Текст книги "Космология и практика сибирского шаманизма"

Еще одним не менее важным, чем рассмотренные выше, шаманским атрибутом являлся посох, а также трости. Посох, чье происхождение восходит к обыкновенной палке, в традиции сибирских народов занимает важное место и имеет вполне самостоятельное значение. Он не был вытеснен на периферию ритуального пространства и не потерял своего самостоятельного значения. Использование посохов фиксируется практически у всех народов Сибири. Посох мог выступать как заместитель бубна, а также как вполне самостоятельный атрибут шамана, выполнявший множество функций. Одна из важнейших функций шаманского посоха – транспортировка шамана в мир духов. Так, некоторые группы эвенков наряду с бубном имели посохи, символизировавшие коня или оленя. На «олене» шаман ездил в верхний мир, на «коне» – в мир мертвых [378]378
  Василевич, 1969, с. 254.


[Закрыть]. Н. П. Дыренковой было отмечено отсутствие посохов у якутских шаманов [379]379
  Дыренкова, 2012 (а), с. 325.


[Закрыть]. Исключением является одна непарная конная трость из коллекции МАЭ.

Рисунок 6. Деревянная конная трость. Якуты, конец XIX в.

Однако есть свидетельство о том, что якутский шаман мог употреблять вместо бубна палку, опираясь на которую он давал понять, что странствует [380]380
  Пекарский, Васильев, 1910, с. 23.


[Закрыть]. У бурят вместо бубна могли использоваться конные трости. Деревянные конные трости вырезались каждому шаману из живой березы накануне первого посвящения. Правая трость делается несколько длиннее левой. Конная трость похожа на обыкновенную палку, но наверху у нее вырезалась лошадиная голова, на некотором расстоянии от нижнего конца – род колена, а на самом конце – подобие конского копыта.

Рисунок 7. Железная конная трость. Буряты, конец XIX в.

Железные трости поступали в распоряжение шамана только после пятого посвящения [381]381
  Агапитов, Хангалов, 1883, с. 117.


[Закрыть]. По сведениям Н. П. Дыренковой, кроме конных тростей, бурятские шаманы имели еще «пешие трости», которые не могли использоваться для больших камланий, а в некоторых случаях, не ранее четвертого посвящения, шаманы получали еще антропоморфные трости. Трости у бурятских шаманов почти полностью заменили бубен, о чем свидетельствует и термин хэсэ – бубен, которым обозначают шаманскую трость. К тростям, как и к бубну, привешивают шкурки животных, ленты, железные привески и колокольцы. Тот факт, что одна трость длиннее другой, позволяет предположить, что одна из них была ударяемой, а другая – ударной [382]382
  Дыренкова, 2012 (а), с. 322–323.


[Закрыть]. Подтверждением этому могут служить материалы по хакасскому шаманизму. Известно, что во время сеанса камлания использовались две трости – две орбы. Одна из них – великая орба – служила ударным корпусом и была аналогом бубна. К ней была прикреплена скоба с семью железными кольцами. Во время камлания шаман садился верхом на эту трость и бил по ней колотушкой [383]383
  Бутанаев, 2006, с. 107–108.


[Закрыть]. В мифологии селькупов есть упоминание о том, что Итошка (один из трех героев сюжета о происхождении народа чумылькупов) имел посох, «играющий на разные голоса» [384]384
  Мифология селькупов, 2004, с. 134.


[Закрыть]. Таким образом, существуют косвенные свидетельства относительно употребления посоха в качестве звукового инструмента.

У нанайцев были различные посохи, свидетельствующие о силе шамана. Простые шаманы пользовались посохами тунепун, большие шаманы касаты имели посохи боло, с помощью которых они осуществляли проводы душ умерших на обряде больших поминок [385]385
  Смоляк, 1991, с. 245.


[Закрыть]. На вершине посоха боло находилась металлическая фигурка духа хозяина посоха Нека мапа, который следил за дорогой в буни, усаживал души на нарты, привязывал их ремнями [386]386
  Там же, с. 161.


[Закрыть]. Посох мог служить также средством общения с душой умершего, поскольку шаман держал его в руке, когда обращался к ней, и оживлял ее во время обряда каса [387]387
  Там же, с. 245.


