Текст книги "Вера Холодная. Королева немого кино"

Чем дальше – тем невероятнее: Юрий Смолич производит себя едва ли не в образ менестреля, возвеличившего «королеву экрана»:

«В этом романе – зенит развития образа Веры Холодной: своим поступком она ставит себя по эту сторону баррикад в то трудное и сложное для тогдашнего интеллигента время, этим она приближается к лагерю борющегося народа – и отрывается начисто от каких бы то ни было могущих ее опорочить сплетен, кривотолков, легенд, бытующих и поныне.

В этом задача автора, ценящего доброе имя актрисы Веры Холодной».

Как мило!

А как же бесчисленные сексуальные связи «изменчивой обольстительницы»? Кушетка французского консула мосье Энно, постель генерала Гришина-Алмазова, койка безымянного капитана дредноута, на которую, впрочем, Вера Холодная так и не успела улечься, будучи, как мы помним, отравленной!

Впрочем, далее в письме к сестре покойной актрисы Юрий Смолич оправдывается – правда, вовсе не в том, что в романе своем превратил чистейшую женщину в проститутку, а в том, что несколько погрешил против революционной правды: ведь Котовского-то Вера Холодная не спасала!

«Конечно, оставаясь верным правде жизни и желая достичь полного доверия читателя, автор не мог и не должен был пойти на заведомую фальшь, представляя сам факт спасения Котовского как, скажем, сознательное действие революционерки, которой Вера Васильевна не была. В романе Вера Холодная сразу же и признается Котовскому, что она видит и чувствует за ним правду, но сама еще не умеет разобраться в событиях, в том новом, революционном, что вдруг возникло перед нею, совершенно неподготовленною обстоятельствами предыдущей, артистической, оторванной от конкретной социальной борьбы жизни. Это, по мнению автора, вполне убедительно: в подобном положении находилась почти вся интеллигенция.

Было ли так в действительности? Был ли действительно такой факт, что актриса Вера Холодная спасла жизнь герою гражданской войны, вошедшему навсегда в историю нашего народа на самые славные ее страницы. Котовскому?

Нет. Не было.

Но как художественный факт – он закономерен. И автор принимает этот домысел на свою совесть: к подобным выводам как к допущению возможного приводит внимательное, пристальное и доброжелательное изучение психологии нашей интеллигенции того времени. Так можно предположить – и утвердить как художественный факт, – осмысливая растерянность нашей тогдашней интеллигенции перед революционными событиями, ее метания из стороны в сторону, ее неумение понять события и определить свое к ним отношение, ее неуверенность, сочетаемую, однако, с безумным патриотизмом, с тяготением к родному народу, и именно к его трудовым кругам, с, быть может, неосознанным, но сочувствием его борьбе, восхищением его героизмом.

Нужно ли отказаться в романе от этого факта – спасения Верой Холодной Котовского и, следовательно, вычеркнуть этот факт из художественно воссоздаваемой ее биографии только потому, что в действительности подобного случая не было?

Нет! Автор, пристально присматриваясь к поведению нашей интеллигенции в те годы, считает неверным отказ от подобного художественного домысла. Ценя память об имени Веры Холодной, автор считает неверным вычеркнуть этот логически верный домысел из художественной биографии Веры Холодной и тем снизить ее образ, снова отдать его порочащим ее легендам».

Письмо длинное. И – ни единого слова о кушетке консула, постели генерала, койке капитана… О том, что, собственно, возмущало Софью Васильевну. Ни слова, кроме того, в самом начале данного намека: что, дескать, мала была девочка и не знала многого о сестре!

Софья Васильевна просила, чтобы Юрий Смолич ответил ей через «Литературную газету» и написал, что все эти кушетки и постели – вымысел!

Но Смолич отвечать через газету отказался. Написал еще одно личное, довольно любезное письмо: снова о том, как плохо будет покойной Вере Холодной и ее ныне живущим родным, если он признается, что все в романе – включая спасение Котовского – вымысел… Тем более что Смолич продолжал утверждать: это даже не вымысел, а полуправда, основанная на ходивших в Одессе слухах и сплетнях.

