Текст книги "Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров"

Эпилог

Это невероятное чувство, когда с тебя сняли проклятие! С той самой секунды, как я попросила прощения у Янко Бадя, все стало происходить самым лучшим образом. Вызвала «Скорую», и она приехала через десять минут вместе с полицией и спасателями! Сказали, что у них как раз проходили учения в соседнем поселке. Влада тут же арестовали. Потом он попал в тюремную больницу из-за проблем с психикой – пытался сам себе отрезать руку. Меня наградили медалью за помощь в поимке особо опасного преступника. Об этом еще целый месяц весь Интернет писал. На следующий день Надя вышла из комы, но ей не стали говорить о том, кем был ее муж. Миша быстро поправился – каким-то чудом нож прошел мимо всех важных органов. Врачи долго удивлялись. Мы с ним встречаемся, и все у нас отлично. В школе, узнав о моих приключениях, стали мной гордиться и делать мне всяческие поблажки. Родители не задавали лишних вопросов, чтобы не травмировать мою нежную психику. Даже Аристарх, пока был в ветеринарке, познакомился с симпатичной британской кошечкой. А что вы знаете о проклятиях?

Екатерина Неволина
Домик с видом на смерть

Бывают места, где не действуют привычные нам законы реальности. Места, живущие по своим собственным, странным и диким законам. Раньше именно там устраивали языческие капища и приносили кровавые жертвы древним богам, на чьих темных, высеченных из дерева лицах не было и следа человеческих чувств.

Сейчас, когда люди, походя опрокинув под ноги старых богов, вырубили леса, осушили болота и построили огромные города, заковав землю в асфальтовый панцирь, таких мест почти не осталось.

И все-таки…

Глава 1
Замечательное место

Моя мама – писатель. Думаете, это круто? Вот и ошибаетесь! Во-первых, у нее вечно нет времени на нас с папой, потому что в ее издательстве ждут очередной шедевр. Во-вторых, когда у нее все-таки находится время, получается еще хуже, потому что она берется воспитывать из меня идеального, как в книжках, мальчика – вежливого, до отвращения чистенького и всегда готового пойти в музей, на балет или куда-нибудь в этом роде вместо того, чтобы просто встретиться с друзьями. Уже несладко, правда? Но есть еще в-третьих. И в-третьих… та-да-дам!.. мама пишет романы для девочек. Мои одноклассники находят, что это очень смешно, а девчонки думают, что у нас дома нескончаемый запас этих книг, и не сомневаются, что я должен таскать их пачками.

В общем, в этом нет ничего особо хорошего. Но и особо плохого, если честно, не было тоже. По крайней мере, так обстояли дела до тех пор, пока однажды летом маме не пришла в голову гениальная идея.

– Сережа, – сказала она как-то папе за ужином, когда наша образцовая семья собралась за столом, – я подумала, почему бы нам с Максом не поехать на месяц на природу…

Макс – это я, если вдруг кто не знает. Также для полноты биографической справки сообщу, что мне тринадцать лет, я шатен, достаточно высокий для своего возраста, но, как говорит мама, пока еще слишком тощий. Любимая одежда: летом – футболка, понятно, черная, с кровавой надписью: «Hell On Earth»[4]4
  «Ад на Земле» (англ.).


[Закрыть]. Это, кстати, не сатанинский призыв, как в минуты воспитания утверждает мама, а альбом группы Manowar. Крутая группа, между прочим, настоящий тру метал. Но мы сейчас не о ней. Летом кроме футболки я обычно ношу черные джинсы и здоровенные красные ботинки. В остальные времена года к этому прибавляется дутая черная куртка. А если учесть еще тот факт, что мою прическу наша добрая классная называет разоренным вороньим гнездом, то, думаю, вы уже догадались: до маминого идеала мне чуть дальше, чем до Юпитера.

Так вот, сегодня за ужином мама вдруг сообщила нам о своих новых планах.

Мы с папой переглянулись.

