Текст книги "Морган: человек с тысячей лиц"

Я томно уставилась на хрустальный шар и стала смиренно ждать, пока Джун начнет говорить. Однако наше общение она начала не с разговоров, а со старой потрепанной книги, которую положила на стол пред собой, важно приземлившись в кресло, и начала что-то активно искать на желтых и ветхих страницах.

– Вам бы поспать, на улицу выйти, когда солнышко появится, а то так и зачахнуть можно, – боязливо прошептала я, наблюдая, как под каждым дуновением мерзлого ветра шатер немного пригибало к земле, от чего у меня невольно замирало сердце.

– Конечно, милая, это само собой, но сейчас есть кое-что и поважнее, – не отрываясь от рукописных страниц, пробормотала женщина. – Я несколько дней пытаюсь сварить одно важное снадобье и только сейчас поняла, что мне не хватает одного ингредиента.

– И чего же вам не хватает? – поинтересовалась я, уже предчувствуя во всем этом скрытый подвох. – Вы позвали меня сюда, чтобы не просто так поговорить, верно?

– Умная девочка, – ехидно улыбнулась гадалка. – По дороге сюда я видела то, что мне нужно. Помнишь, где мы в последний раз устраивали привал?

Я судорожно сглотнула, имея прекрасное представление о том, на каком расстоянии находится та узкая лощина в болотистой глуши:

– Ну да, там еще огромные булыжники из земли торчали и трясина кругом, – я не стала выражать всего своего возмущения, жалея ее чувства: Джун и так выглядела измотанной и нервной.

– Именно! – женщина лениво потянулась к своей дымящейся трубке с табаком, смерив меня радостным и одновременно тяжелым взглядом. – На полпути оттуда растут кое-какие цветочки. Ты можешь мне их принести?

Шатер в очередной раз всколыхнуло так, что у меня внутри все сжалось:

– А обязательно это делать сегодня? И почему именно я?

– Деточка, ну не буду же я отправлять на эту работу неповоротливого имперского стража? – поинтересовалась она с неприятным укором. – И если ты не найдешь для меня эти цветочки, то мое двухдневное варево выветрится и потеряет лечебную силу. Неужели я делала его зря?

– Там дождь с грозой… – попыталась отвертеться я, но уже заранее поняла, что хитроумная ловушка захлопнулась, только я переступила порог жилища темноволосой женщины.

Гадалка не придала сказанным мною словам особого значения:

– Ничего, солнышко, – ободряюще пробормотала та себе под нос. – Твои друзья тоже сейчас бегают по моим поручениям – не о такой уж и большой услуге я тебя прошу.

От ее слов я буквально подпрыгнула на месте:

– Хотите сказать, что Коннор отправился что-то искать по вашей прихоти?

– Больше нескольких часов назад, и не он один, – женщина пододвинула ко мне книгу с рисованным на страницах чернильным цветком, с неровными рваными краями и пупырчатой верхушкой. – Всеми любимая Мелани также согласилась мне помочь.

– Неужели? – еще сильнее удивляясь, я непонимающе уставилась на странный нарисованный цветок. – Это то, зачем вы хотите меня послать?

Джун согласно кивнула, поднеся трубку к губам:

– Да, солнышко. Запомни, черная верхушка, лиловые листья – черный верх, лиловый низ.

– А такие цветы вообще бывают?

Я медленно подняла взгляд на гадалку, ожидая разъяснений, как сразу пожалела об этом:

– Ты сомневаешься в моих знаниях? – она злобно глянула на меня, будто собиралась ударить, оскорбленная услышанным вопросом.

– Нет, что вы! – сделав невинное лицо, я поставила руки перед собой в знак извинения. – Я просто никогда такого не видела. Простите.

Недовольно хмыкнув, гадалка смягчилась:

– Просто будь чуточку внимательнее. Они растут во влаге. У болота. Я их видела у подножья большого старого дерева, корни которого обвивают землю, как тысячи змей. – Заметив мой вопрошающий взор, она недовольно насупилась. – Это древо выделяется на фоне остальных, так что не потеряешься.

