Текст книги "Пропуск в рай"

За секунду до пробуждения

За секунду до пробуждения мне приснилась моя любимая картина Сальвадора Дали «За секунду до пробуждения от звука полёта пчелы вокруг плода граната».

Там была и спящая красавица, и дикие свирепые звери, и даже плод граната, но не было пчелы… Как же так?

А когда я открыл глаза, то понял, что проснулся от звука полёта осы (не пчелы!) над моей холостяцкой кроватью. Ах ты, тварь!

Вот что значит – спать с открытым балконом.

Свежий воздух хорош, но чреват непрошенными гостями. И ведь я уже был научен горьким опытом, и не раз.

Помню, еще в раннем детстве я с мамой провёл целый месяц в доме отдыха под Кырском. Спустя много лет я узнал, что, оказывается, в этом самом одноэтажном кирпичном здании с толстыми стенами (я еще удивлялся – зачем дому отдыха такие толстые стены?) до революции был мужской монастырь. А вскоре после революции всех монахов, послушников и настоятелей расстреляли (сейчас там, на месте расстрела, можно увидеть большой деревянный крест), а два храма, часовню и резиденцию архиерея разрушили. Сейчас, как известно, на месте дома отдыха (про который уже все забыли) возрождён монастырь. Короткая память спасает людей, помогает им (нам!) выжить.

Так вот, однажды в том доме отдыха, когда мама еще спала, я был разбужен звуком полёта пчелы, нет, осы, нет, зелёной мухи вокруг моего лица. За секунду до пробуждения мне снилось, будто я стою в храме, на коленях, и священник благословляет меня и что-то произносит душеспасительное… И тут эта подлая зелёная муха!

– Мама! Мама! – закричал я, отмахиваясь.

– Что случилось, сыночек? – испуганно спросила разбуженная моим криком мама. – Тебе что-то приснилось страшное?

– Муха! Муха!

– Фу ты, господи… как ты меня напугал, – сказала мама, отгоняя от меня зелёную гадину. – Спи, деточка. Ещё рано.

Но я больше не мог заснуть – и пролежал до утра с раскрытыми, вытаращенными от страха глазами.

А спустя годы, в первую брачную ночь, сразу после свадьбы, мы с моей молодой женой вот так же спали с открытым балконом – и были так же разбужены звуком полёта пчелы (или осы, или шмеля) над нашим брачным ложем. И мы были ужалены – да, оба, одновременно, и весьма пребольно. Боже, как я тогда ругался! Как рыдала ужаленная жена!

Вот так была отравлена наша первая брачная ночь. И, как после выяснилось, вся наша дальнейшая совместная жизнь так же была отравлена. У нас не было детей, у нас не было мира, любви и согласия. Жена очень скоро от меня ушла. И вот уже сорок лет я живу один, совершенно один на этом жестоком свете, переполненном злыми крылатыми тварями.

А сегодня, за секунду до пробуждения от звука полёта пчелы над моим старческим одиноким ложем, мне вдруг приснились райские кущи – пальмы и кипарисы, павлины и попугаи, крылатые херувимы, порхающие с ветки на ветку…

«Слава тебе, Господи!» – прошептал я, но в следующий миг меня больно ужалила пчела – и я проснулся.

И больше уже не мог заснуть никогда.

Бессонница – хуже ада.

2018 г.

Окно в Венецию

Сергей Кузьмич был большой романтик, мечтатель и фантазёр, но получал слишком маленькую зарплату. Он работал в школе учителем географии. Он любил свою работу. Он любил рассказывать детям о дальних странах, об экзотических морях и океанах, о чужой природе и погоде – и каждый раз, размахивая указкой возле карты мира, представлял себя капитаном корабля, великим путешественником, ненасытным туристом, открывателем новых земель… Ну и так далее, и тому подобное. Дети любили его уроки, заражались его любовью. И он их любил, детей.

Особенно ему нравилась девятиклассница Ева – сероглазая и светловолосая умница с ямочками на румяных щеках. Если честно – он был в неё влюблен, в эту чудесную девочку. Но старался скрывать свои чувства, чтобы никто не смог обвинить его в педофилии. Хотя сама Ева, конечно, угадывала его влюбленность – и ловко этим пользовалась, прогуливая уроки и выпрашивая себе «пятёрки». Ни о каких ответных чувствах с её стороны не могло быть и речи. Она еще не сошла с ума, чтобы влюбиться в этого невзрачного, плешивого дядьку с горящими глазами, в этого морщинистого мечтателя-неудачника.

