Текст книги "200 женихов и 1 свадьба"

– Вы когда ели последний раз?

Виконт плохо выглядел. Под глазами залегли синяки, на лбу – испарина, грудь вздымалась от тяжелого и частого дыхания, а сам он, бледный как простыня, облокотился о дверной косяк, чтобы не было заметно, как дрожат его руки. Храбрился, но даже самый сильный мужчина не в силах противостоять болезни.

– Сэр Кристиан! – возмутилась, выскальзывая из кровати в одной сорочке на голое тело. – Скажите, что вы были у лекаря?

Попробовала взять руки его милости, но тот одернул их и отшатнулся.

– Был. Энтони в темнице.

– Что?! Мне казалось, вы друзья…

Руки виконта утратили значимость. Как и в целом его дурное состояние.

– Это не дает права нарушать закон!

– Вы с ума сошли? Не отвечайте, вопрос риторический!

Сэр Ортингтон качнулся. Неуверенно оттолкнулся от дверного косяка и, схватив меня в охапку, прижал к себе, чтобы впиться губами в мои губы. Яростным натиском он ворвался в мой рот, блуждал ладонями по моей спине, прижимая к своему раскаленному телу. Точно сошел с ума.

Попробовала его оттолкнуть, но железная хватка не дала отстраниться. Тогда укусила виконта за губу и вскрикнула:

– Вы животное!

– Ненавижу вас! – хладнокровно произнес он, рассматривая мое лицо. На его губе проступила капелька крови, но его милость игнорировал этот факт.

– Зачем тогда целовали?

– Первобытный инстинкт, – усмехнулся он и провел пальцами по моему лицу. – Вас хочет мое тело и не хочет – разум.

– Сногсшибательная прямолинейность! – фыркнула, едва не упав под весом виконта. Он еле стоял на ногах и все больше опирался на меня, обжигая жаром. – Лучше лягте и заткнитесь, иначе воткну вам кляп или налью капель, от которых вы проснетесь дней через пять с мучительной головной болью.

Помогла его милости добраться до кровати и сняла с него обувь.

– Разве леди должна… произносить такие слова? – проговорил он, тщетно цепляясь за обрывки уплывающего сознания.

– Леди ничего и никому не должна. Спите.

Сэр Кристиан, конечно, не собака, но команду выполнил моментально. И трех секунд не прошло, как он затих.

Идеально! Раздобуду одежду и сбегу.

Проверила шкафы, тумбочки, даже в ванной комнате – ни намека на одежду. Виконт словно предполагал, что я могу воспользоваться ситуацией и исчезнуть. В моем распоряжении максимум простыня, и та под пылающим сэром Ортингтоном.

Сорочка – тоже одежда. Уже решилась бежать в ней, но замерла возле зеркала. Кудри лежали на плечах, на щеках – румянец, губы – пылают от гневного, но горячего поцелуя, а тонкий шелк ночной рубашки облегает фигуру и струится до пола. Если бы не разрезы по бокам до середины бедра, было бы сносно для прогулок по домашнему крылу.

Ладно, бежать! А там разберемся.

И только ногу занесла за порог спальни, как виконт застонал.

Обернулась.

Он бредил. Метался на подушках, вздрагивал, что-то вскрикивал, звал каких-то Элиссон и Джину. Жена и дочь? Ему становилось хуже на глазах. Лицо побледнело, волосы свились кольцами от пота, дыхание стало частым и поверхностным.

– Не могу поверить, Маша! – взвыла, возвращаясь к его милости.

Не то чтобы меня клятва Гиппократа держала, я особо не дорожу обещаниями давно умершему мужику, но сэр Кристиан все же человек. Почти. И мне его по-человечески жалко. Тоже почти.

Кто не погибнет от шальной пули и вражеской сабли, того повалит синегнойная палочка. Причем эта с виду безобидная зараза способна на кровожадные убийства, а кто-то не только к лекарям не зашел, но и сам раны не обработал как следует!

Виконт таял на глазах. На Земле я бы для начала поставила литическую смесь чтобы сбить температуру, но на Тэйле с этим справляются целители. Сейчас жалею что не попросила Суорена, жениха сто шестнадцать, разработать супрастин, анальгин и папаверин. Он гениальный алхимик. Смог синтезировать антибиотики, смог бы и литичку.