Мамины идеи – это что-то с чем-то. То она берется за ремонт. Неделю выбирает обои, придирчиво осмотрев все специализированные магазины во всем большом городе, а потом заявляет: «Вы что, думаете, у меня есть время этим заниматься?» А на робкие папины предложения сделать ремонт без ее участия фыркает: «Представляю, что вы без меня сделаете!», и купленные обои пылятся на шкафу не один год… То решает, что мы с ней непременно должны выучить латынь. Что каждый образованный человек должен знать латынь… Покупает стопку учебников и усаживает меня за их изучение. К счастью, дня на два-три. Дальше учебники спокойно пылятся на шкафу вместе с обоями.

Вот так мы обычно и живем.

Но вернусь к событиям сегодняшним.

– Я уже нашла замечательное место, – сказала мама, разливая по чашкам чай и не замечая офигения наиболее интеллектуальной и продвинутой части семьи. – Тишина, природа! Красота! Максу полезно побыть на свежем воздухе, а заодно хоть на время освободиться от влияния своей дворовой компании. – Тут она бросила на меня пронзающий (кажется, так говорится в ее книжках?..) взгляд. – Ну и я смогу, наконец, спокойно дописать роман.

Мне уже доводилось слышать, что писатели любят творить где-нибудь подальше от дома. Скажем, на побережье теплого моря. Я бы, в целом, не возражал против Турции, Болгарии или Египта. Но моя мама, конечно, проявила оригинальность. Ее «замечательное место», присоветованное одной из многочисленных интернет-подруг, находилось где-то в забытой чертом отечественной глубинке.

– Леночка, – ласково начал папа, – ты же знаешь, я не могу сейчас взять отпуск…

– Ничего, – мама лучезарно улыбнулась, – мы с Максиком и вдвоем справимся. Макс уже достаточно взрослый. Правда, Макс?

Вот они, двойные стандарты взрослых, как говорится, в действии. Если нужно тащиться в какую-то глухомань (в то время как большинство друзей если не за границу, то хоть к морю едут, а мне потом красней перед ними!) – я достаточно взрослый. А если я хочу пойти на рок-концерт, или прийти домой попозже, или даже совершенно безобидно посидеть после полуночи за любимой игрушкой – нельзя, я еще недостаточно вырос.

Однако если мама уже попала под власть своей очередной блестящей идеи, то легче с ней согласиться, чем возражать. Вот я и не возражал – только скорчил кислую мину, по которой мама и сама должна была догадаться, как сильно я мечтаю попасть в ее «замечательное место». Но она, конечно, сделала вид, будто не поняла.

– А может, в Турцию? – предложил папа, словно читая мои мысли. Он обычно поддерживает меня как единственную надежду оппозиции, впрочем, делает это умеренно, избегая кровавых конфликтов. – А потом я, возможно, к вам присоединюсь.

Но если уж мама что решила, она решила.

В общем, на следующий день мы уже паковали чемоданы. А на выходных папа отвез нас на машине. Встать пришлось в самую рань, чтобы выехать из города без пробок. Всю дорогу я слушал в наушниках «Мановаров» и думал о том, какой отстой и скука меня ждут. Положение усугублялось еще и тем, что диски с играми мама выложила из чемодана, заявив, что мне будет полезно, наконец, отвлечься от компьютера, подышать тем самым чистым воздухом (она столько о нем говорила, что я уже начал его всерьез опасаться) и почитать книжки, которыми папа забил половину багажника, впрочем, поглядывая на меня с искренним сочувствием.

Всего восемь часов пути в северном направлении (море, загар – пока, пока… в этом году мы с вами не увидимся!..) – и вот оно счастье, мы прибыли.

Это «замечательное место» оказалось еще хуже, чем я предполагал. Разбитая дорога, на которой отродясь не было асфальта, зато имелись огромные колеи и даже целые участки, покрытые песком. Проезжая их, папа понижал скорость до улиточной и тихо ругался под нос… Старая деревня в одну улицу с высокими, потемневшими от времени деревянными домами, часть которых давным-давно пустовала. Их крыши обвалились, а стены сложились, как в карточном домике… И ни единого признака цивилизации. На улице вообще никого не было, кроме толстой тетки в пестром платке.

– Э-э-э… – Папа, разделяя мое недоумение, с сомнением огляделся по сторонам.

