Текст книги "Чистый код: от смерти к рождению"

Настроение немного ухудшилось, но Маринка вспомнила, что сегодня, после того как она выполнит это поручение, она поедет в магазин покупать себе платье. Сережа дал ей денег, скоро у них юбилей: они уже пятнадцать лет вместе. Они пойдут с детьми в ресторан, пригласят Матвеича, Матрену с мужем и детьми, и, пожалуй, дедушку Даши.

После встречи с Бенну на фиолетовом уровне прошло почти два года. За это время Маринка регулярно навещала дочку, исполняя ее поручения. На фиолетовом уровне ей приходилось заучивать целые послания, чтобы потом передавать их людям. Тем людям, кому они предназначались.

Ей давали адрес, где проживал человек, и его имя. Маринка приходила по этому адресу и на словах передавала то, что нужно было передать. Она была первым Посланником с того мира, и Аркогинус очень ценил ее заслуги. Он говорил, что такого еще не было. Поручать такие вещи Хранителю они не могли, у тех и так было много работы. А на уровнях мало кому разрешалось посещать землю, и поэтому информация для людей передавалась виртуально.

Люди мало верили мыслям, которые приходили им в голову, поэтому такая передача была неэффективна. Тогда на помощь приходили Ангелы. Они совсем не отличались от обычных людей, но они плохо ориентировались в земном мире. И порой случалось такое, что послание просто не доходило до адресата, и тогда душа человека проваливалась во тьму. А время сейчас было такое, что за души людей развернулась настоящая война.

Маринка для Аркогинуса была настоящей находкой. Большую часть своего времени она уделяла этой работе, а в оставшееся время давала консультации в Центре вместе с Матреной. Ее сын постоянно был у Алисы. Сначала они с Сережей нашли няню, но Маринка с ума сходила от страха за ребенка. К этой няне необходимо было нанимать охрану, или самой проводить все время рядом с Виктором. И теперь Маринка понимала, что для нее было большой удачей, что шар выбрал хозяином Виктора, теперь ребенок рядом с ним находился в безопасности. И Маринка могла свободно заниматься своими делами.

Алиса обожала Виктора, да и он тянулся к ней. Маринка сначала очень ревновала его, но потом поняла, что сама она не может находиться рядом с сыном постоянно. Ее теперешнее занятие отнимало практически все время.

Виктор был необычным ребенком, и это замечали все. Все, кроме Алисы. Она считала его совершенством. А ребенок вел себя действительно странно для своих двух лет. Еще в год он научился говорить, причем не по-детски чисто он произносил даже самые сложные слова. Он никогда не плакал, понимал все с полуслова, не играл в игрушки. Он часами мог наблюдать за цветком, за какой-нибудь букашкой, очень любил, когда шел дождь. С Алисой они уходили в заброшенную усадьбу и часами бродили по пустынному парку. После прогулки Виктор тащил Алису во вновь отстроенную церквушку. Там он подходил к своей любимой иконе – святому Пантелеймону, где замирал от восторга. И только батюшка Георгий мог оторвать его от нее. Он брал малыша на руки и нес его домой к бабе Алле.

Ночью Маринка часто заставала Виктора у окна: ребенок с упоением рассматривал звезды. Маринка хмурилась, но старалась не ругать малыша, она молча укладывала его в кроватку, а через час опять заставала его у окна.

Маринка на все не обращала внимания. После того что с ней произошло, она на многие вещи стала смотреть по-другому. А что, разве было бы лучше, если бы ее ребенка убили? Ей все равно, какой он, только бы он был жив.

Пока шла по указанному адресу, она все время думала о своей семье. Маринка была счастлива, только очень глубоко внутри что-то осталось от старой жизни, наверно, со временем сотрется эта ее затаившаяся боль. Надо только не думать о плохом, сейчас у нее все хорошо, и слава Богу.

Даша теперь стала другой: она больше не ведет себя странно. С появлением ее дедушки все пошло по-другому. Он оказался удивительным человеком, очень добрым, и быстро вошел в их семью. Теперь Маринка не могла себе представить свою жизнь без этого старичка. Он полностью изменил их двор, наверное, ландшафтный дизайнер не сделал бы лучше: он проложил в саду дорожки, вырыл небольшой прудик, запустил туда золотых рыбок, сделал площадку для детей. К тому же он знал, как обращаться с Дашенькой. У Маринки камень с души свалился, еще одной заботой стало меньше, раньше ей приходилось много времени уделять Дашеньке.

