Текст книги "200 женихов и 1 свадьба"

– Нет! – голос Кэри дрогнул.

– Да! – вскинула взгляд. – Я пойду в отказ. Скажу, что вы ничего не знали! Перед допросом сэра Кристиана выпей ромашковый чай, не спрашивай, просто выпей! Так обойдете артефакт правды. Ты – новая владелица кофеен. Сегодня же оформлю все документы. В случае чего, вы сможете обеспечить себе будущее. Кэри, от меня зависят судьбы многих людей! Неужели ты думаешь, что я вас предам? И…

За дверьми что-то грохнулось, закопошилось. Перехватила взгляд Кэролайн – как у напрудившего под порог котенка! Приложила палец к губам и бесшумно подошла к дверям. Кто-то недовольно шептался.

Резко распахнула двери – все замерли.

Это уже не колобок. И даже не Теремок. Это какие-то Бременские музыканты! В замочную скважину, толкаясь и переругиваясь, пытались подглядывать Эрик, Том и даже Самюэль! Последний гордо выпрямился и смотрел на меня невозмутимо, будто только что не склонялся ниже всех.

– Вот уж от кого не ожидала, – произнесла с улыбкой, складывая руки на груди.

Важно кашлянув, дворецкий произнес в свое оправдание:

– Отчаянные времена, леди!

– Вы бы хоть учились подглядывать! Много слышали?

Том отвел взгляд и почесал затылок, Эрик угрожающе разминал кулаки, намекая, что лучше с шантажистом поговорить так, чтобы после разговора закопать и забыть. Только Самюэль сохранял самообладание:

– Все, леди.

– Ладно, входите, – отмахнулась и раскрыла двери, приглашая домашних присоединиться к совещанию. Хотя совещаться, собственно, уже не о чем. Главное решение я приняла.

Но только друзья не шелохнулись. Смотрели нерешительно на Кэролайн и продолжали топтаться у порога.

– Что происходит?

– Не согласилась, – вздохнула Кэри. – План «Б».

– Что за план «Б»?

Эрик, виновато хлопая ресницами, достал из кармана носовой платок, остро пахнущий аналогом земного пропофола. В груди неприятно защемило. Бросила испуганный взгляд на Самюэля, Том, бледный как простыня, вот-вот сорвется и сбежит, а Эрик неумолимо приближался.

Шагнула назад, но уперлась в грудь Кэролайн.

– Леди, мы это ради вас, – оправдалась она, удерживая меня за плечи.

Я даже дернуться не успела, когда лицо накрыло сырым платком.

– А кто-нибудь проверил дозировку? – неуверенно поинтересовался Том прежде, чем меня унесло в сон.

Чертовски верная была мысль!

В себя приходила тяжело. Голова гудела, в ушах – клокотало, во рту пересохло настолько, что губы слиплись. Дрожащей рукой пошарила на тумбочке – нашла стакан и опрокинула в себя, как оказалось, воду. Глаза застилала плотная пелена, руки дрожали и расплескали половину воды на одеяло. Утолив жажду, упала обратно на подушки.

Иной бы закричал, увидев при пробуждении страшные морды Моры. Да что там, я первое время тоже кричала, а еще швыряла в нее, чем ни попадя. Но толку-то? Она бестелесная.

– Пс, пс! – позвала богиня, нависнув надо мной. Я видела лишь черную тень, усиленно махающую крыльями. Сейчас бы свежего воздуха!

Голос богини отзывался в голове низким звоном. Кто-то очень сильно пожалеет, что без спроса залез в хозяйскую аптечку! Вот оклемаюсь и приду за расплатой! Всем двести часов медсестринского курса вне очереди! С внезапными экзаменами посреди ночи, как было у нас в меде…

Голова раскалывалась. При любом движении мне словно молотком по затылку ударяли.

– Летать умеешь? – спросила Мора, устраиваясь на тумбочке. Я не видела, просто ее голос переместился к правому уху.