Женщина вновь затянулась табаком и, сощурив глаза, выдохнула дым через ноздри, словно стараясь меня напугать или заставить над чем-то задуматься. Голова начинала трещать от гадкого запаха дыма, окутавшего весь шатер, но у меня оставалось еще несколько нерешенных вопросов, на которые, как мне показалось, смогла бы ответить только Джун. Поэтому я не торопилась покидать ее жилище.

– Ладно, я схожу, – я нехотя согласилась на поиски чудо-травы. – Только перед этим вы можете ответить на несколько моих вопросов?

Ведунья в шерстяной накидке чуть заметно натянула уголки губ:

– Я попробую, – сладко прошипела она, словно кидая вызов. – Только не затягивай с расспросами: чем быстрее ты уйдешь, тем быстрее вернешься. И возможно, даже не вымокнешь.

Женщине не терпелось выставить меня на холод. Она вернула на место потрепанную книгу и, отложив в сторону деревянную трубку, машинально взялась помешивать гадальные карты. Набравшись наглости, я продолжила:

– Вы знаете что-нибудь про Аластора?

– Наверное, мне единственной здесь хоть что-то известно.

Я оторопела от такого искреннего признания, не зная, верить ли ее словам – Джун умела заинтриговать.

– Продолжайте, – я локтями облокотилась на стол, готовая к повествованию, рассматривая расплывчатый образ сквозь хрустальный шар.

«Пускай не поскупится на детали, а то не пойду никуда», – озлоблено екнуло подсознание.

Джун устало прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания:

– Несколько лет назад этот старик приплыл на земли Согхата по морю. Правда откуда – загадка: такого произношения я нигде не встречала. Акцент иной и совершенно ни на что не похожий. Даже наша Мелани не столь страшно коверкала слова, сколько он поначалу.

– Вы с ним разговаривали? – с неприкрытым изумлением я подвинулась к рассказчице еще ближе.

– Пару раз я сталкивалась с ним на перекрестке, – ответила она. – Он поселился в нашей деревне, как только прибыл в Даултан. Знаешь, с виду такой непримечательный худощавый старик с выразительными серыми глазами. Может, все его и воспринимали как обычного старца, решившего прожить оставшиеся годы в спокойствии на морском берегу, но я сразу поняла, что здесь что-то нечисто.

– Что именно? – мысли не поспевали за языком. Может, внешне я выглядела спокойно, но в душе невероятно радовалась, наконец, получив нормальный и внятный ответ.

– Аластор вел затворническую жизнь – редко выходил. Почти ни с кем не общался. Только сидел у окна и присматривался к прохожим, словно чего-то выжидая, а вокруг него, как черные тени, летали духи, милая.

– Как, духи?

– Злые духи. Я же их вижу, – сказала женщина и горделиво выпрямилась в кресле. Ее обескураживающее заявление прозвучало крайне абсурдно, но я все же решила ей подыграть.

– И вы не рассказали об этом людям? – мой вопрос прозвучал не так твердо, как бы хотелось. – Почему?

– Я сначала подумала, что старик просто продал свою душу Азурис-Рей, и его твари смиренно ждали, когда тот отдаст концы, – прошептала гадалка и замолчала, вздрогнув от внезапного порыва ветра снаружи.

Шатер вновь накренился в сторону.

– Так оно и было?

– Нет, все сложилось иначе. Как-то вечером я заметила, как старик с ними общался. Он тоже их видел.

– И что потом?

– Потом Аластор совсем пропал из виду. Вероятнее всего – заперся в доме. И спустя какое-то время все стали про него забывать.

– А что такое Азурис-Рей?

Джун опять уничижительно уставилась на меня, изогнув одну бровь:

– Это демон, милая. Древнее божество, запертое в Темных Водах.

– А, да, точно… – из ее пояснения я ничего не поняла и смущенно опустила взгляд на горящую свечу, ругая себя за неосторожность. Одна ошибка, неверный шаг, и «Пуф!» – мое прикрытие «беженки из Вольтерна» могло потерять всякий смысл.

