Текст книги "Наследство разрушительницы"

31

Арина вышла из ванной комнаты в тяжелом махровом халате и с тюрбаном на голове, свернутом из полотенца. Горячая вода подействовала на нее совершенно одуряюще, и теперь ей хотелось только одного – растянуться на чем-нибудь мягком и закрыть глаза. Она пересекла широкий коридор и вошла в гостиную. Петр Сергеевич сидел в кресле с высокой спинкой и маленьким серебряным ножичком чистил яблоко. Шкурка свивалась спиралью и падала на блюдце.

Увидев Арину, он быстрым движением рассек яблоко на части и одну из них протянул Арине на блюдце из тонкого фарфора.

– Угощайся!

Арина откусила кусочек и вернула яблоко на блюдце.

– Спасибо!

Петр Сергеевич метнулся к столу, поставил блюдце и снял со спинки стула что-то ярко-красное.

– Это все, что я нашел для тебя в своих вещах. – Он протянул ей красный сверток. – Переоденься. А я пока закончу с ужином.

Он вышел из гостиной, и его шаги зазвучали на лестнице. Арина развернула красный сверток. Одежда, найденная для нее Петром Сергеевичем, оказалась спортивным костюмом с большими буквами «СССР» на груди. Оглядываясь на дверь, Арина быстро сбросила халат и прямо на голое тело натянула брюки с белыми лампасами и куртку. Теперь надо заняться волосами. Она огляделась. На столике рядом с дверью лежала расческа. Арина попыталась расчесать волосы, но маленькие пластмассовые зубчики утопали в ее рыжей гриве. Дверь открылась, и вошел Петр Сергеевич. Смущенная Арина застыла с расческой в руке.

– Извини, – улыбнулся он. – Я оказался не готов к такой гостье.

Арина кивнула, оставила бесполезную расческу, пригладила ладонями волосы, немного распушила их пальцами и огляделась, не зная, что ей делать с полотенцем и халатом.

– Брось в угол, – Петр Сергеевич махнул рукой. – Завтра люди разберутся. А мы сейчас будем ужинать. Я поставил запекать баранью ногу. Любишь баранину?

Арина пожала плечами. Повинуясь движению его руки, она подошла к камину, в котором горели ровно уложенные дрова.

– Присаживайся прямо на ковер, – предложил он. – Я люблю сидеть на ковре и смотреть на огонь.

Арина опустилась на синий с желтыми разводами ковер, который оказался очень мягким и нежным. Она не удержалась и провела ладонью по его шелковистой поверхности. Это движение не укрылось от Петра Сергеевича.

– Ковер персидский, – заметил он. – Настоящий. Ручная работа. Правда, отличается от фабричных?

Арина улыбнулась и кивнула, хотя понятия не имела, каковы на ощупь персидские ковры фабричной работы. Он тоже сел на ковер, поставил перед собой два пузатых бокала и открыл бутылку.

– Выпьем коньяку! – Петр Сергеевич плеснул в бокалы немного коричневой жидкости. – Это сразу приведет тебя в порядок.

Арина вспомнила коньяк у Львова и замотала головой. На сегодня с нее хватит коньяка. Она и так в полном порядке, потому что в лицо не хлещет дождь, под курточку не забирается холодный ветер и ее ждет неведомая баранья нога. Ее отказ Петр Сергеевич воспринял спокойно. Налил в другой стакан немного сока и протянул ей.

– Выпьем за то, чтобы все наши приключения хорошо заканчивались, – провозгласил он, подняв свой бокал с коньяком. Бокалы встретились в воздухе, глухо звякнув. Арина сделала большой глоток. Сок был вкусным и оставил во рту вкус вишни.

Петр Сергеевич поставил свой бокал на ковер и сел, скрестив ноги по-турецки.

– Что с тобой произошло, Ариша? Почему ты оказалась на улице под дождем и не знала, куда тебе ехать?

– Меня ограбили, – эту версию Арина обдумала еще в машине. Вдаваться в подробности своих приключений ей не хотелось. А так – все проще и понятней. – Забрали все деньги и документы. В Москве у меня есть только одна подруга. Но она в отъезде, возвращается послезавтра. Я хочу одолжить у нее деньги на дорогу домой. Но добираться придется поездом. Без документов в самолет ведь не посадят.

