Текст книги "Русская сказка"

На мягком кресле окаменел Феликс, ожидая чего угодно. Глаза его невесты были холодны как лед и смотрели прямо на него. Впервые он понял, что совсем не знает ту, что станет его женой. Аврора, в цвет ярко-красной занавески позади, появилась без промедления. Она не отрывала глаза от пола, потому что чувствовала себя униженной.

Гости, которые не замечали похабность ее наряда, похлопали столько, сколько этого требуют приличия и двинулись к фуршетному столу. Удивительно, что те, для кого изысканная еда была обыденностью, все же не могли насытиться халявой.

Юсупов не двинулся с места, будто получил удар под дых и никак не мог набрать воздух в легкие. Ступор, сковавший его идеальное тело, развеяла Дана, подбежавшая к подруге с явным недовольством. «Только не смотри на меня, только не смотри на меня,» – повторял он как молитву. Она не подняла глаз, но и не покинула зал.

Как будто это злая шутка не была для нее чем-то невыносимым, будто это совсем не обидно. Да, никто не смотрел на нее удивленно, никаких пересудов, никаких шепотков, но само ощущение мерзости, покрывавшее ее мягкую кожу, сжигало изнутри, чего она никому не покажет. Даже Дане.

Все разбрелись в танцах и алкоголе, Аврора собиралась уходить, еще всего пару минут, надо выдержать пару минут.

– Зачем ты надела это? – этот голос можно было узнать из тысячи, он разрядами пронзал все ее тело. Девушка собралась с мыслями и обернулась.

– Ваша невеста выбрала это для меня, – она была тверда как позавчерашняя булка, чтобы не заплакать.

– Я не спрашиваю, кто выбрал это, – черные глаза, холодные и властные, полные гнева. Крепко сжатые челюсти. – Я спросил, почему ты надела ЭТО.

Его ухоженные руки коснулись легкой ткани юбки, Феликс с отвращением отбросил ее на место.

– Я хотела, чтобы ей было приятно. Не все так эгоистичны, как вы, Ваше Святейшество, – Аврора попыталась уйти, но он незаметно схватил ее локоть и повел за собой прочь из зала. Кожа под его пальцами покрывалась мурашками.

– Если бы я был эгоистом, я бы жил как хотел и не думал о семье и долге, – они покинули бальный зал и вышли в прихожую, где едва бы насчиталось пять гостей, да и те были слишком заняты друг другом. – Разве не так?

– Жить так, как вы хотите – это не эгоизм. Эгоизм – это когда другие должны думать и жить так, как вы хотите.

– О, Боже! – та самая самолюбивая улыбка, в которую влюблялись все проходящие девушки, осенила его лицо. – Она цитирует Оскара! Тут что, суфлер спрятался? – демонстративно посмотрев по сторонам, Феликс вышел в боковую дверь, утаскивая за собой Аврору.

– Мой пуховик! – она пыталась освободиться, чтобы забрать свои вещи.

– Держи, – одной рукой он скинул с себя что-то похожее на пиджак и бросил ей на плечи за секунду до того, как все еще морозный мартовский воздух пронзил пространство. – Я схожу за одеждой, а ты садишь в машину и не смей выходить.

Никто бы не посмел спорить с ним, такой непримиримо суровый был у него вид. Аврора молча села в уже заведенную машину и вспомнила недавний разговор с отцом о дистанционном управлении. В салоне было тепло и уютно. Ей хотелось сказать, что все это лишнее, но ведь это были их последние мгновения. Как ужасно влюбиться в чужого жениха! Как она презирала таких женщин! И вот теперь сама стала частью такой истории. Дженнифер занималась гостями, Феликс занимался ею. Стыд охватил сознание, но сил, чтобы выйти из этой белоснежной машины просто не было. Она позволила унизить себя, она не лезет в свадьбу, даже организовывает ее. Разве этого недостаточно? Между ними нет никаких прикосновений, ничего! Это просто поездка до дома, ничего лишнего.

