Текст книги "Берия. История легенды"

Однако несмотря на все вышеперечисленное, Марфа Пешкова ничего плохого о бывшем муже и бывшем свекре не говорит. «Я расспрашивал откровенно, довольно с пристрастием Марфу Максимовну, которой уже давно за 90, – рассказывает Николай Долгополов, – что же все-таки было, какая была у Берии семья. Она говорила, что семья была очень хорошая, очень дружная, что они ее приняли очень хорошо, что она была любимой невесткой, что мама Серго, Нина, ее просто боготворила. Лаврентия Берию, она видела очень редко, только по воскресеньям за обедом у него на даче, куда они с Серго приезжали. Он любил подшучивать, любил рассказывать какие-то довольно интересные истории, но никак не связанные с политикой. Все деловые разговоры за столом были запрещены, разговор обычно шел о детях, которые будут у Марфы с Серго, и о бытовых вопросах.

Жили они за городом, в Москве бывали редко. Марфа Максимовна рассказывала, что она из-за этого настолько плохо знала Москву, что часто смеялась: «Серго, ты как коренной москвич (что было шуткой), пожалуйста, познакомь меня с этим городом». И Серго возил ее по музеям и театрам. Они туда ходили, смеялись, радовались, а по воскресеньям рассказывали об этом Нине Теймуразовне и Лаврентию Павловичу Берии. Я спрашивал: «Вы говорите, что у них была дружная хорошая семья. А как же все эти многочисленные измены? Как же все те женщины, которые были в списках Берии?» Она отвечала: «Не знаю. Я ничего такого не замечала, и вообще не могу представить, как у него могло быть столько связей, когда он так много работал». Во время войны было почти казарменное положение, после войны он до 1949 года был погружен в создание атомной бомбы и дома появлялся только на один выходной. Все ночи он также был занят работой и очень боялся куда-то отлучиться, потому что в любой момент до четырех утра мог позвонить товарищ Сталин. Если бы Берия не ответил, это было бы скандалом, потрясением и, скорее всего, кончилось бы увольнением. Поэтому какие женщины, как он мог на них столько времени находить? Марфа Максимовна говорила, что иногда он выглядел очень-очень усталым, даже замученным, но никогда не был удрученным – он всегда был оптимистично настроен».

Важное уточнение – такими теплыми воспоминания Марфы Пешковой стали не сейчас, когда мода рисовать советское прошлое только черными красками прошла и, даже наоборот, сменилась склонностью несколько его идеализировать. В интервью почти десятилетней давности она рассказывала то же самое, даже еще более эмоционально: «Тогда не принято было играть шумные свадьбы. Мы расписались, дома за столом выпили хорошего грузинского винца. Когда у меня родилась первая дочь, Нина, свекровь сразу бросила работу и занялась внучкой… На даче по утрам, только они с Ниной Теймуразовной просыпались, сразу просили принести запеленутого ребятеночка – мою первую дочь, Нину. Клали между собой и могли час просто любоваться. Масса была снимков, где Лаврентий Берия возит коляску или держит внучат на коленях. После его ареста все эти фотографии у меня конфисковали… Лаврентий каждую субботу приезжал на дачу и проводил с женой воскресенье. А по будням допоздна сидел у Сталина, который хотел, чтобы все они находились при нем. Так что разговоры о том, что у Лаврентия было 200 любовниц, не очень соответствуют реальности. Конечно, у него были женщины, последняя даже родила ему ребенка, но не столько, сколько ему приписывают!»

После ареста Берии

«За нами пришли, когда мы были на даче, – вспоминала Марфа Пешкова. – Ночью нас с детьми и с няней Элечкой посадили в машину и увезли на спецдачу, где даже радио не было. Мы не знали, что произошло. Казалось, что это переворот. Я думала, нас везут на расстрел. В то время я ждала третьего ребенка, была на восьмом месяце, с пузом. Это был какой-то конспиративный дом, где, наверное, держали иностранцев, потому что я под ковром нашла доллар. Мы 20 дней провели там. На бумажке отмечали каждый день. Гулять разрешалось от этого дерева и до того дерева».