– Ты далеко живешь? – Он участливо вздохнул и легко дотронулся кончиками пальцев до ее плеча.

– Далеко, – вздохнула Арина. Она чувствовала себя неловко из-за своей лжи, но не рассказывать же первому встречному обо всем, что в ней произошло. – Я живу в Углегорске. Это Амурская область. Так что мне на поезде ехать почти неделю.

– А может быть, мы попытаемся восстановить твой паспорт здесь, в Москве? – Петр Сергеевич чуть нагнулся и заглянул ей в глаза.

– Здесь? – растерялась Арина. – А как это возможно? Что нужно для этого сделать?

– Не знаю. – Он допил свой коньяк и налил себе еще порцию. Покосился на Арину, и она неожиданно для самой себя кивнула. Петр Сергеевич плеснул немного коньяка и в ее стакан.

– Я думаю, полиция может сделать запрос по месту твоей прописки, – сказал он, поднимая бокал. – Получит ответ и сможет выдать новый паспорт. И ты улетишь. Не надо будет трястись неделю в купе. Я могу связаться завтра утром со своим адвокатом и все точно выяснить. Может быть, он сам сделает запрос, и тогда все будет быстрее.

Арина подняла глаза на мужчину. Во взгляде Петра Сергеевича она прочла участие и заботу. Нет, этого не может быть. Он не может просто так, бескорыстно заботиться о ней. Кто она ему? Не жена и не дочь, даже не родственница. Он просто хочет от нее…

Конечно, она понимала, что может хотеть от нее этот немолодой, но еще крепкий мужчина с копной седых волос и тяжелым подбородком. И спорить глупо. Она у него в гостях. Ночью. В пустом доме. И ей очень не хочется возвращаться под холодные струи дождя. Значит, все, что должно произойти, произойдет. И теперь ей нужно просто продать себя подороже.

– Хорошо, – она кивнула. – Пусть твой адвокат сделает запрос. Но… – Арина замялась и подняла глаза на мужчину. – Моя подруга приезжает только послезавтра.

– Конечно, – он сразу все понял. – Ты поживешь у меня до приезда твоей подруги. А если захочешь, то и потом. До самого отлета. Дом большой. Я один. Ты никому не помешаешь.

– А почему ты один? – спросила Арина. – Где твоя жена? Она в Москве?

– Моя жена умерла два года назад, – взгляд Петра Сергеевича потемнел. – Дети живут отдельно. А я, вот, на пенсии. Доживаю свой век в одиночестве.

Арина промолчала, потому что не была уверена, что собеседник говорит серьезно. И про пенсию, и про одиночество. Одинокие пенсионеры не живут в таких домах. Не пьют такой коньяк и не ужинают бараньей ногой. Петр Сергеевич словно прочел мысли Арины.

– Когда-то я был большим человеком, – сказал он, и она не поняла, чего в его голосе было больше – гордости или тоски по утраченному величию. – Когда тебя еще, возможно, и на свете не было.

– Это было во времена СССР?

– Да. Еще при Брежневе. Слышала о таком деятеле?

Арина кивнула.

– Я был директором одного из московских заводов. Между прочим, членом ЦК партии. После того, как этот гаденыш Мишка Горбач устроил свою перестройку, я пошел против него. Потом против Ельцина. И в девяносто шестом слетел со всех постов. Как раз перед выборами. Победить на выборах нам не удалось, вот я и остался пенсионером.

Петр Сергеевич наконец выпустил ее ладонь из своих рук и взял бокал с коньяком.

– Такая печальная история, – он улыбнулся и поднял бокал. Но хватит грусти. Для нее нет причин. Я сижу на персидском ковре в своем доме. Пью отличный коньяк. Горит камин, в печи запекается баранья нога. А рядом со мной прекрасная женщина. Какая может быть грусть? Давай выпьем! И знаешь, за что? За пробку!

Арина удивленно подняла глаза.

– За пробку? – переспросила она. – Какую пробку?

– На углу Пресненского вала и Ходынской, из-за которой я свернул на улицу, на которой встретил тебя.

– Пробка? В такое время? Надо же!

– Представляешь. Там из-за ливня образовалась огромная лужа и движение почти остановилось. Так что нас с тобой соединил дождь. Вода, падающая с неба. Это не просто так, Ариша!

