Текст книги "Сквозь модернизацию. Традиции в современной жизни российских казахов"

Глава вторая. Традиция в современных формах самоорганизации российских казахов

Советы старейшин

С началом перестройки и в последующий период становления рыночных отношений население в России переживало трудные времена: экономика была дезорганизована, властные структуры ослабли, происходила смена идеологических парадигм, а представления о социально допустимых нормах поведения всё больше размывались; одновременно происходил резкий подъем национального самосознания. Именно эти условия способствовали самоорганизации общества снизу, в первую очередь в локальных сообществах. Одной из форм адаптации к изменившимся условиям стало воссоздание традиционных социальных институтов. В среде российских казахов этот процесс начался стихийно, снизу, стал своего рода переосмыслением собственных традиционных морально-этических норм.

Одним из важных организующих начал в традиционном обществе казахов был принцип старшинства, действовавший на всех социальных уровнях. В семье или семейной группе младшие подчинялись старшим, и все – старейшему, главе семьи. Аулом, который объединял родовую группу низшего таксономического уровня, управлял аксакал, обычно старейший и уважаемый родович. Жузы, племена, рода и их подразделения выстраивались в иерархию по старшинству, оно считалось по прямой линии: «Самый последний род Великой орды имеет преимущество перед самым старшим родом Средней орды и т. д.» (Гродеков 2011: 20). Старшинство определялось не только возрастом, но и авторитетом, который зависел от родовитости, богатства и обладания властью – судебной и административной, а также, без сомнения, от личных качеств человека.

Совет старейшин как собрание наиболее старых и уважаемых людей, создаваемый для решения общественно значимых задач, – типичный институт патриархального общества. Естественно, по мере усложнения социальной структуры значение возраста ослабевало, старейшинами становились не обязательно старые, а просто знающие, обладающие авторитетом и влиянием, уважаемые люди. Такими людьми в традиционном обществе казахов был аксакалы и бии, а в конце XIX – начале XX в. – и аткамнары.

Аксакалы и бии. Аксакал – старший в своем родовом подразделении, управлял объединенными в ауле сородичами, руководствуясь адатом. «Назвать аксакала и указать урочище достаточно для того, чтобы найти аул», – отмечалось в «Материалах» экспедиции Ф. Щербины, обследовавшей казахские хозяйства Омского уезда в 1901 г. (Материалы по киргизскому землепользованию 1902: II. Необходимое пояснение к таблицам). С аксакалом советовались и «ходили на поклон» (Харузин 1889: 45). По мере ослабления родового начала аксакалом или родовичем аула всё чаще становился не самый старый, а самый богатый одноаулец – «первый по силе человек в ауле» (Коншин 1901: 159). «Власть аксакала описать очень трудно, – отмечал Н. Коншин в работе о казахах Семипалатинской области, – потому что она не определяется никакими писаными уставами. Если хотите, аксакал управляет всем, насколько он богат и влиятелен. Он смотрит за порядком на кстау, руководит дорогой на кузеу и джайляу, ведет бесчисленные переговоры с казаками, вносит следующие с аула деньги за зимовки и скот и проч.» (Коншин 1901: 159–160).

Помимо хозяйственных функций аксакалы выполняли и судебные. Аксакал разбирал гражданские и уголовные дела между сородичами. К нему мог обратиться казах также и из другой родовой группы, обвинявший человека из подвластного аксакалу аула. Тяжелые и запутанные дела решались аксакалом не единолично, но более широким кругом авторитетных лиц: «Дела об убийстве у родовичей решаются также аксакалами при участии влиятельных в ауле киргизов, а также при участии родственников тяжущихся сторон» (Сабатаев 1900: 69). Самых уважаемых аксакалов выбирали в посредники для разрешения конфликтов между родами. Такие дела решались с привлечением уважаемых людей и родственников заинтересованных сторон (Сабатаев 1900: 67, 69).

