Текст книги "Иди на мой голос"

Нельсон вынул отмычку и взял замок в руки, но тот сам с грохотом свалился на плиты крыльца. Сыщик удовлетворенно, но безрадостно кивнул сам себе.

– Давай-ка поторопимся.

Оранжерея встретила тишиной, только хлопали крыльями птицы, прячущиеся где-то в зарослях. Наших шагов не было слышно: все устилали мягкие мхи. Я расстегнул пальто и снял его, размотал шарф – дышать сразу стало легче. Нельсон последовал моему примеру.

– Спрячем вещи в зарослях. Не хочу привлекать лишнее внимание, если придет кто-то, кого мы не ждем.

Мы продолжили путь, настороженно оглядываясь и прислушиваясь. Подобравшийся, напряженный Нельсон снова напоминал мне пса, идущего по следу. Я тихо спросил:

– Почему ты не взял полицейских?

Он повернул ко мне голову.

– Скорее всего, мистер Эрроу уже отправил их за нами. Если нет… здесь скопится меньше идиотов, что тоже неплохо. Артур, уверен, мы сами справимся с Блэйком, если…

Какой-то звук пробился сквозь шелест и шорохи. Мы застыли, вслушиваясь. За зарослями колючего кустарника с резной листвой кто-то плакал.

Нельсон, выхватывая револьвер, напрямик ринулся на голос. Я последовал за ним; колючки сразу оцарапали лицо и руки. Кустарник пах чем-то сладким и тяжелым, пробираться через него было сложно, но Герберт упорно лез вперед, иногда спотыкаясь и проваливаясь в рыхлый мох.

Светловолосая девушка, привязанная к развесистому дереву, сидела меж его выпирающих корней. Рот ей заткнули, и она почти упиралась лбом в большую картину, врытую нижним краем в землю. Казалось, картина и пугала ее больше всего: пленница тяжело дышала и все пыталась отвернуть голову. Безуспешно: шею крепко зафиксировали. Пустые баночки с зеленой и желтой краской валялись возле босых ног.

– Мисс Эрроу! – Нельсон передал мне револьвер и начал осторожно подходить. – Все в порядке. Я здесь, не бойтесь.

Девушка глянула на него и забилась сильнее. Теперь она прилагала все силы к тому, чтобы отодвинуться от сыщика. Милое лицо исказилось страхом, и я понял:

– Она галлюцинирует. Надышалась ядом, не узнает тебя.

Я сделал шаг вперед, настороженно оглядывая густые заросли, – за нами могли наблюдать. Но ни одного необычного звука не доносилось до слуха; казалось, девушка была одна. Сыщик уже опустился на колени рядом и взглянул на холст.

– Краска свежая. Тигры закрашены. – Он освободил рот мисс Эрроу, частично развязал на ней путы и, посмотрев пленнице в глаза, коснулся ладонями бледного лица. – Тише… это я. Не бойтесь, все позади. Узнаете? Я Падальщик. Не тигр.

Она попыталась вырваться и отвести взгляд, но уже спустя несколько мгновений замерла: звучание голоса будто разбудило ее. Продолжая дрожать и всхлипывать, она пару раз моргнула, застонала и уткнулась Нельсону в грудь. Он поддержал ее за плечи и тихо спросил:

– Альберт Блэйк?

Девушка судорожно глотнула воздуха, закивала.

– Он залез в комнату ночью. Я потеряла сознание, а дальше…

– Где он сейчас? – спросил я.

– Сбежал.

Нельсон, развязывавший руки пленницы, от неожиданности остановился.

– Что вы сказали?

– Он принес меня. Пока он меня связывал, я пыталась его звать, умоляла пощадить, говорила, что ничего не расскажу. Он меня не слушал. Но… – она сделала паузу, – он был странный. Он… – она сглотнула, – плакал. Просил прощения… у Хелены. У меня. Еще у кого-то. Рисовал и бормотал, бормотал, бормотал. Когда он закрасил тигров, то вдруг… наверное, сошел с ума. Схватился за голову. Его трясло. А… после этого он меня оставил.

– Когда это было, мисс Эрроу?

Нельсон освобождал лодыжки девушки. В движениях сквозила нервозность, и она мне не нравилась. Она появлялась, только если этот самоуверенный хладнокровный человек вдруг оказывался в тупике, без дальнейшего плана действий.