От коньяка голова пошла кругом. Арина ощутила сладкое тепло во всем теле. Бороться с закрывающимися глазами больше не было сил. Она опустилась на ковер.

– Не засыпай, – услышала она голос Петра Сергеевича. – Баранья нога сейчас будет готова. Поешь и сразу пойдешь в свою спальню.

«В свою спальню», – автоматически зафиксировал мозг. Неужели он не собирается провести эту ночь с ней? Или он намерен прийти к ней в спальню посреди ночи? Нет уж, пусть все закончится поскорее, чтобы она могла поспать.

Арина растянулась на ковре и почувствовала на лице его руки. Кончиками пальцев он нежно прошелся по подбородку, опустился на шею, захватил застежку молнии и потянул вниз. Арина почувствовала, как на ней распахивается красная куртка, отделяя буквы СС от СР, но не двинулась с места. Его рука коснулась ее обнаженной груди, и она услышала его тяжелое дыхание.

– Ты прекрасна. – Петр Сергеевич припал губами к ее соску. – Я никогда не встречал никого прекрасней тебя.

Все, что было дальше, произошло очень быстро. Он совершенно распахнул на ней куртку. Сквозь полуприкрытые веки Арина видела, как он сбрасывает с себя мягкую байковую рубашку и домашние брюки, обнажая худые ноги, обвисшие живот и зад. После этого его руки стали жестче и настойчивее. Одним движением он стянул с нее спортивные штаны с лампасами и, мягко касаясь пальцами внутренней поверхности бедер, раздвинул ноги… Арина не сопротивлялась. Ею овладела какая-то странная нега. Она прижалась горячей щекой к ковру и ждала, когда все кончится.

Прошло всего несколько минут, и она почувствовала, что на ней больше никто не лежит и ничьи руки не сжимают ее грудь и не гладят ее бедра. Арина перевернулась на живот.

– Арина, – услышала она голос Петра Сергеевича. Но не двинулась с места. Сейчас он напомнит о бараньей ноге, которая уже наверняка запеклась. Это хорошо. Это как раз во-время. Несколько минут не очень страстного секса разогнали сон. А вот голод ощущался все сильнее. Значит, пришло время бараньей ноги.

– Что я могу сделать для тебя?

Арина резко перевернулась на спину и села. Рыжие волосы метнулись по плечам. Она сидела обнаженная на персидском ковре ручной работы и смотрела на мужчину немигающим взглядом. Прошло несколько томительных секунд тишины. Петр Сергеевич не выдержал ее взгляда и опустил глаза. Но тоску и смирение в них Арина заметить успела.

– Что я могу сделать для тебя? – повторил Петр Сергеевич и добавил: – Моя прекрасная королева.

Арина не ответила. В голове у нее метались неясные мысли. С Петром Сергеевичем явно произошла какая-то метаморфоза. Всего мгновение назад он был уверен в себе и знал, чего хочет и от нее, и от жизни. А теперь! Смотрит в пол. И тоска в глазах? Такая же, как была у Эдика Львова перед тем, как он совершил свой роковой шаг в окно. И вопросы. Он задает ей те же вопросы. Почему? Что происходит? Что здесь, черт возьми, происходит?

– Что с тобой? – почти крикнула она. – Что происходит?

Он виновато пожал плечами и совсем по-детски шмыгнул носом.

– Что я могу сделать для тебя? – спросил Петр Сергеевич, не поднимая взгляда.

– Почему ты спрашиваешь? – Она хлопнула сжатым кулачком по мягкому ворсу персидского ковра. – Почему ты задаешь мне такие вопросы?

– Потому что я так чувствую. Я сделаю все. Все для тебя! Ты только скажи, только скажи, – забормотал он, словно вызванный к доске и пытающийся угадать ответ двоечник. – Что-нибудь… Все, что ты хочешь… Для тебя…

Арина замолчала. Она вдруг увидела себя со стороны. Наверняка ее груди смешно прыгали, когда она стучала кулаком по ковру. Арина вскочила, натянула куртку с надписью: «СССР», красные штаны с лампасами и вернулась к Петру Сергеевичу. Он все так же стоял спиной к камину, кутался в байковый халат и исподлобья смотрел на нее.