Как некстати целители в опале! Пришлось действовать по старинке: раздеть сэра Кристина. Вообще. Совсем. Новорожденным и этого бывает достаточно, но у меня не пять, а все девяносто пять килограмм мускул, которые следует поместить в прохладную воду. Задачка оказалась не из легких, но я справилась. Ледяную воду нельзя – будет спазм сосудов, возможно повреждение внутренних органов, поэтому вода чуть прохладная.

Виконт лежал, откинув голову на бортик ванны. Боевой маг, будущий граф, просто сильный и независимый мужчина сейчас полностью в моей власти. А я… Забыла все обиды. Смотрела на его лицо, искривленное болью и жаром, и не помнила, что мы с ним не поделили. Да это и неважно. Главное, выходить его. Но без лекарей и антибиотиков с заражением крови не справится даже самый гениальный доктор.

Взялась за мочалку и тщательно вспенила мыло. На груди и животе его милости несколько глубоких царапин. Должно быть, порезался о камни, когда спасал людей, и не придал значения. Без ухода раны инфицировались и загнили. Осторожно промыла их, удалила грязь, оценила масштаб катастрофы: придется рассекать, очищать, дезинфицировать и зашивать.

– Вам бы не помешала толика благоразумия! – посетовала, закончив омывать рану и остановилась взглядом на запястье виконта: артефакт правды! Что, если я его, скажем, сниму и, допустим, спрячу у себя? Разбирать завалы – дело такое! Мог ведь упасть ненароком, затеряться, испортиться…

Во мне боролись два начала. Темное подначивало избавиться от артефакта, а светлое убеждало, что это нехорошо, да и вообще – вызовет подозрения. Виконт не глуп. Он пришел в мою комнату с браслетом, здесь и расследовать нечего.

Забыла об артефакте и убрала мочалку.

Его милость спал беспокойно. Коснулась твердой и горячей груди виконта, чтобы прослушать сердце. Оно колотилось в мою ладонь с бешенной скоростью – тахикардия. Бережно провела ладонью по гладкой коже, словно касание способно исцелить, спустилась ниже – к бугоркам… Опомнилась, когда пальцы коснулась воды.

– Что ты творишь, Маша? Оставь человека в покое…

Дурная привычка – разговаривать с собой, когда волнуюсь. Хотела подняться, но виконт перехватил мою ладонь и притянул к губам:

– Не уходи…

– Я здесь, ваша милость. Уберу мочалку и переложу вас в кровать.

– Элиссон, у меня плохое предчувствие. Останьтесь дома…

Сердце болезненно сжалось. От высокой температуры случается бред и больные часто переживают не лучшие периоды жизни. Вновь пережить потерю любимых – невообразимая жестокость. Я улыбнулась, хоть помутненный взгляд сэра Кристиана вряд ли что-то разбирал, ласково погладила его по щеке и произнесла:

– Хорошо, дорогой. Мы останемся дома. Мы всегда будем рядом.

Виконт с облегчением кивнул и, снова откинув голову на бортик, забылся спокойным сном. Аккуратно освободила свою ладонь из его крепких пальцев и спустила воду. Кажется, я попала…

Жар немного спал, но это временная мера. Я выиграла от силы полчаса, не больше. Навскидку у сэра Кристиана заражение крови. Раны промыла, но это его не спасет.

Пришлось раздеться, чтобы не намочить единственную сорочку, когда пойду в поисках помощи. Какое счастье, что пациент в глубоком забытье и никогда не вспомнит этот непристойный факт моей биографии. Крепко обняла виконта за подмышки и попыталась приподнять. Первый раз, второй, а на третий поскользнулась и рухнула на него прямо в ванну.

– Ох, сэр Кристиан! Вы окончательно угробите мою репутацию!

А еще мою психику. Я все же здоровая женщина и ничто мирское мне не чуждо, хоть мужчина и в отключке.

Решила сменить тактику и зайти с другой стороны – насухо вытерла пациента. Дело пошло на лад. Крепко обняла сэра Кристиана и потащила в спальню.

– Если появится пара синяков – вы уж без обид, – предупредила, когда безвольно болтающаяся рука его милости треснулась о дверной косяк.

Худо-бедно уложила его на кровать и снова неуклюже рухнула сверху, да так, что уперлась носом… пусть будет в пупок.

