Текст книги "Александр III – богатырь на русском троне"

Заклятые родственники

Императорская фамилия не была единой спаянной командой. Внутри ее существовали относительно постоянные фракции, а иногда образовывались временные комплоты. Российский императорский двор представлял собой арену соревнований немецких княжеских домов: Гессен-Кассельские принцы находились в неприязненных отношениях с Гессен-Дармштадтскими, те, в свою очередь, враждовали с домами Нассау и Вюртемберг; более лояльными в этой борьбе всех против всех считались Ольденбурги. Особое место занимали представители Мекленбургской линии – герцоги Шверинские и Стрелицкие.

Оппозицию Александру III откровенно составляли два его дяди, братья его отца.

Великий князь Константин Николаевич (для своих – Коко), в царствование Александра II – второй человек после царя, был одним из тех, кто так противился объявлению наследником престола Александра Александровича, кто называл его «угрюмый Сашка» и кого убитый горем наследник гнал прочь от смертного ложа своего умирающего отца.

А.Ф. Тютчева отмечала: он «один из всей царской семьи невысокого роста, у него красивые, “романовские черты” лица, а профиль немного напоминает Наполеона в молодости. Он отличается живостью, много говорит и с чрезвычайной легкостью и изяществом выражается на нескольких языках. Говорят, что он очень образован, очень любознателен, очень деятелен. От него ждут с надеждой славы будущего царствования». Однако он «по природе чрезвычайно неучтив»; у него «дерзкая и бесцеремонная манера разглядывать людей в монокль, пронзая вас жестким, но умным взглядом».

«О великом князе Константине рассказывают много хорошего, – писал современник, – он очень образован, энергичен и исполнен патриотизма. В Венеции в свое время славяне и греки оказали ему восторженный прием. Он мог бы осуществить в своем лице мечты Екатерины II, но политическое положение сильно изменилось. Он пожертвовал 200 тысяч рублей на строительство канонерских лодок, сказав: все, что я имею, принадлежит России; но просил держать это в тайне».

Константин Николаевич с воодушевлением отнесся к великим административным реформам, покрывшим славой первые годы правления Александра II. Сам немец по крайней мере на три четверти, женатый на немке, он мечтал об изгнании с высоких постов всех немцев, более или менее обрусевших, которые занимали высокие должности при дворе, в армии, в государственном управлении и закрывали дорогу продвижению русских. «У великого князя репутация защитника и главы партии всех мыслящих людей – главы так называемого прогресса», – считали некоторые современники.

Семейная жизнь великого князя, несмотря на рождение шестерых детей, не задалась. Его супруга, Александра Иосифовна (Санни), принцесса Саксен-Альтенбургская, сначала была предметом страстной любви Константина. «У нее был высокий голос, красивые волосы, и она всегда говорила с детьми по-немецки. Она ездила в открытой карете с чем-то вроде тента над головой, который открывался как зонт», – рассказывал современник. Но после первых лет брака превратилась в законченную эротоманку, одинаково неравнодушную как к мужчинам, так и к женщинам.

По утверждению князя С.Д. Урусова, княгиня доводила до полного истощения адъютантов своего мужа. Ее поведение стало настолько скандальным, что царь вынужден был отправить ее за границу: после времяпрепровождения с великой княгиней у молоденькой придворной Анненковой случился выкидыш. Но и вдали от России великая княгиня попала в «историю»: во время проживания в Швейцарии она имела «недоразумения» с матерями двух девочек 14 и 16 лет, которым вынуждена была выплатить 8 и 10 тысяч франков компенсации, чтобы дело не было передано в полицию.

Много шума наделал ее роман с И. Штраусом, посвятившим ей вальс «Александра».

Неудивительно, что великого князя влекло на сторону. Его избранницей стала балерина, незаконная дочь известного трагического актера Василия Каратыгина Анна Васильевна Кузнецова. Она родила ему пятерых детей, и именно ее он считал своей законной женой, в отличие от «казенной» Александры Иосифовны.

После смерти брата, высоко его ценившего, великий князь был, по существу, отставлен от дел.

