Текст книги "Дарю тебе небо – Любовь Ласточки"

Глава 18

– Ну что сказать? – Врач-офтальмолог погрузился в изучение лежащих перед ним бумаг. – Диагностика по-прежнему затруднена. Отчасти это объясняется наличием посттравматической гифемы в передней камере обоих глаз, отчасти – упорным нежеланием пациента идти на контакт.

– Гифема? – голос Марины звучал встревоженно. – А что это, доктор?

– Кровоизлияние в переднюю камеру глаза, – ответил врач. – В данном случае, как я уже сказал, мы имеем дело с гифемой обоих глаз. Причём в правом глазу, травмированном в бóльшей степени, чем левый, к сожалению, начала прокрашиваться кровью роговица.

– Доктор, это опасно? – Пальцы Марины нервно теребили ручку миниатюрной дамской сумочки. – С этим можно что-то сделать?

– Разумеется. Назначим для левого глаза кровоостанавливающие, сосудоукрепляющие и рассасывающие препараты. По правому, очевидно, не обойтись без оперативного вмешательства.

– Операция? – Марина запаниковала.

Врач кивнул и пояснил:

– Удаление крови из передней камеры глаза хирургическим путём. Это несложная операция. Такая мера в данном случае необходима, так как кровь в передней камере свернулась и образовался сгусток, который едва ли поддаётся медикаментозному лечению. Кроме того, здесь начала прокрашиваться кровью роговица, а это однозначное показание к хирургическому вмешательству.

– А можно обойтись без операции и всё-таки попробовать пролечить кровоизлияние с помощью капель?

– Вы не хотите лишнего вмешательства, – врач устало взглянул на неё. – Что ж, понимаю. Попробуем где-то в течение недели лечить по той же схеме, что и левый глаз. Если гифема к тому времени не рассосётся, то оперировать придётся в обязательном порядке.

– Спасибо, – тихо поблагодарила его Марина. – А что вы можете сказать по результатам проведённых обследований? Вы ведь обследовали Влада после того, как сняли с его глаз хирургические пластыри?

– Насколько это было возможно, – врач вздохнул. – Я ведь уже говорил, что пациент отказывается идти на контакт и помогать нам, а это во многом затрудняет диагностику.

– Влад отказывается идти на контакт? – переспросила сидевшая рядом с Мариной Лада. – Простите, но это неудивительно. Влад только что потерял старшего брата, которого он очень любил. Вы должны понять, что его поведение вполне естественно.

– Я понимаю, – ответил врач, переведя усталый взгляд с Марины на Ладу. – Но поймите и вы. Пациент упорно молчит, когда его просят назвать буквы таблицы Сивцева, что полностью исключает возможность диагностики остроты зрения. Кроме того, он отказывается фокусировать взгляд в тех позициях, в которых это требуется для осмотра глазного дна. И что мы, по-вашему, можем сделать в таком случае?

– Но ведь есть же какие-то тесты, которые можно провести без активного задействования пациента? – терпеливо продолжила свои расспросы Лада. – И наверняка их немало. Вы проводили ему такие обследования?

– Само собой, – ответил врач. – Но без помощи пациента этого далеко не достаточно.

– И всё-таки, – не отставала Лада, – что вы скажете по тем тестам, которые смогли провести? Для нас это очень важно.

– Что ж, в общем и целом картина такова: на текущий период времени говорить о сохранении предметного зрения при условии соответствующей очковой коррекции или коррекции с помощью контактных линз можно лишь на левом глазу. Правый глаз, очевидно, пока способен только различать свет и темноту.

– То есть… Вы хотите сказать… Правый глаз моего сына практически ослеп? – Марина почувствовала, что находится на грани обморока.

– При таких травмах подобное состояние вполне закономерно, – врач глубже втиснулся в своё обитое чёрной кожей узкое кресло. – Я предупреждал вас об этом ранее.