Бий – народный судья[10]10
  Первоначально бии – это представители родовой знати, главы и военачальники казахских родов (Курылев 1998: 53–55), и в этом смысле бии-родоначальники – это аксакалы, о которых говорилось выше. По законам хана Тауке (XVIII в.) они получили право судебной власти. Под российским управлением должность биев как судей была объявлена выборной, и биями становились не только родоначальники, но и другие авторитетные и уважаемые люди, а наименование «бий» закрепилось за казахскими народными судьями (Курылев 1998: 59; Степной закон 2000: 10). Подробно о суде биев см. Мажитова 2015.


[Закрыть]. Его избирали каждый раз из круга уважаемых лиц для разбора конкретного дела. Бий должен был отличаться умом, авторитетом, опытностью и знанием обычного права. Как замечает Н. И. Гродеков, в биях казахи предпочитали ум и справедливость точному знанию адата (Гродеков 2011: 154). «Чтобы приобрести имя бия, нужно было киргизу не раз показать перед народом свои юридические знания и свою ораторскую способность», – писал Чокан Валиханов (Валиханов 1986а: 326). Предостерегая от введения официальных выборов биев, он объяснял: «Бии никем формально не утверждаются. Значение их основано на частном авторитете, который приобретают они так же, как в Европе поэты, ученые и адвокаты. Шекспир и Гёте считаются всеми за великих поэтов, но мнение о гениальности их основано не на декретах правительств и не на формальных выборах народа. ‹…› Бий тогда только судья, когда к нему обращаются тяжущиеся, обращаются же к нему – пока он пользуется хорошим renommée, только потеря авторитета лишает его бийского звания» (Валиханов 1986а: 330).

Однако в Российской империи Временными положениями об управлении Семиреченской и Сырдарьинской областей (1867 г.) и Степных областей (1868 г.) народный суд биев был реформирован. Бии должны были избираться на три года и утверждаться военным губернатором. Это привело к упадку авторитета народных судей, так как официальную должность бия путем подкупа и разных махинаций получали не всегда достойные люди. «Новые», т. е. выборные, бии не заботились о своей репутации и, прибегая к различным злоупотреблениям, стремились за три года обогатиться и компенсировать расходы на выборную кампанию (Брусина 2006: 225–226). Бии разных инстанций не стесняясь брали взятки (Гродеков 2011: 158–159). В результате после принятия закона 1867 г. «суд биев сделался судом подкупным, непопулярным и подчиненным туземным должностным лицам», так что казахи характеризовали новый суд пословицей «Если камнем ударить сову, убьется сова; если совой ударить камень, также убьется сова» (Гродеков 2011: 170–171).

В этих условиях одноаульцы и сородичи предпочитали разбирать свои дела у аксакалов, которые зачастую ограничивали решения суда биев. Суды аксакалов не контролировались биями, и о них не доносилось русскому начальству (Брусина 2006: 229). Немаловажно и то, что биям полагалось платить бийлык – плату за судейство, а также что суд биев основывался на присяге свидетелей, от которой казахи по религиозным причинам полагали за лучшее уклоняться. Аксакалы же разбирали дела по-семейному, по существу изучая показания свидетелей и не требуя от них присяги (Сабатаев 1900: 67, 71–72). Если мнения бия и аксакала сталкивались, то, как правило, побеждал авторитет аксакала: «Власть бия – весьма относительная и условная. Бия слушаются, когда убеждение его совпадает с убеждением толпы его родовичей; распоряжение бия ничего не значит, если старшие в семействах не одобряют их» (Быков 2006: 132).

Отметим, что казахи имели право по желанию обращаться и в имперские суды, однако практически не пользовались таким правом (Брусина 2006: 222). Вот как это объясняет В. И. Даль, хорошо знакомый с бытом оренбургских казахов: «Кочевые народы, сверх того, дорожат своею дикою, бестолковою независимостью, по крайней мере столько же, как неукротимые их тарпаны и куланы. Кайсаки (казахи. – Е. Л., О. Н.) до того ненавидят правосудие наше, наши обряды судопроизводства, что предпочитают ему всякую домашнюю расправу (курсив наш. – Е. Л., О. Н.), лишь бы дело было кончено на словах, в один прием, лишь бы обвиняемому и прикосновенному не тягаться месяцы и годы, не сидеть, ожидая медленной, томительной переписки, в каком-нибудь гнилом остроге, где он весьма нередко, не дождавшись конца расправы, гибнет» (Даль 2001: 235).