Александр, человек порядочный не из расчета или выгоды, а по собственной природе, не понимал темных страстей ближайших родственников. Вероятно, холодноватая кровь матери разбавила тот дьявольский коктейль, который бушевал в жилах потомков Николая I и его «белой розы».

На третий день после похорон отца Александр III послал к дяде своего брата Владимира, чтобы тот передал, что царь его не любит и хочет, чтобы он отказался от всех своих должностей и покинул Петербург. Энергичный князь, привыкший быть «при деле», несколько дней сопротивлялся, чем только вызвал еще большее раздражение Александра. 11 мая 1881 года ему пришлось уехать в свое крымское имение Ореанду вместе с любовницей и их детьми.

Однако дело было не только в неприязни племянника к дяде.

Императорская фамилия строго хранила свои многочисленные тайны, но какие-то сведения так или иначе просачивались в общество. В лице великого князя Константин существовавшая со времени вступления на престол Александра II либеральная партия, состоявшая из Милютина, Черкасова, Самарина, имела покровителя на ступенях трона. Он оказывал протекцию Салтыкову-Щедрину, так жестоко клеймившему изъяны российской действительности. После каракозовского выстрела 4 апреля 1866 года Катков недвусмысленно намекал в своей газете, что к делу причастен великий князь Константин. Насильственное провоцирование цареубийства было страшным обвинением, но император предпочел не знать таких ужасных вещей. И как можно было установить грань между мировоззрением и действием? Вся русская аристократия была социалистична; более того, она-то и являлась носителем социалистической идеологии.

В период смертельной травли Александра II зараженность высших кругов достигла такой степени, что сама царская фамилия являлась проводником социализма в его крайних формах. Достаточно сказать, что сын Коко, великий князь Николай Константинович, по некоторым сведениям, был связан с «агентом Исполнительного Комитета третьей степени доверия» цареубийцей Желябовым. Связь раскрылась; тогда для общества была составлена легенда, включавшая много правды: увлечение князя модной куртизанкой Фанни Лир, многочисленные долги, мелкие хищения у родственников. Паршивую овцу сослали в Туркестан якобы «за кражу ожерелья» – не обвинять же великого князя в принадлежности к террористической организации! Своим детям от морганатического брака он дал фамилию Искандер в честь Герцена.

Великий князь Николай Николаевич (Низя), генерал-фельдмаршал, по воспоминаниям современников, умом не блистал, хотя о своих способностях был довольно высокого мнения. Его влекла военная стезя, и «политиком» он был в гораздо меньшей степени, чем брат Константин. В 1856 году он женился на принцессе Ольденбургской Александре Фредерике Вильгельмине, получившей в православии имя Александра Петровна. Брак был заключен не по любви, но у них было два сына, и первые десять лет великий князь относился к супруге с ровной учтивостью. Но потом толстая, неповоротливая жена стала вызывать у него ненависть и отвращение. Он называл ее не иначе как «коровой». Кроме того, у нее был несносный характер. «Великая княгиня Александра Петровна при всей своей простоте обхождения была резка и проявляла некоторую эксцентричность характера, а поэтому служить при ней было нелегко, – вспоминал генерал Ф.К. Гершельман, бывший паж. – Так, например, когда, бывало, подаешь ей мантильку, она непременно скажет: “Ну, уж, верно, задом наперед держите”, или что-нибудь в этом роде. Как-то раз при разъезде я проводил ее вниз, а великий князь Николай Николаевич остался еще наверху, беседуя с фрейлинами. А.П. приказала мне пойти к великому князю и сказать ему, что она “не намерена ждать и пусть он возвращается домой, как хочет”. Я взбежал наверх и доложил, что ее высочество изволит ждать его внизу. Н.Н. ответил: “Ну, скажи моей бабе, что может и подождать”. Я спустился вниз и доложил, что его высочество сейчас изволит спуститься».

Смелый рубака, грубоватый и порой бесцеремонный, обожал балет. Там и постигла его роковая любовь. Звали ее Екатерина Числова, она играла инженю и была дочерью кухарки. Прекрасно сложенная, живая, черноглазая блондинка поработила Николая Николаевича навсегда. Бросив княгиню, он поселился одним домом с Числовой.

