Текст книги "Танцы с Варежкой"

– Так ведь потратились же!

– То-то и оно! А мне ей практически нечего предъявить. Ну не было ни одного факта…

– Слушай, а Бурмистров?

– Нет, брат Веня, нету у них ничего…

– Да если б и было, вряд ли эту гадючку Пирогову такой вариант устроил бы.

Варя летела домой. Она так смертельно соскучилась по сыну, что едва дождалась возможности уехать. Но времени у нее было катастрофически мало. Всего неделя. Ее взяли в театр на роль Элизы Дулитл, пока на договоре, но главный режиссер, знаменитый Михаил Маковский, сказал:

– Варвара Леонидовна (он всех артистов звал по имени-отчеству), я очень советую вам поступить в нормальный репертуарный театр. Вы созданы для театра! Я все понимаю, нужны деньги, а театр не то место, где их можно много заработать, однако пример Дмитрия Александровича позволяет сделать вывод – совмещение у нас вполне возможно! Если по зрелом размышлении вы решитесь принять мое предложение, то в следующем сезоне мы бы поставили с вами «Кошку на раскаленной крыше»! Надеюсь, вы знаете эту вещь?

– Конечно! – задохнулась Варя. – Но, Михаил Федорович, я боюсь загадывать…

– А я вот не боюсь! Я, дорогая моя, видел вас в «Песнях шмеля» в самом начале и вот совсем недавно. Вы сделали гигантский скачок! Если в начале это было очень симпатично и не более, то сейчас я сразу увидел в вас Мэгги! Вам непременно надо играть в театре! И кстати, ваш дуэт с Дмитрием Александровичем – это тоже особая тема. Впрочем, не в моих привычках кого-либо уговаривать. Но «Пигмалиона» мы застолбили! Кстати, мы намерены открыть сезон именно «Пигмалионом»! Езжайте отдыхать, наберитесь сил и учите роль!

И она учила! Господи, да мне и во сне не могло присниться – Элиза Дулитл, Мэгги! А личная жизнь… Значит, не судьба! Да нет, как я могу роптать на судьбу! Я все-таки стала актрисой! И не самой плохой, в профессии все у меня складывается лучше некуда, кто-то от зависти просто дохнет… И хватит с меня! Был еще такой подарок – полгода счастья со Стасом. И хватит!

– Господи, Варюшка, на кого ты похожа! – воскликнула мать, увидев ее в аэропорту.

– А где Никита? – испугалась Варя.

– Мамочка! Мамочка приехала! – раздался вопль.

– Ох, как ты вырос! Два месяца тебя не видела, а вымахал! Совсем большой стал, маленький мой! Как я соскучилась!

– А я как соскучился! Мам, знаешь, я из всего вырос! – с гордостью заявил сын.

– Не беда, купим все новое! Вот прямо завтра и поедем!

– Варь, ну что тут миловаться, поехали домой! – поторопила Анна Никитична. – Отпусти маму, Ник, она уж, по-моему, еле на ногах держится! Ну, Варюшка, сама за руль сядешь?

– Нет, мамочка, лучше ты, я плохо соображаю, не спала ни минуты, такой ранний рейс…

– Мам, чур ты со мной сзади сядешь!

– Конечно!

– Мамулечка, знаешь, как мне все завидовали, когда я про Кинотавр рассказывал, только Диди Ридер сказал, что этот ваш фестиваль никто здесь не знает! А я…

– Никита, что за чепуха! – прервала внука Анна Никитична.

– Ничего не чепуха, а я ему сказал, что моя мама скоро вообще Оскара получит!

– Ну это вряд ли, – рассмеялась Варя. – Просто твой Диди завидует тебе, ему-то вряд ли светит пройти по красной дорожке даже самого захудалого фестиваля!

– Варь, ты часом не рехнулась? Что ты несешь?

– Ничего мама не несет! Она права! И вообще, бабушка, не мешай мне гордиться моей мамой!

– Да, Анна Никитична! Не мешайте внуку гордиться мамой! – смеялась Варя. Сейчас она чувствовала себя счастливой!

Вечером, когда Никита наконец заснул, Анна Никитична спросила:

– Ну, Варюшка, ты довольна жизнью?

– Мамочка, это сложно… Но я все-таки счастлива! Знаешь, мне на днях предложили сыграть Элизу Дулитл в театре!

– Да ты что? Опять у Рубана?

