Текст книги "Наступите мне на уши"

– Они становятся слишком деловыми, – покачала головой бабушка и понесла корзинку на кухню.

Бату так и лежал на поляне, разглядывая облака. Что было совсем на него непохоже – раньше Бату был тем еще хулиганом. Но на душе теперь было тяжело. Мало того, что он ревновал друзей, так еще и научил Хухлика плохому слову. А потом оставил плакать одного. Бату злился на себя за малодушие, ведь он только-только нашел друзей, которые сами стремились с ним общаться, а уже мог их потерять из-за таких глупостей. Он решительно вскочил с земли, но оторопело сделал шаг назад. К нему приближались Уша, Ухух и Хухлик.

– Я все объясню!, – Бату выставил лапы вперед, защищаясь.

– Что ты объяснишь?, – Уша удивленно вскинула бровь.

– Я посчитал, и в этом месяце вышло на две фиолетовых полоски больше, – забормотал Бату, загибая когти, – Потом я увидел вас на поляне и решил не мешать, а потом я задел Хухлика лапой и…

– Ха!, – Ухух победно ударил себя в грудь и остановился перед Бату.

– Ты смеешься надо мной?, – грозно навис Бату над Ухухом. Бату был старше и выше Ухуха.

– Нет. Я смеюсь над тем, что ты струсил.

– Ты меня трусом назвал?!, – заорал Бату.

– Струсил и не пошел к нам. Подумал, что мы от тебя что-то скрываем. Ты нас посчитал трусами. И себя сделал трусом.

– Ну и хорошо.

– Ну и хорошо!, – резко ответил Ухух, – Пошли, Уша. Пошли, Хухлик.

– Куда?, – удивилась Уша. Она не понимала, что происходит.

– Мы хотели делать фейерверки.

– Даа?!, – глаза Уши еще больше округлились.

– Да. Прямо здесь. На поляне. Сейчас, – Ухух отошел на сто метров и принялся собирать камни в кучу. Уша посмотрела на Бату и подошла к нему.

– Мы знаем, что Хухлик теперь плохое слово знает, – шепнула ему Уша.

– Уша. Фейерверки.

– Секунду!, – крикнула Уша и наклонилась к Бату ближе, – Пойдем с нами.

– Пусть выпендривается. Раз самый умный, – ответил Бату и опять улегся на траву. Уша пожала плечами и пошла к Ухуху.

– Какие еще фейерверки?, – шепотом спросила она.

– Пусть сам к нам идет. С друзьями не надо быть гордым. И от тебя тоже постоянно ждать чего-то он не должен, – Ухух делал вид, что что-то собирает.

– Ухух, ты врешь. Мне это не нравится, – Уша села рядом и начала плести косы из травы.

– Дуак, – грустно сказал Хухлик. Но через минуту он снова воскликнул, – ДУАК!

К друзьям приближался Бату.

– Извините, – понуро черпал Бату землю, – Где ваши фейерверки?

– Бату!, – набросилась на него Уша с объятиями.

– Дуак! Дуак!, – радовался Хухлик так, что нечаянно выронил монеты из лап. К Бату подбежал Ухух и тоже обнял друга.

– Мы всегда рады тебе. Но и ты радуйся нам, – Ухух улыбнулся во все шестьдесят зубов, – Что у тебя там, Хухлик?

Друзья подняли с земли монетки, а Хухлик бегал вокруг и обеспокоенно повторял «Дуак, дуак». Потом он показал когтем на солнце, что садилось за горизонт.

– Хухлик, кто дал тебе деньги? Матушка Ива?

– Дуак, – кивнул Хухлик.

– А почему? Она сама не могла пойти?

– Дуак, дуак!, – кивал Хухлик все быстрее. Уша прижала лапы ко рту. Ухух нахмурился. Темная догадка поразила его мысли. Бату некоторое время молчал, но потом понял. И пнул со всей силы траву, что аж вырвал несколько клочков земли.

– Вот тебе и фейерверки, – злился Бату.

– Скорее. Уша, Бату, бежим.

Друзья бежали к домику матушки Ивы со всех ног, но уже было слишком поздно. В белом доме с лимонным садом и оградкой их целый день ждало несчастье.

Лимоны в снегу.

Жарким августовским днем с небес струился белыми нитями снег. Все вокруг притихло. Грустно качали головами цветы в садах. На них смотрели тролли из окон и так же качали головами. Снег сковал город невидимыми цепями.