Александр II, хотя и сам стал участником адюльтера, слабости других осуждал сурово. Числова была выслана из столицы.

Низя сделал ответный ход: он обвинил свою «корову» в адюльтере с ее собственным духовником протоиереем Василием Лебедевым, заявив, что тот якобы на исповеди во всем признался сам. Низя выказал невероятную ярость и выгнал жену из дома. Александр II не стал копаться в этой грязи и восстанавливать справедливость, однако отказался принимать княгиню и выслал ее за свой счет «для лечения» за границу. «Посмотрите, на кого вы похожи! – ответил он на ее сетования, – муж должен вами восхищаться!»

Теперь Низя мог соединиться со своей любимой. У них родилось четверо детей, но Екатерина Числова довольно молодой умерла от рака пищевода.

Николай Николаевич немало досадил цесаревичу Александру, когда вместо него был назначен главнокомандующим русскими войсками в Балканской войне. О племяннике он всегда высказывался с пренебрежением, а иногда и просто оскорбительно. Он первый из великих князей стал заискивать перед княгиней Юрьевской, демонстративно обращаясь с ней как с императрицей.

Александр III не отличался злопамятностью, но его терпение тоже имело предел. «Если Николай Николаевич не был бы просто глуп, я бы назвал его подлецом», – отзывался племянник о дяде.

Несчастная Александра Петровна писала письма воцарившемуся Александру, жалуясь на нищету, и просила предоставить ей кров (дворец) в Малороссии, где климат помягче. У нее был паралич, не ходили ноги, не слушалась правая рука. Александр III позволил ей обосноваться в Киеве. Там она основала Покровский монастырь, где и скончалась в 1900 году.

Плодовитые Коко и Низя одолевали Александра III просьбами узаконить их потомство. В 1883 году их гражданским женам и детям от этих союзов были пожалованы дворянские права и фамилии: Николаевы – семье Николая и Князевы – семье Константина. Однако император не уважал и не любил этих своих дядюшек.

Скромный, уравновешенный и тактичный великий князь Михаил Николаевич, напротив, пользовался уважением племянника-императора, который относился к нему с глубоким почтением. В молодости он принимал участие в Крымской войне, а потом был назначен наместником Кавказа. Он сумел не только завершить казавшуюся бесконечной войну с горцами, но и создать на Кавказе прочный бастион Российской империи. Национальную политику он возвел в ранг подлинного искусства и добился на этом поприще выдающихся результатов. Главными принципами его политики всегда были гибкость, умение найти общий язык с представителями разных народов, постепенность и терпеливость. Кавказцы искренне уважали великого князя, считая для себя большой честью, что государь послал к ним своего брата.

Он женился на принцессе Цецилии, дочери герцога Леопольда Баденского и Софии Шведской. В России она получила имя Ольги Федоровны. Цецилия Баденская не отличалась красотой, но обладала острым умом и язвительностью и прославилась как «первая фурия империи». Любя дядю, Александр III невысоко ценил его супругу: «Ольгу Федоровну все признают умною женщиной. В чем же выражается этот ум? Сплетничает и читает пустейшие романы, а никаким серьезным делом заниматься не хочет».

Многие члены династии встречаться с ней не хотели, но игнорировать не могли. «Видели тетю Ольгу Федоровну; она такая же злая и неприятная, при ней боишься говорить свободно, непременно насплетничает».

Однако семейная жизнь Михаила Николаевича была безупречной. В этом браке родилось семеро детей, и все они, за исключением Алексея, умершего в юных летах, подтверждали матушкины инвективы касательно порочности человеческой натуры и являлись живым воплощением безответственности, слабости и пороков.

Император сочувствовал дяде и, высоко ценя его дарования, просил его возглавить государственный совет. Этот пост сохранился за Михаилом Николаевичем и при Николае II.

Один из младших сыновей великого князя Михаила, Александр (Сандро) оказался замечательно талантливым писателем. Его мемуары исключительно остроумны, занимательны и блестящи. Но этот автор из тех, кто «ради красного словца не пожалеет и отца». Любой, когда-нибудь обидевший Сандро даже случайно, получал в его произведениях убийственную характеристику. Поэтому к его воспоминаниям следует относиться с осторожностью.