А он и впрямь был неудачник, живущий в мире книг и фантазий. К своим пятидесяти годам он даже нормальной квартиры не смог приобрести. Родители умерли давно, он воспитывался в детдоме, потом школа, вуз, бездетный брак, мечты о ребенке, который так и не родился, проживание в комнате гостиничного типа вдвоем с нелюбимой женой, бесконечные споры и ссоры из-за пустяков – и мечты об иной жизни, о любви, о счастье с ненаглядной Евой.

Кстати, Ева с его помощью ухитрилась закончить школу с золотой медалью, поступила в Кырский университет, но мечтала «свалить из этой дыры» и уехать как минимум в Питер или в Москву.

– А как максимум? – спросил с улыбкой Сергей Кузьмич.

– В Европу, конечно! – воскликнула Ева.

В этот вечер она согласилась пойти с ним в кафе и вдвоём отметить её восемнадцатилетие. Сергей Кузьмич подарил своей ненаглядной золотое колечко с рубином, доставшееся ему в наследство от мамы. А бокал шампанского придал ему смелости – и он намекнул на серьезность своих матримониальных намерений, обещая в случае ее согласия выполнять все просьбы и даже прихоти драгоценной возлюбленной.

– А как быть с женой? – лукаво спросила Ева.

– Мы давно разлюбили друг друга, – и он вздохнул. – Детей у нас нет… Так что, можешь считать меня почти свободным.

– Ну да – почти… А не слишком ли я для вас молода, господин учитель? Вам не кажется, сударь, что вся эта ситуация – аморальна и антипедагогична?

– Я люблю тебя! – воскликнул Сергей Кузьмич. – Я люблю тебя уже три года!

– Три года и три месяца, – уточнила Ева. – Ровно столько времени прошло с того дня, как мы с вами познакомились на уроке географии…

– Я люблю тебя, – повторил он тоскливо. – Хотя знаю, что любовь моя останется безответной…

– Ну, почему же, – возразила Ева. – Обещаю, что стану вашей, если вы…

– Говори мне «ты»!

– Хорошо. Если ты, Серёжа… – И она хихикнула. – Извини. Да, я стану твоей, если ты, Сережа, устроишь мне поездку в Венецию.

– Куда-куда?

– В Венецию. Это мечта моей жизни. Будет Венеция – и я буду твоей. Могу дать расписку!

– Зачем же расписку… я верю… – забормотал ошеломленный Сергей Кузьмич. – А ты потом выйдешь за меня?

– Если разведешься с женой, выйду, – небрежно сказала Ева. – Зуб даю!

– Что? Какой зуб?

– Да это я шучу.

– Может, ты и насчет Венеции пошутила?

– Я же сказала – могу дать расписку, заверенную у нотариуса! – начиная сердиться, сказала Ева. – Или тебе – слабо?

– Нет, я сделаю это! Я сделаю! Зуб даю! – И они оба рассмеялись.

И он сделал это.

Влез в долги, продал всё, что только можно было продать – и отправился в сказочную Венецию с ненаглядной Евой. Незадолго до отъезда окончательно разругался с женой, которая со слезами и проклятьями ушла от него к своей старенькой маме. А буквально за день до его отъезда они с женой подали на развод.

– Я свободен!.. – радостно шептал Сергей Кузьмич, сидя рядом с Евой в самолете, уносящем их в Москву.

Ну а там – пересадка на другой рейс.

И уже на следующий день они гуляли по улицам Венеции, обживали номер в гостинице, катались по каналам и лагуне на водных трамваях и гондолах.

– Ну как, ты довольна? – шептал он Еве.

– Еще бы! Я так счастлива, мой Серунчик!

– Как… как ты меня назвала?

– Да это я пошутила… не сердись! Ты мой рыцарь! А я – твоя нимфа, твоя русалка!

– Ты моя Ева, а я твой Адам, – дрожащим от восторга голосом произнес он.

