Текст книги "Зюзюка и другие"

– Нет, ты сегодня почетный гость, спасительница и вообще... Ром, ты знаешь, что Себастьян сам, по собственной инициативе, всякий раз, как видит Дашу, подает ей лапу?

– Я его вполне понимаю, – засмеялся Ромка и вдруг встал передо мной на колени, высунул по собачьи язык, смешно запыхтел и протянул огромную и очень красивую лапу.

– Хороший, хороший пес, – подхватила я и почесала его за ухом, как чесала Себастьяна. И вдруг нас обоих тряхнуло током. Ромка вскочил. А Егор как-то очень пристально на нас посмотрел. Но ничего не сказал. Ромка быстро накрыл на стол, похоже, он неплохо в этой кухне ориентировался. Небось, Егор, уезжая, оставляет ему ключи от своей холостяцкой квартиры, и совершенно понятно, с какой целью. Я успела заметить, что у него на пальце нет обручального кольца. Но, может, просто хирурги не носят колец? Я смотрела на этих двух мужчин, и могу сказать, что рядом с красавцем Егором Ромка выглядел более чем достойно. И даже если бы мне пришлось выбирать, совсем отвлеченно, я бы скорее выбрала Ромку. В нем была какая-то основательность и надежность. Но только если отвлеченно... Я ведь совсем ничего о нем не знаю. Но проскочившая между нами искра дорогого стоила... Хотя... кто знает?

Мы пили итальянское вино, ели потрясающие макароны с новым соусом, болтали, было весело, уютно и время от времени я ловила на себе внимательный и нежный взгляд Ромки. В какой-то момент он вышел, а Егор шепнул мне:

– Даш, наповал! Я его таким никогда не видел! Считай, тебе крупно повезло.

– В чем?

– Ромка – лучший человек, какого я знаю, честно-честно!

Ах, как мне не терпелось поговорить с Зюзюкой!

Наконец, Ромка сказал, что хватит Егору сидеть, пора ложиться. И он ловко составил тарелки в посудомойку.

Я думала – пригласить Романа к себе сейчас или не стоит, хотя мне этого очень хотелось, но, наверное, лучше не спешить. Впрочем, пусть решает сам.

– Даш, скажи, что ты завтра вечером делаешь?

– Пока никаких планов.

– А давай сходим куда-нибудь, посидим, поговорим.

– С удовольствием.

– А то если Егор меня здесь засечет, он не даст нам побыть вдвоем... И вообще...

– А может, сейчас зайдешь? – прошептала я и тут же себя за это выругала.

В его глазах промелькнуло смятение.

– Спасибо, но лучше завтра... Просто я еще не пришел в себя от этой встречи, пусть немного уляжется... вот тут, – он постучал себя по лбу, помедлил и приложил руку к сердцу. – А главное, вот тут. Значит, до завтра?

– Конечно. Знаешь, Ромка, я очень-очень рада, что встретила тебя. Честно-честно, как говорит Егор. В юности эти мешки под глазами тебя портили, а сейчас... Они тебе очень идут...

– Дашка, ты прикалываешься?

– Даже не собираюсь.

– Ну пока... Хорошо, что ты теперь рыжая...

И он вошел в лифт.

А я первым делом посмотрела на часы. Без пяти одиннадцать. До пробуждения Зюзюки еще больше часа. А ведь он не сказал Егору, что я вовсе не рыжая... Неужто у нас что-то будет? Будет, обязательно будет, я и без Зюзюки знаю... Роман с Романом? Но какая азалия! Я такие только в кино видела и в опере «Чио-Чио-сан», на которую меня водила бабушка. Но с азалиями столько возни, они любят холод, их надо обкладывать снегом, и вообще... А если я все-таки уеду в Италию? Придется оставить ключи Егору, пусть ухаживает за этой красотой, я ведь даже не могу отвезти ее на время отъезда кому-то из подруг. Да, жест красивый, но... Один мужик поручил другому купить самую лучшую азалию, тот, другой, даже не подумал, а послушно выполнил поручение... Смешно, ей-богу... Господи, о чем я думаю?

Наконец наступила полночь!

– Зюзюка, привет!

Она молчала.

– Зюзюка, ты меня слышишь?