Отметим разницу между «старым» дореформенным, т. е. авторитетным бием и аксакалом. Помимо того, что сфера деятельности аксакалов была гораздо шире, распространяясь и на хозяйственные вопросы, влияние биев и аксакалов строилось на разных основаниях. Для аксакала важной составляющей авторитета была его родоплеменная принадлежность. Его деятельность была направлена на укрепление и возвышение своего рода, поддержание в нем порядка и спокойствия. Чем сильней, сплоченней и многочисленней был его род, тем большим уважением он пользовался среди сородичей и более широкого круга казахов. А чем выше был его авторитет, тем больше он мог сделать для возвышения своей группы. Для бия же его родовая принадлежность не только не имела значения, но и в определенном смысле мешала его деятельности. Так как суд биев разбирал главным образом межродовые конфликты, то спорящие стороны старались выбрать судью, не принадлежавшего ни к одному из спорящих родов и даже равноудаленного от обоих по своей родоплеменной принадлежности. «Вообще, киргизы [больше] любили и любят судиться у проезжих биев или у лиц, совершенно им незнакомых, чем у биев соседнего племени, с которым у них есть частые сношения, следовательно, и родовые счеты» (Валиханов 1986а: 328). Таким образом, авторитет «старого» бия базировался на его личных качествах – уме, справедливости, независимости и знании адата. (Выборность биев поставила их в зависимые отношения от их рода, благодаря поддержке которого «новый» бий получал должность; в таких условиях от него трудно было ожидать непредвзятого судейства.)

Аткамнары, по Н. И. Гродекову, – это «мелкая родовая аристократия», которая появилась среди казахов после введения у них выборов административных должностей.

Аткамнары – это по большей части лица, бывшие волостными, биями, аульными и даже пятидесятниками. Так как на все эти должности выбираются люди, влиятельные в роде, то и после смены с должности возле них остаются приверженцы и родственники от 20 до 150 кибиток. Аткамнар считается покровителем своих приверженцев; на выборах и в делах судебных он является их представителем (Гродеков 2011: 28).

Аткамнары, на наш взгляд, не всегда заслуженно подвергались суровому осуждению якобы за использование неграмотности, неопытности и доверчивости простых казахов в своих корыстных целях. «Такова уж доля забитого киргиза!» – восклицает по этому поводу А. А. Диваев. Но и он в своем разоблачительном очерке делает оговорку: аткамнары, «желая принести пользу народу (курсив наш. – Е. Л., О. Н.), в то же время помышляют о своей выгоде» (Диваев 1894: 9, 17). Народнический обличительный пафос был продолжен и в советской литературе, которая видела в аткамнарах «элемент», препятствовавший установлению в казахском ауле советского порядка и игравший антиобщественную роль (Соколовский 1926: 23). В. Г. Соколовский называет аткамнаров «родовой администрацией» аулакстау, которая осуществляет «все сношения последнего с внешним миром по всем вопросам». То же отмечает и Ф. А. Фиельструп, обследовавший казахов Северо-Восточного Казахстана: по его материалам, аткамнар – «человек, постоянно разъезжающий верхом по делам»; «Атка мiнäр – тот, кто часто ездит на разные совещания (кенес’ы)» (Архив: л. 306). По В. Г. Соколовскому, аткамнары состоят из «самых активных, развитых и энергичных хозяев, т. е. представляют… тип общественников, выполняющих действительно общественно-полезные функции». Их деятельность заключалась в частности в следующем: «1) Регулирование хозяйственно-земельных отношений. 2) То же самое в отношении недоразумений на бытовой почве, т. е. тех расчетов, которые происходят, например, между сватьями, “тамыр”-ами и т. д. 3) Изыскание способов к возвращению украденного скота. 4) Организация защиты и нападения при “барымте”. 5) Связь с органами власти и со всеми приезжающими в аул, по всяким делам, советскими работниками и т. п. и т. д.» (Соколовский 1926: 21). По сути это те сферы деятельности, которыми занимался традиционный аксакал. Не случайно в 1920-х гг. в некоторых районах Южного Казахстана таких людей именовали аксакалами (Соколовский 1926: 21).