Потом, когда Берия был арестован и расстрелян, друзей у семьи резко поубавилось, они куда-то исчезли. Всю семью арестовали, потом отпустили, выслали в Свердловск и велели переменить фамилию. Они взяли фамилию Гегечкори – девичью фамилию жены Берии. На вопрос Николая Долгополова зачем, Марфа Пешкова ответила, что «боялись, что кто-то из тех, кто, возможно, вышел из заключения, кто действительно незаслуженно пострадал от рук Берии, кто-то может отомстить, отыграться на семье, у которой уже не было охраны – наброситься, убить, ударить». Но как-то обошлось, причем по словам Марфы: «Это может показаться странным, но там даже никто не догадывался, когда поменяли фамилию, что это семья Берии». Не пришлось переименовываться только самой Марфе, потому что она, выходя замуж, сохранила свою девичью фамилию – Пешкова.

Расстались они с Серго, как уже упоминалось выше, по банальной причине. После того как его выслали в Свердловск, они с Марфой встречались только время от времени, и вскоре у него завязался роман. «Когда я однажды приехала из Москвы и мы с Серго вышли погулять, – вспоминала Марфа Пешкова, – вдруг появляется разъяренная девица, которая идет прямо на нас и кричит ему: «Ты с кем?» Я ничего понять не могу. Он стоит красный, молчит. Я пролепетала: «Я – жена!» Она ему кричит: «Ты же мне паспорт показывал, что ты не женат!» И действительно, у него в новом паспорте штампа не было. Ему дали фамилию матери Гегечкори и отчество Алексеевич. Я была в таком состоянии, что могла убить, и понимала, что не смогу держать себя в руках… Я моментально решаю. Собрала вещи, купила билет и вечером уехала в Москву. Потом я позвонила Серго и сказала: «Я с тобой развожусь». Даже в «Вечерке» было опубликовано сообщение о нашем разводе».

«Марфа Максимовна уверена, что Серго ушел из жизни не сам, – рассказывает Николай Долгополов, – что ему помогли, потому что он очень уж, скажем так, защищал честь отца, что было правильно, с ее точки зрения. Говорю: «А как у вас, изменилось отношение к этой семье, когда вы узнали всю правду?» Она ответила: «Как я могла изменить отношение к семье? Серго я по-прежнему люблю и любила. У нас трое общих детей. Дети устроены хорошо в жизни, работают. Кто здесь, в России, кто в Киеве, кто за границей».

На стене в ее доме очень много фотографий. И на самом видном месте фотография Серго. Молодой красивый парень. Совсем не тот, которого я видел по телевидению в разных программах – не толстый, лысый, смотрящий на жизнь совсем уже грустными глазами – а молодой, жизнерадостный, красивый. Неудивительно, что между ним и красавицей Марфой была такая любовь…»

Еще один сын Берии?

Да простят меня серьезные историки, но я не могу совсем обойти вниманием такую одиозную фигуру как Игорь Лопатченко. Он возник на страницах газет и экранах телевизоров в середине двухтысячных и рассказал, что приходится Лаврентию Берии внуком. По его словам, он провел целое расследование, когда узнал, что усыновленный ребенок у своих родителей, и выяснил, что его родной отец – некий Эскандер Гарибов, который в свою очередь является плодом любви Лаврентия Берии и какой-то юной заключенной, участвовавшей в строительстве ядерного реактора в Челябинской области.

«Я уверен, что имя Эскандер дал ему Берия, – рассказывал Лопатченко. – Недаром самые мощные ракетные установки, у истоков создания которых стоял Берия, называются созвучно – «Искандер». Многие факты о своих предках я узнал от работников НПО «Маяк», того самого атомного проекта, которым руководил Берия».

История довольно запутанная, да еще и сам Игорь Лопатченко временами путался в показаниях – одним газетам он говорил, что Эскандер был сыном Берии, другим – что сыном Серго, то есть внуком Берии. В любом случае романтические подробности, которые рассказывает Лопатченко, выглядят очень странно:

«Эскандер не ходил ни в детский сад, ни в школу – обучался на дому. В пять он уже читал русских классиков, а в десять свободно разговаривал на трех языках. На прогулках мальчика всегда сопровождали два человека в форме. Уже в 18 лет он занял руководящую должность на «Маяке». Как я уже позже узнал, моему отцу в момент моего рождения было чуть больше двадцати лет, он 1949 либо 1950-го года рождения. Нигде не был прописан, а был засекреченным. У него на машине на лобовом стекле был специальный знак. Автомобиль пропускали в город без досмотра и пропуска».

