Текст книги "Сложнейшие сочинения по русской литературе. Все темы 2015"

Салтыков-Щедрин – сатирик

Этот серьезный и свирепый юмор, этот реализм, трезвый в своей ясности среди самой дикой игры воображения, и особенно этот непоколебимый здравый смысл…

И.С. Тургенев

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин является непревзойденным художником слова в области социально-политической сатиры. Он был революционером-демократом, оружием сатиры боровшимся против самодержавия, крепостничества и его пережитков, против правящих классов России. В своих произведениях он ставил и разрешал в революционно-демократическом духе наиболее важные вопросы своего времени.

В эпоху Салтыкова-Щедрина главным врагом народа было самодержавие. И в первую очередь на него и обрушивал сатирик свои удары. В своем творчестве сатирик применял все средства и способы обличения, чтобы вызвать чувство отвращения к самодержавию. Он с убийственной силой умел пригвоздить к позорному столбу власть, враждебную народу. До высокого совершенства довел Салтыков-Щедрин характерные черты своей сатирической манеры, в которой обычно приемы реалистического стиля свободно сочетаются с гиперболой, гротеском, фантастикой, пародией, в произведении «История одного города». Беспощадному осмеянию подверг сатирик «мрачных идолов» и «прохвостов», правящих городом Глуповым.

Это произведение в яркой сатирической форме обличало уродливые проявления жизни помещичье-бюрократического общества, всю систему дикого правительства. Один за другим проходят перед нами нелепые и отвратительные в своей жестокости, тупоумии, злобной ненависти к народу глуповские градоначальники. В своей сказке «Медведь на воеводстве» писатель осмеивает непосредственно верхи самодержавия.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин очень любил свой народ. С тоской и гневом говорил он о забитости и покорности народа, с радостью отмечал ростки народного недовольства. Суровыми, горькими, полными осуждения выражениями Салтыков-Щедрин порицал смирение, благодушие и пассивность народа, выносящего на своих плечах Угрюм-Бурчеевых и им подобных. Трагическое положение закабаленного народа, его каторжный труд, плоды которого достаются «пустоплясам», показаны сатириком в сказке «Коняга». Образ Коняги – это обобщенный поэтический образ всего подневольного русского крестьянства старой России. Жизнь народа – непрерывный каторжный труд. Трудом Коняги живут «пустоплясы», которые могут только вести праздную болтовню о причинах несокрушимости Коняги. С ненавистью и презрением нарисовал Щедрин образы «пустоплясов» – врагов народа, с горячим сочувствием и любовью – образы мужика и Коняги. Своей сказкой сатирик вызывает в нас чувства негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма.

Типичными фигурами для эпохи, в которой жил писатель, были беспринципные, подлые буржуазные интеллигенты, служащие царскому правительству. Образы таких интеллигентов нарисованы Щедриным в сказках «Либерал», «Вяленая вобла», «Гиена».

«Щедрин, – писал Ленин, – беспощадно издевался над либералами и навсегда заклеймил их формулой: «применительно к подлости»». Презрительно и гневно смеялся Салтыков-Щедрин над трусливыми обывателями, думавшими только о спасении собственной шкуры. Такой трусливый обыватель выведен им в сказке «Премудрый пескарь». Писатель презрительно издевается над трусливою «мудростью» пискаря. Пескарь прожил бесцельную, жалкую жизнь. «Он жил – дрожал, и умирал – дрожал».

В своих работах сатирик использовал эзоповскую манеру письма, которая помогала ему рисовать такие стороны русской жизни, какие иным путем осветить было бы невозможно. Например, обездоленного мужика он называл «человеком, питающимся лебедой», царских чиновников – «топтыгиными». Прекрасной характеристикой щедринских героев является их речь. Ограниченность генералов из сказки «Как один мужик двух генералов прокормил» мы понимаем из выражения: «Отчего солнце прежде всходит, а потом заходит, а не наоборот?»

