Текст книги "Любит – не любит"

Глава 9

Роман уже два часа как отбыл на стройку, что шла на территории бывшего военного объекта, а его жена с родственницей только-только садились завтракать на террасе.

– Хочу быть помещицей, – заявила Тина, наливая себе чаю и прикидывая, чему отдать предпочтение: оладьям с клубничным вареньем или домашнему творогу с медом. – Ни тебе работы, ни, пардон, начальства. – И она чуть склонила голову в сторону Александры.

– Ну, знаешь, помещице тоже приходилось вкалывать, чтобы содержать хозяйство в порядке, – заметила ее собеседница и поглядела в сторону плетеной люльки, в которой гремел погремушкой наряженный в голубой махровый костюмчик Петюня.

– Тогда, значит, хочу как в сказке: по щучьему веленью, по моему хотенью, – уточнила Тина, красиво укладывая ягоды из варенья на творожную горку. – Главное, чтоб проблем поменьше было, а то одолели, спасу нет.

Александра сочувственно покивала и отогнала назойливую осу от горшочка с медом.

– Ты не поверишь, – продолжила тем временем Тина беззаботным тоном, – но от всех этих переживаний у меня даже цикл нарушился.

– Что нарушилось, Тиночка? – осторожно спросила Александра и ощутила, как ее сердце на миг перестало биться.

– Ну, у меня должно было начаться неделю назад и не началось, – произнесла она понятную любой женщине фразу.

– И тебя это не тревожит?

– Нет. У меня так уже было однажды, после гриппа. Я тогда ужасно переволновалась, а врач меня успокоила, сказала, что это организм бережет силы для восстановления. Вот и после стрессов, добавила, так же бывает… – И Тина тяжело вздохнула.

«Стресс стрессом. Но как она не понимает, что есть и другой повод для беспокойства? Что, если Роман прав и „обоюдный взрыв страстей“ может иметь последствия?.. Тогда кем же будет приходиться мне ребенок Тины и моего бывшего мужа?» – задумалась Александра. Но тут же одернула себя: не об этом надо сейчас заботиться. Хотя и пороть горячку тоже не следует.

Едва обосновавшись на новом месте, Александра настояла на том, чтобы приобрести джип. Слов нет, серый жеребец Волхин был прекрасным – и очень романтичным – средством передвижения в сельской местности. Красивый, чуткий, ласковый, а главное – живой. И поговорить по душам можно, и по бархатному носу погладить. Но железный конь несравнимо лучше, когда требуется мощность, скорость и неутомимость. Да и посадочных мест у него больше – как минимум четыре.

Сказав Тине, что ей потребовались кое-какие мелочи на станции, и наказав приглядывать за малышом, Александра вскоре после завтрака вывела из сарая, переоборудованного под гараж, темно-серый относительно неприметный внедорожник «тойоту» и отправилась на станцию. Она купила сахару, благо черной смородины уродилось видимо-невидимо, вроде бы настоящий цейлонский чай в очень красивой жестяной банке, шесть чешских кружек, не нужных, но понравившихся ей тем, что на всех были нарисованы разные бабочки, хороших «столичных» конфет, трилогию про пиратов Карибского моря на DVD, последняя серия которой еще не вышла в прокат на родине, хотя запросто продавалась в ста верстах от Москвы, и много прочей ерунды на весьма значительную сумму.

Наконец Александра добралась до цели своего путешествия – аптеки. Молодая столичная жительница была весьма приметной личностью и выделялась из толпы аборигенов и приезжих. За год ее стали узнавать, про нее ходили всякие будоражащие воображение слухи. Поэтому пожилая провизорша разулыбалась, увидев Александру, и в ее глазах отразилось понимание, когда та приобрела три теста на беременность. «Сейчас пойдут шушукаться, что я снова собираюсь стать матерью», – недовольно подумала Александра, но опровергать ничего, естественно, не стала.

– Спасибо, – поблагодарила она, получив покупку.

– Пожалуйста. Всего вам доброго, – ответила провизорша и даже выглянула из окошечка над прилавком, чтобы проводить молодую женщину заинтересованным взглядом.