Теперь их дом постоянно наполнен детскими криками, смехом. Вечером, пока она укладывает Виктора, муж читает Машеньке и Даше сказки на ночь. А у Настеньки отбоя нет от женихов, телефон разрывается. Девочке четырнадцать, а выглядит она совсем как взрослая. Но она не спешит завести дружбу с мальчиками, все время проводит за учебниками. Она поставила себе цель поступить в медицинский институт.

Так, с мыслями о детях, Маринка и не заметила, как пришла по адресу. Она вошла в подъезд, нашла нужный номер квартиры и позвонила. На пороге появился сухонького вида старичок. Он приветливо улыбнулся Маринке, приглашая ее войти.

Маринка удивилась.

– Вы даже не спрашиваете, кто я?

Он прищурился и, улыбнувшись, сказал:

– Поживешь с мое и тоже будешь разбираться в людях. Да и кто к нам со старухой может прийти? Вы либо из поликлиники, либо соцработник. Я угадал?

Маринка кивнула.

– Почти. А Анна Сергеевна – это ваша жена?

Старичок заволновался.

– А вы подходите по возрасту, может быть, вы та, кого мы ищем? Вас как зовут?

– Мария.

– А вы случайно не в детском доме росли?

– Нет, я в семье росла, у меня мама в детстве умерла, когда мне десять было, а папа и сейчас жив.

– Ой, простите старика за глупые вопросы. Сейчас отведу вас к Нюсе. Болеет она сильно. Да вы проходите, а то на пороге стоите.

Они прошли по узкому длинному коридору. В квартире резко пахло лекарствами, всюду чувствовалась бедность: облупленные обои, обшарпанные двери. Маринка прикинула: судя по количеству дверей, квартира была трехкомнатной. Наконец старичок распахнул дверь в самую дальнюю комнату и с порога радостно сообщил:

– Нюсик, к тебе пришли.

Маринка увидела полную старую женщину, лежавшую на диване. Имя Нюсик совершенно не соответствовало ее облику. Глаза ее, и без того напоминавшие щелочки, близоруко щурились, пытаясь разглядеть Маринку из-за толстых стекол очков. Седые волосы были аккуратно зачесаны в пучок. Ее толстые пальцы, по форме очень похожие на сосиски, беспрерывно теребили край одеяла, укрывавшего огромные формы. Женщина тяжело дышала. Закашлявшись, она произнесла:

– Котя, принеси нам чаю.

Маринка махнула рукой.

– Ну что вы, я ненадолго, я сейчас уйду.

Но Котя уже исчез из комнаты, бросившись исполнять поручение жены.

«Тем лучше, – подумала Маринка, – сказать фразу я должна этой женщине, а не ему». Надо сказать и быстро уйти, как учил ее Аркогинус.

Маринка неловко потопталась возле дивана, произнесла:

– Анна Сергеевна, мне надо вам сказать следующее: Лялечка умерла еще в 1962 году в доме малютки, у нее был порок сердца, это случилось ровно через три месяца после ее рождения.

После произнесенной фразы Маринка резко развернулась, собираясь уйти. Но женщина захрипела, все ее тело заколыхалось, она испустила короткий вздох и затихла.

В голове у Маринки промелькнуло: «Умерла!»

Она быстро подошла к женщине и поняла, что та была без сознания. Не раздумывая, она включила свою силу и начала приводить женщину в чувство. Минут через пять Анна Сергеевна пришла в себя и тут же погрузилась в тяжелый сон. На пороге комнаты возник испуганный старичок.

Маринка обернулась к нему.

– Не волнуйтесь, она поспит часа два и придет в себя.

Дрожащим голосом старичок произнес:

– Я слышал, вы говорили про Лялечку. Откуда вы знаете про нее?

Маринка пожала плечами.

– Я ничего не знаю. Просто мне приснился сон. Мужчина во сне дал мне ваш адрес и продиктовал слова для вашей жены. Я решила, а вдруг это очень важное?

Старичок грустно произнес:

– И вы не ошиблись. Наверное, Бог сжалился, глядя на Нюсечкины страдания.

