Текст книги "Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт"

А потом я вдруг поняла, что можно надсмеяться над сею четой коронованных идиотов и не покидая своего заключения. Тогда и была мною набросана записка к графу де ла Мотту. Адвокат мэтр Дуалло передал ее по назначению, а граф все в точности исполнил.

Говорят, королева была в полнейшей ярости.

На радостях я велела ла Мотту одарить старичка да Косту парочкой великолепных бриллиантов, а Сусанне да Коста (я не ревнива и широко смотрю на жизнь) просила передать преогромный букет атласных белых роз.

Итак, показаниям графа Адамара вполне можно верить – он только был не в курсе, что вся сия проделка была задумана именно мною, томившейся тогда в ужасном Сельпатриере, а никак не графом.

ЖАННА.

В Кореизе, имении княгини А.С.Голицыной.

Декабря 20-го дня 1824-го года.

ИЗ ПРИМЕЧАНИЯ ПРОФЕССОРА АЛЕКСАНДРА ДОЛИНКИНА, СДЕЛАННОГО ПРИ УЧАСТИИ ПРОФЕССОРА МИХАИЛА УМПОЛЬСКОГО:

Граф Николя де ла Мотт умер в 1831-м году. Произошло это в Париже, в больнице для бедных. Бриллиантов, как видно, уже у него не было и в помине.

Участие в самом грандиозном воровстве XVIII-го столетия удачи графу не принесло.

Что касается дальнейшей судьбы Франсуа и Сусанны да Коста, то к настоящему времени сведениями на сей счет мы, увы, не располагаем.

ГРАФ ФЕНИКС (ОН ЖЕ МАРКИЗ ПЕЛЕГРИНИ) АВТОРУ ПО ПОВОДУ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ ВТОРОГО ТОМА «БРИЛЛИАНТОВОГО СКАНДАЛА»

Вызывает сомнения, что графиня могла организовать эту штуку из Сельпатриера. Откуда она узнала о попытке похищения графа? От него самого, когда прибыла в Лондон? Ведь какое-то время они жили вместе.

С другой стороны, она пребывает в постоянном delirium, то есть в естественном состоянии для этого демонического рода.

Очень неосторожно было с ее стороны тратить деньги сразу, но нетерпение также очень характерная черта демонов.

Скорее всего, да Коста решил не рисковать, удовлетворившись тысячью гиней и ни о чем не сообщать графу (предвидеть его реакции невозможно).

Я, как всегда, выстраиваю все логически. И как всегда объективное (то есть наиболее логическое) изложение событий дает королевский советник Титон де Валлотрен. Существенно, впрочем, не это.

Грандиозное похищение – со всеми своими грандиозными следствиями – было совершено крайне ничтожными существами (патологической лгуньей «графиней», фантастически легкомысленным «графом»), благодаря совершенно невозможному в нормальных условиях стечению обстоятельств.

Абсурд здесь является в своей концентрированной форме, и поэтому становится Тайной.

Ничтожность персонажей не соответствует величию Дела. Случаи, которые следуют после основного Случая, обнаруживают это разительное несоответствие.

Одним словом, великое рождается из ничтожного, но только как Абсурд, как чистая случайность.

Сейчас начинает образовываться картина: абсурдно все – революция в плане историческом, судьба персонажей в плане «экзистенциальном».

гр. Ф.

(дата отсутствует)

МАРКИЗ МИКЕЛЕ ПЕЛЕГРИНИ (ОН ЖЕ ГРАФ ФЕНИКС) – АВТОРУ ПО ПОВОДУ ТРЕХ ПЕРВЫХ ЧАСТЕЙ ВТОРОГО ТОМА «БРИЛЛИАНТОВОГО СКАНДАЛА»

После вашего романа личность Калиостро чрезвычайно заинтересовала меня.

Он – пророк тайны без Бога.

Отсюда, между прочим, вышел весь этот истерический Достоевский: без Бога все позволено.

Но у Калиостро это много оригинальнее: чтобы войти в тайну, надо преступить позволенное. И поэтому вратами тайны становится преступление.

Так что вы вступили в опасные области.

А я всего лишь с любопытством следую за вами.

М.П.

18-го мая 2017-го года.

г. Тренто.

Третья связка бумаг:
Случай Рето Де Виллета

Но и это еще не конец. «Бриллиантовый скандал» продолжается.