Впрочем, против Смолича и Плоткина восстала не только сестра актрисы, но и зрители, почитатели: как выяснилось, фильмы с Верой Холодной были популярны не только среди буржуазно настроенной публики, тоскующей по былым, ушедшим временам, но и в среде революционного подполья Одессы.

«…к вам обращается участница подполья в период интервенции (1918–1919 гг.) Ярошевская Р.

Как и другие советские зрители, с чувством возмущения встретила я трактовку образа Веры Холодной как женщины легкого поведения в период интервенции в гор. Одессе. Утверждения некоторых безответственных авторов о том, что она занималась флиртами с высшими представителями враждебного лагеря, не имеют под собой никакой почвы и совершенно безосновательны. Я считаю своим долгом присоединить свой голос в защиту чести и гражданского поведения замечательной актрисы того времени. Будучи в те годы связной Одесского обкома, часто выполнявшей задания товарищей Ласточкина, Соколовской, Котовского и других, я хорошо помню (несмотря на то что тогда мне было лишь 16 лет), что имя Веры Холодной часто встречалось мне в связи с деятельностью подпольщиков, и мне она запомнилась как товарищ, помогавший нашей подпольной организации…

Р. Ярошевская, г. Одесса»

…Была ли Вера Холодная «товарищем, помогавшим подпольной организации»? Сомнительно. Скорее всего, это утверждение – не больше (но и не меньше!) чем вымысел товарища Р. Ярошевской – вымысел, сочиненный с самой святой и благой целью: защитить любимую актрису, кумир юности, от злобных клеветников!

Ведь одно дело – оклеветать какую-то там артисточку, буржуазку, пусть даже и называли ее когда-то «королевой экрана»…

И совсем иначе выглядит клевета в адрес «товарища, помогавшего подпольной организации».

«Это письмо пишет вам одессит Горшков Илья Мариусович.

Меня возмутила возводимая на В. Холодную клевета. Зачем понадобилось автору оперетты “На рассвете” притянуть за волосы к В. Холодной Мишку Япончика (его настоящая фамилия Виленский)? В глаза она его не видела и считала бы ниже своего достоинства встречаться с этим разнузданным типом.

А зачем придумали этот диалог В. Холодной с Ж. Ляруб? Жанну-то я хорошо знал. Она в феврале 1919 г. приехала в Одессу по заданию В. И. Ленина для разложения интервенционистских войск и была поселена Еленой (Софьей Ивановной Соколовской) у меня на конспиративной квартире по Московской ул., 13. Часто Жанну я провожал в кафе “Открытые Дарданеллы”, где она пламенно выступала перед французскими моряками и матросами. Она понятия не имела о существовании такой артистки, как В. Холодная. <…> Я, как коммунист, распространявший вместе с газетой “Антанта” газету “Ля Коммунист”, утверждаю, что все простые люди в Одессе, особенно рабочие, любили гениальную Веру Холодную… Ее отпевали в соборе на Соборной площади. Я был в соборе, народу было столько, что иголке не было места где упасть. С глубоким уважением.

И. М. Горшков, г. Ивано-Франковск»

Да и позже у Софьи Васильевны находились помощники: те, кто также боготворил «королеву экрана» и не мог отдать ее имя мраку забвения: Б. Зюков, Н. Болобан, Д. Аржелас, Л. Кармен, Н. Зоркая, С. Русакова, О. Якубович, Р. Соболев… А «верный рыцарь» «королевы экрана» Алексей Яковлевич Каплер и вовсе организовал целую «акцию» в защиту Веры Холодной. Он первый вспомнил о ней в «Кинопанораме», не раз писал статьи в газетах, собирал открытки с фотографиями Веры Холодной и с кадрами из ее фильмов.

X

…Но это все будет потом. Много позже.

А сейчас тело актрисы набальзамировали и после отпевания и шествия, запечатленных на кинопленке, поставили в часовне на Первом Христианском кладбище Одессы.

Останки трижды тревожили – вскрывали гроб и «подправляли» мумию, покрывали составами для лучшей сохранности, снова гримировали… Все надеялись отправить в Москву, чтобы торжественно похоронить там.