Все это и так звучит похоже на какой-то роман, но самое главное в этом – дата. Если Эскандер родился в 1950 году, то двадцать лет ему было в 1970 году. Когда Лаврентий Берия уже давно был снят со всех должностей и расстрелян, а Серго Берия лишен всех званий и наград и работал простым инженером в Свердловске. И вдруг – руководящая должность, автомобиль со специальным знаком… Все это теоретически могло быть, но на двадцать лет раньше.

Впрочем, сам Игорь Лопатченко был полностью уверен в своем происхождении и пытался добиться теста ДНК – требовал сравнить его ДНК с образцами крови Берии, хранящихся где-то в архивах ФСБ. Безуспешно, разумеется.

Послесловие

Догадываюсь, что дочитав до этой страницы, некоторые спросят: как, уже все, а почему так мало про репрессии? Потому что эта книга не о репрессиях. Я не отрицаю их существование и не считаю их чем-то незначительным – в конце концов у меня, как и у большинства граждан нашей страны, дед тоже попал в маховик репрессий 1937 года. И хотя, по счастью, через несколько месяцев он был отпущен на свободу и восстановлен на работе, а его жена и семеро детей даже не умерли с голоду за время его отсутствия, мне эта часть его биографии вовсе не кажется мелким досадным недоразумением.

Но книга не об этом. Она не о репрессиях, не об их масштабах и не о том, нужны они были или нет. На эту тему и так написано очень много, как сторонниками сталинской политики, так и ее противниками. И будет написано еще больше, потому что огромная часть документов до сих пор засекречены.

Я не считаю себя вправе оценивать, насколько целесообразна и необходима была сталинская жесткая политика, кого арестовали за дело, а кто пострадал по принципу «лес рубят – щепки летят». Не могу с уверенностью сказать, какими методами действовали для получения показаний (хотя сам факт отмены пыток Берией в 1953 году уже кое о чем говорит) и насколько эти методы были оправданны. Когда смотришь современные фильмы, где полиция ничего не может сделать с убийцей-маньяком или террористом, потому что запрещено нарушать в отношении него права человека, а тем временем погибают невинные люди, кажется, что все эти права – ерунда, надо выбить из этой твари правду любой ценой. Но где заканчиваются права человека, и начинается жестокая необходимость? Нет, я не готова давать оценки.

У меня не было цели «отмыть» Берию добела. Я вообще не верю, что руки у людей, прорвавшихся к самым вершинам власти, могут оставаться чистыми. И речь не только о наших отечественных политических деятелях.

Один советский журналист, присутствовавший на встрече Сталина, Черчилля и Рузвельта, во время рукопожатия Сталина и Черчилля услышал, как какой-то индийский журналист рядом сказал: «Как он может пожимать руку этому палачу?» – а потом посмотрел на его возмущенное лицо и спросил: «Вы со мной не согласны?» Советский журналист, хорошо зная настрой Запада против СССР и привыкший к провокациям со стороны зарубежных коллег, ответил, что не собирается обсуждать главу своего государства в таком тоне. На что получил неожиданный ответ: «При чем тут Сталин? Я говорю о Черчилле!» А потом индийский журналист рассказал ошарашенному советскому коллеге обо всех претензиях, которые Индия и другие бывшие английские колонии имеют к Англии и лично к Уинстону Черчиллю. О геноциде местного населения, массовых расстрелах, жестоком подавлении восстаний, миллионах людей, умерших от голода…

Еще раз хочу подчеркнуть: эти хорошо знакомые, даже навязшие в зубах слова – «палач», «геноцид», «массовые расстрелы» – не о Сталине или Берии. Речь шла о Черчилле, британском премьере, приведшем Англию к победе во Второй мировой войне, великом человеке, признанном столпе европейской демократии и яростном враге тоталитаризма и коммунизма. Я несколько лет назад писала о Черчилле книгу, изучила массу материала и готова подписаться под каждым словом – да, это бесспорно великий государственный деятель, буквально спаситель Великобритании. Но и все, что говорил о нем индийский журналист – тоже правда.

Есть и другая история, заставляющая задуматься о сравнении Сталина и Черчилля, позиции СССР и позиции демократических западных держав.

