Текст книги "Точка Скольжения. Архипелаг. Часть первая"

Серёга заколебался, не зная, что и ответить. Дарсад, решив помочь, подсказал:

– Может, бронепехота? Или десант? На корабли я бы вам не советовал, без образования там до высот не дослужитесь, только младший состав… В наземных войсках неплохо, почти все их базы расположены в крупных городах, в отличие от кораблей не будете в отрыве от цивилизации месяцами. Ну, решили?

– А в пилоты авиалётов мне можно? – спросил Серёга, про себя подумав, что откажут непременно, сославшись на отсутствие образования. Боевой пилот! Его давняя заветная – и, увы, несбыточная мечта…

– Ну почему же нельзя? – улыбнулся дарсад, – Если хотите, отправим вас в учебный центр крылатой авиации – если доктора, конечно, пропустят. Снова сиргуду: – Так и пометьте: крылатая авиация.

Та без лишних слов застучала по клавишам, потом пробежала глазами монитор и чётким щелчком отправила документ на печать. Под столом загудел и защёлкал принтер неизвестной Серёге системы, женщина – ривонек ловко выхватила бумагу, сделала маленьким валиком какие-то пометки на всех Серёгиных документах и протянула их Дементьеву через стол.

– Свободны, – сказал дарсад.

В следующем кабинете история была примерно та же самая. Врач в белом халате и ривонек за столом.

– Закатайте рукава по локоть и штанины по колено, – сказал он и принялся крепить на Серёге какие-то датчики. – Готово! Включайте!

Девушка щёлкнула по клавишам, и машина в углу на подставке загудела, заморгала огоньками.

– Глубокий вдох, – сказал врач и подсунул ко рту Серёги какую-то трубку со штекером и подсоединённым к нему проводом на конце, – Дуйте изо всех сил…

– Готово, – сказала девушка, после того, как Серёга израсходовал запас воздуха в лёгких, которые уже довольно хорошо очистились от смол табака и, к тому же, ещё и натренировались, пока привыкали дышать более густой атмосферой.

– Хорошо, – сказал врач, лицо которого по самые глаза было скрыто маской. – Теперь отожмитесь десять раз от пола, касаясь его подбородком.

Серёга без удивления принял упор лёжа – то, что отжимания как упражнение прижились на Эмиадии, он знал ещё со времён сидения в яме в Жингконе. Десять раз после ежедневных занятий тяжёлым физическим трудом показались для его мышц сущим пустяком. К тому же, сказывалась более низкая гравитация – Серёге его собственный вес казался меньше, нежели на земле.

– Встаньте, – сказал врач, переглянувшись с девушкой, – Теперь присядьте десять раз, а потом сразу же десять раз подтянитесь на турнике.

Серёга выполнил всё, что было сказано, и только тогда с него сняли датчики.

– Ну, друг мой, что могу вам сказать… К службе в сухопутных войсках вы непригодны абсолютно – выносливости у вас маловато. А вот лёгкие замечательно работают, сердце в полном порядке, организм кратковременные нагрузки переносит тоже отлично. Вы в какие войска хотите?

– Крылатая авиация.

– Вот туда вы вполне годитесь, – врач подал бумаги, – Не смею вас дольше задерживать.

– Благодарю, доктор, – сказал Серёга.

– За что? – удивился тот.

– Крылатая авиация – моя мечта.

– Что ж, рад, что смог помочь, – улыбнулся тот глазами, ибо губ Серёга не видел под маской.

В приподнятом настроении Дементьев направился дальше, в следующий кабинет, где его загнали в какую-то кабинку, в которой непонятное устройство принялось ездить вокруг его тела. Продолжалось это пару кинсов, после чего его выгнали, вручив в дополнение к его бумагам ещё три листка. В коридоре он не удержался от любопытства и заглянул в них. На двух листах был цветной снимок его тела, где одни области были красными, другие – зелёными, третьи – синими, а местами так и вообще смесью всех этих трёх цветов. Второй снимок был тем же самым, только в профиль.

Но очередь его, Дементьева, ждать не стала бы, и поэтому он нырнул в следующий кабинет.

