Текст книги "Дирижер. Тайны Изнанки"

– Константин, – позвал Милиан.

Я обернулся. Улло стоял на противоположной стороне и сосредоточено смотрел на горизонт. Я встал рядом. Увиденное вряд ли сулило что-то хорошее. В нескольких кварталах я увидел светлый дворец похожих на палладианские архитектурных форм и подумал, что это и есть здание, где заседает Совет, куда мы добирались с Милианом подземными катакомбами. Но поразил меня не он. Прямо за ним, на линии горизонта творилось что-то невообразимое. Небо расцвечено алыми рваными облаками. Огненные всполохи, будто от лавы, периодически вырывались из-под земли и устремлялись в небо, поднимаясь на десятки метров, а затем вновь падали на землю.

– Что это? – прошептал я под впечатлением от увиденного, не отводя глаз от притягательного и скорее опасного зрелища.

– Это та самая Жила, – хмуро ответил Улло, заложив руки в карманы.

На душе стало тревожно.

– Как она проснулась? Сама? Или ее кто-то нашел? – озвучив вопрос, я даже понял, что не хочу услышать от Улло ответ – он нашелся сам собой. Тем не менее мой Проводник медленно кивнул:

– Морсус на нее наткнулся. А вчера, после нападения на Дворец, вскрыл ее там. (Милиан кивнул подбородком на выход Жилы из недр земли.) Морсус показал, как мы уязвимы. Как слепы и недальновидны. Как самоуверенны и слабы.

– Жителей эвакуируют? – Я сглотнул от нарастающего волнения.

– Нет. Пока нет. Но есть соответствующие ограничения. Комендантский час. Кстати, он скоро наступит. Ограничение времени работы всех предприятий, транспорта и рынков. Усилено дежурство городских охранных формирований. В пункте убежищ по районам столицы собирают всё необходимое на случай, если нужно будет покинуть город. Мы готовимся к худшему. Но всё же не хотим, чтобы это случилось.

– Что же будет? – Я не отрывался от кровавого горизонта.

– Жила уничтожит нас, когда наберет силу и прорвется. Потопит столицу и дойдет до других городов, обнаруживая себя, – отчего-то спокойно ответил Милиан. – Сейчас к ней направлен отряд солдат и ученых, чтобы исследовать и охранять местность, добыть сведения. Весь исторический архив поставлен на уши. Собирается любая информация о Жиле, документарная и нет – любая. Чем быстрее мы поймем, что из себя представляет Жила, тем быстрее одолеем Морсуса и предотвратим опасность распространения новой силы.

– А нельзя просто взять и с помощью магии закопать Жилу обратно в землю и закупорить ее там?

– Если всё было бы так легко. А где гарантия, что она не прорвется повторно и не стает злее? – Милиан посмотрел на меня.

Я выдержал его взгляд и опять развернулся к всполохам. Показалось, что там, под алым небом, среди облаков плывет нечто, напоминающее ящера с крыльями. Я помотал головой и потер глаза кулаком, думая, что обознался, но нет – существо продолжило пересекать горизонт.

– Это дракон, – произнес Милиан.

Ах, дракон… Так, стоп, погодите-ка! Дракон?! Какой дракон?! Такое ведь только в сказках бывает! Не верю я ни в каких драконов! Почему обязательно дракон тогда? Почему вообще во всех сказках бывают драконы! Почему не какие-нибудь там плюшевые пухтоматы или лоскутные кумбервомперы?

Почему вообще вселенная устроила так, что мне надо обязательно сойти с ума, слететь с катушек всего за сорок восемь часов? Почему среди избранных волшебным миром оказался я? За что, за какие грехи? Или – за какие заслуги?

Всё, я опять стал думать о том, из-за чего не нахожу себе места. Закружилась голова. Я закрыл глаза и приложил ладони к лицу, массируя виски, на ватных ногах отошел в сторону и сел на холодный бетон посреди крыши, опустив голову.

– Константин. Я понимаю, это нелегко. Всё то, что ты здесь услышал, увидел, ощутил, испытал. Но виноват в этом не я. Не ты сам. Наше Провидение указало на тебя. Оно непостижимо.