– Посмотри, какая красота! – воскликнула Ева. – Какой чудесный дворец!

– Это дворец дожей, – сказал учитель географии. – А это – собор святого Марка. С его колокольни открывается потрясающий вид! А сейчас мы с тобой выйдем на площадь святого Марка, где бродят тени Наполеона, Томаса Манна, Жана Кокто, Марселя Пруста, Бориса Пастернака…

– Какие еще тени? – испугалась Ева. – Где? Я не вижу!

– Ну, это я фигурально… Здесь побывало множество знаменитых людей, Евочка…

– А теперь – мы с тобой!

– Да. И мы с тобой… А в здешних музеях мы увидим шедевры Тициана, Беллини, Тинторетто…

– Ну, в музеи потом, а сейчас я хочу прокатиться по Большому каналу!

– Желание девочки Евочки – закон, – сказал учитель.

И они прокатились на гондоле под мостом Риальто, полюбовались на «Золотой дом» и другие замечательные палаццо, а потом побывали на острове Сан Микеле, посетили могилы Бродского и Стравинского, а на острове Бурано заглянули в музей стекла. Ну а вечером славно поужинали в кафе «Флориан» – красное вино, сыр, креветки, карпаччо из тунца…

Потом были еще несколько сказочных дней и ночей. А в последний вечер, уже перед возвращением домой, они долго сидели в ресторане на площади Святого Марка, ужинали пиццей под музыку Вивальди, обменивались впечатлениями, но словно боялись говорить о будущем. Наконец, учитель решился:

– Ну что, девочка Евочка, ты довольна поездкой?

– Еще бы! Спасибо тебе, дорогой.

– Значит, как вернемся – сразу в загс? Ты ведь обещала?

– Да, дорогой. Конечно. Кстати, признайся – а где ты достал деньги на эту поездку? Ведь сам говорил – у тебя ни гроша не было…

– А я продал свою гостинку.

– Да ты что?! Зачем?

– Как – зачем? Что за вопрос…

– Но где ты теперь будешь жить?

– Ну… пока у тебя… А потом что-нибудь придумаем. Возьмем кредит, ипотеку…

– Но в моей однушке и так тесно! И потом – мы с тобой так не договаривались!

– Значит, ты меня к себе не пустишь? – растерялся он.

– Конечно, нет! – взорвалась Ева. – На фиг ты мне нужен! Ну и псих! Продал квартиру – ради одной поездки!

– Так ведь это же, Евочка, ради тебя… Ради тебя! Ты же сама просила!

– Но я тебя не об этом просила… Не-ет, права была твоя жена – ты псих. А еще учитель!

Он смотрел на нее – и не узнавал.

Перед ним сидела чужая, совсем чужая, злая и жестокая женщина.

На их стол залетел голубь – и стал клевать пиццу и салат.

– Пошел вон! – закричал Сергей Кузьмич.

– Не кричи на птицу, – зашипела Ева. – На нас люди смотрят…

– И пусть смотрят! Я их всех ненавижу! И этих голубей ненавижу! Крылатые крысы! И Венецию ненавижу! Одна бутафория! Показуха!.. И тебя ненавижу!..

…– Ну, тихо, тихо, – сказала испуганная жена. – Опять тебе страшный сон приснился?

– Что? Да… Это ты?

– А кто же еще?

– А где Ева?

– Какая Ева? Господь с тобой, Серунчик. Спи спокойно, дружок. Спи, мой голубь… Спи…

Он оттолкнул ее родные горячие руки, вскочил с кровати – и подбежал к окну, надеясь увидеть там площадь Святого Марка, дворец дожей, Большой канал, мост Риальто…

Но увидел – грязный двор своего дома, мусорные баки, детскую площадку с разломанными качелями и большой красивый черный «мерседес», какого у него никогда не было и никогда не будет.

2018 г.

Добрая невеста

Арина была счастлива. Зелёные глазки её сияли.

Вчера вечером Антон признался ей в любви и предложил пожениться как можно скорее.

От счастья Арина даже онемела – и лишь молча кивала, соглашаясь с каждым его словом. Да, конечно, Антоша. Да, милый, да, мой любимый. Да, я согласна. Да, через месяц свадьба. Как скажешь, Антоша. Да, я уволюсь из этой дурацкой конторы, да, перееду к тебе, а мою однокомнатную продадим. Да, да, да!