В произведениях Щедрина во весь рост встает старая Россия. По силе дарования и по значению творчества Салтыков-Щедрин был одним из наиболее ценимых К. Марксом и Ф. Энгельсом писателей. М. Горький писал о Щедрине: «Значение его сатиры огромно, как по правдивости ее, так и по тому чувству почти пророческого предвидения тех путей, по коим должно было идти и шло русское общество…»

Сатирическое изображение чиновничества и помещиков в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»

Кто не сделался прежде всего человеком, тот плохой гражданин.

В.Г. Белинский

В своей поэме Гоголь светом сатиры беспощадно бичует чиновников. Они как коллекция странных и неприятных насекомых, собранная автором. Не очень привлекательный образ, но разве приятны сами чиновники? Если вспомнить, что все эти «государственные мужи» состоят на службе; если вспомнить, что Гоголь описал провинцию (где картина государства наиболее типична); если вспомнить, что Гоголя очень критиковали (что ярче всего показывает правдивость поэмы, несмотря на весь гротеск) за его произведение – становится поистине страшно за Россию, за то, в каком виде она существовала. Рассмотрим поближе эту жутковатую коллекцию.

Россия всегда делилась современными критиками на две части: крестьянство, народ, и помещики с чиновниками. Сюда надо бы добавить третий слой, в то время еще нарождающийся; его представитель – Чичиков. Он – как бледная поганка, вырастающая на телах рушащихся в небытие помещиков. Но в самом ли деле помещичий и чиновничий слой был обречен? Ведь государство существовало, и вроде бы неплохо…

Что же представляет собой городское общество? В его описании Гоголь использовал один, но очень яркий образ: чиновники «… мелькали и носились врозь и кучами тут и там, как носились мухи…. а воздушные эскадроны…, поднятые легким воздухом, взлетают смело, как полные хозяева… не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя…» Одним сравнением Гоголь сразу показывает великую Пустоту, Пустоту с большой буквы, царящую в умах и душах чиновников.

Что же представляют из себя помещики и чиновники в отдельности? Начнем с «государственных мужей», находящихся на службе, олицетворяющих государственную власть; от которых зависит жизнь народа.

Прокурор. Его «молчаливость» и «серьезность», принимаемые всеми за признак большого ума, есть всего лишь свидетельство того, что ему просто нечего сказать. Видно, что он – самый большой взяточник: весть о «мертвых душах» и волнения, связанные с ней, настолько потрясают его, что он, не выдержав огромного, всепоглощающего страха… умирает.

Вот председатель палаты. Он «весьма» рассудительный «любезный человек». Все! На этом его характеристика и заканчивается. Ничего не сказано ни об увлечениях, ни о склонностях этого человека – говорить просто не о чем!

Почтмейстер немногим лучше остальных. Только на время карточной игры на его лице изображается «мыслящая физиономия». В остальное время он «речист». Но и о содержании речей ничего не сказано. Очевидно, за ненадобностью.

Не следует думать, что между помещиками и чиновниками есть важные различия. И те, и другие наделены властью, приносящей деньги.

И у тех, и у других высокое положение в обществе. И у тех, и у других гнетущий вакуум в умах и душах. Они – две стороны одной медали, точнее, фальшивой монеты с именем «паразитизм». Городскую жизнь обитателей города мы уже видели. Обратимся теперь к деревне.

Чичиков последовательно посещает в поэме четырех помещиков. Визит к Манилову показывает высшую степень пустоты и никчемности. Манилов, о котором можно сказать, что его хобби – мечты – превратилось в «профессию», довел свое хозяйство до такого состояния, в котором все рушится от воздушной ветхости и шаткости. О дальнейшей судьбе Маниловки и имения можно догадаться: они будут заложены, если раньше не развалятся.

