскрылась передо мной в примирительном жесте.

– Я ничего такого не имел в виду.

– Ну-ну, – проворчала я себе под нос.

Он наклонился немного ближе, понизив голос.

– Разговоры все же ходят, знаешь ли.

Наши глаза встретились, и я изучала мужчину, пытаясь понять, что скрывается за этими словами.

– Какие еще разговоры?

Он оглянулся через плечо, и его серебряная коса волос выбилась из-под ворота рубашки.

– Разговоры о том, где ты прячешь свои денежки.

Ныряльщик, сидевший справа от меня, зашевелился, и его ухо повернулось в нашу сторону, чтобы прислушаться к разговору.

– На твоем месте я бы не слушала всякие байки, Спек, – я позволила своим плечам расслабиться и откинулась назад, прислоняясь к мачте.

С ныряльщиками нужно было вести себя так, как будто ты ничего не боишься, даже если тебе было страшно настолько, что приходилось сглатывать подступающую к горлу рвоту. Спек был безобидным, однако он едва ли не единственный на острове, кого я могла не опасаться.

Он быстро закивал.

– Конечно-конечно, знаю. Я просто подумал, тебе не помешало бы быть в курсе событий.

– Ты просто подумал, что получишь от меня еще один медяк сверху. Ты же к этому клонишь? – огрызнулась я.

Очередная улыбка появилась на его лице прежде, чем он опустил голову и пожал плечами.

– Ты и так задираешь для меня цену. Я не буду доплачивать тебе еще и за сплетни.

Я повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор закончен. У меня было по крайней мере еще три недели до того, как я накоплю достаточно денег, чтобы обменять их на билет с этого острова. Однако если ныряльщики действительно стали что-то подозревать, то у меня не получится протянуть так долго.

Спек замолчал, и теперь были слышны лишь звук разрезающего волны ялика и свист ветра. Когда мы обогнули край барьерных островов, в поле зрения возникли ребристые белые паруса «Мэриголд», которая встала на якорь за выступом самого дальнего утеса. Спек плавно замедлил ход ялика, и я заметила широкие плечи Уэста на другом конце порта. Он смотрел на воду, и его силуэт темнел в лучах восходящего солнца.

Я подняла одну руку вверх, растопырив пальцы против ветра, и как только Уэст увидел мой знак, он тут же затерялся в толпе.

Спек спустил парус, когда мы подошли к причалу, и прежде чем он успел меня попросить, я взяла свернутую веревку в руки и бросила ее к берегу. Петля зацепилась за тумбу в углу причала, и я прыгнула с палубы на борт, откинувшись назад и упершись пятками в край, чтобы пришвартовать лодку. Мокрая веревка заскрипела, натягиваясь, и глухой стук лодки о причал, похожий на клацанье костей, заставил Фрета поднять глаза с того места, где он сидел на своем табурете.

Между его ног стоял плетенный из тростника ящик, наполненный редкими раковинами, которые он добывал на мелководье. Он давным-давно перестал нырять в силу возраста, но по-прежнему каждую неделю торговал на барьерных островах, продавая вещи, которые, казалось, никто другой никогда не смог бы найти. Он был первым, кто сказал, что меня прокляли морские дьяволы, и именно он продал мне свой пояс ныряльщика, тем самым вынудив нарушить одно из правил моего отца. Потому что, пока я дышала и ходила под солнцем, я была обязана ему жизнью не один, а два раза.

– Фейбл, – он наградил меня легкой улыбкой, когда я поднялась на причал.

– Привет, Фрет, – проходя мимо, я коснулась его костлявого плеча, глядя поверх него туда, где вдалеке Уэст ждал меня возле «Мэриголд».

В бледном утреннем свете вдоль узкого деревянного настила собрались ныряльщики, которые пытались сбить цену у торговцев, яростно сражаясь за каждую медную монету. Джевал славился своим пиролитом, скрытым в рифах, и хотя он не входил в число самых ценных драгоценных камней, встречался он достаточно редко. Однако торговцы прибывали на остров не только за пиролитом. Джевал был единственным клочком земли между Узким проливом и Безымянным морем, и многие корабли останавливались в середине своего плавания, чтобы просто пополнить запасы.