– Честно, Мора. Сейчас не до твоих шуток, – собственный голос шелестел пожухлой листвой.

– А я и не шучу. Самое время лететь отсюда!

– Люди не летают, да будет тебе известно, – проворчала, пытаясь сесть. Пелена медленно спадала, расцвечивая белесое пространство яркими островками.

– Летать то летают. Недалеко, правда – смотря с какого этажа скинуть. Тут всего-то третий.

Растерла глаза, смахивая остатки тумана. Кажется, я в замке графа. Нет, я определенно в замке графа. Та же кровать с высокими резными столбами до потолка и периной, в которой утопаешь как в облаке, тот же туалетный столик, зеркало, потолок с орнаментом из птиц и цветов…

Размяла шею, плечи. Ватные ноги повиновались неохотно. Насилу сбросила их на пол. Пятки защекотал мягкий ворс ковра – хороший признак. Скоро неврологические нарушения отступят. Терпеть не могу приходить в себя после анестезии. Еще эта тошнота…

– Правда, говорю, лучше выходи через окно.

Подняла на Мору тяжелый взгляд. Настолько тяжелый, что богиня слетела с тумбочки и пересела на просторный подоконник, обрамленный полукругом гобеленовых занавесок, стянутых золотыми лентами.

– Что ты несешь?

– Я богиня или кто? Если выйдешь в дверь, потом не говори, что я не предупреждала! – фыркнуло чудовище и растворилось в воздухе.

– Ересь какая-то, – пробурчала под нос, пытаясь нащупать ногами туфельки. Вместо них нащупала изящные домашние тапочки, украшенные перьями, вышивкой и стразами.

Та-ак. Это уже совсем нехорошо! Что дальше? Моя зубная щетка в ванной?

Я посмотрела на окно уже гораздо дружелюбней. Может, и не такая плохая идея? Насколько помню, там внизу пышные розовые кусты…

От размышлений меня отвлек шум. Там, в гостиной, кто-то негромко переговаривался. Точнее, это больше походило на допрос: жесткая короткая реплика и жалобный ручеек слов в ответ, очередной хлесткий удар словами и снова лепет.

Держась за колонну, медленно поднялась с кровати. Тошнота усилилась, скрутила горло неприятным спазмом. Накрыв рот ладошкой, тихонько подобралась к двери и приложила к ней ухо.

– Меня поражает богатство вашей фантазии! – усмехнулся сэр Кристиан.

– Простите, ваше сиятельство, но это чистая правда, – невозмутимо отрапортовал Самюэль.

– Да неужели?

Шуршание ткани, напряженная тишина в ответ. Склонилась к замочной скважине и разглядела своих домочадцев, которые, склонив головы, изучали рисунок на ковре. А еще стоял сэр Кристиан и демонстрировал невозмутимому дворецкому артефакт правды, пылающий красным светом.

– Ну, может быть не вся правда, – ничуть не стушевался дворецкий.

– А давайте мы выпьем ромашкового чаю? – оживилась Кэри, вспомнив мои слова про артефакт. – Он здорово помогает успокоиться!

– Хорошо, – смягчился граф. – Возможно, Джулия тоже захочет, когда очнется.

Том усмехнулся, но взгляд от ковра не оторвал. Очень хороший ковер! С коротким жестким ворсом и тугим плетением. Ручная работа, великолепная шерсть…

– Что? – цепкий взгляд его сиятельства замер на парнишке. В такт ему замерло мое сердце.

– Простите, ваше сиятельство, но хозяйка скорее ведро помоев на себя выльет, чем ром…

Том подскочил от затрещины Кэролайн и обиженно на нее глянул.

– Вы чего?

Подруга состроила говорящее лицо.

– Я не понимаю, – Том почесал затылок и все это на глазах сэра Кристиана. Что там Мора говорила насчет окна?

– Ромашковый чай, Том! – прошипела Кэролайн. – Ромашковый, а не с мятой!