На самом деле что такое мемуары? Вот, например, воспоминания великого князя Кирилла Владимировича. Как в них все благородно, красиво, величественно! Как благороден и самоотвержен он сам – блестящий моряк, командир, обожаемый своими гвардейцами, рыцарь без страха и упрека, пронесший через всю жизнь любовь к единственной женщине… Ни одной тени на репутации императорского дома – он надеялся сам стать его главой.

На самом деле великий князь Кирилл изменил Николаю II еще до его отречения – пришел присягать мятежникам во главе вверенного ему Гвардейского экипажа, что, безусловно, способствовало падению династии. В 1924 году он самозванно провозгласил себя «Главой императорского дома Романовых» – это провозглашение до самой своей смерти оспаривала императрица Мария Федоровна. Высокая любовь к Виктории Мелите закончилась пошлыми интрижками с недостойными женщинами, что, как полагали многие, и свело в могилу императрицу в изгнании, а вовсе не ординарное воспаление легких. Конечно, в его мемуарах не нашлось места ходившей в народе присказке по поводу гибели флагманского броненосца «Петропавловск»: «Почему адмирал Макаров утонул[16]16
  Погиб также бывший на борту знаменитый художник В.В. Верещагин.


[Закрыть], а великий князь Кирилл выплыл? – Потому что золото завсегда тонет, а дерьмо всплывает».

Александр III уважал дарования своего кузена Сандро, но намерение дочери Ксении вступить с ним в брак сделали царскую чету глубоко несчастной.

Однако самые сложные отношения существовали между императором и его братом Владимиром.

Родственные чувства Александра III были сильно развиты. Он знал об амбициях брата, но все равно любил его. Выражения «милый Владимир», «милый друг и брат» постоянно встречаются в его письмах. Владимир Александрович был красивее остальных братьев, хотя и ниже ростом. «С громким голосом, большой любитель охоты, исключительный знаток вкусной еды, великий князь не терпел возражений и только в беседах наедине позволял себе перечить». Он отличался большой широтой кругозора и культурных интересов. Как президент Академии художеств, он был просвещенным покровителем всех отраслей искусств и широко принимал в своем дворце талантливых людей. Он первый финансировал заграничные турне Дягилева. А.А. Половцев отзывался о нем: умный, сердечный, добрый, более других братьев образованный, он с самого детства был склонен к лени, рассеянности и обжорству.

Его считали образцом русского великого князя.

Вступление в брак с претенциозной и энергичной Марией Павловной[17]17
  Мария Павловна оказалась одним из немногих членов императорской семьи, кому удалось вывезти свои сокровища после революции. Ценности были доставлены в шведскую миссию в Петрограде в ноябре 1918 г. поверенным Марии Павловны. Потом они были вывезены из России шведскими дипломатами в дипломатическом багаже. Она ушла из жизни в эмиграции во Франции в 1920 г., не успев сообщить близким о переправленных в Швецию драгоценностях. Завернутые в две простые наволочки, они благополучно пролежали в хранилищах шведского МИДа 90 лет. Осенью 2010 г. началась распродажа драгоценностей Марии Павловны на аукционе Sotheby,s. Одна из ее диадем сейчас принадлежит британской королеве Елизавете II.


[Закрыть], единственной дочерью от брака Фридриха Франца II, великого герцога Мекленбург-Шверинского, с принцессой Августой Реусс, возродило его претензии на императорский престол. Жена убедила его, да и сам он не сомневался, что сумел бы управлять страной ничуть не хуже увальня-брата. Кроме того, Мария Павловна подчеркивала, что линия великих герцогов Мекленбург-Шверинских – славянского происхождения и восходит к тому времени, когда отдельные районы Северной Германии были славяноязычными, о чем свидетельствуют сохранившиеся географические названия. Иногда она дразнила мужа, говоря, что в ней больше славянской крови, чем в нем.

Однако трое сыновей Александра III делали надежды честолюбивых супругов почти нереальными.