– Сэр Кристиан, вы просили… Оу! Ай… Э-э… Простите!!! – стражник залился густой краской и громко хлопнул дверью с той стороны. Я даже понять ничего не успела, а когда поняла…

Твою ж!

Что-то подсказывало, утренние газеты порадуют острым сюжетом. Надеюсь, я к тому времени буду уже далеко от дворца. Сбегать, конечно, не планирую – дала зарок, если все когда-нибудь вскроется, встречу ситуацию с гордо поднятой головой. Жизнь в бегах не для меня. Если решат, что из меня получится красивенький костер – так тому и быть. Неунывающая Джулия Ортингтон до конца верит в счастливый финал. И, если мне гореть, то так, чтобы все до конца жизни запомнили! Хотя, с такой биографией захочешь – не забудешь! Но, когда сэр Кристиан обо всем узнает, я предпочту находиться подальше от него. Мало ли под горячую руку попаду.

Слезла с его милости, вытерлась и надела сухую сорочку, поверх накинула камзол сэра Кристиана. Смотрелся как полупальто, довольно стильно, а главное – прикрывал от любопытных зевак все стратегически важные части моего тела.

Распахнула окна, оставила на лбу виконта влажное полотенце и, с гордо поднятой головой, двинулась на поиски приключений. Я хотела сказать лекарей, но чую, поиски обернутся тем еще приключением.

В гостиной написала записку для Клифорда. Если я спала три дня (с чего бы это, кстати?), то аппарат для очистки и переливания крови должен быть готов. Если подтвердится сепсис, спасти виконта в условиях Тэйлы сможет только переливание. А я – универсальный донор. Лишь бы у него резус-фактор оказался положительным…

На выходе из покоев дежурили стражники. Стоило мне ступить босой ногой в коридор (тапочек и тех не оставили!), как перед моим лицом скрестились копья.

– Это как понимать, господа?

– Сэр Кристиан не велели выпускать вас из комнаты без особого распоряжения! – отрапортовал молоденький стражник с белоснежным пушком над верхней губой. Он смотрелся так забавно, как первое оперение у цыпленка. Пока юноша говорил, заливаясь краской, я все смотрела, как шевелятся волосики под его носом.

– Как вы знаете, сэр Кристиан, – я закусила губу и вздохнула, – несколько занят, чтобы лично давать вам особые распоряжения. Или хотите вернуться в спальню и уточнить, могу ли я сходить за стаканом воды и вещами, нужными ему для работы?

Навскидку, придется притащить целый чемодан и, раз уж возле комнаты дежурит стража, надо обойтись без досмотра. В личные вещи виконта они нос сунуть не посмеют.

– Никак нет, леди! И… прошу прощения, что ворвался. Виконт велел немедленно доложить, если придут новости из особого управления. Они пришли.

Особое управление – департамент по делам мятежников и попаданцев. После первого вторжения землян такое было создано и до сих пор работает.

– Я могу передать.

Стражник ухмыльнулся и, вытянувшись по струнке, ответил:

– Прошу прощения, леди, но велели лично в руки.

– Как знаете.

Надеюсь, это связано со взрывом, а не со мной…

– Будьте так любезны, отправьте эту записку сэру Торнелу. Дело не терпит промедленья. От вашей исполнительности, в буквальном смысле, зависит жизнь сэра Ортингтона.

Стражники переглянулись. Второй, что постарше, кивнул, и молодой побежал выполнять поручение.

– Любезный, где у вас темница? – спросила с обворожительной улыбкой.

– Так вы же… воды хотели попить, – растерялся он.

Сразу видно, что старший стражник. Ростом выше, в плечах – шире, возрастом – солидней, а на лице вселенская безнадега. Будешь тут оптимистом, когда целыми днями смотришь на кончик своего носа и изредка проходящих мимо обитателей четвертого этажа, то есть графа и виконта.

– Вы это… позвоните в колокольчик, вам все принесут, – смущенно произнес мужчина, поглядывая на мои босые ноги и намекая явно не на воду.

Понятно. Здесь я помощи не дождусь. Глянула направо, налево и решила, что приличной леди налево ходить не пристало. Правильно решила! Вышла в небольшой холл и застала горничных. Они обмахивали метелкой каменную статую голозадого мужчины и щебетали, не замечая меня.

