Текст книги "Фейбл"

Девять

Жгучая боль под кожей почти заставила меня забыть о том, насколько я голодна.

С коралловыми ожогами я имела дело неоднократно, поэтому знала, что меня ждет. В скором времени меня одолеет лихорадка, а кости будут болеть в течение нескольких дней, но это было лучше, чем терпеть новые насмешки от команды «Мэриголд». Если бы позволила сделать себя легкой мишенью, то эти насмешки в скором времени превратились бы во что-то гораздо более опасное.

Я расколола панцирь очередного краба на столе, и мой желудок скрутило в приступе тошноты. Когда Остер вытащил краболовки из воды, он бросил одну из них у моих ног и ушел. Я осталась на ветру, и мои руки немели от работы с колючими раковинами. Однако за свою жизнь я очистила несчетное количество крабов, и даже если это была работа, которой никто не хотел заниматься, я могла делать ее с закрытыми глазами.

Хэмиш подошел к носу, вглядываясь в воду, и я, выглянув за угол, увидела, что Уэст огибает коралловые острова. Он отсутствовал достаточно долго, и солнце начало клониться к закату, однако вернулся он, судя по всему, с пустыми руками.

Остер и Падж подняли маленькую лодку, возвращая ее на свое место на корме, и закрепили тросы. Мгновение спустя Уэст перепрыгнул через борт. Он расстегнул китель, позволив ему соскользнуть с плеч, пока шел по боковой палубе. Внезапно Уэст замер, заметив меня, и его взгляд стал жестче, когда его взгляд пробежал по моему лицу.

– Что произошло? – процедил он сквозь зубы.

Позади него Падж поднял руку и провел ею по своей бритой голове. Его плечи нервно напряглись, и я не совсем понимала почему. Если бы даже я утонула в подводном течении, это не было бы проблемой Уэста. Хотя, возможно, это была всего лишь очередная проверка.

– Поскользнулась на кливере и упала на ванты, – сказала я, поворачиваясь к нему спиной.

Я чувствовала его взгляд на своей коже, когда бросила пустой панцирь в ведро, стоящее у моих ног. Уэст исчез в своей каюте, и я глубоко вздохнула, зажмурив глаза от обжигающей боли, ползущей вверх по шее.

Когда я снова их открыла, Остер стоял у стола. Он поставил передо мной миску, а я потянулась за очередной парой крабовых ног. Я посмотрела на дымящуюся похлебку и с трудом сглотнула.

– Я не голодна.

– Ты работаешь – ты ешь. Это справедливо, – сказал он, придвигая миску ближе ко мне.

Я подняла глаза, изучая его лицо. В его глазах не было и намека на злой умысел, но некоторым людям удавалось скрывать свои истинные намерения лучше, чем другим. Любой, кто посмотрел бы на меня, вероятно, сразу понял, что я умираю с голоду, но я не могла позволить себе оказаться перед кем-то в долгу.

– Ты очистила целую краболовку. Все честно.

Он взял одно из ведер и ушел, оставив меня в одиночестве на боковой палубе.

Моя рука сжалась на краю разделочного стола, когда я прильнула к нему, погрузившись в размышления. По правде говоря, для меня не имело значения, почему Падж давал мне еду. Мне нужно было поесть, особенно если впереди меня ждало несколько дней лихорадки.

Я уронила колотушку и взяла в трясущиеся руки миску, осторожно поднеся ее ко рту. Соль и специи обожгли поврежденную кожу вокруг губы, но бульон согрел мои внутренности, и я застонала от блаженства. Вкус похлебки воскресил череду выцветших, затертых воспоминаний, от которых внутри у меня все сжалось. Я зажмурилась, отгоняя непрошеные видения, прежде чем они смогли принять более четкую форму. Грязными пальцами я выудила мягкий кусочек картофеля из похлебки, сунула в рот и разжевала, чувствуя, как он обжигает мне язык.