В наше время, например среди омских казахов, сохранилось представление об аткамнаре как богатом человеке, находящемся во власти, своего рода олигархе. Но его особое положение проявляется уже не в общественной и хозяйственной деятельности, о которой писали Ф. А. Фиельструп или В. Г. Соколовский, а в престижном достатке, позволяющем ему, к примеру, богато одаривать молодоженов или победителей скачек и пр. (квартирой или машиной) (ПМА 2009, Омская обл.: Сатыбалдин). Таким образом, современный аткамнар уже не имеет никакого отношения к народному самоуправлению.

Аксакалы, старые бии и аткамнары были людьми небедными. Но богатство в традиционном обществе также было слагаемым авторитета. На богатых сородичах основывалось само существование родовой группы. Н. Э. Масанов убедительно показал, что малоимущие сородичи не могли самостоятельно образовать даже минимальную общину, потому что «получаемой продукцией не обеспечивался прожиточный минимум ни для одной семьи», они не в состоянии были вести хозяйство без интеграции «в единую общинную организацию с хозяйствами состоятельных индивидов» (Масанов 1995: 189–191). Неудивительно поэтому, что именно богатые сородичи обладали авторитетом и властью.

Очевидно, в советское время с его относительным всеобщим равенством и совершенно иными принципами организации хозяйства богатство перестало быть составляющей авторитета. Однако важно подчеркнуть другое: казахское общество выработало традицию выделять из своей среды уважаемых, влиятельных и авторитетных людей и доверять им решение важных вопросов сообщества, управления и поддержания порядка.

В первые годы после Октябрьской революции юридические вопросы решались в гибридном правовом поле – в то время как функционировали прежние народные суды, советская власть стремилась вводить новое советское законодательство. В «Докладе о деятельности Киротдела[11]11
  Киротдел, кирработник, кирнаселение, кирмассы – аббревиатуры 1920-х гг.: киргизский (имеется в виду казахский) отдел, киргизский работник и т. п.


[Закрыть] при ТурЦИКе за время его существования» в Центральном исполнительном комитете Туркреспублики от 9 марта 1921 г. сказано:

Наркомат, в коем имеется кирработник, член Коллегии тов. Уразаев, предполагает создать передвижные камеры народных судей для кочевого киргизского (казахского. – Е. Л., О. Н.) населения, для каких целей им и предпринято обследование Семиреченской области по установлению пунктов, в коих таковые камеры можно организовать. Из приведенных в жизнь мероприятий наркомюста по отношению к кирнаселению можно указать на декрет Совнаркома от 14/06 с. г. за № 67 (отмена калыма). Вообще же суды, функционирующие среди кирмасс, по внешнему виду соответствуют требованиям Советской власти, но по своему содержанию и духу остаются прежними судами биев, и в основу разрешения разбираемых в них дел кладутся нормы Адата. Советская власть, предоставив отправление правосудия на началах Адата, поскольку эти начала не противоречат социалистическому правосознанию и декретам Советской власти, совершенно не дала конкретных указаний на применение и пользование Адатом, что создает массу недоразумений, особенно при разборе семейно-брачных (калымных) дел (Жизнь и деятельность 2004: 119-120).