Улло стоял за спиной, затылком я ощущал взгляд, прикованный ко мне. Он ждал моих выводов и моего окончательного решения, здесь и сейчас. Я же ждал чьей-либо подсказки. От кого-либо. Откуда угодно.

– Я уже говорил, что я не хочу терять… – произнес я, медленно поднимаясь и переводя взгляд с заката на алое зарево. – Но стоит только на миг допустить, что вы, ваша внучка, Венди, лишитесь всего этого… вашего родного, вашего дома… – Я расправил руки и обвел ладонями всё пространство города, что мне удалось охватить. – Мне бы не хотелось, чтобы вы потеряли друг друга… случись что… и потерялись в этом во всём сами.

Мы стояли рядом и молча смотрели на уплывающего в закат дракона, разрезающего острыми длинными крыльями темный чад от высвобождающейся подобно огню подземной магии. Картина сошла бы за кинокадр апокалиптической ленты. Странно, что мне было достаточно всего лишь одного взгляда на непонятое моим смешавшимся рассудком восхитительное и в то же время вселяющее страх зрелище, чтобы сделать выбор. Тот выбор, от которого я открещивался все эти кажущиеся бесконечными часы. Верно говорят: бери не словом, а делом. Этому в конце концов последовал и Милиан: увидев, что все попытки уговорить меня и склонить на сторону защиты Изнанки оказались тщетны, он сыграл козырным тузом, показав мне, чего боится как житель этого мира – боится, как и я, не только и не сколько за свою жизнь, но за мир своей единственной внучки, за мир своих сограждан. В нем сильна та сторона личности, которая дорожит не собой, а жизнью и здоровьем близких людей. В его взгляде это читалось четко и определенно. И я его понял, как главу семьи.

– Когда приступать к тренировкам? – сухо спросил я.

– Чем раньше, тем лучше… – задумчиво произнес он. – До завтра. Не старайся искать со мной встречи. Я сам найду тебя.

Я хотел что-то добавить или возразить – волнение еще разрывало грудь и не давало собраться. Но я не успел произнести ни звука: Милиан молниеносно протянул в мою сторону руку и коснулся лба своей палочкой.

Миг. Вспышка, которую я даже не успел отобразить. И я вновь сидел, завалившись назад, на диванчике в гостиной своей московской квартиры. Тихо. За окном уличные фонари освещали уже темный двор. Послышались шажки мягких лапок: откуда-то из глубин квартиры ко мне пришел котяра и заурчал, потираясь о ногу. Из-за приоткрытой двери в детскую на пол в коридоре падает полоска света.

Я без сил провел ладонью по лицу, протяжно вздыхая. Завтра новый день. Завтра вечерний спектакль. Завтра первый урок обучения магии. Подготовка к защите. Или предстоящему сражению. Страшно. Волнительно. Не только мне. Милиану, думаю, тоже.

Пути назад нет. Я сделал выбор. И с этого времени начинаются мои злоключенческие истории в волшебной стране.

Chapter 7

Двадцатые числа мая, обычный московский вечер. Обычная весна. И такой обычный рабочий день. До утренней хоровой спевки состоялось срочное собрание с участием директора. Затем с полчаса я перекинулся словами с другими постановщиками предстоящей оперной премьеры, что откроет новый театральный сезон в сентябре. Потом дела пошли своим чередом: оркестровка, занятие с вокалистами, обед, вновь хоровое, теперь уже с детским коллективом, вторая часть оркестровки.

Мой рабочий день по расписанию уже закончился, но я, порой оставаясь до окончания вечернего спектакля, в стенах театра продолжал допиливать музыкальное видение произведения. Скоро начнется балет, а я еще сижу в грим-кабинете, который делю с главным дирижером, и, разложившись на единственном, общем, столе, ставлю для себя пометки в нотной партитуре оперы-премьеры, где являюсь постановщиком. Для меня это важный этап, первый главный профессиональный рубеж: выдержу или нет. Здесь, в этом театре, я начал концертмейстером, потом стал ассистентом дирижера, позже ушел на ставку главного приглашенного дирижера. Уже дважды с коллективом съездил на гастроли в ближнее зарубежье, оба раза дублером, но случилось, что в одну поездку главдир слег с температурой, и я отвел три из пяти спектаклей. Пробовался, конечно, в других театрах послужить, но в одном не сложились отношения с руководством, а другие имели на меня планы только как на временного, разово приглашенного музыканта, и так загруженные количеством дирижерских ставок. В итоге мое сердце и моя трудовая книжка принадлежат первому и главному театру моей жизни, где служу уже шестой год.