Молчок.

– Зюзюка, ты обиделась? Прости меня, пожалуйста, это нервы...

– У меня тоже нервы! – проворчала моя старушка.

– О, привет, а я уж испугалась, что ты не станешь со мной разговаривать.

– И не стала бы! Но надо ж тебе, дурище, объяснить. Ты как посмела меня с собой к Егору не взять, а?

– Зюзюка, какая ж я идиотка! Прости меня, ради бога, у меня просто крыша съехала...

– Да уж понятно, что крыша... Она у тебя вообще плохо держится, то и дело сносит...

– Признаю, признаю свои ошибки!

– А еще ты подумала, что обойдешься без Зюзюки, сама, мол, все поняла про этого Романа.

– Прости, моя дорогая, любимая Зюзюка, ну пожалуйста, прости!

– Ладно, так и быть, прощаю. Открой-ка зеркальце.

Я послушно открыла пудреницу, ожидая увидеть там Романа, но увидела маленькую рыжую девочку, лет пяти.

– Зюзюка, что это значит?

– Значит, Зюзюка будет дальше жить! Ты родишь рыжую девочку от этого Романа. И передашь ей меня, когда подрастет, ну и хвала Аннушке!

– Какой Аннушке?

– Которая меня связала. Я же не могу возносить хвалы Создателю, я ж богомерзкая, церковь, таких как я, не признает, потому я только по ночам могу разговаривать, а днем притворяюсь «старой варежкой», как ты изволила выразиться. Ты вот спросила недавно, кто я такая, я подумала-подумала и пришла к выводу, что, скорее всего, я нечисть.

– Слушай, Зюзюка, а как же твои прежние хозяйки, они ж, небось, набожные были?

– Всякие были, а те, что набожные... Так это днем и пока девицы, а уж как во вкус блуда-то войдут... Большинство, доложу я тебе, как с мужиками-то свяжутся, про набожность как-то забывали... И потом, знаешь ли, я заметила, чем больше иная барынька поклонов бьет, молится, тем грешнее она. Многие блуд свой так прикрывали. Это как вон у вас: куда ни глянь, везде попы, вроде божьи люди, а иной раз такое про них услышишь! Или вот политики повадились чуть что в церковь бежать, а на них грехов невподъем! Так что я нечисть! – с гордостью заявила Зюзюка.

– Нечисть ты моя дорогая, значит, Ромка не случайно появился?

– Я уж тебе сказывала, что ты без меня в юности глупостей наделала, вот Ромку-то и упустила! Ох, как я счастлива, что ты девочку родишь, в бабушку твою рыженькая будет. Ты уж ее Любочкой назови, в бабушкину честь, сделай такую милость. Очень я ее любила, а она меня как любила, никогда не ругала, «старой варежкой» не обзывала...

– Зюзюка, а он будет меня любить?

– А он тебя не переставал любить, мне там не все еще ясно с его прошлым, но любовь настоящую я всегда чувствую. Вот сказала ж я тебе, что этот худородный сгинет, ну и сгинул, даже и не позвонил ни разу! Только ты уж завтра на свидание не забудь меня взять...

– Нет, Зюзюка, как я могу забыть, что ты!

– Значит, веришь мне теперь?

Я хотела сказать: «Верю, как Господу Богу», но решила что в разговоре с нечистью вряд ли это будет уместно, и просто ответила:

– Безоговорочно!

...Я легла в постель, но мне не спалось, в голову лезли всякие дурацкие мысли, и я в который уж раз пришла к выводу, что хамский поступок Юрки, любителя Эдгара По, послужил первопричиной всей цепи счастливых случайностей, которая и привела меня к Ромке...

Если бы я не продала квартиру, я не оказалась бы рядом с Егором, не сдружилась бы с ним, а если бы на него не напали хулиганы, я бы не встретилась с Ромкой... Да нет, встретилась бы, конечно, он ведь друг Егора, но, может, еще через год или два... А сейчас я успею родить девочку, рыжую Любочку... И я уснула.

...– Влюбилась! – воскликнула Алина, едва я вошла в офис. – Смотрите, девочки, как наша Дарья сияет!

– Ничего подобного! Еще не влюбилась, но, кажется, готова...