Ночь не спала, шептала: «Антоша, Антошенька, любимый, родной…»

А он на другом конце города крепко спал, довольный и тоже счастливый. Впрочем, он и не сомневался, что именно так всё и будет. А вот она до вчерашнего вечера – сомневалась, не верила. И когда Антон сделал ей долгожданное предложение и преподнёс обручальное золотое кольцо – чуть не умерла от восторга. Но не умерла.

Невыспавшаяся Арина встала рано утром, умылась, оделась, выпила стакан яблочного сока – и вышла из дома. Было воскресенье, на работу идти не надо. Зачем же она вышла? А Бог её знает – зачем. Может, ей просто хотелось поделиться со всем еще не проснувшимся миром своим грандиозным счастьем?

К ней подбежала рыжая собака – и Арина дала ей косточку из вчерашнего супа, специально прихваченную в пакете.

– Кушай, Дружок!

Подбежала другая собака – тоже дворняжка, но черная и лохматая. Нашлась и для нее косточка.

– Кушай, Муся!

Подлетели три голубя – и Арина покрошила для них кусок белого хлеба, также припасённый заранее.

– Ешьте, милые, ешьте!

В песочнице сидел одинокий ребенок – мальчик лет пяти-шести. Он лепил из песка пирамидку и всхлипывал.

– Не плачь, мальчик, – сказала Арина, протягивая ему конфету. – Не плачь, мой хороший. Где твоя мама?

– Она в магазин ушла… мне сказала: жди! Я всё жду и жду, а её всё нет и нет…

– Не плачь, деточка. Вон твоя мама идет!

– Ну чего разнылся? – сердито буркнула хмурая женщина, подходя к ребенку. – Где ты взял конфету? Говори!

– Не ругайте его, – ласково вмешалась Арина. – Это моя конфета. Конфета хорошая. И мальчик – хороший! Как тебя зовут, мальчик?

– Во… Вова…

– Все они хорошие, пока спят, – фыркнула злая мама. – А вы своего заведите – и с ним цацкайтесь!

– Ну что вы, зачем вы так? – улыбнулась Арина. – У меня скоро тоже будут дети…

– Вот когда будут, тогда и поговорим… Пошли, Вовка!

– Какие недобрые люди, – прошептала Арина, глядя им вслед с улыбкой. – Сами не понимают своего счастья…

– Подайте на пропитание, – тронул ее за рукав старый дядька, от которого несло перегаром. – Два дня не ел… маковой росинки во рту не было…

– Вот, возьмите пятьдесят рублей, – Арина протянула ему бумажную денежку. – Купите себе булку и молока…

– Спасибо, дочка. Дай Бог тебе жениха хорошего.

– Бог мне уже дал жениха! – радостно призналась Арина. – И мы скоро поженимся…

– Значит, выпью за ваше здоровье, – сказал нищий и хихикнул: – Молочка выпью!

Арина подошла к перекрестку – и помогла какой-то старушке перейти через улицу. Потом зашла в парк, прошла мимо фонтана, по центральной аллее, до колеса обозрения – и там увидела двух дерущихся парней. Из-за чего они дрались, она не знала, да и не всё ли равно? – но в этот день, как она была уверена, все вокруг должны быть счастливы – и Арина бросилась разнимать драчунов. С трудом, но это ей удалось.

– Ребята! Хватит! Ну как вам не стыдно? В такой день – разве можно драться?

– Что еще за особенный день? – прохрипел один из парней. – И откуда ты вообще взялась?

– Я живу вон в том доме, на третьем этаже, – сказала Арина.

– Вот и вали на свой третий этаж!

– Ну, зачем вы так? Ну, пожалуйста – помиритесь!

– Ага, щас! – буркнул один и сплюнул кровавую слюну.

– Ладно, живи пока, – сказал ему другой. – Но мы еще встретимся… козёл!

– Вали кулём, рахит, – буркнул первый.

– Ребята, мир! Мир! – крикнула Арина.

Драчуны, матерясь, разошлись в разные стороны.