[Закрыть]. По представлениям селькупов, шаманы категории сумпытыль қуп могли иметь посох сомпыль (сумпыль) тÿры. Он давался только избранным, которые знали самую трудную дорогу в страну предков. Посох был необходим им для преодоления трудного пути и в качестве орудия борьбы с врагами. Посох сомпыль тÿры представлял собой железный стержень с железным кружком на нижнем конце, наподобие лыжного кольца, либо нижний конец раздваивался, образуя ноги посоха. Три тупых зубца наверху изображали три священных дерева селькупов: березу, кедр и лиственницу [388]388
  Прокофьева, 1949, с. 341.


[Закрыть]. Есть сведения, что селькупские шаманы қамытырыль қуп, камлавшие в темном чуме и, как правило, без бубна, могли использовать палку. В начале камлания палку клали на землю между огнем и медвежьей шкурой. Духи-помощники слетались на эту палку, затем шаман усаживался на нее и отправлялся в свое путешествие [389]389
  Мифология селькупов, 2004, с. 162.


[Закрыть]. По сведениям К. Ф. Карьялайнена, хантыйский шаман на Васюгане для созыва духов-помощников обращался к женщине-духу со словами: «Строгая женщина!.. Острием твоего острого посоха сгоняй в одно место данных мне с четырех сторон света многообразных дочерей духа kān» [390]390
  Карьялайнен, 1996, с. 231.


[Закрыть]. У ненцев посох являлся важным атрибутом шамана категории самбана и служил для проводов души умершего в загробный мир. Шаман опирался на него, идя по «ледяной» дороге. Посох состоял из плоского кованого стержня или деревянной палки с семью расширениями и перетяжками. Верхнее расширение изображало человеческое лицо с намеченными при помощи вдавлений и насечек глазами, носом и ртом [391]391
  Хомич, 1981, с. 21–22.


[Закрыть].

У кетов жезл являлся атрибутом, получаемым на последних этапах своего становления, что свидетельствовало о высоком статусе его обладателя [392]392
  Алексеенко, 1981, с. 105.


[Закрыть]. Верхняя часть кетского жезла имеет чаще всего форму трезубца, а поперек делались разного рода перекладины, количество которых свидетельствовало о степени могущества шамана [393]393
  Анучин, 1914, с. 62.


[Закрыть]. Есть сведения, также указывающие на то, что шаманские посохи кетов выполняли лечебную функцию. Во время эпидемий на тропинках, ведущих к стойбищу, ставились настоящие шаманские жезлы или их деревянные изображения, которые должны были отпугивать злых духов, несущих болезни. Такие же деревянные изображения жезлов втыкались в изголовье могилы умершего от эпидемической болезни [394]394
  Там же, с. 66–67.


[Закрыть]. Шорские шаманы с помощью посоха проводили камлание над больным [395]395
  Дьяконова, 1981, с. 150.


[Закрыть]. Тувинские жезлы были первой принадлежностью шамана, изготавливались из березы и имели развилки в верхней части. Развилки могли быть 2-, 3-, 5-, 7– и 9-зубыми. Аналогичные (как правило, 3-зубые) жезлы были характерны для самодийских народов [396]396
  Dioszegi, 1963, с. 142.


[Закрыть]. Каждый зуб развилки назывался баш (голова) и мог быть выполнен в форме человеческой головы [397]397
  Вайнштейн, 1961, с. 177.


[Закрыть]. У нганасан железная трость чирə служила шаману опорой в его трудных путешествиях, в частности – чтобы, проходя по грязи, он не упал и не увяз [398]398
  Попов, 1984, с. 137.


[Закрыть]. У якутов употребление тростей не было распространено, Н. П. Дыренкова отмечает единичное указание на существование у них непарных конных тростей в конце XIX в. [399]399
  Дыренкова, 2012 (а), с. 325.


[Закрыть]

По всей видимости, посох с древнейших времен выступал в роли универсального посредника между миром людей и потусторонним миром, а также был маркером лиминальности (пограничного состояния) отдельных категорий людей, вынужденных пересекать границы культурного пространства. У хакасов после смерти мужа вдова в течение определенного времени ходила с посохом, который назывался «белый товарищ» и должен был указывать на пограничное состояние его владелицы [400]400
  Сагалаев, 2001, с. 254.