Дверца открылась и холодный воздух ознаменовал возвращение Феликса. Он все еще был в одной рубашке, пуховик и сумка улетели на заднее сидение. Можно было повернуться назад, взять свою одежду и отдать пиджак хозяину, но Аврора не хотела расставаться с едва уловимым ароматом его духов, с вещью, которая могла безнаказанно касаться его тела.

– Вы сегодня ели? – этот вопрос сам выпрыгнул изо рта. Феликс удивленно посмотрел на нее, веселые чертики, наконец, блеснули в его глазах. Он отрицательно покачал головой и улыбнулся. – У меня есть «Шоколадница» круглосуточная у дома. Не думаю, что в понедельник там ажиотаж.

Юсупов не ответил, просто нажал на газ.

До ее дома они доехали молча, поэтому Аврора уверенно вышла из машины и направилась в сторону своего подъезда, она знала, что Феликс проводит ее до квартиры и в душе пела ему оду за эту привычку.

– Ты же собиралась кормить меня в какой-то карамельной? – легкость его тона располагала к юмору и веселью, будто они просто на дружественной встрече, будто они не вернулись с его свадебного ритуала.

– В «Шоколаднице», – Аврора подошла к нему и улыбнулась. – Вы же не согласились.

– Я же не отказался.

«Шоколадница» на Мясницкой, расписанная работами в стиле Сальвадора Дали, была самой уютной кофейней по району по мнению Авроры Бруни. Теплые песочные стены с черной тушью, сливающейся в диковинные рисунки, всегда улыбчивые сотрудники, запах кофе и вкусной еды. Они расположились за столиком у окна, Феликс сел на стул с твердой спинкой, Аврора разлеглась на диване. На ней все еще был его пиджак, и она надеялась, что он не вспомнит о нем.

– Добрый вечер! Что будете заказывать? – паренек со скобами на зубах и ярко-синими глазами выглядел так добродушно и понятно. Его не удивили их костюмы, чего только не увидишь.

– Два латте «мокко с перцем» и два ролла с ветчиной и омлетом. На десерт, пожалуй, маффины с брусникой.

Паренек кивнул и отскочил обратно к стойке, а Аврора обратила внимание на приподнятые и идеально красивые брови Феликса.

– Что?

– Ты решила за меня, что я буду есть и пить?! – никакой реальной злости, наигранное негодование.

– Мы в ответе за тех, кого приручили.

– Думаешь, ты меня приручила?

– Я не это имела ввиду… – Аврора смутилась, но так и не смогла придумать гармоничное объяснение своей фразе.

Феликс рассмеялся, отчего ее сердце упало куда-то очень низко и больше не вернулось. Он не был похож на себя прежнего, высокомерного и ледяного. В этих теплых, хорошо знакомых стенах, он казался обычным парнем, пригласившим девушку на свидание в понедельник вечером.

До того, как принесли заказ, Аврора и Феликс не говорили. Они смотрели в панорамное окно на то, как легкие хлопья снега начали заметать Мясницкую улицу.

Роллы и кофе не отличались изысканностью, чего и следовало ожидать. Феликс не предпринял ни одной попытки оправдать выбор своей спутницы и всем видом показал свое недовольство. К тому же, музыка из колонок раздражала все сильнее.

– Не понимаю, как можно столько раз повторять три аккорда, да еще и запомнить такой бессмысленный текст, – князь отрезал ножом кусок ролла и не глядя погрузил его в рот. – Это что, майонез?!

Аврора смеялась беззлобно и от души, его ворчание вызывало у нее умиление.

– Тебе смешно? Мне придется ночевать на дорожке, чтобы эта углеводная бомба не отложилась на моих боках куском сала. Хотя я вижу, тебя это мало заботит, – он ухмыльнулся надувшейся девушке. На самом деле ему нравились ее округлости и то, что на ней нет прокаченных мышц, как у Джен. Он представлял, какая мягкая у нее талия, спина, руки.

– Меня моя фигура устраивает, – ложь. – Вы можете не смотреть, господин Идеальный.

– Да, я идеальный. По крайней мере, стараюсь им быть.

– Скучища.

– Что? – Феликс прекратил жевать этот безусловно вкусный ролл, он и не помнил, когда ел в последний раз что-то такое насыщенное. – Скучища?