Ефим Курганов.

г. Париж.

17-го сентября 2007-го года.

Ожерелье разъято на куски, но маркиз еще здесь, их можно задержать, отнять у них камни, заклеймить обманщиков и без шума изгнать их из пределов страны…

ГЕТЕ.

Великий Кофта (комедия)

Составители тома: профессор Николай Богомольников и профессор Роман Оспоменчик

Научные редакторы тома: профессор Алик Жульковский и профессор Никита Левинтох

Перевели с французского: Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин

ИЗ «ОПРАВДАТЕЛЬНЫХ МЕМУАРОВ» ГРАФИНИ ДЕ ЛА МОТТ

(отрывок)

Публикация Александра Лаврушкина

Шевалье Рето де Виллет служил в жандармах вместе с моим супругом графом де ла Мотт.

Шевалье являет собою истинного рыцаря и восхитительного кавалера. А во мне он всегда видел королеву и относился ко мне как к королеве. Я едва успевала намекнуть на желание, как он тут же бросался его исполнять.

Шевалье во всем безукоризнен, и заключение его в Бастилию было одной из тех вопиющих несправедливостей, что совершили развратные Бурбоны.

И они еще ответят за это, и как ответят! Скоро, скоро Гнев Божий падет на них!

ИЗ ЗАПИСКИ ГРАФА АЛЕССАНДРО КАЛИОСТРО, ПОДАННОЙ НА ИМЯ ЕЕ КОРОЛЕВСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

Публикация Андрея Зорькина

Шевалье Рето де Виллет, несмотря на благородное свое происхождение, смолоду был замешан в воровских и разного рода незаконных проделках.

Он подделывал печати, штампы, выправлял фальшивые документы, в том числе и завещания, мог подделать любой почерк. В общем, это был подлинный виртуоз пера и кисти.

Не раз он попадал в тюрьму по обвинению в мошенничестве, но каждый раз каким-то образом выпутывался.

Шевалье де Виллет не оставил позорного своего ремесла и после того, как был принят жандармом в роту бургундцев. Однако полнейшее падение его произошло после того, как он сблизился с графинею де ла Мотт и стал соучастником преступных ее замыслов. А она доверяла шевалье не менее, ежели не более, чем супругу своему.

После дележа бриллиантов, насколько я знаю, и де Виллету досталась какая-то доля, но какая именно не могу в точности сказать, ибо не имел к сему делу ровно никакого отношения.

Граф Феникс.

Бастильский замок.

11-го сентября 1785-го года.

ДЕЛО ОБ ОЖЕРЕЛЬЕ.

КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.

ДОПРОС N 15.

Допросы подготовили к публикации профессор Алик Жульковский и профессор Роман Оспоменчик

МЭТР ТИТОН: Обвиняемый, соблаговолите назвать себя.

ДЕ ВИЛЛЕТ: я – шевалье Рето де Виллет. До заключения своего в Бастилию служил жандармом. Рота моя стояла в Люневеле.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, поделитесь основными обстоятельствами знакомства своего с супругами де ла Мотт.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник! Николя я знаю с того времени, как помню себя. Вдвоем мы и проказничали всегда. Но истинная дружба меж нами началась все-таки именно после того, когда он женился, а произошло сие пять лет назад. Все дело в том, что Николя был величайшим знатоком всех люневельских девиц (да и девицы из окрестных деревень были ведомы ему отнюдь не понаслышке). В общем, он определил меня в утешители к своей супруге. И это еще более сблизило меня с Николя. Собственно, мы стали членами единого дружного семейства.

МЭТР ТИТОН: Занятно, занятно – ничего не скажешь. Шевалье, а в Париж вы тоже прибыли вместе?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, конечно же, вместе. Нас разлучила только Бастилия. Но до Парижа мы еще отправились в Страсбург. Там графиня де ла Мотт приобрела двух кавалеров-советчиков: кардинала де Рогана и графа Калиостро. Собственно, вскоре они стали полноправными членами нашего семейства. Причем, вначале кардинал начал волочиться за графиней, заплатив все ее долги, и одновременно стал обожествлять Калиостро, который вылечил его от астмы и обещал увеличить, по меньшей мере, вдвое бриллианты на его перстнях. Все это привело в итоге к тому, что образовалось новое семейство, во главе которого стоял уже Калиостро, хотя роль графини отнюдь не упала. И едва ли не каждую ночь мы все пировали в Саверне, роскошнейшем кардинальском дворце, и строили весьма заманчивые планы на будущее.