Коннор сильно просчитался, не заполнив пробелы в моих познаниях о демонах и культуре Согхата, и потому, чтобы не терять времени зря, услышав очередной раскат грома, я быстро перевела тему, стараясь не вызвать подозрений:

– Вы знали, что у Аластора есть сын?

– Еще бы. Он светится нехорошим светом, – в голосе собеседницы звякнул не то лед, не то испуг.

– То есть «нехорошим»? Вы его тоже знаете?

– Я никогда не видела подобной ауры у человека! – вдруг безумно воскликнула та. – Он горел призрачным пламенем, но никто кроме меня этого не видел!

Женщина будто вновь переживала все наяву – глаза широко раскрылись в нескрываемом страхе. Джун, рассказывая, эмоционально размахивала руками с зажатыми в них картами. Я всерьез опасалась, что в один «прекрасный» момент она смахнет со стола одну из зажженных свечей и все загорится.

– Когда этот упыреныш поселился вместе со своим отцом, все в деревне словно свихнулись, – продолжила она свой рассказ. – Точнее, только женщины. Всех молодых девок будто подменили, ты можешь себе это вообразить? Замужние, не замужние, совсем еще девочки кидались этому гаду на шею, только завидев, а он-то только этого и ждал. Девушки легко теряли рассудок… Бросали мужей и детей, сбегали из дома, ссорились с родными, и все из-за этого мальчишки с кривыми зубами!

– Почему? – задала я единственный правильный вопрос.

– Не знаю, деточка. Их всех вели не чувства – плоть. Жажда греха. Все тянулись к нему, а я его боялась, – Джун положила колоду карт на место и тоскливо взглянула мне в глаза. – Он светился как демон. Демон в человеческом теле. И вел себя так же, подобающе: устроил бордель из отцовского дома.

– И что же Аластор? Он пытался это остановить?

– Я его не видела. Он пропал, как и его духи.

– А как девушки терпели такое свинское отношение?! – покривилась я в недоумении.

– Многие из них не возвращались, – грустно подметила цыганка. – А те, кто возвращались, были изувечены и изуродованы. Дышали на ладан, но при этом оставались счастливыми, одурманенные этой тварью.

– Кошмар… Как же ваши мужчины допустили это? – я задумчиво приставила руку ко лбу.

– В том-то и дело, они быстро взяли ситуацию под контроль. Однажды вечером собрались всей толпой и ворвались в дом с намерением все сжечь, одержимые жаждой мести за любимых, дочерей и разбитые сердца.

– И?

– Там никого не было: ни старика, ни сына, только гора обнаженных и изуродованных до неузнаваемости девичьих тел, – женщина вновь потянулась к табачной трубке. – Как будто этот юнец ставил на них опыты. Экспериментировал. Игрался.

– Я… Мне жаль, – мне не нравилось то, что я слышу. – И после этих двоих никто не видел?

– Мужчины сожгли там все дотла, рыдая, как дети от горя, – обреченность и скорбь читалась в лице смуглой гадалки. – Этот гад так же погубил и мою дочь. Я закрыла ее дома на ключ, забив снаружи ставни окон. Сколько бы я не приводила ее в чувства – все без толку. Глаза пусты, а внутри пламя. Доминик забрал ее той же ночью через окно, и больше я свою девочку не видела.

– Простите…

– И примерно через полтора года Аластор убил императора ударом молнии с небес, оказавшись магом, и создал Охотников – этих магов-недоучек. А также я подозреваю, что его сын тоже не был обделен магическими способностями, потому так легко и проворачивал свои темные дела, вертя чувствами несчастных девочек… Собственно, к чему все эти вопросы?

Резкость в ее голосе кольнула слух:

– Я просто слышала, как дозорный докладывал Эрике, что сын Аластора направляется в столицу, – я вновь ляпнула что-то не то, отчего гадалка потемнела и стала нервно, окунувшись в свои переживания, затягиваться табаком. – Простите, я не хоте…

Джун перебила меня на полуслове:

– Иди уже за моими цветами! – Ее гнев обдал меня жаром, низвергнув в отчаянье. – И не трать время попусту!

– Да, мэм, – произнесла я и вылетела из шатра на холод, не желая больше попадаться под горячую руку; женщина хотела остаться одна. Когда она меня выгоняла, в глазах ее стояли слезы.