И так один за другим – проверили рефлексы, отсканировали мозг, заставляя решать математические задачи и запоминать тексты. Проверили мышцы, нервную систему, быстроту реакции… В другом кабинете облепили датчиками голову и стали спрашивать:

– Высоты боитесь?

– Нет

– Тесных замкнутых пространств?

– Нет.

– Что, по-вашему, важнее – физическая сила или ум?

– Одинаково важны.

– Какой цвет любите?

– Зелёный.

– Испытываете ли сексуальное влечение к незнакомкам?

И ещё десятка два таких же вопросов. Наконец, когда всё закончилось, ему сказали:

– В девятый кабинет.

В девятом его встретили трое, точно так же сидевших за столом с компьютером, но на сей раз это был глайнес и два сатранда, все средних лет, и, на сей раз, все трое были мужчинами.

– Присаживайтесь, – сказал глайнес в центре.

Они поровну разделили Серегины бумаги и стали их изучать. Наконец, один, тот, что слева, сказал:

– По состоянию здоровья годен в экипажи кораблей, подразделения охраны, водители наземной техники, а так же пилоты малой и крылатой авиации.

– Образование отсутствует… Хм, а вот это интересно: постшоковая амнезия, плен в Жингконе. С плена и начинаются его воспоминания, – сказал второй.

– Повторение амнезии маловероятно. Скорее всего, сказалась травма мозга и одновременный шок, – сказал первый, – Лично я причин для отвода по состоянию здоровья не вижу…

– Желает служить в крылатой авиации, – отозвался второй, тот, что справа.

– В таком случае ставим подтверждения, – наконец подал голос тот, что посредине, и двое других поставили какие-то пометки на документах Серёги, а сам он повернулся к Дементьеву: – Итак, Приёмно-Распределительная База Восточного Флота признаёт вас годным к службе на Восточном Флоте. В связи с этим мы предлагаем вам подписать контракт сроком на один либо три года. Если вы согласны, то подпишите внизу, напротив устраивающего вас срока – глайнес подал Серёге два машинописных листа бумаги и ручку.

Серёга ждал, что это будет обставлено как-то помпезно, официально – но ничего подобного, дарсад говорил эти слова самым, что ни на есть, равнодушным тоном. Поэтому Дементьев контракт взял и начал читать. Быстро пробегая текст глазами, он узнал, что право выбора места его службы остаётся за командованием. Что ему в течение трёх лет полагается полгода отпуска в общей сложности. Что ему обязаны предоставить четырёхразовое питание, денежное довольствие, обмундирование и снаряжение, место жительства площадью согласно его звания. Что в случае объявления войны контракт продлевается на срок до окончания боевых действий. Что он обязан беспрекословно выполнять общие и, в дополнение, соответствующие специальности кодексы воинской службы. Что контрактом разрешается и запрещается то и это, а при невыполнении им условий контракта в мирное время контракт будет разорван, а с него будет взята неустойка в размере денежного довольствия за полгода, и если на его персональном счету средств окажется недостаточно, он будет обязан отработать недостающую часть на военном производстве. В военное время невыполнение условий контракта наказывается принудительной отправкой на военные заводы либо ссылкой в Сектор Резервации, либо лишением статуса гражданина Селлестии, а в особо тяжких случаях – смертной казнью.

– Я согласен, – сказал Серёга и подписался напротив срока в три года на обоих листах.

– Этот экземпляр остаётся у вас, второй будет выслан командованию того подразделения, где вам предстоит проходить службу, – сказал глайнес, – Сейчас направитесь до конца коридора, подниметесь по лестнице, свернёте направо – там найдёте кабинет четырнадцать, где вас будет ожидать представитель Учебной Базы Крылатой Авиации. Предоставите ему остальные свои бумаги и контракт, если после собеседования он решит, что вы для них подходите, то отправитесь в крылатую авиацию. Если же нет, мы направим вас в те войска, где наблюдается недобор. На этом позвольте поздравить вас с поступлением на службу в Восточный Флот!

– Спасибо.

– Идите.

Серёга повернулся и направился к двери, прижимая к сердцу бумаги. Он сам ушам не верил – годен в крылатую авиацию! Мечта жизни была так близко, как никогда раньше. Оставался лишь один, последний порог на пути к ней – и он замер перед ним, пытаясь успокоить начавшее слишком уж сильно биться сердце. Потом резко вздохнул и шагнул навстречу судьбе – в четырнадцатый кабинет.