– Костя, ты что же? Домой пора тебе давно.

Главдир совершал перед зеркалом последние приготовления: оправлял фрак и галстук-бабочку, глядя на меня в отражение.

– Да уйду скоро, – вздохнул я, потирая переносицу.

– Если уйдешь, как опять, во время акта, ты знаешь, что сделать.

– Да-да, закрыть кабинет, сдать ключ, оставить на двери записку. – Я вздохнул и откинулся на спинку стула. Посмотрел на наручные часы и на настенные. – Пойду кофе выпью.

В этот момент в динамике над дверью раздался голос ассистента режиссера: до начала спектакля десять минут, дирижера просят приготовиться, а артистов, участвующих в первом акте, – пройти в кулисы.

За две минуты я успел спуститься до кофе-автомата возле театральной столовой, схватить картонный стаканчик американо и, перепрыгивая через две ступеньки, лавируя между спускающимися на сцену артистами, вернуться в кабинет, из которого уже выходил главдир. Я вновь сел за стол, закрыв дверь, отпил большой глоток кофе, чудом не расплескав напиток по дороге, и понял, что долго здесь, как бы ни задумывал, не просижу. Меня не хватило даже на жалких полчаса. Я растянул стаканчик с бодрящим напитком минут на десять, тупо пялился в окно на город и в ноты на страницах. Когда через динамик услышал приглушенные аплодисменты, которыми зрители одарили оркестр, захлопнул ноты и убрал их в тумбу, выкинул в мусорное ведро стаканчик. Схватив с вешалки ветровку с сумкой через плечо, закрыв кабинет, сдал ключ на вахту и вышел из театра. У служебного входа обменялся прощальными рукопожатиями с парой приятелей-теноров, которые никуда отчего-то не спешили после вечерних занятий, и направился к своему авто.

Дорога домой заняла времени больше обычного: на проспекте произошла авария с троллейбусом, пришлось совершать объезд через лишние кварталы, которыми поехали иные, как и я, умники. По дороге позвонила Лиза с вопросом, где я задерживаюсь, и добавила: меня очень ждут – заглянула теща, приведя Аришу из детсада, и осталась в надежде дождаться моего прихода. Поскольку ситуация от меня не зависела, я даже не старался отчаяннее давить на клаксон.

Вот, наконец, дом. Вот, наконец, двор. С улицы вижу, как горит свет на нашей кухне. Придерживаю дверь, забегая вслед за соседкой с первого этажа. Вызываю лифт, нажимая на кнопку. Слышу звук подъехавшей кабины. Двери только раскрываются, я пролезаю в еще не полностью открывшиеся створки и – лечу вниз, в шахту, не нащупав под собой опору.

Лечу секунды две. За это время сердце буквально ушло сначала в пятки, потом резко скакнуло к горлу, потом провалилось куда-то глубоко за желудок, а я успел ужаснуться, содрогнуться, покрыться холодным по́том и вскричать.

Миг, второй – и я падаю на живот, небольно впечатываюсь во что-то мягкое. Инстинктивно подтягиваю к груди руки и приподнимаюсь, глядя под себя. И немею от удивления, резко выдохнув.

Я приземлился на мягкий матрас, расстеленный ровно подо мной на полу. Кручу головой, оглядывая себя. Туфли на ногах, не слетели. Сумка здесь же, под рукой, упала с плеча. Ветровка, которую нес в руках и так не надевал, валяется рядом. Поднимаю лицо вверх, ожидая увидеть перед собой виновника моих внезапных перемещений. И точно, вот он.