* * *

Буря словно по волшебству прошла мимо нас и лишь задела Согхат небольшим краешком непогоды. Моросящий дождь не доставлял особых хлопот в пути, но из-за него лесная тропа быстро обратилась в грязь, и кожаные сапоги то и дело затягивало в хлюпающую трясину. Мне не хватало только теплого шарфа, потерянного где-то еще в самом начале путешествия. Поддувающий со спины мерзлый ветер заставлял жалеть об этой утрате, стоило холоду забраться под рубашку.

Сытно позавтракав и взяв с собой тренировочные кинжалы, я пошла в поисках странных цветов. Интуиция горько подсказывала мне, что одной из лагеря уходить не стоило: я дергалась от каждого шороха, как полоумная, резко пригибаясь к траве, и мысленно радовалась, что никто не видит этого позора. Хоть Коннор и пытался вырастить из меня умелого бойца Сопротивления, мало кто способен измениться за столь короткий срок. Как была трусихой, так ей и осталась.

Чем мрачнее становился лес вокруг, порождая в душе тревогу, тем чаще я возвращалась к рассказу бедной Джун, снова и снова прокручивая его в голове: темный адепт, общающийся с духами, сын, не обделенный магическими талантами. «Яблоко от яблони недалеко упало». Но если у старика Аластора были мотивы взять власть в свои руки, то, что двигало его одержимым сыном – оставалось за гранью.

Прокладывая путь меж разросшихся кустарников терновника, я лелеяла надежду наткнуться на Мелани или Коннора, но, увы, вокруг простилались лишь безжизненные топи, омываемые дождем.

Я чувствовала себя слишком одиноко, пробираясь по невидимым тропам, отложившимся в памяти после недавнего путешествия по этим краям, и не понимала, почему Эрика разрешает покидать людям лагерь по одиночке, в то время как повсюду блуждают Охотники в поисках последнего мятежного пристанища. Если поймают кого-то одного, значит – поймали всех. Но воительница, вопреки логике, была подвержена влиянию гадалки, целиком полагаясь на её интуицию и предсказания: раз Джун сказала, что Охотников рядом нет, значит – нет, и это не обсуждается. Но беспричинный страх только сильнее стиснул меня в морозные объятья, стоило чему-то противно всхлипнуть за спиной, так громко, будто ветка упала.

И тут меня словно ледяной водой окатило. Слишком внезапно и бесшумно чей-то силуэт появился в тени колыхающихся деревьев. Признаюсь, сначала мне показалось, что это Клауд, который обещал ходить за мной по пятам. В немного странной, темной, не ополченской одежде и в накинутом от дождя капюшоне, но все-таки Клауд. То же телосложение, тот же рост, те же слипшиеся осветленные волосы до плеч, непроницаемое выражение лица. Я уже приняла человека за «своего» и, не подумав, сделала в его сторону несколько шагов, выяснить, как следопыт нашел меня в такой глуши, но тут он широко раскрыл свои огромные глаза.

Желтые.

Мои надежды рухнули в один миг – у этого мужчины не было ужасного шрама поперек лица. И ошибки быть не могло: в нескольких метрах от меня за деревьями стоял настоящий Охотник – маг, подосланный из столицы, готовый убивать. Уголки его губ дронули, как мне показалось, с легкой тенью удивления, и в ту же секунду он расплылся в хитром, недоброжелательном оскале.

А у меня вся жизнь проносилась перед глазами. Оцепенев, я не могла и рукой пошевелить, ноги пустили корни в землю, мысли беспорядочно забегали в голове, а кровь колотила в висках так, что заглушала все посторонние звуки. Я хотела убежать, но не могла – знала, что путь назад отрезан, и попытка бегства в сторону лагеря равносильна предательству.

«Он не должен знать, откуда я пришла. Надо увести его от мятежников как можно дальше, а потом… будь, что будет», – судорожно отозвался голос разума, и что-то екнуло внутри.