– Приятная встреча, – поздоровался он с сидевшим за столом пожилым уже человеком. Лицо его было обезображено шрамами от ожогов, на правой руке не хватало мизинца.

– Приятная, – сказал он хриплым голосом. – Присаживайся, успеешь ещё настояться…. Что, сынок, решил стать боевым пилотом?

– Да, вигенес, – безошибочно определил его звание по нашивкам Дементьев, подавая документы.

– Бумаги… – медленно произнёс тот, небрежно бросая их на стол, – эти штабисты, окончательно отупевшие в своих кабинетах, решили, что документами можно полностью описать человека. Да только чушь всё это, сынок, не бывает так, чтоб бумага за людей говорила… Вот ты мне их сунул – думаешь, я читать их стану, а? Ну, что молчишь? Отвечай: думаешь или нет?

– Думаю, да.

– Ошибаешься. Я и так знаю, что у тебя контракт подписан, что по здоровью ты нам подходишь – иначе здесь бы ты не сидел, верно? В крылатую авиацию отбор строгий, не всякий пройдёт. Многие проходят, но далеко не большинство. А знаешь, что в нашем деле главное?

– Что?

– Рефлексы. Умение выполнить правильное действие раньше, чем успеешь его осознать. Как сам думаешь, быстрые у тебя рефлексы?

– Не знаю.

– А ты в бумагах своих прочти, что врачи думают по этому поводу, – вигенес подал ему документ, ткнул пальцем в нужное место. – Ну, что там?

– Скорость рефлексов высокая, – прочёл Серёга, – При повторном срабатывании рефлекса наблюдается тенденция к увеличению скорости.

– А хочешь узнать, что я думаю по этому поводу? – спросил вигенес, пока Серёга читал. И едва пожилой представитель крылатой авиации закончил, Дементьев краем глаза уловил какое-то резкое движение в свою сторону. Инстинктивно он зажмурился, откинул голову – и в тот же миг ручка, которая до этого мирно лежала на столе у вигенеса, просвистела в воздухе в каком-то миллиметре от его лица.

– Я думаю, что рефлексы у тебя недостаточные, – сказал вигенес, как ни в чём ни бывало, – В боевой крылатой авиации надо успеть не только увернуться от угрозы, но и сделать так, чтобы она не возникла снова. То есть в нашем с тобой случае ты должен был бы ручку в воздухе поймать, а потом в меня её бросить, усёк? Принеси-ка ручку обратно, сынок, не мне ж за ней вставать, верно?

Серёга молча встал, положил документы и пошёл за ней, потом вернул и сел, глядя в глаза чудаковатому старикану.

– Ну, спросить что-то хочешь? – сказал тот, выдержав взгляд, – Так не молчи, время пожилого человека надо ценить..

– Так я вам подхожу или нет? – не вытерпел Серёга.

– Что, переживаешь, что откажу, потому что тест с ручкой ты не прошёл? – ухмыльнулся вигенес, в точности угадав мысли Дементьева, – Да ты не волнуйся, на моей памяти мало кто его проходил. Приходили такие вот, как ты, одни уворачивались, другим она в лоб попадала – таких я без вопросов отправлял в авиацию тяжёлую, типа бомбардировщиков – в средней им делать нечего. Потом вот такие, как ты, выходили из этого кабинета довольные, спустя какое-то время уже поднимались в воздух с палуб авианосцев… А потом я отвозил урны с прахом их родным. Если, конечно, было что отвозить, потому что чаще всего кремация происходит прямо в воздухе, в кабине авиалёта… Мда, и такое бывает, видишь ли. Средняя крылатая авиация, сынок, это третья группа смертности. Чаще всего гибнет десант. Потом идёт корабельная пехота. А сразу следом – пилоты. Так вот ты ещё раз подумай и реши – а стоит ли тебе к нам идти? Ведь повторюсь —рефлексы у тебя пока недостаточно быстрые, а разовьёшь ты их или нет —этого никто не знает… Ну, так решил?

– Решил. Берёте? – ответил Дементьев.