– Так я и говорю, она, – медленно проговорил парень, отчаянно пытаясь сообразить, что не так. – А-а, ну да, да, – он снова почесал затылок, а я ударилась лбом в дверной косяк. Кажется, пора спасать ситуацию!

– Что здесь происходит? – спросила преувеличенно бодро, распахивая двери.

Мои домочадцы сначала с облегчением вздохнули, а потом вспомнили, что натворили и снова вернулись к изучению ковра.

– Тебя пытались похитить, – доложил граф, тщательно осмотрев меня с ног до головы.

– Серьезно? – пропитанный иронией голос прошил напряженную тишину. – И как я оказалась здесь?

Мои горе-похитители синхронно вздохнули, а Эрик еще и заскулил.

– Мне вовремя доложили, – скупо ответил сэр Ортингтон, а я поджала губы, вспомнив слова леди Арабеллы. Корнел! Кто еще мог доложить сэру Ортингтону, если не Корнел? Он же не друг, всего лишь шпион, приставленный ко мне его сиятельством, видимо, на такой вот случай.

– Вы позволите побеседовать с моими людьми наедине?

– Конечно. Я пока распоряжусь насчет чая.

– Будет очень любезно с вашей стороны, – произнесла, сдавливая очередной позыв тошноты. Только подумаю о ромашковом чае, сразу слышу зов туалетной комнаты.

Как только за графом закрылись двери, на меня обрушился шквал голосов на разный лад:

– Леди Джулия, они заставили…

– Мы не думали, что так все получится…

– Это было в ваших же интересах…

– Я ему врезал в ухо!

– Эрик! – возмутилась на последнее замечание.

– Он первый начал, – оправдался огр, потупив взгляд и поглаживая плечо.

– Так, тихо! – повысила голос, чтобы прекратить щебет.

Рты домочадцев закрылись, а виноватые взгляды снова уперлись в многострадальный ковер, в котором только каким-то чудом еще не протерлась дыра.

– Кто инициатор?

Кэролайн вздохнула.

– Кто додумался до пропофола?

Самюэль кашлянул.

– Том был на подхвате, а Эрик обеспечивал защиту, – закончила за них. – Можете поднять глаза, я вас не укушу, в самом деле! Но чем вы думали?

Я осадила очередной гвалт и произнесла:

– С вами разберемся дома! Теперь, по вашей милости, мне придется разбираться с сэром Кристианом. Что вы ему сказали?

– Что вы хотели навестить родственников, – Кэролайн пожала плечами.

– Что вас хотели похитить и увезти, но мы… спасли, – совсем грустно закончил Самюэль. Не удивительно, что Кристиан не поверил их оправданиям.

– Вы не рассказали о записке?

Вот теперь домочадцы посмотрели на меня с упреком. Махнула рукой и опустилась в кресло.

– Ладно, бог с вами. Идите домой. Попробую выбраться из этой ситуации с наименьшими потерями, – произнесла уныло, поглядывая на окно. Мора недаром намекнула мне про полет. Разговор с Кристианом наедине – не лучшая затея. Одно хорошо, с нами будет чайник ромашкового чая.

Желудок запротестовал.

М-да. В этом «хорошем» ничего хорошего тоже нет…

Слуги ручейком вытекли из комнаты и почти сразу вошел сэр Кристиан, а следом за ним горничные. Они быстро сервировали круглый столик возле окна, зажгли свечи и оставили нас с графом наедине, подарив на прощанье кроткие реверансы и смущенные взгляды. Не мне, конечно, графу. Богат, красив, не женат, а мы, женщины, не теряем надежду, даже когда шансов никаких…

– Вы пользуетесь популярностью у женщин, – сказала, непонятно зачем. Но его сиятельство был мрачен. Указал рукой на накрытый стол. Вкусно пахло печеной рыбой, картофелем и чесночным соусом. Желудок заурчал, на этот раз от предвкушения.

Мне галантно подвинули стул, наполнили бокал вином.

– У вас на удивление преданные слуги, – произнес граф, осушив за раз половину бокала.