Мой взгляд упал на закрытую дверь каюты шкипера, и я задалась вопросом, был ли Уэст в курсе того, что Остер подкармливает меня. Уэст ясно дал понять, что ничего мне не должен. Возможно, миска с похлебкой в обмен на два дня труда, как и сказал Остер, действительно была не в счет. Или, может быть, ему стало жаль меня. От этой мысли у меня почти пропал аппетит.

Я вылила остатки бульона в рот. Мой желудок уже болел, и я вернулась к работе. Как только с последним крабом было покончено, я спустилась по ступенькам с ведром в руках. Скрип корпуса был единственным звуком в темном проходе, где вдоль стен тянулись три двери, каждая из которых была отмечена гербом «Мэриголд».

– Я здесь, – в темноте одной из кают раздался голос Остера, и я увидела его глаза, которые блеснули в свете фонаря, качнувшегося на крюке.

Остер вылез из гамака и встретил меня на пороге. Он потянул за цепочку на шее, на которой висели ключи, и в уголках его глаз по обыкновению была усмешка, которая делала его еще более красивым, чем он казался на первый взгляд. Его тело было поджарым, покрытым кожей цвета увядшей пшеницы, и я не раз задавалась мыслью, не мерещится ли мне написанная на лице Остера доброта, которой я не замечала у других. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая черные чернила татуировки на предплечье в виде замысловатого узла. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это изображение двух переплетенных змей, каждая из которых поедала хвост другой. Это был символ, который мне прежде не доводилось видеть.

Остер остановился у первой двери, вставил один из ключей в ржавый железный замок, отодвинул задвижку и пинком распахнул дверь. Я последовала за ним внутрь. Солнечные лучи освещали небольшую кладовую, забитую просмоленными бочками с водой и ящиками с едой. Синие и янтарные стеклянные банки выстроились вдоль стены на полках. С крюков, закрепленных на переборке, свисало сушеное соленое мясо. Я подняла ведро, чтобы поставить его на верстак, и скрип половиц над головой заставил меня поднять глаза. Я рассмотрела какое-то движение, когда между щелями мелькнули тени. Прямо у меня над головой располагалась каюта шкипера.

Я подошла ближе к стене, наклонившись вперед, чтобы попытаться увидеть Уэста.

– Вот и все, – Остер держал дверь открытой одной рукой, ожидая меня.

Мои щеки обдало огнем, когда он взглянул на меня, и я поняла, что он заметил мое любопытство. Я быстро кивнула и выскочила в коридор, после чего Остер вернул задвижку на место.

Он накормил меня, но не собирался рисковать, позволяя мне задерживаться в кладовке и подробно изучать внутреннее устройство корабля. Что ж, он все делал правильно. У старпома была весьма кропотливая работа не только потому, что он следил за оснасткой судна и пополнял запасы в порту. Он также был человеком, который ловил рыбу, ставил ловушки и считался главным добытчиком. Я бы тоже не стала доверять изголодавшейся ныряльщице, позволяя ей шастать под палубой.

Уилла уже лежала в своем гамаке, когда я переступила порог каюты. Я опустила крышку рундука и села на него сверху, зашипев от боли, когда моя спина коснулась стены.

Девушка откинула волосы через плечо, наблюдая за мной.

– Что же понадобилось ныряльщице Джевала в Узком проливе?

– Я задаюсь тем же вопросом.

Я ощетинилась, когда в проходе появился Падж, прислонившись к дверному косяку. Я даже не слышала, как он спустился по ступенькам.

Я перевела взгляд с Уиллы на Паджа, и по моей коже побежали мурашки. Им было любопытно, и это заставляло меня нервничать. Возможно, я совершила ошибку, когда решила играть в их игру и нырнула за медяком. Однако если я правильно разыграю свои карты, то смогу выудить из этих двоих полезную информацию. Мне просто нужно было добавить к своей лжи немного правды.

– Я ищу кое-кого, – сказала я, наклоняясь вперед, чтоб опереться локтями о колени.