Коробочка и Плюшкин. Это две ипостаси одного и того же явления: бессмысленного и алчного накопительства. Эта алчность доведена до абсурда: Коробочка и Плюшкин различаются лишь величиной самого мелкого и никчемного предмета, притаскиваемого в дом, в сундуки, вообще «внутрь». И у Коробочки, и у Плюшкина – полнейшая закрытость и изолированность от мира, у одной выражающаяся в глухом заборе и цепных собаках, в безвылазном сидении дома; у другого – в мизантропизме, ненависти ко всем потенциальным расточителям, как следствие – ко всем людям. Хозяйство Плюшкина – уже разваленные останки; хозяйство Коробочки – «крепость», готовая заплесневеть и провалиться внутрь себя.

Собакевич – крепкий хозяин. Похоже, что именно его хозяйство – крепкое, хотя неотесанное, дубовое – продержится дольше всех. Крестьяне живут относительно сытно… Хотя мы не знаем, так ли это – о крестьянах Собакевича мы знаем только по их жилищам – серым, но крепким избам. Можно догадаться, что Собакевич держит своих крестьян в строгой дисциплине. Кто может гарантировать, что в какой-нибудь неурожайный год крестьяне не взбунтуются и не сметут Собакевича с его семейством и имением? Русский бунт будет тем более бессмыслен и беспощаден, что к нему наверняка присоединятся крестьяне из Маниловок, Вшивых Спесей и других сел.

И вот – Чичиков, по должности – чиновник, по намерениям – помещик, по натуре – лукавый раб, унижающийся перед нужным человеком. «Приспособляясь, люди хотят сохранить себя, и в то же время теряют себя», – сказал русский писатель-эссеист М.И. Пришвин. Это очень похоже на Чичикова. Глядя на те маски, под которыми скрывается Чичиков, еле-еле можно увидеть его истинное лицо подлеца и приспособленца. Но неудачи, преследующие его, есть неизбежное следствие его махинаций, направленных против людей.

Что же касается той обстановки, в которой появились такие уродливые персонажи, то они и формировали ее, подстраивали под себя. Среда же, затхлая и темная, делала все новых и новых чиновников и помещиков, служащих ей. Разорвать этот порочный круг могла только революция, в конце концов и свершившаяся уже после 1861 и 1905 годов.

Итак, где же будущее России, которому в конце концов предстоит взойти и цвести? Уже ясно, что это ни помещики, ни Чичиков, – последний даже не имеет своего четкого лица, он, скорее, исключение; ни чиновники, подмявшие под себя власть и закон. Народ, русский народ, который поднимется, почувствовав, наконец, свободу, частью которого является и интеллигенция, и часть действительно по-хорошему цепких, деловых людей, – это и есть Россия, мы и наше будущее.

Смех как действующее лицо в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»

Смех – одно из самых сильных орудий против всего, что отжило.

А. Герцен

Одна из особенностей гоголевской драматургии определяется отношением ее к смеху, к комическому. Гоголь – комический писатель в целом – и как новеллист, и как автор поэмы «Мертвые души», и как драматург. Тем не менее именно драматургия (комедии «Ревизор», «Женитьба», а затем ряд пьес, объединяемых рубрикой «Драматические отрывки и отдельные сцены») проявила комическую природу гоголевского гения наиболее цельно.

Комическое составило преимущественный аспект гоголевского драматического мира. Отныне (с 1836 года) постоянной и самой вольной темой Гоголя станет мысль о глубокой духовной обусловленности и обеспеченности смеха. Высокий смех ничего не имеет общего с тем смехом, который порождается беглой остротой, каламбуром или же намеренной утрировкой. У него свои этические и педагогические функции: осмеяние «прячущегося порока», поддержание возвышенных чувств.

Именно в комедии «Ревизор» происходит осмысление смеха глубины, его основательное и, так сказать, многоярусное эшелонирование: юмор, ирония, сарказм, гротеск.

Следует отметить, что комическими называют такие жизненные явления, в которых содержится несоответствие общепринятой норме, алогизм. Постоянным источником комического в жизни является необоснованная претензия. Так и в комедии «Ревизор» прием ошибки, несоответствия является основой комического, основой конфликта.

Вспомним о времени, когда была написана комедия «Ревизор» (1836 г.): мрачная эпоха Николая I, действует система доноса и сыска, распространены частые инспекторские наезды «инкогнито». Сам Гоголь замысел «Ревизора» определил так: «В «Ревизоре» я решил собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости… и за одним разом посмеялся надо всем».