Так. Мне кажется, или у меня проблемы?

Откинувшись на спинку стула, мужчина любовался рубиновыми отблесками в своем бокале. Свечи источали приятный аромат меда и роз – слуги подумали, у нас романтический ужин. Но отчего мне кажется, что романтика имеет привкус допроса с пристрастием?

– Этого у них не отнять, – согласилась и взялась за приборы. Прежде, чем мы поссоримся (а мы обязательно поссоримся и еще как) я хотя бы поем. После местного аналога пропофола следует хорошенько подкрепиться, чтобы вытравить лекарство из организма.

– Так в чем дело? Почему мне пришлось разве что не отбивать вас у собственных слуг?

Положила в рот кусок семги с горячим сыром и закрыла глаза от блаженства. Базилик, оливковое масло, немного чеснока – местный шеф-повар меня балует!

– Они принимают все слишком близко к сердцу, – вино растаяло на языке, оставив терпкое послевкусие черноплодной рябины. – Мне угрожали. Друзья предложили сбежать, я отказалась, они не приняли мой отказ всерьез и… дальше вы знаете больше меня.

– Вам угрожали? – из всей моей речи сэр Кристиан услышал только первое. Его взгляд потемнел, а бокал опасно заскрипел в окаменевшей ладони.

– Да это ерунда, – отмахнулась, усиленно работая вилкой. Чем больше жуешь – тем меньше приходится говорить. Но граф перехватил мою руку на полпути ко рту. – Вы ведете себя неприлично.

– Я готов и на большее после ваших слов. Кто посмел угрожать моей невесте?

Ах, это…

До чего же вкусная рыба!

Я все же донесла вилку до рта, долго и тщательно пережевала, а потом медленно смаковала вино под тяжелым взглядом его сиятельства, теряющего терпение.

А что мне было сказать? Некто угрожает всем рассказать, что я попаданка, если не разорву помолвку с сэром Кристианом? Да. Отличная идея! Так и сделаю!

– Повторю, это ерунда. Всего лишь неудачная шутка.

– И ваши слуги на каждую неудачную шутку пытаются выкрасть вас и увезти от опасности силой?

– А давайте выпьем чаю? – я первой потянулась к фарфоровому чайнику, но граф мягко отстранил мои руки и обслужил невесту. Скрепя сердце, поднесла кружку к губам и…

Да просто сделай это, Маша!

Три крупных глотка и выдохнуть. Странно, но сегодня ромашковый чай показался вкуснее. Определенно, в нем есть ромашка, но, кажется, добавлено что-то еще. Мята? Сделала еще пару глотков и отставила кружку. Теперь можно самозабвенно врать.

– Мне прислали записку, в которой велели разорвать с вами помолвку, иначе обо мне распространят нелицеприятные слухи.

– Какие слухи? – жестко переспросил сэр Кристиан, допивая вино и щедро наполняя новый бокал.

– Это неважно. Важно то, что я не собираюсь сбегать или действовать по воле шантажиста.

Граф мрачно кивнул.

– Где записка?

– Я ее сожгла, – пожала плечами и вернулась к рыбе. Странное дело мешать вино с чаем, но у меня не было выхода. Блюдо воспринималось как-то странно, словно изменило вкус.

– Это недальновидно.

О, это более чем дальновидно! Было бы забавно, не сожги я записку. Сэр Кристиан обрадовался бы ее содержанию.

– Сэр Ортингтон.

– Кристиан.

– Кристиан. Мне жаль, что пришлось вас побеспокоить, но… – я задумалась и решила сменить тактику. Перейти от защиты к нападению. – А вообще-то, мне не жаль! Не думала, что вы способны на подлость.

У графа дернулись ноздри, а взгляд стал совершенно жутким.

– Объяснитесь, – потребовал он, сделав еще пару крупных глотков и отставив полупустой бокал.

– Корнел. Это было жестоко!

– Это было целесообразно.

– Ваша целесообразность ранила мне душу! Я считала его другом.