Вверх и вниз по причалу джевальцы носили корзины с куриными яйцами, охапки рыбы и пучки веревок, окликая матросов, которые наблюдали за всем происходящим с бортов своих кораблей.

Впереди послышались крики, пока я протискивалась сквозь плотную толпу мужчин, и я была вынуждена нырнуть в сторону, когда кто-то нанес удар. Завязалась потасовка, меня отшвырнуло к краю причала. Открытая бочка с листьями коровяка скатилась в воду, чуть не потянув меня за собой. Двое мужчин прыгнули вслед за ней, и я подождала, пока затеявшие драку ныряльщики разойдутся, после чего поспешила проскользнуть мимо них.

Словно почувствовав мое приближение, Уэст повернулся как раз в тот момент, когда я протиснулась сквозь толпу. Его волнистые, выгоревшие на солнце волосы были убраны за ухо, а руки скрещены на груди, когда он посмотрел на меня сверху вниз бледно-зелеными глазами.

– Ты опоздала, – он наблюдал, как я вытягиваю рубашку из-за пояса и достаю свой кошелек.

Я посмотрела за его спину на горизонт, где нижняя часть солнца уже воспарила над водой.

– На пару минут, – буркнула я.

Уэст шагнул вперед, когда я вытряхнула содержимое кошелька, и шесть выпуклых, покрытых белой коркой кусочков пиролита упали в мою раскрытую ладонь. Уэст снял с моего пояса окуляр и приложил его к глазу, после чего наклонился и аккуратно поднял самородки так, чтобы красные драгоценные камни можно было рассмотреть в лучах солнечного света. Пиролит не был очищен от внешней породы, но то были добротные куски. Гораздо лучше того, что могли предложить толпящиеся позади меня ныряльщики.

– Похоже, ты попал в шторм, – я посмотрела на свежую смолу, подсыхающую на корпусе «Мэриголд» в том месте, где на правом деревянном борту под перилами шла трещина.

Уэст не ответил, переворачивая кусочки, чтобы проверить их еще раз.

Однако борт был не единственной частью корабля, которая пострадала в бурю. Высоко на грот-мачте на канатах сидела девушка, поправлявшая кожаные ремни, которыми были схвачены паруса.

Когда я была ребенком, то часто лежала плашмя на главной палубе, наблюдая за своей матерью, которая проделывала то же самое на мачтах «Жаворонка». Темно-рыжая коса змеей спускалась вниз по ее спине, а загорелая кожа темнела на фоне накрахмаленного белого полотна. Я моргнула, чтобы прогнать воспоминание из своих мыслей прежде, чем в моей груди пробудится боль.

– В последнее время ты много продаешь, – Уэст зажал окуляр в ладони.

– Мне сопутствует удача, – я засунула большие пальцы за пояс и выжидающе уставилась на него.

Уэст потянулся, почесывая светлую щетину на подбородке, как он всегда делал, когда думал.

– Удача обычно приносит неприятности, – когда он наконец поднял взгляд на меня, его глаза прищурились. – Шесть медяков.

Он потянулся за кошельком на поясе.

– Шесть? – я приподняла бровь, глядя на него, и указала на самый большой кусок пиролита в его руке. – Этот один на три медяка потянет влегкую.

Его взгляд скользнул поверх моей головы к причалу, где позади меня толпились ныряльщики и торговцы.

– Я бы не стал брать с собой на остров больше шести медяков, – Уэст выудил монеты из своего кошелька. – Отдам тебе оставшуюся часть в следующий раз.

Я стиснула зубы и сжала кулаки. Уэст вел себя так, как будто делал мне одолжение, пытаясь заплатить мне лишь часть, и кровь закипела у меня в жилах от возмущения. В этом мире все устроено и работает не так.