– Нет, у Маковского! И он зовет меня в труппу, обещает в следующем сезоне поставить на меня «Кошку на раскаленной крыше»! Это все как во сне, мамочка! И Шилевич скоро начнет снимать новый фильм…

– Да, кто бы мог подумать… Ну, а что с личной жизнью?

– Ничего, мамочка. Либо одно, либо другое…

– А Стас?

– Что Стас?

– Ты с ним видишься?

– Если только случайно…

– Жаль. Он мне очень нравился.

– Мне он и сейчас нравится, – грустно проговорила Варя. – Но у нас ничего не может получиться.

– А Бурмистров?

– Дима мой лучший друг… Кстати, он будет играть Хиггинса!

– Он тоже относится к тебе только как к подруге?

– Конечно! – Варе не хотелось рассказывать матери, что Дима уже давно относится к ней не только как к подруге.

– И что, ты даже не спишь ни с кем?

– Нет.

– Варь, скажи мне…

– Что, мамочка?

– А Пирогов… Он как-то проявляется?

– Мам, ты о чем?

– Он за тобой не ухаживает?

– Даже и не думает! Он очень мне помог, когда мне сожгли дверь! Причем по собственной инициативе! Узнал из Интернета, поднял на ноги всю Москву, отогнал на сервис машину, снял мне шикарный номер и буквально заставил меня переехать!

– Куда?

– В ту квартиру, которую он купил нам со Стасом.

– И ты согласилась? Переехала?

– Да! – решилась наконец Варя. – Там дом с охраной, подземный гараж, я там чувствую себя в безопасности. Он еще нашел мне домработницу, чудную тетку, она держит дом в порядке и очень вкусно готовит. Я теперь…

– Но Варюшка…

– Мама, он говорит, что чувствует себя виноватым и эта квартира – возмещение ущерба.

– И он к тебе не приставал?

– Да я его вообще не видела с тех пор, как переехала.

– Я всегда знала, что он порядочный человек. А твоя сестра… Но это все дела давно минувших дней. И я рада, что ты живешь в нормальных условиях. Но, как я понимаю, ты окончательно порвала со Стасом, раз согласилась перебраться туда? Мне жаль. Мы подружились с Мариной и вообще, я его полюбила. Он человек неординарный… Умный, добрый…

– Все так, но невыносимый. Знаешь, мы тут недавно случайно ехали в одном купе…

Варя рассказала матери, как Стас сбежал от нее.

– Бедолага, – покачала головой Анна Никитична, – мне его жалко.

– Мамочка, а может, ты все же приедешь на премьеру «Пигмалиона»? Неужели тебе не интересно посмотреть меня на сцене?

Анна Никитична поняла, что Варя не хочет говорить про Стаса.

– Интересно, еще как интересно! Но я умерла бы со страху! Знаешь, как я тряслась, когда смотрела «Марту»!

– Мамочка, ничего, лиха беда начало! И потом мне обидно, что моя любимая мамочка не видела меня на сцене. «Песни шмеля» такой спектакль, я его обожаю, и Маковский сказал, что я в нем неподражаема…

– Варька, не хвастайся! – улыбнулась Анна Никитична. – Надеюсь, ты не приняла всерьез эту чепуху насчет Одри Хепберн и Бэтт Дэвис? Он ненормальный, этот твой Рубан!

– Мам, ну как я могу принимать это всерьез? Просто мне приятно и все… А вообще он зря это сказал! Такая волна зависти поднялась…

– Ничего, Варька, завидуют, и слава богу, хуже было бы, если б жалели!

Стас начал сниматься в новом сериале. Он долго отказывался, но режиссер уговорил его.

– Пойми, чудак, это спокойная хорошая роль, не надо ни прыгать, ни кувыркаться – словом, роль нетравмоопасная. Передохни, а то спалишь себя раньше времени. И такая чудная девочка в главной роли, прелесть просто! Тебе понравится, я убежден.

– Девочки меня меньше всего интересуют!

– Я ж тебе в постель ее не подкладываю, но работать с ней одно удовольствие. Талантливая, хорошенькая, все хватает налету, я уже ее снимал в небольшой роли. Серьезная может получиться актриса.

– Я подумаю, – сказал Стас.

– Только до завтра можешь думать. Дурак будешь, если откажешься. И меня подведешь.

– Артистов, что ли, мало?

– Таких, как ты, раз-два и обчелся. Твое имя – гарантия успеха. И, кстати, гонорар неслабый.

– А по-моему, слабоват.

– Да ты что? – Режиссер назвал цифру, вдвое превышающую первоначальное предложение. – Тебе этого мало?