– Еще какая, – большой глоток кофе и ее без того розовые щеки стали сиять еще ярче. – Вот какой интерес в том, чтобы быть совершенством?

– То есть? Что ты имеешь ввиду? – напиток остыл, но ему было не до этого. Ее голубые глаза искрились как вода подо льдом и Феликс мечтал, чтобы его замуровало внутри.

– Ну вот вы такой правильный. Спортзал, еда, музыка, поведение. Все, как нужно. Но разве не хочется иногда психануть и сделать что-то безумное?

– Например?

– Объесться шаурмой в круглосуточном бистро и всю ночь гулять по городу? – ее нос сморщился от изобилия перца в кофе, это была та самая приятная нотка, за которую она обожала этот напиток.

– Опять ты о еде, – Феликс улыбнулся, чтобы показать, шутка не имеет злого умысла, не надо обижаться. Ему нравилось смеяться с ней. – Я не могу себе такого позволить.

– Почему? – на ее тарелке почти не осталось еды.

– Я князь Юсупов, у меня есть обязательства.

– Перед кем? – большой глоток кофе с самым простым выражением лица. – Перед короной?

– Очень смешно, – да, было смешно. – Перед семьей, например.

– Мне кажется, ваша семья хочет видеть вас счастливым, поэтому им будет приятно, если вы перестанете себя мучить вымышленным долгом.

«Ты не понимаешь», – эту мысль Феликс не озвучил, он продолжил есть свой почти остывший, но все еще вкусный ролл. Они больше не говорили об этом в тот вечер, простые слова о кино, искусстве, музыке. Кажется, не было на свете ничего, в чем бы они имели схожий вкус, но какое это имело значение, если их объединяло черно-голубое пламя?

18 глава.

Следующие два дня прошли для Феликса в агонии. Он успел слетать в Лондон, заметить исполнительного директора своей компании, приступить к постройке ресторана и напиться виски так, как не делал этого прежде. Уснуть в кресле у камина!

Все, что угодно, лишь бы не думать о словах Авроры, божественно правдивых словах. В тот вечер они разошлись на лестничной клетке, обнявшись, как старые друзья. А потом он долго стоял и смотрел на ее дверь не в силах уйти. Как бы хотелось остаться с ней.

Но он дал слово своей семье, семье Дадли. СМИ мусолят эту новость по всему миру второй месяц, все знакомые, все друзья в курсе происходящего. Нет, он никогда не поступит так с Джен. Чем она заслужила? Преданностью, заботой, терпением? Никогда не просила больше того, что он предлагал. Да даже если бы и заслужила, Феликс не смог бы нарушить свое слово.

Поэтому и маялся между двумя странами, надеясь убежать от себя. Не вышло.

Он вернулся в Москву в четверг, 7 марта. Погода была солнечная, отчего на душе было еще хуже. В голове мелькали мечты о том, как он прогуливается с Авророй, крепко держа за руку. Быстрее бы доехать до дома и выпить еще виски. Зачем он мучает себя? Зачем приближает к себе ту, с которой никогда не будет?

Все закончится в субботу. Он женится и улетит в Лондон. Русское приключение останется в России, ему станет легче через какое-то время, появятся дети, все вообще потеряет важность.

Особняк в свете солнца ярким пятном бросался на переулок, сердце князя сжалось, потому что ощущение дома пришло именно в этой далекой когда-то стране. Потому что эту старую помпезность он полюбил сильнее, чем Лондонский особняк, построенный по его проекту, с его одобрения, под него. Потому что все дорогое оставалось в этой холодной стране.

Отец ждал его в столовой, Анна Феликсовна уехала, а чета фон Нирод не выходила из спальни раньше 9. Справедливости ради надо напомнить, что они в принципе не активно общались с родственником, вели себя холодно, но и он не рвался в объятия сестры. Феликс Дмитриевич в мягком поло читал что-то в планшете, закинув ногу на ногу.

– Доброе утро, Феликс, – его очки каким-то чудом держались на самом кончике носа, он не повернул головы и все также бегал глазами по экрану. – Как долетел?

– Долетел, – молодой человек упал на стул, налил себе кофе, положил несколько булочек на тарелку.