– Я могу о себе позаботиться. Десять медяков, или ты можешь найти кого-нибудь другого, кто продаст тебе пиролит. – Я выхватила у него свой окуляр одной рукой, а вторую протянула к нему ладонью вверх в выжидающем жесте. Уэст должен был мне заплатить в любом случае, потому что он не покупал пиролит на Джевале ни у кого другого. Только у меня. За два года он не купил вообще ничего у других ныряльщиков.

Его челюсть задвигалась, когда его рука сомкнулась на камнях, а костяшки пальцев побелели. Он пробормотал что-то нечленораздельное, когда полез в карман своего жилета.

– Тебе не следует продавать так много за раз, – он понизил голос, когда отсчитал медяки.

Он был прав. Я знала это. Но еще опаснее было иметь на острове тайник и с пиролитом, и с деньгами. Монеты меньше, их легче спрятать, и я предпочла владеть чем-то одним, что имело ценность для остальных ныряльщиков.

– Я знаю, что делаю, – сказала я, стараясь говорить так, чтобы мои слова звучали уверенно.

– Если тебя не окажется здесь в следующий раз, то я буду знать почему, – Уэст подождал, пока я посмотрю на него снизу вверх. Долгие дни, проведенные на палубе корабля, окрасили его кожу в темно-оливковый цвет, делая его глаза похожими на жадеит, который моя мама заставляла меня полировать после ее погружений.

Уэст бросил монеты мне в ладонь, и я развернулась, запихнув их в кошелек прежде, чем спрятать его обратно под рубашку. Я протиснулась в толпу джевальцев, позволяя их вонючим телам окружить меня, и комок сжался у меня в горле.

Тяжесть медяков в кошельке заставляла меня чувствовать себя неуютно, а слова Уэста тяжелым грузом давили на меня. Может быть, он был прав. Может быть…

Я оглянулась назад, приподнимаясь на цыпочки, чтобы бросить взгляд поверх плеч ныряльщиков, которые разделяли меня и «Мэриголд».

Но Уэста уже не было видно.

Четыре

Кой ждал в лодке, когда я вышла на пляж. Ветер откидывал темные волосы с его лица, пока он смотрел на прибой. Впервые я увидела Коя, когда он плыл ко мне с берега, чтобы согнать меня с песчаной косы, на которой я ловила рыбу. С тех пор он не спускал с меня глаз.

– А где остальные? – спросила я, подбросив медяк в воздух и закинув свой пояс с инструментами в лодку.

Кой поймал монету и кинул ее в кошелек, свисающий с мачты.

– Все еще ведут торги.

Мы забрались в ялик, и он поплыл по мелководью, когда Кой отдал швартовы. Ветер тут же сильно натянул поднятый парус, заставив тем самым лодку накрениться, но затем она рванула вперед, прочь от берега. Я застегнула свой пояс, когда Кой оглянулся на меня через плечо и его взгляд упал на мои инструменты. Он не раз воровал у меня, хотя мне ни разу не удалось поймать его на этом. Несколько раз мне приходилось менять свои тайники, но, казалось, кто-то всегда их находил и разорял. Ныряльщики были грубыми и жесткими, но не глупыми. Во всяком случае, не Кой. И ему нужно было кормить больше ртов, чем многим другим на острове.

От Коя зависели его бабушка, младшие брат и сестра, и это делало его едва ли не самым опасным человеком на острове. Для Джевала, открытого моря и даже для Узкого пролива не было хуже проклятия, чем нести ответственность за чужую жизнь. Единственным, что гарантировало хотя бы некоторую безопасность, было одиночество. Это было первое, чему меня научил Сейнт.

На барьерных островах «Мэриголд» все еще стояла на якоре, белея на фоне очередного шторма, который темнел вдалеке. Этот шторм явно будет яростнее предыдущего, но судя по ветру и положению туч, он вряд ли сильно заденет нас. Тем не менее «Мэриголд» и другие корабли, скорее всего, останутся в бухте до утра, чтобы быть в безопасности.