МЭТР ТИТОН: И что же потом, шевалье? Давайте приблизимся уже к Парижу.

ДЕ ВИЛЛЕТ: В Париж мы отправились втроем – в прежнем составе: графиня, граф и я. Предварительно был выработан план похищения королевского ожерелья (при этом кардинал был посвящен лишь в отдельные детали), и Калиостро должен был появиться в Париже, когда заветное ожерелье будет уже находиться в худеньких, но нестерпимо очаровательных ручках Жанны. Все и было совершено по сему плану.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, а Калиостро прибыл один? Его кто-нибудь сопровождал?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, да кардинал просто уже не отходил от Калиостро. Глядел на него с диким обожанием, рыдал от восторга и вертелся, вертелся вокруг. И формально это кардинал привез Калиостро в Париж, дабы тот излечил от гангрены кардинальского дядюшку маршала Субиза. И Калиостро вылечил маршала, в результате чего преклонение кардинала пред графом вышло уже совершенно за пределы приличия. Жанна подсмеивалась, а сам Калиостро, казалось, ничего не замечал, принимая подобострастие обезумевшего де Рогана как должное.

МЭТР ТИТОН: Должен признаться, шевалье, что кардинала отрезвила только Бастилия. Именно в этих стенах в нем и заговорил голос разума. Что ж, отдыхайте, а мы наш интереснейший разговор еще продолжим.

ДЕЛО ОБ ОЖЕРЕЛЬЕ.

КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.

ДОПРОС N 16.

МЭТР ТИТОН: Обвиняемая, соблаговолите назвать себя.

ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ: баронесса де Сен Реми графиня де ла Мотт де Валуа

МЭТР ТИТОН: Что вы можете поведать, любезнейшая графиня, о некоем шевалье Рето де Виллете?

ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ: Пустейший малый, весьма мало чтящий закон и способный на любую авантюру. Но зато он сочинял милые песенки и превосходно играл на мандолине, а мне он даже посвятил игривую поэмку «Бриллиант моей страсти». Мне она не очень-то нравилась, но вот граф де ла Мотт был в восторге. Да, а еще он рисовал, правда, все в порнографическом вкусе, но рисовал, надо сказать, отменно. И еще де Виллет писал разными почерками. Сочинит какую-нибудь несуразность или гадость и пошлет под чьим-нибудь именем своим знакомым. Бывало, что люди после того не раз ссорились люто, даже до дуэлей доходило.

МЭТР ТИТОН: Вот это уже по-настоящему интересно. Так это шевалье де Виллет писал для Рогана письма от имени королевы?!

ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ: Кто ж еще?! Конечно, он.

МЭТР ТИТОН: А кто же, любезная графиня, привлек его к сему занятию? Вы не в курсе случайно?

ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ: Естественно, я в курсе. К писанию писем королевы Рето привлек граф Калиостро (это ведь он у нас был заправилой), но Рето при этом говорил, что идет на это только ради меня – дурачок ведь был влюблен в меня и даже не раз громогласно заявлял, что когда-нибудь сделает меня своею супругою. Но я лично считаю, что он, по примеру графа де ла Мотта, хотел к своей завалящей фамилии было добавить сверкающее слово «де Валуа». Между прочим, когда пошел у нас дележ бриллиантов, то сей Рето, говоривший прежде, что подделывает письма только ради меня, вдруг объявился и стал требовать своей доли и таки вытребовал.

МЭТР ТИТОН: Графиня, значит вы подтверждаете, что письма от имени королевы изготавливал шевалье Рето де Виллет?

ЖАННА ДЕ ЛА МОТТ: Именно так, господин королевский советник. Это был он и только он.

МЭТР ТИТОН: Это все, что я сейчас намеревался узнать у вас.

ДЕЛО ОБ ОЖЕРЕЛЬЕ.

КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.

ДОПРОС N 17.

МЭТР ТИТОН: Обвиняемый, соблаговолите назвать себя.

ДЕ ВИЛЛЕТ: я – шевалье Рето де Виллет.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, что вы можете сказать относительно писем Ее Величества, полученных кардиналом де Роганом.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, королева никогда не писала этих писем.