Марина понимала, что он прав, и тем не менее оказалась не готова встретиться со столь неприглядно обнажённой устрашающей реальностью лицом к лицу.

– Поскольку рефрактометрия правого глаза, которая в числе прочих показателей уточняет количество диоптрий по сфере и по цилиндру, не определялась, мы произвели проверку в затемнённом помещении при освещении глаза ярким световым пучком, наводя на глаз пучок света с разных направлений – сверху, снизу, справа, слева. Таким образом мы проверили, как сохранилась способность отдельных участков сетчатки воспринимать свет. Это было единственное обследование, где мы всё же добились от пациента неохотных ответов, которые указали на правильную проекцию света, что говорит о том, что светоощущение глаза не утрачено.

– Влад видит свет… Но что толку! – в отчаянии воскликнула Марина. – Это всё равно, что ничего не видеть.

– Вы неправы, – голос врача звучал убеждённо, – причём неправы в корне. Во-первых, такое положение вещей касается только правого глаза, на котором сильно повреждена роговица и произошёл вывих хрусталика в стекловидное тело. Поэтому в данном случае иного ожидать не приходилось. Во-вторых, до тех пор, пока глаз сохраняет способность отличать свет от темноты, можно надеяться на восстановление на нём остаточного зрения. То есть если вовремя провести специальную операцию, глаз снова будет видеть. Не так, как было до аварии, конечно, но положение станет в разы лучше, чем то, что мы имеем теперь.

– Правда? – В глубине измученных глаз Марины засветилась надежда. – А что мы можем сделать для того, чтобы всё получилось именно так, как вы говорите?

– Прежде всего – постараться нейтрализовать гифему с помощью медикаментов. Если же не получится, придётся прибегнуть к хирургии. Ну и непременно нужно будет соблюдать режим регулярного закапывания назначенных препаратов, чтобы обезопасить глаз от бактерий, скачков внутриглазного давления и ускорить его заживление. А там можно думать об операции, о которой я говорил. И кстати, в случае удачного проведения операции специалисты в обязательном порядке проверят глазное дно, которое пока не офтальмоскопируется.

– Доктор, а что вы скажете по поводу его левого глаза? – поинтересовалась Лада. – Помните, вы говорили о кератоконусе? Теперь-то вы можете сказать, есть у Влада это заболевание или нет?

– Что ж, должен вас огорчить. – Врач оторвался от изучения истории болезни и выразительно взглянул на Ладу. – Мы провели кератотопографию и другие обследования на левом глазу, так как, учитывая характер полученных молодым человеком травм, только на нём имело смысл это делать. И данные всех этих обследований позволяют трактовать ситуацию с левым глазом пациента в пользу наличия кератоконуса.

– Всё-таки так? – Лада была явно расстроена. Очевидно, она надеялась до последнего, что на единственном видящем на текущий момент глазу Влада коварного заболевания, о котором девушка на какое-то время запретила себе думать, не обнаружится.

– Уверен, что на правом глазу начальная стадия кератоконуса тоже имеется, и, судя по всему, уже достаточно давно. Просто состояние роговицы и других структур этого глаза после травмы не позволяет провести на нём полноценное обследование.

– Как вы считаете, что можно с этим сделать в данном конкретном случае? – серьёзно глядя в глаза врачу, спросила Лада.

– Если говорить конкретно о левом глазе, то пока что пролечить гифему и остаточное посттравматическое воспаление. А там будет видно. Думаю, имеет смысл укрепить роговицу оперативным путём. Ну а потом подобрать подходящий для данного конкретного пациента вариант коррекции зрения на этом глазу. Полагаю, это будет коррекция с помощью контактных линз той конфигурации, которая наилучшим образом обеспечит молодому человеку комфортное зрение.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его Лада. – Каковы ваши рекомендации на сегодняшний день?