Стас громко расхохотался.

– Ты хитер! Рассчитывал, что я, может, соглашусь на первое предложение?

– Рассчитывал, конечно, тем более, я знаю твою обычную ставку. Но продюсер уперся: только Симбирцев и точка. Вот и сделал такое щедрое предложение.

– Черт с тобой, и дело не только в деньгах, просто надо немного дать себе физическую передышку. А то уже нога болит, рука отваливается, а тут и вправду даже ни одной драки.

– Ну, одна все-таки есть, но ерундовая!

– Ладно, уговорил.

И он начал сниматься. Снимали, правда, по двенадцать-четырнадцать часов, но это обычная практика, к тому же других съемок у него сейчас не было, а рутинная, изо дня в день, хоть физически и несложная работа достаточно выматывала, чтобы не думать о Варежке. Девочка, Даша Деникина, и впрямь оказалась способной и милой. Стас играл хирурга с трудным характером, высочайшего профессионала, которому завидуют коллеги, такого одинокого волка, чье зачерствевшее сердце размягчает любовь молоденькой медсестрички, которую и играла прелестная двадцатилетняя студентка РАТИ. Уже через неделю съемок Даша без памяти влюбилась в Стаса. Хотя он частенько даже кричал на нее, вообще был очень раздражителен. Его выводило из себя любое проявление непрофессионализма. Впрочем, как и его героя. В группе многие его обожали, но кое-кто и терпеть не мог, к примеру, играющий его вечного оппонента и завистника Максим Шевелев.

– Ишь ты, звезда местного разлива, – фыркал он. – Тоже мне… гений! Что он из себя строит? Алкаш несчастный! Только недавно из белой горячки выбрался, а туда же, возмущается!

– Макс, зачем вы так? – вступилась за Стаса слышавшая это Даша. – Это же вранье было, никакой белой горячки…

– Много ты понимаешь! У него папаша крутой журналюга, сумел задурить всем головы… Сам давал за него интервью, пока сыночек анонимно лечился!

У Даши сердце обливалось кровью.

– А ты что, уже влюбилась в него? Это зря, Дашенька. С ним никто не выдерживает! Вон уж как Варька Лакшина в него втрескалась, а тоже сбежала. Он ее колошматил. Так что не советую!

– Максим, с чего вы взяли…

– Я же не слепой!

Пожилая актриса Лидия Борисовна Карпухина, игравшая опытного заслуженного хирурга, наоборот, безмерно восхищалась Стасом.

– Ай, какой артист! Даша, ты погляди, до чего он органичен в любой роли! Я, Дашенька, в своей жизни належалась в больницах, навидалась врачей! Ты обрати внимание, как на нем врачебный халат сидит! Как он идет по коридору с обходом! Как с больными общается! Думаю, благодаря ему наш сериальчик будут смотреть! Я сама всегда смотрю все фильмы с Симбирцевым! И ты не обижайся, когда он на тебя срывается, я тебе скажу, все его замечания по делу, справедливые…

– Что вы, я не обижаюсь, я понимаю…

– Только вот влюбляться в него не стоит… Хотя что я говорю, была б молодая, влюбилась бы до потери сознания.

Стас, конечно, быстро смекнул, что Даша Деникина в него влюбилась. Но она его не волновала совершенно. Однажды, когда их героям надо было поцеловаться, причем режиссер предупредил, что поцелуй должен быть настоящим и довольно долгим, Стас даже испугался. Он ровным счетом ничего не почувствовал, когда прижал к себе и поцеловал эту очаровательную девушку. А она по-настоящему трепетала в его руках.

Даша все поняла и безумно расстроилась.

Вечером она со слезами поделилась своим разочарованием со старшей сестрой. Та выслушала ее и сказала:

– Послушай, он тебе зачем нужен?

– Как зачем? Я люблю его!

– То есть ты хочешь с ним переспать?

– Нет, я хочу быть его женой! Хочу от него ребенка и вообще…

– Вот насчет ребенка я бы поостереглась! Ребенок от алкаша…

– Да какой он алкаш! Это все выдумки!

– Ладно, о ребенке говорить еще рано. А вот роман с ним завести, это интересно. Знаешь, я дам тебе совет.

– Какой? – встрепенулась Даша.

– Постарайся с ним подружиться. Спроси какого-нибудь совета, попроси помощи, словом, приручи. Он человек одинокий, может клюнуть. А параллельно сделай вид, будто закрутила с кем-то другим из группы. Поверь, через две недели он в тебя влюбится.