Милиан, а вместе с ним и Венди, стоят рядом друг с другом и оба с интересом смотрят на меня сверху вниз. Улло изучает меня поверх очков, нацепленных на нос, и покачивает между большим и указательным пальцами свою палочку. Венди прижимает к груди знакомый мне учебник по истории магии.

– Видишь, Венди, как твой дед всё точно рассчитал. Учись, пока я жив. А еще читай учебники, – резюмировал Милиан, не глядя ткнув кончиком палочки в корешок пособия. Девочка понимающе вздохнула.

Я набрал полный воздуха рот и вновь выдохнул, качая головой и тараща глаза:

– Милиан! Как вы!.. Я чуть не!.. Вы совсем, что ли!

Я поднялся на ватные ноги и пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, сжимая в одной руке сумку, в другой – ветровку. Пяткой я задел что-то объемное на полу и обернулся: прямо за мной стоял распахнутый настежь кейс из-под отсутствующей музыкальной бандуры – видимо, именно из него я и вылетел из своего мира сюда благодаря волшебным стараниям моего Проводника.

– Я был в десяти секундах от своей квартиры! – жалобно простонал я, бесцеремонно бросая сумку и ветровку на диван.

– Я понимаю. Но вчера ты сделал выбор, крайне важный выбор, свой. Положение у нас опасное. Ситуация нестабильна и может поменяться в любое время. – Милиан подошел ближе и положил ладонь себе на грудь. – Ты поступил решительно и благородно. И я признателен тебе за это, но пойми: тем самым ты вступил в противоборство со злыми силами, а потому, чтобы не только помочь нам, но и не пропа́сть самому, придется начинать учиться уже сейчас.

– Есть какая-то единая школа для новобранцев из других миров? Или у каждого отдельное образование? – пошутил я, но на душе было совсем не весело.

– Обычно всех учат вместе. Но я сам возьмусь за тебя, – сказал Улло.

– Почему?

– Потому что ты лучше всех остальных. И это не мои слова – так подсказала наша вселенная, указывая на тебя. Потому что ты способен на многое, – честно произнес Милиан.

– Потому что я избранный? – Я развел руки и скривил губы в подобии улыбки.

– Потому что избранный я, – серьезно ответил Проводник.

Я стер глупую ухмылку с лица, растерявшись серьезности заявления, и опустил руки, ожидая, что Улло продолжит фразу и объяснит, что всё это значит. Но он так же молча смотрел на меня, не дрогнув мускулом. Я перевел взгляд на Венди, ища ответ на свой вопрос в ее глазах. Но девочка спрятала взор, опустив голову и уткнувшись в книгу.

Милиан обошел меня и удалился в комнату, быстро открыв и закрыв за собой дверь. Я даже не успел разглядеть обстановку внутри.

– Это его комната? – Я кивнул Венди.

Девочка покачала головой, посмотрев на меня.

– Раньше была комната мамы. Так дед говорил. У меня есть своя, у него тоже. (Девочка кивнула на закрытую дверь между кухней и каморкой). Он говорит, что не хочет нарушать атмосферу комнаты мамы, потому мы там не живем и нечасто бываем.

Я невольно посмотрел на фотокарточки родителей девочки на комоде. Через секунду из комнаты вышел Улло. В руках он держал вторую волшебную палочку, которую протянул мне.

– Итак, мы начнем прямо сейчас, – решительно произнес он.

– Наш первый урок магии? – одновременно завороженно и волнительно спросил я.

– Нашу экскурсию.

Ответ Милиана ошарашил. Не понял, какая экскурсия? Видимо, вопрос так явно читался на моем лицо, что Улло тут же ответил:

– Неужто ты решил, что сразу займешься обучением, когда не познакомился с тем миром, куда тебе предстоит возвращаться и которому предстоит помогать?

Действительно, как-то даже не подумал. Сейчас я отправлюсь в увлекательнейшее путешествие: буду шагать по улицам волшебного мира! Это далеко не каждому дано! Я в предвкушении! Я даже забыл, как пару минут назад обозлился на Улло, что он отнял меня от родных, не дав теплым семейным посиделкам завершить мучительный день.