– Представляешь, какое у нее было лицо? – хихикнула светленькая, показывая что-то руками. – Вот такая куча и прямо на столе виконта!

Девушки расхохотались, но спохватились и, прикрыв рты ладошками, тихонько хихикали.

– Хорошо сэр Ортингтон не увидел! Айша убрать успела!

– И кто только отважился?

– Простите, дамы.

Девушки взвизгнули, вздрогнули и пороняли метелки.

– Леди Джулия! – они синхронно склонились в книксенах и схватили рабочие инструменты. – Уже уходим.

– Нет, постойте. О чем вы сейчас говорили?

Девчонки испуганно переглянулись, но не сдержались и снова захихикали. Предчувствие не обмануло. Оказалось, пока я спала, Эрик от души отомстил сэру Кристиану. И столу сэра Кристиана отомстил тоже. Тому столу, на котором лежали сарсонские рукописи! Кстати, о древних манускриптах – возможных ключах домой!

– Любезные, не поделитесь одеждой?

Моя репутация все гибла и гибла. Горничные не решались, пока я не призналась, что костюм горничной нужен для ролевых игр с сэром Кристианом.

– Сюрприз, понимаете? – поиграла бровями, изображая смущенную невинность.

– Раз хозяин шалить изволит, на доброе дело не жалко! – произнесла светленькая, кивая в сторону дверей.

Мы поменялись одеждой, и я взяла с девушек зарок, что они никому не расскажут. Горничные охотно обещали и даже клятвенно заверяли, что ни-ни, но и без смеха Моры ясно, что завтрашний выпуск газет будет посвящен нашей с сэром Кристианом разнообразной личной жизни. Отсутствующей личной жизни, но люди охотнее верят газетам, чем правде!

– А, чуть не забыла! – спохватилась, пока девушки не ушли. – У кого ключ от кабинета сэра Кристиана?

Горничные переглянулись. Ладно, дальше дна падать некуда.

– Шалить изволим там! Но, чтобы получился сюрприз, я должна быть внутри, вы понимаете?

В общем, ключ от кабинета сэра Кристиана я получила. А еще метелку и тряпку, для большей достоверности. Мне даже подсказали потайные ходы прислуги, чтобы, скажем так, войти в роль. Горничных отбирают явно не по умственному критерию.

В кабинете виконта я планировала найти сарсонские рукописи и понять, помогут ли они вернуться домой. Займет минут пять, не больше, должна все успеть.

Забавно, как костюм меняет видимость человека. Леди, особенно с моей славой, заметят издалека. Но горничную, даже если она наступит вам на ногу, в упор не разглядят. Прислуга – это серые мыши замка. Все знают, что они есть, но никто их не видит и не слышит. Или делают вид, что не видят и не слышат. Темно-синее льняное платье в пол украшено только белым воротничком и небольшим фартуком с рюшками. В нем разные кармашки для ключей, тряпочек, мочалок, еще какой-то непонятной ерунды. Засунула вещи обратно и остановилась у зеркала. Поправила наспех заплетенную косу, подвязала туже кипенно-белый чепчик и нырнула в потайной ход.

Чтобы прислуга не мельтешила по коридорам, для них (а еще для бесстыжих хозяев, которым есть что скрывать) создали такие вот потайные ходы. Узкие, не освещенные, с небольшими окошечками в разные коридоры, чтобы можно было понять, где находишься, если вдруг заблудишься. Я вообще клаустрофобией не страдаю, но ощущения не из приятных. В проход шириной чуть меньше метра протиснется только очень смелая и худенькая горничная. Наверное, конкретно в этом замке для господ имеются другие ходы.

Осторожно спустилась по ступенькам, свернула направо и вышла аккурат у кабинета сэра Кристиана. Туда-сюда сновали посетители, проплывали с важным видом, задрав подбородки, и на меня не смотрели. Опустив голову, засеменила к двери, повернула ключик и скрылась внутри.

Вот она – святая святых сэра Кристиана. Пустой кабинет пах виконтом – тонкий, едва уловимый аромат хвои, кедра и чего-то цитрусового. Приятный, в меру терпкий, и запоминающийся, прямо как его милость. Один раз встретишь – потом всю жизнь не забудешь. А попробуешь понять, что в нем особенного – словами объяснить не сможешь. Я, конечно же, про аромат. Только про него.