Бату, Уша и Ухух бежали за Хухликом, оставляя на дороге следы. Хлопья били им в лицо, будто искры костра взрывались на коже. Хухлик нервничал, и оттого плакал, раскрыв рот с несколькими молочными зубами и вращая языком. Из ноздрей валил густой пар, покрывая губы ледяной коркой. Бежать друзьям было больно и страшно, так как они знали, что ждет их впереди что-то плохое, но бежать было нужно, и как можно скорее. Наконец, впереди показался дом матушки Ивы.

– Лимоны! Я вижу лимоны!, – задыхалась Уша.

И правда, яркими пятнами на фоне снегопада блестели кислые лимоны.

– Быстрей!, – Бату ускорил бег. За ним рванул Ухух, оступаясь и поскальзываясь на длинных ушах. Уши уже были в синяках, но Ухух не останавливался.

Троллята ворвались в дом, не постучав. Уша взбежала по лестнице. Ухух впрыгнул на кухню. Угли в печи еле тлели. В дом пробирался мороз. В отличие от друзей, холод никуда не торопился.

– Дуак!, – послышался жалобный крик.

Друзья бросились на зов Хухлика. В той самой комнате, где матушка Ива рассказывала им про подвиги храброго тролля, она сидела в кресле, положив недосвязанный свитер на колени и опустив лапу в корзину. Её глаза были закрыты, а на лице будто разгладились все морщины, и она стала сухая и теплая, как те блины, какими она любила угощать гостей. На её лице была особенная честность тех, кто отправился в последний путь с чистым сердцем.

– Дуак?, – жалобно позвал Хухлик. Уша подошла к нему и закрыла глаза лапой.

– Пойдем, малыш.

– Дуак? Дуак!, – сопротивлялся Хухлик, пока Уша выводила его на крыльцо. Её фиалковые глаза половодились слезами, как озера в осеннюю пору.

– Это я виноват, топнул лапой Бату.

– Ты не знал.

– И правда – дурак.

– Бату, Хухлик бы ничего не смог сделать, если бы добежал до города.

Ухух сделал шаг вперед, но остановился.

– Надо позвать взрослых.

– Да, – сдержанно ответил Бату и вышел из дома, хлопнув дверью.

Стало очень тихо. Ухух рассматривал салфетки и скатерти, накрахмаленные, набелённые, всегда готовые к гостям, будто на них не бывало липких пятен от варенья. Взгляд скользнул по плетеной корзине рядом с матушкой. Ухух подошел, наклонился и потянул за торчащий из корзины рукав. Он достал свитер и растянул его в лапах. На лиловом вязаном полотне красовалась надпись «Умная леди». Второй свитер пестрил буквами «Добрый хулиган». Тогда Ухух подошел ближе к креслу и, пересилив природный страх, подцепил лапой недосвязанный свитер с колен матушки Ивы. «Храбрый тролль» гласила надпись на ярком оранжевом свитере. Ухух не смог больше держаться. Его желтые глаза-блюдца наполнись слезами, и он вышел в сад через черный ход, чтобы Уша с Хухликом его не увидели.

Под занавесом снега качались лимоны. Природа благодарно принимала любую погоду, не показывая удивления или недовольства. Природа не ждала и не провожала, природа не отпускала и не звала. И деревья, и ростки, и плоды, все живое – часть огромного, связанного мира. И то, что ушло, вернется обязательно. Пусть в вороне, поселившемся в вашем дворе, вы узнаете гордую поступь деда. Или однажды, лежа на лугу, вы почувствуете тот самый аромат, исходивший из рук матери. А может матушка Ива вернется в улыбке того, кто вспомнит о её доброте с чистым сердцем и решит поухаживать за садом, который она так любила? Ухух верил, что не бывает конца и не бывает начала жизни. Однако на сердце было тяжело, и он хотел выходить тяжесть, вымесить ногами в мокрой кашице из почвы и снега своим чувства, чтобы не показывать их друзьям.

Ухух шел дальше в лес, петляя меж темных стволов деревьев. Снег густо ложился на его плечи, обжигая холодом троллиную кожу. Впереди блеснул свет.

– Бату?, – удивился быстрой помощи Ухух, – Сюда! Сюда!

Свет приближался. Он разделился на две блестящие точки. Вскоре показались два маленьких юрких глаза с продольными зрачками. Глазки белесо бегали туда-сюда, будто их обладатель не знал дороги, да и различал дорогу с трудом. Навстречу Ухуху по снегу пробирался змееныш раза в три больше гадюки, серый с пятнами и полосками, похожими на грязь.