– Пока до комендантского часа еще есть время, – Проводник посмотрел на наручные часы, – мы успеем немного походить по улочкам и познакомить тебя с городом.

Я взял свои сумку и ветровку и прошел за девочкой и Улло в прихожую. Милиан с внучкой переобулись, мой проводник помог Венди накинуть курточку. Затем Улло прошептал заклинание, направив палочку на дверной замок, в котором уже был ключ. Дверь покрылась свечением, которое через пару секунд пропало. Милиан повернул ключ, раскрыл дверь и кивнул нам с Венди на улицу. Я вышел вслед за девочкой и, встав у порога, огляделся по сторонам.

Я так хотел ощутить волшебный дух, которым, как думал, были полны улицы города, приготовился удивляться, но, как ни старался, не получалось связать открывшийся обычный жилой стиль окружающего с магией. В моем представлении в волшебном мире чародейство так сильно проникает в каждую человеческую клеточку, что всё кипит магией, полыхает, невооруженным глазом видно, как всё полнится волшебством! Но по улице мимо меня шли обычные граждане, одетые по современной этому миру моде без эпатажных и кричащих одежд, так что их можно было легко спутать с землянами. Ехали (хоть и не совсем обычные) трамвайные вагончики. Фонари причудливой формы, которые еще не зажглись. Обычные кирпичные или панельные, поштукатуренные дома, отсылающие тебя то ли на полтора века назад, то ли построенные специально под старину. Редкие киоски, похожие на кофейные будки. Магазин, самый большой на улице, занимающий весь первый этаж здания напротив. Вроде всё нормально – и никакого волшебства. Отметил отсутствие билбордов и рекламных растяжек над дорогами. А еще было тихо. Ни радио, ни птиц, ни шума клаксонов и гнавших по дороге авто. Только шаги людей, поскрипывание скользящего по рельсам трамвайного вагона и слабый шелест лиственных крон редких деревьев от легкого дуновения теплого ветра.

– Что, разочарован? – спросил из-за моего плеча Милиан.

– Да не знаю… – сомнительно произнес я, оглядываясь вокруг и надевая ветровку. Проходившие мимо граждане Изнанки обращали на меня мимолетное внимание и кидали взгляд на сумку и куртку.

– У вас нет машин? – спросил я Улло, посмотрев вправо и влево, а потом поднял голову, изучая небо в начинавшихся сумерках. – А кроме аэростатов что? Самолетов нет?

– В Изнанке нет топлива, которым можно было бы кормить такие крупные машины, которые назвал ты, которые есть у вас. Пойдем.

Улло положил руку на плечо внучки и оба зашагали вниз по улице. Я последовал за ними.

– Ну а магия? Это же супертопливо, разве нет? Здесь же всё работает на волшебстве! Или как? – Я развел руками и, вдруг вспомнив, как ошарашила меня подземная сила Жилы, вытянул руку куда-то в сторону: – А мощь Жилы! Ее было бы достаточно, чтобы…

Милиан резко развернулся, вперив в меня осуждающий взор. Я остановился и понял, что сказал что-то не то, но не разобрал, что именно.

– Никто не будет использовать мощь Жилы, пока мы ее не изучим и не подчиним себе. Она остается крайне опасной, – произнес Улло. – Впрочем, – его взгляд подобрел, он развернулся и вновь зашагал с Венди, – ты в прав в том, что здесь всё работает на магии. Но не совсем всё. Да, наша магия – это и правда сильное топливо, большая энергия. Но ее хватает не очень надолго. Мощь магии и продолжительность ее действия зависит от сил и умений волшебника. Мы еще не изобрели тот двигатель, что давал бы нам большие мощности, не научились увеличивать магические силы без прямого участия волшебника. Всё, что у нас есть на данный момент, это, как у вас называют, электричество. И оно немагического происхождения, но постоянно питается магией.

Я посмотрел на рельсы под ногами, перевел взор на фонари и поймал на себе взгляд Венди. Она беззастенчиво улыбнулась мне и хихикнула.

– Что смешного? – улыбнулся я ей.