Сделав над собой неимоверное усилие, я все же смогла отвести взгляд от стеклянных глаз Охотника, ощутив себя кроликом, завороженным удавом, и сделала шаг назад. Невероятная волна облегчения вернула мне легкость движений.

Это был гипноз? Настоящий? Или же ступор?

Не теряя больше времени, я рывком бросилась прочь, не оборачиваясь, громко шлепая по грязевым лужам и разжиженной сырой земле. Мне было плевать, кинулся ли маг за мной или остался стоять. Все было как во сне и как будто не со мной. Деревья с дикой скоростью сменялись елями. Все плыло перед глазами. Холодные капли дождя били по лицу. Я не понимала, что делаю, куда бегу. Главное – спастись, уберечь свою шкуру и увести Охотника подальше от наших территорий. Не выдать остальных.

Вдруг что-то огромное и тяжелое снесло меня с ног, со всей силы впечатав в ближайший ствол дерева. От удара потемнело в глазах, а ушибленная спина загудела так, будто только что вырвали позвоночник. По ощущениям меня словно сбила машина. Каждое движение стало отдаваться мучительной болью, голова звенела десятками тысяч колоколов, а воздух не желал заполнять легкие, как бы сильно я ни старалась вздохнуть.

Приоткрыв глаза, я поняла, что это конец.

Надо мной стоял бритоголовый желтоглазый мужчина средних лет и пытался вправить вывихнутое плечо, которым сшиб меня. В нем я узнала того самого безжалостного убийцу, хладнокровно прикончившего своего собрата. Я все пыталась сконцентрировать на нем взгляд, но он почему-то так и не попадал в фокус. Окружающий мир окутала пелена тумана и вакуумная, неестественная тишина.

На этом все закончится?

Собравшись с силами, я попыталась подняться на ноги из грязи, не осознавая происходящего, но тут же получила тяжелый удар в грудину от своего мучителя кожаным сапогом. Опять боль – резкая и тянущая. Я поняла, что он не даст мне встать с земли.

Молодой Охотник в капюшоне, похожий на Клауда, спокойным шагом подошел к своему товарищу и с безразличным видом что-то пробормотал. Голос его прозвучал тихо и невнятно, будто из металлической трубы, но каждое следующее слово становилось более громким и отчетливым вместе с остальными звуками мира.

– … Я же говорил, что здесь кого-то видел, а ты мне не верил, – белобрысый Охотник неестественной рукой убрал пряди волос с лица. Я только сейчас обратила на это внимание – уродливая клешня вместо обычного человеческого запястья, как и рассказывал недавно Коннор. Длинные непропорциональные пальцы с черными звериными когтями внушали нечеловеческий страх.

– И кто же это у нас здесь? – бритоголовый маг присел на корточки и стал внимательно осматривать мое лицо. Его необычная внешность завораживала. Помимо мелких царапин и неглубоких морщин в нем было еще что-то экзотическое – все дело в широко посажанных глазах, вытянутом овале лица и орлином клюве – носе.

– Бегаешь плохо, на ногах не держишься. Так неинтересно, – Охотник, не церемонясь, встряхнул меня за одежду, приводя в чувство.

– В последнее время все такими стали – храбрецов мы уже, видать, истребили, – второй маг подошел поближе к своему товарищу, морщась от попадающего в лицо дождя. – Сколько нам еще тут торчать?

– Гипнозу поддается? – спросил бритоголовый мужчина, пропустив вопрос мимо ушей.

– Нет, у меня не получилось.

Желтоглазый убийца резко приподнял мою голову за подбородок. Я попыталась высвободиться из его клешни, но он крепко и больно впился в кожу своими когтищами.

Я поймала взгляд твари: мое тело вмиг окаменело, ослабленные руки повисли как плети, а сознание медленно, но верно начало погружаться в сон. И вдруг эффект его воздействия полностью исчез, стоило мне лишний раз заставить себя моргнуть.

Поняв, что его фокус не прошел, Охотник наиграно-ласково спросил:

– И что же мы будем с тобой делать?

– А вы не можете меня просто отпустить? – голос мой прозвучал хрипло и тихо. Я до сих пор не могла отдышаться, прийти в себя и остановить бешено бьющееся сердце.