Вернувшись домой, Александра долго не решалась откровенно поговорить с Тиной. Вдруг она ошибается и только зря взбудоражит девушку! Но потом подумала, что лучше сразу отмести все сомнения.

Тина выслушала ее и замерла как громом пораженная. Мысль, что она могла забеременеть, почему-то не приходила ей в голову.

– Да у нас всего-то один раз и было, – неуверенно произнесла она.

– Знаешь, иногда и одного раза оказывается достаточно. По своему опыту знаю. А иногда люди всю жизнь пытаются, и ничего у них не получается, – назидательно произнесла Александра и подумала про себя: «Одна надежда, что осторожный мерзавец Венчик все предусмотрел».

Она знала, что бывший супруг как огня боится беременностей своих подружек. Брать на себя ответственность за маленькое живое существо он не собирался и всячески старался воспрепятствовать его появлению в своей жизни. Но, как известно, и на старуху бывает проруха.

Примерно час спустя Тина с позеленевшим от переживаний лицом сидела, забившись в угол дивана. Деятельная, энергичная Александра металась по комнате взад-вперед, не находя себе места.

– Убью, как только увижу, придушу собственными руками, сотру в порошок, – остервенело бормотала она, сжимая кулаки.

Ничего удивительного, что бедняге Венчику икалось и было ой как не по себе в последние недели. Его поминали все кому не лень, да еще как! Сначала Альбина мечтала влепить ему пощечину. Затем Роман хотел надавать по морде. Но бывшая жена превзошла их обоих, вместе взятых, предвкушая, как поступит с ним при встрече.

Просто поразительно, как все в его жизни пошло наперекосяк после того умопомрачительного приключения в полутемной приемной. Ему ни о чем другом не хотелось думать. Никого другого, кроме Тины, он не желал видеть. Производственные контакты, естественно, в счет не шли.

Венчик позвонил было малышке Милолике – уж ее-то имя он сумел запомнить, не в пример многочисленным Настям и Ксюшам. Назначил свидание на вечер, благо ее основной возлюбленный – доктор медицинских наук и профессор, эскулап мирового значения – отбыл с супругой на очередной научный симпозиум. Но потом сам же его и отменил, сославшись на срочный вызов на студию.

Пролистав записную книжку от корки до корки, продюсер с огорчением отметил, что предпочитает сидеть дома и смаковать воспоминания о единственном свидании с Тиной. И не только, так сказать, эпицентр событий с его водоворотом эмоций и ощущений, но и то, как она говорила, смотрела на него, двигала руками, поворачивала голову. Неожиданно все связанное с ней приобрело в его глазах значительность и потрясающую, волнующую необычность.

Было от чего перепугаться. «Уж не впадаю ли я в юношеский романтизм? – всполошился Венчик. – Еще, чего доброго, начну писать стихи прекрасной даме Валентине и петь серенады под ее балконом». Он усмехнулся, представив реакцию соседей Александры, узревших его за столь странным занятием поздним вечером.

Венчик отпил из бокала, который держал в руке, сполз пониже в кресле и закрыл глаза. Тут же перед мысленным взором предстала серебряная босоножка, валяющаяся на ковре в полумраке приемной. Босоножка, которую только что нетерпеливо скинули. Сколько же в этой умозрительной картинке было предвестия чуда! А затем он увидел стройную женскую ножку с розовой округлой пяткой на темном фоне кожаного дивана…

Венчик открыл глаза. «Нет, так больше продолжаться не может, – решил он. – Клин клином вышибают». И он снова позвонил Милолике.

– Малышка, я послал все к черту ради нескольких мгновений с тобой! – пылко произнес он в трубку и поморщился.

Кажется, он действительно теряет форму – уж слишком ненатурально прозвучал голос. Венчику даже стыдно за себя стало.

Но девушка как ни в чем не бывало произнесла нежно, с журчащими интонациями:

– Жди через полтора часа, милый. Раньше никак не получится. Целую, – и положила трубку.