– Так интересно смотреть на людей не с Изнанки. Наблюдать за их эмоциями, когда они видят и слышат то, чего нет в их мире, – ответила девочка.

– Это правда! – Я покачал головой. – Ты бы так же удивилась, если оказалась вблизи нашего самолета. Огромная такая летающая железяка с хвостом и крыльями, которая перевозит по небу людей на огромные расстояния.

– Может показаться, что абсолютно всё можно делать с помощью магии. Оно так и есть. – Улло посмотрел на меня, и я поспешил нагнать его, чтобы идти рядом, по другую руку. – Но, поверь, это было бы скучно, когда за тебя всё решает волшебство. Мы бы здесь просто поголовно обленились! Поэтому, у кого как обстоят дела с совестью, каждый сам для себя решает, как распоряжаться своими волшебными силами: что ему делать своими руками, а что наколдовать. Даже Совет не может тебе запретить делать что-то конкретное именно так, а другое – эдак.

– А куда мы идем? – вклинилась Венди.

– Мы идем ко Дворцу Совета, главной достопримечательности для всех новоприбывших, – ответил Милиан.

Ой, не самые пока лучшие воспоминания у меня связаны с Дворцом. Мой первый опыт применения магии, которая, как уверен, никому не помогла, и мой позорный ступор перед главными волшебниками Изнанки и другими землянами. Даже вспоминать до сих пор стыдно.

– У Дворца устранили разрушения? А Морсуса нашли? – спросил я.

– Дворец восстановили. Мага до сих пор не могут засечь. Но уверены, что он может быть где-то недалеко. Тем важно быстрее добраться до Жилы и защитить ее от Морсуса, – тревожно произнес Милиан, прокашлялся и заговорил более позитивно:

– Магия – это не только энергия, не просто сила, защищающая тебя. Это и наша валюта.

С этими словами он толкнул дверь магазинчика, мимо которого мы проходили, и зашел внутрь. Венди целенаправленно побежала через продуктовые ряды в другой конец торгового зала, а я медленно следовал за Милианом, оглядывая обстановку и товары.

Это был магазин, где странным образом одновременно продавались товары здорового питания и пища для сладкоежек, как было ясно из вывески. Если перевести все, что я увидел, на русский язык, то полки были полны хлопьями, макаронами, витаминными напитками, сушеными зеленью, овощами и фруктами, злаковыми батончиками, и так далее, и тому подобное, только в ином сочетании, другого вкуса, цвета и запаха, других форм и названий. Вторая часть зала имела иное оформление и намекала на каждодневный праздник живота: всевозможные сладости – от карамельных крекеров до многослойных тортов; местные, изнаночные, мед, выпечка, пирожное, шоколад… Ой, сюда б мою Аришу – ничего бы через пять минут от этого отдела не осталось: слопала бы всё за милую душу, даже пожевав полки в надежде, что они тоже могут быть вафельные. Милиан, видимо, ожидаемо нашел Венди у полок с пирожными. Девочка держала в руках два свертка размером с ладонь, и по взгляду Улло было понятно, что он не скажет внучке «нет» и купит ей эти сладости.

– Что-то приглянулось? – спросил меня Милиан, когда мы шли к выходу.

Я был настолько растерян многообразием еды, которая нигде и никогда не встретится на Земле, что не мог сообразить, что мне надо и надо ли вообще. Тогда Улло не глядя схватил с полки в отделе здорового питания стеклянный стаканчик со светлой помадкой из перетертых местных ягод и фруктов и вручил мне.

– Не волнуйся, недорого. Много не потратишь, – сказал он, усмехнувшись, когда мы подошли к нише в стене у двери. Венди вложила в нишу свои пирожные, они волшебным образом осветились синим, – типа сканер, что ли? – а на экране рядом появилась, видимо, стоимость купленных продуктов. Девочка взяла пирожные и уже начала распаковывать один из свертков, а Милиан, достав волшебную палочку, прикоснулся ею к экрану. Палочка и экран неярко засветились, и знак с экрана исчез.