Видя удивленный взгляд Маринки, поспешно добавил: – Сейчас все поймете. Тогда, в шестьдесят втором у нас родилась девочка. Меня не было рядом с Нюсей, я был в плаванье, я бывший подводник. А Нюся родила дочку и заболела. Девочку она оставила в доме малютки. Мы тогда жили на Дальнем Востоке. Как вам объяснить ее болезнь? Понимаете, это что-то вроде депрессии после родов. Она не захотела видеть Лялечку, написала отказную, а меня тогда не было рядом. Но когда я вернулся из плаванья, ее уже кому-то отдали, так, по крайней мере, нам сказали. Но это было не точно известно, так как все Лялечкины документы сгорели, там пожар был. Детей всех спасли, но нашей дочки среди них не было. Мы всех детей осмотрели, там вообще ни один ребенок не подходил по возрасту. Я тогда опросил всех работников дома малютки, но говорили все по-разному. Вроде, было трое детей, кто-то из них умер, кого-то забрали в семью, но самих детей они не помнили, а нянечка, что за ними ходила, скоропостижно скончалась.

Я теперь понимаю, в то время, когда я искал нашу дочку, она уже была мертва. А потом мы всю жизнь искали ее и практически не жили. Вот, глядите.

Старик подошел к шкафу, распахнул его. Маринка увидела кучу детской одежды.

– Видите. Это Нюся покупала, когда еще могла ходить. Мы все время надеялись ее найти.

Маринка удивилась:

– Но почему вы не родили еще?

Старик махнул рукой.

– Это уже вторая история. Нюся, когда была не в себе, после родов потребовала сделать ей стерилизацию, ей трубы перевязали. Представляете? Вот теперь мы с ней одни, сейчас очень трудно пенсионерам жить без детей. На лекарства уходят наши пенсии, а Нюсечку кормить хорошо надо, у нее диабет, болезнь такая. Знаете, наверное?

Маринка кивнула и, попрощавшись, направилась к выходу. Старичок проговорил:

– Вы дверь просто захлопните и все, замок у нас английский, сам захлопывается, а я здесь с Нюсей посижу.

Маринка подошла к входной двери, залезла в свою сумочку, достала из нее пачку денег – около пятидесяти тысяч рублей. Она оставила их на видном месте возле зеркала и поспешно выскочила из квартиры.

Ей было до слез жаль этих несчастных стариков.

«Хорошо, что в голову пришла мысль помочь им деньгами, теперь им надолго хватит. А она обойдется и без платья. У нее и так полный шкаф вещей, наденет что-нибудь.

Так вот значит, что имел в виду Аркогинус, когда говорил о том, чтобы она не вступала в контакт с теми людьми, которым она говорит заученный текст. Но старушка могла умереть, если бы Маринка не пришла ей на помощь».

За два года она посетила очень много людей, и что бывает с ними, когда она уходит от них? Даже подумать страшно! И зачем знать этим старикам, жива их дочка или нет? По крайней мере, раньше они жили надеждой, а сейчас что с ними будет? Ради чего им жить? И как от этого известия спасутся их души? Господи, какая глупость! И я таскаюсь по городу, выполняя чьи-то дурацкие приказания! Нет уж, с меня хватит, если хотят, чтобы я это делала дальше, пусть объясняют каждый случай.

Она почти бежала в сторону метро. Сзади до ее плеча кто-то дотронулся, Маринка резко повернулась и увидела Аркогинуса.

Тот укоризненно смотрел на нее.

Маринка тут же выпалила:

– Все, я так больше не могу. Или вы мне рассказываете про каждый случай, или я больше не буду этого делать.

– Мария, зачем ты сегодня вмешалась?

– А что вы хотели, чтобы женщина умерла?

Глядя ей в глаза, Аркогинус тихо произнес:

– Ее время пришло. Оно у каждого человека свое, и тебе не надо было вмешиваться в это.

– То есть вы хотите сказать, что меня послали, чтобы убить эту несчастную старую женщину?!

Аркогинус пожал плечами.

– Почему убить? Пришло ее время уходить из тела, ты просто лишила ее такой радости и продлила ее мучения. Весть о ее дочери помогла снять с ее души огромный камень. Она всю жизнь чувствовала себя виноватой, и она отошла бы в мир иной, зная правду. Вот и все. А теперь ты продлила ее мучения.