– Оденься! – скомандовала она. Петр Сергеевич бросился к своей одежде и в одно мгновение натянул брюки и рубашку.

Она должна разобраться в том, что с ней происходит. Она должна все понять и принять верное решение. И Эдик Львов, и этот директор завода изменились после того, как овладели ей. И тот, и другой сказали, что готовы выполнить любое ее желание, любой каприз. И Львов выполнил. От этих воспоминаний по телу Арины пробежала дрожь. Что это значит? Она превратила их в… Арина испугалась собственных мыслей и даже про себя не произнесла слов «покорный раб». Но ведь раньше такого не было. Никогда мужчины не заглядывали ей в глаза с тоской и смирением. Никогда не стояли перед ней, ожидая приказаний. Никогда не задавали вопроса: «Что я могу для тебя сделать?» и никогда не были готовы выполнить любое ее желание, даже ценой собственной жизни. Что-то изменилось в ней.

И это «что-то» – зеленый туман. Эта мысль пришла в голову Арины сразу, как только она увидела смирение и покорность в глазах Петра Сергеевича. Но она гнала ее, как невозможную и совершенно лишнюю. Но больше отмахиваться не было смысла. Это же совершенно очевидно. Только зеленый туман мог так изменить ее. Но как ей воспринимать то, что происходит с ней? Радоваться или плакать?

Арина закрыла лицо руками. А что, если все, происходящее с мужчинами, всего лишь минутное наваждение? Которое сейчас пройдет. Сквозь пальцы она смотрела на Петра Сергеевича, ожидая, что сейчас он выпрямится и превратится в прежнего. Притянет ее к себе, погладит сквозь красный свитер грудь и увлечет есть баранью ногу. Но Петр Сергеевич стоял спиной к камину и разглядывал что-то на синем персидском ковре, опустив руки вдоль туловища.

Почувствовав на себе ее взгляд, он криво улыбнулся и неловко провел ладонью по вороту рубахи.

– Я оделся, – хрипло сказал он, – Вот! Как ты сказала.

Арина кивнула величественным жестом классного руководителя, готового принять доклад дежурного ученика.

– И что дальше? – спросила она.

Петр Сергеевич смутился. Он явно не понял вопроса и не знал, как на него ответить.

– Все, что ты хочешь, – наконец сказал он, явно испытывая неловкость. – Как ты пожелаешь, Арина.

Что ей теперь делать? Что? Смотреть на этот истукан у камина? Нет, она не вынесет этой неопределенности. Все, что угодно, но только не неизвестность. Пусть он вышвырнет ее из дома, но она должна попробовать. Она должна понять, до каких пределов простирается власть, дарованная ей зеленым туманом.

– Я хочу, – начала она, заставляя себя произносить каждое слово.

Петр Сергеевич вскинул глаза и заискивающе улыбнулся.

Арина замолчала, не желая произносить слово «попросить».

Должна ли она просить? Или приказывать? Не испортит ли она словом «просить» все дело?

– Все, что хочешь, – пришел ей на помощь Петр Сергеевич. – Все, что в моих силах.

– Мне нужны деньги, – выпалила Арина, понимая, что сейчас все и решится. Мысленно она подготовила себя к холодному взгляду и какой– нибудь обидной фразе. Но Петр Сергеевич коротко кивнул.

– Хорошо. Сколько денег?

Сколько денег? Арина быстро прикинула. Дорога до Углегорска, паспорт, гостиница. Да и есть ей нужно что-то. Получалось немало. Не меньше тысячи долларов. А то и полторы. Даст ли он ей такую сумму?

– Сколько у тебя есть? – спросила она.

– Сколько у меня есть? – не понял Петр Сергеевич. – Где? Здесь? Дома?

– Да, здесь, дома. Сколько денег у тебя есть дома?

В ее голосе прозвучало нетерпение, и Петр Сергеевич заторопился.

– Не помню точно, – пролепетал он. – Сейчас. Сейчас проверю. Ты хочешь все?

Петр Сергеевич поднял голову, и его подбородок дрогнул. Арина решила играть ва-банк.

– Да, – жестко проговорила она. – Я хочу все!