Уилла тут же заглотила наживку.

– Кого?

Я вытащила нож из-за пояса и воткнула его рядом с собой в рундук. Я крутила рукоятку до тех пор, пока в дереве не появилась маленькая дырочка.

– Торговца. Его зовут Сейнт.

Уилла села в гамаке, свесив ноги, и обменялась с Паджем взглядом.

– Что тебе нужно от Сейнта? – Падж рассмеялся, и по его лицу расплылась ослепительная улыбка. Однако в его смехе было что-то неестественное.

И вот тут снова вступили в игру правила моего отца.

Существовало всего одно обещание, которое я дала Сейнту. Я могла бродить по кораблю, где вздумается, исследовать деревушки и порты и делать вообще все, что мне заблагорассудится. Но пока я держала свое слово, я не теряла его благосклонности.

Я никогда и никому не должна была говорить, что я его дочь. Вот и все.

Я ни разу не нарушала данного слова и сейчас не собиралась.

– Работа, – я пожала плечами.

Уилла хитро посмотрела на меня.

– Ты хочешь работать в команде у Сейнта? – уголок ее рта опустился, когда она поняла, что я не шучу. – В качестве кого? Ныряльщицы?

– Почему бы нет?

– Почему бы нет? – Падж повысил голос. – Хотеть попасть в команду Сейнта – все равно что желать смерти. Даже на Джевале у тебя больше шансов выжить.

В каюте воцарилась тишина, и краем глаза я заметила блик света, когда Уилла повернула кинжал в своей руке. Рукоятка клинка была украшена ограненными драгоценными камнями разнообразных цветов, а гарда была обвита замысловатыми узорами из кованого серебра, которые слегка заходили на лезвие.

– Как долго вы двое в команде у Уэста? – я встала и осторожно забралась в свой гамак, прикусив губу, когда ткань коснулась припухших ссадин на моем плече.

– С самого начала, то есть два года, – с легкостью ответил Падж, что меня удивило. – Когда Уэст получил «Мэриголд», он взял Хэмиша и Уиллу. Мы с Остером присоединились чуть позже.

В этот момент я поняла, почему он с такой готовностью поделился со мной этой информацией. Это было частью длинной истории. И единственными людьми в Узком проливе, кто рассказывал истории, были те, кому было что скрывать. Все, что он говорил мне с такой охотой, вероятно, было ложью.

Я глубже погрузилась в гамак.

– Вы все очень юные, – сказала я, и в моих словах прозвучал невысказанный вопрос.

– Мы все росли на разных кораблях, – сказал Падж. – Все мы – беспризорники Уотерсайда.

Это могло оказаться правдой. По крайней мере, частично. Но акценты Паджа и Остера явно указывали на то, что они не были родом из Сероса.

Уилла опустила глаза на свой кинжал. Рукоятка была украшена самоцветами: рубинами и опалами. Это не самые дорогие камни, но их размеры делали их весьма ценными. Подобная вещь выглядела слишком дорогой, чтобы принадлежать беспризорнице Уотерсайда.

Точно так Сейнт и научил меня лгать. Всегда нужно было основывать свою ложь на правде. По крайней мере, некоторые из членов команды росли на улицах Уотерсайда. Торговые суда часто брали на борт беспризорников, которые жили на берегу Сероса, предлагая еду и обучение ремеслу в обмен на опасную работу. Большинство таких детей вырастали и становились матросами, но я никогда не слышала, чтобы беспризорнику доверили командование кораблем.

Еще более нелепой была мысль о том, что такая команда могла получить лицензию на торговлю. Существовало пять гильдий, которые контролировали почти все аспекты жизни в пределах Узкого пролива: Гильдия Ржи, Гильдия Корабелов, Гильдия Парусных мастеров, Гильдия Кузнецов и Гильдия Самоцветов. У каждой гильдии был глава. Все пять глав заседали в Торговом совете, и это были единственные люди, которые имели право выдавать торговцам лицензии, необходимые для ведения дел в каждом порту. Команда «Мэриголд» никак не смогла бы получить подобное официальное разрешение самостоятельно. Кем бы ни являлся Уэст, у него был, по крайней мере, хотя бы один влиятельный покровитель.