[Закрыть].

Универсальность посоха проявлялась прежде всего в его полифункциональности. Главная его функция – осуществление транспортировки шамана и помощь в путешествиях между мирами, что значительно сближает посох с бубном. Как и бубен, посох мог символизировать ездовое животное шамана – коня или оленя. Свидетельства семантического единства бубна и посоха зафиксированы в тюркских языках, где название бубна тÿр (тÿÿр, тÿнгÿр) дает полное совпадение с тÿр в обозначении посоха и священного дерева, а также у бурят, где термин хэсэ мог употребляться для обозначения шаманских тростей и бубна. В связи с тем, что шаманские путешествия могли осуществлять только сильные шаманы, посох, как правило, давался на высокой ступени посвящения и свидетельствовал о его высокой квалификации. Исключением, пожалуй, могут выступать тувинские жезлы, которые были первой принадлежностью шамана. Большое значение посох играл в поминальной обрядности и был важнейшим орудием, помогавшим осуществлять путешествие в загробный мир и общаться с душами умерших. Посох, как и бубен, мог выступать местом и орудием сбора духов-помощников шамана. В качестве важной функции посоха можно выделить также лечение болезней. Как пережиточный элемент можно рассматривать наличие на посохе звенящих привесок, которые могли быть свидетельством прежнего использования посоха в качестве звукового инструмента.

В любой космогонии именно некое действие приводит к изменениям в существующем порядке вещей, разрушает первичную целостность, вводит элементы организации, приводит к возникновению пространства и времени и, как следствие этого, осуществляет переход от природы к культуре. Ю. В. Балакин предложил выделить элементарные культурные формы, или первичные действия, которые составляют неизменный и необходимый компонент разных производств, применяются на охоте, на войне, а также в космогонии и колдовской практике. Данные действия предельно универсальны, имеют архетипическую природу и могут быть обозначены термином «ритуальный архетип». Они могут быть также отнесены к категории наиболее простых, «стержневых» символов, получающих разнообразное воплощение в ритуале и в производстве. Среди таких действий Ю. В. Балакин выделил удар, вращение, качание, также операции по разъединению и соединению [401]401
  Балакин, 2001, с. 223.


[Закрыть]. Более того, возможно, что предмет и действие, а также орудийная деятельность в роли означающего предвосхитили слово. Известно, что левое полушарие, управляющее звуковой речью, по своему происхождению является более молодым, чем правое, связанное с передачей информации посредством зрительных и пространственных образов, свойств и признаков, позднее – действий [402]402
  Рындина, 2004, с. 128.


[Закрыть]. То есть энергия по означиванию реальности могла первоначально воплотиться в предметы, действия, а уже затем в акустические образы.

Начальные фазы космогенеза во многих мифологиях предстают как результат безорудийной деятельности творца, но затем в мифах появляются первые орудия, напрямую участвующие в космоустроительной деятельности [403]403
  Балакин, 2001, с. 224.


[Закрыть]. Этот факт тоже далеко не случаен. Ведь именно использование человеком определенных орудий стало важнейшим фактором культурогенеза, минимумом определения культуры. Естественно, что самые простые предметы являются участниками драмы сотворения мира и, будучи максимально сакрализованными, становятся непременным атрибутом шаманских мистерий.

Одним из таких атрибутов выступает посох. Посох во многих космогониях является одним из главных орудий, с помощью которого происходит упорядочивание изначального хаоса. А.М. Сагалаев отмечал, что «посох – первое орудие, упоминаемое в космогонических мифах урало-алтайских народов Западной Сибири, первый атрибут божества, используемый им в процессе достройки мира» [404]404
  Сагалаев, 1991, с. 38.


[Закрыть]. Возможно, что палка, как наиболее простое орудие, могла стать первой вещью, наделенной смыслом именно в человеческом понимании, первой вещью-знаком. Позднее этот смысл был вплетен в идею Мирового дерева, ставшего всеобъемлющим универсальным знаковым комплексом. Судя по данным южносибирской археологии, посохи известны как минимум со времен афанасьевской культуры, ими изобилует фольклор, изображение посохов есть на петроглифах [405]405
  Сагалаев, 2001, с. 253.