– Беру, – ответил тот, – А знаешь почему? Да потому, что у тебя огонёк в глазах горит, когда мы об авиации толкуем. Смотрю я на огонёк этот и понимаю: своим отказом я тебе жизнь перечеркну.… А этого я делать ну никак не намерен.… Всё, вот документы твои, вот пометка, – вигенес что-то написал в листе контракта, – Топай до конца коридора, сегодня вечером отправишься на учёбу.

– Спасибо, вигенес! – от души поблагодарил Серёга.

– Посмотрим, что через три года скажешь, – хмыкнул тот, – Давай, топай уже отсюда…

Серёга развернулся и вышел, не веря своему счастью – принят. Принят! Принят на службу в среднюю крылатую авиацию!!!

«Блин, нет, не жалею, тысячу раз рад, что очутился здесь!» – в восторге подумал он, поблагодарив судьбу за то, что оказался на планете, где мечта так вот легко и сразу сбылась.

С этими радостными мыслями он вышел в коридор, уже уверенный, что все вопросы к нему, наконец, закончились.

Не тут-то было. Прямо у дверей, ведших в зал, где такие же новобранцы ожидали отправки на учебные базы, его встретили двое в сером.

– Сергей Деменсес? – спросили первый, с каштановыми волосами и голубыми глазами, особенно яркими на фоне седины на висках.

– Дементьев, – машинально поправил Серёга.

– Вице-резидент Селлестийского Представительства Интернациональных Вооружённых Сил, старший агент Ниас Нинкоро. Вы можете называть меня «мастер Нинкоро». Со мной – мастер Ривалдэ. У меня к вам несколько вопросов.

– Послушайте, мастер, – выдохнул Дементьев, – Меня уже допрашивали. Разведка, Служба Безопасности – я рассказал всё, что знаю.

– У нас вопросы несколько иного характера. Мы не проверяем вас, скорее, вы могли бы помочь нам в одном важном деле. Пройдёмте?

– Я не опоздаю на отправку на учебную базу?

– Нет, что вы, много времени это не займёт. Следуйте за мной.

Старший агент повернулся к Дементьеву спиной и зашагал дальше по коридору, к неприметной двери с номером «шестнадцать». Серёга, было, замешкался и посмотрел на спутника вице-резидента, «просто» агента, не сводившего с будущего пилота глаз. И было во взгляде этого «мастера» в сером что-то такое, чего не было в глазах Нинкоро. Взгляд этот словно проникал сквозь кости черепа – настолько он был… пронзительный?

Кабинет, куда они вошли, казалось, не использовался вовсе. Письменный стол, на котором не было никаких принадлежностей, пара стульев у стены, распахнутое окно – вот и вся обстановка. Но, несмотря на это, было на удивление чисто. Агент взял два стула, поставил между столом и окном. Стул напротив был предложен Дементьеву.

Когда все трое расположились, Нинкоро расположил на столе странное устройство сродни карманному компьютеру, и задал первый вопрос. Прямо, сходу.

– Откуда вы?

– Из ямы для рабов на острове Ситай, – сказал Серёга.

– Мы искали по нашей базе данных. Имени Сергей ни в одном из словарей имён не встречается. Тем не менее, вы твёрдо уверены, что вас зовут именно так. Нет ли здесь ошибки?

– Не знаю, возможно, и есть. Или словари неполные.

– Как вы попали в яму? – Нинкоро спрашивал мягко, даже – вкрадчиво. А второй, Ривалдэ, просто сидел и смотрел – и Дементьев уже даже не рисковал смотреть в его зелёные, чуть прищуренные, глаза.

– По голове ударили прикладом – очнулся уже там.

– А на острове Ситай вы откуда?

– Из ниоткуда, – про себя Дементьев решил давать ответы уклончивые. Что-то на уровне подсознания подсказало – тот, второй, с зелёными глазами – нечто вроде ходячего детектора лжи. Как и откуда пришло это понимание – тогда Серёга ещё не знал, и объяснить не мог. Но в том, что его проверяют, сомнений не было.

– Не бывает так, чтоб люди появлялись из ниоткуда, – возразил Нинкоро, – У вас, наверное, есть родной дом, город, в котором он находится, страна, в которой город расположен. Ваша фамилия семантически похожа на старые фамилии Андалии. Да и внешность соответствует. Вы оттуда, так?