Пересекла кабинет и бегло просмотрела бумаги на столе. Мужчинам не свойственно соблюдать порядок, но у виконта бумажка лежала к бумажке. Идеальная немецкая пунктуальность! А еще обыкновенная житейская подлость – сарсонских рукописей не оказалось ни на столе, ни в столе, ни на книжных полках – нигде. Манускрипт не маленький, так просто не проглядишь. Возможно, сейф?

Непонятно зачем, я стала отодвигать картины и искать сейф. Ну, найду его, и что дальше?

Дверная ручка шевельнулась. Я сиганула под стол и замерла в тот момент, когда двери распахнулись. Кто-то остановился на пороге. Двери тихонько закрылись. Шаг, второй, третий… Я сжалась в комочек и не дышала. Еще один вор? Или кто-то увидел, как я сюда захожу и решил проверить?

Зашелестела ткань, что-то звякнуло, а потом зажурчало. Вода? Да что там творится? У виконта ни единого цветка, здесь нечего поливать! В коридоре раздался чей-то голос, быстрые шаги приближались.

Снова что-то звякнуло и, когда дверь открылась опять, незадачливый вор шмыгнул под стол.

Я зажала рот жениху номер двадцать три, глядя на него такими же огромными глазами, как и он на меня. Приложила палец к губам, чтобы не шумел и немного подвинулась, хоть под столом и для одного было тесно.

– Джулия?! – прошептал Жорж одними губами, когда я убрала руку.

– Ты отпустил усы? – показала жестом и беззвучно усмехнулась.

Кто-то закрыл дверь и вошел. Ну, знаете, это уже сказкой Теремок попахивает. Только места под столом для еще одного бывшего жениха уже не найдется.

Тишина. Шаг, другой. Снова тишина. Что-то скрипнуло, отодвинулось.

– Да что же это такое! – громыхнул мужской голос.

Жорж повел носом, собираясь чихнуть. Я сделала страшные глаза и провела пальцем по шее.

– Не смей! – произнесла беззвучно и зажала Жоржу нос.

– Сначала нагадили, прямо на стол, теперь напрудили в кресло! Что дальше?! Это… это беспутство! – воскликнул, кажется, дворецкий семьи Ортингтонов.

Быстрые шаги направились в сторону дверей и раздался оглушительный чих.

Я зажмурилась и замерла. Жорж замер тоже, а потом чихнул снова. Три раза. От души так чихнул, зычно, сочно, басовито.

Взвизгнула, когда перед лицом показалась голова дворецкого. Точно – Мигель Ротинбер, управляющий графским замком.

– Леди Джулия?! – седые брови взмыли вверх. Он перевел взгляд на Жоржа, а тот… чихнул еще раз и злополучные усики с одной стороны отклеились. Гневно дернула за край, и щетина осталась у меня в руках. Тоже мне, конспиратор недоделанный! – Э-э, а вы кто?

– Жорж Страве… ве… ачхи! Велли! – бывший жених вытер нос ладонью и протянул руку. – Стыдно не знать величайшего музыканта столицы!

Дворецкий брезгливо глянул на руку, протянутую из-под стола и распрямился. Мы неуклюже вылезли и привели себя в порядок.

– Простите, леди Ортингтон, – последние слова дворецкий проговорил по слогам, окидывая меня внимательным взглядом. Точнее, не меня, а наряд горничной. – Чем вы здесь занимались? Да еще и в таком костюме?

Мысли лихорадочно метались в голове в поисках выхода.

– Мы… – Жорж тоже пытался придумать логичное объяснение. Но, если я еще могла как-то выкрутиться, то его поступок никакой логике не поддавался. Это надо было додуматься вообще!

– Это вы напрудили на обивку кресла и анталийский ковер ручной работы прошлого века? – строго спросил дворецкий с замашками дознавателя.

– Да за кого вы меня принимаете?! – жеманно вспыхнул Жорж.

Приподняв седую бровь, мужчина глянул в область орудия преступления моего бывшего жениха и изрек:

– М-хм… понимаю, понимаю.

Что за идиот! Не мог ширинку нормально застегнуть?