– В данный момент – он ваш самый преданный друг, леди Джулия.

Граф говорил сухо. Его голос скрежетал каменной крошкой. Так крошатся камни, осыпаясь с края обрыва в пропасть. Какую пропасть он приготовил для меня?

– Вы не пьете чай? – переспросил мужчина, скрестив пальцы возле рта. – Ваш любимый, ромашковый.

– Спасибо, – скривилась и нехотя обняла теплую кружку, поднесла к губам. Под таким пристальным взглядом я точно подавлюсь!

– Ты ведь его ненавидишь, – огорошил сэр Кристиан, как бы между прочим засучивая рукава. Он сидел без камзола и сейчас, подогнув рукава белоснежной рубашки, я могла во всей красе разглядеть элегантный и такой коварный артефакт правды.

– Даже любимые вещи порой приедаются…

Камень подернулся дымкой и медленно окрасился красным цветом. Внутри меня похолодело. Я не могла оторвать испуганного взгляда от браслета на запястье графа и медленно поставила чашку на блюдце. Пальцы обожгло огнем, будто я касалась свидетельства своего преступления.

– Хорошо, что это мятный чай с рубериусом. Вкус и запах почти как у ромашки. Но только врать уже не получится.

Как он догадался?!

Резко поднялась и взволнованно улыбнулась:

– Я злоупотребляю вашим гостеприимством и мне…

– Да ты злоупотребляешь! – перебил сэр Ортингтон, порывисто поднимаясь. – Моим доверием! Ты нагло мне врала все это время!

– Ты не прав, – прошептала сбивчиво, понимая, что никакие мои слова не изменят того, что случилось. Не повернут время вспять. Лучше бы воспользовалась советом Моры! Лучше бы списала свой побег на страх, испуг, действие лекарств, чем попала бы в такую ситуацию!

– Серьезно? – он усмехнулся и подошел ближе. – Хоть что-то было правдой?

– Да, – а ковер и правда как магнит… так и притягивает взгляд!

– Твоя история, твои замужества, твои увлечения… – перечислял его сиятельство, стегая меня каждым словом.

Очень интересный ковер! Точно ручная работа.

– Замечательно, – прорычал он. А что сказать, когда и так все ясно? Лучше помолчу. – И это? – на стол легла книга по медицине.

Вот тут меня прошиб холодный пот. Нет, я, конечно, допускала мысль о том, чтобы рассказать все Кристиану, но когда-нибудь потом! Хорошенько обдумав и отрепетировав речь, вытравив из нее все, что могло бы вызвать гнев или ярость. О, да почти каждое мое слово способно привести его в бешенство, ведь любые объяснения захлебнутся на том, что я попаданка…

– Мне казалось, – начала робко, но во рту пересохло, и губы еле шевелились, – мне казалось, что обвинения сняты и…

– Лучше замолчи, Джулия! Просто отвечай на вопросы. Правду! Где ты научилась резать людей? – перед лицом маячил артефакт правды. Врать бессмысленно.

Я закрыла глаза, искренне надеясь оказаться где-нибудь подальше от этого беспощадного взгляда, ледяного голоса и подавляющей силы, выбивающей воздух из легких. Ярость, которой хлестало меня присутствие сэра Кристиана, впивалась ледяными иголками в кожу. Словно я вышла на мороз в одном белье…

Как оторвать пластырь, Маша. Именно так учили сообщать о смерти. Четко. По существу.

– У землян! – выдохнула и открыла глаза, чтобы утонуть в помутненном от ярости взгляде.

– У попаданцев? – тихо переспросил он. Так хрустит тонкий лед под ногами безумца, рискнувшего прогуляться по реке поздней весной.

Я пыталась перефразировать, чтобы не было так горько, но что земляне, что попаданцы – суть одна. Мои знания не с Тэйлы и этого не изменить.

Кажется, пора все рассказать, и будь что будет. Пусть судит меня, пусть линчует. Выхода все равно нет. Резко выдохнула и подняла взгляд:

– Сэр Ортингтон. На самом деле я…

В коридоре раздался оглушительный грохот.