Арина пошла дальше. В самом дальнем, глухом конце парка, за старым полуразрушенным павильоном, она вдруг увидела своего соседа Степаныча, который явно собирался повеситься на тополиной ветке, перекинув через нее веревку с петлей. Он уже сунул в петлю голову – но тут к нему подскочила Арина и так сильно дёрнула его за ноги, что ветка обломилась.

– Степаныч! Как вам не стыдно! – закричала она. – Как можно?! Ведь жизнь так прекрасна!

– Ты кто? – прохрипел Степаныч, открывая глаза. – Кто тебя звал, дура?

Он так и сидел на земле, с петлёй на шее.

– Скажите спасибо, что я вас спасла!

– Да пошла ты…

– Успокойтесь, Степаныч… – Она села на землю рядом с ним, прижала его голову к себе, погладила по жестким волосам. – Всё будет хорошо, Степаныч… Жизнь так прекрасна!..

– А ты кто – сестра милосердия? – хмыкнул самоубийца-неудачник.

– Ну, можно и так сказать… – И Арина ласково рассмеялась. – Ох, и чудак же вы!

– А ты, девка, ничё, вкусная, – улыбнулся Степаныч, и тусклые его глаза хищно блеснули. – Раз уж спасла мужика – окажи ему скорую помощь…

И он крепко прижал ее к себе и полез к ней под юбку.

– Что вы делаете?! – вскрикнула Арина, пытаясь вырваться из его рук. – Как вам не стыдно?..

– А чё мне стыдиться? Я же псих ненормальный… а ты – сестра сексуального милосердия! Вот и спасай меня… Раз моя баба от меня отказалась – ты выручай!

– Не надо!.. – прошептала Арина, в ужасе закрывая глаза. – Пожалуйста… Я вас очень прошу…

– Славно, славно! – раздался вдруг совсем рядом знакомый голос. – Вот как, значит, ты готовишься к нашей свадьбе?

Да, это был он – ее любимый, ее ненаглядный жених Антон – белокурый красавец с багровым от гнева лицом. Он стоял возле тополя и недоумевающе смотрел на свою невесту, лежащую в объятиях какого-то грязного алкаша.

– Антоша! Милый! Родной! Слава Богу, ты во время появился! А то этот неблагодарный хотел меня…

– Эй, парень… Иди, куда шёл! – прохрипел, вставая, Степаныч. – Эта девка – моя!..

– Заткнись, мразь, – сказал Антон – и резким ударом сбил Степаныча с ног. – Лежи и не возникай. Притворись мёртвым.

– Антоша! Любимый! Ты мой спаситель! А это – Степаныч, мой сосед… Он сам виноват! Я его спасла, а он… Представляешь, он хотел повеситься, но тут я…

– Не рассказывай сказки, – прервал ее Антон. – Не держи меня за идиота.

– Я его спасла, спасла! А он – свинья неблагодарная… А ты… А ты – спас меня, Антоша… Куда же ты, милый?! Вернись!

– Да пошла ты… сука.

И мир рухнул, и солнце погасло.

И никто ничего не заметил.

2018 г.

Комната счастья

Когда старик вышел из комнаты, то есть из комы, – всё вокруг показалось ему совершенно новым, преображённым, наполненным солнечным светом и радостью. Даже лицо жены, прежде хмурое и насупленное, было озарено приветливой улыбкой.

– Просыпайся, засоня! – сказала жена, которая выглядела намного моложе мужа. – Хватит валяться. Доктор сказал, уже можно вставать…

– А я долго лежал? – спросил старик.

– Очень долго. Как раз к юбилею проснулся…

– К юбилею? Какой еще юбилей?

– Тебе завтра стукнет восемьдесят… Веселись, старикашка!

– Быть не может! – И он даже привстал на кровати. – Восемьдесят?! Это сколько же я пролежал?

– Деда, двойка тебе по арифметике! – весело крикнула внучка. – Отними от восьмидесяти семьдесят пять – и получится…

– Неужто пять лет? – ужаснулся старик. – А сколько ж тебе, моя зайка?

– Мне уже тринадцать, – гордо сказала внучка, – я в седьмой класс перешла. А у тебя завтра – юбилей.

– С ума сойти, – прошептал он. – Может, всё это мне только снится?