– Все так плохо? – Феликс Дмитриевич отложил планшет, положил сверху очки и внимательно посмотрел на сына. – Насколько я помню, ты не ешь такое и не пьешь такое.

– А почему? – красные от недосыпа глаза на фоне черного цвета выглядели кинематографично. – Скажи мне, почему я не могу съесть булку.

– Боишься потерять форму, наверное, – он был не уверен в правильности своего предположения, потому что никогда об этом не спрашивал.

– Мне никогда не нужна была такая строгая диета.

– Ну, значит тебе просто нравится легкая пища.

– Никогда не нравилась. Я ее ненавижу.

– Что ты хочешь, Феликс? – мужчина наконец-то поймал блуждающий взгляд сына. Он знал, к чему идет их разговор и принял это с неизбежностью, как и всегда.

– Хочу знать, почему всю жизнь ты был таким холодным? Из-за мамы? – черные глаза по-детски открытые и просящие не могли оставить равнодушным никого.

– Ты ошибаешься, – Феликс Дмитриевич встал, надеясь уйти, но сын окликнул его. – Я не был холодным. Я дал людям свободу, чтобы они могли жить как хотят. Тебе тоже.

– Но ты был нужен мне. Я хотел, чтобы ты вмешался в мои дела, чтобы участвовал в моей жизни, – детская обида и злость, нелепая, но хранимая каждой душой, вырвалась наружу так неожиданно отчаянно.

– Ты всегда мог обратиться ко мне. Я не закрывал свои двери.

– Тебе же неинтересно ничего, кроме тебя! Ты жил как хотел, делал то, что хотел. Не спрашивая, не неся ответственность.

– Дети всегда недовольны родителями. Так будет и с тобой, – Феликс Дмитриевич вышел из столовой, пока все это не переросло в скандал. К чему он вспомнил Кару? Разве она могла что-то сделать такого? Разве мог кто-то осудить ее поступок?

В это время Аврора потягивала мятный раф в компании Даны, которая рассказывала о недавней поездке загород с Артуром. Эта непростая особа с ярким характером выглядела как влюбленная пятиклассница. Да, ты понимаешь, что твоя подруга влюблена, когда 4 из 5 ее фраз начинаются: «А Артур…». Его мнения, его вкусы, его дела. Конечно, это не могло не раздражать, но Аврора сама мечтала в любом разговоре найти случай упомянуть Феликса, хоть и не имела на это права.

– В общем, после свадьбы мы собираемся вместе с молодой парой в Лондон. Представляешь, я и Англия! С ума сойти просто, – брюнетка, как и все влюбленные, не замечала ничего дальше своего носа, поэтому пропустила разряд тока, поразивший Аврору при этой фразе.

Как она могла опустить факт того, что в субботу у Феликса свадьба? Как могла смотреть на него такими глазами? Как она могла подумать, что что-то может измениться? Все решено, все же давно решено.

Дженнифер развалилась в мягком кресле СПА-салона, оставляя себя все такой же прекрасной с любого ракурса. Это стало непобедимой привычкой – выглядеть так, что тебя ненавидят женщины и страстно хотят мужчины. Даже когда графиня считала, что расслаблена, она краем глаза замечала свое отражение в зеркалах и отмечала, что все на своем месте.

Тут, в окружении мягких пуфов и фиолетовой вычурности, она все так же отточено поворачивала голову, хоть сейчас фотографируй и выкладывай в Инстаграм. Но этим не хотелось делиться с подписчиками. Эти чертовы ритуалы стали просто невыносимыми, они давили, как последний час перед операцией, который все никак не заканчивался. Зачем вообще она все это затеяла? Вышла бы замуж тайно, где-нибудь на Бали, и никогда бы не увидела, что Феликс Юсупов вполне может любить. Только не ее. Он мог любить кого угодно, но не ее.

Когда они только познакомились, ей казалось, что он со всеми одинаково сухой. Первый раз она поняла, как ошибалась, когда увидела его с Артуром. Холодный Феликс, безразличный Феликс стал нежным и заботливым братом. Потом ее любимый показал себя внимательным и осторожным внуком. Тогда-то Дженнифер и задумалась: почему именно ей не доставалось ничего от Юсупова? Он, конечно, не делал зла, но и добра не делал.