– Кыш-ш-ш-ш-ш!, – зашипел змееныш.

– Куда ты так спешишь?, – удивился Ухух.

– Длинноухий тролль ждет меня!, – шипение стремительно удалялось.

Ухух почесал левое ухо, припоминая планы на ближайший месяц.

– Но я никого не жду, – задумчиво произнес Ухух. Молчание густело в лесу. Только сосны устало чернили небо кляксами крон, иногда поскрипывая то ли от старости, то ли от холода.

– Что ты сказал?, – послышалось шипение с земли.

Ухух вздрогнул и посмотрел под ноги. На него внимательно таращились два белесых глаза с продольными зрачками.

– Что я никого не жду, – пожал плечами Ухух.

Змееныш ополз Ухура кругом, разглядывая тролля.

– В городе троллей есть жители с ушами длиннее, чем у тебя?, – подозрительно прищурился змей.

– Нет.

Змей сделал еще один виток вокруг Ухура. Наконец он отполз подальше и забрался на пень.

– Ты не мог бы почесать меня около шестнадцатого пятна с хвоста?, – устало спросил змей. Ухух подошел к нему и начал считать пятна на серой чешуе.

– Здесь?

– Да, чеши.

Змей закатил глаза от блаженства.

– Всю дорогу чесалось.

Ухух чесал змея, а тот молчал, закрыто глаза. «Вот уж здорово, – подумал Ухух, – Хоть бы спасибо сказал!». Ухух вновь отошел от пня.

– Так зачем ты меня искал?

– Я не искал, – зашипел змей.

– Ты сказал, что я жду тебя.

– Ага.

– С меня хватит этих игр, – рассердился Ухух и направился в обратную сторону к дому.

– Постой!, – змей засуетился и пополз за Ухухом, – Разве мы не должны сражаться?

– Зачем?, – удивился Ухух.

– Остановись, мне нужно кое-что сказать тебе!

Ухух остановился и обернулся. Змееныш приподнялся на хвосте и торжественно закачался из стороны в сторону, отбивая ритм хвостом.

– Я – Змееныш Серый, потомок Великого Змея, который бился с Храбрым Троллем и проиграл эту священную битву, и я, Змееныш Серый, как потомок Великого Змея, приполз в город Троллей…

– Разве ты не должен быть больше?, – перебил его тролль.

– А ты?!, – от возмущения змей прикусил язык.

– Я – не потомок Храброго Тролля. Я – обычный.

– Тогда почему у тебя длинные уши?

– Аномалия. Вредные выбросы с мусорного завода. Я не знаю, – Ухух разве лапами.

– Ты не хочешь стать… особенным?

– Теперь нет. Я хочу быть хорошим другом. И вообще сегодня ушел близкий мне друг, мне не до драк.

– Кто ушел?, – растерянно спросил змей, извивая бледный язык.

– Матушка Ива, – и вновь комок застрял в горле, – А мы её не навещали последние месяцы. Она готовила вкусные пироги, а еще она приютила Хухлика, когда его родители…

Ухух в сердцах пнул ветку.

– Тоже ушли?, – отозвался змей.

– Да.

– У меня дед тоже… ушел. И я пополз к тебе, – глаза змея стали темными.

– Зачем?, – в который раз удивился Ухух.

– После того, как дед был побежден…

– Он жил на Севере тысячу лет?!

– Да.

– И не помирился с нами?, – глаза Ухуха расширились от удивления.

– С кем?

– С троллями. Столько лет грустить одному. Как печально.

– Он встретил гадюку, мою бабушку. И у него была семья. Но когда подрос отец, дед хотел, чтобы он отомстил. А отец не хотел ползти сюда, он мечтал стать художником.

– Здорово! А мой не хотел работать на мусорном заводе, а стал путешественником!

– Не перебивай меня!, – заорал змей, раздувшись, как воздушный шар. Неподалеку с ветки сорвалась испуганная птица и полетела прочь.

– Ты забыл сказать «Пожалуйста».

– Когда отец решил стать художником и рисовать айсберги, вся надежда пала на меня. А после того, как дед ушел в последний путь, я должен быть выследить длинноухого тролля и вернуть семье былое величие!

– Но у вас не было величия, твой дед просто съел солнце и не хотел отдавать его. Тролли сидели без света и не могли заниматься любимым мусором, что в этом великого?