Это было куда привычнее, предсказуемее, а значит, не таило в себе неведомой угрозы. Но Венчик, казалось, отдал бы сейчас десяток, нет, сотню таких свиданий за одну только улыбку, обещающую улыбку Тины. Определенно он рехнулся. Другого просто быть не могло…

Они расстались, разочарованные друг другом. Но если Милолика восприняла это свидание как эпизод, на котором не стоит зацикливаться, продюсер же совершенно пал духом. Нет, он не потерпел фиаско. Однако не было того полета фантазии, искрометного настроя, которые любую постельную сцену в его исполнении преображали в действо, достойное восторженных почитателей. Но поскольку в интимные моменты жизни мужчины и женщины зрителей, как правило, не имеется, Венчик олицетворял их, наблюдая за собой как бы со стороны. И любуясь.

Сегодня же он не удостоил бы себя и парой хлопков. Не виртуоз, не мастер своего дела, ремесленник, поденщик.

А если это теперь навсегда? Тщательно уложенные волосы на голове Венчика встали дыбом от ужаса. Но тут он вспомнил рассказ одного приятеля. Тот как-то сбил пьяного типа, который решил перейти проезжую часть, откровенно игнорируя идущий сплошным потоком транспорт. На счастье этого приятеля, нашлись свидетели, подтвердившие, что его вины в дорожно-транспортном происшествии не было. Так вот следователь, который вел дело, сказал ему: «Если и дальше собираетесь водить машину, не откладывайте это на потом. Уже сегодня же садитесь за руль. Иначе с каждый днем вам все труднее и труднее будет на это решиться. Не дайте пережитым ощущениям взять над вами верх, породить боязнь повторения пережитого».

Негативных ощущений у Венчика было хоть отбавляй. И повторения только что пережитого он боялся как огня. «Зачем тогда жить, спрашивается?» – изводил он себя вопросом. И ответ напрашивался сам собой. Ответ, который кто-то произносил тихим, соблазняющим, вкрадчивым голосом в его голове: «Вот если бы с тобой была Тина, все наверняка сложилось бы по-другому». И повторения уже этого пройденного он жаждал как манны небесной.

Но, увы, путь к ней ему был заказан и в прямом, и в переносном смысле. Одна мысль о том, чтобы встретиться в Выглядовке, нет, не с Тиной, а с Александрой, повергала его в трепет. Ему устроят ту еще головомойку и с позором выставят вон. Ведь он посягнул не на кого-нибудь, а на Тиночку, ее кровную – пусть и седьмая вода на киселе – родственницу.

Конечно, он мог бы сразить бывшую жену наповал, заявив, что у него серьезные намерения в отношении девушки. Но ему никто не поверит, и он сам в первую очередь!

Когда поздно вечером Венчик поднял зазвонившую трубку, произнес меланхолическим тоном: «Алло, вас слушают» – и услышал ответ, его чуть было не хватила кондрашка. Во всяком случае, сердце замельтешило в груди и в унисон ему задрожали руки.

– Здравствуй, Вениамин, – очень холодно и очень тихо, словно боялась, что ее услышат, произнесла Александра. – Нам надо срочно поговорить. Встречаемся послезавтра в «Трех котах».

«Три кота» – так называлось некогда любимое ими кафе, у владелицы которого действительно было трое этих милых животных – белый, серый и рыжий. Их огромные цветные фотографии украшали стены заведения.

– Что-то случилось? – спросил Венчик, тоже машинально переходя на шепот.

– У меня – нет, – жестко произнесла Александра и повесила трубку.

– Выходит, что-то случилось у меня, – с утвердительной интонацией произнес он в пространство. – Но с меня неприятностей и так вполне хватает.

Однако судьбе было угодно вдоволь над ним поизмываться.

В кафе никаких изменений не произошло – ни в интерьере, ни среди обслуживающего персонала. Поэтому ни Александра, ни Венчик отвлекаться на окружение не стали. К тому же он по одному только виду бывшей жены сразу понял: ей все известно о произошедшем в приемной. Да, наверное, по-иному и быть не могло, раз Тина на следующий же день рванула в Выглядовку.