Заиграла модная клубная мелодия, на ее айфоне высветился звонок от мамы. Сейчас самое время поговорить с ней о происходящем. Как же давно она не слышала нормальную английскую речь.

– Hello mommy! How are you?¹² – Дженнифер знала, что мать точно почувствует неладное, как только услышит ее, но старалась.

– What happened? Why do you have such a strange voice?¹³ – женщина всегда держала ровный тон и не позволяла себе никакой мимики.

– Mommy, when are you coming?¹⁴ – как же ей хотелось разрыдаться и сказать, что она ненавидит эту страну и эту семью, что она несчастна, что ее подруги ничего не могут, кроме селфи и что ни одной живой душе она не говорит о своих сомнениях.

– I told you that your father will never participate in this circus. In our house there are still Indian servants, this is humiliating,¹⁵ – сзади раздавались голоса, кажется, ее ждали.

– Mom, for my sake, persuade him! I need you here! He can't miss my wedding!¹⁶

– It is meaningless, he does not want to hear anything. He said that he would deprive me of money for a month if I went. So you will have to take responsibility for your decisions. But I will try it. ¹⁷

Дженнифер не рассказала матери о своих сомнениях, но запомнила ее последнюю фразу о везении, о том, что это самый подходящий жених и идеальных нет. Конечно, их нет. Но сколько еще раз ей придется добирать внимание на стороне?

Никто и не знал, почему она так часто путешествует. Вернее, все думали, что она просто взбалмошная, капризная инста-блогерша. На самом деле, в каждой стране у нее был мужчина, готовый умереть ради нее, или несколько. Да, она изменяла своему жениху и не раз. Но можно ли обсуждать ее, если учитывать тот факт, что Феликс прикасался к ней как к женщине всего несколько раз за два года? После очередного безразличного вечера, когда он в пол-уха слушал о ее новой поездке, отказываясь остаться с ней на ночь, Дженнифер садилась в самолет и все путешествие наслаждалась вниманием мужчин разных возрастов и статусов. Но любовниками становились лучшие.

В последний раз в Барселоне она провела незабываемую неделю с Рикардо. Дошло до того, что она опубликовала их совместное фото в сторис, но Феликс не следил за ней, так что надежды на его ревнивые укоры провалились. Да, ему было все равно, где она, как проводит время, с кем она. Но если бы он узнал, что его невеста неверна ему, остался ли бы он с ней? Никогда, и Дженнифер знала, что дело только в гордости, исключительно в ней.

«Он не любит меня,» – это признание накрыло ее волной, и девушка разрыдалась прямо в бархатном кресле дорогущего салона, пока ей делали свадебный педикюр.

Феликс допил бутылку виски, хотя еще не было и обеда. Артур прислал сообщение о месте проведения халди (в их случае мальчишника), но он не планировал приходить. Какой смысл праздновать последнюю ночь свободы? Он давно уже занят.

Он лег на большую кровать и закрыл глаза. Как же хочется покончить с этим. Пусть отпустит, пусть его отпустит эта девчонка. Осталось вытерпеть всего несколько дней, всего несколько дней. Закрывая глаза, он вспомнил как она пахнет.

– Вы не хотите остановить свадьбу? – Анатолий Васильевич традиционно пил кофе, и его седая бородка смешно покачивалась в стороны от каждого слова. Они с княгиней болтали после занятия, и он в который раз отметил, что из ее тугого пучка не выпал ни единый волос.

– Какая глупость! – женщина вскинула руку легко и грациозно, как того требовал этикет, растекающийся по ее крови вне зависимости от футболки с надписью «Hard Rock». – Я бы никогда не стала принуждать своих детей к чему бы то ни было.

– Но вы же считаете, что ваш внук совершает ошибку, – он непонимающе смотрел на спокойную женщину.

– Да, но это МОЕ мнение. И это будет ЕГО ошибка. Я могу сотню раз прокричать, что он не прав, что ценности в жизни не на счете банка. Но поверьте, я не позволю себе вмешиваться таким образом. Только не так, это бесчестно.