Змееныш задумался. Прошло долгих пять минут, прежде чем он решил, что не собирается отвечать на неприятные вопросы. Затем змей затрещал хвостом, как погремушкой, и оскалил зубы.

– Я опасный! Я герой! Я тебя по-бе-дю!

– Нет такого слова, – спокойно заметил Ухух.

– Сражайся!

– Ты мне ничего не сделал.

– Тогда я съем солнце!

Ухух посмотрел на небо. Там уже царствовали звезды, блистая друг перед другом в прекрасных нарядах.

– Ну ешь, – кивнул Ухух.

Воздух разрезал дикий рев.

– Что это?, – испугался змей.

– Я не знаю, – Ухух тоже весь дрожал, – Давай посмотрим?

– Бежать нужно, и как можно скорее!

– Вдвоем не так страшно, – Ухух поманил за собой. Змей огляделся и от нечего делать пополз за троллем.

Рев нарастал, зазывал и скрипел. Рев был похож на медвежий, но какой медведь вышел бы в такую погоду? Ухух чувствовал, что кому-то нужна помощь в лесу. Он пробрался сквозь кусты, но резко остановился.

– Подожди, – сказал Ухух змеенышу, – Тут болото снегом запорошило.

В двух метрах от них барахтался ёж. Он ревел, как ежи ревут от злости, скрипел, как ежи скрипят от раздражения, и кричал «ваааа», как ежи плачут от бессилия. Еж увязал в вязкой жиже все больше, а болотная хлябь подступала к его горлу.

– Нужна палка.

– Ты будешь спасать ежа?, – змееныш не верил своим глазам.

– А что?

– Они – наши враги!

– И я тебе – враг, но я ни в чем не виноват. И еж ни в чем, – ответил Ухух и поднял с земли извилистую корягу. Он подступал все ближе и ближе к ежу, пытаясь дотянуться палкой до клубка иголок и подцепить в сторону берега, но через несколько шагов земля закончилась, уступив место болотному мху.

– Дальше идти опасно, – Ухух, – Ёж! Ёж, мы спасем тебя, только не вертись, ёж!

Змееныш ползал по берегу и нервничал.

– Ну вот как так, тролль спасает ежа, – шипел змееныш под нос, – Кто такой еж? Зачем о нем беспокоиться? Он мой враг, я не должен участвовать. Но если тролль увязнет в болоте, я его не вытащу. А если тролль не вытащиться, я сражаться с ним не смогу. Мой род так и останется проклятым. Что же делать, что делать…

– Эй, тролль!, – позвал змееныш Ухуха, – Возьми мой хвост и обмотай его вокруг ноги. Только крепко!

– Зачем?, – оторвался Ухух от спасения ежа.

– Давай, сам поймешь!

Ухух взял хвост и обмотал вокруг толстой лапы. Змееныш обвил ногу еще сильнее, а потом дотянулся до ближайшего крепкого ствола дерева и впился в него зубами.

– А-щи-и!, – донеслось с берега.

– Что?!, – не расслышал Ухух.

– ТА-ЩИ!, – прокричал змей.

Ухух наклонился, сдерживаемый еле дышащим от натяжения змеем, и дотянулся палкой до почти утонувшего ежа. Ухух стал выковыривать палкой бедолагу, но тот воспрял духом и укусил палку. Тролль потянул на себя корягу и вытащил колючий шар. Еж сорвался с коряги и благополучно улетел в прибрежные заросли.

– Ва-а-а!, – заскрипел обиженно ёж.

– Прости, ёжик!, – уставший Ухух вытер лоб.

Змееныш сник и попытался вынуть зубы из дерева. Тролль обхватил змея за морду и вытянул его, как скобу.

– Спасибо, – буркнул змей, двигая челюстью, – И где твой ёж?

– Убежал, – пожал плечами Ухух, – Кстати, меня Ухух зовут.

Тролль протянул змею лапу и улыбнулся.

– Шаша, – змей подал хвост и пожал лапу Ухуха.

Вокруг домика матушки Ивы собрался весь город с факелами в лапах. Были здесь и родители Ухуха, и родители Уши. Мама Бату вытирала глаза платком. Меж лимонных ветвей пряталась сахарная фея – не хотела, чтобы видели её грустное лицо. Когда Ухух со змеем подошли к дому, из него как раз выходил мэр.

– Граждане!, – прокашлялся он.

Тролли притихли, сиротливо качаясь в темноте. Мэр окинул всех взглядов и сгорбил спину.