Петр Сергеевич странно моргнул, кивнул, метнулся в соседнюю комнату, и Арина услышала металлический лязг. Через мгновение он вернулся, прижимая к груди банковские упаковки с деньгами.

– Вот. – Он вывалил деньги на ковер. – Сто двадцать тысяч долларов и полтора миллиона руб лей. Дома больше ничего нет… Честное слово! Но если тебе нужно больше…

У Арины перехватило дыхание. Она смотрела на пачки денег у себя под ногами и с трудом сдерживалась, чтобы не сделать шаг назад. Она хотела сказать, что вовсе не это имела в виду. Она говорила о полутора тысячах долларов. А здесь… Нет, это невозможно… Ее замешательство Петр Сергеевич расценил по-своему.

– У меня просто нет больше… – Он опустил голову. – Просто нет.

– Нет больше? – повторила она.

Он воспринял ее слова как разочарование.

– Нет, – горячо сказал он. – Я бы не стал лгать тебе, Арина. Хотя…

Петр Сергеевич метнулся в прихожую и вернулся со своим плащом в руках. Из внутреннего кармана он достал бумажник и рванул из него какие-то купюры.

– Вот! – Он протянул купюры Арине. – Вот есть еще. Рубли. Только не знаю сколько. Тысяч десять– двенадцать, наверное.

Рука Петра Сергеевича, держащая купюры, подрагивала. Что-то похожее на жалость колыхнулось в ее груди. Она отвела руку мужчины.

– Спасибо! Это не надо. Это оставь себе.

Петр Сергеевич закивал и принялся засовывать купюры обратно в бумажник.

Арина опустила глаза на пачки денег под ногами. Больше медлить она не имеет права.

– У тебя есть сумка? – спросила она.

Петр Сергеевич замер на месте, мгновенно остановив свои манипуляции с бумажником.

– Сумка? – переспросил он.

– Сумка. – Арина кивнула себе под ноги. – Для денег.

– Есть, конечно!

Петр Сергеевич вновь выскочил из комнаты и вскоре возник на пороге с большой серой спортивной сумкой с надписью: “Adidas” на боку.

– Подойдет? – спросил он торжествующим тоном, поднимая сумку вверх.

– Конечно, – кивнула Арина.

Не дожидаясь дальнейших указаний, Петр Сергеевич собрал с ковра пачки долларов и руб лей и протянул сумку Арине.

– Вот!

– Спасибо! – Арина взяла сумку, шагнула к мужчине и почти искренне прижала его к себе. – Спасибо тебе!

– И тебе! – произнес он, нежно и бережно обнимая ее за спину.

Его губы тянулись к ее губам, но Арина не собиралась затягивать прощание. Резким движением он отстранила мужчину от себя.

– Все, все, хватит!

Петр Сергеевич покорно вздохнул и отступил.

За окном ярко сверкнула молния и прогрохотал раскат грома. В стекло ударили струи ливня. Арина уже хотела попросить Петра Сергеевича вызвать ей такси, но решила еще раз проверить, как далеко простирается ее власть, и оборвала себя на полуслове.

– Мне нужна машина! – сказала она.

Петр Сергеевич замер, но тут же закивал головой.

– Конечно!

Он бросился в прихожую, выхватил из кармана плаща, висевшего на вешалке, связку ключей и протянул Арине.

– Вот! Ты хочешь, чтобы я проводил тебя в гараж?

– Конечно, милый! – Арина улыбнулась и чмокнула Петра Сергеевича в щеку. Тот заулыбался, успел поймать руку Арины и припал к ней губами.

– Пойдем? – нетерпеливо спросила она.

– Конечно! – Он набросил на плечи плащ, взял с каминной полки два пульта и пояснил: – Это от гаража и от ворот. Сейчас я тебя выпущу. Пойдем!

Не веря, что это происходит с ней, Арина, крепко держа сумку с деньгами, вслед за Петром Сергеевичем спустилась в гараж.