– То есть позволите ему упасть?

– Кто я такая, чтобы решать упадет ли он? – ее зеленые глаза блеснули от солнца. Несмотря на годы, это была безусловно красивой женщиной, о чем Анатолий Васильевич не уставал ей повторять. – Но да, я буду смотреть как ошибаются мои дети, как они спотыкаются, как учатся жить. Это обман, думать, что мы, как родители, можем их защитить. Человек учиться на своем опыте, и хорошо, что они усвоили хотя бы часть из того, что я говорила. Я могу только поддержать их, только поддержать.

Бар на Мясницкой был похож на склад одиноких девушек в отчаянном поиске, но Артур проникся легкой атмосферой этого места. Сам он был далек от всяких увеселительных мест, но по совету своей будущей невесты (так в своей голове он называл теперь Дану) пришел именно сюда. Удивительно, раньше он не был так популярен для девушек. Нет, конечно, всякие подружки Дженнифер пытались заговорить с ним, но Артур был нелюдим. Потому что банковский счет – это не то, чем стоит гордиться. Теперь он делал счастливой одну женщину, основал научный центр и хотел расти над собой дальше. Напряжение, которое они с Даной испытывали не так давно ушло. Теперь они наслаждались своей близостью со всей страстью и нежностью.

Несмотря на внешнее спокойствие, Артур чувствовал, что Дана не хотела принимать всерьез их роман, что беспокоило его сильно. Но на что годится мужчина, если он не способен дать уверенности своей женщине? Отец учил его, что чувство безопасности в семье даруется сильной половиной и это было непреложное правило. Вот он и старался показать ей, что любви можно довериться, что ему можно довериться.

Дженнифер вернулась в особняк раздраженной и не разуваясь направилась в комнату Феликса. Он был там, кажется спал. Удивительно, как смягчилось ее сердце при виде этого невинного личика. Вся злость, обида, усталость – все ушло, потому что это был он, мужчина ее мечты.

Аккуратно прикрыв дверь, она вышла вон. Ее девичник организовывала Аврора, на которой ей и хотелось оторваться по полной. Во всем виновата эта девка, покусившаяся на чужое.

«Разоденусь и устрою ей,» – самодовольные мысли на мгновение приглушали боль от осознания, что никакая косметика, никакое платье не сделают ее для Феликса девушкой мечты. Это не справедливо, что кто-то делает все, не получая ничего, а кто-то…

Чтобы не закипеть окончательно и не разрыдаться, Дженнифер выставила пост в Инстаграм о своем волнение перед девичником и написала всем подругам, что они идут в женский клуб «Собственница», и им важно опозорить одну заносчивую девицу. Да, посмотрим, как Феликс будет восхищаться девушкой, которая водиться со стриптизерами, после наряда на сангит, особенно.

Аврора ничего не подозревала. Она была против стрип-клуба, но желание невесты закон.

– Что может быть хуже мужчин в стрингах, покачивающих бедрами похотливо? – они с Даной гуляли по торговому центру в поисках новых платьев.

– Много чего, уж поверь мне! – брюнетка вцепилась в алую рубашку и довольно заулыбалась «М» на ярлыке. – Представляю, как Артур взбеситься увидев на мне такое! Я в примерочную.

– Зачем тебе бесить его? Разве ты с ним не счастлива? – Аврора плелась с каким-то так себе платьем в руках за подругой. Сама она мечтала не дожить до субботы, когда своими руками отдаст мужчину своей мечты в руки другой.

– Счастлива, конечно я счастлива, – Дана одним движением стянула с себя топик на бретельках. Мысли об окончании этого романа были задвинуты в сторону. Зачем рушить то, что доставляет такое удовольствие? Придет время, это закончится. Все закончится. – Но он должен помнить о том, кто я.

– И кто ты?

Штора отдёрнулась, Аврора прикрылась руками и вскрикнула от неожиданности. В алой рубашке Дана выглядела собой.

– Я огонь, дорогая. Я истинное пламя!