Затаенные претензии великокняжеской четы находили выход во множестве мелочей. Владимир со своей тщеславной супругой сеяли рознь среди многочисленных Романовых туманными намеками на нелегитимность наследника Николая в связи с существованием сына усопшего цесаревича Николая Александровича[18]18
  Уже после смерти Александра III Мария Павловна перейдет в православие, выяснив, что по законам Российской империи ее сыновья не могут претендовать на императорский престол при матери-лютеранке. Ее старший сын Кирилл объявит себя единственным наследником династии Романовых.


[Закрыть]. Мария Павловна считала возможным соперничать с императрицей, что привело к охлаждению отношений между братьями. «Не существовало в Петербурге двора популярнее и влиятельнее, чем двор великой княгини Марии Павловны, супруги великого князя Владимира Александровича!» – писал придворный чиновник генерал А.А. Мосолов.

Александр не любил участия женщин в охоте, экстравагантных женских костюмов. Увидев однажды Марию Павловну в короткой юбке и тирольской шляпе, он с усмешкой промолвил: «Вы видели, как она вырядилась?» – и больше не приглашал ее в Спалу. Он вообще был против экстравагантности во всем. Кроме того, император не одобрял, что невестка не приняла православия.

Милая и приветливая Мария Федоровна тоже умела поставить на место много себе позволявшую княгиню. Она перестала подавать ей руку при встрече, что рассматривалось как немилость. Более того, однажды императрица во всеуслышание заметила: «Бог знает, на что она похожа, она такая красная, что можно подумать, что она пьет». Замечание попало не в бровь, а в глаз: супруги любили не только вкусно поесть, но и хорошо выпить.

Еще в 1878 году Александр обратил внимание, что количество великих князей составляет 39 человек. В дальнейшем число членов императорского дома возрастало в геометрической прогрессии. У многочисленных кузенов царя появлялись свои дети. «Оставить все так, – говорил Александр III, – значит пустить по миру свое собственное семейство. Я знаю, что все это поведет к неприятностям, но у меня их столько, что одною больше – нечего считать, и я не намерен все неприятное оставлять своему сыну».

Царь принял решение: великокняжеские отпрыски, у которых ни отец, ни дед по прямой линии не царствовали, переставали получать, как это было принято раньше, при рождении титул великих князей, а лишь князей императорской крови с титулом высочества; они лишались получаемого ежегодно от рождения до смерти пособия в 280 тысяч рублей, а также орденов Святого Андрея Первозванного, Святого Александра Невского, Белого Орла и первых степеней орденов Святой Анны и Святого Святослава. Были и другие ущемления, призванные провести черту, разделяющую на ранги членов августейшего семейства. Великие князья, особенно дядюшки императора и их законные дети, втихомолку роптали, но редко кто осмеливался открыто перечить царю. Только его старые тетки, горько жалуясь, говорили друг другу: «Как жаль, что ему не разрешили жениться на Мещерской!»

«Чудо в Борках»

В 1888 году императорская фамилия отдыхала в Крыму и на Кавказе и осенью по железной дороге возвращалась в столицу. Императрица впервые увидела прекрасную в своей дикой прелести природу Кавказа и была восхищена и потрясена. Марии Федоровне были свойственны живость и непосредственность восприятия, и эти качества в немалой степени делали ее такой очаровательной и приятной в общении.

Царский поезд тянули два локомотива. Состав включал 15 вагонов и двигался со средней скоростью 65 верст в час. Это была непозволительная скорость для изношенных шпал и устаревших рельсов.

Витте был единственным, кто осмелился в особой записке честно сказать Александру, что российские железные дороги не приспособлены для гонок тяжеленного царского поезда. К его словам не прислушались. Но жизнь очень скоро подтвердила его правоту.

Утром 17 октября вся семья собралась за завтраком. Не было только шестилетней Ольги, которая со своей няней оставалась в купе. Поезд приближался к Харькову, где царской фамилии готовилась торжественная встреча.

В ту минуту, когда подали последнее блюдо – любимую гурьевскую кашу, – началась сильная качка, раздался треск и страшный грохот, все повалились на пол, крыша вагона стала рушиться на пассажиров.

Императрица была оглушена и погребена под грудой обломков. Придя в себя, она отчаянно закричала по-французски: «Что с моими детьми?»