– Друзья, – грустно начал он, – Матушка Ива для нас – большая потеря. Она была доброй троллихой и никогда не делала зла. Все мы так или иначе хорошо с ней общались. Я не знаю, что сказать. Нет слов, что смогут передать боль и утрату, которую испытывает каждый из нас.

К Ухуху подошли Уша с Бату. Маленький Хухлик висел на лапе у Бату и прижимался к нему влажным носом. Тролли молчали, почти не двигаясь.

– Снег принес нам сегодня еще одну новость, – не без усилия продолжил мэр, – Она и хорошая, и плохая. Наш город троллей будет участвовать в конкурсе лучших городов волшебного мира. Но, чтобы завоевать первое место, нужно постараться. Усерднее трудиться, починить пару зданий, посадить больше цветов. Мы будем соревноваться со всеми остальными – с гномами, гоблинами, феями и даже с эльфийской столицей.

На словах про эльфов мэр привычно сморщился и махнул рукой.

– В другой день я бы радовался, что мы надерем всем зад…

– Тут же дети, – воскликнула бабушка Ушиха.

– Простите. Соревноваться мы, тролли, любим. Но сегодня я не чувствую азарта, только скорбь. Давайте же постараемся ради матушки Ивы. Я хочу поставить ей памятник, а если мы победим – посвятить победу ей. Чтобы все в волшебном мире знали, какие тролли бывают добрые.

– И что нас интересует не только мусор!, – крикнул лесник Тиэль.

– И еда!, – поддержали его хором Бату и Уша.

– Матушка Ива была бы рада, – дед Ухундий довольно погладил бороду.

– Да здравствуют тролли!, – раздалось шипение змея.

– Ухух, а кто это рядом с тобой?, – опешил мэр, увидев говорящего Шашу.

– Это Шаша, – представил змееныша Ухух, – И он хочет со мной биться.

Тролли удивленно заохали и заахали. Три новости за день были настоящим шоком для маленького городка. И одна новость случалась раз в полгода, а то и год. С приездом Ухуха все изменилось. Пожар, потом засуха и грязевые ванны, приезд эльфов и театр, первая городская газета.

– А я говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет, – встрял пекарь Бабур и сплюнул на землю.

Августовской ночью на город троллей падал холодный снег.

Бесполезные удары зубами.

Споры по поводу памятника велись очень долго, пока наконец мэр города не решил сделать открытый конкурс. Каждый тролль мог придумать, как лучше сохранить память о матушке Иве. Тролли предлагали скульптуру в полный рост, но идея многим не нравилась. Все-таки матушка Ива была не героиней и не ученой, не занималась политикой или спортом. Её любили за доброту. Как можно было воспеть доброту? Точно не в литой скульптуре.

Решение пришло неожиданно. Когда друзья убирались в доме после всех церемоний, Хухлик потянул Ухуха в сад и показал гордо на дерево.

«Матушке бы очень понравилось», – думал Хухлик, но вслух лишь произнес «Дуак» – единственное слово, которое знал.

– Лимонное дерево, – подсказал ему Ухух, – Ли-мон.

– Ли-ак, – следовал по слогам Хухлик.

– Ли-мон.

Хухлик выжидающе смотрел на Ухуха, будто хотел сказать важную вещь.

– Матушка Ива очень любила лимоны, – погладил Ухух друга по голове, и тут внезапно его осенило.

– Лимоны!, – радостно возопил Ухух и побежал в дом.

– Что ты такое говоришь?, – оторвалась от труда Уша. Она начищала печь и кухню, пока Бату перемывал фарфор и чайные наборы.

– Матушка Ива любила лимоны, – повторил Ухух, довольный и счастливый. Уша сняла перчатки и задумчиво закивала головой.

– Отличная мысль. Добрая, какой она и была.

– Надо сказать мэру. Бату, пошли с нами!

Чашки в раковине одиноко звякнули, не желая оставаться одни.

Августовские дни становились все прохладней, а воспоминания захлестнули друзей с головой. Ухух рассказывал о том, как они продавали лимонад, будто Уши там не было. Бату одобрительно кивал – на самом деле, он купил несколько стаканов. Правда, Уша не заметила.

– Матушка Ива нам помогала делать лимонад, – вспомнил Ухух, – А мы её так редко навещали. Мне стыдно.

– Ухух, прошло всего два с половиной месяца с тех пор, как ты приехал. Мы сделали все, что могли, – грустно ответила Уша.