Феликс проснулся, когда на улице было совсем темно. Голова раскалывалась, на телефоне было сто пропущенных от Артура, партнеров, управляющего. Он бросил смартфон в сторону и привел мысли в порядок. Образ Авроры обрушился лавиной и что-то внутри заныло с новой силой. Черт, это не сон.

Он лежал до того момента, пока желудок не сжался в горошину от голода. Нужно было поесть, обязательно поесть.

Впервые домашние увидели Феликса в таком растрепанном виде. Он не сменил одежду, не причесался, был помятым. Анна Феликсовна приподняла брови, но ничего не сказала. За столом была гробовая тишина, слегка разбавленная шумом приборов. Ее дети не разговаривали, она не настаивала.

– Где Артур? – Юсупов опустился на стул рядом с отцом, тот отшатнулся от тяжелого запаха перегара.

– Он звонил тебе, но ты спал. Я сказала, чтобы ждал тебя в баре, все собираются к 9, у тебя есть время, чтобы привести себя в порядок.

– Да, тебе бы не мешало это сделать, – Феликс Дмитриевич положил в рот кусочек мяса, не поднимая глаз от тарелки.

– Поздновато начинаете воспитывать, папочка, – Александра Юсупова не скрывала своего раздражения. Она проигнорировала тяжелый, резкий взгляд матери, массивную руку мужа на колени и продолжила. – Тебе не кажется, братец, что ты последний, кто может чему-то учить в этой комнате?

– Я не хочу ссориться. Знаю, ты злишься на меня, но это не дает тебе право лезть в мои отношения с сыном, – его темные глаза все еще впивались в тарелку. Ни злости, ни обиды он не выдал.

– Мне вот интересно, как ты спишь по ночам, бросив своего ребенка на маму?

– Александра! – Карл и Анна Феликсовна одновременно крикнули, но молодая княгиня только распалилась сильнее.

– А что вы кричите? Я не права?

Все посмотрели на Феликса, который равнодушно ковырял в тарелки и, кажется, совсем не замечал происходящего за столом.

– Мама, это из-за твоего попустительства он стал таким! – взрывная натура взяла вверх, как бывало часто. Но если раньше муж мог ее контролировать, эта рана была слишком старой и слишком глубокой. Графиня фон Нирод никогда бы не призналась, что отчаянно нуждалась в брате, когда выходила замуж, когда растила ребенка, когда видела, что его ребенок держит в себе целый мир из страданий, когда умер папа. – Ты всегда думал только о себе, Феликс. И я скажу тебе это в лицо, раз никто больше не может.

– Скажи, – мужчина смотрел на нее в упор, готовый, что этот ужин закончится скандалом и окончательным разрывом всех их отношений. Анна Феликсовна хотела прекратить это, но он попросил дать им выяснить все. – Давай же, Александра, рассказывай.

– Ты эгоист, которому все равно, что там у других происходит. Жена ушла? Ах, давайте жалеть себя! А сын? Сын пусть растет как хочет. Америку увидел? О, отлично! Брошу семью и уеду в дальние дали. Папа умер? Заеду на пару дней.

Княгиня налила побольше вина в бокал. Сердце просило остановить это, закончить. Но разум говорил, что иногда стоит упасть на дно, чтобы взлететь. Поэтому она молчала и взглядом попросила не вмешиваться Карла. Феликс все еще безразлично сидел за столом и единственный с охотой пожирал ужин, накладывая себе добавки.

– Все сказала? – Феликс Дмитриевич не повысил голос, но напряжение зарядило воздух. Графиня фон Нирод раздувала ноздри от гнева, она могла сказать больше, но ждала удар от брата, потому что злость уступала стыду за то, что она своей правдой била в самое сердце и хорошо понимала это. – Я пойду, приятного аппетита.

Он встал, чтобы покинуть столовую, которая вдруг из большой и светлой стала давящей и мрачной, было ощущение, что вот-вот потолок обвалится на его голову, и он уже никогда не сможет ликвидировать последствия. Хрупкие стены цитадели, которые он выстраивал после каждой раны, каждого предательства, рухнут с минуты на минуту и горе захлестнет его по самое горло.