– Я потеряла счет времени. – Девушка начала растирать запястья. – Около часа назад…

– Поразительно, – прошептал сыщик, поднимаясь на ноги. – Я ничего не…

– Мистер Нельсон! – снова позвала девушка. – Я забыла кое-что рассказать вчера. В день, когда мистер Блэйк дал Хелене конфету, он… в общем, тоже вел себя не как обычно. Я решила, что он не здоров.

– Что именно было не так?

В зарослях что-то зашуршало и стихло; я резко обернулся, но ничего не увидел. Несколько секунд я стоял неподвижно, ожидая, что звук повторится, и наконец снова перевел взгляд на мисс Эрроу. Она ответила:

– Я заметила какие-то уколы у него на запястьях. И… у него дрожали руки. Это так странно, так…

Затрещали кусты. Воздух заполнило рычание. И я вспомнил слова Джека.

«Представляете, из зоосада пропали два тигра. Вот странно!»

* * *

Это пронеслось в голове, уже когда я шарахнулся вбок, падая на землю и одновременно взводя курок револьвера. Огромный зверь приземлился совсем рядом, я отчетливо увидел блестящие рыже-черные бока, вздымающиеся от дыхания, и оскаленные клыки. Желтые глаза остановились на Нельсоне, загородившем мисс Эрроу и застывшем с раскинутыми руками.

Все произошло в мгновение: тигр снова прыгнул, Герберт толкнул девушку вбок, а сам отпрянул в другую сторону. Когти задели его; мисс Эрроу закричала. Нельсон упал, тут же вскочил и, охнув, схватился за плечо. Разодранная рубашка окрасилась в алый, кровь была и на скуле. Нельсон застыл, внимательно глядя на зверя.

Видя, что внимание хищника отвлечено, я схватил камень и с силой швырнул в полосатую спину. В момент, когда тигр с рыком развернулся и толкнулся лапами от земли, я нажал на курок несколько раз подряд, выпустив сначала две пули в грудь, затем еще одну. Это не был прицельный выстрел, но мне повезло: направленный отдачей, он попал в голову.

Секундно застыв в воздухе, зверь рухнул вперед, на меня. Клыки прошлись по ключице, но могучее тело уже обмякло. Из горла хищника вырвался последний хрип, пахнуло сырым мясом. Когтистая лапа вспорола мох в паре дюймов от моего лица.

Настала тишина, нарушаемая лишь рваным дыханием Нельсона и всхлипываниями мисс Эрроу. Девушка поднялась, приблизилась к сыщику и дрожащими руками вцепилась ему в локоть. Я лежал, не двигаясь, глядя в небо за стеклянным потолком, будто оцепенев. С усилием я поднял руку, чтобы привычно коснуться висящего на шнурке… да, именно клыка и именно тигриного. Шнурок порвался – там, где могли сомкнуться челюсти.

– Вы такие храбр…

Мисс Эрроу не успела закончить. Мы забыли, что тигров должно было быть двое. Нарастающее рычание снова загремело в воздухе.

Художница уже не закричала, а только жалобно, как щенок, взвизгнула. Она наверняка понимала: раненый Нельсон ее не защитит. Я дернулся. Мертвая туша прижимала меня к земле. Я пытался спихнуть ее, но беспощадно осознавал, что не успею: из зарослей всего в десятке футов от сыщика и мисс Эрроу взметнулся второй зверь. Казалось, время замедлилось, я разглядел даже прилипшие к оскаленной пасти окровавленные птичьи перья… Целиться было некогда. Я вновь вскинул револьвер из лежачего положения.

Раздавшийся выстрел был тихим. Его сделал не я.

С пробитым затылком зверь завалился набок, у ног Нельсона. Лапы конвульсивно дергались, хвост мотался, бока рвано вздымались. Лоррейн сделала несколько шагов и добила тигра вторым выстрелом. Несколько секунд она мутно смотрела на поверженное животное и наконец обратила взгляд на нас.

– Мисс Белл?

Герберт пытался отдышаться. Луна Эрроу все еще цеплялась за его локоть.

– Она была права. Вы чертовски предсказуемы.

С этими странными словами Лоррейн приблизилась к Падальщику и, мягко отстранив мисс Эрроу, взялась кончиками пальцев за его окровавленное лицо.

– Хотя бы глаза на месте. Я не думала увидеть вас живым.

Он выпрямился. Неожиданно я заметил, что он усмехается.