Когда я первый раз была в Германии, в 2005 году (работала там волонтером в проекте по борьбе с шовинизмом и расизмом в современной Германии), мы со знакомыми немцами гуляли по Гамбургу, и нам предложили присоединиться к бесплатной экскурсии, проводимой по поводу какого-то городского праздника. Экскурсия оказалась очень интересной – рассказывали историю города и отдельных зданий, показывали старинную, еще ганзейскую, торговую гавань, и, конечно, объясняли, почему у многих домов половина выглядит старой, а половина новой, словно надстроенной позже. Это память об английской бомбардировке Гамбурга в 1943 году, когда за одну ночь погибло больше 40 000 человек, а исторический центр города был стерт с лица земли. Потом его восстанавливали из развалин, в том числе и надстраивая те дома, фундамент которых не пострадал. А старинную церковь, половину которой срезало словно ножом, даже восстанавливать не стали – оставили как скорбный памятник той трагедии.

Я далека от того, чтобы проливать слезы по Германии в 1943 году. За несколько дней до бомбардировки Гамбурга закончилась битва на Курской дуге, да и вообще рядом с потерями Советского Союза, в том числе и среди мирных граждан, ни одна другая трагедия той войны и рядом не стояла. Но все же надо понимать некоторые простые вещи: 1) эти 40 000 человек – гражданское население, 2) англичане это знали и намеренно бомбили жилые районы, причем специальным методом создания «огненного смерча», чтобы те, кто спрятался в бомбоубежищах, тоже сгорели или задохнулись от недостатка кислорода, 3) это был тщательно спланированный английский метод ведения войны, одобренный тем же Черчиллем – уничтожение гражданского населения и исторических памятников с целью устрашения.

Справедливости ради добавлю, что англичане разработали этот метод на основе немецкой бомбардировки Ковентри в 1940 году. Так что, немцы и тут первые начали. Но это не отменяет английской доктрины по целенаправленному уничтожению гражданского населения, для которого, кстати, готовились также бомбы с химическим заражением и со спорами сибирской язвы. Слава Богу, до этого дело не дошло.

Чудовищно? Может быть. Но даже немецкие историки, изучающие эти бомбардировки, признают, что эффект был. Не тогда, не во время войны, он сказался гораздо позже – стертые с лица земли немецкие города и сгоревшие заживо люди поселили в Германии страх перед войной. А это немало, когда речь идет о стране, развязавшей две мировые войны.

Стоила ли игра свеч? Можно ли ради такой цели хладнокровно уничтожать мирное население? А если это население страны, сжигающей в печах евреев и славян? Я не рискну давать оценки. Да и цель моей книги не в этом, а как раз наоборот, – в попытке избавиться от ярлыков и показать, что не все в жизни так уж однозначно.

Возвращаясь к экскурсии по Гамбургу. После рассказа об английских бомбардировках кто-то из слушателей (немецких) спросил: «А русские?» На что экскурсовод ответил: «Нет, русские бомбили только заводы, порт и другие стратегически важные объекты. Жилые кварталы – никогда».

Так на чьих руках больше крови? Можно ли это как-то измерить?

Сталин и Иван Грозный, Черчилль и Генрих VIII, Робеспьер и Людовик XI – этот список можно продолжать и продолжать. Кем они были – кровавыми палачами или патриотами, которые верно служили каждый своей стране?

Есть в этом списке и Берия. Может быть, когда-нибудь, когда наконец будут рассекречены все касающиеся его документы и удастся выяснить, какие из них настоящие, а какие фальшивые, история сумеет взвесить все его дела, правые и неправые, и вынести справедливый и беспристрастный приговор. Но я в этом сильно сомневаюсь.

А свою задачу – показать скрытого за мифами реального человека – я, надеюсь, выполнила.

Биографическая справка

Лаврентий Павлович Берия родился 17 [29] марта 1899 года в Мерхеули Кутаисской губернии в крестьянской семье. Его мать Марта Джакели (1868–1955) – мегрелка, по свидетельству односельчан состояла в отдаленном родстве с мегрельским княжеским родом Дадиани. После смерти первого мужа Марта осталась с сыном и двумя дочерьми на руках. Позднее, детей от первого брака Марты взял на воспитание ее брат Дмитрий.