[Закрыть]. В космогоническом мифе монголов, записанном Г. Н. Потаниным, мировой океан, олицетворяющий изначальный хаос, упорядочивается с помощью железной палки. Творец мешал ею океан, от чего в середине океана сгустился шар земли, отвердевший в дальнейшем в виде четырехугольника [406]406
  Потанин, 1883, с. 166.


[Закрыть]. В алтайской мифологии обладателем палки (посоха) является злой дух (Эрлик), который, проткнув ею землю, создает нижний мир. Таким образом, он утверждает раздвоенность мироздания, иной мир и принадлежность человека к обоим мирам (так как в создании человека принимают участие как Эрлик, так и Ульгень).

Парадигма, заданная центральным космогоническим мифом, распространяется на всю мифо-ритуальную традицию. Наиболее почитаемые духи в мифологии сибирских народов обязательно наделялись посохом. А сам посох обладал особой магической силой. Он является атрибутом высшего божества мансийского пантеона Нуми-Торума, выступающего в роли творца и космоустроителя: «Он за столом сидит, правой рукой о посох опирается» [407]407
  Мифы и легенды Севера, 1985, с. 104.


[Закрыть]. В алтайских сказаниях дух Белой Тайги Белая старуха также опирается на золотой посох [408]408
  Никифоров, 1995, с. 25.


[Закрыть]. Одна из клятв, с которой якуты обращались к духу огня, звучит так: «Пусть дух священного огня бросит свой семигранный хрустальный трезубец, чтобы перерезать мою становую жилу» [409]409
  Худяков, 1969, с. 145.


[Закрыть]. Якутские шаманы, обращаясь к огню, пели: «Если пойдет дьявол мимо, прокалывай ему позвоночный столб святым твоим трезубцем, удачно тыкай его своей тростью с побрякушками, дух обширного шестка, дедушка мой, священный Окхон!»[410]410
  Там же, с. 353.


[Закрыть] Обладателями замечательных посохов являются небожители бурятского пантеона. Эсэгэ Малан,

 
Властелин
Пятидесяти пяти небесных долин,
Сидящий на верхушке девяти высоких небес,
Творящий историю девяти глубоких земель,
 

опирается на девяностосаженный посох [411]411
  Гэсэр, 1988, с. 20.


[Закрыть]. А его бабушка Манзан-Гурмэ, «следящая за всеми звездами в небесах», «опирающаяся на множество горных вершин», «держащая вселенную всю в уме», имеет восьмидесятишаговый посох [412]412
  Там же, с. 103.


[Закрыть]. Тувинский шаман, обращаясь к хозяевам высоких гор, пел: «Вы, духи, ходите с палками семисоставными» [413]413
  Кенин-Лопсан, 1995, с. 47.


[Закрыть].

Несомненно, что в традиции сибирских народов посох и многие другие наделенные высоким семиотическим статусом и одновременно утилитарным значением предметы выполняли прежде всего медиативную функцию, помогавшую человеку поддерживать связь с сакральной стороной бытия. Будучи участниками космогонического процесса, они позволяли человеческому коллективу ощущать его постоянную актуальность и в то же время возводить повседневную жизнь к сакральным образцам.

Если мотив участия посоха в космогенезе прослеживается в фольклорной традиции, то символика лука как инструмента, причастного к космогонии, зафиксирована в языке. Общетюркское слово jaja – «лук» родственно алтайским словам jaja – «творить», jajam и jajy – «творение» [414]414
  Радлов, 1905, с. 72, 73, 75, 77.


[Закрыть]. Лук, так же как и посох, является атрибутом обитателей потустороннего мира. Хан-Шаргай-нойон, покровитель и защитник бурят, представлялся бурятским шаманам верхом на лошади с колчаном стрел за плечами и с натянутым луком в руках с наложенной стрелой [415]415
  Агапитов, Хангалов, 1883, с. 26.


[Закрыть]. Главным духом-покровителем шорских шаманов считался кижи тес (дух-человек). Его изображали в виде всадника, держащего в руках лук со стрелой [416]416
  Алексеев, 1984, с. 88.