В 1925 г. суды биев циркуляром Народного комиссариата юстиции КазАССР № 2 «Об упразднении третейских судов» были официально запрещены. В циркуляре от 30 октября 1925 г. речь идет уже о привлечении к уголовной ответственности «за разрешение всякого рода уголовных и гражданских дел», а бии именуются аксакалами (Степной закон 2000: 16). Однако преследуемый институт некоторое время продолжал существовать, хотя и в весьма редуцированной форме. Конечно же, он перестал быть судебным институтом в смысле определения вины и меры наказания. Окончательно вышел из употребления и сам термин «бий».

В поселке Адамовка Оренбургской области мы записали уникальную историю знакомства и женитьбы родителей И. И. Ганеева (1926 г. р.). Можно сказать, что они поженились благодаря третейскому суду биев, который происходил в 1922 г., т. е. уже в советское время, но еще до упразднения народных судов. Отец Исмагила Ибраевича-татарин из Чилека, а мать – казашка рода жагалбайлы:

Отец детей учил, а раз учит, значит, мулла. В 1922 году, чтобы забрать скот, позвали <соседи-казахи> дедову семью на бешбармак. А при входе в дом всех зарезали. А когда отец приехал – смотрит, нет никого. Ему сказали, что перекочевали. Но он нашел этих бандитов. Судили их третичным (третейским. – Е. Л., О. Н.) судом. Решили за каждого убитого по 40 голов скота и любую девушку пусть берут. Отцу понравилась дочь муллы ‹…›. И отец с моей будущей матерью убежали. Спрятались в казачьей станице Севастопольск. Отцу нельзя было возвращаться в Чилек. А я родился, значит, вражды уже нет, примирились и приданое привезли.

Исмагил Ибраевич Ганеев. Оренбургская обл., Адамовский р-н, п. Адамовка. 2006 г. Фото авторов

С упразднением в советскую эпоху народных судов и повсеместным распространением суда государственного контроль над этическими и социальными нормами переходил в ведение партийных органов и общественных организаций – проф союзов, женсоветов и пр., которые созывали товарищеские суды для вынесения общественного порицания провинившимся. Старейшины заняли свою нишу в новых организациях. Аксакал из а. Байбек Заки Габдуллаевич Сундеткалиев вспоминал по этому поводу: «Раньше был товарищеский суд, 6 человек. Двое из шести были аксакалами. Кто что нарушает – обсуждают, кому какое наказание дать. После демократии развалили». В советское время традиция считаться с мнением аксакалов, испрашивать у них совета сохранялась в полной мере в рамках семьи и, вероятно, в некоторых вопросах в рамках аула (особенно когда дело касалось исполнения общезначимых обрядов, в частности похорон). Об этом свидетельствует эпизод, рассказанный библиотекарем Гульнарой Шугаевой (1960 г. р.):

Я родилась в Байбеке, Мой отец был коммунистом ‹…›. Но с аксакалами советовались. Отец слушал старшего брата. В советское время была комиссия по делам несовершеннолетних. В ней был аксакал. Вот как аксакал скажет, так и будет. Такого случая не было, чтобы не прислушивались к нему. Одна девушка в школу не ходила. Наши слова – бездействие. А когда аксакал сказал, она после этого нормально <стала себя вести>, и СПТУ закончила. Со взрослыми работали на сходе граждан. Кто пил, воровал – то же. И решали – посадить или предупреждение дать, особенно тем, у кого родители были больными. Там ругают его, поручается кто-то. Обычно родственники ручались. Сход граждан вел глава администрации; в президиум избирали секретаря, председателя, обязательно аксакалов.

Модернизация казахского общества, процессы урбанизации и развитие СМИ ослабляли влияние старейших, но в критический период социальных и политических катаклизмов социальная память народа восстановила некоторые формы традиционной самоорганизации, основанной на ведущей роли старшего поколения.

Механизм самоуправления возродился в настоящее время в виде появившихся в казахских аулах советов старейшин, или аксакалов. С середины 1990-х гг. этот социальный институт можно наблюдать в процессе его воссоздания и постепенного утверждения. Структура и сфера деятельности, функции советов аксакалов разнятся в зависимости от самых разных причин: характера расселения (моноэтничного компактного или смешанного с русским и другим населением), удаленности от города или районного центра, наличия мечети, активности общественных национально-культурных организаций и, главным образом, наличия подлинных авторитетов.