МЭТР ТИТОН: Кто же их писал в таком случае?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Их писал я.

МЭТР ТИТОН: Вы, шевалье?! По поручению королевы?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Что вы, господин королевский советник! Королева мне ничего не поручала.

МЭТР ТИТОН: А кто же тогда получил? Может быть, граф Калиостро он же граф Феникс, он же маркиз Пелегрини?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, граф Калиостро со мною вообще никогда не говорил о письмах королевы к кардиналу де Рогану и, соответственно, ничего не поручал на сей счет.

МЭТР ТИТОН: Может тогда вы по собственному почину сочиняли сии письма, шевалье? Или все-таки вы делали это по чьему-то поручению?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, мне поручили изготовить письма от имени Ее Величества королевы.

МЭТР ТИТОН: И кто же это был, если это не был Калиостро? Отвечайте же, шевалье. Я весь внимание. Отвечайте – не медлите.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Графиня де ла Мотт… Она даже не поручила, а приказала мне сделать это. Я отказался, но тогда графиня пришла в исступление и крикнула, что в таком случае отрекается от меня. И я согласился, господин королевский советник. Изготавливая письмо, я вручал его Жанне, а она уже затем передавала кардиналу, естественно, каждый раз говоря ему, что письмо передала ей самолично Мария Антуанетта.

МЭТР ТИТОН: Что ж, шевалье, с этим как будто все ясно. Но у меня к есть к вам еще вопросец, и немаловажный. Касается он гарантийного письма, которое кардинал де Роган вручил королевским ювелирам Боемеру и Бассанжу, владельцам заветного ожерелья. На этом письме есть отметки, сделанные королевой Марией Антуанеттой, и есть даже ее подпись.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, это тоже моя работа, совершенная опять же под давлением графини де ла Мотт.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, значит, вы расписались вместо королевы?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Именно так, господин королевский советник.

МЭТР ТИТОН: Я видел эту бумагу; на ней написано: «Одобряю. Мария-Антуанетта Французская».

ДЕ ВИЛЛЕТ: Так я и написал.

МЭТР ТИТОН: Но почему, шевалье, вы так написали? Известно ведь всем, и вам в том числе, что королева подписывалась «Мария-Антуанетта Австрийская», и никак иначе. Вы все ставили под удар. Слава Господу, ювелиры ничего не заметили. Разъясните, вы сделали это не подумав?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский прокурор, я, конечно же, знал, что Ее Величество не подписывается «Мария-Антуанетта Французская». И забыть сего никак не мог. Дело вот в чем. История мне эта никак не нравилась. Дело шло к краже королевского ожерелья, что грозило нам, по меньшей мере, галерами. Вот и я решил предупредить ювелиров Боемера и Бассанжа о приближающейся катастрофе. Написав «Мария-Антуанетта Французская», я тем самым ставил сигнал опасности. Но, увы, королевские ювелиры так ничего и не заметили, как не заметил моего предупреждения и кардинал де Роган, вручивший им документ с фальшивою королевскою подписью.

МЭТР ТИТОН: Сложно, очень сложно, шевалье, но постараюсь вам поверить, хоть это очень непросто.

ДЕЛО ОБ ОЖЕРЕЛЬЕ.

КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.

ДОПРОС N 18.

МЭТР ТИТОН: Обвиняемый, соблаговолите назвать себя.

ДЕ ВИЛЛЕТ: я – шевалье Рето де Виллет.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, на сей раз у меня к вам возникли вопросы, связанные с дележом ожерелья.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, об этом я мало что знаю.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, а вот графиня де ла Мотт прямо показывает, что вы были в доле.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевские советник, мое дело было написать письма, что я и сделал из почтения к графине, и это все.

МЭТР ТИТОН: И что же, шевалье, вам не перепало ни одного бриллианта?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Графиня де ла Мотт подарила мне три мелких бриллиантика, но какая же это доля?

МЭТР ТИТОН: Три бриллиантика, конечно, никак не могут составлять какой бы то ни было доли, ведь в ожерелье было 629 камней. Но неужели графиня подарила вам всего три бриллиантика?! Неужели она настолько скупа?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Я также был потрясен ничтожностью дара; точнее, это был не дар, а плата за сочинение королевских писем. И плата, надо сказать, была чрезвычайно низкой.