Но Маринка протестующее воскликнула:

– Но я дала им денег!

– Разве можно изменить состояние души человека при помощи денег? Мария, ты не Хранитель, и поэтому ты опускаешься до жалости к людям, тебе с твоей силой просто нельзя этого делать. Жалость и любовь – вещи совершенно разные, не путай их. Жалость убивает, а любовь спасает.

В отчаянии Маринка воскликнула:

– Ну хорошо, я что, должна была радоваться, глядя на этих несчастных стариков, имея при этом в сумке пачку денег, которую я собиралась выкинуть на тряпку?!

– Мир справедлив, Мария. А человек всегда получает то, что он заслуживает. В этом мире просто исполняются законы, их нельзя отменить. Ведь ты же не будешь спорить со мной, если я скажу тебе, что, если я брошу эту ручку, она упадет на землю? Потому что есть закон, потому что есть сила тяжести. Точно такие же законы существуют в ментальном мире. Их никто не может отменить. Людям кажется, что в их бедах виновато правительство, новые русские, бандиты, соседи, родственники, а ведь гораздо проще найти причину внутри себя. Это все, что я хотел сказать тебе, я не советую тебе вмешиваться в эти случаи, ты просто Посланник.

Аркогинус так же быстро исчез, как и появился. Маринка осталась одна, теперь она медленно шла в сторону метро. На душе скребли кошки. Тут раздался телефонный звонок. Маринка достала из сумочки сотовый телефон и, приложив его к уху, проговорила:

– Я слушаю вас.

Взволнованный голос Алисы проговорил:

– Баба Алла ушла из тела.

Маринка удивилась:

– Ну и что? Она каждый день уходит из тела. Как там малыш?

– Вот из-за него я и звоню. Тебе надо немедленно его забрать. Я сейчас ухожу на гору. Меня уже зовут на посвящение в Хранители. А баба Алла умерла.

Маринка в ужасе остановилась.

– Как умерла? Я сегодня с ней была на уровнях. Она чувствовала себя хорошо.

– Мария, так умирают Хранители. И потом, мы все ждали этого, ей пора было уходить. Я думаю, ты сама сможешь с ней поговорить. На девятый день ты найдешь ее на фиолетовом уровне. А вот уже потом она уйдет от нас надолго. Тебе придется найти няню, я больше не смогу смотреть за Виктором. Я думаю, что лучше будет попросить Клаву смотреть за ним. Только придется ей рассказать о калитках.

– Ладно. Я скоро буду у тебя.

Маринка поймала машину и уже через час была дома. Там ее поджидал Сережа.

Она бросила на него удивленный взгляд и спросила:

– Ты уже знаешь?

Сережа кивнул.

– Да, Матрена мне сообщила. Матвеич выехал в деревню. А ты как?

Она прижалась к мужу и всхлипнула.

– Я устала, Сережа, все это вранье. Алиса говорит, что я увижу ее, но это не так. Бенну, то есть Ольгу, я встречаю почти каждый день, но это не она. Она стала совсем другой.

– Может быть, это из-за имени? Я как-то читал, что имя влияет на человека.

– Все это бред, Сережа. Как может влиять имя? Мою маму звали Ольгой, Бенну теперь так зовут, но они совсем разные. Моя мама была такой доброй.

– А что, Бенну стала злой?

Маринка досадливо всплеснула руками.

– Ну почему злой? Она просто стала другой, понимаешь? У нее изменился дом, больше нет ее чудесного сада, больше нет ее дворца. Ей все это стало неинтересно.

– Марин, но все меняется…

– Хорошо, – перебила она мужа, – пусть так, все меняется, но понимаешь, раньше человек был для тебя родным, а потом стал чужим.

– Бенну, то есть Ольга, она стала чужой?

Маринка покачала головой.

– Я не знаю, Сережа. И что мы об Ольге говорим? Мне так тяжело терять бабу Аллу, она мне была мамой, все время спасала меня. Как нам жить дальше без нее?

– Может, нам поучаствовать в похоронах? Я готов помочь.