Отец Лаврентия, Павел Хухаевич Берия (1872–1922), переехал в Мерхеули из Мегрелии. В семье у Марты и Павла родилось трое детей, но один из сыновей умер в 2-летнем возрасте, а дочь после болезни осталась глухонемой. Лаврентий с детства проявлял способности к учебе, и родители устроили его в Сухумское высшее начальное училище. Чтобы оплатить учебу и проживание, им пришлось продать полдома.

В 1917 году Берия, окончив Сухумское высшее начальное училище, уехал в Баку и поступил в Бакинское среднее механико-техническое строительное училище. С 17 лет он содержал мать и глухонемую сестру, которые переехали к нему. Работая с 1916 года практикантом главной конторы нефтяной компании Нобелей, одновременно продолжал учебу в училище. В 1919 году окончил его, получив диплом техника строителя-архитектора.

С 1916 года состоял в нелегальном марксистском кружке механико-строительного училища, был его казначеем. В марте 1917 года Берия стал членом РСДРП(б). В июне – декабре 1917 года в качестве техника гидротехнического отряда выезжал на Румынский фронт, служил в Одессе, затем в Пашкани (Румыния), был комиссован по болезни и вернулся в Баку, где с февраля 1918 года работал в городской организации большевиков и секретариате Бакинского Совета рабочих депутатов. После поражения Бакинской коммуны и взятия Баку турецко-азербайджанскими войсками (сентябрь 1918 года) остался в городе и участвовал в работе подпольной большевистской организации вплоть до установления советской власти в Азербайджане (апрель 1920 года).

С октября 1918 года по январь 1919 года – конторщик на заводе «Каспийское товарищество Белый Город», Баку.

Согласно Энциклопедии секретных служб России осенью 1919 года по заданию руководителя бакинского большевистского подполья А. И. Микояна стал агентом Организации по борьбе с контрреволюцией (контрразведки) при Комитете государственной обороны АДР.

В апреле 1920 года, после установления в Азербайджане советской власти, был направлен на нелегальную работу в Грузинскую демократическую республику в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б) и регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии. Почти сразу же был арестован в Тифлисе и освобожден с предписанием в трехдневный срок покинуть Грузию. Позднее, участвуя в подготовке вооруженного восстания против грузинского меньшевистского правительства, был разоблачен местной контрразведкой, арестован и заключен в Кутаисскую тюрьму, затем выслан в Азербайджан.

Возвратившись в Баку, Берия несколько раз пытался продолжить учебу в Бакинском политехническом институте, в который было преобразовано училище, окончил три курса.

В августе 1920 года стал управляющим делами ЦК КП(б) Азербайджана, а в октябре того же года – ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, проработав в этой должности до февраля 1921 года. На состоявшемся 24 апреля 1921 года заседании Политбюро и Оргбюро ЦК АКП(б) его назначили заместителем заведующего Секретно-оперативного отдела Азербайджанской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, бандитизмом и преступлениями по должности (АзЧК) при Совете Народных Комиссаров (СНК) Азербайджанской ССР. Постановлением Политбюро ЦК АКП(б) от 16 июля он стал заместителем председателя АзЧК (в других источниках указан май 1921 года).

В 1921 году Берия подвергался резкой критике со стороны партийного и чекистского руководства Азербайджана за превышение полномочий и фальсификацию уголовных дел, однако серьезного наказания избежал. За него ходатайствовал Анастас Микоян.

Во время проводившейся в декабре 1921 года чистки Азербайджанской партийной организации возник вопрос о службе Берии в «мусаватистской контрразведке». Но Президиум ЦК АКП(б) на заседании, состоявшемся 6 мая 1922 года, принял решение: «Признать работу Берия в АзЧК крайне необходимой, просить ЦК РКП оставить его в Азербайджане…»

В январе 1922 года Берия стал председателем АзЧК. Тогда же участвовал в разгроме мусульманской организации «Иттихад» и ликвидации закавказской организации правых эсеров. Летом 1922 года получил должность заведующего Секретно-оперативного отдела Аз. ЧК.

В ноябре 1922 года Берия переведен в Тифлис и назначен начальником Секретно-оперативной части и заместителем председателя ЧК при СНК Грузинской ССР, позднее преобразованной в Грузинское ГПУ (Государственное политическое управление), с совмещением должности начальника Особого отдела Закавказской армии. В июле 1923 года награжден Центральным исполнительным комитетом Грузии орденом Боевого Красного Знамени республики.