Великую княжну Ксению выбросило из окна вагона, и она, растерянная, стояла на насыпи. Какой-то чиновник набросил на нее свое пальто с медными пуговицами. Впоследствии оказалось, что девочка получила травму позвоночника.

«Мы с Мишей на крыше вагона, живы и невредимы!» – кричал Георгий.

Великую княжну Ольгу нянька успела выбросить в окно, а потом выпрыгнула сама.

В это время император, упершись руками в потолок, в страшном напряжении удерживал рушащуюся крышу. Он сам скрипел, дрожал и гнулся, как все вагонные конструкции, но сумел продержаться до прихода помощи. Рихтер кричал царю: «Ваше величество, ползите сюда, здесь свободно!». Но Александр, как Атлант, удерживал потолок. В те минуты не думалось, что эта катастрофа подорвет его здоровье и приведет к преждевременной смерти. Само спасение семьи от гибели казалось чудом.

Царь вместе с наследником выкарабкался из вагона и встретился с императрицей, у которой была повреждена левая рука и имелись незначительные ссадины и царапины по всему телу.

У Александра III был сильный ушиб ноги, «его серебряный портсигар в боковом кармане от удара падающей балкой сплющился в лепешку, следовательно, удар должен был получить и государь. Но о себе он не молвил ни слова ни тогда, ни после», – писал Катков.

Все свитские генералы получили ушибы, но легкие. Только начальнику конвоя генералу В.А. Шереметеву раздавило грудную клетку и переломало пальцы. Многие прислужники получили тяжелые ушибы, а все слуги, подававшие на стол, погибли.

Императрица, не обращая внимания на собственные ушибы, помогала пострадавшим, рвала свои нижние юбки и простыни на бинты, разрывала обувь на тяжелораненых, ободряла и утешала людей, переживших сильный испуг. Ей помогал наследник Николай.

Никто из императорской фамилии не погиб, за исключением общей любимицы, собаки по кличке Камчатка.

Царская семья согласилась сесть в прибывший вспомогательный поезд только после того, как в него погрузили всех пострадавших.

Генеральша Богданович, оставившая подробные дневниковые записи о времени правления Александра III, писала, что погибло 23 человека, 19 получили тяжелые ранения. Все российское общество с ужасом представляло, что могло лишиться этого могучего исполина, еще раз проявившего свою богатырскую сущность.

Что это было? Очередное покушение? Несчастный случай? Или сбывшееся предсказание Витте?

Подозревали, что катастрофу устроили террористы, но потом выяснили, что причиной крушения стали сгнившие шпалы и превышение скорости.

Витте, в то время начальник Южной железной дороги, так объяснял причины аварии: «Поезд тащили два товарных локомотива, и двигался он очень быстро. Эти машины не предназначены для таких скоростей. Когда локомотив данного типа развивает чрезмерную скорость, он наклоняется, и возникает опасность отрывания плохо прикрепленного рельса, что может привести к крушению поезда. Именно это и произошло. Поезд сошел с рельсов и полетел под откос… В момент катастрофы крыша вагона провалилась внутрь. Однако царь удержал ее, спасая тем самым от смерти тех, кто находился в вагоне. В минуту страшной опасности он не утратил ни присутствия духа, ни доброты сердца».

Увидев, что его семья цела, Александр несколько успокоился. Он мужественно переносил боль в ноге и пояснице, не требуя к себе внимания и не жалуясь. Через несколько минут на его губах промелькнула улыбка. «Представляю себе, – сказал царь, – как будет разочарован Владимир».

Брату Сергею император написал: «Господу было угодно провести нас через испытания и дать радость и благодарение Создателю за спасение всего моего семейства от мала до велика!.. Этот день не изгладится никогда из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чуден, потому что Христос желал доказать всей России, что он творит чудеса и спасает от явной погибели верующих в него и в Его великую милость».

Этот случай, когда государь спас семейство, удержав на могучих плечах крышу разбитого вагона, получил в народе название «чудо в Борках».

На месте крушения в 43 верстах от Харькова, у деревни Борки Змиевского уезда, был заложен храм Христа Спасителя в неорусском стиле.