МЭТР ТИТОН: А вот графиня де ла Мотт с упорством утверждает, что вручила Вам не менее десяти бриллиантов и были они более или менее крупными.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, может быть, она собиралась это сделать, но, увы, не сделала. Три махоньких бриллиантика, и все.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, и где теперь эти бриллиантики? Можно на них взглянуть?

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, это невозможно, ибо у меня купила их за тысячу ливров княгиня Наталия Петровна Голицына, дочь бывшего российского посланника у нас, та самая, которую называют «московской Венерой». Но княгиня покамест пребывает в Париже; справьтесь у нее; я думаю, что она согласится показать.

МЭТР ТИТОН: К княгине непременно обращусь, будьте уверены. Шевалье, а знаете ли вы что-нибудь о той доле бриллиантов, что досталась Калиостро? Все дело в том, что он начисто отрицает это, в то время как графиня де ла Мотт утверждает, что он забрал и унес с собою 17 самых крупных бриллиантов.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, кардинал де Роган при мне привез на квартиру графине заветное колье, я еще был там. На следующий день из Лиона явился собственною персоною Калиостро – он был вызван запискою ла Мотта – и, несмотря на яростное противодействие Жанны (видел опять же собственными своими глазами), схватил 17 камней из разломанного колье.

МЭТР ТИТОН: Просветите, кто же в таком случае разломал бесценное колье? Не вы ли, шевалье? И где Калиостро может хранить эти 17 камней? Обыск в этом отношении ничего не дал, хотя был основательно перерыт весь дом графа на Сен Клод. Была при этом обнаружена масса интересного, но только не 17 сверкающих бриллиантов, недавно еще украшавших великое изделие Боемера и Бассанжа.

ДЕ ВИЛЛЕТ: Господин королевский советник, колье разломал самолично граф Калиостро, и проделал он это весьма чисто и ловко. Затем он отделил для себя 17 самых крупных камней. Графиня де ла Мотт стала весьма бурно протестовать, но Калиостро даже слушать ее не стал и забрал добычу с собою. Что же касается местонахождения сих семнадцати бриллиантов, то не имею ни малейшего понятия, господин королевский советник. Однако же я уверен, что граф имеет свой тайничок в особняке одной из своих знатных учениц.

МЭТР ТИТОН: Шевалье, надеюсь, что ныне вы откровенны со мною. И ежели вы действительно откровенны, то я уверен, что сие обстоятельство скажется на вашей судьбе самым благоприятнейшим образом.

ПРИМЕЧАНИЕ ГРАФА ФЕНИКСА:

Выпускать в свет откровения Рето де Виллета, этого отъявленного мошенника и вора, по меньшей мере бессмысленно.

Сей Рето всегда способен был или исказить, или же вовсе скрыть истину, но не более того.

Для кого же может быть предназначена данная книжонка?

Уверен: она понадобится только для тех, кто не хочет знать, что же на самом деле произошло с ожерельем из 629-ти бриллиантов, которое по указанию Людовика Пятнадцатого было изготовлено королевскими ювелирами Боемером и Бассанжем.

* * *

Надеюсь, что сведущие люди разоблачат измышления Рето де Виллета, королевского жандарма, который был замешан во множестве подлогов и других преступлений.

гр. Ф.

г. Мадрид.

20-го декабря 2007-го года.

СПРАВКА

дана в том, что в селе Большие Вяземы, в бывшей усадьбе князей Голицыных, обнаружена шкатулка черного мрамора, в которой в крохотном атласном мешочке спрятаны три бриллиантика; там же вложен листок с надписью: «бриллианты из королевского ожерелья; были куплены у Рето де Виллета. Княгиня Наталия Голицына, урожденная графиня Чернышева». Ныне шкатулка препровождается в Москву, в Исторический музей.

Особоуполномоченный Одинцовского района балтийский матрос Сергей Кравченков.

18-го мая 1923-го года.

Большие Вяземы.

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙ:

До Москвы шкатулка не доехала – исчезла в пути.

Николай Богомольников (г. Москва),

Роман Оспоменчик (г. Иерусалим).

20-го декабря 2007-го года.

Дополнительные материалы:

СЛУЧАЙ КРИВОГО ЖАНА

ОТ АВТОРА

Данному выпуску первоначально я предполагал дать название «Людоед и шлюха», однако граф Феникс обратился ко мне с посланием, в котором убеждал меня не делать этого.