– Хорошо, хорошо! Вы нас поймали, – сообщила виновато. – Прелюбодейничали мы, – созналась, положив руку на сердце.

Дворецкий такого поворота не ожидал, а у Жоржа оттянулась челюсть. Он глянул на меня с надеждой и утратил дар речи.

– Ширинку застегни, – пихнула горе-любовника, пускающего радостные слюни. Очередной месяц ночных серенад я нашему кварталу обеспечила.

– Прелюбо… гхм, гхм, – дворецкий поправил лацканы сюртука и прокашлялся. – То есть как?

– Вам наглядно показать?!

– Что? – растерялся мужчина и залился краской. – То есть, нет, конечно же, но… как же…

– Я изменяла сэру Ортингтону. Каюсь, – виновато потупила взгляд. – Думаю, будет лучше, если я сама ему обо всем расскажу. Прямо сейчас пойду и выложу все как на духу!

Ага, жди.

– Да, пожалуй-с, будет лучше, если вы сами, – растерянно согласился дворецкий, а я активно выпихивала застывшего от счастья Жоржа из кабинета.

– Мы пойдем. Я покаюсь, вот прямо сейчас покаюсь.

Вытолкала Стравелли в коридор, а сама заглянула обратно, чтобы поинтересоваться:

– Где мне найти лекаря?

– Боюсь, сэр Ортингтон велели отослать всех из дворца до особого распоряжения.

Великолепно!

– А сэр Бовейн в местной темнице или в центральной?

– В местной, но вас туда не пустят.

Да конечно!

Вышла не прощаясь. В коридоре дала Стравелли затрещину и сунула ему в руки усы.

– Ты что, совсем дурной? Ты зачем в кабинете напрудил?

– Хотел напугать соперника, – виновато протянул он, поправляя полы чудаковатого камзола в черно-серую клеточку.

Скорее уж деморализовать.

– А мы правда теперь вместе? – с надеждой спросил он.

Я закатила глаза и всплеснула руками.

– Ты у меня в долгу! А теперь иди давай.

Чтобы выпроводить Стравелли из замка, пришлось немало потрудиться. Он угрожал порадовать меня новой серенадой. Чую домашние будут благодарны за бессонную ночь…

Местная темница располагалась на втором подуровне подвала. Как-то раз сэр Лютер Мавриус, глава тюремной стражи, пригласил меня на весьма экстравагантное свидание… в тюремной камере! Серьезно, в списке самых странных женихов он занимает второе место. Сразу после Жоржа.

Разумеется, дверь в темницу оказалась заперта, а на страже сидел вовсе не Лютер.

– Горничных не вызывали, – скучающе заявил сторож и захлопнул окошечко в двери.

– Я к сэру Мавриусу!

– Ага, я к Охису записался, только он чей-то не спешит меня принять.

– Примет, если вы меня немедленно не пропустите!

Охранник снова открыл окно, пригляделся получше и просветлел:

– А, леди Джулия? Простите, не узнал вас…

На мне всего лишь униформа горничной, а работает не хуже камуфляжа.

– Прощаю. Он на месте?

– У себя, – зазвенели ключи, скрежетнул замок и, поскрипывая, железная дверь отворилась. – Вы в наряде… не узнал, не узнал.

Проводив меня сальной улыбочкой, охранник пробурчал под нос:

– Вот счастливый мерин! Такую бабу отхватил.

Не хочу я завтрашние газеты читать…

Кабинет Лютера – в административной части темницы. Миновать узкий каменный коридор, освещенный по старинке факелами, свернуть за угол и постучаться в низкую, скругленную сверху дверь.

– Занят! – важно гаркнул бывший жених.

– Даже для меня?

За дверью что-то грохнулось, разбилось, снова грохнулось, упало, встало на место и двери распахнулись. На пороге, спешно приглаживая буйные рыжие волосы, замер Лютер. Один из тех, кто женился на мне по любви. Пробовал, точнее.

– Джулия? Чем обязан такой честью?

– Есть покушать? – желудок требовательно зарычал.

– Сейчас будет! Тери! – заорал Лютер, выглянув в коридор. – Метнись за едой для леди Джулии!

Я закатила глаза и вздохнула. Что за люди? Теперь вся темница будет знать, что я пожаловала. Но есть и плюсы – через пять минут я уплетала рыбу с овощами. От вина отказалась, на всякий случай, ведь неизвестно, что там с сэром Кристианом.