– Нет. Нет на этой планете места, которое я мог бы вам назвать.

– Потому, что не помните?

– Потому, что не знаю, – ответил Дементьев, внутренне чувствуя, что ему удалось повернуть беседу в нужное для себя русло.

– Хорошо, спрошу иначе – кем вы были до того, как попали на Ситай?

– Никем.

– Не помните?

– Что-то помню. Но – никем.

– Вам случалось работать на Организации вроде нашей? Или на конкретного человека? Может, вы и сейчас выполняете задание?

– Нет, не случалось, – как же они утомили этими вопросами, – Мне нечего вам рассказать о своей жизни до ямы на Ситае. Понимаете? И, кажется, вы собирались говорить не об этом?

– Верно, но нам нужно убедиться, что вы тот, за кого себя выдаёте… Вы можете рассказать, что случилось на Генераторе Точки Скольжения на острове Ситай?

– Он сгорел. Видимо, при перестрелке группы глайнес Атаги с островитянами пулей зацепило. Я только знаю, что одна из построек рядом – приземистая, металлическая, как сплюснутый кубик – дымила и пахла гарью на всю округу. Если это и есть ваш Генератор, то он сгорел.

– Возможно. Откуда он там взялся, не знаете?

– Нет.

– Может быть, вы видели не совсем… обычных людей? Или какие-то необычные явления?

– Не припомню.

Нинкоро устало откинулся на спинку стула. Обменялся взглядами со своим спутником – тот на миг прикрыл глаза, словно давая понять, что увидел всё, что нужно.

– Не смеем вас больше задерживать, Сергей.

Дементьев немного удивился такому окончанию. Но выбора особо не было – встал, пожелал по местному обычаю благополучия и вышел обратно в коридор, который вывел его в просторный зал, сплошь заставленный сиденьями.

А Нинкоро, убедившись, что запись на его карманном компьютере успешно сохранилась, вопросительно посмотрел на интуита.

– Скрытный парень, – пояснил тот, – В части потери памяти – точно что-то скрывает. Возможно, лжёт.

– Возможно? – поднял брови Нинкоро.

– Или хорошо владеет ложью, но… Вице-резидент, я не уверен. Эмоции нетипичные. То есть, если лжет – не волнуется совершенно, словно всю жизнь этим занимался. Обычный человек совсем иначе переживает ложь. Здесь, скорее, не ложь, а именно скрытность. А вот по ключевым вопросам – он честен абсолютно. Реакция честного ответа у него как раз типовая, да и раздражение, что ему задают одни и те же вопросы, присутствует. Это именно характерно.

Ниас призадумался.

– Что ж, вполне, вполне… Можно сказать, что тут – тупик.

– Подождите, вице-резидент… Мы вот так его отпустим?

– А за что его задерживать? – возразил Нинкоро, – За сокрытие своего прошлого? К Падшим он не принадлежит, с Посвящёнными не встречался, да и насчёт Генератора – он ведь был честен?

– Да, вице-резидент.

– Тогда нам ничего не остаётся, кроме как взять парня на заметку на будущее. А пока – только пожелать ему благополучия в будущем. Идёмте. Надо перекусить, у меня уже в животе бурчит.

А Дементьев, тем временем, добрался до «зала ожидания», как он окрестил это место, едва войдя туда.

Там сидели другие новоприбывшие с документами в руках, судя по всему, здесь был некий зал ожидания, куда отправляли всех, прошедших комиссию и подписавших контракт. Недолго думая, Серёга прошёл ближе к середине зала, выбрал свободное место и плюхнулся на него. Хотелось спать – ночью от переживаний по поводу начала самостоятельной жизни на чужой планете уснуть так и не удалось, и теперь глаза сами собой закрывались. Откинув голову, он только было собрался подремать, как от дверей раздался окрик:

– Эй, парни, кто с десантом контракт подписал?

– Я подписал!

– И я в десант!

– Эгей, парни, давайте к нам, нас тут семеро в десантники!

Прошла перекличка по залу, отдалась эхом в стенах, затихла… И снова:

– А на корабли кто?

– Я!

– Кто? Не вижу!

– Да здесь, я рукой машу, видишь?