Прилагаю текст послания:

«Ба! Да у меня в библиотечке есть целая книга о каннибалах с разными способами приготовления закланных жертв, зажаренных полностью или сначала выпотрошенных и нашпигованных всякими овощами и фруктами.

Нет, нет, надо дать более торжественное название этому пиршеству демонов. Что-то вроде: «Падение Бастилии, или взятие Сальпетриера». Или: «Страшный суд Революции». Можно и так, перефразируя Делакруа: «Свобода на баррикадах – свобода Сальпетриера».

Название «Людоед и шлюха» снижает и не отражает возвышенности момента. Не людоед, а пожиратель старого мира. Не шлюха, а та, которая рождает новый мир из своего безмерного лона. Не «малюток» уже, а титанов-прометеев, которые, как боги в Вальхалле, пируют в священной роще Сальпетриера».

* * *

В настоящий выпуск включены материалы одного следственного дела, примыкающего к розыску пропавшего ожерелья из 629-ти бриллиантов.

За неоценимую помощь в собирании материалов для составления настоящего выпуска «Старой уголовной хроники» благодарю проживающего ныне в Мадриде графа Феникса (маркиза Пеллегрини).

Ефим Курганов,

доктор философии.

г. Париж.

27-го сентября 2007-го года.

Людоед – это народный монстр.

Мишель Фуко

Приговор мадам де ла Мотт был оглашен на ступеньках Дворца правосудия. Как и следовало ожидать, она легко не сдалась. Она боролась и кусала своих тюремщиков и, когда ее плечо должны были заклеймить буквой V, она так скорчилась, что вместо плеча получила клеймо на голую грудь.

После этого ее в бессознательном состоянии, одетую в мешковину, с деревянными башмаками на ногах, отвезли в Сальпетриер, где ей предстояло жить на черном хлебе и чечевице до конца дней. Не успело наказание вступить в силу, как население Парижа провозгласило ее героиней.

Герцог и герцогиня Орлеанские организовали сбор пожертвований для нее; в Сальпетриер посылали очень хорошие вещи. Моя глупенькая Ламбаль была захвачена общим энтузиазмом и отвезла в тюрьму кое-какие деликатесы, что немедленно породило слухи о том, что это я послала их, так как меня замучила совесть.

Затем прошел слух, будто версия мадам де ла Мотт соответствует истине, и что она в самом деле действовала по моему поручению.

Казалось, что дело о бриллиантовом колье никогда не забудут…

Это был поворотный пункт в нашей жизни.

Мария-Антуанетта

РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ ДЕ ВАЛУА БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН РЕМИ

Научная редакционная коллегия тома:

проф. Алик Жульковский, проф. Роман Оспоменчик,

академик Александр Лаврухин.

ИЗ «ДОКЛАДА О СЛУЖБЕ ВСПОМОЩЕСТВОВАНИЯ УМАЛИШЕННЫМ» (1783):

Разыскал и подготовил к печати профессор Николай Богомольников

Перевел с французского Леонид Невзлин

Научный консультант профессор Алик Жульковский

Тем несчастным умалишенным, воровкам и жрицам Венеры, что помещены в лечебные казематы Сальпетриера, жить не просто страшно, а еще зачастую смертельно опасно, ибо зимою, когда на Сене случается паводок, подвалы, расположенные на уровне водостоков, становятся не только гораздо более нездоровыми, но к тому же превращаются в прибежище для множества громадных крыс, каковые по ночам набрасывались на узниц и грызли их везде, куда могли добраться.

Мы обнаружили женщин, у коих ноги, руки и лица покрыты ранами от зубов сих мерзких существ, часто опасными; многие умирают от укусов.

* * *

Безумные женщины в припадке буйства посажены на цепь, словно собаки, у дверей своих камер; от надзирательниц их отделяет длинный коридор, отгороженный железною решеткою, чрез которую им просовывают пищу и солому (на ней они спят); окружающие их нечистоты частично удаляют граблями. Все это напоминает зверинец для хищных животных.