– Ты же прекрасно понимаешь, что нет. Таких приказов нам не поступало, – улыбаясь, Охотник поднялся с места и уже обыденно серьезным тоном обратился к своему другу. – Тебе решать.

«Шанс. Знак судьбы».

У меня было всего несколько секунд форы, пока они не смотрели на меня. Использовав единственный шанс на спасение, подаренный судьбой, я быстро достала из голенища сапога маленький не заточенный кинжал, которым можно, пожалуй, разве что масло по хлебу размазать, и, оттолкнувшись свободной рукой от земли, вскочила на ноги, целясь в глаз бритоголовому гаду.

* * *

Охотник бродил по лесу, рассматривая небольшой, дергающийся огонек пламени в руках, таких чужих и не похожих на прежние ладони с пальцами. Сколько времени он был в таком обличии, мужчина не мог точно сказать, но с некоторых пор, когда он висел на волосок от смерти, старая память начала к нему возвращаться. Прошлая жизнь казалась далеким странным сном, окутанным пеленой тумана, с моментами счастья и печали, но все-таки это была его жизнь. Настоящая. Прерванная. Он просто не понимал, как можно стать жестоким и бессердечным монстром за такой короткий срок? Вместе с воспоминаниями к нему постепенно начала возвращаться и человечность, которой не было ни у одного его собрата, и Охотнику все чаще начинало казаться, что во всем этом перевоплощении есть какой-то очень большой подвох. Ну, с чего бы могущественному магу раздавать свои силы каждому третьему человеку, даровав шанс на спасение? За красивые глаза и милую улыбку? Здесь что-то не так.

Весь элитный отряд обращался в дикое зверье, забывая, кем они были. День за днем, с новым восходом солнца Охотники становились все злее и беспощаднее, теряя волю и разум, безвозвратно обращаясь в бездушные орудия убийств, подвластные только Аластору.

Каждый шаг, каждое лишнее движение отдавалось в брюшной полости и спине Охотника лютой режущей болью, и, кажется, один из небрежно зашитых швов снова начал кровоточить под повязкой. Но ему необходимо было выбраться из столицы, подальше от чужих глаз, подумать, разобраться в своих мыслях, которые так не походили на типичное мышление Охотников, погрязшее в животных инстинктах.

Все, чему их учил Аластор, в сущности, оказалась ложью: «Люди сбились с пути, лишились света! Они заплутали в жестоком мире, толкающем их в тернии грехов – гнев, жестокость, ложь, эгоизм, похоть. Они ослабли и падают вниз, утягивая за собой других. Мы преподнесем им бесценный дар, указав дорогу, избавив от мучений, которым они себя подвергают. Они не видят, что происходит вокруг, они слепы, но мы поможем им увидеть! Поможем вспомнить! Мы избавим мир от измен, лжи, предательств, обмана. Они перестанут искать во всем сомнительную выгоду и будут жить по новым правилам, обретя настоящее счастье» – так говорил мессир, повторяя эти строки «Нового порядка» день ото дня, каждое новое утро, перед тем как отправлять своих «детей» на охоту.

До этого дня мужчина с ними искренне соглашался, но сейчас что-то в нем поменялось, и он мог с легкостью пойти и оспорить учения Аластора, если бы у него хватило наглости. Он начал понимать, что не всех поголовно надо подвергать подобному усмирению – где-то в этом мире появился человек, который мог полностью и бесповоротно разрушить на корню все убеждения дряхлого мага.

Не во всех людях исчезло сострадание, желание помогать другим и не оставаться в тени событий.

Охотник пытался все объяснить своим собратьям, но это лишь вызывало у них истерический смех, и те советовали в обязательном порядке побеседовать об этом с мессиром с глазу на глаз.

«В вас так много тьмы и злобы, разрушающих изнутри тела и души. Вы медленно погибаете от этого, но я могу все исправить. Вы бы хотели искупить свои грехи перед Якши и высшими силами? Я это устрою. Вы сможете показать, чего стоите, послужив для нашего нового мира. Люди сами поймут свое счастье, как только окажутся за стенами Элювилена, наблюдая за практичностью и стабильностью их новой жизни».