[Закрыть]. Мифологический персонаж хантыйских сказок старичок Тостор производит с помощью своего волшебного лука разнообразные магические действия: «И вот он натягивает свой крепкий лук с железной спинкой, накладывает на тетиву свою добрую стрелу с костяным наконечником. И после того как выпустил свою стрелу, ворожит над ней: „Пусть одну лапу зверя она унесет в утреннюю зарю, пусть одну лапу зверя она унесет в вечернюю зарю, пусть образ того зверя напечатлится на небе для моего батюшки – бога“.

Так и гремела стрела старичка Тостора семь дней. От летевшей стрелы образовался проход в горе. И по этому проходу совершает свой перелет множество птиц, летящих на север, множество птиц, летящих на юг» [417]417
  Мифы, предания, сказки…, 1990, с. 70.


[Закрыть].

Колотушка, как важнейший сакральный атрибут, по форме, по функциям и терминологически тесно связана с такими, на первый взгляд, исключительно бытовыми предметами, как лопатка (мешалка), ложка, ковш. Однако известно, что они имели высокий семиотический статус, который возводит их к самому сакральному событию древних мифологий. Они – ведущие орудия в упорядочении изначального хаоса. В зачине шорского сказания упоминается период первотворения и те космоупорядочивающие действия, которые были тогда произведены:

 
Настоящего раньше,
Прежнего позже,
В то время, как ковшом делилась вода,
В то время, как лопаткой делилась гора… [418]418
  Дыренкова, 1940, с. 378.


[Закрыть]
 

От глагольной основы ʽbolʼ – ʽделитьʼ, ʽразделятьʼ в древнетюркском языке произошло существительное ʽbolmaqʼ – ʽстановлениеʼ, ʽбытиеʼ, ʽсуществованиеʼ [419]419
  Древнетюркский словарь, 1969, с. 112, 117.


[Закрыть]. Таким образом, действия, связанные с разделением, могли осмысляться как основополагающие в процессе создания мира. Возможно, что этими действиями констатируется однажды возникшее наличие в мире качественно различных сред – воды и земли [420]420
  Сагалаев, 1991, с. 44.


[Закрыть]. Ложка и ковш могли выступать в качестве меры всего существующего в мире, что в определенном смысле также указывает на их причастность к акту творения (измерение = придание всему сущему соразмерности) [421]421
  Там же.


[Закрыть]. Алтайские шаманы наделяли Ульгеня особыми характеристиками:

 
Движущий солнце и луну,
Перекатывающий белые облака,
Разрушающий черные леса (молнией),
Измерил (все) ложкой и совком. [422]422
  Анохин, 1924, с. 11.


[Закрыть]
 

Символизм таких орудий, как ковш, лопатка, ложка, подтверждает семантический анализ данных слов в тюркских языках. Ковш, ложка переводятся на тюркские языки Сибири терминами камыс, камыч, хамыас, хомуос. В древнетюркском словаре слово ʽчерпакʼ, ʽковшʼ обозначается как comyrmis. Здесь присутствует глагольная основа ʽcomʼ – окунаться, нырять, ʽcomyrʼ – погружаться (в воду), а слово comaq переводится как ʽпалкаʼ, ʽпосохʼ, ʽжезлʼ [423]423
  Древнетюркский словарь, 1969, с. 153.


[Закрыть]. Данные термины соотносятся с бытовавшими у тюркских народов музыкальными инструментами (комуз, комус, хамыс, кобуз) – бубном, варганом или струнным инструментом типа балалайки. Таким образом, ковш и ложка даже на уровне языка выступают ритуальными аналогами посоха, а также ритуальных звуковых инструментов. Они могут быть также соотнесены с птицей-демиургом из хорошо известного в сибирском регионе космогонического мифа, ныряющей в воды мирового океана и достающей со дна землю. Кроме того, на уровне языка можно проследить тесную связь ковша с шаманизмом. Древнетюркское qam и qamla – соответственно ʽшаманʼ и ʽшаманитьʼ созвучны слову qamïč – ʽчерпакʼ, ʽковшʼ [424]424
  Там же, с. 413–414.