Когда я ничего не сказала, Падж ушел, оставив Уиллу и меня наедине. Глаза девушки были полузакрыты, и мне пришла в голову мысль о том, что я не видела ее спящей с тех пор, как поднялась на борт. Я не совсем понимала, как кто-либо из них мог позволить себе отдохнуть, когда, казалось, у каждого из них было по три вахты вместо одной.

– Как долго ты уже ныряешь? – спросила Уилла, понизив голос.

– Всю жизнь. Моя мать начала учить меня нырять сразу, как только я начала плавать.

Сейнт всегда говорил, что она была лучшей ныряльщией в Узком проливе, и я в этом не сомневалась. Он брал к себе в подчинение только лучших, и люди, которые управляли его кораблями, никогда не оставляли его. В этом не было необходимости, когда они заработали больше денег, чем кто-то еще в Узком проливе.

Но у моей матери была другая причина, чтобы оставаться с ним.

Я лишь однажды видела, как Сейнт улыбался, тайком наблюдая за родителями. Они были у него в каюте. Мама отвела его руки от карт, над которыми он работал, и обвила ими свое маленькое тело. Он положил подбородок ей на макушку и улыбнулся, и я помню, как подумала, что прежде никогда не видела его зубы в улыбке и лучики морщинок возле его глаз. В тот момент он казался совсем другим человеком.

Сейнт нарушил свои собственные правила, когда влюбился в мою мать. Он нарушил их раз сто.

– Она осталась на Джевале?

Я моргнула, отгоняя воспоминание.

– Нет, – я позволила единственному слову повиснуть в воздухе, отвечая на большее число вопросов, чем Уилла задала. Прежде чем она успела спросить что-то еще, я сменила тему.

– Так, значит, ты боцман?

– Верно.

– И где ты этому училась?

– То здесь, то там.

Я не стала выпытывать у нее подробности. Я не хотела знать о членах команды больше, чем мне необходимо, и надеялась, что они тоже не узнают обо мне ничего. Я выдала им всю информацию, которую могла, когда сказала, что ищу Сейнта.

Лучшими боцманами обычно были женщины, способные быстро забираться на мачты и ловко маневрировать в небольшом пространстве. Я всегда поражалась тому, как боцманы работают, наблюдая за ними с главной палубы «Жаворонка». Они никогда не испытывали недостатка в рабочих местах, потому что каждому кораблю требовался хотя бы один.

«Мэриголд», казалось, обходилась самым скромным экипажем, в который входили шкипер, казначей, старпом, боцман и штурман.

– У вас нет ныряльщика, – заметила я, разглядывая ботинки на стене, которые освещались солнечными лучами.

Голос Уиллы был не громче шепота.

– Да. Больше нет.

Моя кожа покрылась мурашками, и воздух в каюте внезапно похолодел, когда я вспомнила, что сказал Остер, когда я перепрыгнула через бортовые ограждения и ступила на борт.

Последний человек, который нас обокрал, пошел на корм рыбам.

Мой взгляд вернулся к рундуку у стены, в котором лежали пояс ныряльщика и инструменты.

Ему или ей они больше были не нужны.

Напряженное молчание, которое исходило от Уиллы, только подтверждало мою догадку. Она хотела, чтобы я собрала картинку воедино. Она хотела, чтобы я все поняла. Я выглянула из гамака, и она все еще смотрела на меня, держа в руке поблескивающий кинжал.

Десять

Солнечный свет лился сверху сквозь щели в переборке, в каюте стоял густой запах фонарного дыма и масла. Как только я открыла глаза, мою челюсть пронзила боль в том месте, которым я ударилась о ялик Коя. Я зажмурила глаза и стиснула зубы, чувствуя пульсацию в кости. За этим сразу же откликнулся ожог, который перекинулся через плечо и спускался по спине.