ИЗ СБОРНИКА МАТЕРИАЛОВ И ИССЛЕДОВАНИЙ «САЛЬПЕТРИЕР. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ»

(ОТРЫВОК)

Подготовил к печати академик Александр Лаврухин

С французского перевел Сергей Загляделкин

Научный консультант профессор Николай Богомольников

СМОТРИТЕЛЬ ЖАН ГРАНЖАН

Кривой Жан (именно под этим именем его знали в Сальпетриере, и в особенности тогда, когда он стал бешеным и безжалостным вожаком одной из парижских революционных банд) родился в Савойях; подлинная фамилия его – Гранжан.

Сызмальства Кривой Жан был пастухом, отличаясь крайнею исполнительностию и совершенно невообразимою аккуратностию. А с подопечными своими овцами и козами был он ласков просто беспримерно и даже, пожалуй, нежен. Маркиз Л., владелец тамошних мест, не мог нахвалиться им как работником.

Однако, вследствие одинокой своей пастушеской жизни, Кривой Жан вдруг вернулся в природное свое состояние. И однажды он подверг насилию свою маленькую дочь (ей не было еще и восьми лет). Но этим дело, увы, в тот раз не ограничилось.

Кривой Жан задушил ее своим вязаным шейным платком, затем вырезал самые нежные (то бишь интимные) части ее тельца, поджарил, завернув в капустные листья, и затем съел.

Полицейский комиссар тут же, не мешкая, посадил Кривого Жана (или Жана Гранжана) под замок.

Жан при задержании своем не оказал власти ни малейшего сопротивления, но не прошло и суток, как сей монстр своими молотоподобными кулачищами буквально раздробил дверь хлева, куда был заперт, и бежал в неизвестном направлении.

Через несколько месяцев Кривой Жан вдруг был обнаружен в Париже, и вот по какому весьма необычному случаю.

Оказывается, он вскрывал могилы на кладбище Монпарнас, вытаскивал оттуда тела покойниц, подвергал их насилию, после чего вспарывал им животы своим савойским ножом и развешивал внутренности в виде гирлянд на крестах гробниц и ветвях деревьев.

Сии празднества Кривой Жан устраивал исключительно по вечерам, а точнее на исходе ночи. А утренние часы он посвящал поиску малюток женского пола и лакомился, как мог, ими.

Да, он любил поедать невинные создания и, надо сказать, поедал их, к страшному огорчению суетливых парижских мамаш.

Ясное дело, как только представилась возможность, Кривой Жан был взят под стражу, но затем королевскому прокурору пришла счастливейшая мысль, как можно с пользою распорядиться дарованиями сего монстра. Решение было принято нетривиальное, но единственно верное.

Кривой Жан был определен в больницу-тюрьму Сальпетриер на должность смотрителя, и, надо сказать, он наилучшим образом справлялся с бешеными и беспутными обитательницами сего ужасающего заведения. А ведь и в самом деле, с ними мог справиться только зверь, превосходящий их своим зверством. Вот Кривой Жан и справился. И как еще справился!

Сальпетриер, кажется, впервые за всю свою весьма буйную историю притих и успокоился. Ему нужен был монстр, и он получил его.

А жительницы Сальпетриера, попавшие туда по причине своего распутства, даже и возликовали: Кривой Жан удовольствовал каждую, и по многу раз.

Из лечебных казематов Сальпетриера, кажется, вовсе перестали раздаваться крики – был слышен лишь визг крыс. Правда, продолжалась такая благодать лишь до поры до времени.

Пропажа ожерелья из 629-ти бриллиантов и появление в Сальпетриере дважды клейменой графини Жанны де ла Мотт де Валуа, сего чудовища в человеческом облике, в корне изменило ситуацию.

После неожиданного бегства Жанны, осужденной на вечное заключение, Кривого Жана с треском погнали из Сальпетриера. И более того: по распоряжению королевского прокурора он был даже отправлен в Бастилию.

Однако факт остается фактом: обитательницы Сальпетриера, пока там в качестве смотрителя находился Кривой Жан, буквально трепетали пред ним (он ведь мог не только прибить, подвергнуть грубейшему насилию и задушить, а еще и съесть, и совершенно запросто!) и вели себя в рамках принятых установлений.

ДЕЛО ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ ГРАФИНИ ЖАННЫ ДЕ ЛА МОТТ ДЕ ВАЛУА БАРОНЕССЫ ДЕ СЕН РЕМИ ИЗ БОЛЬНИЦЫ-ТЮРЬМЫ САЛЬПЕТРИЕР (1786 год)

Перевели с французского и подготовили к печати Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин

Научный консультант профессор Алик Жульковский

КОРОЛЕВСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

ДОПРОС N 1

Королевский советник Титон: Обвиняемый, назовите себя.