32

Арина гнала черный «джип» по шоссе, изредка бросая взгляд на соседнее сидение. На нем лежала сумка с надписью: “Adidas”. Время от времени, отвлекаясь от дороги, Арина запускала руку в сумку и ощупывала тугие пачки с долларами и рублями, словно они в какой-то момент могли испариться. Она не знала ни куда едет, ни что собирается делать. Она хотела только одного – добраться до Москвы. А там… Отправится ли она в гостиницу, снимет номер и будет ждать Светку, или купит билет и немедленно улетит в Углегорск? Арина склонялась именно к этому варианту. Сейчас ей лучше исчезнуть. Выбросившегося из окна Львова и оставленного без денег и без машины Петра Сергеевича ей хватит за глаза. Все, что ей нужно сейчас, – закрыться в доме тетки Дарьи, вести себя тише воды ниже травы, пока не закончатся деньги в этой сумке. Арина еще раз раздвинула ручки и взглянула на пачки денег. А кончатся они очень, очень нескоро. Она ведь не собирается гулять, кутить в ресторанах и вообще привлекать к себе внимание. Она будет жить скромно, питаться как все, одеваться в то, что продают в универмаге Углегорска. Только надо будет придумать историю о работе. Например, так. Она работает по Интернету. Участвует в создании моделей для какого– нибудь известного бренда. В это поверят. Работой по Интернету сегодня никого не удивишь. Да, так она и сделает. Именно так. Приняв решение, Арина вздохнула свободнее, придавила педаль газа, и «джип» резко увеличил скорость на пустом шоссе.

Водить машину ее научил отец. Он очень хотел сделать из дочери личность, которая не будет зависеть ни от кого. Прежде всего, от мужчин.

«Помни, дочка, – говорил отец, прижимая ее к себе железной рукой боксера– перворазрядника, – женщина, которая зависит от мужчины, всегда находится в зоне риска. Потому что настроения мужчин меняются. Ты даже не представляешь, насколько часто». По замыслу отца, она все должна была делать сама. Сама зарабатывать себе на жизнь, сама себя защищать, сама водить машину. Поэтому, вместо секции художественной гимнастики, она ходила на дзюдо. Драться ей не нравилось. Хватать подруг за отвороты белой куртки или за пояс и валить на землю не хотелось. С гораздо большим удовольствием она болтала с ними, сидя на низкой скамеечке у обычного гимнастического мата, который почему-то называли «татами». Тренер делал ей замечания, призывал внимательно следить за тем, как должны двигаться ноги во-время исполнения приема. Но она все равно болтала, а выходя на татами, проигрывала даже тем, кто младше и слабее. Тренер жаловался отцу. Отец расстраивался, пытался учить Арину боксерским ударам, купил ей перчатки и грушу. Но бить ей тоже не нравилось. Даже грушу. И когда прошло первое очарование яркими блестящими перчатками, Арина забросила их вместе с грушей в чулан. А вот водить машину было интереснее. Отец учил ее лично. Уводил свой «мерседес» за город, на пустырь, где собирались строить городской стадион, и сажал ее на место водителя. Сам садился рядом и отпускал ручной тормоз. С педалями и переключением скоростей она разобралась сразу. С парковкой задним ходом было сложнее, но и ее Арина освоила. Отец был ею очень доволен. И даже когда она поцарапала бок «мерседеса» о неизвестно откуда выросшую из земли металлическую скобу, не рассердился, а только вздохнул: «Ну, эту скобу и опытные водители не заметили бы». Вот только получить права она не успела.

Отца убили, «мерседес» пришлось продать, чтобы вернуть долги. Какое уж тут получение прав?

Дождь усилился, дворники метались по ветровому стеклу, с трудом успевая смахивать потоки воды. Арина пригнулась к рулю, едва разбирая дорогу и ориентируясь только на полосы разметки.

Жалко, конечно, отправляться в такую глушь, как Углегорск, с такими деньжищами. Арина запустила руку в сумку и поворошила пачки. С такими деньгами гулять в Москве. Но нельзя. Петр Сергеевич может опомниться от своего безумия. И что он сделает тогда? Заявит в полицию, что она украла у него деньги и угнала машину. И ее арестуют. Сможет ли она доказать, что Петр Сергеевич все отдал ей сам? Просто взял и отдал. Без всякой причины. Нет, конечно. Не сможет. А потом полиция выяснит, что она была в кабинете Львова, когда тот выпрыгнул из окна. И тоже без причины. И тогда ей не выкрутиться. Нет, гуляние отменяется. Она едет в аэропорт. Там бросает машину, покупает билет и летит домой. Все! Все…

Но как же домой? Она же должна понять, что с ней произошло. Уехать в такой момент, закрыться в доме и потихоньку тратить деньги – значит так ничего и не понять. А что ей нужно понимать? Зачем ей нужно понимать? У нее в сумке огромные деньжищи. Она такие никогда и не видела. Так зачем ей еще в чем-то разбираться?