– Ты что? Так просто?

– Это совсем непросто! Он сейчас чувствует, что ты на него запала, и боится… А если успокоится на этот счет, то его самолюбие самца будет задето, как это ты влюблена в другого?

– Жень, а говорят, у него какая-то безумная любовь была с Лакшиной?

– Была да сплыла!

Варя с Никитой ездили по магазинам. Всю дорогу он болтал без умолку. Они накупили кучу вещей для выросшего буквально за два месяца из всех шмоток мальчика. Ну и очередную компьютерную игру. И новую теннисную ракетку. У Вари уже ум за разум зашел, и она взмолилась:

– Никитка, а давай в кондитерскую заедем, я кофе выпью! А ты – что захочешь!

– Давай! – обрадовался Никита. Бабушка не очень любила ходить с ним в кафе.

Они заехали в уютное летнее заведение, где Варя заказала Никите пирожные, а себе кофе и мороженое. Никита, как ни странно, мороженого не любил.

– Мам, а я читал, что артистки сладкого не едят?

– Почему? Очень даже едят!

– А как же фигура?

– Ну, фигуры разные бывают! Вот у нас была одна артистка, молоденькая, красивая, она все страдала: мне стоит только взглянуть на абрикос, я уже полнею.

– А ты абрикосы лопаешь!

– Вот именно! И потом я сейчас столько работаю, что у меня все калории сгорают! Так что не волнуйся за мою фигуру и дай спокойно съесть мороженое! В Москве у меня на это времени нет!

– Мам, а когда у тебя премьера будет?

– Какая?

– Ну, в театре?

– Пока не знаю, мы ж еще даже не репетировали ни разу.

– А мне можно будет приехать?

– На премьеру? Там видно будет.

– Мама, я ведь уже большой, правда?

– Правда! А что такое?

– Скажи, а ты… несчастная?

– Несчастная? Почему? Я очень даже счастливая! Что за дикий вопрос?

– А помнишь, и ты, и бабушка, и этот твой Симбирцев говорили, что без него ты будешь несчастная?

Варя задумчиво смотрела на сына. Понимала, что должна ответить правду, а правды она и сама не знала.

– Мам, ты почему молчишь? Ты все-таки несчастная, да?

– Нет. Понимаешь, у меня сейчас много работы, эта работа приносит мне счастье, и просто нет времени думать о… Симбирцеве.

– Он оказался плохой?

– Нет, что ты! Он очень, очень хороший, но вместе у нас не получилось… Так бывает, сын.

– И ты теперь больше не будешь замуж выходить?

– Пока не собираюсь.

– А Дмитрий Бурмистров?

– Что Дмитрий Бурмистров?

– Я читал в Интернете, что у вас роман…

– Здрасьте, я ваша тетя! Мало ли какую чепуху пишут в Интернете. Мы с Димой просто друзья и партнеры.

Казалось, Никита ей не поверил.

– А он хороший?

– Хороший.

– Мне он нравится.

– Непременно ему передам.

– А ты меня с ним познакомишь?

– Вот приедешь в Москву, познакомлю.

Никита помолчал.

– Мам, а можно еще спросить…

– Спрашивай!

– Помнишь, в прошлом году Симбирцев говорил, что будет на съемках прыгать с крыши поезда на лошадь?

– Помню.

– Он прыгнул?

– Прыгнул.

– И что?

– Ничего. Прыгнул, и все у него получилось. Только не говори, что он обещал взять тебя на съемки и не взял. Просто мы в тот момент уже разошлись. Понятно?

– Понятно! Он крутой, да?

– Нет, совсем не крутой, только очень хорошо играет крутого, – грустно проговорила Варя. Разве крутой сбежал бы тогда ночью из поезда?

Даша Деникина решила последовать советам старшей сестры, у Женьки опыт, она своего мужа окрутила в два счета, когда сочла, что он ей подходит, хотя Виктор вроде бы и не собирался на ней жениться.

Начала Даша с того, что в перерыве подошла к Стасу со словами:

– Извините, Станислав Ильич, вы не дадите автограф для моего двоюродного брата, он ваш поклонник…

– Сколько ему лет?

– Двенадцать!

– В таком случае дам! – улыбнулся Стас. – Как его звать?

– Глеб!

– А где расписаться-то?

Даша протянула ему небольшой блокнот. Стас написал: «Глеб, кончай дурью маяться и ни в коем случае не ходи в артисты! Стас Симбирцев».

– Спасибо, спасибо вам огромное!