– Эй, парни, идите сюда, тут корабельные! – окликнули их. По-видимому, новобранцы собирались вместе, распределяясь по войскам, куда их направили. Точно так же прошла перекличка между сухопутными войсками, бронепехотой, корабельной пехотой – и замолкла, так и не докатившись до крылатой авиации.

«Да и чёрт с ним» – подумал Серёга, – «Раз никого нет, то можно хоть поспать маленько…»

Додумать не успел: кто-то не выдержал и тоже окликнул зал:

– Авиация есть? – выкрикнул кто-то из задних рядов.

– Тебе которую надо? – отозвался кто-то, – Малую?

– Нет, среднюю!

– Тогда извини, я на птицелёты направлен.

– Эй, я на авиалёты! – крикнул парень, сидевший в том же ряду, что и Серёга.

– И я! – отозвались где-то спереди.

Серёга, заинтересовавшись, открыл глаза.

– Давайте сюда, парни, я тоже на авиалёты! – крикнул он, помахав рукой.

Трое его будущих сослуживцев поднялись и двинулись к нему из разных концов зала. Один, сидевший в том же ряду, что и Дементьев, подошёл первым.

Был он чуть ниже Серёги, зато пошире в плечах. Острый подбородок, широкие скулы, каштановые волосы, лежащие аккуратной прямой чёлкой на лбу, карие глаза.

– Приятная встреча! – поздоровался он, – Меня зовут Тамис. Тамис Шаджоу.

– Сергей Дементьев.

– Странное имя, – улыбнулся тот, – Давно здесь?

– Только что пришёл, – сказал Дементьев.

– А я с самого открытия Базы торчу, – сообщил Тамис. – Прилетел из Тентаро на рассвете.

– Приятная встреча! – поздоровался с ними ещё один будущий пилот, подойдя. Серёга и Тамис обернулись к нему. Крепкий парень с округлым лицом и ёжиком светлых волос, на вид – ровесник Дементьева. Голубые глаза излучают добродушие.

– Присаживайся! – предложил Тамис, – Тебя как по имени?

– Ферул Ксинбро.

– Меня звать Тамис.

– Серёга, – представился Дементьев.

– Странное у тебя имя, – удивился Ферул, – Ты откуда родом?

– Не помню, – ответил Серёга. Кто бы знал, как надоели эти вопросы…

– Как это? – удивился Тамис

– А вот так. Как это называется, если верить врачам – потеря памяти вследствие сильного шока, – пояснил Серёга.

– Амнезия? – спросил Ферул, – И что ж за шок у тебя такой приключился?

– Не помню, – ответил Дементьев. – Пришёл в себя в Жингконе, в плену… А ты откуда? – сменил он напряжённую для него тему.

– Из деревни под Неранисом. Вряд ли вы слышали.

– Славный день, парни! – поздоровался четвёртый, наконец добравшись до них. – Что, давайте знакомиться? Меня звать Дерас Каринеш.

– Тамис Шаджоу.

– Ферул Ксинбро.

– Серёга Дементьев.

– Значит, вместе служить будем? – уточнил Каринеш, – Кто откуда прилетел?

– Я из Тентаро, – сказал Тамис, – Ферул из Нераниса, а вот Серёга не помнит, откуда, он память потерял, пришёл в себя в Жингконе.

– А здесь как оказался? – спросил Ксинбро.

– Из плена нас вытащили ребята с «Пасгедаса». Вот оттуда меня и доставили.

– «Пасгедас» – это, по-моему, крейсер Восточного Флота? – спросил Каринеш.

– Да, – ответил Серёга, зевая во весь рот, – Давайте не будем про Жингкон и Восточный Флот, хорошо? А то мне уже надоело отвечать на одни и те же вопросы.

Трое его новых знакомых не нашли, что сказать.

Разговор как-то сам собой утих, и Дементьев откинул голову назад, закрыл глаза и стал проваливаться в сон.