– Прежде всего пациенту показано динамическое наблюдение, а также – срочное обращение к врачу-офтальмологу при малейших возникающих неудобствах и жалобах. Кроме того, разумеется, следует максимально ограничить физические и зрительные нагрузки. Особенно в восстановительный послеоперационный период. Ну и само собой – поберечь глаза перед операцией.

– Что ж, благодарю вас, – ответила Марина. – Мы можем забрать бумаги с результатами обследований Влада?

– Конечно. Мы сделаем повторную распечатку новых обследований, снимем ксерокопии со старых и вложим в его историю болезни.

Врач ненадолго вышел из кабинета и вскоре вернулся со стопкой бумаг.

– Вот возьмите, – он протянул бумаги Марине. – Здесь все данные проведённых обследований, которые вам потребуются для дальнейшего наблюдения и лечения. Всего доброго.

Марина приняла из его рук внушительную стопку бумажных листов, передала их Ладе, ещё раз поблагодарила врача, тяжело поднялась, взяла девушку под руку, и они вместе покинули кабинет.

Затем последовал неприятный разговор с лечащим врачом. Выяснилось, что Влада осматривал штатный психиатр-консультант больницы, который взял молодого пациента под своё наблюдение и назначил ему психотропную терапию. И поскольку Влад упорно продолжал отказываться от еды, его пришлось в экстренном порядке перевести на парентеральное питание.

Лада умоляла лечащего врача пересмотреть тактику лечения, превращавшего парнишку в безжизненный овощ, и та пообещала принять меры по проведению повторной диагностики и коррекции показанной терапии, если это потребуется.

Глава 19

Лада сидела за кухонным столом и старательно раскатывала скалкой брикетик полимерной глины нежно-мятного цвета. Сегодня она захотела вылепить для Влада нечто особенное – какой-нибудь необычный и по возможности полезный в хозяйстве сувенир, который он запомнил бы на всю жизнь.

Вокруг расчищенного для лепки рабочего пространства громоздилась пара коробочек с разноцветными брикетами полимерной глины, моделирующими инструментами и фурнитурой. Отдельно на столе были выложены инструменты и прочие заготовки, которые требовались девушке для предстоящей на этот день работы – лезвие, рифлёное лезвие, зубочистка, гель «Жидкая пластика», текстурный лист для декорирования, крахмал и большая кисточка для нанесения его на пластику, чтобы она не прилипала, лак для покрытия готовых изделий. Рядом со всем этим богатством примостились большой лист картона, прозрачный клей «Момент» и линейка для вырезания шаблонов.

Лада притащила с собой высокую шкатулку (собственно говоря, таким гордым названием она именовала жестяную прямоугольную банку для сыпучих продуктов, в которой хранились её немногочисленные украшения) и вытряхнула на стол всё её содержимое, таким образом подготовив своеобразный плацдарм для дальнейших действий.

Девушка предварительно измерила длину и ширину банки, затем по этим параметрам вырезала из картона большой прямоугольник и два маленьких треугольника, основание которых равнялось ширине банки. В длину по центру прямоугольника прочертила тонкую линию, по которой сложила его пополам, а к получившейся конструкции с помощью клея «Момент» приклеила по бокам с внутренней стороны прямоугольного каркаса треугольники, отступив от края примерно сантиметр.

Таким образом получилась заготовка крыши для маленького домика. Эту заготовку Лада приклеила к крышке банки, и теперь ей предстояло декорировать изящными тонкими пластами – обычными и рифлёными – и всевозможными «колбасками» и «жгутиками» из полимерной глины небольшой, но достаточно вместительный домик-шкатулку, в котором Влад смог бы хранить дорогие его сердцу вещички – письма, фотографии и маленькие памятные сувениры.