– Только не пускай к себе жить! На фиг это нужно? – посоветовала Алина.

– Девочки, об этом пока речи нет! У нас вечером только первое свидание!

– Ты с ним еще не спала? – удивилась Майя.

– Говорю же – вечером первое свидание!

– Ой, а он интересный?

– Мне нравится. Но можете сами посмотреть – он обещал вечером за мной заехать.

– Супер! – воскликнула самая младшая из нас, двадцатипятилетняя Соня.

Обедать мы часто ходим в маленькое кафе «на одно очко», расположенное в соседнем переулке. Во время обеда у меня зазвонил мобильник. Я отчего-то испугалась, а девочки с интересом уставились на меня. Номер высветился незнакомый.

– Алло, я слушаю, говорите!

– Даша? – раздался мужской голос.

– Кто это?

– Даша, это Герман.

Ничего себе, сколько времени прошло! Что ему вдруг понадобилось?

– Герман? Какой Герман?

Я сочла за благо притвориться, что напрочь о нем забыла.

– Даша, помните, я ударил сзади вашу машину и даже был один раз у вас в гостях...

– А, поняла. Здравствуйте, Герман.

– Даша, я, наверное, должен объяснить... Я так пропал... на столько времени...

– Герман, извините, я сейчас на работе.

– О, вы работаете уже, а я как раз хотел предложить вам работу в одной фирме... Я опоздал?

– Да. Но это неважно.

– Даш, я чувствую себя виноватым, я столько наобещал вам и сгинул... Давайте вечером встретимся и поговорим.

– Я вечером занята.

– Я позвоню вам еще.

– Всего хорошего, Герман!

– Ну, Дашка, ты даешь! – покачала головой Соня. – Такой холодный тон... просто убийственный.

– Кто такой Герман? Почему не знаю? – засмеялась Ирина.

– Да так, один... Внимания не заслуживает, хотя как посмотреть... С виду шикарный мужик. Если кто интересуется...

– Я интересуюсь! – заявила Ирина.

– И я, и я! – закричали все остальные.

– Сообщи параметры! – потребовала Майя.

– Точных не знаю, но по моим прикидкам рост метр девяносто, не взвешивала, волосы темные, глаза тоже, хозяин охранного агентства, ездит на джипе «хонда», до отвращения загадочный.

– И ты отказалась от такого? – удивилась Соня.

– А он на что-то годен в койке? – деловито осведомилась Алина.

– Не успела узнать.

– А как с ним связаться?

– Могу дать телефон его фирмы.

– И что, я приду к нему охранника нанимать? – захохотала Алина. – Кстати, девки, нехилая идея, – там мужики наверняка крепкие...

– А, между прочим, я давно хочу сменить нашего Мишу, он мышей не ловит, – задумчиво проговорила Ирина. – Дай-ка мне его координаты, Даша...

– Так нечестно, Ирина Викторовна! – заныла Соня. – Пользуетесь служебным положением!

– Естественно, у меня право первой ночи! Если не подойдет мне, выставим на конкурс!

– Если бы он слышал! – засмеялась я.

– Даш, а твой новый-то на чем ездит?

– На «жигулях», девочки, на «жигулях»!

– Что-то я не понимаю... Ты еще ни с кем из них не спала, а выбор уже сделала? – спросила Алина.

– Ага, сделала! Но это на уровне сердца, а не гениталий...

– Круто! – хлопнула в ладоши Соня.

– На уровне сердца хуже, это всегда больнее, —грустно произнесла Алина. – Лучше, когда сердце в этом не участвует.

– А разве судьба нас спрашивает?

– Все, девчонки! – жестко заявила Ирина. – Работа ждет, разговоры о любви и мужиках только в нерабочее время.

...Мы с Ромкой договорились на семь, в пять я уже ничего не соображала от волнения, а вдруг он не позвонит? Вдруг передумал? Нет, Зюзюка же сказала про рыжую Любочку... А кстати, она в очередной раз ошиблась, моя дорогая нечисть. Худородный-то появился!

Ромка позвонил в половине седьмого.

– Даш, у нас все в силе? Я за тобой заеду?

– Конечно!

– Девки, гляньте, что с Дарьей-то творится, какое сияние в глазах...