– Для опиоманки вы хорошо стреляете.

– О, какой изысканный комплимент от несостоявшейся тигриной закуски. – Лоррейн только фыркнула. Она совершенно не скрывала облегчения. – Я очарована!

Дин Соммерс, бледный и какой-то тихий, уже освобождал меня от тяжести тигриной туши. Руки у молодого полицейского тряслись, на ладони я заметил припухший след. Едва меня перестали пригвождать к земле, я с наслаждением сел. На рубашку закапала кровь с пораненной шеи, но даже этому я не придавал сейчас значения.

– Спасибо. – Я всмотрелся в констебля. – Ранены? На обыске что-то случилось?

– Ерунда, – улыбнулся Дин. – Меня укусил какой-то жук с голубым панцирем, видимо, ядовитый. Не очень хорошо себя чувствую, даже не мог стрелять, и…

– С голубым панцирем?!

Холодная волна ужаса накрыла меня, но ничего сказать Герберту я не успел. Откуда-то – неясно, из зарослей ли, с дерева, с самого неба, – раздались аплодисменты. Пять или шесть тяжелых хлопков ладоней. И низкий женский голос приказал:

– Прекрасно. А теперь убей их, Дин Соммерс.

[Лоррейн]

В доме мистера Эрроу Дину стало дурно: закружилась голова, поплыли перед глазами предметы и лица. Но отпустить меня в Оранжерею одну он упрямо отказался, даже несмотря на то, что сам помощник министра навязался с нами и снял со стены старое, времен индийской службы, ружье. Кэб, в который мы с Дином сели, все же опередил омнибус, где ехали Эрроу и полицейский наряд. Уже скоро мы с Соммерсом перебрались через ограду Кенсингтонских Садов, проскочили аллею и вошли в огромную Оранжерею. Тяжелые цветочные запахи и влажная духота доконали Дина: он покачнулся и схватился за какую-то лиану, тут же потянувшую к нему побег. Я схватила констебля за рукав.

– Не надо. Мало ли, что тут растет… идем скорее.

Мы долго продирались сквозь заросли. Упираться тростью в мох было неудобно; моя нога, начавшая ныть, после того как я преодолела ограду, болела все сильнее. Я хмуро молчала, изредка поглядывая на ковылявшего следом Соммерса. Тревога нарастала. Наконец я не выдержала тишины.

– Как думаешь, с ними все в порядке?

– Так волнуешься за Нельсона?

Сообщить, насколько подозрение нелепо, я не успела: раздалось выстрелы. Схватив трость под мышку, я кинулась на звук. На Дина я не оборачивалась, сердце колотилось где-то в горле, зато боль словно притупилась. Или я забыла о ней, несясь так, что растения превратились в сплошное пятно. Я бежала, молясь о том, чтобы успеть. Я успела.

– Для опиоманки вы хорошо стреляете.

Стоя рядом с окровавленным Падальщиком и льнущей к нему художницей, я облегченно засмеялась: с сыщиком явно все было в порядке. Дин помогал Артуру, которого пригвоздил к земле труп тигра. Мисс Эрроу, тяжело дыша, со страхом посмотрела на меня.

– Все… кончилось?

– Надеюсь. Главное, все живы.

Нельсон вдруг ухмыльнулся и тоже уставился на меня в упор.

– Правда волновались?

– Потому, – беря себя в руки и даже стыдясь непонятной тревоги, парировала я, – что иначе мать заподозрила бы меня еще и в вашем убийстве.

За нашими спинами переговаривались Дин и Артур; голос Соммерса звучал сдавленно, и я снова начинала волноваться. Надо было отправить его в госпиталь; теряя время, мы рисковали. Я уже отступила от сыщика, собиралась окликнуть Дина, когда хриплый голос прорезал тропическую тишину:

– Прекрасно. А теперь убей их, Дин Соммерс.

Мгновение – и Артур шарахнулся в сторону. Там, где он только что был, кулак полицейского прорубил воздух. Дин более не выглядел больным и усталым, наоборот, движения приобрели резкую отточенность, вообще не свойственную его манере драться. Соммерс точно обратился в подобие демона: кожа обтянула череп, рот свело в бессмысленном оскале, глаза застыли. Он нанес второй удар и с легкостью отшвырнул Артура. Врезавшись лопатками в дерево, токсиколог успел закрыться и спасти челюсть от перелома, но на новом ударе упал. Все казалось тем более диким, учитывая, что комплекцией Соммерс ему уступал.