[Закрыть].

Большинство тюркских музыкальных инструментов, например, игил, топшур, кобыс, имеют форму ковша, сковороды или ложки. И это далеко не случайно. Древнейшие атрибуты, связанные с космогонией, легли в основу музыкального инструментария, который использовался в ритуале и воспроизводил космогоническую драму. В. Радлов, описывая музыкальный инструментарий абаканских татар, указывал на то, что кобыз похож по форме на глубокую сковороду [425]425
  Радлов, 1989, с. 226.


[Закрыть]. В Туве корпус таких музыкальных инструментов, как дошпулуур и игил, выдалбливался в форме заостренного книзу овального ковша [426]426
  Сузукей, 1989, с. 38.


[Закрыть]. В селькупской традиции сохранилось представление о том, что шаман мог совершать свои путешествия в другие миры не только на бубне, но и на сковороде [427]427
  Мифология селькупов, 2004, с. 260.


[Закрыть]. А во время камлания в темном чуме, которое обычно проводилось без бубна, селькупы использовали медный котел в качестве ударного музыкального инструмента [428]428
  Там же, с. 162.


[Закрыть].

Таким образом, с помощью шаманских атрибутов происходил акт творения, совершались определенные космоустроительные действия, которые, по всей видимости, являются архетипическими и неизменно воспроизводятся в ритуале. Именно поэтому эти действия наделены особой магической силой. Древнетюркский глагол joyur означает ʽмеситьʼ, ʽмешатьʼ и ʽзаговариватьʼ, ʽзаклинатьʼ [429]429
  Древнетюркский словарь, 1969, с. 270.


[Закрыть]. С помощью тех же атрибутов и первичных действий человек осваивал окружающее его пространство и, по сути дела, в повседневной деятельности повторял схему космогонического процесса. Хорошо известно, что древнейшие технологические действия были тесно связаны с космологическими представлениями, ремесла носили ритуальный характер, а самим ремесленникам в первую очередь приписывались ритуальные функции.

Традиционные мировоззренческие системы народов Сибири предполагают сосуществование большого количества ритуальных специалистов. Принципиальное различие между ними заключается в том, что их деятельность представляла собой культурные варианты коммуникации, различные способы установления и реализации диалогических отношений с «духовной» реальностью. Проводниками в мир духов могли быть певцы (сказители), ясновидцы (способные видеть души, духов и иные миры), предсказатели различного толка (сновидцы, гадатели, лица, страдающие припадками, употребляющие мухомор и т. д.), колдуны (использующие различные магические приемы для воздействия на события и явления) и собственно шаманы, способные сопровождать души живущих и умерших и с этой целью путешествующие в различных сферах мироздания. Происхождение всех этих лиц могло быть независимым и опираться на различные варианты коммуникативного опыта. В то же время общение с миром духов предполагает открытость и возможность для совмещения и пересечения различных видов подобного опыта.

В рамках Сибирского региона мы можем наблюдать шаманизм как мировоззренческую доминанту. Об этом прежде всего говорят хорошо разработанные и выраженные в различных формах классификации шаманов. В то же время на фоне усиления собственно шаманов продолжают активно действовать другие специалисты, чье происхождение является не менее древним. Некоторые из них были смещены на периферию ритуального пространства (разного рода гадатели, предсказатели), а некоторые (сказители и певцы у большинства народов Сибири, тудины и дючилы у нанайцев и нганасан, баңос у кетов) по степени престижа и востребованности среди соплеменников продолжали конкурировать с шаманами и в своей сфере деятельности даже считались более сильными. В современных условиях размывания классических форм шаманизма в Сибирском регионе наблюдается ситуация увеличения числа разного рода специалистов, занимающихся лечебной и ритуальной практикой, которые делятся на лекарей, колдунов, предсказателей, ясновидцев и т. д. Е. В. Ревуненкова отметила, например, что традиционные алтайские ясновидцы кöспöкчи (кöсмöчи) на современном этапе взяли на себя некоторые шаманские функции, в числе которых проводы умершего в страну предков [430]430
  Ревуненкова, 1995, с. 96.


[Закрыть]. Все это свидетельствует о первостепенной значимости самой возможности коммуникации с миром природы и о второстепенности его форм проявления.