– Даш, он кто?

– Мужик!

– А по профессии?

– Хирург!

– Неперспективно! – хмыкнула Майя.

– А мне сойдет, я олигархов не ищу! Я и сама работаю...

– Он холостой или разведенный? – спросила Соня.

– Верите, но я не знаю, может, и женатый... Все так внезапно произошло...

– У, тогда и волноваться не о чем, скорее всего, он женат. Девчонки, хорошо, Ирина уехала, а то не дала бы вволю поговорить. Даш, ты где его взяла?

Только я открыла рот, как явился клиент, и волнующий разговор прекратился.

...Ромка приехал за мной на такси.

– А что с твоей машиной? – спросила я, когда мы уселись на заднее сиденье.

– Ничего, но я обязательно должен выпить.

– Для храбрости? – улыбнулась я.

– Именно.

– Ты меня боишься?

– Как это ни глупо в моем возрасте, да.

– Ну и зря! Ты мне очень нравишься, Ромка.

– Правда? – охрип он.

– Ты не веришь, что я поумнела за эти годы?

– Честно сказать, боюсь поверить.

– А куда мы едем?

– Ужинать, я голодный как собака.

...Мы сидели за столиком в небольшом ресторанчике, где в большущем аквариуме плавали золотые рыбки, было тихо и уютно. Ромка сразу же начал расспрашивать меня: как я живу, что делаю в свободное время, с кем дружу, о себе же он практически ничего не рассказывал. У меня даже создалось впечатление, что он словно собирает на меня досье.

– Ром, а анкету тебе не заполнить? – вдруг не выдержала я. – Зачем тебе все эти сведения, ты меня вербовать хочешь?

– Вербовать? А что, пожалуй, да, – улыбнулся он, и эта улыбка прогнала мое раздражение.

– И куда, позволь тебя спросить?

– В жены.

– Что? Я не ослышалась?

– Нет, – очень серьезно ответил он. – Ты не ослышалась.

– Ты делаешь мне предложение?

– Еще нет, но сделаю, будь уверена, вот только задам тебе еще один вопрос.

– Интересно, какой?

– Ты детей любишь?

– У тебя есть дети?

– Есть.

– И много?

– Нет, только одна дочка.

– И сколько ей лет?

– Четыре с половиной. Ее зовут Даша.

– Ромка!

– Даш, ты прости меня, я, наверное, полный идиот, надо было с этого начать. Мне трудно... ты послушай меня, не перебивая.

Я молча кивнула.

– Я женился... Ну так, просто чтобы жениться, жена была красивая, хорошая, но, наверно, нам не надо было жениться, не любили мы друг друга, это ж сразу не поймешь, а когда поняли, Дашка уже на подходе была, а после родов Аля меня возненавидела, так бывает... И через полгода ушла, Дашку забрала, я как раз тогда диссертацию защищал, работу менял, словом, закрутился, как... И вдруг звонит мне бывшая теща в слезах и истерике: Аля взяла Дашеньку и уехала куда-то с хахалем на машине, а у тещи плохие предчувствия... Я пытался ее успокоить, мол, объявится скоро, а она твердит: Аля никогда не выключает мобильный. И тут мне тоже что-то тревожно стало, оказывается, она уже два дня как уехала. Я кинулся к одному бывшему пациенту, он большой чин в милиции, стали искать, к счастью, теща номер машины запомнила...

У меня сжалось сердце, там явно случилось что-то страшное...

– Короче говоря, мы нашли Дашку в сельской больнице, целую и невредимую, а Аля и ее мужик разбились насмерть. Дашку выбросило из машины, она даже ничего не поняла, сидела в мягкой пыли, и так ее обнаружила одна женщина, проезжавшая мимо на велосипеде. Она отвезла Дашку в больницу и сообщила об аварии. Все решили, что погибли оба родителя. В больнице Дашку все опекали: и врачи, и больные, и когда я ее забирал, насовали нам два мешка всякой снеди... Вот так... Теперь Дашка живет с тещей, она очень хороший человек и все говорит: «Женись, Рома, найди добрую женщину, я уж старая, могу не вытянуть Дашку»... Ну вот, теперь ты понимаешь...

– У тебя есть фотографии дочки?