Я медленно села и поставила ноги на влажные половицы. Гамак Уиллы был уже пуст.

Остер снимал крышку с ящика в кладовке, когда я проходила мимо двери, и бросил ее на землю, после чего перешел к другой крышке. Он оглянулся на меня через плечо, хмыкнул и вытащил из ящика банку маринованной рыбы.

Влажный ветер ворвался в проход, когда я поднималась по лестнице, и я подняла руку, позволяя потоку воздуха проскользнуть сквозь пальцы. Ветер был теплым, но сильным. Мне это не понравилось. Он был слишком резким для бледного, безоблачного неба, которое висело над нами, а это означало, что за горизонтом, скорее всего, назревала гроза.

Уилла и Падж уже работали с парусами, подстраивая их под ветер, чтобы набрать ход.

– Ты ленива для ныряльщицы, – ее голос обрушился на меня сверху, с того места, где она стояла, закрепив одну ногу в петле каната, а другой упираясь в мачту. На пальцах у девушки блестел черный деготь.

– Сколько еще до Дерна? – я наблюдала, как Уилла спускается к следующему парусу.

Она посмотрела поверх меня, на запад.

– Уже здесь.

Я обернулась и увидела маленькую портовую деревушку, раскинувшуюся вдалеке на холме, где море встречалось с берегом, который представлял собой длинную скалистую стену.

На моих губах появилась улыбка, из груди вырвался тихий смешок. Я не видела Дерн много лет, но отчетливо помнила его уродливые здания из булыжника и почерневшие кривые дымоходы. На причале всегда стояла дама, продававшая красные апельсины, и штурман Сейнта – Клов – покупал мне одну штуку каждый раз, когда мы заходили в порт.

Мои глаза обожгли слезы, когда воспоминания, которые я так старательно старалась спрятать, хлынули из глубин памяти. Я думала о Сейнте каждый день, его лицо оживало в моем сознании, как будто с нашей последней встречи не прошло четыре года. Однако я старалась не вспоминать о Клове почти так же часто, как старалась не вспоминать о своей матери. Клов в избытке одаривал меня заботой и вниманием, которых мне недоставало от отца.

– Уэст… – Уилла прекратила свою работу, и ее глаза расширились, после чего она соскользнула с мачты и приземлилась на палубу.

Он вышел из проема, оглядывая причал, и его губы сжались в жесткую линию.

– Хэмиш!

Лицо Уиллы побледнело, и на мгновение показалось, что ее сейчас стошнит.

Хэмиш вынырнул из каюты шкипера, встав рядом с Уэстом у бортовых ограждений. Он глубоко вздохнул, выругавшись, после чего скрылся за дверью.

Я изучала порт, пытаясь найти взглядом то, что увидели другие среди кораблей. На склонах в море выдавались шесть длинных причалов, узкие бухты были заполнены кораблями всевозможных размеров. Все они выглядели как торговые суда. Некоторые гербы я узнала, а один или два – нет, но один корабль из Узкого пролива выдавал себя. Его широкая, богато украшенная конструкция и детальная резьба по дереву не шли ни в какое сравнение с простыми кораблями, сделанными в Узком проливе.

Мое сердце сжалось в груди, когда я заметила нарисованный на одном из накрахмаленных белых парусов клипера герб Сейнта: волна, расположенная над треугольником паруса. Самого Сейнта там быть не могло. Корабль был слишком мал, чтобы принадлежать ему, и вряд ли кто мог сказать, сколько судов сейчас ходит под его командованием.

– Откройте ее! – крикнул Уэст, перекрывая шум ветра, и его плечо задело мое, когда он пронесся мимо меня.