– Спасибо, Сережа, но ничего не надо. Баба Алла знала, когда она уйдет из тела, поэтому она все сама подготовила. Она велела купить гроб, вырыть могилу, даже памятник уже стоит. С утра она была со мной на уровнях, потом помылась, надела чистую одежду, легла и умерла. И еще, она не хочет, чтобы мы были на похоронах. Это плохо для ее души, она так сказала, она не хочет, чтобы ее оплакивали. Она считает, что глупо, когда плачут по сносившемуся платью. А я уважаю ее волю. Сейчас я заберу Виктора и вернусь. Маринка направилась в свой кабинет и сделала переход.

25

После похорон прошло девять дней. Маринка с нетерпением считала, когда же наконец она увидит бабу Аллу, и вот этот день настал. Она сделала переход. Каково же было ее удивление, когда, вместо того чтобы очутиться в доме теперь уже Алисы, она оказалась в небольшой комнате, заваленной церковной утварью.

Маринка с удивлением осмотрела комнату. На столе она увидела книгу Судеб. Приоткрыв дверь комнаты, поняла, что находится она в восстановленной церкви. Батюшка был в церкви один, он сидел на скамеечке с Библией в руках. Маринке он даже не удивился.

– Я ждал тебя. Алла просила перенести книгу сюда, а чтобы тебе по деревне не ходить, сюда перенесли и калитку.

– А как же я теперь буду приводить в деревню Виктора? Сейчас все думают, что Виктор живет у Алисы.

Батюшка махнул рукой.

– А ничего страшного, здесь, рядом с этой комнаткой, и Алиса живет. Алла решила, что так будет лучше, и шар-яйцо тоже здесь. Алиса здесь будет встречать твоего сына и отводить к Клаве, когда у нее не будет времени им заниматься. На горе ей сказали, что важнее твоего сына сейчас ничего нет. Ей практически поручили охранять его.

– А кто же будет людей принимать? К Хранителю бесконечно приходят люди.

– Ко мне будут приходить. За два года Алла научила меня Библию толковать. Ну ладно, иди, дочка, тебя ждут там.

Маринка сразу поняла, о чем он говорит. Не теряя времени, она вернулась в комнату, поудобнее устроилась в стареньком кресле, стоящем возле стола, и погрузилась в книгу. Она быстро пролетела все уровни, практически нигде не задерживаясь. И уже через несколько минут она оказалась на фиолетовом уровне. Подождала, пока тело ее станет ощутимым, после чего она мысленно вызвала бабу Аллу.

Перед ней тут же возникла молодая симпатичная девушка. Она радостно смотрела на Маринку.

– Узнала меня? Ты уже меня видела такой.

Все перевернулось в душе у Маринки.

«Она так и знала! Теперь это – ее новое тело, она больше не увидит свою родную бабу Аллу».

– Ну, что ты нахохлилась? Неужели ты считаешь, что я здесь буду в своей старой одежде? Молодое тело больше приспособлено для активной жизни.

Маринка горестно вздохнула.

– Этот уровень, он меняет всех! Больше нет со мной моих дорогих и любимых людей. Ни тебя, баба Алла, ни Бенну. Теперь вот передо мной Алла, и вместо Бенну – Ольга.

– А что не нравится тебе, Маринка? Ведь если ты не будешь уважать выбор других людей, то кто будет уважать твой выбор? Ладно, пошли ко мне, посидим, поговорим спокойно.

Они в ту же секунду очутились в комнате, как две капли воды похожей на кабинет Аркогинуса, в котором Маринка уже побывала. Алла усадила ее в большое мягкое кресло, а сама пристроилась на диване. Столик, стоявший недалеко от двери, тут же подъехал к ним, предлагая им различные напитки.

Маринка, посмотрев на них, спросила:

– Ведь это бутафория? Зачем вам все это? Здесь человеку не нужно кушать.

– Почему? Еда – это одно из удовольствий. Так зачем себя лишать его? Конечно, тот, кто находится здесь давно, тот не пользуется едой, например, Аркогинус не ест. К тому же ты уж точно попьешь зеленого чаю. Помнишь, как мы с тобой любили пить его?