– Нет, папа, это не сон, – с улыбкой возразил седовласый сын, склоняясь над кроватью. – Тебе помочь встать?

– Да я сам, – и старик, кряхтя, поднялся с постели. – Хотя… Подай костыль, а то упаду…

– Вот твой костыль… Пошли в ванную, я тебе помогу помыться, принять душ. А потом вместе обсудим, как нам отметить твой завтрашний юбилей.

– Да мне всё равно, – сказал старик. – Я в себя еще придти не могу. Как бы мне от радости снова не впасть в кому…

– Тьфу-тьфу-тьфу, – отмахнулась жена. – Не каркай. Жив – и слава Богу. Иди мойся. Или тебе помочь?

– Я сказал же – сам! Впрочем, постой-ка… – Он вдруг задумался – и поднял дрожащую руку. – Ты мне вот что скажи – а кто у нас сейчас президент?

– Чего? – Жена побледнела, скосила глаза на сына, тот подмигнул – и кивнул: мол, давай, не бойся. – Так ведь это… нет у нас теперь никакого президента… Теперь вся власть принадлежит простому народу! И партия у нас одна…

– Какая?

– Твоя партия, коммунистическая. Ты же в ней всю жизнь состоял…

– И горжусь этим! – прохрипел старик. – Значит – снова – советская власть? Значит – снова Советский Союз?

– Да, папа, – подтвердил сын. – И коммунизм мы уже построили. Всё как ты мечтал!

– Не я один – все мечтали! – восторженно проговорил старик. – Народ не может жить без мечты. Я же помню, как в шестьдесят первом году, на двадцать втором съезде партии, была принята программа, где были такие слова: «Партия торжественно обещает – нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»

– И партия сдержала свое обещание, – подтвердил сын. – И мы с мамой тоже вступили в партию.

– А я – комсомолка! – воскликнула внучка.

– Это просто чудесно, – прошептал старик, тяжело дыша. – Теперь мне и помирать не страшно…

– Зачем помирать – живи! – И сын хлопнул его по плечу. – Медицина достигла сказочных успехов, средний возраст советского человека – сто десять лет… а при соблюдении диеты и гигиены можно прожить и дольше. Так что, папочка, живи и радуйся!

– А какая у меня пенсия? – напрягся старик. – Помню, было всего пятнадцать тысяч… Не хотелось бы жить на вашем иждивении…

– Какая пенсия? – рассмеялся сын. – Никаких пенсий, никаких зарплат. Ты на полном обеспечении государства. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Все заняты только любимой работой, значит – все счастливы… Мы ведь живём при коммунизме!

– Да, но… Непривычно как-то… И что, совсем нет никаких денег?

– А зачем? – хмыкнула жена. – Просто есть контролёры в товарных центрах, которые следят, чтобы люди не брали лишнего… Но всем всего хватает. У нас, например, есть своя машина, дача, большая квартира…

– А у меня – велосипед! – похвасталась внучка.

– Всё равно… непривычно – совсем без денег, – пробормотал старик. – И я, значит, смогу получить всё, чего захочу? И лекарства, и продукты?

– Конечно, папа, – кивнул сын. – Ты мне скажешь, чего тебе хочется – и я всё для тебя возьму в товарном центре. Ты заслужил достойную и обеспеченную старость своим многолетним трудом и партийным стажем.

– А как в других странах? – спросил старик. – Как относятся к нам в Америке и в Европе? Как они всё это терпят?

– Ох, отец, отец, – покачал головой сын. – Нет никаких других стран… нету! Есть одна ВФКР!

– Что это такое?

– Всемирная федерация коммунистических республик! С мировой столицей в Москве… Ну да я тебе потом всё подробнее расскажу. Не всё сразу, папа!

– С ума сойти… – прошептал старик, и по щеке его скатилась мутная слеза. – О таком я даже и не мечтал… Слава тебе, Господи!..

– Бог тут не при чем, – возразил сын, – это всё люди сделали. Такие, как ты, отец.

– Да здравствует дедушка! Ура! – воскликнула внучка.