Остер и Падж спрыгнули с фок-мачты, а Уилла сунула банку с дегтем мне в руки, прежде чем направилась к лестнице, ведущей на квартердек. Они разматывали веревки, двигаясь синхронно, пока Уэст стоял и смотрел, как одна половина квартердека поднимается, открывая грузовой отсек. Они закрепили веревки, обвязав их вокруг железных крюков у подножия бортовых ограждений, и Остер с Паджем спустились в трюм, где в углу были сложены бочки с яблоками и ящики с сетями. Они передавали их друг другу по очереди, пока ящики не выстроились рядами, готовые к выгрузке. Остальные ничего не говорили, но я чувствовала, как напряжение обволакивает корабль. Что бы ни увидела Уилла в порту, это заставило их всех нервничать. Они работали в напряжении, раскладывая товар, пока Хэмиш не вышел из каюты шкипера с пятью маленькими красными кожаными кошельками в руках. Он бросил по одному кошельку каждому из команды, и они прикрепили их к своим поясам.

Внимание Уэста по-прежнему было приковано к Дерну, когда он приподнимал подол рубашки и засовывал кошелек за пояс брюк.

– Что там? – спросила я, изучая его лицо.

Его зеленые глаза вспыхнули, когда он повернул спицы штурвала, но он ничего не ответил. Я видела, как Уэст производит в уме вычисления, измеряя угол наклона корабля к причалу. Он еще немного прокрутил штурвал, прежде чем остался доволен. С квартердека спустился Падж, чтобы занять место Уэста у руля.

– Ныряльщица, – Остер дернул подбородком в мою сторону.

Я поднялась по ступенькам, и он протянул мне швартовочный трос, пока они с Уиллой закрывали грузовой отсек. Хэмиш стоял внизу, осторожно привязывая конец веревки к небольшому сундуку у своих ног, и Уэст встал перед ним, загораживая мне обзор.

– Поднять все паруса! – крикнул он, предупреждающе встретившись со мной взглядом.

Что бы ни делал Хэмиш, Уэст не хотел, чтобы я это видела. Точно так же, как он не хотел, чтобы я видела карты в его каюте и коралловые острова на севере. Мне потребовалось меньше дня, чтобы понять, что «Мэриголд» – нечто большее, чем простой торговый корабль, и список вопросов, которые у меня возникали, пополнялся с каждой минутой.

Остер и Уилла повиновались команде, подбежав к мачте, чтобы поднять нижние паруса. Позади них Хэмиш бросил конец веревки через борт в воду, и сундук пошел ко дну.

Поскольку Хэмиш был казначеем, то существовало лишь одно, что он мог прятать до того, как «Мэриголд» войдет в порт. Я свернула швартов потуже, разглядывая приближающуюся деревушку. Что бы или кто бы там ни был, Уэст не думал, что его деньги были в безопасности.

Остер спустился вниз, чтобы помочь Уилле бросить якорь, и мы медленно поползли к причалу. Как только мы приблизились к нему, я взялась за моток веревки, который держала в руках, и бросила его вперед, целясь в кнехт в конце причала. Крякнув, я отпустила швартов, наблюдая, как он разворачивается, пока летит по воздуху. Трос отлетел от корабля, распрямляясь, после чего провис, когда петля скользнула на кнехт.

Я взяла конец в свои покрытые мозолями руки и уперлась ногами в бортовые ограждения, после чего откинулась назад и потянула веревку на себя, затягивая петлю.

– Хороший бросок, – ухмыльнулась Уилла, поднимая лежащий позади меня швартов. – Ты бы не добросил так далеко, Падж! – она усмехнулась.

Падж посмотрел на меня поверх штурвала, и я настолько сильно удивилась, увидев, как его губы растянулись в улыбке, что мои ноги едва не поскользнулись на промасленном дереве. Ритм управления кораблем был похож на мелодию, которую я знала всю свою жизнь и могла лишь напевать себе под нос только последние четыре года. Всего через несколько коротких дней мы прибудем в порт Сероса, и у меня наконец будет шанс занять свое место на корабле Сейнта. То место, которое принадлежало моей матери. То место, которое я заслуживала по праву рождения.