Бросив на меня испепеляющий взгляд, граф приказал:

– Оставайся здесь.

Каждый его шаг – сильный, стремительный, наполненный болью и яростью, отдавал уколом в мое сердце. До чего же больно, когда не можешь рассказать правду дорогому человеку. Просто рассказать ее и освободиться!

– Ты сдурела? – прошипела Мора, когда я осталась в комнате одна. – Только заикнись про попаданство, и я тебе язык откушу!

– Но я должна ему рассказать. У меня выхода нет.

– Жить надоело? – богиня впилась в меня тремя глазами, в которых полыхал огонь.

– Лучше так, чем врать. Да и что я могу еще придумать? У него артефакт, он любую мою ложь распознает…

– Я не шучу. Не смей даже! Да будет тебе известно, я из пятого в третий круг богов перебралась! И все благодаря тебе. Мы выходим на новый уровень, детка.

– Мне-то что с этого?

– А то, что я так просто не дам тебе сгинуть.

– Разберитесь со статуями! – послышалось из-за дверей. – Еще одной встречи с леди Мерибет и ее мопсами я не переживу!

Я вытянулась по струнке, когда сэр Ортингтон вошел в комнату. Не знаю зачем, просто весь его образ: сильный, волевой, решительный, волей-неволей заставлял выпрямиться, чтобы хоть отдаленно соответствовать его статусу.

– Летающие гениталии – ваших рук дело? – спросил он сухо.

Сделала честно-обиженное выражение лица, но граф махнул рукой.

– Лучше молчите, на лице все написано, – он растер переносицу и устало вздохнул. – Что вы там собирались сказать?

– Я… ай!

Взвыла от боли, прикусив язык. Мора бесшумно хлопала крыльями, зависнув в воздухе, и делала страшные глаза. Все три. Они у нее и без того страшные, а сейчас – вообще жуткие.

– На само… уй!

Так бы и запустила в поганку чем-нибудь тяжелым! Сморщилась. С детства не люблю солоноватый вкус крови, а ранки во рту – самые поганые. Мелочь, а заживают долго и мучительно. Если на Земле можно прополоскать рот перекисью и все пройдет, то на Тэйле – пресловутый ромашковый чай, который мне сейчас никто не даст.

– Что с вами?

– Яфык прикуфила…

– А нечего им молотить, что ни попадя! Мы договорились?

– Фадно! – фыркнула Море, и боль как рукой сняло. Ошарашено уставилась на пустое место.

Мора всегда была богиней пятого круга. Туда входит всякая мелочь типа земных домовых, леших, кикимор болотных и прочей гадости, которая может только пакостить, но так, ничего существенного. Боги четвертого круга способны на шалости покрупней. Третьего – могут влиять на тело людей. Второй круг – способны контролировать волю и сознание, а первый, которых никто и никогда не видел, ткут саму судьбу. Горы двигают, моря осушают, войны устраивают и все в таком духе. Хотя, с войнами благополучно справляются сами люди, но тем не менее. Поговаривают, кстати, что Китридж как раз собирается не то повоевать, не то защищаться…

– Леди Джулия, вы ведете себя странно!

– А вы ведете себя как засранец! Не будь на вас этого артефакта, мне бы не пришлось врать.

Граф подошел к столу, чтобы прикончить остатки вина в бокале.

– Выбор врать или говорить правду зависит от вашего желания и только!

– А вы готовы услышать правду? Так получите! Мне действительно изменил жених, и я правда не могу вернуться домой. И да, я обучилась хирургии у попаданцев! Это уникальное умение, которое позволит…

– Достаточно, – сэр Кристиан уперся ладонями в стол и на меня не смотрел. – Думаю, вы понимаете, что теперь о больнице и речи быть не может.

– Вы ради своей гордыни и спеси позволите умирать ни в чем неповинным людям?