– Нам надо серьезно поговорить, – повторила Александра фразу, которую уже произнесла в телефонном разговоре два дня назад.

– Надо так надо, – благодушно улыбаясь, ответствовал Венчик, вальяжно развалившись на стуле.

Он еще в тот вечер решил, что не позволит Александре вмешиваться в свою личную жизнь. Родственные связи родственными связями, но они с Тиной взрослые люди и, если потребуется, разберутся в своих отношениях сами. Без посторонних.

– Бедная девочка мне все рассказала, – без предисловий произнесла молодая женщина.

– Кто бы сомневался, раз ты здесь, – снова улыбнулся Венчик и заказал подошедшей знакомой официантке два кофе капучино и два яблочных штруделя. Их традиционный выбор в «Трех котах».

– А тебе не приходило в голову, что ваша… встреча может иметь последствия? – спросила Александра, сверля его инквизиторским взглядом.

– Мы взрослые люди, дорогая… – по накатанным рельсам начал Венчик и вдруг, изменившись в лице, возопил: – Что ты такое говоришь? Да я… да я никогда…

Он захлопнул рот и окаменел. По прошествии некоторого времени лицо его приняло растерянное выражение. Венчик поднял на Александру недоуменно-испуганный взгляд и полушепотом спросил:

– Она что… она… того, да?

– Да, – последовал ответ, не оставляющий места для сомнений.

– Но у нас же только раз и было, – изумленно произнес Венчик.

Александра даже глаза закатила к потолку.

– Вы что, сговорились? Заладили оба: один раз, один раз! – Она подалась к нему и спросила: – Ты знаешь, от чего дети родятся, или рассказать?

– Не надо, не надо, – замахал Венчик руками. – И как это меня угораздило?

– Вот именно, как тебя угораздило? – жестко произнесла Александра. – Где была твоя голова?

– Про голову лучше не спрашивай, – тяжело вздохнул Венчик. – Это было как помутнение рассудка, как…

– Опустим подробности, – прервала его Александра. – Лучше ответь, что ты намерен делать.

– Я?.. – недоуменно протянул ее собеседник. – А при чем здесь я? Мне что, одному решать?

Она посмотрела на него в упор и спросила:

– Нет, решать Тине. Я просто хочу услышать твое мнение.

Немного успокоившись, Венчик снова откинулся на спинку стула.

– Скажу начистоту: становиться отцом не входит в мои планы. Пока не входит. А что будет дальше… Ну, кто же может сказать, что будет дальше? – Он эффектным театральным жестом развел руки.

– Но ведь это будет твой ребенок. Твой сын или твоя дочь…

Венчик поморщился.

– Знаешь, однажды я уже видел новорожденного. Не помню, мальчик это был или девочка. Разглядывать как-то не хотелось, любоваться – тем более. Потому что напомнил мне этот орущий младенец драного кролика. Красный, морщинистый, а все над ним сюсюкают, только что слюни не пускают от умиления. И ты заметь – совершенно искренне. Вот тогда я и понял, что отцовство не для меня, – с неискренним вздохом сожаления произнес Венчик. – Даже порадовался, что у тебя на первом месте карьера. А то бы разочарований от меня было бы еще больше, правда ведь, дорогая? Я не то что твой Роман, да?

Он подмигнул бывшей жене. Но та не приняла его шутливого тона.

– Значит, никаких иных чувств, кроме отвращения, у тебя дети не вызывают? – сочла нужным уточнить Александра.

– Ну, отвращение – это уже слишком. Лучше сказать: не вызывают особой симпатии. Прости, если звучит шокирующе, но нам между собой нет смысла темнить. Я прав?

– Прав. Действительно, звучит шокирующе, – медленно произнесла Александра.

Венчик рассчитывал на большее понимание со стороны бывшей жены и постарался смягчить негативное впечатление, произведенное его фразой. Он ведь просто старался быть искренним.

– Но в любом случае… если, конечно, у Тины родится ребенок, я его не оставлю… То есть материально, естественно, буду… – начал он, понимая, что говорит не то, что надо.