В 1931 году кладбище, находившееся в центре города, по гнусному обычаю тех времен, было превращено в парк – Парк имени Ильича, парк культуры и отдыха на костях…

Склеп был разрушен.

Софья Васильевна, в то время известная балерина Одесского театра, запросила городской отдел коммунального хозяйства и отдел управления кладбищами, чтобы ей разрешили перевезти гроб с телом сестры на Второе Христианское кладбище для захоронения в могилу их матери. Но ей отказали.

Сообщили, что останки Веры Холодной, коммуниста Красного и артистки Стасиной перевезут-таки в Москву. Проследить за этим оказалось невозможно… И до Москвы «королеву экрана», видимо, так и не довезли.

Могилы ее не существует.

Во всяком случае, местонахождение могилы Веры Холодной никому не известно.

Когда-то – еще в 1919 году – Софья Васильевна посадила возле часовни, в которой стоял гроб Веры, деревце вишни. Деревце принялось, разрослось и окрепло. И много позже Софья Васильевна приходила в Парк Ильича к своей вишне – поминать Веру.

Я не смогла выяснить, жива ли сейчас эта вишня. Фотографий ее не было, да и потом, война прошла с пожарами…

Не осталось могилы у первой русской звезды.

Осталась память о ней.

Многочисленные фотографии и открытки, хранимые преданными поклонниками на протяжении всех восьмидесяти лет, минувших со дня ее смерти.

Остались пять фильмов и пленка с записью ее похорон.

Осталась «Киногазета» № 22 за 1918 год, целиком посвященная ей.

Остались ноты печального вальса, написанного «на смерть “королевы экрана”».

Остались стихи поклонников, большинство из коих последние восемьдесят лет не издавались, и потому известен только один из них – Вертинский… «Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль…»

И еще остались слухи и домыслы, со временем складывавшиеся в настоящие легенды о загадочной смерти Веры Холодной.

XI

Из всех этих легенд Юрий Смолич использовал только одну, самую распространенную – об отравлении.

Правда, без помощи белых лилий: это было слишком изысканно для его стиля. У Юрия Смолича, повторюсь, консул Энно подмешивает в вино распутной актриске и шпионке по совместительству экзотический яд кураре. При этом пролетарский писатель товарищ Смолич даже не дал себе труда поинтересоваться, как именно действует кураре и какие вызывает симптомы. Дело в том, что курарин действует непосредственно при попадании в кровь (правда, для этого достаточно крохотной царапины) и вызывает мгновенную смерть от паралича дыхательной мускулатуры. Так что если и был яд, то какой-то другой…

Впрочем, изначальная версия гласит, что Вера Холодная попросту задохнулась от слишком сильного аромата белых лилий, что консул Энно, преподнесший ей роковой букет, вовсе не преследовал никаких преступных целей, что это всего лишь трагическая случайность…

Возможно, на формирование именно этой легенды повлияло то, что заболела Вера Васильевна во время съемок фильма «Дама с камелиями». Как известно, в романе Дюма-сына прекрасная куртизанка Маргарита Готье предпочитала другим цветам камелии, потому что камелии не пахнут, а от сильного аромата роз, фиалок или лилий у бедняжки происходило стеснение в груди и кружилась голова.

Правда, хрупкая Маргарита страдала от чахотки, ставшей следствием постоянно сжигавших ее страстей и вообще следствием беспутной жизни.

А Вера Холодная была женщиной крепкой, здоровой и даже склонной к полноте.

Но, с другой стороны, задохнуться от аромата белых лилий – это так красиво, так романтично!

Гораздо романтичнее, чем умереть от гриппа, осложненного воспалением легких.

Другая легенда гласит, что Веру Холодную задушил тот самый деникинский генерал Гришин-Алмазов, известный, впрочем, своей решимостью и буйным темпераментом.

Почему задушил – из ревности ли, или из-за того, что актриса не пожелала уехать вместе с ним за границу, или еще по какой-нибудь причине – на этот счет существуют разные версии.

Кроме того, кто-то в Одессе считал, что Веру Холодную расстреляли революционные матросы на крейсере «Алмаз», за шпионаж в пользу белых или интервентов, а тело потом сбросили в море.