– Тебе нечего сказать? Я так и знала! Беги, ты всегда так делаешь. Беги, Феликс! – она начала рыдать в спину брата, который удалялся, чтобы залечить свои раны, как делал это много лет.

Александра покинула столовую следом, муж убежал за ней. Анна Феликсовна, которая больше не могла проглотить ни куска, обратила внимание на внука, который спокойно ел с небывалым аппетитом, не замечая скандала.

– Феликс… – он не отреагировал. – Феликс! – она дернула стол и молодой человек, наконец, поднял глаза. – С тобой все в порядке? – конечно же нет, как он может быть в порядке?

– Да, все хорошо, – карие глаза его опять потерялись в тарелке. – Бабу, позвони Артуру. Я не приеду.

– Это же твой мальчишник! Ты не можешь не прийти, брат старался, чтобы ты был доволен. Не расстраивай его, Феликс.

Ему хотелось ответить, что он все делает, чтобы не расстраивать кого-то, чтобы выполнить свой долг перед семьей, перед состоянием. А что получает сам? Все живут как хотят, кроме него. Бабу переехала в Россию, носит неподобающую одежду и ест слишком много углеводов для своего возраста. Феликс Дмитриевич живет в Америке и не участвует в жизни семьи. Фон Нироды сделались затворниками и, кажется, почти смирились с администраторшей, которую не сегодня, так завтра приведет в дом его брат Артур. Все получили то, что хотели. А он женится на самой раздражающей женщине, родит детей достойных их фамилии и заставит себя любить дом, в котором придется появляться. Но у него будет несколько часов в день, он обязательно их найдет, чтобы смотреть на фотографии Авроры, на ее беззаботные дни. О, да, он увидит, как он выйдет замуж за какого-нибудь среднестатистического парня, как родит ему очаровательных детей. Раз в год их отпуск и счастливые лица будут наполнять его сердце светлой грустью. Но зато никто не будет огорчен, никто, только он.

Аврора приехала в стрип-клуб раньше всех, чтобы проверить VIP-зону, как того требовала ее работа. Эта свадьба стала самым страшным кошмаром, что было понятно без слов, но раз взялась за дело, отступать не приходится. Это было не в ее правилах.

Чванная девица на нереально высоких шпильках проводила ее к закрытой комнате. Самое ужасное, что Дженнифер потребовала присутствия Авроры на этом празднике разврата.

– Кто будет танцевать приват? – девушка почувствовала себя сутенершей.

– Я приглашу Мигуля, – администраторша вышла из комнаты, позволив Авроре опуститься на ужасный, пошлый розовый диван.

Не хватало только проводить время в таких местах с мужчинами, которые не в состоянии прикрыть свой собственный зад. Мама не звонила вот уже два дня, потому что воевала с папой за право пользоваться Skype, поэтому в их доме стояла гробовая тишина, они не разговаривали. Об этом женщина написала в СМСке и попросила не звонить папе, чтобы он начал задавать вопросы и сдался первым. Да, чем старше становится человек, тем больше в нем дар преувеличения проблем.

Мигелем звали молодого человека с темной кожей и мускулистыми руками. Вопреки всем ожиданиям он не был одет вульгарно или слишком экзотично. Это был обычный парень с хорошим телом и не очень хорошим вкусом. Они поздоровались, их представили друг другу. Аврора испытывала неловкость в присутствии любого незнакомого человека, но старалась это не показывать, хотя деланное спокойствие бросалось в глаза куда сильнее легкого напряжения.

– Вот фотография невесты, чтобы вы не ошиблись. Приватная комната далеко? – голубые глаза бороздили просторы отвратительной обстановки.

– Нет, она рядом, не волнуйтесь, – Мигель уставший от озабоченных тетушек размера XL и малолетних дурочек внимательно следил за своей речью при этой миловидной девушке. Если бы он встретил ее на улице, в библиотеке, на выставке. А тут сразу правду в лицо о том, что он телом получает деньги. Поэтому она сидит с высокомерным видом и не смотрит ему в глаза. А ведь он любит Шопена до мурашек на коже, просто обожает его! А еще он читает Кафку вечерами и действительно понимает, что ничего из прочитанного не понимает.