Однако ни на что иное продюсер Диктов в данный момент был не способен. Опять-таки потому, что говорил положа руку на сердце.

– А вот этого не надо, – не дослушав, решительно прервала его Александра. – О Тине и о ее малыше, когда он родится, есть кому позаботиться. – Она интонацией подчеркнула слово «когда» в противовес его «если». – Только давай условимся об одном: больше о тебе мы ничего не желаем слышать.

Молодая женщина поднялась и улыбнулась ему холодно, официально:

– Приятного аппетита и всего тебе доброго, Вениамин.

Она вышла, на прощание кивнув хозяйке заведения, стоящей за стойкой. Внешне все выглядело на редкость благопристойно. Но Венчик понял, что Александра вычеркнула его решительно и бесповоротно не только из настоящей и будущей, но и из прошлой своей жизни, где было много чего хорошего. А заодно и из жизни Тины. «Просто бич божий эти современные деловые женщины», – тяжело вздохнул он.

Уверенный в себе, самовлюбленный Вениамин Диктов ощутил, как в мгновение ока словно превратился в ничтожную букашку, не достойную ни внимания, ни уважения. А несколько дней спустя стало и того хуже.

Это было как наваждение. Куда бы Венчик ни шел, что бы ни делал, его взгляд натыкался на… детей. «Сколько же их развелось за последнее время!» – ошарашенно думал он, видя представителей подрастающего поколения всех возрастов и окрасов. Занятых своими делами или бездельничающих, гуляющих в одиночестве, в компании себе подобных или в обществе взрослых.

То раскрасневшиеся, потные подростки попросили его бросить им укатившийся футбольный мяч. И Венчик, неожиданно вспомнив детство, вдруг лихо поддал его ногой.

– Ну, вы даете! Круто! Спасибо! – проорали ему в ответ, и продюсер выпятил грудь колесом.

То он помог какой-то юной мамаше сдвинуть с места забуксовавшую на влажной после ночного дождя траве коляску. Внутри лежал младенец с тугими розовыми щечками и радостно улыбался во весь свой беззубый рот.

– Какая очаровательная у вас малышка, – невольно и совершенно искренне произнес Венчик, даже не отметив, что и мамашу Бог внешностью не обидел.

– Это мальчик. Разве не видите, на нем голубые ползунки, – ответила мамаша, прощая симпатичному незнакомцу ошибку за его откровенный восторг.

– Простите. И как же зовут вашего мальчика?

– Веничка.

– Боже, мой тезка! – воскликнул Вениамин, проникаясь к малышу еще большей симпатией.

«Оказывается, не все они похожи на драных кроликов, – удивился он. И тут другая, пришедшая следом мысль неприятно поразила его: – Что, если бы мои собственные родители воспринимали младенцев так же, как и я, выходит, меня, Венчика Диктова, не было бы на свете? Весьма и весьма печально, если вдуматься».

Но вот этого делать нельзя было ни в коем случае: заострять внимание на детях, находить их милыми и симпатичными. Вениамин понял это, когда, увидев очаровательное создание в кружевном чепчике и в платьице с оборками, пытающееся поймать неловкими пухлыми ручками неспешного сизого голубя, умиленно подумал: «А ведь и у меня может родиться такая же дочка».

Продюсер ощутил, как по спине мгновенно пробежал холодок. Никогда еще угроза его привычному существованию не была настолько реальна.

Глава 10

Все трое старательно делали вид, будто ничего не произошло. Правда, пока обе молодые женщины решили не посвящать Романа в кое-какие детали происходящего. Но, и не зная их, он ощущал тревожный, напряженный настрой, поэтому был преувеличенно бодр, весел, сыпал забавными случаями со стройплощадки и оказывал жене и ее родственнице знаки внимания. Ничего не получалось. И Тина, и Александра вдруг замолкали посреди разговора или застывали с опущенными руками посреди какого-нибудь дела и погружались в явно невеселые думы.