Терминологический и функциональный анализ шаманских атрибутов у разных сибирских народов позволяет выстроить следующий семантический (и, возможно, генетический) ряд, выявляющий соответствия между различными ритуальными предметами:

дерево – посох – лук – музыкальные инструменты (струнные и ударные) – колотушка – бубен

Эти же соответствия можно представить в виде схемы:

Многие элементы конструкции бубна, его символики и функциональных особенностей генетически восходят к более простым и, по всей видимости, универсальным ритуальным орудиям. Основу их всех составляет обычная палка, которая в дальнейшем приобрела свойства звукового инструмента (трещотка, погремушка) и орудия охоты (лук). Лук одновременно стал и первым струнным инструментом. Таким образом, сформировалось два вида звукоизвлечения – ударный (две палки, ударяемые друг об друга, одна из которых снабжена звенящими или гремящими предметами) и струнный (звук, рождаемый тетивой лука). Звук осмыслялся как язык и способ общения с миром духов. Поэтому в качестве основной можно выделить функцию звуковых инструментов как медиаторов по оси «человек-природа». Это явилось также главной причиной того, что ударные и струнные инструменты, а также лук были важнейшими атрибутами ритуальных деятелей в ранних религиозных традициях разных народов. Необходимо обратить внимание также на тот факт, что процессы формирования шаманского инструментария не носили характера линейной эволюции (что демонстрируется с помощью схемы). Скорее это был пучок самостоятельно протекающих процессов, которые тем не менее не были изолированными, могли пересекаться и взаимно влиять друг на друга. Более того, видоизменяясь, различные инструменты сохраняли свое исходное семантическое единство.

Рисунок 8. Верховный шаман тымских самоедов Кочиядер с бубном и колотушкой

Бубен по своей конструкции относится к более сложным музыкальным и ритуальным инструментам. Поэтому его возникновение могло быть напрямую связано с усложнением форм общения с миром духов. В этих условиях бубен вобрал в себя всю полноту символики предыдущего инструментария, в чем можно проследить особую логику развития традиционной системы представлений – не отбрасывать, а аккумулировать культурный опыт. Он становится средством призывания духов, местом их сбора, а также средством перемещения шамана в различные пространственные сферы инобытия и переноса им тех или иных ценностей между мирами. Те же функции имеет и посох, древнейший посредник между человеком и природой, первая вещь-знак, восходящая к простой палке.

Посох можно отнести к группе «доминантных» символов, которые характеризуются многозначностью, полифункциональностью и центральным положением в каждом ритуальном исполнении. Он обладает значительной смысловой самостоятельностью и поэтому присутствует в качестве центрального атрибута во многих ритуальных традициях. Посох можно рассматривать как наиболее полный ритуальный аналог бубна. Более того, функциональный анализ посохов сибирских народов показал их преимущественную роль в качестве средств передвижения в мир мертвых (мир предков) и средства общения с ними. Возможно, этот путь был проложен шаманами ранее, чем пути в другие сферы мироздания. Можно даже предположить, что эти путешествия сначала были именно пешими и лишь позднее стали осмысляться как полеты или перемещения на животных, лодках и т. д.

Анализ космологических представлений дополняет семантический и генетический анализ шаманских атрибутов и подтверждает сделанные выше выводы. Участие в космогониях посоха, лука, ковша или ложки (ритуальным аналогом которых выступает колотушка) позволяет говорить об их высоком семиотическом статусе. Одновременное активное использование этих предметов в повседневной жизни было глубоко закономерным и подчеркивало их ведущую роль в мире вещей как медиаторов по оси «сакральное-профанное». Они объединяли в себе две эти антагонистические сферы, выстраивая повседневность по сакральным образцам и обнаруживая сакральное в повседневном. Кроме того, они репрезентировали собой первичные культурно обусловленные действия, которые легли в основу как ритуальных, так и производственных практик. Предварительно среди таких действий можно выделить удар (ударные инструменты как ранние ритуальные орудия, пробивание земли палкой и создание нижнего мира), смешение (смешивание, замешивание, пахтание), разделение, погружение (ныряние, зачерпывание, вычерпывание).