– Зачем тебе так много денег, Фейбл? – спросил Кой, сматывая швартовы.

Я наблюдала, как веревка проскальзывает через его мозолистые руки.

– С чего ты решил, что у меня много денег?

Мои слова его развеселили, и он оскалился в улыбке.

– Я знаю, ты торгуешь пиролитом, который добываешь. Но я не могу понять, зачем тебе деньги. Купишь лодку? Наладишь торговлю?

– Я не промышляю пиролитом, – я пожала плечами, накручивая прядь волос на палец. В солнечном свете мои волосы напоминали цветом потускневшую медь. – Не больше, чем обычно.

Кой ухмыльнулся, откинувшись на нос лодки так, чтобы его локоть свесился с нее.

– Знаешь, почему ты мне никогда не нравилась?

Я улыбнулась ему в ответ.

– Почему же?

– Дело не в том, что ты обманщица. Все на этом острове лгут. Проблема в том, Фейбл, что ты делаешь это мастерски.

– Ну, а вот ты мне всегда нравился, Кой.

Он засмеялся, приспуская парус, и лодка замедлила ход.

– Вот видишь, о чем я толкую? Я сейчас почти тебе поверил.

Я встала на борт лодки и, оттолкнувшись от него, погрузилась в холодную воду, позволяя морю вытолкнуть меня обратно на поверхность. Когда я вынырнула, ялик Коя уже шел к южному рифу, оставляя за собой след на воде. Кой не оглянулся, и я медленно поплыла в противоположном направлении, стараясь беречь силы. Мои мышцы и кости по-прежнему изнывали от холода и усталости, но отдых в ближайшее время не предвиделся. Не сейчас, когда внимание ныряльщиков было так сильно сосредоточено на мне.

Единственное, что было в моих силах, – так это заработать еще хотя бы немного денег и постараться как можно быстрее покинуть остров.

Я увидела желтый веер коралла под водой и затянула пояс, прежде чем начать разрабатывать легкие при помощи ритмичных вдохов и выдохов, которые знала назубок. Когда я почувствовала знакомую боль в ребрах, я нырнула, толкая себя ногами по морскому дну и распугивая рыбу, которая разлеталась от меня во все стороны, сверкая чешуей. Я не теряла времени даром и направилась прямиком к разлому. Мягкая вибрация пиролита затанцевала на моей коже, и я вытащила инструменты из-за пояса, чтобы приняться за работу. Я била молотком так сильно, как только могла, проделывая новую борозду в скале. По большей части я откалывала базальт и кораллы, но примерно в полуметре меня поджидала гладкая поверхность пиролита. Это оказался небольшой кусок, и его было не так трудно достать. Поиск большего количества мог бы отнять у меня весь день. Я отвела руку с молотком и со всей силы ударила по зубилу, вгоняя его в риф. Под водой раздался звон, когда маленький кусочек самоцвета откололся от скалы.

Моя рука соскользнула, ударившись об острый край камня, и над головой что-то мелькнуло, погружая меня в тень. Я вздрогнула и выронила молоток. Мое сердце подпрыгнуло, и воздух пузырьками вырвался из моих легких от испуга. Я развернулась, вжимаясь спиной в выступающую скалу и сжимая зубило в холодной руке. Стая китовых акул плыла над рифом, петляя в лучах солнечного света, спускающегося с поверхности.

Я выпустила еще один поток пузырьков, теперь уже в облегченном смехе, и болезненное напряжение в моей груди немного ослабло. Однако у меня закончился воздух. Я оттолкнулась от скалы и встала между двумя акулами, протягивая руку, чтобы провести пальцами по их гладкой пятнистой коже. Их хвосты скользнули мимо меня, и я улыбнулась, после чего толкнула себя ногами в сторону мерцающих на поверхности бликов солнечного света.

Как только я вынырнула на поверхность, что-то вцепилось в мою руку и потащило обратно вглубь, прежде чем мне удалось вдохнуть. Я взвизгнула под водой, выпуская из легких остатки воздуха, когда попыталась развернуться.