– Не за что! – обаятельно улыбнулся Стас и подумал: «Ты с этого решила начать, девочка? Ну-ну!»

На другой день она сердечно благодарила Стаса от имени Глеба. И все в таком роде. Стасу было смешно и грустно. Он чувствовал себя древним стариком рядом с этой прелестной глупенькой девушкой.

Как-то поздно вечером мать кормила его ужином и вдруг сказала:

– Сташек, сегодня днем был сюжет о ваших съемках, показали эту девочку, Дашу Деникину, она мне очень понравилась. Такая хорошенькая и с таким восторгом о тебе говорила!

– Да? И что она говорила?

– Что ты такой мастер, что с тобой играть для нее огромная честь и что ты ей здорово помогаешь…

– Помогаю? Странно! Обычно я ору на нее…

– Сташек, она же в тебя влюблена!

– Это ее глубоко личное дело.

– Но ты к ней равнодушен?

Стас готов был уже взорваться, но просто не было сил.

– Да, мама, я к ней равнодушен!

– Сташек, а может быть, хватит уже этих страстей, этих безумных женитьб, из этого же ничего не выходит! Может, женишься на хорошей девочке, она молоденькая, родит тебе ребенка, думаю, с удовольствием бросит актерство и станет тебе хорошей женой?

– Мам, ты что, хочешь, чтобы я переехал? Я, кстати, подыскиваю квартиру, чтобы не очень далеко от тебя, но отдельно. Ты, честно говоря, уже достала меня!

– Сташек, маленький мой, я хочу внуков! И тебе пора уже иметь детей! И это даже хорошо, что ты пока не любишь Дашу!

– Мама, чтобы иметь детей, надо еще их сделать! А чтобы сделать детей, напоминаю, надо, как минимум, захотеть переспать с кандидаткой в матери! – уже кричал Стас.

Марина Георгиевна испуганно прикусила язык. Неужто у него какие-то проблемы с потенцией? Бедный мальчик!

– И еще! Нельзя заводить детей, когда твоя душа пуста, как… А! Ты не поймешь! – он резко отодвинул стул. – Я пойду спать! Спасибо за ужин!

Он все еще любит свою Варежку!

Прошло дней десять. Даша ни на йоту не продвинулась в осуществлении своего плана. Стас был с нею убийственно вежлив. И только. Зато Максим Шевелев начал за нею приударять. Вспомнив совет сестры, она поощряла его ухаживания достаточно демонстративно. И однажды Стас не выдержал:

– Послушай, девочка, не вяжись ты с Максом. Он же мразь!

– Почему?

– Да по всему! Нахлебаешься дерьма, зачем тебе это? Или ты его любишь?

– Нет, Станислав Ильич, я люблю вас!

Стас громко расхохотался. Даша вспыхнула.

– Это совсем не смешно! Я, можно сказать, умираю от любви, а вы…

– А я тоже…

– Что? – ахнула Даша.

– Тоже умираю от любви…

– Но не ко мне, да?

– Ладно, извини, я пошутил, и будем считать, что ты тоже пошутила. Знаешь, любовь на съемках – это несерьезно. Кончились съемки, прошла любовь!

– И я что, совсем вам даже не нравлюсь?

– Ну почему же? Нравишься! Ты очень способная, очень хорошенькая и безусловно достойна лучшего.

– Станислав Ильич, пожалуйста. Я мечтаю… иметь от вас ребенка!

– Худшего производителя ты выбрать не могла!

– Но я люблю вас!

– Надо же, какие нынче девушки настырные! Ты зачем в таком случае морочишь голову Шевелеву? Чтобы вызвать мою ревность?

Даша не ответила. Она пристально смотрела на Стаса своими огромными синими глазами.

– Станислав Ильич, ответьте мне на один вопрос, только честно!

– Ну?

– У вас кто-то есть?

Стас помедлил с ответом.

– Нет. Никого.

– Но кто-то ведь нужен… Тогда почему не я?

– О, ты далеко пойдешь!

С этими словами он поднялся и ушел.

Макс поджидал Дашу в машине.

– Садись, подвезу! – пригласил он.

– Спасибо! – согласилась Даша.

– Послушай, Даш, зачем тебе нужен этот старый алкаш? Ты ж ему в дочери годишься! Тебе двадцать, ему почти тридцать восемь… Думаешь, почему он на тебя не реагирует?

– Потому что не любит, наверное…

– Да ерунда! Просто он, скорее всего, уже ни на что не годится…

– В каком смысле? – испугалась Даша.