– Гордыни и спеси? – яростно переспросил он, метнув в меня такой ненавидящий взгляд, что я схватилась за спинку кресла – иначе бы упала. Магия, тьма рвалась из него наружу, желая смять и сокрушить все на своем пути. – Попаданцы и все, что от них исходит – чистейшее зло. Они как плесень, которую нужно вытравлять вместе с вещью, выжечь огнем!

– Не перегибаете ли вы палку, сэр, они просто люди!

– Просто люди: коварные, лживые и лицемерные, прямо как вы.

Он плюнул мне в лицо презрительным взглядом. У меня задрожали губы, не говоря уже о коленках. На глаза навернулись слезы. Отчасти понимаю его чувства, а от другой части они делают мне больно!

– Я понимаю, ваши близкие погибли от рук попаданцев, но как вы можете судить обо всех по нескольким их представителям? У нас тоже есть преступники, но не все жители Тэйлы смутьяны!

– Может быть, где-то на Земле и есть люди сродни нашим. Но сюда, на Тэйлу, прибыли отборные убийцы, натасканные на разрушение всего и вся. Моя жена, подобно вам, видела в людях только лучшее, отказываясь замечать зло. Однажды она приютила в доме попаданку. Женщину в годах. Мария Викторовна, – он выплюнул имя землянки как грязь. – Якобы она всего лишь ученый. Прибыла на Тэйлу в составе отряда, попала в перестрелку и была ранена. Единственная, кто выжил. Элиссон приютила ее, исцелила и оставила при нас помощницей на кухне. Мария подолгу беседовала с женой. Рассказывала разные интересные истории. Джина тоже любила их слушать. Мне даже показалось забавным, что у нас в доме такая необычная прислуга. Но когда случилось нападение мятежников, подстегнутое попаданцами, именно Мария открыла ворота замка. Именно она провела мятежников в потайную комнату, где прятались мои жена и дочь. Именно она позволила убить их, пока я сражался на передовой, полагая, что мои близкие под надежной защитой. И теперь вы пытаетесь мне внушить, что я предвзят?

В голову лезли нехорошие слова и преимущественно матерные.

В горле образовался ком, сглотнуть который не получалось. Вот же ж самка собаки эта Мария Викторовна! Прямо как мать Егорова. Полные тезки, кстати, и полные самки собак!

Никакие мои слова, никакие действия не способны унять вновь открывшуюся рану. Душевную боль стирает только время. Ну, или барбитураты, а их на Тэйле, к счастью, не изобрели…

– Простите, – прошептала, не зная, что еще сказать.

– Она также как вы убеждала, что земные знания не причинят вреда. И я поверил.

Граф тяжело дышал, сдерживая эмоции. Но я видела, как ему больно вспоминать. И видела, что он винил себя в смерти своей семьи.

– Больше этого не повторится!

– Сэр Кристиан…

– Думаю, теперь вы понимаете, что в таких условиях о больнице не может быть и речи.

– Но, граф!

– Вы спасли мне жизнь, – произнес он, глядя в ночное небо пустыми глазами. Слова его были такими же пустыми, бесцветными и безжизненными. – В связи с этим графство не станет выдвигать против вас обвинение в некромагии и связи с попаданцами, но леди Ортингтон, о продолжении ваших… занятий, – он выплюнул последнее слово через силу и припечатал меня тяжелым взглядом: – даже не помышляйте.

– Сэр Кристиан. Мне не передать, как я соболезную вашей потере, – я хотела подойти ближе, но граф поднял ладонь. – В этом нет вашей вины.

– Ваше мнение волнует меня меньше всего.

– В вас говорят обида и злость. Но вы обидели меня не меньше. Своим недоверием, которое…

– Которое, как, оказалось, было полностью оправданным! Отношения, построенные на лжи, не имеют будущего. Думаю, вы это понимаете сами.

Мне непрозрачно намекнули, что предложение, на которое я так и не ответила, более не актуально.

– Отныне мы с вами никак и ничем не связаны, леди Джулия.