В облаке кружащих рыб сверху на меня смотрело лицо Коя, его руки крепко держали меня за запястье. Я пнула его, попав ему в плечо пяткой, и его пальцы отцепились от меня. Я поплыла к поверхности, к свету, так быстро, как только могла, чувствуя, как тьма окутывает мой разум. Когда наконец вырвалась на воздух, я задыхалась, мои легкие сильно сжало в груди. Ялик Коя дрейфовал сразу за рифом, прямо за гребнем скалы, поэтому я не заметила его приближения, когда находилась под водой.

Кой не отставал от меня. Он появился на следующем вдохе, бросившись в мою сторону. Я попыталась отплыть подальше от него, но он схватил меня за волосы и притянул к себе.

– Где он? – проревел он, сжимая кулак. – Говори, где пиролит!

Я развернулась, резко отвела локоть назад и ударила Коя в лицо. Его пальцы отпустили мои волосы, и я поплыла к лодке. Он бросился в погоню, рассекая воду быстрее, чем могла это делать я. К тому времени как я добралась до корпуса ялика, он схватил меня за ногу. Я вцепилась в край кормы и потянула на себя лодку, пытаясь забраться внутрь. Кой дернул сильнее, рыча сквозь зубы, и я, соскользнув, ударилась лицом так сильно, что перед глазами у меня поплыли белые круги света. Я снова нащупала пальцами край кормы, подтянулась и свесилась внутрь. Мои руки лихорадочно заметались в поисках весла. Когда я его нашла, тут же развернулась и ударила Коя лопастью по голове.

Он внезапно обмяк, падая обратно в воду, и я, кашляя, перевалилась через борт. Глаза Коя закатились, когда он погрузился в море. По его лбу потекла струйка крови, похожая на красные чернила. Я неуклюже отвязала веревки, но, потянувшись к парусу, замерла, и у меня перехватило дыхание. Я видела, как Кой медленно идет на дно, погружаясь в синеву моря.

– Подонок, – простонала я, отбрасывая весло и ныряя обратно в воду.

Добравшись до Коя, я просунула руки ему под мышки и потащила вверх. Я с трудом справилась с весом его обмякшего тела и едва не перевернула лодку, когда пыталась перетащить его через борт. Кое-как справившись с верхней половиной тела, я перекинула следом его ноги, и Кой упал на дно ялика.

Каждая моя мышца горела от напряжения, последние силы покинули мое тело, и меня стошнило соленой водой, которой я наглоталась. Мое горло горело огнем. Когда я нависла над телом Коя, мои руки дрожали. Кровь по-прежнему сочилась из его раны, и я надеялась, что он не дышит. Я надеялась, что он мертв.

Но мне не могло так повезти.

Я от души пнула тело Коя и закричала, после чего рухнула на палубу рядом с ним, пытаясь отдышаться. Я сплюнула целый рот крови в воду и оглянулась на остров. Моя губа была рассечена, щека распухла, но я была жива. О большем я даже просить не могла.

Мне нужно было убраться как можно дальше от Коя. Мне следовало позволить ему сгинуть в море. Почему же я этого не сделала?

Ты не создана для этого мира, Фейбл.

Я выругалась, зажмурив глаза, когда слова Сейнта эхом отозвались в моей ноющей голове. Он говорил то же самое о моей матери.

Я схватила весло с того места, где оно плавало в воде, и встала. Ослабевшими руками подняла парус. Веревка в моих руках казалась неподъемной, когда потянула за нее. Когда ветер натянул парус, по моей щеке скатилась одинокая горячая слеза.

У меня не было трех недель. У меня не было даже трех дней. За кривой скалой у барьерных островов «Мэриголд» все еще стояла со сложенными парусами, готовясь пережидать шторм.

Если мне удастся дожить до заката, то у меня будет шанс выбраться с Джевала. И я собиралась им воспользоваться.