– В том самом! Любой нормальный здоровый мужик не может спокойно на тебя смотреть, а этот, видать, уже вышел в тираж! Ничего тебе там не светит!

Даша ужасно расстроилась и поделилась своими горестями с сестрой. Женя рассмеялась.

– Да не слушай ты Шевелева, он и вправду мразь. А твои дела вовсе не так плохи! Была б ты Симбирцеву вовсе безразлична, он не стал бы тебя предостерегать насчет Шевелева. Но ты уж слишком прямолинейна!

– Но я же правда его люблю!

– Никуда он от тебя не денется! Если у него и впрямь никого сейчас нет, то, думаю, скоро он тебя в койку затащит. Ты ж ему сама себя предложила! Так зачем искать где-то, если ты тут, рядышком, да еще такая конфетка!

– Думаешь? И мне соглашаться?

– А это уж как ты сочтешь нужным, хотя… Если ты сейчас ему откажешь, он поймет, что ты просто с ним играешь, хочешь на себе женить, и вовсе не факт, что тебе представится другой случай!

– Какая ты циничная, Женька!

– Зато не такая дуреха, как ты!

К концу смены жутко хотелось есть. За весь съемочный день Стас съел только один бутерброд с сыром. Но мысль о том, чтобы ехать домой, была ему глубоко противна. Там мама с сочувствием в глазах, с близкими слезами, начнет его жалеть, кормить, гладить по головке, а норы, куда он хотел бы забиться и где мог бы сам приготовить себе еду, как он любил, больше не было. И еще хотелось выпить. Он в задумчивости подошел к машине.

– До свидания, Станислав Ильич!

– Даша? Послушай, а не хочешь поужинать со мной? Я здорово проголодался!

Девушка просияла.

– Ой, правда? Я с удовольствием!

– Тогда садись!

Неужто Женька права и ему понадобилась женщина, а я тут, рядышком? Ну и пусть! Я готова, я для него на все готова!

– А куда мы поедем? – робко спросила она.

– Еще не думал, но куда-нибудь, где не очень шумно.

– А… хотите, можно поехать ко мне, я живу одна… У меня всегда есть еда… Мама готовит…

– Да нет, не стоит. Я ведь хочу только поужинать.

– Какой вы жестокий!

– Извини, ничего личного. Ладно, поедем в одно новое место. Мой старинный приятель открыл ресторан, давно меня зазывал… Место еще не раскрученное, поехали! Сейчас я ему позвоню! Алло, Серега! Да, я! Вот надумал заехать в твой ресторанчик, там не очень шумно? Нет? Вот и отлично! Столик найдется? Нет, с красивой девушкой! Отлично. Спасибо, старина. Ну вот, все в порядке, Даша, столик нам будет!

– Я думаю, для вас столик нашелся бы в любом ресторане Москвы, и всей России тоже!

Стас промолчал.

Действительно, в ресторане, который оказался не таким уж маленьким, их встретили очень любезно и тут же провели во второй зал, где их ждал столик с небольшим букетом чайных роз в красивой вазе.

– Розы для вашей дамы от Сергея Ивановича! – доложил метрдотель.

Даша зарделась.

– Я супу хочу! – заявил Стас. – О, тут есть грибной суп-пюре. Обожаю! Будешь?

– Суп? В десять вечера? Нет, я буду только салат.

– А! Ну как хочешь! А я буду суп и, пожалуй, тушеную баранину с овощами!

Даша хотела сказать, что баранина тяжелое мясо, но сочла за благо промолчать.

Странно, думал Стас, почему мне совсем не хочется ею командовать? Потому что не люблю? Или я просто выдохся?

Когда ему принесли суп, он поперчил его, взял солонку.

– Станислав Ильич, что вы делаете?

– А что такое?

– Зачем вы солите, вы ведь даже не попробовали? Это так вредно!

– А! – кивнул Стас и попробовал суп. Досолил еще. – Зря не взяла, очень вкусно! – Горячий нежный суп доставил ему огромное удовольствие. – Даш, а ты чего не ешь?

– Не хочется…

– Дело твое, – пожал плечами Стас. Зачем я взял ее с собой? Тоскливая глупая девица… И вдруг у него перехватило дыхание. В ресторан вошла Варежка! В скромном клетчатом платьице, почти без макияжа, усталая и какая-то недовольная. Села за столик и взглянула на часы. Ждет кого-то. Но не похоже, что это свидание! Он ее видел, она его нет. Весь мир в эту минуту перестал для него существовать.