Охотник снова и снова прокручивал эти слова у себя в голове, пытаясь вновь в них убедиться, но при этом осознавал, что вера больше не вернется, и разговор с мессиром один на один уже ничего не решит. Магу нужны были причины – веские доказательства, – чтобы продолжить выполнять свой долг, искупая людские грехи за прошлую жизнь.

Кто он теперь на самом деле? Бездумный убийца или благодетель, посланный свыше? Длинная рука правосудия или же преступник, которому нечего терять? Сомнения заполнили разум несчастного, оставляя нездоровый осадок, и он понимал, что теперь уже никогда не станет послушным бойцом мессира.

Охотник то увеличивал огонек в своей ладони, то уменьшал до маленькой дрожащей искорки, не отрывая глаз, как вдруг совсем близко раздался пронзительный крик и резко оборвался. Мужчина тут же развернулся и выпустил мистическое пламя – то мгновенно развеялось в воздухе. Этот крик означал только одно – Охотники взяли свежий след. Теперь поймать отступника было не так просто: все маленькие группы людей уже были истреблены, уничтожены или обращены в новую веру, и остались лишь мятежники, сбившиеся стадом, как напуганные овцы, пытающиеся спасти свои грешные душонки.

Вновь пойманный беженец говорил о том, что остальные люди уже где-то рядом и их оставалось только найти…

Мужчине срочно надо было увидеть сцену сражения: как озлобленный, вооруженный до зубов человек ожесточенно бьется за свою неправильную жизнь с истинным посланником благодетели. Иначе все эти учения, заливающиеся в уши сладким ядом изо дня в день, окончательно потеряют для него смысл.

Но выйдя на небольшое, открытое пространство, он увидел лишь двух своих собратьев и несчастную девушку, неподвижно лежащую в мокрой траве, с чем-то, отдаленно напоминающим оружие. Силы были неравны. Ничего доброго и правильного в этой картине Охотник не увидел. Он только с содроганием сердца и ужасом осознал, что человек, лежащий на земле, и был тем самым исключением, заставившим одним вечером его мыслить совсем по-другому.

Белобрысый Охотник увидел пришедшего мага, и его будто прорвало:

– О, великий и ужасный чернокнижник решил потешить нас своим присутствием! – издевательски начал тот, улыбаясь во весь рот, выставляя напоказ свои кривые, пожелтевшие зубы. – Разве ты не боишься разгуливать здесь в одиночку?

В отличие от первого вспыльчивого собрата, бритоголовый не удостоил появившегося гостя и словом. Он лишь чуть заметно кивнул и присел над телом девушки, что-то пытаясь найти в ее карманах.

Но второй Охотник так и не собирался замолкать:

– Как же можно было так облажаться? Тебя чуть не прикончил желторотый мальчишка!

– Смейся, пока можешь, Анкано, – спокойным тоном ответил маг, прерывая словесный поток нахального товарища.

– А кто тут смеется? Я говорю чистую правду. Тебя чуть не прикончил обычный неопытный мальчишка! Тебя! Одного из самых первых Охотников, Первого Советника! Как ты можешь это объяснить? Несколько глубоких ножевых ранений, сломанный нос, десятки синяков и ушибов… Каким образом? Ты опозорил перед всеми свое имя! Лучше бы ты продолжил сидеть под крылышком у своего Аластора, выполняя все его прихоти, как послушная собачка!

– Закрой пасть и оставь его в покое. Я посмотрю, Анкано, что люди с тобой сделают, когда поймают. Они, как и мы, не стоят на месте. Поумнели и озлобились, – пробормотал из-за спины желтоглазый убийца, параллельно обшаривая одежду девушки. – Тут ничего нет.

– Вы ее убили? – обеспокоено спросил Охотник, еще раз окинув взглядом тело невинной бедняги, поливаемое сверху дождем. Кажется, буря не собиралась утихать, а наоборот, становилась все более ветреной и беспощадной.