Используемый для этой затеи набор глины был целиком и полностью выдержан в нежных пастельных тонах, в которых преобладали лимонный, мятный и фисташковый оттенки, а также оттенки фуксии, вишнёво-ванильного и апельсинового мороженого и, конечно, оттенок небесной лазури. И всё это интереснейшим образом совмещалось и чередовалось со взятым в качестве основы белым цветом. Так что по своей цветовой гамме домик получался очень красивым – ярким, но в то же время нежным и неброским.

Немного устав, Лада откинулась на спинку стула, распрямила затёкшие плечи, покрутила головой, чтобы устранить скованность в районе шеи и, прикрыв на минуту глаза, погрузилась в воспоминания.

Это было пару лет назад, когда Лида и Лада успешно сдали летнюю сессию за четвёртый курс мединститута, Стас приехал в очередной каникулярный отпуск, а Влад только-только окончил школу с золотой медалью и поступил в архитектурный институт.

Марина и Вячеслав на радостях решили подарить сыновьям незабываемое лето, каким-то непостижимым чудом раздобыв семейную путёвку в санаторий в Судаке. Само собой, они уговорили Людмилу и Валерия сделать то же самое для дочерей.

И вот, когда все финансовые и прочие нюансы были утрясены, две семьи по четыре человека отправились на южный курорт.

Они оплатили два лучших двухкомнатных номера со всеми удобствами – маленькой кухней, санузлом, душем, телевизором и холодильником. На кухне апартаментов, которые занимала семья Людмилы и Валерия, даже стояла небольшая электрическая плита, на которой Лида и Лада могли время от времени совершенствовать своё кулинарное мастерство.

Это оказался один сплошной праздник души и тела. Какие только виды отдыха не перепробовали две семьи, в кои-то веки оказавшись на морском курорте! Были и прогулки на время от времени арендуемых ими велосипедах, и купанья в море, куда они могли снарядиться в любой момент, когда хотели, и вылазки на семейные экскурсии, иногда с приятными посиделками у костра, и разнообразные игры – карты, шашки, шахматы, теннис и настольный теннис, бадминтон и многое другое.

…Как-то в ясный, погожий денёк дружная компания из двух семей нежилась на пляже под лучами мягкого утреннего солнышка. Это было самое лучшее время, когда ещё не стояла адская жара и отдыхающие могли вволю насладиться приятной свежестью раннего утра.

Придя на пляж, молодёжь разложила три больших покрывала, Вячеслав и Стас ловко расставили арендованный на базе санатория матерчатый шезлонг с защитным зонтиком, на котором поочерёдно размещались девушки и женщины – Лида, Лада, Марина или Людмила. А поодаль, в тени развесистого дерева, поставили раскладной стул и установили мольберт-треногу с рисовальными принадлежностями, которыми мог воспользоваться любой желающий.

Собираясь в эту поездку к морю, родители бдительно следили за тем, чтобы дети брали в дорогу только самое необходимое, мотивируя свою позицию традиционной поговоркой: «В дороге и иголка тяжела». Но, учитывая основные пристрастия молодого поколения, разрешили взять с собой рисовальные принадлежности и пару наборов полимерной глины с необходимыми моделирующими инструментами и фурнитурой.

Пляж был великолепен. Светлый, почти белый песок, слегка нагретый мягким утренним солнцем, приятно обволакивал босые ноги. Местами он перемежался с мелкой галькой и морскими ракушками, которые с удовольствием собирали Стас, Влад, Лида и Лада, решившие общими усилиями сделать из них одну большую коллекцию.

Морские волны, мерно перекатываясь, мягко обсасывали береговой песок. Валерий отправился в ближайший прибрежный киоск купить на всех газированной воды, а Лида и Лада угощали ребят великолепным медовым пирогом с кунжутом и дроблёным бразильским орехом собственноручного приготовления.

Потом довольные Стас и Лида побежали купаться. Несколько дней назад Стас научил Лиду плавать, и теперь они ловили каждую удобную минуту, чтобы усовершенствовать приобретённые навыки. Впрочем, всем было ясно, что это являлось для них лишь предлогом, чтобы как можно дольше побыть наедине.