Лютер, смакуя вино из серебряного кубка, наблюдал как я ем. Вытерла рот и ладони салфеткой и, откинувшись на спинку деревянного стула, произнесла:

– Сэр Энтони Бовейн.

Мужчина усмехнулся и, медленно поставив кубок на стол, кивнул.

– Я знал, что ты пришла не просто так. Прости, Джулия, но не выйдет. Приказ виконта Ортингтона. Если хочешь, могу передать ему сообщение.

– Пять минут наедине, – настаивала, имея козырь в рукаве.

– Джулия… Так нельзя. Я бы и хотел помочь, но… Не знаю, где ты была последние дни, но лекари и целители в серьезной опале. Энтони сидит в одиночке, вдалеке от остальных и ему запрещены любые контакты.

– Если ты не расскажешь – кто узнает?

– Стража.

– То есть, твои люди не умеют молчать? – я подняла бровь, но сто первый продолжал упорствовать. Хорошо, тяжелая артиллерия. Я поднялась и, стряхивая с платья пылинки, заявила: – Лютер. Если ты не пустишь меня к Энтони, я всем расскажу, какой ты большой любитель коз, – поиграла бровями, намекая на крайне неприятный факт в биографии бывшего жениха. – Это будет очень интересный выпуск газеты! Вмиг разлетится, а там еще дополнительный тираж и…

– Да было-то один раз! – возмутился он. – На спор…

– Что-то я очень сомневаюсь!

Он взъерошил волосы и, хлопнув ладонями по столу, рывком поднялся:

– Ладно! Ладно! У тебя пять минут! – в меня ткнули дрожащим пальцем. – И, Джулия, если что, я тебя прикрывать не стану.

– И не надо.

Энтони поместили в одиночную, но комфортабельную камеру. На кровати мягкий матрас, подушка и одеяло, в углу комнаты – удобство и раковина, у стены – пара полок книгами и почти под потолком узкая, в два пальца шириной, полоска окна, выходящего в тюремный двор.

– Пять минут! – напомнил Лютер, открывая двери решетки.

– Спасибо за рыбу, – подмигнула, проходя внутрь.

Когда шаги Лютера стихли в конце коридора, а надзиратель отошел к другим камерам, я крепко обняла Энтони и спросила:

– Как ты?

– Все хорошо. Бывал в местах и похуже, – мужчина усмехнулся, осматривая мое лицо. – Расширены зрачки. Головная боль?

– И ломота, да, есть немного.

– Последствия магического сна, – улыбнулся он, накрывая мою голову ладонями. По коже разлилось тепло, отозвалось жжением в голове, лавой хлынуло по телу и растаяло.

– Спасибо. Гораздо лучше!

– Кристиан знает, что ты здесь?

Я села на кровать и спружинила на матрасе. Хороший, ортопедический. Закон законом, но Кристиан заботится о друге.

– Нет. Он умирает. Точнее, умрет, если ему не помочь. Я жду посылку от Клифорда и мне нужен Ринер или Кларисса, кто-нибудь, чтобы сбить жар и сделать диагностику.

– Джулия. Когда ты закончила последнюю операцию и уснула…

Энтони почесал подбородок и прошелся по камере.

– Это я погрузил тебя в магический сон, но ты, думаю, уже догадалась.

Кивнула и поблагодарила друга.

– Хотел дать тебе время обдумать, как лучше все донести до Криса, а ему – возможность остыть. Мы все в опале. Ринер и Заки в темнице, остальные лекари отпущены в увольнение до особых распоряжений на все время разбирательства.

– А Кларисса? Ее тоже посадили?

– Она спала в подсобке, мы ее не выдали. Но, сомневаюсь, чтобы получилось как-то провести ее в замок.

– Ты сомневаешься во мне? – приподняла бровь и улыбнулась. Энтони устало усмехнулся и мотнул головой.

– Нет, Джули. Если я в ком в этой жизни и уверен, то в тебе.

– Я вытащу тебя отсюда, обещаю. Даже, если придется во всем признаться.

Энтони грустно улыбнулся и устало прислонил голову к стене:

– Не перегибай. Ты, главное, достучись до него. Крис хороший человек, но руководствуется логикой и фактами. Он стал осторожнее, как потерял семью, и я не виню его за это. Докажи, что хирургия – не темная магия, не отрасль некромантии. Если он кого и послушает – то тебя.