– Оглушил, – восторженно заявил белобрысый Анкано и растянулся в мерзкой улыбке, напрочь позабыв о словесной дуэли. – Она пыталась своей игрушкой прирезать Даррена. Нет, я бы на это представление с удовольствием посмотрел, но у меня слишком мало времени на такие игры.

– Я предлагаю отправить девчонку в столицу, – влез в разговор самый старший из магической троицы, потирая лысый череп.

– Она же не внушаема! – зашипел Анкано. – Давай лучше поступим с ней как со всеми остальными! Ножом по горлышку, и нет проблемы!

– Исключено. Если мне память не изменяет, к нам прибыл высокопоставленный гость, которому как раз и нужны такие не внушаемые и бойкие особы. Хочешь проигнорировать его приказ?

– Лучше оставьте ее мне, – выразил свое мнение задумчивый маг.

Двое желтоглазых мужчин непонимающе уставились на Охотника с диким недоверием.

– С чего бы это? Понравилась что ли? Иди другую бабу ищи! – светловолосый Анкано заметно занервничал, раздражаясь с каждой секундой все больше. Его голос эхом разносился по округе, распугивая мелких животных и птиц, прячущихся от дождя. – Сам отлавливай и оглушай, раз тебе городских не хватает!

Маг на время задумался и серьезно нахмурил лоб, оставив предыдущий вопрос без ответа, но потом собрался с мыслями и произнес:

– Я просто знаю ее.

– Ложь! – не унимался Анкано.

Охотник быстро закатал рукав кожаного плаща, показывая беспокойному товарищу огромный, неаккуратно зашитый уродливый шрам, тянущийся от запястья до самого локтя.

– Это ее рук дело.

– Да ты еще больший неудачник, чем я себе представлял! – презрительно сплюнул беловолосый маг.

– И ты хочешь отыграться на ней, я понимаю, – мгновенно подметил Даррен.

– Да.

Помедлив, бритоголовый Охотник нехотя кивнул, и, похлопав светловолосого друга по плечу, пошел прочь, шлепая по лужам.

– Ты это серьезно?! Даррен, мать твою! Мы не можем так все оставить! Я впервые за долгое время кого-то нашел! – Анкано вдруг вышел из себя, совсем как маленький ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Тот быстрым шагом долетел до своего товарища и что-то взволнованно затараторил, возмущенно жестикулируя неестественными клешнями, но тут получил громкий и отчетливый ответ:

– Заткнись, и иди. Если мы нашли одного человека, то найдем и остальных. И кстати, – тут Охотник с ехидным видом развернулся к оставшемуся на поляне магу. – Тебя потом опять полумертвого искать или сам справишься? Сегодня у меня нет при себе нужных лекарств.

Мужчина ничего не ответил и отвел взгляд в сторону, с наигранным интересом разглядывая пролетающую мимо птицу. Даррен искренне рассмеялся, и повел недовольного Анкано на поиски других беженцев.

Когда эта не очень приятная парочка, наконец, скрылась из виду, маг облегченно вздохнул и оттащил девчонку к ближайшему дереву, в надежде укрыть от дождя. Он все еще не мог поверить в то, что сотворил, и не понимал, правильно ли поступает. Что его подвигло на такое? Если бы остальные узнали о том, что он собирается сделать, то наверняка убили бы на месте, приписав к предателям. Он не мог определиться, чью сторону принять в разразившейся войне. Отступить от своих принципов, или же дальше продолжать блюсти новый закон?

Охотник присел напротив девушки, с любопытством вглядываясь в ее поцарапанное бесчувственное лицо, раз за разом проворачивая события минувших недель в своей голове, сопоставляя образы и ощущения… И всем сердцем надеялся, что ему не воздастся от товарищей за такое откровенное вранье.

* * *

Капли дождя шлепали по листьям и лужам, вдалеке еле слышно раздавались раскаты грома, предвещающие возвращение бури. Холодно, мокро. Ледяной ветер бил по лицу, приводя меня в чувство. Одежда насквозь промокла, впитав в себя и дождь и грязь. Тело колотил озноб. Последнее, что я помнила, перед тем как выпасть из реальности, была недоумевающая рожа лысого Охотника и жуткая боль, прокатившаяся электрическим током от головы до пальцев ног.