– Все равно стыдно, – Ухух поймал в ухо бабочку, а потом отпустил на свободу, – Знаешь, ведь она первая, кто был добр ко мне в городе.

– Точно. Тролли не любят чужаков, а матушка была не такой. Можно засадить деревьями целый город, чтобы тролли вспоминали об первом дне Ухуха в городе и были приветливее!, – замечталась Уша.

– Во-первых, куда потом девать столько лимонов? Это не яблоки, чтобы их поедать в таких количествах, – Бату с каждым днем становился все увереннее и учился быть деловым, чтобы говорить с Ушей как можно чаще, – Во-вторых, как долго живут лимонные деревья? Если они засохнут, память будет недолговечной.

– Сотню лет при правильном уходе, – ответил Ухух, – Но можно ведь сажать новые.

– То есть целый штат садовников для памятника? Мэру не понравится такая идея.

– Бату, почему тебе все не нравится?, – Уша шутливо кинула в Бату платком.

– Мне очень нравится идея с лимонами, но я хочу, чтобы она воплотилась в жизнь, – пожал плечами Бату. Он улыбнулся Уше, чтобы она не переживала, будто он с ней соревнуется.

– Мы не предложим сажать новые деревья. Мы сохраним сад матушки Ивы и будем помогать Хухлику с уходом, – уверенно заявил Ухух. Мысль всем понравилась.

– Как же Хухлик теперь будет?, – ужаснулась Уша собственным мыслям.

– Дуак?!, – испугался Хухлик.

– Мы возьмем его к себе, будешь мне братом. Согласен?, – подмигнул Ухух Хухлику.

– Дак!, – радостно кивнул Хухлик.

– Хухлик, почти новое слово!, – довольно засмеялась Уша.

– Эгэй! Сюда!, – замахал руками Бату, – Там повозка эльфийского театра!

– Сюда! Ура, друзья, вы вернулись!, – заорали Уша с Ухухом и бросились наперегонки к цветному пятну в конце дороги. Повозка приближалась с грохотом колес по брусчатке. Навстречу повозке с грохотом спешил за друзьями Бату.

Тэя прыгнула на землю, щелкнув каблуками. Эльфийка сверкала блестящим платьем на солнце и излучала радость от встречи с друзьями.

– Тэя!, – обступили её троллята, обнимая со всех сторон.

– Вот мы и снова встретились, как я обещала.

К ним подошел Шершень с бутафорским мечом.

– Ага! Сделаю из троллят САЛАТ!, – шутливо махал он мечом, направляя то на Хухлика, спрятавшегося за Ухуха, то на Бату.

– Миледи!, – поклонился Шершень Уше и притворно поцеловал воздух рядом с протянутой рукой.

– Вы как раз вовремя!, – воскликнула Уша, – Наш город должен стать лучшим, и вы можете нам рассказать, что исправить.

– Еще матушка Ива ушла, – Ухух опустил голову.

– Мы знаем, дорогой, – Тэя наклонилась к Ухуху и потрепала того за щеку, – А еще мы правда приехали, чтобы помочь вам. Мох, разгружай!

Мох вытащил какие-то длинные палки из повозки и бросил их на землю.

– Мы вернемся к вам, когда закончим с мэром. Спасибо, Тэя!, – Ухух помахал эльфам и взял за руку Ушу, – Идем.

– Ухух!, – крикнула вслед Тэя, – Тебя ищет змей. Будь осторожен!

Ухух только пожал плечами и пошел в сторону центра.

Поравнявшись с домом Ухуха, друзья заметили открытую дверь. Порог дома оброс кустами и пнями, будто лес наведался к ним к гости.

– Что случилось с твоим домом?, – Уша захрипела от ужаса.

– Наши родственники – лешие!, – засмеялся Ухух, – Сто лет не видел их с тех пор, как переехал.

Глава семейства дядюшка Лес качался из стороны в сторону, приветствуя отца Уха. Потом он повернулся и заметил Ухуха.

– Добрый день, особенный юноша! Как ваши дела?, – жеманно поклонился леший.

– Здорово! Это мои друзья, Уша, Бату и Хухлик. Ребята, позвольте вам представить дядюшку Леса и его семейство.

– Здравствуйте, – послышалось хором.

– Хм, вижу, что у вас дела и правда хорошо. Здравствуйте, юные создания. Доброго вам дня, хорошего вечера и удачной погоды в следующую осень.