– Станислав Ильич, что с вами?

– А? Что? – словно очнулся он.

– Вам нехорошо? Вы такой бледный!

– Ерунда, просто устал. – Он вытащил из кармана пачку сигарет. Закурил. При этом руки его дрожали.

Даша оглянулась. На кого это он смотрит? Но Варю в таком виде она попросту не узнала.

– Зачем вы курите?

– Извини. Тебе неприятно?

– Да нет, просто это вредно!

– Господи, какие ж вы нынче все тоскливые! Это вредно, это полезно, это правильно, а то неправильно! И это в двадцать лет! – пробормотал Стас.

– Я вас раздражаю, да? – дрожащим голоском спросила Даша.

– Нет, что ты… Извини, я просто устал…

В этот момент к Варе подошла какая-то женщина. Они поцеловались, женщина села за столик.

Стас выдохнул. Он решил во что бы то ни стало спровадить Дашу и дождаться конца встречи. И с преувеличенной любезностью начал общаться с Дашей. Та снова расцвела.

– Ну привет, Варюха!

– Привет, Шурочка! Рада тебя видеть!

– Что-то вид у тебя незвездный! Платьишко какое-то убогое. Это что же, мимикрия?

– Шур, ну что ты говоришь? Просто я со съемок, устала, проголодалась… Ну и, конечно, неохота бросаться в глаза.

Им принесли меню.

– Ну и цены тут! – усмехнулась Шура.

– Ты не смотри на цены, я тебя пригласила.

– Хорошо, не буду смотреть на цены. Варь, куда ты девалась после института? И откуда вдруг возникла? Все, что пишут в газетах, это правда?

– В газетах в основном пишут неправду. Просто меня никуда не брали. И я уехала в Германию. А потом меня нашла жена Шилевича. И закрутилось… Лучше расскажи, что у тебя? Где ты, ты ж была звездой курса!

– Была и сплыла! Никто после института не хотел видеть во мне звезду, а только… Знаешь рифму к слову «звезда»? Один говорит: дай, получишь роль! Дала, а роли нет. И все в таком роде. Наконец, сняли в кино, а фильм куда-то сгинул… Словом, сплошная непруха… Варь, выпьем за встречу!

– Я за рулем!

– Так я и знала! А я выпью, ладно?

– Конечно!

– Понимаешь, я ведь к тебе не просто так заявилась… А на трезвую голову просить тяжело, тем более у чужого человека.

– Шура, я могу чем-то помочь?

– Конечно, можешь! Ты ж теперь на коне!

– Я постараюсь…

– Поговори с Шилевичем и вообще со всеми, с кем сможешь. Пусть меня возьмут на какую-нибудь роль! Скажи им, что я была звездой курса, ну и вообще…

– Конечно, Шурочка, сделаю все, что от меня зависит.

– Знаешь, многие так говорят, а назавтра забывают, как о смерти…

– Я не забуду, сама слишком долго была вне профессии. И уж надежду потеряла, хотя на что я могла надеяться в альпийской глуши? И вдруг… Поэтому я хорошо тебя понимаю.

– Да что ты можешь понимать! У тебя все благополучно было, а мне иной раз хлеба не на что купить! – истерически-пьяным голосом выкрикнула Шура. – У тебя вон, я читала, и сынок есть, а я… одиннадцать абортов сделала!

– О господи! В наше-то время!

– А что наше время? Мужики все сволочи, о бабе вообще не думают…

– Но… женщина может и сама о себе подумать, – осторожно заметила Варя. Ей было жаль Шуру, и в то же время она боялась скандала.

– Права, права! Но я… Ты вот скажи мне, почему это одним все, а другим шиш с маслом? У тебя вон и роль одна лучше другой, и бабок куры не клюют, и мужики самые-самые…

– Нет у меня никаких мужиков, – тихо сказала Варя.

– Как это нет? А Димочка Бурмистров? А Симбирцев? И шмотки у тебя зашибись… Платье от Готье, сумочка от Гуччи… Сама в журнале видала…

– Хочешь, приезжай завтра ко мне в театр, я отдам тебе и это платье от Готье, и сумочку от Гуччи и еще кучу шмоток…

Но Шура не дала Варе даже докончить фразу.

– Обносками хочешь отделаться? – она накалялась пьяной яростью. И вдруг захихикала: – А все-таки Марика, твою первую любовь, я у тебя увела!

– Да бог с ним, мне не жалко, – улыбнулась Варя, радуясь, что Шура сменила тему. – Тем более ты была в сто раз красивее, чем я.