Лада, которая на данный момент оккупировала шезлонг и отдыхала под солнцезащитным зонтом, взглянула на Влада, сидевшего по-турецки в центре одного из пляжных покрывал и сосредоточенно раскладывавшего по его периметру совместно собранную всеми молодыми участниками их дружной компании коллекцию морских ракушек.

Лада заворожённо наблюдала, как Влад внимательно осматривает со всех сторон каждый уникальный экземпляр и кладёт ту или иную ракушку в специально отведённый для неё промежуток, предварительно оставленный им между уже выложенными ракушками, очевидно, компонуя их по цвету, форме, окрасу либо по какому-то своему, лишь одному ему ведомому принципу.

Влад смотрелся как-то естественно и органично в этом своём бесхитростном ритуале, и вместе с тем он выглядел очень мило. Каштановые волосы, слегка распушившись в красивой стрижке, мягким блеском отливали на солнце. По своему сложению Влад, скорее, напоминал подростка, но в стройных мускулистых ногах и несколько угловатых, но крепких плечах уже чувствовалась стать молодого мужчины. Тем не менее он казался каким-то подчёркнуто-потерянным и одиноким – таким же, какой была и сама Лада. Это особенно остро ощущалось именно теперь, в данный момент.

Влад на минуту отвлёкся от своих ракушек и встретился взглядом с Ладой, у которой буквально защемило в груди от внезапно нахлынувшей невыразимой нежности. Подумать только! А ведь ещё года четыре с половиной назад она, тогда ещё пятнадцатилетняя девчушка, сходила с ума по его брату и просто бесилась от ревности, видя, что, несмотря на все её старания понравиться Стасу, тот всегда смотрел только на Лиду.

Глаза у Влада оказались такими же серыми и лучистыми, как у Стаса. Он вообще был поразительно и парадоксально похож и одновременно не похож на брата.

Оба брата – Стас и Влад Озеровы – были хорошо воспитаны и вели себя с девушками неизменно галантно и предупредительно, но у каждого из них это проявлялось по-разному. Стас был простым в общении, но в то же время у него была какая-то особая, свойственная лишь ему внутренняя чуткость, которую он старался, порой совершенно безуспешно, замаскировать за грубоватыми манерами. Влад же являлся больше джентльменом, нежным и утончённым. Тем не менее в нём сохранились какие-то берущие за душу черты – детская непосредственность, поразительная отзывчивость, участие к проблемам других людей. И в этом они с братом были просто невероятно похожи.

Лада поднялась с шезлонга и, слегка покачивая бёдрами в подражание голливудским актрисам, направилась к украшенному ракушками покрывалу, где сидел Влад.

Подойдя, она стряхнула с босых ног приятно обволакивающий стопы тёплый песок и осторожно ступила прямо на покрывало позади молодого человека. Девушка протянула вперёд изящную руку с безупречным перламутровым маникюром и очень мягко и бережно положила ладонь на загорелое плечо Влада. Тот оторвался от своих ракушек и обернулся, подняв на неё выжидающий взгляд.

– Не хочешь немного порисовать? – тихо спросила Лада.

Влад кивнул и поднялся на ноги. Несмотря на разницу в возрасте, он уже сейчас был на голову выше Лады. Его несколько угловатая подростковая фигура была далека от атлетической, и всё же он выглядел необыкновенно привлекательным.

Девушка с некоторой робостью взяла его за руку и повела к раскинувшемуся неподалёку дереву, под сенью которого был установлен мольберт-тренога с рисовальными принадлежностями и помещался складной стул.

Когда они дошли до места назначения, Лада неохотно отпустила руку Влада и кивком указала на стул.

– Подожди, я сейчас, – тихим бархатистым голосом произнёс Влад и устремился обратно к расстеленным покрывалам, оставив Ладу в растерянности наблюдать за ним. Через пару минут он вернулся с другим складным стулом. Влад разложил его и, установив недалеко от уже стоявшего возле мольберта точно такого же стула, слегка разогнувшись, пригласил Ладу сесть.