Там, где советы старейшин существуют, они находятся на разных уровнях организационного оформления – от совершенно аморфных до организаций с постоянным составом членов, регулярными собраниями, механизмами воздействия на население, устойчивыми контактами с государственными органами власти и т. п. Такой уровень бытования этого социального института отражает и отсутствие единого названия – не везде он называется «советом» старейшин (аксакалов); это могут быть просто «аксакалы», «совет ветеранов» и «женсовет», «товарищеский суд» и как-то раз мы услышали прозвучавшее немного комично название «брать на поруки». Однако в нашей полевой практике никогда не возникало недопонимания с информаторами – «совета» могло не быть, а вот влиятельные и деятельные старейшины находились всегда. Именно название «совет аксакалов» всё больше утверждается не без влияния принятого в 2005 г. в Казахстане закона о советах старейшин (аксакалов) и рекомендации правительства России государственным региональным властям активно сотрудничать с советами старейшин (главным образом это заявление было сделано относительно советов у народов Северного Кавказа), основываясь на Федеральном законе № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ»[12]12
  Легитимацию советы старейшин получили в апреле 2010 г., когда президент Дмитрий Медведев провел заседание по развитию гражданского общества, на котором рассматривался вопрос о работе региональных властей с советами старейшин на Северном Кавказе (в Чечне и Ингушетии). См., напр., новости от 19.05.2010 на сайте НТВ. ru. Советы старейшин решали вопросы о штрафах за кражу невест и тарифах компенсаций за отказ от кровной мести (новости НТВ от 12.08.2010, 23.10.2010, 29.06.2013).


[Закрыть].

Состав. Члены совета старейшин – это, как правило, мужчины, вышедшие на пенсию и пользующиеся особым признанием в месте проживания (поначалу среди них было много ветеранов Великой Отечественной войны). Это также бывшие крупные руководители и хозяйственники, бывшие парторги, муллы, которые и в советское время не отступались от религиозного мировоззрения и осуществляли религиозную практику, современные руководители, опирающиеся на нормы традиционной морали и этики.

Нельзя не отметить, что в такие советы стали входить пожилые и уважаемые женщины с активной жизненной позицией. Можно сказать, что это своего рода наследие женских советов, создававшихся повсеместно в СССР. Конечно, пожилые уважаемые женщины (апа) и раньше пользовались особым статусом. Однако именно в советское время были созданы коллегиальные органы – женские советы. С распадом СССР женсоветы потеряли свой статус и фактически прекратили свое повсеместное существование. Однако, сохранившись фрагментарно по инициативе активисток, женсоветы аналогично советам старейшин стали воссоздаваться по инициативе снизу, на общественных началах, для решения социальных вопросов. Как прежде, так и теперь женщины решают вопросы, связанные с семейной, производственной и культурной жизнью женщин (равноправие с мужчинами, защита от домашнего насилия, забота о детях, охрана труда на производстве и пр.), связанные с учебой в школе детей и их воспитанием, положением в неблагополучных семьях. Во многих местах так и сохраняется единица и название «женсовет». Это как бы низшая контрольная инстанция совета старейшин. Если усилия женсовета оказываются безрезультатными, то в дело вмешиваются мужчины. Как выразился один из членов совета старейшин пос. Нижняя Кийма в Оренбуржье Беимбет Кусмагамбетович Уразымбетов: «Если мужчина пьет, он может по пьянке послать их. А нас не пошлет».

С мнением старейшин считаются. Их отношение к различным событиям, к поведению конкретных людей становится предметом обсуждения, мерилом в оценке происходящего. Это наглядно проявилось, например, в разговоре с депутатом Астраханской областной думы Нурланом Майяновичем Кандыковым. Рассказывая об открытии золотого вентиля газопровода в Атырау, он специально подчеркнул, что аксакалы были недовольны тем, что министр Касым-Жомарт Токаев в своей речи три минуты говорил по-казахски, а затем перешел на русский.