Уша с Бату переглянулись, чтобы не засмеяться. «Интересно, лешие всегда такие зануды?», – пронеслось в их головах.

– Мы так рады, что вы приехали!, – поклонился Ухух, подражая дядюшке.

– Давненько я не ел ежевичных пирогов Ушибы. Да и слышали мы, что помощь нужна. Вот и собрались, давно собирались, но все никак не могли собраться, а тут узнали, что мы вам, может быть, потребуемся. Как никак, а событие, однако же, весьма великолепное. Ты не находишь, дорогой мой родственник?, – обратился Лес к папе Уху.

Ухух воспользовался моментом, когда дядюшка отвлекся, и поманил друзей за собой. Как удачно, что на пороге мелькнула мама Ушиха с пирогами и поманила леших в дом. Только вот тревожного взгляда мамы Ухух не заметил.

– Город так оживился! Интересно, есть ли в городе троллей гостиница? Не представляю, как мы встретим столько гостей, – взволнованно лепетала Уша, пока спешила за Ухухом.

– Ничего, если нет – построим. Нам точно понадобится много нового, и тут ты пригодишься как нельзя кстати, – поддержал её Бату.

– Я? Почему?

– А кто у нас все придумывает и организовывает?, – засмеялись Ухух с Бату.

Уша смутилась и взглянула под нос. Она уже который день ходила в свитере матушки Ивы с надписью «Умная леди», не снимая его. Щеки Уши от жаркого свитера в летнюю пору и так были красными, так что Уша покраснела незаметно, легонечко.

– Ну если надо, то конечно, – тихо ответила она.

– Ура! Мы спасены!, – Ухух сделал торжественный жест рукой в воздухе и поклонился Уше, изображая то ли эльфа Шершня с его манерами, то ли дядюшку Леса. Друзья смеялись.

– Что смешного, – неодобрительно поинтересовался мэр с гвоздями во рту, пытаясь прибить новую вывеску к здании администрации.

– Вам помочь?, – подключилась Уша к процессу.

Троллята и не заметили, как добрались до центра города. Город жил своей жизнью, будто не был готов к переменам и приезду гостей. Звание лучшего города обещало поток туристов, но тролли никого не любили и особо не ждали, так что все занимались работой. Пекарь Бабур красил скамейки перед лавочкой. Сахарная фея показалась в витрине и добавила несколько упаковок сахара к той горе, которая гордо ослепляла всех проходящих мимо её магазина. Даже фонтан, шумно журчащий горной водой, казался более воодушевленным, чем тролли.

– Над чем вы смеетесь?, – слез мэр с приставной лестницы и строго взглянул на друзей поверх очков.

– Мы забавлялись, как русалки будут удивлены, увидев наш город, – нашелся Ухух, – А еще мы принесли идею для матушки Ивы.

– Еще одна идея, – закатил глаза уставший мэр и стал собирать лестницу, – Столько забот, столько забот. Рассказывайте.

– Мы хотим сделать сад лимонов в доме матушки Ивы общественным. Повесить табличку на забор. Пусть все, кто захочет посидеть под лимонными кронами и вдохнуть их ароматы, могут свободно это сделать, – продолжил Ухух.

– Хм… А новый владелец не будет против?, – засомневался мэр.

– Мы его уговорим!, – бойко нашлась Уша и поставила лапы в боки.

– Долго уговаривать не придется, да, Хухлик?, – мэр города усмехнулся в усы, – Матушка Ива все оставила малышу. Но идея хорошая. Мне нравится.

Фонтан взорвался тысячами брызг. Вода так высоко поднялась, что окатила троллят и мэра с ног до головы.

– Что такое? Опять хулиганы!, – рассердился мокрый мэр. Он очень любил хорошие костюмы и не любил, когда его костюмы приходили в негодность.

– Змей вернулся!, – слышны были крики со всех сторон. На вершину фонтана забрался змееныш Шаша и расправил самодельные крылья из картона. Крылья обмякли, но дело свое сделали – Шашу прыгнул с ближайшей крыши и долетел до центра площади.

– Сразись со мной!, – крикнул Шашу в рупор из того же картона, – Сражайся, подлый тролль!

Ухух подошел к фонтану и подтянулся к Шашу.

– Мы же подружились?!, – шепнул Ухух змеенышу, озираясь по сторонам.

– Да, но зачем я тогда полз с севера так далеко? У меня план, – шипел в ответ Шашу и притворно махал хвостом.