Арина оторвала взгляд от сумки и вновь пригнулась к рулю. На обочине шоссе мелькнула черная тень. Какое-то существо. Волк? Или собака? В последний момент уже в луче фар Арина увидела, что существо идет на двух ногах и поворачивается на звук приближающегося мотора. «Это человек! – мелькнуло в голове. – И я мчусь прямо на него». Арина рванула руль, но от этого резкого движения «джип» повело по мокрому асфальту.

«Руль поворачивай в сторону заноса», – вспомнила она наставление отца. Но сделать ничего не успела. Краем черного бампера машина отшвырнула стоящую на обочине фигуру под деревья. Арина изо всех сил ударила по педали тормоза. «Джип» завизжал как раненный зверь. Машину развернуло поперек мокрого шоссе, и она остановилась. Арина выскочила под холодные струи дождя и побежала на обочину. «Что же это? Что же это?» – безостановочно повторяла она. Неужели она убила человека? Конечно, убила! Невозможно остаться в живых после такого удара. Вот это точно конец! Теперь ей не укрыться. Ни от полиции, ни от расследования. А значит, ни от тюрьмы.

Дрожа всем телом, Арина добежала до обочины и поняла, что ошиблась. В полной темноте ей лежащее тело не найти. Арина села на землю, пошарила вокруг себя по мокрой траве и саданула себя кулачками по голове. Дура! Какая же она невезучая дура! Теперь уже ничего не поправить. Надо было смотреть на дорогу, а не любоваться пачками денег. Теперь уже поздно и кричать, и махать кулаками, и задавать самой себе идиотские вопросы. Теперь надо действовать. Арина вернулась за руль «джипа» и развернула его капотом к обочине. Свет фар осветил березы и густую траву. Арина подобрала валяющуюся палку и шагнула с шоссе. Раздвинула палкой избиваемые ливнем ромашки и сразу увидела тело. Это была женщина. Молодая и черноволосая. Одетая в легкое, не по погоде платье и легкую курточку. Платье было разорвано и открывало крепкие длинные ноги. Арина, осторожно ступая, прошла вдоль тела и присела. Положила руку на грудь, но биение сердца не ощутила. Она видела в кино, как следователи, проверяющие, живы ли жертвы преступлений, прощупывают биение крови в сонной артерии на горле. Она не знала точно, где расположена эта артерия, но положила руку на горло женщины. Ничего. Нагнулась, попыталась услышать дыхание. Опять ничего. Арина стерла с лица текущую по нему воду. Что делать? Кого вызывать? Впрочем, кого она может вызвать? Телефона-то у нее нет. Она забыла взять у Петра Сергеевича телефон. Вот раззява!

А может быть, ей просто сесть в машину и уехать подальше от этого бездыханного тела? Арина поднялась и сделала несколько шагов к шоссе. Нет, этого делать нельзя. Ее вычислят. От дома Петра Сергеевича в Москву других дорог нет. На теле обнаружат след от ее бампера, а здесь, у тела, следы ее туфель. И отпечатки пальцев. Нет, бежать нельзя. Она не должна отягощать свое положение еще одним преступлением. Она попала в страшную ситуацию, но теперь должна поступить честно. Она отвезет тело в больницу и попросит вызвать полицию. Она во всем признается. Расскажет, почему выпрыгнул в окно Львов и как она забрала деньги и машину у Петра Сергеевича. И деньги эти проклятые вернет. Арина обошла тело, подхватила женщину подмышки и попыталась поднять. Ей удалось оторвать тело от земли и потащить по траве. Голова женщины и кончики ее остроносых туфель мотались в разные стороны. Арина задыхаясь вытащила тело на шоссе и села, привалившись спиной к колесу «джипа». Еще немного. Надо втащить тело в машину. Еще немного усилий.