– Великолепное место! – чувствуя наши сомнения, пошла в атаку мама. – А какая экология!..

Признаки этой экологии настойчиво зудели у меня под ухом, а одного из них, уже отведавшего крови, я прихлопнул на своей щеке.

Папе оставалось только вытащить наши вещи из багажника, пока мама разговаривала с той самой теткой в платке, которая передала нам ключи, велела чувствовать себя как дома и приезжать к ней за озеро, на другой конец деревни, если что-то вдруг потребуется.

В общем, мы обосновались в одном из старых домов с чудовищно скрипящими полами, обшарпанной мебелью и всякой фигней типа плетеных половичков и вязаных салфеточек, от которой мама приходила в абсолютно дикий, с точки зрения нормального человека, восторг. Ей вообще здесь очень понравилось. «Всегда мечтала жить в старом доме! – говорила она. – Только посмотри, Макс, все это сделано руками! Ну что ты куксишься? Знаешь, сколько сейчас хэндмейд стоит?»

Все это было не очень интересно.

Чтобы скоротать время, я отправился осмотреться. И тут меня поджидал большой сюрприз. Прямо за нашим домом лежал заброшенный сад, весь заросший бурьяном и покосившимися замшелыми яблонями, на которых и яблоки-то уже не росли, а если где и попадались, то все червивые… А за садом находилась ржавая (по местному обычаю) ограда, за которой виднелись сиротливо торчащие кресты. Самое что ни на есть настоящее кладбище. В двух шагах от дома! Замечательное место, что уж говорить.

От нечего делать я перебрался через ограду, умудрившись при этом разодрать штаны и оцарапаться (хорошо, что рядом нет мамы, вот было бы разговоров про столбняк и прочие ужасы!). Прилично, кстати, оцарапался – пришлось найти подорожник и приложить к ранке.

Тут-то и появился страшный старик. Высокий, сутулый, с длинными, словно присыпанными пеплом, грязно-седыми волосами и каким-то нездорово желтым, сморщенным, как сдувшийся мяч, лицом. Его левый глаз был затянут отвратительным бельмом и, очевидно, не видел, а щеку искорежили глубокие старые рубцы, изменившие рельеф лица, как катаклизмы меняют долину реки. Из-за этих рубцов лицо незнакомца стало асимметричным, а рот казался искривленным в косой недоброй усмешке. В общем, ужас! Приснится такой ночью – сто процентов проснешься с воплем.

Одет старик был в странное рубище, возможно, сделанное из мешковины, все грязное и залатанное, такие же штаны и разношенные сандалии. В довершение он сильно хромал на левую ногу.

Это чудище приближалось, и у меня возникло естественное желание бежать отсюда сломя голову, но я ему не поддался: у нас во дворе не уважают трусов.

Старик остановился в нескольких шагах от меня, и его единственный глаз уставился мне в лицо с яростью.

– Убирайся отсюда, дрянной мальчишка! – закричал старик, вытягивая вперед руку с желтыми скрюченными пальцами.

Он словно сбежал со съемок фильма ужасов. За один миг я успел разглядеть в его рту гнилые зубы, добрую половину которых уже давно «унесла мышка», как говорила моя мама, и неровные когти, гармонично дополняющие скрюченные пальцы.

– Ну?.. Или… – Он сделал ко мне еще один шаг.

И тут я все же не выдержал. Разумное поведение – это еще не трусость, и поэтому я вскочил с холмика, на котором сидел, и кинулся к ограде. Оглянувшись возле нее, я увидел, что монстр, прихрамывая, приближается – неторопливо, но неуклонно.

Не помню, как я преодолел ограду – едва ли не в один прыжок, не зря говорят, что в критических ситуациях у человека пробуждаются скрытые резервы организма и он может сидеть в раскаленной печи, развивать невероятную скорость или, скажем, приподнять целый грузовик. Вот и я проявил незаурядные акробатические способности, хотя в школе у меня по физре честный трояк.