Маринка грустно кивнула, взяла в руки чашку с чаем. Она попыталась представить себе, что ее баба Алла, которую она так долго любила, была рядом с ней сейчас. Разве может она забыть бабу Аллу, которая заменила ей маму? Она так ждала этой встречи! А сейчас перед ней чужой человек, которого она не знает. Да, она уже показывалась ей в этом теле, но тогда это не было ей так неприятно, потому что баба Алла тогда была жива.

Эта молодая девчонка, сидевшая напротив, разве может она быть той же замечательной бабой Аллой? Видя ее настроение, Алла тихонько проговорила:

– Ну хорошо, я сделаю это ради тебя. Теперь посмотри на меня.

Маринка оторвала взгляд от кружки и медленно подняла глаза. Перед ней на диване вместо двадцатилетней девчонки сидела ее родная баба Алла. С радостным криком Маринка бросилась к ней на шею, прижалась к бабе Алле и разрыдалась.

– Я так рада тебя видеть! Была у тебя дома, там все осталось как при тебе! Я тебя не хоронила, как ты и велела, поэтому мне кажется, что ты жива и вот выйдешь из своей комнаты и предложишь мне зеленого чаю.

Баба Алла гладила ее по голове.

– Я тоже скучаю по тебе, дочка. Ты и Алиса – вы обе мои дочки. Я благодарю Бога за то, что послал мне вас. Хотя я вас не рожала, но материнские чувства я испытала сполна. Женщине нельзя без этого, ее предназначение – любить детей, растить их, если этого нет в ее жизни, то образуется пустота. Я поняла это, когда ты появилась у меня.

Маринка не могла остановить своих слез.

– Ты даже представить не можешь, как тяжело хоронить свою маму! Но еще хуже не хоронить. Я знала, что ты умерла, но не пришла на твои похороны. Теперь меня все время преследует чувство вины.

– Дурочка! Таким глупостям придаешь значение. Посмотри на свою жизнь другими глазами. Мое время прошло, и это нормально, хуже всего, когда наоборот, когда родители хоронят своих детей.

– Нет, баба Алла, ты не понимаешь, пусть смерти нет, но от этого тому, кто остается жить, легче не становится. Каждый боится смерти, и никто не хочет умирать, даже смертельный больной надеется на чудо. Но я не об этом, я сейчас хочу сказать не о страхе, а о боли, о боли того, кто остается жить. Там, в твоем доме, я ощутила такую пустоту, я знала, что больше не увижу тебя в этом доме. Никогда в нем не будет уже той теплоты. Я раньше приходила туда как в родительский дом.

Маринка всхлипнула, а баба Алла, продолжая гладить ее по голове, приговаривала:

– Девочка моя, я понимаю тебя. Но жизнь бесконечна. В моем доме будут жить новые люди. По документам я оставила дом тебе, но скоро придет к тебе человек, и ты поселишь его с его семьей в моем доме. Он тебе пригодится, и вообще, не в доме дело.

– Вот ты опять говоришь загадками. Кто придет? Ты что, не можешь назвать имя? Если бы ты говорила мне обо всем, что знаешь, наперед, то многих бы вещей я избежала.

– Если бы я делала так, то у тебя очень быстро угас бы интерес к жизни. А будущее невозможно предсказать на сто процентов, потому что любой человек может изменять свое будущее. И вообще, мы умираем каждую минуту, старые мы, и в каждую минуту мы рождаемся снова. И жизнь идет не от рождения к смерти, а, наоборот, от смерти к рождению. Когда человек страдает, когда теряет надежду, он мертв, но потом его ждет либо воскрешение, либо уход из тела. Иисус показал это людям: если нам плохо, это означает, что мы распинаем истину в себе, но потом каждого ждет воскрешение.

Маринка потерла виски.

– То, что ты говоришь, мне кажется, я об этом уже слышала. Или от тебя, или от Кэйт, не помню. Все-таки тот укол как-то нарушил мою память.

– Не расстраивайся, в нашем теле нет ни одной клетки старше семи лет, поэтому все у тебя восстановится. Мне пора, Маринка, у меня очень много работы, и я должна ее успеть сделать до того, как я уйду отсюда.

– Ты родишься вновь?

– Маринка, перестань плакать, мы скоро встретимся. Время пролетит быстро. Мне предстоит родиться в нашей деревне. В пятнадцать лет меня позовут на гору Хранителей, где откроют, кто я. Там в лесу я встречу Виктора, и мы больше не расстанемся с ним. Я выйду за него замуж, и тогда ты для меня станешь матерью.