Кр. Жан: Будто не знаете? Ясное дело, я – Кривой Жан.

Титон: Повторяю – назовите истинное свое имя.

Кр. Жан: Ладно уж. Коли хотите играть в свои полицейские игры, пусть будет по-вашему. я – Жан Леже, в недавнем времени смотритель Сальпетриера, а еще прежде был пастухом.

Титон: Отчего же вы ушли из Сальпетриера? Надоело, может быть? А, господин Леже?

Кр. Жан: Да нет. Совсем не надоело, ваша милость. Выгнали меня и выгнали, хочу вам сказать, по злостному навету.

Титон: Расскажите-ка лучше, любезнейший, об исчезновении графини де ла Мотт. Она тут выпустила записки, в коих утверждает, что это вы и некая Анжелика, заключенная в Сальпетриер за распутство, помогли ей бежать.

Кр. Жан: Да вранье это, ваша милость. Чистой воды вранье. Анжелика, конечно, – паскудная девка, готовая на любое распутство, но я-то держал ее в строгости. Теперь, небось, распоясалась.

Титон: А графиня пишет, что подкупила вас обоих бриллиантиком из пропавшего королевского ожерелья.

Кр. Жан: Ваша милость, неужто вы верите подобному вздору?! Неужто эта наглая врунья может еще кого-то убедить?! Да, дождешься от нее бриллиантов! Как же!

Титон: Однако, графиня Жанна де ла Мотт все-таки исчезла из Сальпетриера?! Что вы на это скажете, любезнейший? Как вы это объясните?

Кр. Жан: Ваша милость, не имею ни малейшего понятия. Ей Богу! Нашего брата, дураков, ведь не сеют, а мы сами родимся.

Титон: Но ей кто-то передал черный мужской костюм, а это ведь не иголка, а целый костюм – его в кармане не спрячешь!

Кр. Жан: Не спрячешь, ваша милость, никак не спрячешь!

Титон: И графиня отомкнула дверь ключом. Как она могла раздобыть второй ключ? Он ведь один и бессменно находился при вас, любезнейший?! Не так ли?!

Кр. Жан: Да, с ключом никогда я не расставался. Ни единого разу.

Титон: Вот объяснения графини. Какое-то могущественнейшее лицо помогло ей бежать. Возможно даже, что сама королева.

Кр. Жан: Ваша милость, но ее величество никогда не посещало Сальпетриер. При мне, во всяком случае. Проверьте, коли не верите.

Титон: Да, я и так знаю. Но графиня де ла Мотт утверждает, что записки от ее величества передавал мэтр Дуалло, адвокат. Ему будто дозволялось даже во время посещений делить с графинею общую постель – под одеялом он и передавал якобы королевские послания.

Кр. Жан: Ваша милость, сие утверждение есть самая откровенная чепуха. После казни на Гревской площади мэтра Дуалло и след простыл. О какой постели тут речь?! Простите за грубость, но это выдумка для идиотов. Неужели вы думаете, что ежели бы мэтр Дуалло даже и объявился в Сальпетриер, то я дозволил бы ему разделить постель с опаснейшею преступницею де ла Мотт, осужденной на пожизненное заключение?! За эту наглейшую врунью и бесстыжую воровку на том свете, почитай, уж три года провиант получают.

Титон: Согласен, что графиня вернее всего врет. Но все-таки она бежала. Каким образом? Жду ваших объяснений, любезнейший. И имейте в виду – вы обязаны мне их дать. В противном случае, мне придется поверить графине, какую бы чушь она ни порола. А вы останетесь в Бастилии до тех пор, пока я не узнаю, как все же исчезла графиня де ла Мотт, и кто именно ей содействовал в сем предприятии. Конечно, здесь нет таких полчищ крыс, как в Сальпетриер, но крысы есть и они, между прочим, пребольно кусаются. И ежели вы не раскроете мне тайну исчезновения графини, то я припомню вам всех съеденных вами малюток. И тогда придется основательно погостить в Бастилии, а тут весьма сыро, и воздух – гнилой, не то что в Савойях.