– Дин! – закричала я. – Спятил?

Нельсон выхватил у меня револьвер и прицелился. Я повисла у него на локте.

– Нет!

– Герберт, это скарабеи! – крикнул Артур, приподнимаясь на локте. – Он…

Нельсон дернул руку вниз; я, поняв, что он собирается сделать, снова впилась в него. Прогремел выстрел, пуля распорола мох в паре дюймов от ноги Соммерса. С силой отпихнув сыщика, я пошла вперед.

– Дин. – Я мягко протянула руку. – Ты слышишь, я знаю. Это я, Лори. Дин…

Он, не мигая, смотрел на меня. Голубые глаза широко распахнулись, в них, кажется, блеснули слезы. Он все понимал. Ему было страшно. Моему Дину было страшно, не менее страшно, чем всем нам. Я чувствовала и должна была его спасти. Мой голос окреп.

– Вот так… не делай…

Я шагнула снова. Его рука метнулась к кобуре, но я не остановилась. Я не верила. Дин не выстрелит в меня, не сможет, не…

«Это мой смысл. Мой выбор. Это – правильно».

За щелчком курка в голове раздался взрыв. Вот так умерла и Хелена. Вот так…

– Никогда не ведите переговоров с зомби! – прошипели у самого уха. Ценный совет.

Я была права: меня не застрелили. Но только потому, что Нельсон в последний момент кинулся наперерез, опрокинул меня и прижал к земле. Я слабо лягнула его.

– Не называйте так Дина!

Выпущенная пуля задела плечо Луны Эрроу. Та даже не закричала: силы оставили девушку, и она просто лишилась чувств, рухнула навзничь. Дин сделал к ней пару шагов, все еще держа пистолет поднятым, но Артур, шатаясь, уже приближался к нему со спины.

– Простите, мой юный друг.

Он обрушил на голову Дина корягу. Тот выронил оружие и упал как подрубленный.

– Артур!

Вскочив, я бросилась к обмякшему Соммерсу, присела рядом и дрожащей рукой проверила пульс.

– Ты всех моих новых друзей собираешься бить?

Сальваторе, отойдя в сторону, склонился над Луной Эрроу. Потрогал ее шею, взял за руку. Продолжая негодовать, я осторожно коснулась щеки полицейского.

– Бедный Дин, боже мой…

– По крайней мере, удар я рассчитал, – наконец снизошел до ответа Артур.

– Но… почему он на нас кинулся? – Я повертела головой. – И где гроза преступного мира? Только что был!

– Я здесь. – Нельсон выбрался из кустов, стряхивая мелкие малиновые цветы с воротника. – Она сбежала.

– Кто бы сомневался… – фыркнула я и погладила окровавленные волосы Дина. – Если это та, о ком я думаю, она вам не по зубам.

Нельсон помрачнел, но ни уточнять, ни спорить пока не стал.

– Полиция и мистер Эрроу…

– Луна, моя девочка, боже, дайте пройти сейчас же! – Донеслось до меня, и нещадно ломаемые ветки затрещали.

– …Уже здесь, – устало закончил сыщик и уселся прямо на мох возле меня.

Трое вывалились из зарослей: полицейские заозирались в поисках опасностей, помощник министра сразу ринулся к дочери.

– Не волнуйтесь, у нее легкий шок и небольшая рана. – Артур передал девушку ему на руки и пошел к нам. – Несчастный случай.

– Где преступники? – спросил мужчина, оглядывая сначала неподвижного Дина, потом меня и Нельсона.

– Боюсь, далеко. – Сыщик поморщился и схватился за раненое плечо.

Я обратилась к Артуру.

– Так почему Дин…

– Позже, – покачал головой Сальваторе и обернулся к полицейским. – Никого не видели в здании?

– Нет, сэр, – отозвался смуглый констебль, ровесник Дина. – Мы немного заблудились; если бы не выстрелы, нескоро вообще нашли бы вас. Сильно пострадали? Мы можем доставить вас в госпиталь, если необходимо.

Я собиралась кивнуть, но Артур отказался.

– Нет времени. Я в порядке, мистер Соммерс скоро очнется, а раны мистера Нельсона мы обработаем сами. Не думаю, что они серьезны, если не допустить заражения.