Архипелаг Жингкон,

район острова Ситай,

примерно в это же время

Глиссирующий катер без опознавательных знаков на борту мягко скользил в воздухе. От радаров его надёжно скрывало защитное покрытие – достаточно совершенное, чтобы спрятаться от устаревших систем Жингкона. От более мощных и современных, тех, что стояли на патрулирующих Договорную Зону кораблях Селлестии, должна была спасти малая высота. Широкие длинные крылья катера рассекали воздух над самыми волнами Восточного Моря, аппарат двигался чуть медленнее птицелёта – и при этом расходовал куда меньше горючего. По сути, глиссер соединял в себе достоинства как воздухоплавания, так и воздухолетания – подъёмную силу ему придавали и отсеки плавучести, и крылья. Такая машина спокойно могла доставить груз или пассажиров с одного конца Геллии на другой и вернуться обратно без дозаправки или вынужденных посадок. Она уже проскользнула незамеченной и базу Интернациональных Вооружённых Сил, и дальний край Договорной Зоны, и саму Зону, и пролив возле острова Ахже – и сейчас так же незаметно подлетала к Ситаю.

Внутри машины находилось пять человек – они же и экипаж, и они же – пассажиры. Перелёт с северной окраины королевства Неолон в архипелаг был нетрудным, но всё равно порядком утомил. И это несмотря на то, что всей пятёрке было не привыкать к перелётам. Каждый из них успел уже испробовать на себе все виды транспорта, которые только существуют на Эмиадии. Утомлял не сам полёт – утомляло ожидание Работы, Дела, ради которого они летели сюда. Всё-таки каждый из них свою профессию знал и ценил – больше того, оно стало для них смыслом жизни. Впрочем, других людей среди них быть не могло: к ним попадали только лучшие в своей области, независимо от того, какой она была. У всех пятерых она была своя – у каждого были свои сильные и слабые места. Поэтому их сейчас было пятеро – они взаимно дополняли друг друга, являясь слаженной командой, и подобных вылетов на их счету было немало.

Показался на горизонте остров Ситай – спокойный, молчаливый. Отсюда – две невысокие, пологие горы со скалистыми вершинами, подножия покрыты зеленью. Простому наблюдателю могло показаться, будто и не было здесь никогда военных баз, что никого и никогда здесь не держали в плену, что и Генераторов Точки Скольжения здесь никогда не было, и вообще: здесь идёт тихая мирная жизнь.

Но у пятерки никаких сомнений по этому поводу не возникало: если вводная информация исходит от самого Настоятеля, то она верна по определению. Какой бы неправдоподобной она ни выглядела. А неправдоподобности хватало – например, Генератор Точки Скольжения, коего Жингкон построить не мог. Не было у островитян для такой постройки абсолютно ничего, даже денег, чтоб такую постройку заказать. Но информация точна – Генератор был, стоял и функционировал до тех пор, пока снаряды Селлестийского крейсера не превратили его в груду обломков. Генератор был, а это значит, что Жингкон умудрился построить его под носом у Интернационалов. Что в принципе трудно было себе представить, ибо их агентура успешно работала по всей планете и сбоев не давала. Генератор был, а это значит, что архипелаг напрямую нарушил условия Континентального Договора.

Были и ещё странности: например, милуна селлестийцев, в обстановке полной секретности выброшенная ночью на Ситай для разведки. Странно было и то, что десант попал в ловушку. Группа вояк, считавшихся одними из лучших в мире, высаженная в обстановке секретности – и в ловушку? Не бывает такого!

Последняя, самая главная странность – приблизительно в то время, когда группа решила уничтожить генератор, случилось нечто, чему не было прецедентов за всю семидесятилетнюю историю использования Генераторов – он неведомым образом повлиял на всё энергетическое поле планеты. Даже статичная и вечно-неизменная в своих пределах Аномалия словно бросилась на аппаратуру Барьера, вызвав кратковременную перегрузку. Этого не могло быть в принципе – но это проблема уже тех, кто стережёт Аномалию и изучает её, возможно, они докопаются до причины. Задача пятерых: узнать, что же такое происходит в архипелаге, почему происходит, и, собственно, к чему происходящее может привести. Узнать первыми, при чём как можно более подробно и точно.

– Приближаемся! – сказал Лилмел из кабины пилота, высунув голову в пассажирский салон и снова исчезая за переборкой, – Можно будет садиться через пять кинсов.