Арина открыла заднюю дверь «джипа». Как лучше? Самой влезть в машину и тянуть тело на себя? Или попытаться затолкнуть его на сидение снизу? Арина решила толкать снизу. Она обхватила женщину за талию, подняла и вместе с ней упала на заднее сидение. Тяжело дыша, выпрямилась, схватила женщину за ноги, изогнула ее почти колесом и, напирая всем телом, затолкала полностью на заднее сидение. Захлопнула дверь и вернулась за руль.

Вот и кончилась сладкая сказка о спокойной и обеспеченной жизни в родном Углегорске, под крылом тетки Дарьи. Арина включила мотор и развернула «джип». Куда ей теперь? В полицию или в больницу? Зачем больница? Этой на заднем сидении уже не нужна никакая больница. Значит, полиция. «Джип» увеличил скорость, и за окном опять замелькали придорожные столбы. Нет, сама в полицию она не поедет. Она поедет в больницу. Пусть там дадут заключение, что эта девушка мертва. Пусть они сами вызовут полицию. Так будет правильно. Только где же она найдет больницу? Разве что в Москве. Значит, надо добраться до Москвы, а там искать больницу.

– Больница, больница, – шептала Арина как завороженная.

– Не надо в больницу…

От неожиданности Арина вскрикнула и ударила по педали тормоза. «Джип» отчаянно завизжал и остановился. Арина резко обернулась. Мокрые волосы хлестнули ее по лицу.

Женщина на заднем сидении смотрела на нее огромными черными глазами.

– Не надо в больницу, – повторила она и начала подниматься, тяжело опираясь двумя руками о сидение.

Арина смотрела на нее, ощущая, что дрожит всем телом. Но не от холода, а от страха, лишившего ее способности говорить.

Наконец женщина села, опустила глаза на свои голые ноги и попыталась стянуть на них порванное платье.

– Кто вы?

Арина судорожно сглотнула слюну.

– Почему вы не хотите в больницу? – хрипло спросила она.

Женщина пожала плечами.

– Зачем мне больница?

– Как зачем? Я сбила вас, – забормотала Арина. – Я вообще думала, что вы погибли. У вас наверняка что-то поломано. И сотрясение мозга.

Женщина ощупала свои лодыжки, руки, плечи, провела ладонями по бедрам.

– Вроде бы никаких переломов, – сказала она, поднимая глаза на Арину. – Бедро болит, но терпимо. А голова не кружится. И не тошнит. Вижу отчетливо. Слышу тоже нормально. Кругов перед глазами нет. Будем считать, что все обошлось.

Арина облегченно вздохнула. Как же ей повезло, что она не убила эту женщину. Господи, спасибо тебе!

– А куда вы едете? – спросила женщина, не сводя глаз с Арины.

– В Москву.

– Значит, нам по дороге.

Арина кивнула.

– А как вас зовут?

– Меня зовут Арина. А вас?

– Меня Ада.

Женщина церемонно протянула ей руку, и Арина пожала узкую крепкую ладонь с длинными пальцами.

– Тогда поехали?

– Поехали, – согласилась Ада. – Только я вся мокрая. Вы не могли бы направить на меня заслонки вашей печки.

– Могу, конечно, – Арина засуетилась. – Но лучше перебирайтесь на переднее сидение.

– Хорошо, – сразу согласилась Ада.

Она перегнулась через спинку и увидела сумку.

– Ого!

Арина одним движением закрыла замок и скинула сумку с сидения. Ада перекинула длинную ногу, перетащила тело, вторую ногу, развернулась и села.

– Это ваши деньги?

Арина кивнула.

– Откуда столько? – Ада недоверчиво покосилась на Арину.

– Заработала, – ответила Арина и, заметив взгляд Ады, решила сменить тему. – Как вы оказались на шоссе?

Ада помолчала, усмехнулась и пожала плечами.

– Меня изнасиловали.

Арина повернулась к Аде. Та улыбалась.

– Как?

– Очень просто. На дискотеке познакомилась с парнем, он предложил подвезти до дома. По пути в машину сели его два приятеля. Они завезли меня сюда и изнасиловали. А потом выбросили из машины. А вы подобрали. Вот и все.

Ада смеясь смотрела на Арину, у которой в голове крутились сотни вопросов, но задать их она не решалась.

– Давай перейдем на «ты», – предложила Ада.