– Давай немного подеремся, а потом ты уберешь все это и поможешь нам с городом, идет?

– Нет, мы будем драться в полную силу!

– Но ты даже солнце не украл, мне не за что биться с тобой. Город в порядке, тролли в порядке.

Змееныш застыл на мгновение, глядя в одну точку и пытаясь осознать ситуацию.

– Но я хочу биться! Хочу!, – капризно заявил Шашу и ударил хвостом по фонтану, – Ай, больно!

– Ну хорошо, – вздохнул Ухух и отошел на необходимое для подготовки расстояние, – Уша, продуй мои уши, чтобы проверить, нет ли в них дырок.

Уша с готовностью начала дуть в левое ухо Ухуха. Ухо надулось, как парус – оно было в порядке. Второе тоже не подвело и быстро превратилось в натянутый шар. Далее Ухух прошелся в сторону пекарни и попросил Бабура дать ему немного муки. Непонимающий пекарь вынес чашку с просеянной пшеничной мукой первого сорта. Когда Ухух лапами забрал муку из чашки и растер по коже, у пекаря чуть не схватило сердце.

Ухух топнул левой лапой, потом правой, хлопнул себя по животу и по предплечьям. Он слышал зов боевых барабанов, будто предки стучали в его честь. Ухух мысленно призывал на помощь тролля без имени, хотя и не знал, что ему предстоит. Он поднял уши против ветра, чтобы те раздулись, как огромные паруса. Хоть Ухуху было и не так много лет, сейчас он выглядел устрашающе. Даже друзья, знавшие Ухуха целое лето, прониклись зрелищем. Уша схватила Бату за плечо, и тот обнял её с нежностью, бережно хранимой им с момента первого знакомства. Хухлик сжимал их колени, Уша положила руку на голову Хухлика и нервно теребила его хохолок.

На площади появились родители Ухуха, да и все старые знакомые тоже были здесь. Ухух видел их, будто время остановилось. Он мог разглядеть Тэю, которая сжала мизинец лесничего Тиэля, но так, чтобы никто не видел их связи. Шершень с Мхом стояли перед ними, сжимая в руках странные длинные палки. Бабушка с дедом Ухундием застыли с полной корзиной собранных грибов, направляясь домой из дальнего леса через центр города. Они точно не ожидали увидеть Ухуха в таком виде.

Лешие во главе с дядюшкой Лесом проросли, как пни, в углу площади, видимо, из вежливости отказавшись от просьбы отца Уха остановиться у них. Лешие искали гостиницу, но внезапно заприметили Ухуха и змееныша, и забыли про все на свете, очарованные зрелищем. Мэр города не кряхтел и не кашлял, не вмешивался, понимая, что решается вопрос тысячи лет, а может и многих тысяч лет. На их глазах возрождалась легенда.

Все тролли и гости города смотрели на Ухуха с первородной кровожадностью, переживая за него, но втайне предвкушая битву. У Ухуха не было выбора – он должен был продолжить историю. Или был? Каждый маленький тролль рос с мыслью, что когда-то в его роду была великая победа. Тролль в смотрел в зеркало и видел короткие уши, как символ храбрости. Ухух пошевелил длинным ухом – разве в ушах была его храбрость? Разве смелость Уши была от того, что её ушки стояли торчком? А Бату, решившийся выбрать друзей и начать новые отношения – Ухух не верил, что дело только в коротких ушах.

Не короткие уши толкнули когда-то его отца на путешествие по разным странам. Не короткие уши заставили деда Ухундия уйти с работы на мусорном заводе. И не короткие уши, и даже не длинные каждый день помогали троллям справляться с трудностями и радостями, горестями и маленькими победами. То была вера в историю, в то, что тролли способны все ради близких и семьи.

Шашу прыгнул прямо на глаза. Ухух зажмурил их и отбился короткими лапами, но змееныш все равно успел царапнуть зубами щеку. Шашу упал на булыжник и быстро отполз назад, борясь с головокружением. След от его зубов останется у Ухуха на всю оставшуюся жизнь.

Потом был еще прыжок. И еще. Снизу. Сбоку. Сзади. Змееныш вертелся вокруг тролля, а Ухух раз за разом подставлял лапу, отражая атаку, но никогда не нападая первым. Он не хотел боя. Ведь Шашу не сделал ничего, что заставило бы Ухуха спасать троллиный род. Удар за ударом, удар за ударом. Лапы Ухуха покрылись мелкими царапинами от змеиных зубов.