Гоголь отказался от введения в комедию положительных героев. И это было до конца обдуманным решением. Сатирическое изображение жизни в комедии отнюдь не означало забвение писателем положительных идеалов. Как раз наоборот, исходя из этих положительных идеалов, заключающихся в раскрепощении народа, развитии его сил и процветании, Гоголь и характеризовал общественные явления. Не случайно писатель отмечал, что «яркостью собранных преступлений и пороков уже рисуется сама собою противоположность в голове каждого». Подлинным положительным героем в комедии, по словам писателя, явился смех.

Именно поэтому гоголевский комедийный мир подчеркнуто однороден. Ни среди действующих лиц, ни среди персонажей внесценических мы не встретили таких, которые были бы «взяты в образец», сигнализировали бы о существовании иного морального и этического уклада. Все гоголевские герои выкрашены в один цвет, вылеплены из одного и того же теста, все они выстраиваются как бы в единую и ничем не нарушаемую перспективу. Это перспектива последовательного комизма.

Следует отметить еще одну новаторскую особенность комедии. В «Ревизоре» писатель смело вынес действие за пределы семейно-бытовых, любовно-лирических отношений.

В основу комедии положены острые общественные конфликты, которыми определено все ее внутреннее развитие. Социальная практика действующих лиц выступает в комедии как решающий критерий оценки человеческих качеств. Герои «Ревизора» терпят поражение не просто вследствие своей моральной ущербности, а в силу своей общественной несостоятельности. Основной идее комедии подчинена и обрисовка семьи городничего, принимающей столь активное участие в пышной встрече приезжего из столицы – ревизора.

Кстати сказать, не Гоголь впервые ввел «ситуацию ревизора» в литературу. Она разрабатывалась и до него. Но глубина и последовательность художественного решения Гоголя не входит ни в какое сравнение с решениями предшественников.

«Ревизор» – произведение более глубокое. Смысл этой комедии вовсе не в том, чтобы обличить группу чиновников в злоупотреблениях. Эта тема была уже достаточно освещена в сатире и комедиографии XVIII века. Гоголь чрезвычайно расширил границы своей комедии, в различных ситуациях которой отразились самые разнообразные стороны всего строя жизни России. Избегая лобового обличительства, весело и непринужденно писатель познакомил нас с жизнью своих героев и показал, какой грандиозной разрушительной силой обладает смех.

Гоголь, по словам Добролюбова, владел «тайной смеха». Он умел видеть смешное в общественных и бытовых неурядицах, в характере и поведении человека, в его манерах, в языке. Юмор проникает во все поры гоголевского текста – его содержания, стиля и языка.

Вот начинаются приготовления к встрече «ревизора». Ни на какое установление «дивной исправности по делам», хотя бы и кратковременное, нет и намека. Все распоряжения городничего относятся к внешнему виду: прибрать в присутственных местах, надеть на больных чистые колпаки, вымести улицу до трактира, то есть ту, по которой проедет «ревизор». Словом, нужно только соблюсти форму. Положение ревизуемого вовсе не требовало, чтобы проводить какие-либо улучшения и исправления по существу. Городничий это отлично сознает: «Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить. Нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов».

Но и другая сторона ведет в «ситуации ревизора» определенную игру. Эту игру невольно – в силу особенностей своего характера – ведет Хлестаков. Вернее, ее ведут сами с собой городничий и компания – с помощью Хлестакова. Осведомленность «ревизора» («все узнал, все рассказали проклятые купцы!»), угроза наказания, намек на взятку («Эк куда метнул!»), нежелание прямо говорить о своей миссии («… хочет, чтобы считали его инкогнито») – все эти наблюдения служат для городничего доказательством того, что его собеседник правильно играет свою роль, что, следовательно, перед ним настоящий ревизор. Обман, вернее, самообман, городничего оказался возможным потому, что он готовился сыграть свою роль с ревизором, причем с ревизором, ведущим, в свою очередь, игру. Этого требовала логика ситуации, хорошо усвоенная городничим за долгие годы службы («… трех губернаторов обманул»). А пришлось ему играть с чистосердечным Хлестаковым.