Каким образом родственникам удалось завладеть впоследствии телом казненной шпионки, дабы отпеть его в главном соборе города и похоронить, остается непонятным…

Разве что поверить четвертой легенде, согласно которой отпевали и хоронили вообще не Веру Холодную, а какую-то другую, слегка похожую на нее женщину!

Что ж, болезнь, перенесенные страдания, обработка бальзамическими составами и толстый слой грима действительно изменили прекрасное лицо «королевы экрана».

Но все-таки не настолько, чтобы вовсе ее не узнать.

И еще существует легенда, согласно которой, Вера Холодная была расстреляна не революционными матросами, а, наоборот, интервентами.

За свою деятельность в революционном подполье.

За эту последнюю, «революционную», версию смерти актрисы расплачиваться пришлось ее дочерям: после появления в эмигрантских газетах статей, где Веру Холодную «разоблачали» и даже именовали «красной королевой», почти вся белая эмиграция отвернулась от уже подросших Жени и Нонны. Кажется, они даже планировали в связи с этим вернуться в Россию… Не вернулись. К счастью.

А потом на базе этой же «революционной» версии Никита Михалков создал удивительно красивый, лирический фильм «Раба любви».

Правда, Елена Соловей, несмотря на все старания гримеров, на Веру Холодную не похожа. Не тот типаж.

Да и не была Вера никогда такой экзальтированной, капризной, вздорной и претенциозной особой, какую по воле режиссера изображает Соловей.

Вера Холодная была гораздо проще, строже, спокойнее и милее.

Правда, героиню михалковского фильма и зовут-то иначе… Но она заявлена, как «королева экрана»! А у русского немого кино была только одна королева – Вера Холодная.

И изначально – другим режиссером – фильм снимался именно о Вере Холодной. И именно поэтому была популярна в советские времена «революционная» версия жизни и смерти первой русской кинозвезды. И слава Богу, что не вздумалось великому режиссеру сделать свою героиню шпионкой Антанты и врагом народа. А ведь мог… Была ведь и такая версия!

Ведь в любом случае получился бы хороший, красивый фильм, и пришлось бы этому фильму верить, потому что не верить фильмам Михалкова очень трудно, и, возможно, Вера Холодная навсегда потеряла бы в наших глазах надежду на реабилитацию…

Впрочем, «революционная» версия – не последняя.

В августе 1919 года в частной ежедневной газете «Грузия» появилась следующая заметка:

«Похищение Веры Холодной!

В понедельник, около семи часов вечера, неизвестными была похищена из своей квартиры артистка театра-казино Вера Холодная. Увоз был произведен при помощи обманного приглашения на свадьбу каким-то мусульманином, явившимся к госпоже Холодной на квартиру. Перед отъездом артистка надела драгоценностей на сумму более 100 тысяч рублей, более домой не возвращалась.

По заявлению квартирной хозяйки г-жа Холодная была отвезена на Вторую Параллельную улицу, дом 69, в квартиру некоего Андора Бабы-оглы. При обыске на этой квартире были найдены: две дамские подвязки, две шпильки, две невидимки, которые по предъявлению матери г-жи Холодной были последней опознаны. Во время производства дознания было донесено, что артистка увезена в село Моштага, но ее там не оказалось.

По этому делу задержано несколько лиц. Сейчас дело еще окончательно не выяснено, но, судя по уже имеющимся показаниям, артистка убита, и драгоценности переданы неизвестному лицу».

Газета «Азербайджан», со своей стороны, сообщает: «31 июля распространились слухи, что Холодная найдена в 35-ти верстах от Баку, близ дороги, с отрезанной головой и несколькими колотыми ранами. По проверке слухи эти оказались справедливыми. По общему мнению лиц, знавших покойную и ее жизнь, кровавая расправа с ней вызвана ревностью».

Разумеется, ревностью!

А чем же еще?!

Банальное ограбление, убийство с целью завладения драгоценностями – нет, это неинтересно!