– Я не могу сидеть, когда дама стоит, – серьёзным тоном пояснил он.

Лада звонко рассмеялась, но беспрекословно подчинилась.

Только после этого Влад осторожно умостился на предназначенный ему стул, стоявший перед мольбертом, и взял в руки безупречно отточенный простой карандаш.

– Можешь нарисовать свою мечту? – глядя на молодого человека серьёзными глазами изумительного миндалевидного разреза, спросила Лада. – То, о чём ты думаешь… к примеру, вот прямо сейчас? Только не самолёт, хорошо? – быстро поправилась Лада. – Я исполню любое твоё желание. Всё, что будет в моих силах – что бы ты ни отобразил на этом холсте. Сегодня тебе повезло, дружочек, – она заговорщически ему подмигнула.

– Едва ли ты сможешь это сделать, – Влад тихонько вздохнул. – Боюсь, что это не в твоей власти. Извини.

– А ты попробуй! – не унималась Лада. – Мне хочется знать, о чём ты думаешь. Вдруг я всё же смогу тебе помочь? Чем чёрт не шутит?

Она обворожительно улыбнулась, и Влад окончательно стушевался:

– Я не могу, – произнёс он на полном серьёзе. – Это очень личное. Не могу поделиться этим ни с кем. Даже со Стасом.

– Ну хорошо, – сказала Лада после некоторых раздумий. – Давай сделаем так. Я отвернусь или отойду куда-нибудь подальше, а ты всё-таки попробуешь нарисовать то, о чём ты думаешь и чего желаешь. Потом, если захочешь, покажешь мне свой рисунок и я постараюсь исполнить то, что ты пожелаешь, насколько сумею это сделать. Если же нет – оставишь его при себе. Договорились?

Влад мягко улыбнулся и взялся за карандаш.

– Только не подсматривай, ладно? – попросил он, как-то очень мило и трогательно смутившись.

Лада кивнула, забрала свой складной стул и отошла в сторонку. Не удержавшись, она издали взглянула на Влада, который уже сосредоточенно водил свежеочиненным мягким карандашом по закреплённому на мольберте грунтованному холсту, и негромко крикнула ему:

– Не забудь: самолёт не рисуем! К сожалению, я не смогу тебе его подарить. – И тут же добавила: – Я очень постараюсь когда-нибудь сделать это, правда! Но это уж не сегодня.

Влад продолжал старательно орудовать карандашом, время от времени обводя контуры рисунка художественным древесным углём, кое-где добавляя штрихи сепией и сангиной и тонируя рисунок сухой пастелью.

Когда всё было готово, молодой художник окликнул Ладу. Она подошла и очень мягко и бережно обхватила его сзади за обнажённые плечи (из одежды на Владе были только длинные шорты, надетые поверх плавок).

Влад вздрогнул от неожиданности и быстро оглянулся. Лицо его выражало недоумение.

Лада поспешно отступила на шаг назад, смущённо пробормотав:

– Извини.

Она с большим трудом оторвала взгляд от тонкого загорелого плеча и перевела его на рисунок.

На холсте была изображена молодая девушка с длинными каштановыми волосами и зелёными миндалевидными глазами очень красивого разреза. Она сидела за большим столом, и руки её при этом были заняты каким-то делом. На столе были разложены разноцветные брикеты, в которых безошибочно узнавалась полимерная глина, а также – всевозможные моделирующие инструменты и фурнитура.

– Изумительно! – выдохнула Лада, осматривая рисунок с неподдельным интересом.

– Тебе правда нравится? – спросил Влад, несколько смутившись.