– Думаешь, в Ортингтоне возможны перемены? С вашим-то консерватизмом?

– Думаю, что ветра перемен дуют давно. Уже лет пять…

Какой тонкий намек! Поднялась и похлопала друга по плечу:

– Сделаю все, что в моих силах, и даже больше. Мне следует что-то знать? Когда Кристиан очнется, могут быть сюрпризы?

Энтони мотнул головой:

– Мы все молчали. Решили, что поддержим твою версию, а, поскольку ее нет – молчание лучший выход.

У меня по лицу рассыпались мурашки. Вот, что называется команда. Вот как выглядит преданность и сейчас на мои плечи упал груз ответственности за людей, которые верят в то, что я делаю. В то, что мы вместе делаем для жителей Ортингтона и всего Китриджа, ведь ко мне на операции приезжали и из других графств. Сила сарафанного радио могущественней СМИ.

Пять минут пролетели стремительно. Лютер простился со мной настороженно и расслабился только после обещания, что я никому не расскажу о его маленьких рогатых интрижках.

– Ты же понимаешь, у всех свои… недостатки, – смущенно заметил он, покосившись на стражника у дверей. Тот вытянулся по струнке и делал вид, что он дерево. Разве что не цвел от возможности погреть уши о разговоры начальника темницы.

– М-гм, – хмыкнула в ответ. – Не переживай. Твои, пусть будут, недостатки, останутся на твоей, пусть будет, совести.

Хотя, если вот по честному, не самый страшный недостаток для мужика. Не по бабам же ходит! Хотя, лучше бы по бабам, конечно…

Передернула плечами и поспешила на проходную. Наверняка уже пришла посылка от Клифорда. Я просила оставить у Мориса, сто седьмого жениха по счету. Через него же отправила записку Кэролайн – разгуливать в костюме горничной весело, но до поры до времени. Чтобы сбежать, мне понадобится удобная одежда. А, пока буду реанимировать сэра Кристиана – не помешает пижама и домашнее платье.

– Второе письмо для целительницы – Клариссы.

Морис изогнул тонкую бровку и вздохнул, намекая, что не может этого сделать. Внешность Мориса – что-то особенное. Так выглядели итальянские художники эпохи Возрождения: утонченный, женственный, с пышными черными волосами под мягкой бархатной шапочкой, полагающейся к форме стражника.

Нас разделяла высокая стойка, потому я встала на цыпочки и прошептала:

– Ну, пожа-алуйста!

– Джулия, ты же знаешь, целители в опале. Я не могу пропустить никого из них. А, если кто-то узнает, что я отправил письмо – меня должности лишат.

– А кто расскажет-то? – я коснулась ладони бывшего жениха и игриво пощекотала пальцами. – Я буду очень, очень благодарна!

– Распоряжение графа, – неуверенно возразил он.

– Хорошо. Как думаешь, тебе сохранят должность, если узнают, что благодаря тебе умрет виконт?

К все еще поднятой брови Мориса присоединилась вторая.

– Кларисса единственная, кто может ему помочь.

– Я видел виконта пару часов назад!

– И как он выглядел? – склонила голову на бок, уже почти перетянув бывшего на темную сторону нарушителей закона.

– Плохо, вообще-то, – задумался он. – Но, Джулия! Строго под твою ответственность и через проходную я ее пропустить не смогу…

– Клариссу – не надо! Пропустишь леди Маврей, мою троюродную племянницу.

– Кого?

Я кашлянула и протянула Морису записку.

– Леди Маврей!

– Э-э… а! – живая мимика жениха номер сто семь поражала великолепием. Актерский талант пропадает! – Понял. Кстати, хотел предупредить. Поговаривают, ты некромагией увлекаешься. Мы люди не чужие. Чем бы ты ни развлекалась – будь осторожнее.

Он оглянулся и, придвинувшись ближе, прошептал:

– От себя скажу – спасибо. Ты ж брата моего родного спасла! А некромагией или нет – мне без разницы!

Мысленно восстановила в памяти всех пациентов и остановилась на первом, которого из-под камня достали. Те же пышные волосы, те же мягкие, женственные черты лица.