Перескочив ограду, я, не сбавляя темпа, понесся в сторону дома. Но, пробежав через сад, увидел, что старик больше за мной не гонится, так и торчит на кладбище (вдруг он вообще не может выходить за его пределы?..). Поэтому я остановился и немного отдышался. Может, этот урод не такой уж и страшный?.. То есть, конечно, страшный, но не съест же он меня прямо так, средь бела дня?! Погода была по-летнему чудесная, небо сияло яркой голубизной, и это умаляло готический пафос того, что случилось на кладбище.

В общем, к дому я подходил уже почти успокоившимся.

А на дороге прямо перед нашим унылым пристанищем во-зился с велосипедом, у которого сорвалась цепь, какой-то светловолосый загорелый парень примерно моих лет, может, на год постарше.

Заметив его, я остановился. Раз уж придется сидеть в этой дыре, хорошо бы познакомиться с кем-нибудь нормальным. Но идти знакомиться первому было стремно, это поставило бы меня в позицию просящего. Поэтому я не пошел, а продолжал наблюдать со стороны.

В какой-то момент цепь сорвалась. Парень выругался и принялся дуть на правую руку, а затем, наконец, поднял голову и посмотрел прямо на меня.

– Привет, – сказал он дружелюбно и добавил мягко, словно извиняясь: – Никак не справлюсь. Вот оцарапался… Не поможешь? Пожалуйста!

Парень был, в общем, адекватным, непохоже, что из тех, кто много о себе думает. К тому же он заговорил первым, и я к нему подошел. Вместе мы с некоторым трудом поставили на место эту дурацкую цепь, а заодно познакомились.

Его звали Сашкой, учился он действительно на класс старше меня и торчал в этой дыре у тетки, куда был сослан на все лето.

– Скучно, и комаров много, и змеи попадаются. Я вчера вот такую видел, – сообщил Сашка, разведя руки, и печально уставился на свои измазанные чем-то черным пальцы.

Я пригласил нового знакомого в дом помыть руки. На руках у него и вправду оказались четыре глубокие царапины, словно от когтей. Мы промыли их хлоргексидином, пузырек которого всегда был у мамы в походной аптечке.

Кстати, о маме. Мама, еще не приступившая к разбору чемоданов, отнеслась к моему новому знакомому гостеприимно и покормила нас обедом, состоящим из привезенной с собой курицы-гриль и свежего помидорного салата (разумеется, не с грядки, а тоже из города, из супермаркета).

Надо сказать, Сашка здорово умел обращаться со взрослыми. За тот час, пока мы торчали у меня, он успел понравиться маме, восхитившись обстановкой дома и похвалив приготовленную еду.

– Тебе что, правда понравилось это старье? – спросил я, когда после обеда мы отправились гулять.

Новый приятель посмотрел на меня честными серыми глазами.

– Конечно, нет, – сказал он, – но это же элементарная вежливость. Твоей маме было приятно!

Лично мне не очень нравится такая вежливость, больше похожая на вранье, но я, конечно, промолчал, чтобы не ссориться с новым другом – больше тут все равно дружить не с кем. А еще у меня был к нему очень важный вопрос.

– Слушай, я видел тут рядом кладбище и такого… ну отвратительного… – Я поморщился, не зная, как лучше описать того ужасного старика.

– Повезло тебе, – кивнул Сашка, мы как раз шли по дороге к озеру, которое он хотел мне показать, – только приехать и встретиться с чокнутым Филином.

– С кем? – переспросил я, забыв про камешек, который пинал по дороге.

– Кличка у него такая – Филин. У него хоть один глаз, но все видит. А чокнутый он, сколько я сюда езжу. Он тут типа сторожем на кладбище работает. Инвалид, его жалеют и не прогоняют. Целый день между могилами бродит и что-то бормочет. А иногда у него совсем в башке замыкает, и он становится агрессивным. Тетка говорит, одних дачниц чуть до смерти не напугал.

– Да уж, – согласился я. – А как на зомби похож!

– Типичный зомби, – кивнул Сашка, аккуратно кативший велосипед в горку. – Я стараюсь от него подальше держаться. Мало ли что на него найдет – оторвет тебе голову и скажет, что так и было.