– Очень! – отозвалась Лада с нескрываемым всевозрастающим восхищением. – Но кто эта девушка? – она кивнула на рисунок. – Похожа на… – Она не договорила, её сердце внезапно затопила жгучая боль и обида от осенившей её догадки по поводу изображённого на рисунке живого объекта.

– Забыл одну деталь, – тихо произнёс Влад, сосредоточенно рассматривая рисунок. Он взял тонкую кисть, поспешно макнул её в пузырёк с тёмно-коричневой художественной акриловой тушью на водной основе и быстрым отточенным движением поставил на лице девушки крупную точку.

Лада недоверчиво подняла взгляд, внутренним чутьём готовясь увидеть неопровержимое подтверждение своей догадки. Но когда она внимательно посмотрела на рисунок, то буквально обмерла; её большие зелёные глаза просияли невыразимым счастьем.

– Это же я! – воскликнула она. – Ты дорисовал родинку, и теперь всё встало на свои места. Родинка стоит на правой щеке. На моей!

Ладу мгновенно захлестнула волна непередаваемых эмоций. Девушка была готова петь, плясать, прыгать от переполнявшего её счастья. Она захотела обнять весь мир.

Взгляд Лады, лучившийся неподдельной животворящей нежностью, упал на лицо Влада. Тот судорожно закрыл ладонями глаза и щёки, не представляя себе, куда деться от накрывшей его неловкости, страшного смущения и стыда, подобного которому он не испытывал ещё никогда в жизни.

Влад второпях всё перепутал. Поставил родинку не на ту щёку. Он чувствовал, что бессовестнейшим образом предал свою мечту. Да и перед Ладой вышло ужасно неудобно. Никогда ещё Влад не видел, чтобы лицо какой-либо из его знакомых девушек озарялось таким искренним безмятежным счастьем, которым буквально лучилось лицо Лады ещё несколько секунд назад.

– Это ведь на самом деле она, не так ли? – Голос Лады был полон невыразимой боли и отчаяния. – Моя сестра.

Влад молчал, но его растерянный и более того – потрясённый и убитый вид говорил красноречивее всяких слов.

– Что ж, тогда сотри родинку с правой щеки и перерисуй её туда, где ей и надлежит быть, – проговорила Лада, словно изо всех сил стараясь смириться со своей участью всегда быть на вторых ролях, в тени своей сестры. – На щёку Лиды.

– Нет, – тихо, но твёрдо ответил Влад. – Пусть стоит там, где я её поставил.

– Но какой смысл? – спросила вконец расстроенная Лада.

– Я хочу подарить этот рисунок тебе, – неожиданно заявил Влад. – В конце концов, ты меня на него вдохновила.

– Правда? – Лицо Лады озарилось робкой надеждой.

Влад снял с мольберта холст и передал его Ладе.

– Спасибо, – поблагодарила та, бережно прижимая дорогой её сердцу подарок к своей груди.

С моря повеял освежающий ветерок. Молодые люди собрали рисовальные принадлежности и вернулись на пляж. Там их встретили улыбающиеся до ушей Стас и Лида, которые стояли возле одного из трёх покрывал: она – в мокром закрытом купальнике, он – в мокрых плавках. С их пропитанных водой волос стекали тонкие струйки.

– А мы нашли роскошный дом на берегу, – сообщила Лида. – Настоящий дом, представляете? Большой, вместительный, красивый. Два одинаковых крыла здания соединены между собой галереей. И вроде бы там даже два этажа. Хотите на него взглянуть?

– Да нет, пожалуй, – негромко ответил Влад. – Как-нибудь в другой раз.

Он направился к своему заставленному ракушками покрывалу и попросил Ладу помочь ему дополнить получившуюся композицию оставшимися ракушками.

Девушка бережно убрала рисунок Влада в свою вместительную пляжную сумку, отгородив его от остальных вещей большим полиэтиленовым пакетом, чтобы он случайно не промок и не повредился, и с огромнейшей радостью присоединилась к бесхитростному ракушечному ритуалу.