Уэст взял швартовы, лежащие позади Уиллы, и помог притянуть нас к берегу как раз в тот момент, когда двое мужчин бежали по причалу. Они выставили вперед руки, выжидая, когда «Мэриголд» подойдет ближе, чтобы, когда она добралась до края, они оттолкнули ее назад и она не поцарапалась.

Команда бросила второй якорь и спустила грузовой трап на причал, пока Хэмиш разговаривал с портовыми рабочими внизу. Порывистый ветер ворвался в бухту, и я повернулась к нему лицом, втягивая влажный воздух глубоко в легкие. От порыва ветра у меня по спине пробежал холодок, когда я наблюдала, как поворачивается небо. Медленно. Таков был путь штормов в Узком проливе, которые были довольно хитрыми. Именно этот фактор делал плавание в этих водах таким опасным. Почти все корабли, лежавшие на дне этого моря, были потоплены штормом.

Уилла и Остер вышли из прохода со своими сумками и кителями, а Падж натянул на голову вязаную шапочку, прежде чем перемахнуть через перила и спуститься вниз по лестнице. Я занесла ногу, чтобы последовать за ним, но чья-то рука рывком вернула меня обратно на палубу. Уэст стоял позади меня, схватив меня за заднюю часть ремня.

– Ты остаешься на борту.

– Что? – я уставилась на него, инстинктивно пытаясь вырваться из его хватки. Однако Уэст лишь сильнее сжал руку, заставив меня тем самым затаить дыхание.

– Мы вернемся утром, а затем возьмем курс на Серос.

Я бросила взгляд через его плечо на деревушку. Мне нужно было сойти на берег, если я хотела заработать еще хотя бы немного денег.

– Я здесь не пленница.

– Ты – груз. А единственный груз, который покидает корабль в этом порту, здесь и остается, – он вызывающе уставился на меня, готовясь спорить. Однако мы оба знали, что он не мог заставить меня остаться на корабле. Если, конечно, он не решит привязать меня к стропилам где-нибудь в трюме.

– Я не думаю, что у тебя осталось достаточно денег, чтобы заплатить какому-нибудь еще торговцу за проезд. Так что, если ты не хочешь, чтобы тебя завтра оставили на этом причале, ты останешься на борту.

Он протиснулся мимо меня, я схватила его за рукав, оттаскивая назад. Уэст подскочил, как ужаленный, глядя на мою руку, которой я держала его за предплечье.

– Что там внизу? – спросила я. Мне было все равно, в какие неприятности вляпалась «Мэриголд», но если они могли помешать мне добраться до Сероса, то это была и моя проблема.

Уэст стиснул зубы, и его челюсть задвигалась под его загоревшей кожей.

– Сойдешь с корабля и больше не попадешь на него, – повторил он.

Уэст вырвался из моей хватки, разделив нас холодным воздухом, и я наконец смогла сделать вдох, ощущая на языке вкус его запаха. Уэст натянул фуражку на свои непослушные золотистые волосы, прежде чем спуститься, и я наблюдала, как он сунул несколько монет в руки тем двум мужчинам на причале. Вероятно, чтобы следить за кораблем. Или за мной. Может быть, и то, и другое. Команда не покинула бы «Мэриголд», оставив ее без присмотра.

Уэст не оглядывался, следуя за остальными, которые шли колонной по выгоревшим на солнце деревянным доскам, направляясь по причалу в деревню. Я наблюдала за ними, вцепившись в бортовые ограждения так сильно, что казалось, будто мои кости вот-вот треснут. Мне нужно было превратить свои шесть медяков по крайней мере до того, как мы покинем Дерн, и если я не сойду на берег, у меня не будет возможности это сделать.

Я выругалась, все еще ощущая запах Уэста.

Что ж, мне придется рисковать.