В сельской глубинке уважение к старейшинам по-прежнему проявляется в традиционных этикетных формах: это запрет обгонять стариков или переходить им дорогу, обязательное приветствие и ответ на все вопросы стариков, особое почтительное отношение на тоях и садака; общественное мнение осуждает женщин, которые появляются перед стариками в слишком вольной открытой одежде и пр. Интересный эпизод с нарушением подобных предписаний произошел в приграничном ауле Байбек Астраханской области. Глава муниципального округа (МО) Нургали Исмагулович Байтемиров рассказывал:

Вот случай с пограничниками. Не мы придумали эту границу. Они – автомат на плечо, здесь ходили, выпивали, не считались с нашими традициями. Они начали наглеть. Не уступали дорогу аксакалам, не здоровались, второпях заходили в дом. А в доме шанырак, надо зайти, сесть с уважением к шаныраку. Армейцы всё это нарушали. Дошли до того, что убили одного местного. Я собрал сход, пригласил все силовые структуры. Мы сказали, что разрешаем <находиться на территории МО>, но вы изучите традиции. Если что, ребята, общайтесь с всенародно избранными.

Нургайша Мугражева, член женсовета с. Жана-Аул, с внуком. Республика Алтай, Кош-Агачский р-н, с. Жана-Аул. 2006 г. Фото авторов

Такие усилия главы МО возымели действие на пограничников: «Они ход конем сделали – начали брать местных ребят (на работу на пограничную заставу, чего раньше не было. – Е. Л., О. Н.) по контракту пятьдесят на пятьдесят. Есть люди уважаемые, через кого влиять можно». В этом эпизоде для нас красноречиво проявилась нетерпимость этнической группы к нарушению принятых в ней этических и этикетных норм, а также особый акцент не на столкновениях, неважно на какой почве, местного населения молодого и зрелого поколений с пограничниками, а именно на поведении последних в отношении стариков.

Деятельность. Современные советы старейшин унаследовали некоторые функции традиционных и советских социальных институтов. Речь идет не о возникновении каких-то совершенно новых по своей организационной форме институтов самоуправления казахов; наоборот, воссоздается традиционная для этого народа форма самоорганизации – собрание уважаемых, авторитетных людей. Вместе с тем очевидно, что нельзя проводить прямые аналогии между судами биев и нынешними советами старейшин[13]13
  Такая аналогия была проведена в нашей ранней публикации (Ларина, Наумова 2006в: 86–87).


[Закрыть]. Советы не выполняют судебных функций: они лишь передают представления о традиционных социальных нормах поведения и отчасти поддерживают общественный порядок в казахской среде. И в этом отношении они «вырастают» из неформальных («домашних») традиционных судов аксакалов, а также занимаются общественной и хозяйственной деятельностью, которая была приоритетной для традиционных аксакалов и аткамнаров.

Совет старейшин занимается самыми разными вопросами. Главный из них – урегулирование отношений между жителями селения в случаях семейных споров, краж скота, драк и даже в случае убийства, т. е. примирение сторон. Общественное порицание и моральное давление, авторитетное слово – главные инструменты в такой деятельности. Также советы занимаются хозяйственными вопросами – поддержанием порядка и чистоты на улицах, кладбище, организацией коллективных ритуальных мероприятий – моления дождю, Наурыза, садака для благополучия всего села и др.

Например вопрос, который решают казахские старейшины во всех казахских поселках независимо от наличия совета аксакалов – это проведение моления дождю (у него разные местные названия – тасаттык, жанбыр садака, жанбыр бер, в Омской области – курмалдык). Моление устраивается в конце мая – начале июня, когда проросшие зерновые требуют дождя для роста. Такое моление проводят главным образом народные муллы. Аксакалы же организуют коллективную трапезу: они находят, выражаясь современным языком, спонсоров, тех, кто может выделить деньги на приобретение жертвенного скота (поскольку в молении принимает участие всё население поселка, а также и некоторые христиане, сдавшие деньги в «общий котел», то обычно режут корову; когда же численность населения аула невысокая, тогда режут одного-двух баранов), собирают с односельчан необходимую для дастархана сумму (она колеблется от 50 до 200 руб. в зависимости от благосостояния жителей и удаленности аула от райцентра). Собранные деньги идут на приготовление баурсаков, покупку чая и сладостей и пр.