– Мой врач в вашем распоряжении! – предложил мистер Эрроу, придерживавший за пояс свою уже очнувшуюся, но еще дрожащую дочь. – Вы спасли Луну! Я в неоплатном…

– Мы отправляемся в Скотланд-Ярд, – оборвал благодарности Нельсон. – Нужно организовать поиск убийцы. А вам, – он ободряюще улыбнулся и мужчине, и Луне, – думаю, пора отдохнуть, слишком много волнений для одного дня.

Девушка залилась румянцем, и я невольно фыркнула. Нельсон проигнорировал попытку мисс Эрроу еще раз поймать его взгляд и повернулся спиной. Они с Артуром приподняли Дина, стараясь держать его голову неподвижно. Я с тревогой посмотрела на лицо Соммерса, наконец переставшее быть застывшим и злобным.

– Осторожнее с ним, – попросила я и повернулась к Луне: у меня возник вопрос. – Скажите, мисс Эрроу… мистер Блэйк был философом?

– Не понимаю, – отозвалась художница. Она с тоской посматривала на Падальщика.

– Ну… он говорил вам во время занятий что-то о таланте, творчестве?

Девушка задумчиво потерла лоб.

– «Талант надо держать в узде» – если кто-то не следовал правилам. И пару раз повторил такую фразу… Джейми, умный юноша из класса, сказал, что это литературная игра. Я не помню… ах, да, вот: «Гений есть высшее злодейство». Странная шутка…

– Если бы шутка.

Я пошла за мужчинами, но, поколебавшись, обернулась через пару шагов.

– Мой вам совет: подыщите другую школу.

Мысли становились все мрачнее, и, видимо, не только у меня. Когда мы покидали оранжерею, Нельсон тихо попросил нескольких полицейских, дежуривших у крыльца:

– Осмотрите все еще раз. И если кого-то увидите, особенно женщину… лучше стреляйте без предупреждения.

[Артур]

– Голубые скарабеи, – рассказывал я, когда мы ехали к Скотланд-Ярду, – выведены древними египтянами и, в отличие от обычных, ядовиты. Инсектологи до сих пор не знают, как был получен такой эффект. Яд голубого скарабея ведь парализует волю человека.

– Египтяне вообще были хитрыми типами, – встрял Нельсон. – Вспомните хоть мумий…

– Помню, – нервно оборвала Лоррейн. Она поддерживала голову Соммерса, начавшего потихоньку приходить в себя. – Как действует это вещество, Артур? Почему Дин послушался именно… Леди?

– Жертва выполняет приказы того, кто первым произнесет ее полное имя. Некоторые воины, по легендам, подвергали себя укусу голубого скарабея перед сражениями, чтобы, получив приказ предводителя, стоять до конца. С упадком цивилизации Египта исчезла и тайна. Жуки очень редки. Но я встречал их.

– Когда? – спросила Лоррейн.

Я переглянулся с Нельсоном. Тот неохотно кивнул.

– Когда служил в Индии. Во время целой цепи восстаний. Их случалось особенно много, мы оказались в скверном положении. Мятежники… даже если мы превосходили их численностью, они бились не просто храбро, – озверело, как одурманенные. Раньше такого не было. Мы узнали причину, когда, захватив одно из их убежищ, обнаружили несколько голубых жуков. Медик из Легиона, мой товарищ, подкованный в истории, узнал их. И…

Я прервался. Не хотелось продолжать. Бледные ожесточенные лица с пустыми глазами – лица смертников, послушных зомби, – так и не изгладились из памяти. Нельсон, проницательно смотревший на меня, вдруг пришел на помощь.

– Наше ловкое командование захотело тоже попробовать: вдруг солдаты станут воевать лучше, если их подвергнуть таким укусам. Артур был против, я не в восторге, да многие медики и офицеры. Конечно, нас не послушали. Конечно, попробовали. В итоге… – Нельсон откинулся на спинку сидения, – провал. Один зомби неплох, но командовать толпой зомби трудно. У нас это не сработало так, как у индусов: наше оружие и стратегия требуют не только вышибать чужие мозги, но и шевелить своими.

– От идеи отказались. – Вздохнув, кивнул я. – Вскоре мы подали в отставку. Я никогда не стану защищать тех, для кого свобода воли – пустой звук.

– И я не стану, – тихо и серьезно произнес Герберт. – Рано или поздно они все равно сами выроют себе могилу. К тому же там, в этой Индии, отвратительная грязь, вши и повальное мужеложство.