– Есть, конечно есть.

Он полез в карман, вытащил бумажник.

– Вот она, моя красавица.

Я даже не удивилась, когда увидела ту самую девочку, которую мне показала Зюзюка.

– Красивая...

– Знаешь, когда я увидел тебя после стольких лет, и ты стала рыжей, я вдруг подумал: может, это судьба? Посмотри, она ж на тебя похожа.

– Ром, я понимаю тебя, но не хватаешься ли ты за первую попавшуюся возможность?

– Это ты первая попавшаяся? – рассмеялся он.

– Ну, в известном смысле...

– Так ты пойдешь за меня?

– А если твоя дочка или твоя теща, или обе вместе меня не примут?

– Почему не примут?

– Мало ли...

– А ты сама-то хочешь меня с таким довеском?

– Мне довесок очень понравился, о такой дочке только мечтать, а похожа она не на меня, а на детские фотографии моей бабушки.

– Дашка! Я люблю тебя... Ты не думай, пока моя теща в силах, она Дашку насовсем не отдаст... Так что... Вот что мы сделаем. В субботу мы с тобой поедем к Калерии Сергеевне, познакомитесь, и с Дашкой тоже...

– Послушай, Рома, мне очень неловко это говорить, но мы совсем друг друга не знаем, может, нам сперва надо как-то поближе познакомиться, а? А то мало ли...

Он посмотрел на меня очень пристально и сказал:

– Вот прямо сейчас и поедем.

– Куда?

– Знакомиться. Я об этом мечтал с седьмого класса, пора уж...

– К кому поедем?

– К тебе. У меня второй день нет горячей воды.

...Знакомство состоялось. Да, права была Зюзюка, я многое упустила в своей жизни!

Он ушел очень рано. А мне некуда было спешить, рабочий день начинается в одиннадцать. Я лежала и думала: неужели пришел конец моей одинокой жизни? А ведь она мне нравилась... Может, лучше оставить все как есть, а Ромка пусть будет любовником... он так меня любит, меня никто никогда так не любил... Наверное, героиня какого-нибудь сентиментального романа или фильма, не раздумывая, бросилась бы удочерять сиротку и подставлять плечо одинокому мужчине... А я еще сомневаюсь, думаю, тревожусь, боюсь расстаться с одиночеством, что-то взвалить на себя. Видно, я какой-то урод, меня все это пугает... А и в самом деле урод, у кого еще есть Зюзюка? Даже не расскажешь никому, не поверят, в дурдом засадят... И вдруг в голову пришла странная мысль: интересно, а Зюзюку устроит чужая девочка? Но «петух давно пропел» и надо ждать полуночи. Ромка сказал, что у него ночное дежурство.

Около десяти мне позвонил Егор.

– Даш, ты уходишь?

– Да, через пятнадцать минут. Тебе что-нибудь нужно?

– Только узнать, когда свадьба?

– Какая свадьба?

– С Романом, ясный перец!

– Да ты что, какая свадьба?

– А Ромка утром забежал меня проведать и сказал, что вы женитесь. Поздравляю. Лучшего человека я не встречал. И Дашка у него прелесть, повезло тебе, рыжая!

Кажется, и вправду повезло!

...– Зюзюка, привет!

– Чему радуешься? Поблудила вволюшку? Девочка-то чужая, не годится нам. А свою рожать, я вижу, ты не будешь. Тогда прощай, устроила я твою судьбу и ладно, спи спокойно, дорогая Зюзюка!

– Слушай, но если зеркало показало эту девочку, может, она тебе сгодится?

– Ничего не сгодится! Это чушь, чужая девочка, у меня просто ничего не получится с ней.

– А ты не ошибаешься?

– Зюзюка никогда не ошибается!

– Ну ты скажешь! Еще как ошибается! Мне вчера этот звонил, Герман! А ты говорила сгинул навсегда. Вчера чужую девочку за свою приняла, да и еще ошибки были, я уж и не упомню все...

– А я поняла, почему стала ошибаться! Ты меня не теми нитками заштопала! Сама виновата! А теперь мне помирать... Знаешь что, ты давай, распусти меня!

– Как распустить? – растерялась я.