Наконец, мы поднялись на горку и сразу увидели озеро, уютно устроившееся в небольшой долине и обрамленное темной зеленью леса.

Мы сбежали по склону и подошли к воде. Такой прозрачной, что даже не верилось, что это настоящая вода, а не стекло. Глядя в эту синюю гладь, и не поймешь, где вода, а где небо, так все смешалось.

– А купаться здесь можно? – Я поплескал ладонью, поднимая тучи брызг, искорками вспыхивающих на солнце.

– Можно, только осторожно, – сказал Сашка. Он стоял в отдалении, так и не подойдя к самой воде. – Если утопиц не боишься.

– Кого?

– Утопиц, – раздельно повторил он. – Говорят, они здесь водятся и иногда утаскивают под воду парней, которые им нравятся. Слышишь, какая мертвая тишина?

Теперь я, наконец, заметил, что вокруг и вправду очень тихо.

Вода перестала казаться прекрасной, и я отступил, стараясь сделать это не слишком поспешно. Да что за место такое: и сумасшедший Филин, будто восставший из гроба, и озеро с утопицами! Просто Красная книга России со всякой нечистью. Не удивлюсь, если в лесу по соседству еще и оборотни водятся, а в подвалах полуразрушенных домов сладко чмокают в дневном сне изголодавшиеся по свежей крови вампиры.

– Обманул! Обманул! – Сашка вдруг рассмеялся и запрыгал на одной ножке. – Что, поверил?! Да не дрейфь, можно здесь купаться!

Эта шутка совсем мне не понравилась.

– Извини. – Сашка, заметив выражение моего лица, мигом перестал смеяться. – Я не хотел тебя обидеть, просто… ну само напрашивалось…

Глава 2
Кровавая дань

Мы, конечно, помирились, но впечатление об озере у меня все равно испортилось. Какое-то оно подозрительное, слишком тихое и красивое. Наверное, не к добру. Мне захотелось уйти отсюда, но возвращаться домой было еще рано – там, в деревне, скука смертная.

– А что там? – Я ткнул пальцем в сторону, где из-за деревьев едва виднелось что-то похожее на шпиль.

– Заброшенная церковь, – сказал Сашка мрачным замогильным голосом. – Говорят…

– Опять? – прервал его я. – Хватит, не на маленького напал! Пойдем посмотрим.

После того как я уже показал себя не с лучшей стороны, спасовать еще раз казалось уж совсем стыдным. К тому же я раскусил Сашку: похоже, он любит придумать что-то страшненькое, напугать, а потом радоваться, какие все вокруг глупые и наивные и каким умным он на их фоне выглядит.

– Как хочешь.

Сашка приткнул свой велосипед у дерева, чтобы не тащить его по зарослям, и мы пошли. Рельеф берега был неровный. То и дело попадались холмики, уходящие в воду большие, поросшие мхом валуны или, на худой конец, толстые, похожие на откормленных змей, корни деревьев. И всю дорогу я никак не мог отделаться от мысли, что место как раз подходящее, чтобы здесь водились какие-нибудь утопленницы, или утопицы, как назвал их Сашка. Почему бы им не сидеть вот на этом валуне, свесив синюшные ноги, и не любоваться на отражение луны, поджидая случайного путника…

«Бред! – прервал я себя. – Какие случайные путники в такой глухомани!»

По мере того как мы продвигались к церквушке, я перестал видеть ее шпиль, но Сашка шел довольно уверенно, наверняка уже бывал там. Все ближе мы подходили, и все меньше мне это нравилось. Деревья здесь были странные, скрюченные, многие засохли и выглядели как чудовищные скелеты. Как скелеты-стражники темного властелина…

Сашка посмотрел на меня, словно спрашивая, не повернуть ли… Он перестал болтать и смеяться и выглядел довольно испуганным. Или опять притворялся, испытывая меня на смелость. Нет, во второй раз в ловушку не попадусь!

– Далеко еще? – спросил я, уворачиваясь от ветки, которая попыталась ударить меня по лицу.

– Почти пришли… – Сашка вздохнул. – Если честно, я здесь пару раз был. Давно… Больше не ходил, тут как-то стремно… Только не думай, что я шучу, как на озере. Это по-чесноку.