В 1924 году участвовал в подавлении меньшевистского восстания, был удостоен ордена Красного Знамени СССР.

С марта 1926 года – заместитель председателя ГПУ Грузинской ССР, начальник Секретно-оперативной части.

2 декабря 1926 года Лаврентий Берия стал председателем ГПУ при СНК Грузинской ССР (состоял в этой должности по 3 декабря 1931 года), заместителем полномочного представителя ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и заместителем председателя ГПУ при СНК ЗСФСР (по 17 апреля 1931 года). Одновременно с декабря 1926 года по 17 апреля 1931 года являлся начальником Секретно-оперативного управления Полномочного представительства ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и ГПУ при СНК ЗСФСР.

Одновременно с апреля 1927 года по декабрь 1930 года – народный комиссар внутренних дел Грузинской ССР.

6 июня 1930 года постановлением пленума ЦК КП(б) Грузинской ССР Берия был назначен членом Президиума (впоследствии Бюро) ЦК КП(б) Грузии. 17 апреля 1931 года занял должности председателя ГПУ при СНК ЗСФСР, полномочного представителя ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и начальника Особого отдела ОГПУ Кавказской Краснознаменной армии (по 3 декабря 1931 года). Одновременно с 18 августа по 3 декабря 1931 года – член коллегии ОГПУ СССР.

31 октября 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) рекомендовало Л. П. Берию на пост второго секретаря Закавказского крайкома, 14 ноября 1931 года он стал первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, 17 октября 1932 – первым секретарем Закавказского крайкома при сохранении должности первого секретаря ЦК КП(б) Грузии, и был избран членом ЦК КП(б) Армении и Азербайджана.

10 марта 1933 года Секретариат ЦК ВКП(б) включил Берию в список рассылки материалов, направляемых членам ЦК, – протоколов заседаний Политбюро, Оргбюро, Секретариата ЦК. В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) был впервые избран членом ЦК.

В декабре 1934 года Берия присутствовал на приеме у Сталина в честь его 55-летия.

В начале марта 1935 года Берия был избран членом ЦИК СССР и его президиума. 17 марта 1935 года награжден своим первым орденом Ленина. В мае 1937 года по совместительству возглавил Тбилисский горком КП(б) Грузии (до 31 августа 1938 года).

В 1935 году выпустил книгу «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» (его авторство оспаривается, есть версия, что эту книгу для него написали Малакия Торошелидзе и Эрик Бедия). В проекте издания Сочинений Сталина в конце 1935 года Берия указывался в составе редакции, а также кандидатом в редакторы отдельных томов.

Берия внес большой вклад в развитие нефтяной промышленности Закавказья, при нем было введено в строй много крупных промышленных объектов, Грузия была преобразована во всесоюзную курортную зону. На сельскохозяйственную продукцию, производимую в субтропиках (виноград, чай, мандарины и пр.), были установлены высокие закупочные цены, грузинское крестьянство стало наиболее зажиточным в стране.

В сентябре 1937 года вместе с направленными из Москвы Г. М. Маленковым и А. И. Микояном провел «чистку» партийной организации Армении. «Большая чистка» прошла и в Грузии, где были репрессированы многие партийные и государственные работники.

С 17 января 1938 года, с 1-й сессии ВС СССР 1-го созыва, член Президиума Верховного Совета СССР.

22 августа 1938 года Берия был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР Н. И. Ежова. 8 сентября назначен на должность 1-го заместителя наркома и начальника управления НКВД СССР. С 29 сентября 1938 года Берия поставлен во главе восстановленного в структуре НКВД Главного управления государственной безопасности (17 декабря 1938 года на этом посту Берию сменит В. Н. Меркулов). 11 сентября 1938 года Берии присвоено звание комиссара государственной безопасности 1-го ранга.

25 ноября 1938 года Берия был назначен наркомом внутренних дел СССР.

По мнению многих исследователей, с приходом Л. П. Берии на пост главы НКВД масштабы репрессий резко сократились, Большой террор завершился.

11 октября 1939 года Берия издал Приказ НКВД СССР № 001223, который предписывал в кратчайший срок организовать учет так называемых антисоветских элементов (к таковым, в частности, относились практически все, имевшие хоть какие-то контакты с иностранцами, например, эсперантисты и филателисты, которые переписывались с зарубежными знакомыми, разделяющими их интересы).