Читателям в Баку и Тбилиси нужно «что-то по-горячее», а потому добавлена пикантная деталь: найденные в квартире похитителей шпильки и дамские подвязки…

При каких обстоятельствах красавица могла растерять шпильки и подвязки?

Как, вам еще неясно?!

…Все это, конечно, захватывающе интересно, но не менее интересно другое: откуда бы взяться «лицам, знавшим покойную и ее жизнь» в Баку?! К тому же все те, кто действительно «знал ее жизнь», знали и то, что ревновать Верочку было некому и не к кому, и уж тем более знали то, что Вера уже полгода лежит в склепе на одесском кладбище…

В свое время наиболее тщательно пытался проанализировать происхождение слуха о «криминальной» причине смерти Веры Холодной журналист Н. Брыгин. Он, как это и нынче модно, обвиняет во всем своих коллег-журналистов, готовых на все, на какую угодно клевету и мерзость ради «сенсации». Уместно привести выдержку из его статьи:

«Представьте себе толпу почитателей синематографа, сбежавшихся к дому № 1 на Соборной площади, где проходят последние часы тяжело больной любимой актрисы. В подъезд не пускают. У подъезда усиленный наряд варты. Оно и понятно: каждый захочет… Но не пускают и самых близких, не пускают ее друзей Рунича, Чардынина, Харитонова. В квартире только мать, профессора К. И. Коровицкий и Л. И. Усков и еще какие-то неведомые никому лица. Тайна. На дворе уже семь вечера, шестнадцатое февраля. Из квартиры на лестницу вышел кто-то и что-то сказал. По толпе немедленно пронеслось: “Отравили!” А у А. Я. Каплера этот микроэпизод будет выглядеть так: “Не стесняясь слез, на лестнице плакал знаменитый одесский профессор Усков”.

Шестьдесят лет (1919–1979) срок немалый. Из памяти собеседников Алексея Яковлевича выпало одно странное обстоятельство: у профессора Ускова “неизвестными злоумышленниками” тут же была похищена дочь. Газеты подняли шум об одесской мафии (да, так!), похищающей младенцев у приличных людей, но Леонтий Иванович Усков дал интервью, в том числе высказался о причинах смерти В. В. Холодной (“тяжелая форма “испанки”), и дочь вскорости “счастливо отыскалась”, “разрыдавшись на руках благодарных родителей”.

В прессе последовали намеки на “провидение”, на “счастливую удачу”, на “рок судьбы”. Прессе оставалось довольствоваться только намеками, потому что и полуправду цензура норовила заменить столбцами наборных многоточий или белыми окнами, которыми и без того пестрели одесские газеты.

Но вернемся в “толпу молодежи”, стоявшую под окнами “постоянно, день и ночь”. В квартиру по-прежнему никого не пускали. Наряд варты по чьему-то распоряжению был “вновь усилен”. Пустили наконец в квартиру (но не в комнаты) двоих ближайших друзей покойной: ее режиссера и владельца кинофабрики. “Харитонов и Чардынин плакали, сидя на кухне”, – запишет А. Каплер. В комнатах творилось какое-то действо. Вместо положенного вскрытия было приказано (кем?) экстренно начать бальзамирование. В толпе немедленно пронеслось: “Яд. Следы заметают!” Газеты вторили: “По причине бальзамирования в квартиру В. Х. никто из прощающихся допущен не был”. Вынос тела в собор (перейти через дорогу) по чьему-то распоряжению состоялся не днем, как делалось испокон веков, а глубокой ночью. Газеты: “Вчера в 4 часа ночи при огромном стечении публики состоялся вынос тела Веры Холодной из дома Попудова в Кафедральный собор… Тело ее набальзамировано”.

“Зачем?” – спрашивали. “Для отправки в Москву”. – “Тогда почему ее хоронят с погребением, на кладбище? ” – “Потому что до Москвы далеко!”