– Ты ужастики любишь? – поинтересовался я. В этой обстановке лучше болтать – только бы слышать звуки человеческих голосов, отпугивающих зловещую тишину.

– Смотрю, если не очень противные. Как-то не мое, когда вся эта кровища, руки-ноги оторванные, – признался он. – Другое дело, когда мистические, с загадками, призраками всякими… И чтобы сюжет был позапутаннее, и до самого конца не ясно, кто злодей. А чего спрашиваешь?

– Странно, говоришь, будто смотришь ужастики, а сам не знаешь, что днем почти никогда ничего не случается. Вот если зайти в какой-нибудь одинокий домик ночью…

– Почти?.. – переспросил мой новый приятель, и я не нашелся, что ответить.

Еще немного мы прошли молча.

– Где-то здесь. – Сашка принялся обходить кусты.

Я последовал за ним, и внезапно увидел эту церковь.

Она стояла чуть в стороне и казалась очень темной, почти черной.

– Это дерево старое, – объяснил Сашка, проследив направление моего взгляда. – Она тут уже лет сто или даже больше под дождями и снегами стоит.

– Понятно, – кивнул я.

Здесь тишина стала просто оглушительной. От нее аж в ушах звенело.

И вправду нехорошее место, очень неприятное.

Одно из перил на невысоком крыльце было сорвано и валялось внизу. Ступеньки жутко заскрипели, когда я стал по ним подниматься. Но уйти было уже невозможно. Что-то словно за шиворот тянуло меня дальше. Туда, где темнела щель приоткрытой двери.

– Ничего себе! – выдохнул сзади Сашка. – Дверь открыта! Она же вроде была заколочена. Может, пойдем отсюда?..

Поздно. Я уже протянул руку. Уйти сейчас, не заглянув внутрь, было невозможно. Церковь и пугала до боли в желудке, и манила, притягивала.

Дверь то ли взвыла, то ли застонала, отзываясь на мое прикосновение, и в лицо дохнуло сыростью и еще каким-то странным острым запахом.

Я заглянул в полутьму. Помещение оказалось совсем крохотным. Первое время глаза привыкали, и я разглядывал странное возвышение в центре. Кажется, это алтарь, как обычно бывает в церквях. На нем что-то лежит…

Машинально, словно зачарованный, я сделал несколько шагов под аккомпанемент натужно скрипящего пола и двинулся вперед, к алтарю.

– Что там? – спросил от входа Сашка. Он так и не решился войти.

И тут я, наконец, разглядел, что там.

Уж лучше бы я этого не делал, потому что там была мертвая кошка с размозженной головой и вспоротым брюхом, и все вокруг было залито чем-то темным, и болтались странные ошметки.

Меня затошнило.

Я выбежал из церкви со странным воем, едва не сбив с ног Сашку, и рухнул на землю, борясь с отчаянными приступами тошноты, скручивающими желудок.

Сашка смотрел на меня с сочувствием и явно не знал, что делать.

– Тебе плохо? Может, позвать взрослых? Я сейчас!..

Этот псих всерьез собирался оставить меня одного в этом месте! Но я вовремя вцепился в его ногу, и Сашка, не ожидавший такого, дико заорал. Видно, у него тоже нервы были на пределе. Если бы я мог, то порадовался бы сейчас, видя его испуг. Но, понятно, мне было не до этого.

– Все нормально, только не уходи, – пробормотал я, все еще не отпуская его ногу. Стало чуть-чуть полегче, и я глубоко дышал, восстанавливая дыхание. – Там… там кошка. Кто-то ее убил… и положил на кафедру… на алтарь…

– Да не брошу я тебя, не беспокойся!.. – Приятель с усилием разжал мои пальцы. – А про кошку… это правда?..

– Не веришь – посмотри сам, – отрезал я.

– Верю, – выдал Сашка слишком поспешно и, почесав коленку, добавил: – Слушай, а я ведь догадываюсь, кто ее… ну того, ты сам знаешь…

– И кто? – Сашка понизил голос, и я вслед за ним тоже старался говорить тише, как будто некто враждебный мог нас подслушать.