– Как старую варежку! А пудреницу продай, она тяжелая, золотая, ты за нее много денег выручишь, тебе деньги-то теперь понадобятся, Роман твой не богатый...

– Ничего, мы вдвоем справимся, а распускать тебя я не стану, ишь чего выдумала, это было бы чем-то вроде убийства... Слушай, Зюзюка, я, кажется, придумала...

– Что ты там еще придумала, умная голова?

– А если маленькая Даша будет носить мою фамилию, Милорадова, тогда как?

– Не знаю, открой зеркальце!

В зеркале я увидела школьный класс, старую училку, которая держит в руках тетрадку с надписью: Дарья Милорадова!

– Да! Да! Так можно! – завопила Зюзюка. – Спасибо, спасибо тебе, Дашутка моя любимая, ты второй раз меня спасаешь, и кто знает, может, я проживу еще долго-долго...

– Зюзюка, это все прекрасно, но как я его уговорю? Это же все-таки дико! Я ж не могу ему о тебе рассказать, правда?

– Да ладно, ты сумеешь, ты из него веревки вить сможешь, ты уж извини, но я же ночью тут, в спальне была... Он теперь для тебя все сделает, да и девочке скажут, что ты ее мама, а она поверит... В нынешние времена Милорадовой быть почетнее, чем какой-то Лосевой. Давай, давай, действуй, ты теперь все сможешь, рыжая бестия!

– Но я ж на самом деле не рыжая.

– Это всего лишь ошибка природы!

Зеленые холмы Калифорнии
Грустная история

Стася

– Добрый вечер, могу я поговорить со Стасей? – раздался в трубке приятный баритон.

– Я вас слушаю.

– Привет, я тебе посылочку привез.

– Из Штатов, что ли?

– Ну да, от твоей мамы.

– Куда приехать?

– Ну вообще-то я и сам могу привезти.

– Супер!

– Говори адрес...

Я сказала.

– Завтра утром завезу. Часов в девять. Устроит?

– Ага.

Лёка с утра умотала на работу, а я решила наплевать на школу. Интересно же, что там опять Мамалыга прислала. Я свою родительницу Мамалыгой зову, звания мамы она не заслуживает.

Он пришел в полдесятого. Красивый – ужас, я аж затрепыхалась. А он на меня так внимательно посмотрел и почему-то ухмыльнулся. Я его сразу возненавидела. Он был взрослый, лет двадцати пяти, наверное, или даже больше и на меня смотрел как на писюху зеленую. Скотина...

– Ты Стася?

– Паспорт предъявить?

– Хочешь сказать, что у тебя уже есть паспорт?

– Мне семнадцать лет, если хотите знать!

– О, совсем старуха! На, старуха, держи!

Он протянул мне довольно большую сумку.

– Спасибо.

– А про мать спросить не хочешь?

– Чего спрашивать, и так все известно.

– Злишься на нее?

– А вам-то что?

– Значит, злишься. Впрочем, я отчасти тебя понимаю.

– На фиг вам меня понимать? И мне на фиг ваше понимание?

– У, какая колючка! Ладно, я пошел.

– Всего наилучшего.

– Бывай здорова, Стася. Ах да, я же хотел спросить: Стася – это Анастасия?

– Нет, Станислава.

– Есть такое имя?

Вот достал!

– Выходит, есть!

– Ладно, извини, пока!

Да, с именами у нас в семье обстоит круто. Бабка – Леокадия, Мамалыга – Ариадна, я – Станислава. Нехило, да? Хотя мне мое имя нравится. Оригинально. Но не глупо. Не Изабелла какая-нибудь или Клеопатра.

В дверь опять позвонили.

– Кто?

– Панна Стася, я забыл тебе еще конверт отдать.

Панна Стася! Меня как что-то стукнуло изнутри, даже живот заболел.

– Вот держи.

– Спасибо. А вас как звать?

– Меня? – почему-то здорово удивился он.

– Ну да, кого же еще!

– Игорь, а что?

– Ничего, просто спросила.

Идиот он, что ли?

– Ну пока, панна Стася.

– А вы что, там живете, в Штатах?

– Живу.

– А... ее откуда знаете? – Я кивнула на сумку.

– Ариадну? Мы с ней в одном бизнесе крутимся. У тебя, кстати, красивая мама.