Весь эпизод пронизан гоголевской иронией. Драматургия этой очень сложной сцены разработана с ювелирной точностью. Здесь все время переплетаются прямой смысл разговора, который ведут между собой персонажи, и скрытый, как всегда оказывающийся самым важным. Внешний алогизм оборачивается вполне определенной логикой, совершенно понятной участвующим в разговоре персонажам.

Городничий и Хлестаков – выразители одной и той же действительности. Оба – пройдохи и плуты, хотя они по-разному выявляют себя. У них общая логика поведения и языка. Несообразности и странности в поведении столичного гостя никак не озадачивают городничего, ибо они вполне соответствуют его представлениям о том, как должен вести себя важный чиновник из Петербурга. У персонажей Гоголя своя логика, далеко не всегда совпадающая с общепринятой.

В «Театральном разъезде» словами «очень скромно одетого человека» Гоголь метко определил своеобразные черты комизма действующих лиц «Ревизора»: «… Признаюсь, я чувствовал радость, видя, как смешны благонамеренные слова в устах плута и как уморительно смешна стала всем, от кресел до райка, надетая им маска». Слова эти относятся не только к городничему, но и к другим чиновным правителям.

Точно так же, как смешна маска лицемерия и ханжества, неотразимое комическое впечатление производят необъятные претензии ничтожных людей на значительность, мудрость и величие, которые мы встречаем не только у Хлестакова, но и у Ляпкина-Тяпкина, убежденного в необычайной тонкости и глубине своего ума, и у Земляники, уверенного в том, что если кто и достоин высоких почестей, так именно он. И городничий смешон не только тогда, когда он изливается в благонамеренных речах, но и в том случае, когда самодовольно хвастается, какой важной птицей он стал, соединяясь узами родства с Хлестаковым.

Стремясь показать во всей полноте общественные «пороки и преступления», Гоголь рисовал своих героев «крупным планом», смело прибегал к гиперболе, к гротеску. Отсюда возникают «курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе: тридцать пять тысяч одних курьеров!». Или такие характеристики: «Вот смотрите, смотрите, весь мир, все христианство, все смотрите, как одурачен городничий! Дурака ему, дурака старому подлецу! (Грозит самому себе кулаком)… Вон он теперь по всей дороге заливает колокольчиком! Разнесет по всему свету историю». Гротеск, при котором деформируются реальные жизненные соотношения, правдоподобие уступает место карикатуре, фантастике, позволяет не только выразительно, крупно очертить действующих лиц, но и включить их в широкие социальные соизмерения.

Гоголь мечтал о комедии, которая явилась бы «великой школой» для общества и беспощадно карала бы смехом «плевелы» русской действительности. Разъясняя смысл «Ревизора», писатель указывал на роль смеха, сатиры: «… мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе. Да, было одно честное, благородное лицо, действовавшее в ней во все продолжение ее. Это честное, благородное лицо – был смех…»

Гоголь подчеркивает, что он решился выступить с осмеянием презренного и ничтожного, зная о том, что это вызовет к нему неприязнь многих. В смехе, в выведении на «всеобщие очи» дурного писатель видел могучее средство воздействия на общество. Этим он подчеркивал главное в своих эстетических воззрениях, в своем отношении к обществу. Оно заключалось в обосновании позиций страстного защитника правды, грозного обличителя социального зла. Высокий реализм тесно слился в «Ревизоре» с сатирой, сатира – с воплощением важных социальных идей. Тупое насилие и корыстолюбие, забвение общественного долга и претенциозное невежество, властительное чванство и изворотливое подхалимство нашли в гоголевской комедии яркое и глубокое выражение. Ее образы оказывали и оказывают действенное влияние на общество, продолжают интенсивно жить, вступая в тесное соприкосновение со многими современными социальными явлениями.