– Ну так старик, которого ты встретил. Филин. Он в этих местах ошивается. Либо на кладбище торчит, либо здесь. Я сам сто раз его на озере видел. Сидит на камне, как истукан. Даже рыба его боится. Если ты с удочкой, а он пришел – можешь собираться домой, больше ничего не поймаешь. Ни малюсенькой плотвички! Ни самого завалящего карасика!

Над нами громко и словно насмешливо закаркал ворон. Сашка вздрогнул.

– Пошли отсюда! – Кажется, я уже мог идти, и пора было уносить ноги.

Наверное, это было самое дурацкое решение в моей жизни, но вечером мы пошли на кладбище.

– Мы его выследим и поймем, что с ним делать, – пообещал Сашка.

Старик и точно был ненормальный. Ни один нормальный не стал бы жить рядом с покойниками. А его дом стоял с западной стороны, почти у самой кладбищенской ограды. Хотя слово «дом» вряд ли можно отнести к убогой покосившейся и почерневшей от времени избушке. Зато именно так я и представлял себе жилище колдуна.

Мы с Сашкой притаились неподалеку, и вскоре наше терпение было вознаграждено.

Дверь дома открылась, показалась ужасная фигура Филина. Он остановился на пороге, словно принюхиваясь. И вдруг повернулся прямо к нам! Были уже сумерки, но я бы мог поклясться, что он нас увидел! И пошел к нам, приволакивая больную ногу.

– Вот черт! – пробормотал Сашка. Мы с ним переглянулись и, не сговариваясь, бросились в разные стороны.

Я несся, не разбирая дороги, но вдруг споткнулся о толстую ветку и полетел в крапиву. А старик был уже близко. Упал я очень неудачно, потянув ногу, и когда попытался встать, почувствовал острую боль.

Сашка уже скрылся из виду и не знал, что со мной случилось. Это было как в фильме ужасов, но гораздо, гораздо хуже, потому что все происходило не с кем-нибудь, а именно со мной. Едва соображая, что делаю, я на карачках пополз в глубину зарослей крапивы, не обращая внимания на ожоги и, как молитву, повторяя одно: «Только бы он меня не заметил! Только бы он меня не заметил!»

Я смутно видел через кусты черный силуэт и слышал бормотание: Филин что-то говорил себе под нос. Я расслышал только некоторые слова: «чертов мальчишка», «покойники» и «жертвоприношение». Собственно, других доказательств и не требовалось. Вот только как унести ноги от колдуна?.. Я задержал дыхание. Вот бы стать крохотным-крохотным!..

И чудо случилось. Я едва поверил себе, когда увидел, что Филин уходит. Не заметил! Я спасен!

Я выждал еще немного, едва ли не до потери сознания боясь, что старик вернется – вдруг выглянет откуда-то и скажет: «Ага! Попался!», как это часто случается в ужастиках. Но хоть тут закон подлости не сработал: колдуна не было, можно выползать из крапивы.

Так я и сделал. Нога ныла, я старался едва наступать на нее и шел, хромая, как старый Филин. Вот, наверное, выглядел смешно!

Сделав всего пару шагов, я вдруг увидел: совсем неподалеку на лавочке у одной из могил кто-то сидит. Сначала я подумал, что это Сашка, который заметил, что я пропал, и вернулся за мной. Но это оказался вовсе не Сашка, а незнакомая девочка, наверное, моего возраста или, может, чуть старше. У нее были длинные, до самой поясницы, светлые волосы. Одета она была в джинсы и белый свитер.

Девушка сидела на лавке и смотрела прямо на меня. Может, в другой день я бы и не решился с ней заговорить, но на сегодня мой запас страха был, очевидно, уже исчерпан. А еще где-то рядом бродил Филин, и я должен был предупредить о нем незнакомку, даже если она мне и не поверит.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – откликнулась она. Ни тени страха, ни искры удивления, словно мы с ней договорились встретиться тут, на кладбище.