– Неужели. И это вас смущало?

Лоррейн усмехнулась, хотя я видел: история ее впечатлила. Ненадолго повисло молчание. Наконец мисс Белл снова его нарушила:

– Леди… у нее было много жуков. Полная коробка. – Она вгляделась в Соммерса и с тревогой поинтересовалась: – Когда он проснется, снова на нас бросится?

– Не думаю, – покачал головой я. – Его укусил один жук, давно. Думаю, он даже ничего не вспомнит. Но кто же она, эта…

– Сумасшедшая. – Нельсон неотрывно смотрел в окно. – Надо же, снова снег. Артур, помнишь, на службе говорили, что если часто меняется погода, быть беде?

Я не успел ответить. Кэб остановился на набережной. Открыв дверцу, Герберт обратился к вознице:

– Подождите, пожалуйста, мы пришлем кого-нибудь, чтобы отнести мистера…

– Не надо. – Констебль Соммерс со стоном поднял голову с колен Лоррейн и медленно сел. – Не беспокойтесь, я могу идти сам.

– Господи, ты прежний! – Мисс Белл обняла его и, нисколько не стесняясь нас, поцеловала в щеку. – Помнишь что-то?

Дин с ее помощью выбрался на улицу.

– Мне сказали всех убить, и я потерял сознание. Голова болит… Что это было?

– Яд жука и немного Артур, – ответил Нельсон, не вдаваясь в подробности. – Поспешим. Нужно дать приметы Блэйка, до того как…

Его прервал звук полицейского свистка. Дин нахмурился.

– Тревога на территории. Что-то случилось.

Темные здания Скотланд-Ярда встретили нас тишиной, но с внутреннего двора уже слышались встревоженные голоса, которых становилось все больше. На улицу явно выходили люди и видели что-то, что совсем им не нравилось. Что?.. Нельсон и Лоррейн ускорили шаг: даже они едва успевали за Соммерсом, который, шатаясь, спешил вперед.

– Дин, стой! – крикнула мисс Белл. – Ты ранен, не надо торопи…

Она осеклась: мы прошли ворота и почти сразу увидели то, что напугало часового.

Стоя в пятне тусклого света, он продолжал пронзительно, лихорадочно свистеть. На фонаре в полудюжине шагов вниз головой висел голый человек с частично снятой кожей. Кровь еще лилась из перерезанного горла, светлые волосы слиплись. Под телом, растапливая свежий снег, натекала багровая лужа. В ней лежали какие-то смятые листы.

Повешенный, карта, которую я нашел в книге и о которой забыл со всей этой тигриной охотой. Прямо посреди двора Скотланд-Ярда, в самом безопасном после Тауэра и Букингемского дворца месте Лондона. Лоррейн подошла ближе.

– Это мистер Блэйк.

Вокруг росла толпа полицейских и экспертов, встревоженных шумом. Кто-то наконец отобрал свисток у часового и начал задавать вопросы. Голос юноши дрожал, он старался не смотреть на мертвого.

– Я был в другой части территории. Возле морга и судебно-медицинской лаборатории. Клянусь, когда я уходил от фонаря, его не было! А когда вернулся…

– Сколько занимает полный обход, если считать отсюда? – поинтересовался Нельсон, изучая пространство вокруг.

– Двадцать минут. Я прошел четыре прилегающих двора. Правда, немного задержался, вроде бы слышал за оградой шум.

– Дин, – тихо позвала Лоррейн. – У вас всегда выставляют одного часового?

– Да, – отозвался Соммерс. – Это простая формальность, у нас никогда ничего не случалось. Я уверен, это из-за…

– Леди?

– Она не хотела, чтобы он…

Дальнейшее я не услышал: люди, окружавшие нас, продолжали гомонить. Несколько уже приближались, собираясь снять труп с фонаря, но Нельсон остановил их.

– Подождите, я не изучил следы.

– А кто дал вам полномочия? Вы кто? – тут же возмутился один из полицейских.

– Это Герберт Нельсон, – прошипел другой и совсем тихо добавил: – Падальщик. Мистер Я-во-все-сую-свой-нос. Смотрите, доигрался и получил по морде.

Нельсон либо не услышал, либо счел момент неудачным для выяснения отношений; отойдя, он принялся изучать снег, и Лоррейн присоединилась к нему.

Я присмотрелся к листам бумаги, залитым кровью. Чудом некоторые слова еще можно было прочесть, и я спешно начал подбирать страницы.