Никогда не думала, что обычные слова способны так ранить. Сухие. Бесцветные. Безжизненные. Как надгробия на кладбище.

– Не переживайте, – кто бы знал, чего мне стоила эта непринужденная улыбка. – Не испытываю по этому поводу ни малейшего сожаления!

– Вот и замечательно…

И я уже хотела уйти. Возможно, хлопнуть дверью хорошенько, но как же больница? Как же люди, которых я могла спасти? Как же назначенные операции? Граф наверняка решит проверить, продолжаю ли я заниматься пресловутой некромагией! А у меня через два дня резекция кисты на печени у мальчика…

– Через неделю прием в честь моего назначения. Разумеется, вы приглашены, и деловые договоренности остаются в силе, – «порадовал» его сиятельство, изучая небо. Очевидно, ковер он изучил вдоль и поперек.

Это стало последней каплей.

– Знаете, я всяких самодуров видала, но вы, граф Ортингтон, переплюнули всех! Ваша боль и ваша утрата не должны требовать новых жертв! Но из-за вашей гордыни и спеси вы позволите умереть тем, кого я могла спасти! Подумайте, что бы сказала на это ваша жена!

– Она мертва!

– И этого не изменить! Но есть живые, которым требуется помощь! И которые готовы умолять о ней.

– Ты училась у них, Джулия! У убийц моей жены! – прорычал сэр Кристиан, в котором от сэра Кристиана мало что осталось. Голос сделался грубым, взгляд – пустым, а энергетика – давящей. Меня буквально расплющивало от его силы.

– Сэр Кристиан, вы преувеличиваете…

– Ты знала, как я отношусь к этому и намерено врала!

– Потому что вы не готовы к правде…

– Ты. Мне. Врала!!! – комната содрогнулась. Или это у меня внутри все дрогнуло, но показалось, что даже стекла в окнах зазвенели от силы его голоса. – Уйдите в свою комнату!

– Сэр Ортингтон, я не могу оставить вас в таком состоянии.

Его лихорадило, а меня бил озноб. На руках и шее графа взбухли вены, на лбу – выступила испарина, дыхание стало тяжелым и хриплым.

– Ради вашего же блага, леди Джулия. Уйдите! Иначе я за себя не отвечаю! – произнес граф нечеловеческим голосом и поднял голову.

В его глазах плескалось адское пламя. Не метафорически – реально! Его маленькие язычки трепетали вокруг графского зрачка и расходились сетью красно-черных вен вокруг глаз. Кожа его сиятельства сделалась такой бледной, что проступили сосуды, а на скулах…

Я в страхе попятилась к двери.

Наверное, это мое больное воспаление, но на скулах будто выступили грубые роговые наросты, как на черепашьем панцире. Передо мной не человек!

– Уйдите! – взревел он, и я выскочила в коридор прямо в тапочках.

В них же выбежала из замка и бежала по мостовой. Сердце колотилось как у зайца, в ушах шумела кровь, а перед глазами стоял образ темного мага…

Говорят, те, кто видит истинное лицо боевого мага, лицо смерти, сходят с ума. И я была близка к этому…

До дома добралась в одном тапке, с растрепанной прической, порванными юбками и заполошно бьющимся сердцем. Я отогнала всех, упала на кровать и смотрела в потолок огромными от страха глазами. В ушах стоял голос: грубый, темный, опустошающий, а перед глазами плескалось яростное пламя нечеловеческого образа.

«Ради вашего же блага, леди Джулия. Уйдите!»

«Уйдите!»

«Уйдите!» – эхом дребезжало в памяти.

Этой ночью уснуть мне так и не удалось.

Этой ночью нить, соединявшая нас с сэром Кристианом, навсегда порвалась. Моей ложью и его нежеланием отпустить прошлое.

Этой ночью я поняла, что сэр Кристиан – не человек. Во всяком разе – не полностью.

Возможно, уехать из Ортингтона навсегда – лучшее решение.

Единственно верное решение.

29.01.2020 г.