Однажды вечером Роман расположился перед телевизором. Шел футбольный матч между итальянцами и румынами. Раньше, год назад, ему и в голову не пришло бы его смотреть. А с появлением в его жизни Александры он словно бы возродился. Специфические мужские радости вновь стали доставлять ему удовольствие: трансляция спортивных соревнований, уютное отлаженное ворчанье мощного автомобильного мотора, возвращение домой к любимой женщине…

– Нет, Шурена, ты только посмотри, что творят! – воскликнул Роман и от избытка чувств ударил себе ладонями по коленям.

– Действительно, очень здорово, – отозвалась жена, даже не глядя в сторону телевизора.

– Что – здорово? – забавляясь, решил спросить он.

Александра, словно очнувшись, посмотрела на экран.

– То есть красиво. Ну, как иван-да-марья.

– Какие еще Иван да Марья? – обескураженно уставился на нее Роман.

– Ну, поле все такое зеленое, одни спортсмены в сине-фиолетовом, другие в ярко-желтом. Вот и получается, что сочетание цветов как у иван-да-марьи. Цветы так называются. Они еще в лесу на солнцепеке растут, – объяснила Александра.

– А-а…

«Нет, все-таки женщины, даже самые умные, когда дело касается футбола или там хоккея, превращаются в инопланетянок. Ни хрена не понимают», – с огорчением вздохнул Роман и вернулся к прерванному занятию. Тем более что румыны неожиданно пошли в атаку.

«Ну как мужики могут с таким азартом наблюдать за себе подобными, бегающими по полю? Если вдуматься: за сумасшедшие бабки здоровенные бугаи мячик друг у дружки отнимают!» – Александра покачала головой и отправилась искать Тину.

Та была в их спальне. Стояла над детской кроваткой и смотрела на спящего Петюню.

– Ну, ты как? – спросила Александра, становясь рядом с ней.

– Нормально, – отозвалась девушка, отводя взгляд.

– Чего-нибудь надумала?

Тина кивнула:

– Надумала.

– Расскажешь?

– А чего рассказывать, и так все ясно.

Наступившая пауза затянулась, а Александре во что бы то ни стало нужно было узнать, что же ясно ее родственнице. В случае чего она собиралась принять меры. Вплоть до крайних. Например: забрать ребенка себе, если мать решит от него отказаться. Просто замечательно, если у Петеньки появится братик или сестричка. Но о таком повороте событий ей не хотелось даже думать.

– Уволюсь, уеду домой и там рожу. Баба Дуня меня вырастила, поможет вырастить и…

Александра с облегчением перевела дыхание и сказала, как отрезала:

– Даже не надейся!

– Это почему же? – Тина с удивлением воззрилась на собеседницу.

– Рожать будешь здесь… – Она жестом остановила готовую возразить Тину. – У нас, в столице, условия лучше. К тому же дорожка проторена, нужные врачи, как говорится, прикормлены. А если тебе потребуется баба Дуня, пусть приезжает и живет сколько надо… А вот в отношении работы советую подумать, прежде чем что-то решать.

– Тебе хорошо так говорить. Не на тебя коситься будут. Шушукаться за спиной…

– Знаешь что, дорогуша, – неожиданно холодно ответила Александра, – раз решила оставить ребенка, то и думать должна теперь только о нем. А повод пошушукаться люди всегда найдут, так и будешь всю жизнь, что ли, жить с оглядкой на других да от неприятностей прятаться?

Тина на это ничего не ответила. «Сразу возражать не стала, и то хорошо», – удовлетворенно подумала молодая женщина и, обняв за плечи, вывела ее из комнаты. А на следующий день, когда они остались дома одни, Тина сказала, что в желании стать матерью, пусть даже матерью-одиночкой, нет ничего постыдного. Что она благодарна Александре за предложенные помощь и поддержку и что пока ничего родным сообщать о своей беременности не будет.

– И правильно, – одобрила та ее решение.

Правда, это решение далось Тине ой как нелегко. Она выдержала нешуточную борьбу с самой собой, взвешивая все за и против. И продолжалась эта борьба всю ночь, до тех пор, пока облака над темными островерхими елями не окрасились нежно-розовым.