Похороны действительно состоялись традиционным порядком, совсем не требовавшим бальзамирования, состоялись “в серый, мутный, дождливый день”. И вот здесь всем бросилось в глаза еще одно: лицо актрисы было “тщательно загримировано”. Это особо старательно подчеркивали газеты, об остальном, мол, догадывайтесь сами. В толпе недоумевали: “Почему мы хороним мумию, а не нашу Верочку?” – “Подменили!” – “Никакой подмены. Это болезнь изменила ее до полной неузнаваемости”…

Согласитесь, было от чего голове пойти кругом, если бы вы оказались в толпе провожающих. И стоит ли спустя шесть десятилетий так уж сильно укорять Одессу, что в ней-де первой возникло и окрепло твердое убеждение: “Веру Холодную убили”. Но если так, кто убил, зачем отравили? Тут-то и пошли гулять невероятнейшие домыслы и вымыслы, версии и легенды…»

Возможно, автор статьи и прав в чем-то – хотя бы в том, что основными породителями слухов и виновниками зарождения большинства легенд являются действительно журналисты. Разумеется, это действительно так, ведь даже сам Брагин, пользуясь незнанием читателями истинных обстоятельств смерти Веры Холодной, поступился истиной ради создания «таинственной атмосферы»: на самом деле и вскрытие, и постмортум, и бальзамирование в тех обстоятельствах представлялось вполне оправданным и необходимым…

Впрочем, до сих пор многие (и даже ученые-киноведы) считают, что не все ясно с причинами смерти Веры Холодной.

Почти каждая статья, посвященная Вере Холодной в книгах о дореволюционном кино, заканчивается словами о «ранней, загадочной смерти артистки».

О преждевременности ее смерти сокрушаются, чаще всего приводя слова некогда отвергнувшего ее В. Гардина:

«…если бы Холодная не умерла в молодости, я уверен, она прошла бы все ступени от живой модели до подлинного мастера. В последних ее фильмах чувствовалось пробуждение богато одаренной натуры».

Но о том, что смерть актрисы была загадочна, не позабыл упомянуть, кажется, никто.

Может быть, потому, что это красиво: молодая и знаменитая «королева экрана» умирает загадочной смертью…

Возможно, убийство?

Это трогает за душу…

Полудетский овал лица, нежные губы, громадные, печальные, лучистые глаза в длинных изогнутых ресницах… Кинозвезда, красавица с открытки, скромница, верная супруга, трогательная мать, и вдруг – убийство! Эти кудри, эти глаза, эта женственная фигурка, вся состоящая из пленительных округлостей, – у кого рука поднялась хотя бы на то, чтобы поднести яд такой женщине?

Тайна!

Страшная тайна, притягательная и сладостная, как большинство страшных тайн!

Она столько раз умирала на экране… Говорят, что это нередко случается: когда какой-то творческий мотив отражается на жизни самого творца, художника, актера. А Вера Холодная была героиней мелодрамы: она или хоронила любимого, или – чаще – умирала сама!

Марианна из «Миражей» застрелилась.

Курсистку Таню в «Пламени неба» убило молнией.

Лидия Ланина из фильма «У камина» умерла от угрызений совести.

Циркачка Пола из «Сказки любви дорогой» умерла от любви и тоски.

Другая циркачка – Мара Зет из фильма «Позабудь про камин, в нем погасли огни…» – упала с трапеции…

Танцовщицу Кло в «Последнем танго» зарезал ревнивый любовник.

Ну а Веру Холодную, должно быть, отравили! Или – задушили, или – застрелили, но не могла же она просто умереть от гриппа, от гриппа до сих пор ежегодно умирают люди, мы привыкли, это банально, это неинтересно и неэстетично. Грипп – это слабость, жар, бред, человек мечется, потеет, просит пить, мучается болью в суставах и головной болью… Красавица не должна умирать – так.

Впрочем, красавица не должна умирать вообще.

Быть может, это и правильно, что нет у нее могилы…

Что некуда прийти и представить себе в могиле – ее…

Мертвой.

Нет, она не умерла на самом деле, она все еще живет!

Живет в пяти уцелевших фильмах, в «сюжетной светописи», словно сотканной из лунных лучей, из предрассветных теней…

Движения – то порывистые, то робкие, взгляд – то скорбный, то страстный, темный завиток, упавший на лоб, прелестная улыбка…

Она все еще живет, и любит, и страдает…

И умирает.

Чтобы снова воскреснуть для нас в другом фильме.