– А можно мне с тобой сходить… в этот товарный центр? – робко спросил старик. – И вообще… Очень уж хочется самому посмотреть на новую жизнь…

– Папа, пока нельзя, – строго сказал сын. – Врач запретил тебе выходить из дома. Можно лишь вставать, сидеть за столом, читать книги…

– А газеты? А телевизор? А ноутбук?

– Нет, ни в коем случае. Врач запретил тебе все средства массовой информации. Твоя нервная система еще очень слаба. Любой стресс может вызвать скачок давления – и новый инсульт. Потом, со временем… когда врач разрешит… наберись терпения.

– Ну, ладно, – кивнул старик. – Потерплю, пока врач не разрешит… Главное – вы меня не забывайте!

– Я всегда буду рядом, – сказала жена.

– И я буду заходить каждый день, – пообещал сын.

– И я! И я! – захлопала в ладоши внучка. – Ты, деда, тут не скучай, я к тебе буду часто забегать… А потом, когда врач разрешит – мы с тобой пойдем на прогулку. Куда ты хочешь со мной пойти?

– С тобой? Ну… в парк, наверное. Он же рядом. Покатаемся на колесе обозрения, сходим в Комнату Смеха, в Комнату Страха…

– Лучше – в Комнату Счастья! – воскликнула внучка. – Там так здорово, в Комнате Счастья…

– А что там такого особенного? – заинтересовался старик.

– Сам увидишь, – подмигнула внучка. – Но каждый, кто туда заходит, чувствует себя потом ужасно счастливым!.. Там такие экраны, на которых каждый видит то, что ему хочется… и вокруг звучит музыка, которую ты сам пожелаешь!.. Это сказка!

И она залилась звонким смехом. Бабушка и отец переглянулись.

– Ну, ладно, мои хорошие, – сказал старик, снова укладываясь в постель. – Что-то я устал… притомился слегка… Вздремну чуток, уж вы извините. Потом приму душ… и позавтракаю… потом, чуть позже…

– Конечно, папа, ты отдыхай, – сказал сын и потянул за собой дочку.

– Спи, дорогой, – сказала жена – и тоже тихо вышла.

А старик лежал с закрытыми глазами, но не спал. Он прислушивался.

Он слышал, как жена и сын с внучкой уселись за кухонный стол и стали завтракать. Он прислушивался к их голосам, но тщетно.

Тогда старик, стараясь не шуметь, встал с кровати, подошел к двери, приоткрыл одну створку – и прислонился ухом.

– …а ведь он поверил, поверил! – жарким шёпотом говорил сын. – И в коммунизм поверил, и в то, что деньги отменили… Знал бы он, что у нас ничего, ничегошеньки не изменилось! И президент тот же, и премьер… И вообще…

– Ничего, пусть потешится, – сказала жена. – Это будет ему от нас как бы подарок к юбилею. Врач ведь говорил, что ему остались считанные дни… вот и пусть перед смертью порадуется. Еще Александр Грин в «Алых парусах» учил, что надо делать чудеса своими руками… для тех, кого любишь…

– А мне дедушку жалко, – сказала внучка. – А если он догадается?

– Если ты не проболтаешься – не догадается, – строго сказал сын-папа.

– Я не проболтаюсь, – пообещала внучка. – А вдруг – врач?..

– Врач в курсе.

– Всё равно, мне дедушку жалко, – и внучка всхлипнула. – Ведь он скоро умрет…

– Не хнычь, а то дед услышит!

– Я не буду, не буду…

А старик так же тихо, стараясь не шуметь, вернулся в постель – и долго лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок.

– Не бойтесь, я вас не выдам, – прошептал он. – Я притворюсь, что поверил, вы даже не догадаетесь… Я всю жизнь притворялся. Я привык притворяться. Много лет я притворялся, что верил в коммунизм, а потом притворялся, что верю в демократию… Одно время я даже притворялся, что верю в Бога. Но на самом деле я никогда ни во что не верил. Мне просто хотелось, чтобы всем было хорошо, особенно моим близким. Но я притворюсь еще раз, будто поверил в вашу сказку, в эту вашу Комнату Счастья… Лишь бы вы были живы и здоровы, мои родные, мои дорогие, мои любимые…

Старик сладко вздохнул – и крепко-крепко заснул.

Спи, дедуля.

И больше не просыпайся.

2018 г.