Только тогда Тина свела сложившуюся ситуацию к одной-единственной фразе: «У меня просто нет выбора». Виноватой в случившемся она видела лишь себя. Никто ее ни к чему не принуждал, а то, что на нее нашло тогда временное помешательство, так это ее проблемы. Вениамин Диктов, как она знала, не тот человек, чтобы мучиться совестью или жениться на девушке, которая от него понесла. Да и доказывать это наверняка пришлось бы. Брр! Тина была не готова к такому.

А Максим, ее чудесный Максим, с обалденными длинными ресницами и с чуть ироничным прищуром светло-карих глаз, просто не может не затаить на нее смертельной обиды, к которой прибавится презрение, когда месяца три спустя он воочию убедится в ее измене. Он решит, если, конечно, уже не решил, что она его не стоит, и будет прав. «Пусть Максимчик встретит девушку, которая окажется его достойна, и проживет с ней в любви и согласии всю жизнь», – думала Тина, безмерно, до слез, жалея в этот момент себя.

Неужели, для того чтобы исковеркать себе судьбу, нужно было непременно ехать в Москву? Что, на родине нельзя было встретить подходящего парня и завести от него ребенка, а то и выйти за него замуж?

Тина вспомнила школьную подругу с дивным именем Вероника. Как она ей всегда завидовала! И прежде всего из-за имени. Ну разве «деревенское» Валентина идет хоть в какое-то сравнение с изысканным «городским» Вероника! Да и сама подруга была чудо как хороша. Пушистая светло-русая коса, большие серые глаза, негромкий голос и бесконечная доброжелательность. Рядом с ней было неловко не то что ругаться матом, но и просто повышать голос. И в результате отъявленный хулиган и, учитывая семейные традиции, потенциальный алкаш, которого Веронике поручили подтягивать по математике в выпускном классе, стал ее мужем. Родители невесты поначалу пришли в ужас – мать слегла с сердечным приступом, отец демонстративно не явился на свадьбу.

И что в итоге? Вероника ждет второго малыша, их квартира напоминает картинку из модного журнала, а видавшую виды «Оку» молодые собираются поменять на новую «ладу». Да, кстати, теща не знает, чем накормить, как ублажить обожаемого зятя. Оказывается, обрести счастье можно и за тридевять земель от столицы. Как и упустить его, даже если из окон твоей гостиной видны стены Московского Кремля.

Нет, с ее «деревенским» именем ей место только в глубинке. Недаром существует поверье: как корабль нарекут, так он и поплывет. Вот и с людьми происходит то же самое.

– Если у меня родится девочка, обязательно назову ее Вероникой. Пусть растет счастливой, не в пример своей матери, – решила Тина. – А после отпуска вернусь на фирму и, пока есть возможность, буду зарабатывать деньги. Кто ж меня в моем положении возьмет в другом месте…

Появления Тины на работе коллектив ждал с затаенным нетерпением и откровенным любопытством. Еще бы! Все уже видели, как гуляют на свадьбе двух сотрудников фирмы, даже прикидывали, что подарить. Сошлись на том, что лучше ничего не дарить, а отдать деньгами. И вдруг Тина неожиданно отправляется якобы в отпуск. Точнее, сначала пропадает, а потом уже оказывается в отпуске. При этом оформление отпуска происходит задним числом и не по просьбе самой девушки. А тот, кого считали женихом, ходит подавленный, расстроенный, словом – сам не свой. Да еще молчит будто в рот воды набрал.

Вся надежда была на секретаршу. Но и тут не выгорело. Альбина ничем не прояснила ситуацию. Более того – тем, что окружила Максима Андреевича Латышева ненавязчивой заботой, еще больше все запутала. Как ни странно, разлучницей Бину никто не считал, а в ее душевной доброте и в желании прийти на выручку коллеге никто не сомневался. Так что коллектив по-прежнему пребывал в сомнениях.