– Так ты родишься в нашей деревне?

– Да, через девять месяцев, и мамой моей будет дочка Клавы. Она с мужем переедет в деревню, поближе к Клаве, у нее уже сейчас двое детей, а я буду третьей. Видишь, я тебе рассказываю, как будет.

– Ага, хитрая ты, баба Алла, рассказываешь про себя, а о том, что касается меня, ты молчишь.

Баба Алла улыбнулась. Она с любовью посмотрела на Маринку. Встала, кряхтя, с дивана, как она всегда делала при жизни, и, улыбнувшись, проговорила:

– Ох, отвыкла я от этого тела, как же в нем неудобно.

Маринка тоже вскочила.

– Прощай, баба Алла, я все время буду о тебе помнить.

– Береги, дочка, Виктора.

– Ой, нет, постой, а скажи, зачем ты велела книгу в церковь отнести?

– У Алисы сейчас одна задача – смотреть за Виктором, некогда ей будет людей принимать. Ты нужна здесь как Посланник, тебе цены нет, дочка, ты и уровни чистишь, и людей спасаешь.

– А как же люди? Ты доверила объяснять истину батюшке?

– Конечно. Ты не смотри, что он молодой. Посмотришь, он справится. Видела, какую мы церковь сделали?

Маринка кивнула. И вдруг, баба Алла расхохоталась.

– Ну ты и хитрющая! Ведь специально время тянешь, отпускать меня не хочешь?

– Не хочу, – глаза у Маринки опять налились слезами, – не хочу отпускать и прощаться с тобой не хочу. Как я буду жить без мамы?

Баба Алла тяжело вздохнула. Еще раз обняла Маринку и прошептала:

– Все будет хорошо, девочка, скоро увидимся. Что для нас каких-то пятнадцать лет?

Сказала и тут же исчезла вместе со своей комнатой. Маринка стояла в бесконечном бледно-фиолетовом киселе. Идти к Ольге не хотелось, ей необходимо побыть одной. Она пулей пролетела через все уровни к своему телу.

26

Когда Маринка очнулась возле книги, то увидела возле себя Сенаха.

Она удивилась.

– О, какими судьбами? Мы не виделись почти два года. И как ты сюда попал?

– Как обычно, через калитку. Хотел увидеть тебя. Мне надо с тобой поговорить.

Тут в комнату влетел счастливый Виктор.

– Мама, мамочка, мне шар улыбнулся! Я сам видел!

Следом за ним вбежала счастливая Алиса. Увидев Сенаха, улыбнулась ему, поздоровалась и, взяв Виктора на руки, проговорила:

– Пойдем, маленький. Видишь, я тебе говорила, мама занята. Она поговорит с дядей Сеней, и вы пойдете домой. Маринка, я покормлю его.

Как только Алиса с ребенком вышли, Сенах произнес:

– Совсем взрослый стал Виктор, говорит так чисто. А вот Аменхотеп только несколько фраз произносит, и по виду он меньше.

– Да, я Виктору уже одежду на три года покупаю. А ты давно видел Аменхотепа?

– Я каждый день его вижу. Я, Маринка, не смог восстановить сад Бенну, но он не умер, его восстановил Сененмут. Он теперь живет в доме Бенну. Я Аменхотепа вернул в его семью, как и просила Бенну. А сам очень сильно горевал, все время проводил в гробнице у Бенну. Потом Сененмут отвел меня в Храм к верховному жрецу. Тот стал подолгу со мной беседовать. Он объяснил мне многие вещи и про жизнь, и про смерть. Мертвым, оказывается, очень плохо, когда по ним горюют, и я принял решение не вредить Бенну. Пусть покоится с миром.

Маринка подумала про себя:

«Если бы ты знал, Сенах, что Бенну некогда покоится».

Но вслух ничего не сказала. Вдруг он потребует отвести его к ней? Для простого человека это невозможно.