– Признание, смотрите. Он пишет про Джонсона, и…

– Скорее всего, его принесли сюда мертвым. – Лоррейн снова приблизилась ко мне. – И… освежеванным. Он успел немного окоченеть. Кровь все еще идет лишь из-за положения тела, и уже несильно.

– Пятна тянутся до бокового входа, их частично замело, – добавил Нельсон. – Какой же я идиот, что даже не предположил… Мисс Белл?

Лоррейн неотрывно смотрела на лист, который я не успел поднять. Он отличался от других: его испещряли ноты. Лист пострадал особенно сильно, пропитался кровью так, что бумага казалась красной. Фамилии композитора не значилось.

– Мисс Белл! – повторил Герберт.

Глаза Лоррейн закатились. Она, выронив трость, начала падать. Мы поддержали ее, и она обвисла на наших руках. Падальщик удивленно поднял брови.

– Боится нот? У такой особы это более ожидаемо, чем страх вида крови.

Я не знал. За знакомство с Лоррейн я не видел, чтобы она лишалась чувств. Сейчас, глядя то на белое лицо, то на окровавленные ноты, то на повешенного, я испытал почти суеверный ужас. Все не просто шло не так. Все будто вывернулось наизнанку.

– Думаю, следствие напряжения последних дней, – стараясь убедить скорее себя, произнес я. – Мисс Белл все же женщина. И…

– Дайте пройти! – Двор потряс чей-то рык. – Какого дьявола здесь происходит?

От ворот спешил человек, одетый в подбитый мехом плащ и грубые шнурованные штаны. Жесткие рыжеватые волосы, отросшие и спутанные, напоминали гриву. Чеканя шаг тяжелыми сапогами, мужчина сжимал и разжимал смуглые кулаки. Я потерял дар речи: это был Томас. Тот, чью рану я зашивал под Калькуттой.

– Мистер Эгельманн… – с ужасом прошептал кто-то за моей спиной.

Новоприбывший внимательно изучал присутствующих. Под хищным взглядом некоторые начали пятиться и, невнятно ссылаясь на дела, расходиться. Лишь несколько мужчин, которые, судя по форме, относились к высшему руководству, остались и даже приблизились. Один прокашлялся и подал голос:

– Надеюсь, с вашим вступлением в должность подобного не повторится, сэр…

– Да, Барри, я позабочусь.

С этими словами «мистер Эгельманн» сразу начал «заботиться»: вынул из-за сапога нож с костяной рукояткой. Полицейский рядом закашлялся снова, теперь от ужаса.

– Что вы…

Мужчина метнул нож в бечеву, стягивающую лодыжки мертвеца, и тот рухнул на снег.

– Мистер Эгельманн!

– Как вышло, – низкий голос зазвучал почти приторно, – что именно в последний день вашего пребывания на посту главы Скотланд-Ярда случилась такая неприятность?

– Не знаю. – Барри прокашлялся в третий раз, но, надо отдать ему должное, расправил плечи, а не сжался. – Никто ничего…

– Ясно, что никто и ничего, – бесцеремонно оборвали его. – Можете идти, я еще с вами поговорю. И пришлите людей, чтобы мясо, – сапог брезгливо поддел тело, – убрали.

Полицейские, как мне показалось, выдохнули. Некоторые удалялись почти рысью; Барри наоборот шагал медленно, оборачивался два или три раза, беззвучно шевелил губами. Эгельманн наконец обратил внимание на нас: оглядел Нельсона, все еще поддерживавшего Лоррейн, Дина, изучавшего труп, и, наконец, остановился на мне.

– Вы подозрительно меня рассматриваете, мистер… как вас?

– Артур Сальваторе, – отозвался я, тоже не сводя с него глаз. – Мы знакомы.

В ответном взгляде что-то отразилось, но тут же померкло. Тонкие губы растянулись в довольно отталкивающей усмешке.

– Серьезно? Не думаю, что забыл бы ваше лицо, если бы посещал гостиные и салоны, где такие встречаются. Вы довольно смазливы… как и ваш приятель в форме Легиона.

Я опешил. Нельсон, как ни странно, не повел и бровью, только глухо хмыкнул и без особых церемоний хлопнул Лоррейн по щеке.

– Проснитесь. У нас гости.

Эгельманна он игнорировал. Я тоже не успел ответить: тот уже говорил с Дином.