– Вот так мы расплачиваемся, и не только в магазинах. За всё. Магия – наша плата за профессиональный труд. Магия – наши траты на жизненно необходимое. Магия – наша сила и энергия. Всё просто.

– Для вас, может, и да, а вот для меня… – Я мотнул головой и сделал всё ровно так же, как и Улло с внучкой, чтобы купить свой первый товар в Изнанке.

Только диву даешься в этой стране! Казалось бы, чем тебя, прожившего на свете три десятка лет, молодого семьянина, состоявшегося музыканта, посетившего много удивительных мест в городах и странах, еще можно в этой жизни удивить? А можно, оказывается – и вот ты, радостный, идешь по улице города, вобравшего в себя традиции не одних десятилетий, в таинственной и волшебной стороне, где процветает магия, подцепляешь ложкой и отправляешь в рот неведомую помадку, состав которой неизвестен на Земле. При этом занятно, что меня до сих пор не отпускает мысль о нереальности всего происходящего, хотя я столько уже повидал, с чем только ни соприкоснулся и что ни испытал! Некая ирреальная реальность, по-другому никак не опишешь совершенно. Твой мозг воспринимает всё взаправду, нервные окончания работают, реагируют на раздражения, но одновременно пытаются сторониться этих раздражений, точнее, не признавать их настоящими. Вот такая штука – жизнь. Вот такой вот бред – стать магом.

– А как Морсус создал своего клона? – вдруг спросил я, увидев идущих навстречу нам по другую сторону дороги мальчишек-близнецов.

– Это упорный и долгий труд – создавать себе подобного. Одно из затратных во многих отношениях заклинаний. Так же, как и создание тиража, когда тебя несколько одинаковых, – сказал Милиан. Венди за обе щеки уплетала второе пирожное. Я смаковал помадку из стаканчика.

– Есть заклинания, которые сложнее обычных? – допытывался я. Мой профессиональный максимализм потребовал, чтобы я во что бы то ни стало научился колдовать такие вещи, которые другим и не снились, ну, как только научусь азам.

– Конечно. И ими владеют не многие граждане. Скажу больше: даже волшебники Совета не обязаны знать все заклинания и могут не владеть многими сильными. Они ведь обычные, как мы с тобой.

С этими словами Улло ласково положил ладонь на голову внучки и провел по ее волосам. Что-то особо грустное и трогательное промелькнуло в этом жесте, но я не мог сообразить, с чем это связано.

– Меня вы будете учить чисто боевым заклятиям? – поинтересовался я, выбрасывая стаканчик в ближайшую урну у дороги.

– Всему понемногу, – ответил Милиан и указал ладонью вперед: – Вот и Дворец. Осталось не так далеко, лишь перейти мост и преодолеть пару кварталов.

Дворец окружала небольшая прогулочная площадь с неясных форм неработающим фонтаном. Резиденция главных выборных магов Изнанки не была огорожена, но возле нее по площади рассредоточено дежурили, по всей видимости, полицейские постовые в форменной изумрудно-серой одежде и бескозырке на голове. Остановившись, я посмотрел на часовую башню на другой стороне площади и достал из сумки смартфон, сравнивая время на нем, моих наручных часах и башне. Мне не казалось: циферблаты показывали разные часы и минуты. Времяисчисление в Изнанке было, по видимости, как на Земле, да вот только если тут башенные часы показывали почти девять вечера, то мои смартфон и часы уверенно заявляли, что еще нет и восьми – они застыли на той минуте, когда я выскочил из машины и вошел в подъезд дома.

– Не объясните, что это значит? – Я развернул к Улло свое запястье с часами, зажав в этой же руке телефон.

Милиан посмотрел на мои часы поверх очков. Я заметил лицо Венди: девочка крайне заинтересованно изучала неясного ей происхождения предмет, зажатый моими пальцами. У них тут что, и телефонов, и связи нет?! До сих пор письма пишут на бумагах и голубей отправляют?

– Игры со временем – штука не очень хорошая и порой даже опасная, – задумчиво заметил Милиан и тут же усмехнулся: – Но тебе повезло, что я умело этим управляюсь.

– Вы можете задержать у меня, там, в Москве, время, так что я могу вернуться в тот самый момент, когда пропал? – удивился я.