– А вот почему так: я в сто раз красивее, в сто раз талантливее, и парни все мои были, а свезло тебе? И я вот тут перед тобой унижаюсь, чтобы мне какую-никакую ролишку сплюнули? Я знаешь, сколько об этом думала? И надумала!

– Надумала, и хорошо, – примирительно сказала Варя.

– А что я надумала, тебе неинтересно? Ну еще бы, мы такие важные, такие звездные! Так вот: все проще пареной жопы…

– Репы? – улыбнулась Варя.

– Нет, в моем случае – жопы! Потому что я не тем мужикам давала, все больше по саунам, тогда модно было… Я кто? Простая русская баба… А ты, видите ли, фиалка альпийская… С вывертом небось… И Димку ты у меня увела… Я знаешь, как его любила? А он брезговал… Не любит, видите ли, пьяных баб… – Она заплакала, уронив голову на руки. Варя сидела уже ни жива, ни мертва, не зная, как прекратить этот кошмар. И вдруг Шура подняла голову. – Варь, а Варь, дай денег! Я сразу уйду!

– Хорошо, я… – Варя полезла в сумку. – Вот… тут двенадцать тысяч! Тебя устроит? У меня больше нет.

– Двенадцать тыщ? Круто! Давай! И ты когда в театре будешь? За шмотками зайду! Не забудь, что ты обещала! А в таких шмотках я и без твоей помощи пробьюсь! Заметано?

– Конечно. У меня в одиннадцать репетиция. Если опоздаешь, я оставлю у дежурной.

Шура опрокинула в рот недопитую рюмку, икнула и поднялась из-за стола.

– Спасибо, хоть проповедей мне не читала! Пока!

И она, пошатываясь, пошла к выходу.

Между тем Стас, трезво оценив обстановку, вдруг ощутил странный кураж, которого давно не испытывал. План действий созрел мгновенно!

– Дашенька, – заговорщицким тоном прошептал он. – Я смотрю, ты не ешь…

– Я совсем не голодная, Станислав Ильич!

– Видишь, в том зале сидит пара, вон, мужик в коричневом свитере?

– Вижу!

– Понимаешь, это один жутко нудный тип, я от него уже бегаю. Если он меня увидит, все, вцепится как клещ!

– Он кто?

– Да сценарист-графоман, кошмарный тип. Давай я сейчас попрошу официанта выпустить нас через черный выход и отвезу тебя домой. Ты согласна?

– Да, – растерялась Даша.

– Я здорово устал, а вступать в разговоры с этим занудой… Молодой человек, – обратился он к официанту. – У меня к вам несколько необычная просьба.

– Станислав Ильич, я на минутку, – смущенно улыбнулась Даша и направилась в туалет.

А Стас что-то долго втолковывал официанту. Тот согласно и понимающе кивал. Стас Симбирцев был его любимым артистом, к тому же приятелем хозяина.

– Все понял, господин Симбирцев! Сделаю!

– Спасибо, брат! Как тебя звать-то?

– Евгений!

– Спасибо, брат Евгений! – И Стас сунул «брату Евгению» две тысячные купюры.

– Что вы, не надо!

– Надо! Всякий труд должен быть оплачен!

Тут вернулась Даша. Глаза Стаса весело блестели.

– Можем смываться! – шепнул он. Вынув из вазы цветы, подал их Даше. – Пошли!

«Брат Евгений» провел их через подсобные помещения. Знаменитый артист попрощался с ним за руку и подмигнул.

– Вот, слава богу! – Он взял Дашу под руку и почти бегом направился к машине. Он знал, что она живет недалеко. – Садитесь, барышня, мигом домчу!

Варя сидела в некоторой прострации. «Брат Евгений» быстренько убрал со стола все следы Шуры и мягко спросил:

– А почему ж вы ничего не скушали?

– Аппетита нет.

– А давайте я вам принесу десерт, у нас такой потрясный десерт есть.

– Десерт? Из чего?

– В основном из шоколада, это малюсенькие пирожные, но одно горячее, другое из мороженого, третье из шоколадного крема… Очень рекомендую!

– Пожалуй! А кофе без кофеина есть?

– А как же!

– Вот и отлично! Мне сейчас надо чем-то сладким заесть…

Официант понимающе кивнул.

Десерт и впрямь оказался волшебно вкусным! Допив кофе, Варя собралась уже расплатиться, но официант куда-то исчез. Она подозвала другого.