– Констебль…

– Соммерс.

– …Соммерс. Забыли, что на нашу территорию не стоит пускать частных сыщиков? Они губительно сказываются на климате и, судя по этому трупу, приносят беды. Жду отчет. Во всех подробностях.

– Простите. – Констебль напрягся. – Отчитываюсь я лишь перед руководством.

Эгельманн улыбнулся, но в улыбке опять не было ничего хорошего.

– Трогательная замедленность мышления. Так вот, мистер Соммерс, почистите на досуге уши. Я новый шеф Скотланд-Ярда. И теперь я сделаю все, чтобы преступники не приносили сюда, – он снова пнул распростертое на снегу тело, – такие подарки. Жду.

Он подобрал нож – я успел заметить на клинке резьбу – и направился к главному зданию. Сделав шаг, я снова позвал его:

– Томас!

Он обернулся. Я не сдержал торжествующей улыбки: своего имени он не называл и сейчас здорово себя выдал.

– Так вы точно уверены, что мы не знакомы?

Он ускорил шаг. Я вздохнул и вопросительно взглянул на Дина.

– Что за…

– Не знаю. – Тот мрачно смотрел в спину своего нового начальника. – Какой-то солдафон. И за какие заслуги…

– Уничтожил группировку индийских сепаратистов, – тихо сказала Лоррейн. Она уже пришла в себя и теперь стояла рядом с фонарем, тяжело опираясь на него затянутой в перчатку рукой. – Мистер Сальваторе… – Она с отвращением глянула на нотный лист. – Бога ради, уберите. Об Эгельманне я читала в газете… мерзкий тип. Артур, откуда вы-то его знаете?

Неожиданно для самого себя я замялся. История про странного человека, прячущего лицо, начинала казаться мне плодом воспаленного воображения или какой-то дьяволовой шуткой. Может, ее частью был и новый шеф полиции? Я неопределенно пожал плечами.

– Мельком видел в Индии. Давно. Неважно.

[Лоррейн]

Дин, взяв Артура, отправился составлять рапорт. Вопросов по-прежнему было больше, чем ответов, но Соммерс собирался, изучив бумаги, разобраться без моей помощи. Даже с пробитой головой и порцией яда в крови он соображал намного лучше меня.

Мы с Нельсоном вернулись в особняк Беллов – отчитаться и обработать раны. Дома нас неожиданно встретила только Молли. Едва увидев разбитое лицо Падальщика и мои исцарапанные, уже начавшие опухать руки, – видимо, одно из растений, сквозь которые мы лезли, было ядовитым, – она выронила метелку и схватилась за сердце.

– Боже, что…

– Мы нашли ее убийцу, – тихо произнесла я.

– Ох, мисс Белл. Господи, помилуй.

– Принеси антисептик из моей комнаты. Пузырек на подзеркальнике, с темной жидкостью. Где все?

Горничная вдруг опустила глаза и затеребила передник.

– Хелену ведь хоронят сегодня. И я думала, вы…

– О нет, – только и выдохнула я. Ноги подкосились. – Как я… почему мать мне…

– Не знаю, мисс. – Служанка с тревогой смотрела на меня. – Леди Белл говорила всем.

Меня мутило, мышцы ломило от усталости. При мысли о дороге до кладбища и стоянии на холоде под укоряющими взглядами тошнота усиливалась. И все же… Она была почти добра ко мне. Она не вычеркнула меня из своей жизни. А еще, живя в нашем злом мире, она любила и верила в сказки. Уже этого было достаточно, чтобы мне хотелось проводить ее в последний путь.

– Черт. Черт, черт!

Чьи-то руки вдруг легли на мои плечи; я вздрогнула, но не нашла даже сил отстраниться. Помогая мне снять пальто, Нельсон сказал:

– Меня это не касается, но, по-моему, вы достаточно сделали для сестры. Может, навестите ее позже, когда возле могилы не будет моря искреннего сочувствия?

В словах «искреннее сочувствие» почудилась насмешка. Наверно, она и была: в наших кругах похороны – условный ритуал. Фраза «Ох, дорогая, мне жаль», например, произносится от трех до шести раз, и к ней неизменно прилагается скорбное сдвигание бровей. При этом большая половина гостей смутно помнит имя умершего. Не удивлюсь, если кто-то перепутает Хелену с Джейн, или Лидией, или со мной. Ведь мы все похожи.