Во всех поселках старики занимаются похоронами, потому что именно они лучше знают обряд. На них лежит еще одна задача – определить, к какому роду принадлежал умерший человек. «Чтобы похоронить человека, надо знать его род. Бывает, усыновляют ребенка, и он всю жизнь считается из рода своего усыновителя. Или если внебрачный ребенок. А если он умрет, старики собираются и начинают выяснять его настоящий род, чтобы он на том свете не плутал» (ПМА 2006, Кош-Агач: Мухтасыров).

В зависимости от региона и степени религиозности его жителей советы старейшин могут в разной степени взаимодействовать с имамами, советом при мечети и т. д. Тогда их деятельность дополняется вопросами, связанными с делами веры, например сбором пожертвований и распределением собранных пожертвований садака и фитр-аль-садака (бытыр), строительством мечетей, решением спорных вопросов в проведении того или иного ритуала (как, например, взятие на себя грехов умершего – даур; подробнее см. гл. 5).

Представляя собой институт, деятельность которого происходит на общественных началах, совет старейшин оказывается наиболее эффективным не только тогда, когда напрямую взаимодействует с представителями государственной власти на местах, но и когда эта самая власть ориентируется на подобные институты, активно использует всё самое лучшее, что может дать традиция и обычай. Наши полевые материалы дают два ярчайших образца такого взаимодействия – в Кош-Агачском районе Республики Алтай и в ауле Байбек Астраханской области.

Кош-Агачский курултай. Пожалуй, наиболее сильный и влиятельный из встретившихся нам у российских казахов советов старейшин существует в Кош-Агачском районе Республики Алтай. Это не случайно. В силу географической удаленности, изолированности от основного этнического массива, относительно небольшой численности и наличия иноэтничного алтайского окружения кош-агачские казахи сформировались в сплоченную группу. В этих местах практически все знают друг друга, если не непосредственно, то через родственников и знакомых. Именно высокий уровень самоорганизации кош-агачских казахов позволил им создать такой орган самоуправления, как курултай – так здесь называют совет старейшин. Его также называют Малый курултай.

Кош-агачский курултай был образован в конце 1989–1990 гг., т. е. как раз в самый яркий и социально и политически творческий период поздней советской истории и перехода к современной России, период поиска альтернатив. Сперва курултай созвали казахи Алтайского края в г. Барнауле, затем алтайцы Горного Алтая, а уже потом эту идею подхватили в Кош-Агаче. Официально курултай кош-агачских казахов был зарегистрирован в 1999 г. В Кош-Агачском районе в каждом поселке хотя бы раз в год собираются местные курултаи из 7–9 членов и выбирают представителей по 1–2 от ста человек в районный курултай, затем на районном курултае выбирается президиум из 7–9 человек и председатель. Во время нашей поездки в президиум курултая входил глава администрации Кош-Агачского района Ауельхан Жазитович Джаткамбаев, осуществляя прямую связь курултая и исполнительной власти, а также утверждаемый курултаем кош-агачский имам. Курултай собирается один-два раза в год и обсуждает жизненно важные для местного казахского сообщества вопросы, подготовленные президиумом. Членами курултая также являются пожилые уважаемые женщины, некоторые когда-то входили в женсоветы; их называют ажелер – бабушки. Важный момент проведения выборов в курултай – это представительство через старейшин всех суёков – казахских родоплеменных подразделений, живущих в Кош-Агачском районе (найман, керей и др.) (ПМА 2006, Кош-Агач: Мухтасыров). Решения курултая публикуются в районной газете «Чуйские зори» на казахском языке; общение на курултае также идет на казахском языке.