А Сенах продолжал:

– Я сына Бенну отнес в его родную семью, но тосковал по нему. Стал навещать его, сначала раз в неделю, а потом чаще. Валя, мама Аменхотепа, еще одного сына родила, Ваней назвали, как хотели Аменхотепа назвать. Свекор Валин утонул, ее муж и его мать спились совсем. В доме нищета, кушать нечего. Я стал ей продукты носить каждый день, а муж ее стал ее избивать, а потом взялся и за Аменхотепа. Руку ему сломал. Тут мое терпение кончилось, забрал я ее с детьми. Мы лето прожили с ней в лесу, в домике Матвеича, потом я ее взял в Кемет.

Маринка удивилась.

– Ты показал ей калитки?

Сенах кивнул.

– А что мне было делать? Куда их девать? Я полюбил еще раз, Маринка. Валю полюбил. Не могу я гарем держать, мне нужна одна женщина, хочу только ей любовь дарить. Сейчас Валюшка опять ребеночка ждет, теперь от меня, я уверен, что дочка родится, я назову ее Бенну.

Сейчас у меня безвыходное положение: Нюрка Валю травит, завидует ей, проходу не дает, в одном дворце живут. Да и Валя не может там жить, не нужен ей дворец, хочет вернуться в это время.

– А где вы хотите жить?

– Вот с этим я к тебе и пришел. У меня есть золото, сдай его, обменяй на деньги. Я домик куплю, вот хотя бы в этой деревне.

– А зачем покупать? – сказала весело Маринка. – Перед смертью мне баба Алла сказала, что ты придешь и будешь жить в ее доме со своей семьей. Только спрячь калитки в своем дворце, чтобы до них Нюра не добралась, а то она и здесь вам жизни не даст. А что же будет с твоим дворцом?

– А ничего, – Сенах махнул рукой, – там Нюрка правит, всех построила. Будет себе там и дальше жить. Она в это время уж точно возвращаться не хочет, ей и там мужиков хватает.

– О господи, неужели и там она себя продает?

– Еще как. Там Нюрка не спит с кем попало, побогаче выбирает да постарше. Таких раскручивать легче. Ходит вся в золоте, во всем дворце она – самая главная. Я себе жены не завел, только наложниц. Сначала я думал, что они мне помогут Бенну забыть, а мне только хуже от них становилось. Понимаешь, Нюрку надо на место поставить, но я не могу. Я в женщине человека вижу. Все понимаю, ей хорошая порка нужна, но сделать я такое никогда не смогу. Поэтому Амон с ней, пусть себе живет по своему разумению. Знаешь, меня первый раз полюбили не за то, что я богат, а просто так, за мое сердце. Я Валю люблю не как Бенну. Это любовь другая, в ней нет страсти, нет страданий, а есть только тихое и спокойное счастье. Ее мальчики, они ведь моей крови, они мне как родные. И ты не поверишь – и Аменхотеп, и Ванюша очень сильно на меня похожи, а отметки эти, – Сенах задрал рубашку, показывая Маринке родинку, – так они есть и у одного, и у другого. Чудно, правда? И жену нашел себе по сердцу, и двух деток. Они по возрасту погодки, почти одинаковые.

– А как мама твоя?

– Она болеет, слабая совсем стала, но очень Валюшку любит. Виновата она перед ней, это ж ведь она Аменхотепа украла, а теперь они дружат. А Нюрка и маму совсем затерроризировала, оскорбляет ее, считает, что это она виновата в том, что я Валю полюбил, а не ее.

– Я так рада за тебя, Сенах, что ты нашел свое счастье, здесь ты опять будешь зваться Сеней. Живите в доме бабы Аллы. Я уверена, что этот дом – хорошее место для твоей семьи. Там земли много, со временем построишь новый дом.

Они попрощались. Маринка подумала: «Ну что ж, жизнь начала устраиваться. Все-таки после встречи с бабой Аллой мне стало намного легче».

Она прошла через церковь, вышла на улицу, вдохнула свежий осенний воздух и заспешила в домик, который состоял из двух половин: в одной жила Алиса, а в другой – батюшка Георгий. Он поджидал ее у крыльца.

– Ну что, Мария, поработала?

Маринка кивнула.

– Так я пойду, церковь закрою. Завтра ждать тебя?

– Конечно, я сегодня так к Ольге и не попала.

– Завтра я тебе подземный ход покажу, строители наконец его закончили, а то в деревне любопытных много, а место это стало самым популярным.

– Вот это здорово! А то я все время боюсь кого-нибудь встретить.