Лилмел отличался исполнительностью и быстротой реакции. Никогда не говорил, не подумав, никогда не действовал неосмотрительно. Среднего роста, среднего возраста, с самой что ни на есть заурядной внешностью – с виду вполне обычный человек. Мало кто знал, что за этой оболочкой скрывается железная воля и несгибаемый характер, принципиальность, граничащая с фанатичной преданностью своим идеалам, которые много веков назад были сформулированы как Чистые Принципы. Всегда внешне спокойный и равнодушный ко всему, он оставался таким даже в моменты смертельной опасности. Никто не слышал от него жалоб или недовольства, если его что-то не устраивало – просто давал это понять, не утруждаясь при этом особо объяснением своих мотивов.

– Хорошо, Лилмел, – ответил Дана́ис Эмала́дэ, привстав с кресла, на котором сидел. Он был старшим в группе, её лидером и координатором. Несмотря на то, что только вступал в пору зрелости, он уже имел немалый опыт в таких делах. Под светлыми волосами скрывался лоб, за которым находился незаурядный ум. За атлетичным телосложением скрывалась стремительность и опасность, за гордо выступающей грудью – горячее сердце. Во взгляде голубых глаз читалось упорство в достижении цели и хладнокровие. Внешность Данаиса была полным несоответствием внутреннему миру. Он был прирождённым лидером, способным нести на себе раненого товарища бесконечно, не поручая это дело подчинённым до тех пор, пока не упадёт без сил.

– Так, группа, сейчас слушайте меня внимательно.

Группа ожила. Проснулся Ти́гнем Мекта́ро, потянулся, зевнул – этот мог спать когда угодно, где угодно и сколько угодно. Примечательно, что положение для сна принципиального значения для него не имело – хоть сидя, хоть лёжа, хоть на полу, хоть на земле. Поговаривали, что он способен спать даже стоя. Высокий крепыш с каштановыми волосами и голубыми глазами помимо прочих своих редких способностей обладал ещё одним качеством – не унывал никогда, как бы плохи ни были дела. Причиной этому, по-видимому, было то, что ему довелось за свою жизнь побывать во многих переделках, а сколько их было на веку зрелого уже Тигнема – Данаис определить и не взялся бы. Видимо, оттуда же произошла прямота, переходящая порою в грубость, с которой Тигнем относился ко всем, когда был не в духе. Он всегда старался думать наперёд, замечал те моменты и нюансы, мимо которых проходили все остальные.

Аниа́ла Каэ́ми, среднего роста молодая женщина спортивного телосложения с зелёными глазами и коротко подстриженными волосами огненного цвета, оторвалась от иллюминатора, через который наблюдала за полётом, и посмотрела на Данаиса. В мгновения хорошего настроения она всегда была общительна, приветлива – но в такие моменты, как сейчас, становилась сосредоточенной и потому молчаливой. Импульсивность в ней граничила с расчётом вперёд: казалось, что даже импульсы её подчинены какой-то одной, только ей ведомой цели. Но, приняв решение, становилась нетерпеливой, и – напролом шла к его достижению. Вот у неё внешность как раз соответствовала внутреннему миру: яркая и броская, она была такой же и в душе.

Последней обратилась во внимание Ни́ан Мисле́ги – взгляд карих, почти чёрных глаз из-под свисающих с висков длинных, прямых, таких же чёрных волос. Взгляд, мгновение назад направленный в страницы томика стихов, напечатанного в почти вышедшей из моды форме – раскладывающейся книги. В отличие от удобных перекидных изданий, эта занимала гораздо больше места, всё время норовила сама перелистнуть страницу, а отложи в сторону – так без закладки и не отыщешь, где закончил читать. Но Мислеги почему-то любила именно такую форму книг, и почти всегда – стихи. Собственно, это было всё, что знал о ней Данаис, как о личности. А вот как об оперативнике своей группы о Ниан он мог сказать чуть больше: прекрасно разбирается в людях, их нравах, местных обычаях, психологии, мотивации; много знает о культуре и тонкостях религий, психопатологиях, фобиях, навязчивых идеях. Замкнута и нелюдима, никто и представления не имел, каков её мир внутренний, что у неё на душе. Даже когда она делала вид, что хочет просто поболтать, у собеседника не исчезало ощущение, что разговором она пытается что-то узнать для себя.