– А еще могу стирать твоим родным память, так что они не могут ничего помнить. А еще играть их воспоминаниями, так что в одно время они могут обо мне не знать, а в другое – узнавать, – совершенно спокойно добавил Милиан, словно отвешивал мне в ларьке килограмм картошки.

Я инстинктивно сжал кулаки. Сказанное Улло ошеломило меня очень сильно и было расценено как угрожающее здоровью родным. Я вплотную подошел к Проводнику и прошипел, сурово глядя на него сверху вниз:

– Если из-за вас моя жена и мои дети, один из которых – еще неродившийся, каким-либо образом пострадают: сойдут с ума, получат психологическую травму или еще что-то в этом духе, когда вы будете играться с их памятью, я за себя не отвечаю! Поклянитесь, что с моей семьей ничего и никогда подобного не случится!

Получилось злобно, решительно и требовательно. Я даже почувствовал, как испугалась Венди, стоя в стороне, слышавшая меня от первого до последнего слова.

– Я клянусь, Константин. Своей жизнью клянусь. С вашими родными всё будет в порядке, – спокойно ответил Улло, кивнув, глядя мне в глаза.

Я поверил ему. Полегчало.

– Знаете, я знаком с вами максимально мало, – я пристально смерил Милиана с ног до головы, – но что-то мне подсказывает, что вы – сильный маг.

– Ты даже еще не знаешь, насколько, – загадочно ответил тот.

Воцарилось таинственное молчание. Если девочка знала секрет деда, то ничего не добавила, не уточнила. Что ж, тогда придется мне методом проб и ошибок на собственном опыте узнать, что за фрукт этот Улло.

– А еще сильнее меня – волшебники Совета. – Проводник и вскоре учитель развернулся лицом к Дворцу и положил ладони на плечи Венди. Я стоял рядом и изучал архитектурные изгибы магической резиденции, теребя ремень перекинутой через плечо сумки.

– Совет, как ты помнишь, состоит из пяти чародеев. Они избираются на определенный срок и каждый может переизбираться неограниченное количество раз. В составе магов могут быть и мужчины, и женщины, и белые маги, и серые. Главное, чтобы они заслужили свое доброе имя важными деяниями на благо народа.

– Стоп, что значит – «серые» маги? – Я вопросительно посмотрел на Милиана.

– Есть три категории магов: белые, серые и черные, или темные. Эта так называемая «чистота» магии не передается по наследству, ее волшебник получает, достигнув одиннадцати лет: ученики чародейских школ сдают профильные экзамены, результаты которых показывают, к какому цвету тяготеет их магия. Это ни хорошо, ни плохо, ни благородно, ни ущербно, если ты получишь серую категорию вместо белой. Цвет лишь указывает на «износостойкость» заклинательной мощи, если можно так выразиться. Черная магия редка у нас, но если она у кого-то обозначилась, за тобой будут наблюдать. Считается, что темная магия вызвана темной материей, противоборствующей нашему Провидению. Но совсем не значит, что темный маг – злой, нет. Будущее такого волшебника – пойдет ли он дорогой добра или падет до зла – зависит только от него самого, от его стараний, желаний, ценностей. Кстати, гражданам иных миров категории магии не присуждаются. Так что ты, Константин, с бесцветной магией.

Хорошо это или плохо, не стал уточнять. Главное – с магией!

– Кандидатуры нового Совета утверждаются Советом, слагающим свои полномочия: со всех краев главным магам присылают заявки на избрание. Причем с каждым кандидатом главными волшебниками проводится беседа. Кто-то отсеивается, а оставшиеся лица выносятся на всеобщее голосование, и их избирают уже жители Изнанки. Совет Волшебников не является в полном смысле управленческой властью, он ни карательная, ни нормотворческая. Чародеи Совета, или э́лдеры – наблюдатели-рекомендатели. У них много функций и в том числе они приводят к присяге новоизбранных из других миров. Этот Совет, что заседает здесь, контролирует часть Континента, известную как Амара́д – наша с Венди родина, где ты сейчас и находишься.