– Послушай, – я огляделся, чтобы не пропустить появления старика, – тут бродит злобный колдун. Не думай, будто я сбрендил или совсем с головой поссорился… – Я торопился высказаться, боясь, что она меня перебьет или засмеется – девчонки умеют смеяться так обидно. – Я видел, он убил кошку… Он очень опасен, это правда!

– Я знаю, – просто ответила она. – Тебе лучше уйти и никогда больше сюда не возвращаться.

Остановившись напротив нее, я смотрел на смутно белеющее в сумраке лицо. Пожалуй, она самая красивая из девчонок, которых я знаю. Вроде ничего особенного, но на нее хотелось смотреть и смотреть.

– А ты? Почему ты тогда здесь? – спросил я.

Девушка грустно улыбнулась.

– Я живу неподалеку. – Она кивнула куда-то в сторону.

Я еще плохо здесь ориентировался и не только не понял, где относительно деревни находится ее дом, но и осознал, что заблудился.

– Пойдем, я провожу тебя. – Она, конечно, все поняла по моему обескураженному виду.

– А Филина ты не боишься? – на всякий случай уточнил я.

– Пойдем. – Девушка не ответила на вопрос, а двинулась куда-то по тропинке, и я, стараясь не отстать, похромал за ней.

Она оказалась не болтлива, но по пути я все же узнал кое-что. Ее звали Аней, и ей недавно исполнилось тринадцать. У нее жила в этих местах бабушка, а родители находились где-то в отъезде, я не очень вникал. Дорога до деревни заняла немного времени, гораздо меньше, чем мне хотелось бы.

– Ну вот и пришли, Макс, – сказала Аня, указывая на мой дом, и отвернулась, собираясь уходить.

– Постой, – позвал я.

Если честно, я еще не встречался с девчонками. Некоторые из моего класса давным-давно гуляют с кем-то и никогда не упускают случая этим похвастать, а я как-то больше сидел за компом или слушал музыку. Может, дело в том, что до этого вечера я не встречал никого вроде Ани.

– Может, сходим завтра на озеро? – выпалил я. Эта короткая фраза стоила мне массы усилий.

Аня оглянулась.

– Мне нельзя уходить далеко от дома, – тихо сказала она.

Ну и ну! На кладбище ей можно, а далеко от дома нельзя? Впрочем, это озеро тоже какое-то подозрительное, все здесь очень подозрительное. Но разве это повод ставить крест на возможности моих первых романтических отношений?! Нет, по крайней мере, я был категорически против.

– Может, тогда где-то здесь встретимся? Я бы тебе свою любимую музыку поставил?..

Кажется, она заколебалась. И тут до меня дошло, что вряд ли девушка захочет встречаться с хромоножкой, у которого к тому же все лицо сейчас вздулось от крапивы. Наверняка вздулось – чешется как ненормальное! Да уж, что тут ловить. У нее, скорее всего, есть парень. «А вдруг она встречается с Сашкой? Они же должны быть знакомы!» Эта мысль совсем меня добила. Меня словно шибанули набитым камнями мешком.

– Ну ладно, извини. Хорошей ночи, – буркнул я и отвернулся, чувствуя, что еще немного, и заплачу, как маленький. Глупо, правда?

Но тут она ответила:

– Хорошо. Я буду ждать тебя вот здесь завтра вечером.

И сразу ушла. Наверное, чтобы не смотреть на мою дебильную радостную физиономию. Только представьте: темнота, неизвестно какая дикая окраина света и хромой парень с блаженной улыбкой на красном распухшем лице. Чем не романтика…

– Макс! Макс! Это ты там? – закричала со стороны дома мама. Наверное, она дописала очередную главу и, опомнившись, пошла меня искать.

А потом, конечно, были охи над моей физиономией. Меня всего намазали фенистил-гелем, перебинтовали ногу, впихнули зачем-то горячего молока с маслом и медом и отправили спать.

Лежа в незнакомой, непривычно пахнущей комнате, я вспоминал сегодняшний день. Как и все нормальные люди, самые острые впечатления я привык получать из стрелялок и фильмов. Никогда прежде со мной не происходило столько событий! Не все они оказались приятными, но знакомство с Аней этого стоило. Мне вообще показалось, эта девчонка стоит многого!