И вот настал понедельник, который должен был все расставить по местам. Как-то так получилось, что даже те, у кого вечно находились уважительные причины для опоздания – например, долго объяснял папуасу в перьях, как в половине девятого утра попасть в Большой театр, – и то явились на работе минута в минуту или чуть раньше.

Альбина была уже на рабочем месте и даже успела включить кофеварку. Отличали девушку от нее самой обычной лишь внутренняя сосредоточенность и искусственная лучезарная улыбка. Да еще, может быть, тщательность и продуманность макияжа и туалета. Никогда прежде она не выглядела настолько эффектно: белоснежная блузка оттеняла легкий золотистый загар и иссиня-черные волосы. Короткая серая юбка подчеркивала длину стройных ног, обутых в черные босоножки на высоком каблуке. Просто, строго, элегантно.

По сравнению с ней появившаяся в дверях приемной Тина выглядела странно невзрачной, со своей растерянно-виноватой улыбкой, в джинсах и майке, словно случайно оказавшихся под рукой, когда она утром одевалась на работу. Девушка не сразу решилась переступить порог. Ее словно отшатнуло назад, когда взгляд уперся в кожаный диван, будто она боялась увидеть на нем мемориальную табличку «Здесь были и не просто были, а…» ну и так далее. Однако ее замешательство длилось недолго, и якобы ненароком заглянувшие в комнату пара-тройка сотрудников ничего не заметили.

– Привет, – поздоровалась она сразу со всеми и, ни на кого не глядя, прошла к своему столу.

– Привет, – откликнулась секретарша. – Как отдохнула?

Тина не ожидала подобного великодушия. Она решила, что с ней не только не будут разговаривать, а и смотреть в ее сторону больше не станут. «Может, ей ничего еще не известно про нас с Венчиком? – подумала девушка и поняла, что это намного хуже, чем если бы о ее поступке знал каждый встречный-поперечный. – Где же найти слова и во всем повиниться?»

– Я даже не знаю, как тебе это сказать… – начала Тина, как только в приемной они остались с Альбиной наедине.

Без этого объяснения она не мыслила себе дальнейшего существования. Пусть ее отругают на чем свет стоит, смешают с грязью, она вытерпит, потому что заслужила. Но нет ничего ужаснее неопределенности. «А если у Бины с Венчиком по-прежнему все распрекрасно? И ты своим признанием сведешь на нет все мечты подруги о семейном счастье?» – тихо прозвучал голосок в подсознании, внося смятение в душу Тины и заставляя ее прерваться на полуслове.

– Раз не знаешь, то лучше и не говори, – жестко ответила Альбина и смерила ее тяжелым мрачным взглядом.

– Прости, – только и смогла выдавить из себя Тина.

Ну и как теперь жить на свете, спрашивается? «А вот как: начисто забыв о себе», – возник в голове спасительный ответ, который она до одурения зазубривала в Выглядовке. Раз уж она ответственна за искорку жизни, что теплится в ней, значит, ни о чем другом не имеет права думать. Ей понадобятся все деньги, что она сможет здесь заработать. Следовательно, надо завязать в узел эмоции, завязать в узел самое себя, чтобы продержаться до появления на свет малыша. А там, а там будет видно…

Но одним «прости» в этот день ей было не обойтись. И она не знала, перед кем ее вина больше: перед лучшей подругой или перед женихом. Теперь уже бывшим женихом, потому что обманутым. Обманутым ею. Как ни старалась уверить ее Александра, что чудеса на свете еще случаются, Тина в это не верила. Во всяком случае, даже если Максим вдруг решил бы ее простить, она себя простить все равно не смогла бы. А тут еще малыш, о котором через пару месяцев станет известно всем.

Даже будь Тина прожженной авантюристкой, она и то не смогла бы уверить Максима, что ребенок от него. Столько времени они провели вместе, смотрели друг на друга влюбленными глазами, строили планы на будущее, а «это» оставляли на потом. И вдруг на ее пути, как черт из коробочки, возник другой мужчина и получил то, что не ему предназначалось. А заодно, походя, сломал жизнь ей и, возможно, Максиму.