Я поперхнулась, закашлялась.

А он засмеялся, да так, что у меня опять живот заболел.

– Ладно, я пошел. Там, между прочим, приглашение. – Он показал на конверт.

– Опять? Ей не надоело?

– Выходит, не надоело. А ты дура!

– Это почему?

– Разве кисло посмотреть Америку? Знаешь, какая красота у нас в Калифорнии? Ну пока!

Он ушел. А я, конечно, прибалдела от него, от этого Игоря. Вообще-то я уже была влюблена в другого Игоря, из параллельного класса, с красивой фамилией Марвич. Но рядом с американским Игорем он сразу как-то скукожился и показался мне обычным сопляком-задавакой. Этот взрослый, мужчина, он крутится в каком-то там бизнесе, в Америке, в штате Калифорния.

– Ты что, в школе не была? – удивилась Лёка.

– Не-а.

– Можно узнать почему?

– Можно. Мамалыга опять шмотки прислала.

Лёка только брови подняла.

– А письма нет?

– Есть. И приглашение.

– И ты опять его порвала?

– Не-а.

– Что это с тобой?

– Да я вот подумала... Может, стоит поехать?

– Стаська, ты издеваешься над бабкой?

– Даже не собираюсь. Она приглашение на двоих прислала, махнем?

Мать уехала в Штаты, когда мне было шесть лет. И ни разу не приезжала, только посылала тряпки и изредка деньги. Звонила регулярно, плакала в трубку, канючила, что скучает, мучается и все такое, но... А лет пять назад стала дважды в год приглашения присылать. Но я их рвала на фиг. Больно мне надо! Я обиделась на нее раз и навсегда. Чем шмотки дерьмовые посылать, могла бы хоть разок приехать. Но у нее всегда находилась тысяча причин, по которым она вот именно сейчас никак не могла себе позволить... И лет в двенадцать я решила – все, хватит, нет у меня матери и не надо. Мне и с Лёкой хорошо. Тут я точно знаю – Лёка любит меня и за себя и за мать. И Гера мне тоже за деда и за папашу, которого я и не видела никогда. Я стала называть ее Мамалыгой. Отвратительная пресная каша. Если в нее добавить кусочек сыра сулугуни, проглотить можно. В качестве сыра были посылки со шмотьем. По телефону я с ней разговаривала еле-еле, думала, ее проймет, она все бросит и приедет, а потом поняла – ничто ее не проймет. Ну и ладно. Между прочим, Лёка тоже обиделась. Но Мамалыга ей все же дочь и она от меня эту обиду скрывает. Но я знаю...

...Обычно я Мамалыгиных писем не читаю, очень нужно! Читает Лёка. Иногда комментирует, иногда требует, чтобы я прочла. А зачем? Там всегда одно и то же: «Дорогие, любимые, простите, жить без вас не могу...» Жить она без нас не может, видали? Это она без мужиков своих жить не может. То у нее Артур какой-то был, то Джон, а то и вовсе японец. В последнее время русский эмигрант завелся, Игорь...

Когда я завалилась спать, на тумбочке письмо увидела. Значит, Лёка хочет, чтобы я его прочла.

«Солнышко мое единственное, если бы ты знала, как я тоскую, как мне стыдно и больно, что ты без меня растешь, да что там, выросла уже и влюбилась, наверное, когда ж и влюбляться, если не в семнадцать лет. Мне вот уж тридцать семь, а я все еще жду настоящей любви...»

Мне стало тошно, я это читать не хочу. Пусть ждет своей любви хоть до гроба. Дура она совсем, что ли? Я скомкала письмо и зашвырнула на шкаф. Пускай пылится до генеральной уборки. К черту, не желаю я никакой любви. Ничего в ней нет хорошего. Никто не знает, но я один раз переспала с парнем. Гадость! И девчонки все врут, что это кайф. Со всех сторон гадость!

Утром Лёка спросила:

– Прочла письмо?

– Не-а. Начала и сблеванула.

– А что насчет поездки?

– На фиг!

– Твердо?

– Тверже не бывает. Лучше в свои Мариански Лазни езжай, подлечишься, все больше толку будет.

На том мы и порешили. А на красавчика Игоря я решила забить.