С 25 ноября 1938 года по 3 февраля 1941 года Берия руководил советской внешней разведкой (тогда она входила в функции НКВД СССР; с 3 февраля 1941 года внешняя разведка была передана в состав вновь образованного Народного комиссариата государственной безопасности СССР, который возглавил бывший первый заместитель Берии в НКВД В. Н. Меркулов). Под руководством Берии в 1939–1940 годах была создана мощная агентурная сеть советской внешней разведки в Европе, а также в Японии и США.

С 22 марта 1939 года – кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б).

30 января 1941 года Л. П. Берии присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности. 3 февраля 1941 года он назначен заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР. Курировал работу НКВД, НКГБ, наркоматов лесной и нефтяной промышленности, цветных металлов, речного флота.

С 30 июня 1941 года Л. П. Берия являлся членом Государственного Комитета Обороны (ГКО). Постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года о распределении обязанностей между членами ГКО на Л. П. Берию были возложены обязанности по контролю за выполнением решений ГКО по производству самолетов, моторов, вооружения и минометов, а также по контролю за выполнением решений ГКО по работе ВВС Красной Армии (формирование авиаполков, своевременная их переброска на фронт и т. п.).

Постановлением ГКО от 8 декабря 1942 года Л. П. Берия был назначен членом Оперативного бюро ГКО. Этим же постановлением на Л. П. Берию были дополнительно возложены обязанности по контролю и наблюдению за работой Наркомата угольной промышленности и Наркомата путей сообщения.

В мае 1944 года Берия был назначен заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро. В задачи Оперативного бюро входили, в частности, контроль и наблюдение за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, черной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций.

Берия также занимал должность постоянного советника Ставки Главного Командования Вооруженных сил СССР.

В годы войны выполнял ответственные поручения руководства страны и партии, связанные как с управлением народным хозяйством, так и на фронте. Фактически руководил обороной Кавказа в 1942 году. Курировал производство самолетов и ракетной техники.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1943 года Л. П. Берии «за особые заслуги в области усиления производства вооружения и боеприпасов в трудных условиях военного времени» присвоено звание Героя Социалистического Труда.

В годы войны Берия был награжден орденом Красного Знамени (Монголия) (15 июля 1942 года), орденом Республики (Тува) (18 августа 1943 года), орденом Ленина (21 февраля 1945 года), орденом Красного Знамени (3 ноября 1944 года).

В постановлении ГКО СССР о лаборатории № 2 И. В. Курчатова, принятом 3 декабря 1944 года, Берии поручалось «наблюдение за развитием работ по урану».

В 1944 году руководил депортацией народов Кавказа.

9 июля 1945 года, при переаттестации специальных званий госбезопасности на воинские, Л. П. Берии присвоено звание Маршала Советского Союза.

На основании Распоряжения ГКО от 20 августа 1945 года был создан Специальный комитет при ГКО. В него входили Л. П. Берия (председатель), Г. М. Маленков, Н. А. Вознесенский, Б. Л. Ванников, А. П. Завенягин, И. В. Курчатов, П. Л. Капица (затем отказался от участия в проекте из-за разногласий с Берией), В. А. Махнев, М. Г. Первухин. На Комитет было возложено «руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». В дальнейшем был переименован в Специальный комитет при СНК СССР и в Специальный комитет при Совете Министров СССР. Берия организовывал и руководил получением всей необходимой разведывательной информации и осуществлял общее руководство всем проектом.

6 сентября 1945 года было образовано Оперативное бюро СНК СССР, председателем которого был назначен Берия. В задачи Оперативного бюро СНК входили вопросы работы промышленных предприятий и железнодорожного транспорта.

29 декабря 1945 года Берия освобожден от должности Народного комиссара внутренних дел.

С марта 1946 года Берия входил в состав «семерки» членов Политбюро, включавшей И. В. Сталина и шесть приближенных к нему лиц. На этот «ближний круг» замыкались важнейшие вопросы государственного управления, в том числе: внешняя политика, внешняя торговля, госбезопасность, вооружения, функционирование вооруженных сил. 18 марта он становится членом Политбюро, а на следующий день назначается заместителем Председателя Совета Министров СССР. Как заместитель Председателя Совета Министров, курировал работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля.