Текст книги "На пороге империи"

Часть II

Глава первая

Тихон ступил на землю и поспешил отойти от корабля подальше. Кемпбэлл постоял у борта и вернулся в свою каюту. И тот, и другой были уверены в правильности своих поступков. Только, когда Тихон осознал свое одиночество, положение бывшего разбойника и беглого преступника – душегуба, ему стало страшно. Подобную беспомощность он пережил только один раз в малолетстве. Оказавшись впервые на многолюдном рынке вдвоем с матушкой, он возьми, да и потеряйся. Вокруг суетились люди совсем ему незнакомые, занятые делами, и он, Тихон Коробков, был им совсем безразличен. Дважды его кто-то пнул ногой, еще и прикрикнул «не мешайся». А он не знал куда идти, где находится его слобода и пошел наугад, куда глаза глядят. На выходе его и поймала заплаканная матушка. Только сейчас все по-другому. Он уже не Тихон Коробков и не Вильгельм Ахен. Кто он тут на чужой земле? Самое подходящее слово – чужак.

С дорожным мешком за плечами он быстрым шагом пошел по единственной улице, ведущей из порта в город. Проходя мимо хозяйственной постройки, увидел Фриду. Женщина бросилась к нему в объятия. За те несколько часов, которые она провела на берегу, успела отвезти вещи в гостевой дом и проследить, куда поедут дипломаты со своим сундуком. При разгрузке произошла задержка с багажом русской делегации, и Фрида еще час ждала на пирсе. Потом наняла извозчика и поехала следом за дипломатами. Увидела, что поезд въехал в ворота купеческого представительства. Две коляски вскорости покинули усадьбу представительства и стало понятно, что софолки остались у купцов. Еще Фрида встретила двух знакомых женщин. От них узнала, что не только в самой Саксонии, но и за ее пределами стало известно об убийстве Вильгельма Ахена. В народе ходил слух, будто к этому злодейству приложил свою грязную руку господин Клюге, ныне здравствующий и процветающий в купеческих делах.

– Получается, что мой прострелянный паспорт стал просто памятью о твоем брате.

– В любом случае ты не смог бы в Германии выдавать себя за немца. Твои привычки и манера говорить могли убедить только литовцев, поляков или англичан. Настоящий немец сразу обнаружит подлог.

– Англичане тоже не поверят. У тебя есть еще хорошие новости? Или они уже кончились? Куда же мне теперь прикажешь деваться?

– Оставаться при мне, выдавать себя за моего слугу из России и зваться своим именем – Тихон Коробков.

В таких условиях Тихону пришлось покориться. Между тем Фрида продолжала:

– Я возьму поручительство и удостоверю твою личность, сообщу, что в России тебя за дружбу с царем Петром преследовали люди царевны Софьи. Скажу, что тебе пришлось нелегально добираться до Германии. Поверь, у нас любят таких гонимых своими правителями и хорошо к ним относятся. Главное – это получить на твое имя лист регистрации иностранца. Этот документ не даст тебе права перемещаться по Германии и выезжать за ее пределы, но здесь в Любеке ты сможешь жить и работать, и даже открыть свое дело.

– Говори дальше, красавица, – вздохнул Тихон.

– Зачем ты меня обижаешь? Не называй красавицей. Скоро не буду возражать и отдам первенство в делах и действиях тебе, но пока… сам понимаешь!

– Ладно, слушаю тебя.

– Сейчас поедем в гостевой дом и снимем для тебя спальное место, с тобой наверняка будут соседствовать три-четыре человека. Но потерпи немного. Так устраиваются все слуги. Дневное время можешь проводить в моей комнате. Она большая и мы мешать друг другу не станем. Сразу начнем искать жилье для покупки. Вот весь мой план.

– Согласен, поехали.

Через неделю Фриде удалось выхлопотать для Тихона лист регистрации иностранца и на полных законных основаниях вернуть ему собственное имя. Конечно, не обошлось без денежной благодарности делопроизводителю.

С покупкой дома пришлось повременить. Пара подходящих вариантов могла быть готова к продаже только к зиме. Но Тихон не собирался сидеть без дела, натура не давала парню покоя. Перебирая в голове все известные рецепты матушки, он остановил свой выбор на отваре для пропитки пуговиц. Этот черный, будто смоль, раствор готовился из корней дикорастущей травы, званой на Руси «столган».

В один из дней они с Фридой поехали в пригород. Тихон внимательно исследовал многие места и на лугу обнаружил несколько ростков столгана, поковырял ножом землю и добыл корешков, коротких и худосочных, не таких, какие росли на родине. Для эксперимента их оказалось достаточно. Фрида купила у лекаря пузырек спирта и в нем Тихон настаивал очищенные и нарезанные корешки в течение недели. Фрида молча во всем помогала, и даже не задавала никаких вопросов. Настал завершающий день. Парень вооружился пером, бумагой и налил из склянки в наперсток настой. Чернила оказались черными и яркими, еще и с отливом. Написав по-русски несколько слов, Тихон, не промокая их, начал тереть пальцем. Чернила не смазывались, они оказались высохшими.

– Что скажешь, голубушка? – обратился он к Фриде.

– Скажу, что надобно идти к канцелярщикам и покупать у них пузырек самых лучших чернил. Только сравнив с нашими, мы сможем сделать вывод.

Приобретенные чернила требовали просушки или обязательной посыпки впитывающим песком. Еще покупные чернила на дешевой бумаге расплывались.

Следующие несколько дней парочка путешествовала по окрестностям Любека, выискивая поляны с зарослями столгана. Они хотели сделать серьезные запасы корешков, которые пока мало кого интересовали.

Хозяин гостевого дома с недоверием воспринял возню постояльцев с какими-то растениями. Во избежание неприятностей от властей он потребовал покинуть его заведение. Начали искать жилье для временного проживания. Договор на шесть месяцев заключили с вдовой, имеющей под сдачу маленький домик.

Тихон, полностью поглощенный своим изобретением, сначала равнодушно отнесся к тому, что спальни, имеющие разные входы из коридора, соединяются между собой дверью. С наступлением ночи этот нюанс оказался роковым. Фрида не выдержала и пришла ночью к Тихону. Не встретив никакого сопротивления, женщина вложила в ласки всю свою страсть. Тихон, в котором скопилось достаточно любовной энергии, вошел во вкус не сразу, но уже на третью ночь стал проявлять мужескую активность. Женщина уже не казалась ему чересчур худой. Ему нравился ее голос, манеры, даже в походке имелось некоторое очарование. Еще к Тихону пришло ощущение домашнего очага и спокойствия. Такие изменения в совместном проживании не смущали ни ту, ни другую стороны. Напротив, немка открыто начала проявлять заботу о любимом мужчине, следила за чистотой одежды, интересовалась его пристрастиями к еде и даже частенько с помощью ножниц ровняла прическу и форму усов Тихону.

Чернила разлили по стеклянным пузырькам. Первые двадцать штук развезли бесплатно по казенным заведениям. Каждый раз оставляли свой адрес с просьбами обращаться с любыми предложениями.

Пошли посетители. Одни предлагали заключить договор на регулярную поставку чернил, другие хотели купить большую партию сразу. Но однажды в дом пожаловал седой господин с разорванной нижней губой. Невнятно изрыгнув несколько букв, видимо, уверенный, что его все поняли, незнакомец потребовал рецепт приготовления чернил. Тихон даже не возмутился. Чего-то подобного он ожидал, деликатно попросил господина покинуть его дом.

Чернила отошли на второй план, решили, что главной задачей будет немедленная покупка собственного жилья и переезд с насиженного места. Больно много случайных людей, искателей легкой наживы узнали место их проживания.

Среди предложений по недвижимости внимание привлек двухэтажный особняк на окраине города. Продавец – хозяин пекарни герр Шомберг. При знакомстве он рассказал, что три месяца назад схоронил жену, с которой прожил в любви и согласии сорок лет. Родили и вырастили трех сыновей, познали горе и радость. Находиться там, где каждая мелочь напоминает о бесследно ушедшем семейном счастье, Шомбергу стало невмоготу. Сыновья выразили готовность принять отца под свой кров. Пекарня уже продана, но для дома он не может найти покупателя.

– Вы только подумайте, вода из ближайшего водоема самотеком поступает в домашний резервуар, оттуда с помощью помпы подается на кухню и в мыльную. Непосредственно в доме оборудована туалетная комната, подведенная туда вода смывает нечистоты в отхожее место.

– Где это отхожее место? – спросила Фрида.

– На границе земельного участка оборудована яма. Влага фильтруется и уходит в грунтовые воды, остальное накапливается, но благодаря вентиляции, запах не ощущается.

– Но когда-нибудь эта яма наполнится? – спросил Тихон.

– Уверен, что проблема возникнет у ваших правнуков. Еще в доме я построил механизм.

Хозяин пересел на большой стул в углу гостиной и поднял рычаг. Стул плавно поехал вниз. Ребята подошли к образовавшейся дыре и заглянули в нее. Шомберг сидел в кресле и виновато смотрел на покупателей.

– Черт возьми, Вилли, ты опять куда-то сбежал? Давай, крути подъемник, – заорал Шомберг.

– Я тут, господин, – послышался стук башмаков, и кресло поехало наверх.

– Все, кто хотел купить мой дом, заявляли, что мои новшества им не нужны и требовали снизить цену.

– Нам ваши придумки по душе, мы согласны, – заявила Фрида.

– Вы давно в Любеке? – спросил хозяин.

– Недавно. До этого жили в России, хотели разбогатеть, но не получилось.

– В России нынче опять неспокойно. Два царя и одна царевна толкутся у одного трона и выясняют отношения.

– Нам об этом неведомо.

– Может быть вам вообще не интересно, что происходит у русских?

– Еще как интересно, но новости взять неоткуда. Расскажите, что же там все-таки происходит?

– Софья решила избавиться от царя Петра. Подговорила своих воинов и послала их арестовать конкурента. Петр об этом узнал и скрылся, спрятался в каком-то монастыре. Но за ним потащились преданные силы, и перевес оказался на его стороне. Недолго думая, Петр арестовал окружение Софьи, многих сослал, кого-то даже казнил.

– Что он сделал с царевной? – не удержался Тихон.

– Заточил в монастырь.

– Откуда, вам герр Шомберг, стали известны свежие новости из далекой России. Ничего подобного в местной газете я не читывал.

– Что там газеты? Мой Вилли намеренно каждый день ездит в порт. Все новости приходят туда вместе с кораблями. Как же я на новом месте окажусь без новостей? Даже не представляю, – ответил старый хозяин.

Сделку с домом оформили быстро. На другой день за Шомбергом приехал старший сын. На трех повозках бывший хозяин двинулся к новому месту проживания, прихватив с собой всех слуг.

Победа Петра над Софьей заставила задуматься Тихона над судьбой золотого запаса. Сомнений быть не могло. Теперь сундук с софолками перекочует к иноземцам. Возможно к шведам, они более других мечтают о русских землях. Тихон принял решение во что бы то ни стало золото вернуть.

Тихон послал в купеческое представительство Фриду. Прежде всего надо было понять, известно им об отстранении Софьи и каковы планы.

Привратник проводил посетительницу в приемную залу и усадил в кресло. Через полчаса к ней вышел один из дипломатов. Надев на себя приветливую улыбку, он своими злыми глазами уставился на посетительницу, при этом гнусавил, что очень рад встрече с дорогой попутчицей. Фрида без всякого предисловия сообщила то, что рассказал Шомберг.

– Да, сударыня, это именно так и есть. Вчера вечером пришла депеша от верных людей. Страшно, голубушка, страшно! Боимся предположить, что теперь станется с Россией! Новый царь уже натворил много такого, что мы диву даемся. Подумать только, Василия Васильевича Голицына отправил в дальнюю ссылку. Командира стрельцов Шакловитого и духовника царевны Медведева казнил.

Дипломат на какое-то время задумался, потом оживился и задал вопрос:

– Вам-то что за забота? Вы оказались дома, как и желали этого. Теперь что беспокоит?

– В Москве осталась недвижимость, хотела получить за дом деньги, мой брат заплатил за него 30 рублей.

– Придется подождать и вам, и нам, куда все обернется, никто не ведает.

Стало ясно, курьеры никуда не собираются уезжать, скорее всего ждут указания из Москвы.

– Может не нужны нам эти золотые софолки? Деньги у нас и так имеются, – прямо с порога заявила Фрида.

– Тебе, как женщине, важна крепкая семья, надежный дом, но мужику уюта мало. Сидеть дома сил никаких нет. А русскому мужику на чужбине сам Бог велел помогать своим. Я верю в Петра, в нем сидит пружина, которая нужна всем нам. Перехватив софолки, мы не только поможем казне, мы выбьем почву из-под ног противников Петра.

– Нас с тобой только двое. Разве можно отбить сундук с деньгами без шума и крови? Живи и радуйся. Зачем тебе лишние хлопоты и риск?

– Пока в стране межвластие, можно сделать очень многое.

У своего соседа арендовали экипаж с двумя лошадьми. На дому у лавочника купили двенадцать мешков, более у того просто не оказалось, и поехали к купеческому представительству. Фрида, натянув мужскую шляпу, закуталась в вотолу, заняла место кучера.

Стояла темень, масляные фонари освещали пространство только вокруг себя. Показалась луковка православной церкви за забором. Тут и находилось купеческое представительство. Экипаж остановился, Тихон ловко перемахнул через забор, бесшумно приблизился к будке охранника. Тот беззаботно спал, разинув рот и издавая характерные звуки. В углу стояло ружье, ряженное для стрельбы, затвор был взведен. Тихон взял огнестрел, вернул боек в нейтральное положение и принялся будить стража. Тот сперва отмахивался от назойливого приставалы, потом очнулся и потянулся в угол за оружием, но ствол уже уперся ему в грудь.

– Тихо, любезный, худого тебе не сделаю. Московские гости тут?

– Где же им еще быть-то?

– А из купцов, кто тут живет и нынче ночует?

– Так э… Спидирон Кириллович с сыном всегда тут. Должность такая, присутствия требует. А Терентий Иванович в отъезде, дела у него в городе Киль.

– Как москвичи зовутся?

– Прокопий Степанович и Ярослав Васильевич.

– Кто старший из них?

– Земсков, э-э… Прокопий Степанович.

– Вот и веди меня к нему.

– Браниться станут, ох, не любят беспокойства!

– Не станут, давай, веди!

Подошли к дверям, страж вынул связку ключей и самым большим открыл замок. Первым вошел во внутрь дома и двинулся по коридору. Тихон пошел следом. Когда оказались в приемной, страж зажег канделябр с тремя свечами, повелел Тихону ждать на диване и еще спросил:

– Что сказать барину?

– Скажи срочный курьер от царевны из Москвы.

Страж вернулся быстро. Взялся за голову и запричитал, жалуясь на свою незавидную долю из-за неописуемой ярости Земскова.

– Не волнуйся ты так, я его успокою, – сказал Тихон.

На этих словах в приемную вошел вальяжный барин, лет сорока-сорока пяти, в дорогом бархатном халате.

– Я все понимаю, сам жду вас с нетерпением, но какого черта, нельзя утра дождаться?

– Ты с кем так говоришь? Мозги от безделья заплыли? Царевна ночей не спит, за вас дураков беспокоится, а вы тут от довольства пухнете. Веди сюда Ярослава, да побыстрее!

Бархатный халат исчез. Вернулся быстро с напарником. Тот вообще оказался в ночной рубахе. Согнулся для приветствия, но Тихон его осадил.

– Депешу получали? Вижу по рожам, что получали. Поняли, что плохи дела на Москве?

– Да мы понимаем, – услужливо промычал Ярослав Васильевич.

Тихон вскочил и начал ходить по залу.

– Что вы можете знать? Но ничего! Дождетесь. Скачет сюда Зосима Кречет, ведет карательный отряд. Знаете Зосиму?

– Что-то слышали, – пролепетал Земсков.

– Коли так, ты ничего не слышал! Любой кат выглядит мальчиком – игруньчиком по сравнению с этим затейником. Он даже бревну язык может развязать.

– Что ему от нас надобно?

– А то не догадываешься? Сундук с софолками, царь Петр прознал обо всем! Вас казнят тут же во дворе.

Тут Прокопий Степанович начал соображать. Первичный страх прошел:

– Ты собственно кто будешь?

– Круглов Андрей Всеволодович.

– Почему в немецкой одежде и сам весь из себя иноземный?

– Потому что вот! – Тихон достал паспорт Ахена и предъявил дипломату.

Тот развернул лист и в пулевое отверстие засунул палец.

– Что это?

– Дай сюда! – Тихон опять свернул документ и положил его в карман и указал на дырку в кафтане, – и теперь сюда сунь свой палец.

Дипломат подчинился, понял, что дырки совпадают, что они свидетельствуют скорее всего о схватке посетителя с преследователями. Но отреагировал так:

– И что с того? Никак в толк не возьму, кто ты и зачем тут? Документом подтверди свои полномочия!

– Тогда читай, – Тихон вынул изготовленное письмо, писанное между строк молоком.

Земсков пробежал список товаров глазами и более агрессивно спросил:

– Ты что же издеваешься?

– Мне говорили, что ты сообразительный! Тогда иди сюда, пень дубовый.

Тихон поднес список к свече и от нагрева бумаги стали появляться строчки. Но когда Тихон увидел изобретенную им же подпись «Софья Романова», ему стало не по себе. Такого издевательства над фамилией и именем он еще никогда не встречал. Хвост от буквы «я» резко уходил вниз, делал две завитушки, потом огибал фамилию и упирался в букву «м», отскакивал вверх, делал два завитка и падал на букву «с» в имени. И это оказалось не единственным изобретением Тихона. Стало понятно, что перестарался.

Дипломаты изучили послание и было видно, что они поверили написанному. Только Ярослав буркнул:

– Вот это подпись, я такой никогда не видел!

– Это царская рука, такая подпись – признак уважения к вам. Обычно царевна ставит только две буквы «СР».

– А у тебя есть документ, что ты Круглов? – никак не мог успокоиться Земсков.

Тихон вскочил со стула, взялся руками за голову и заходил по залу:

– Бедная царевна, несчастная Софьюшка, как можно править страной, где в Посольском приказе служат дубоголовые людишки?

Потом схватил свой пистоль, приставил ко лбу Земского и крикнул:

– Изменник!

Ярослав Васильевич испугался первым и обратился к своему начальнику:

– Как он в немецком обличии может ходить с русским паспортом в кармане?

Тихон понял, что пора переходить в наступление:

– Думаю, что ты, старый плут, просто не хочешь отдавать софолки, точнее намерен их прикарманить или хуже. Ты вор, ты изменник! «Слово и дело государево!».

– Да я это просто так, решил тебя проверить!

– Да простит мне царевна, что я открываю государеву тайну, но золото это пойдет шведскому королю, как плата за помощь в наведении порядка в Москве.

Наступила тишина, теперь все сходилось, все вставало на свои места. Тихон продолжал свою партию:

– Только дубоголовые могут додуматься вести все золото в одном сундуке! Капитан «Счастливой Звезды» сэр Кемпбэлл сказывал мне, как потешалась его команда над русскими.

Дипломаты молчали. Осведомленность посланника их обескуражила. Тихон велел стражнику запустить через ворота экипаж, взять там мешки и принести в приемную. Сундук с софолками стоял под кроватью Ярослава, точнее на сундук надели матрас на деревянной основе. Золото разложили на двенадцать частей. Мешки носили дипломаты и страж.

Закончив погрузку, Тихон взял «письмо» царевны из рук Земскова, поднес бумагу к свече и сжег ее.

– Признавайтесь, кто сколько софолок во время переноски прихватил, то есть украл?

– Что за оскорбления?

Тихон подошел к Ярославу и вынул из манжеты его ночной рубахи две софолки.

– Где еще?

– Еще пять в сапоге!

– Доставай! А ты, Прокопий, сколько украл?

– Десять.

– Клади на стол. Завтра оба бегите в сторону любой страны. Причем, идите морем, не дай Бог столкнетесь с отрядом Зосимы, тогда вам конец.

Фрида развернула повозку в сторону ворот, Тихон запрыгнул на пассажирское место и велел медленно ехать в порт. Женщина кивнула и хлестнула лошадей. Доехав до порта, и убедившись, что за ними никто не следует, поехали в сторону своего дома. При разгрузке Тихон носил по два мешка, Фрида – по одному. Лошадь решили вернуть утром.

– Теперь ты исполнил свой долг перед родиной? – спросила женщина с долей ехидства.

– Не до конца, – последовал ответ.

Глава вторая

Тихон нисколько не сомневался, что царь Петр войдет во власть, займет трон и не потерпит вмешательства сторонников Софьи. Успешный маневр с софолками по сути был половиной дела. Оставалось решить, каким образом переправить золото в Москву. Знакомство с Джонсом Кембэллом окрыляло Тихона. По его мнению, сама судьба подсказывала обратную дорогу. Тихон надеялся на три возможных исхода: узнать про корабль до Архангельска; встретить русских; узнать время очередного прибытия «Счастливой звезды». Фрида, узнав о ближайших планах своего друга, увязалась ехать вместе. Более того, она сходила к соседу и взяла в аренду повозку, правда в этот раз с одной лошадью. Тихон был убежден, что московские дипломаты уже покинули Любек, и в настоящее время наматывают версты в сторону любого другого города Германии.

На причале в порту Любека стояли два корабля. Оба прибыли давно, уже успели разгрузиться и освободиться от пассажиров и команды. Тем и другим не терпелось походить по твердой земле и далее разойтись по интересам или потребностям. Испанский галеон следовал домой. Французская шхуна требовала ремонта. На причале на тюке сидели два мужика, по одежде и повадкам явно прибывшие из Руси. Пришлось приблизиться к ним так, чтобы слышать разговор. Мужики жаловались друг другу на свою незавидную участь, их мучали голод и жажда, они не знали, что делать дальше. Заговорив с ними на родном языке, Тихон привел мужичков в состояние шока. Они долго молчали, выкатив из орбит свои глаза. Странный парень в немецкой одежде и стриженный по всем немецким правилам назвался русским именем и еще обрадовался встрече с ними.

– Откуда, мужики?

– Из Архангельска.

– И по какой надобности оказались тут?

Мужиков прорвало, они наперебой стали рассказывать, что не сходят с места в ожидании человека, который знает об их прибытии и должен их встречать. Пояснили, что отправились в путь с партией рыбьего зуба. Направил их сюда купец Артемий Спиридонов. Он уверил, что их обязательно встретят и приютят. Примут товар и рассчитаются. Но до сих пор никто не явился, а спросить не у кого!

– Что же все-таки вы спросить хотите?

– Когда ближайший корабль на Архангельск пойдет? – выкрикнул один.

– Где можно хотя бы переночевать? – спросил второй.

Тут Фрида обратилась с вопросом:

– Скажи, дорогой, что такое рыбий зуб?

– Моржовый клык. В обработанном виде продается по цене самоцветов, – ответил Тихон, не поворачивая головы.

Стало ясно, что незатейливых поставщиков товара намерены облапошить по полной программе. За ними, наверняка, постоянно наблюдают и ждут удобного момента. Тихон решил хоть как-то поддержать соотечественников.

– Зуб сами добывали или купили где?

– Добываем сами. Мы большей частью охотники, еще китобои.

– А Спиридонов?

– Местный богатей, на всю округу известен.

– Потому и богатей, что обманывает таких, как вы!

– Видать не без греха!

– Какую выручку он обещал за весь груз?

– Двести рублёв, да еще серебром, – сказал один.

– Еще на обратный корабль посадить должны и харчами обеспечить, – промямлил второй.

– Какая доля Спиридонова в вашей выручке?

– Мы с ним уже расплатились.

– Хорошо ли царь Петр правит после отлучки от трона Софьи?

– А он и не правит. Делами государевыми ведает его матушка Наталья Кирилловна Нарышкина. Спросишь, как ведет, отвечу – никуда не годиться! Кто не обращался к ней, так и остался при своих. С чем к ней войдут, с тем и выйдут. Не способная она к управлению, ей бы шить, вязать, с детьми играться.

– Тут говаривали, что Петр все взял в свои руки.

– Может и взял бы, да только Нарышкины не дали. Еще брат царь-Иван мешается.

– Он же блаженный?

– Он да, а за ним свора Милославских. В общем, не везет России на царей.

– Меня новости не порадовали. Давайте познакомимся, – предложил Тихон.

Мужики полезли в карманы и вынули, свернутые в трубочку, документы. Тихон велел бумаги убрать и назваться привычными именами. Один назвался кличкой Прыл, стало быть от фамилии Прыльев, другой сокращением от своего имени Ермолай, то есть Ермол.

– Вот вам две монеты, тут такие деньги в ходу. Видите в саженях ста отсель дом с черепичной крышей и две беседки перед ним. Идите туда, вернее тащите свой тюк и занимайте места в беседке. Потом один из вас заходит внутрь заведения и у стойки заказывает «вурст, бир и брот». Запомнили? Вурст – это мясо в кишке, бир – пиво, а брот – хлеб. Потом показываете два пальца, то есть все два раза. Деньги доставайте, когда подадут заказ, кладите на стойку одну монету. Там вполне достаточно с учетом чаевых. Другую монету приберегите для второго раза.

– Благодарствуйте, только не знаем, как вас называть.

– Зовите меня Тихон, ежели чего, ежели край, то живу я за мостом, как спуститесь от Центральной площади, перейдете мост, справа увидите четыре дома, мой второй.

Тихон пожал китобоям руки и пошел к повозке. Фрида прежде чем тронуть лошадь, кивнула в сторону мужика, притаившегося за деревом. Тихон повернул голову, но мужик тут же спрятался. Доли секунды оказалось достаточно, чтобы признать в нем сторожа купеческого представительства. Именно его Тихон застал спящим на посту и привлек к своему замыслу. Теперь этот увалень решил следить за ним. Тихон велел Фриде держать лошадь наготове. Сам спрыгнул на землю и пошел назад к причалам. Поравнявшись с деревом-укрытием, резко повернулся и прыгнул туда, где прятался сторож. Тот даже не успел отскочить, растерялся и начал мямлить.

– Получилось сегодня у меня день знакомств. Как тебя звать?

– Мы Алексей Куделин из Твери.

– Значит Леха? Так или нет?

– Леха, Леха, он самый.

– В прошлый раз я тебя не подвел, не донес, что ты спал на посту. Теперь говори, зачем следишь за мной.

– Они велели, я же один, кто вас в лицо признать может.

– Так Прокопий и Ярослав меня тоже видели.

– Им не до того. Как вы уехали, на другой день прибыл другой гонец из Москвы. Прокопий Степанович и Ярослав Васильевич забегали, чего-то всё сокрушались и сокрушались. Тут Терентий Иванович, который тогда отсутствовал, прибыл назад. Они к нему, он им разрешил меня пользовать. Велено высматривать вас в порту и на Центральной площади. Как увижу, начинать следить и сопроводить до того места, где остановишься.

– Награду за меня обещали?

– Какой там обещали! Кнутом бы не отходили! А тебе благодарствую, не донес на меня.

– Вижу, человек ты надежный, с тобой можно дела иметь. Вот тебе деньга за понимание. Вот тебе еще деньга за то, что ты меня не видел. Договор?

– Договор! Договор!

– Еще хочешь заработать?

– Оно конечно неплохо было бы, но московские не прознали бы.

– Не прознают, ежели ты им сам не скажешь. Так, что давай через пять дней на шестой встретимся тут же в то же время. Сможешь?

– Приду, господин Круглов, ей Богу приду.

Тихон запрыгнул в повозку и лошадь рванула с места. Уже дома поведал Фриде, что московские дипломаты никуда не уехали. Их перехватил посыльный от Софьи. Видно, потеряв трон, она изменила начальные планы. Вовремя мы с тобой успели. Задержись на один день и, золото ушло бы. Сторожу Алексею велели ходить в порт и на Центральную площадь, высматривать меня и потом проследить до самого дома. Хотя по всему, Круглов сидеть в Любеке не должен, должен ехать дальше.

– Ты неправ, – подала свой голос Фрида, – ежели ты никакой не гонец от Софьи, то ни в какую Швецию не поедешь. Одет как немец, прическа на европейский манер, потом ты показал документ на имя Вильгельма Ахена.

– И что с того? – удивился Тихон.

– Потом хватились откуда у Круглова документы на имя Ахена. Убийство было громким. По всей Москве слухи ходили. Узнают, что сестра Ахена, то есть я, вернулась домой, да еще ехала вместе с посольством.

– Хочешь сказать, что мы с тобой попали в западню?

– А ты сам как думаешь?

Тихон уединился в своей комнате, ему хотелось уяснить опасения Фриды. Пока московские дипломаты ограничены в поиске похитителя, привлекли только сторожа представительства. Но сундук золота являл собой не только гарантию благополучия Софьи, скорее всего сохранял возможность возвращения на трон. Софья простить такую потерю не сумеет и точно пришлет людей на розыск похитителей. Не исключено, что преданных ей стрельцов или кого-то из близких к Голицыну людей.

В дверь постучали. Тихон был уверен, что пришла Фрида и в который раз удивился ее тактичности.

– Хочу обсудить один ход, напрямую связанный с нашим спокойствием. Уверена, ты размышлял именно об этом.

– Не думал, что так быстро вскроется обман. Надо же было Софье прислать своего человека. Признаюсь, не представляю, что можно сделать?

– Когда я посетила купеческое представительство и поведала о продаже дома, то меня просили подождать. Сколько я могу ждать, ежели в Москве дом пустует, а тут, на родине, мне жить негде. Я же рассчитывала на вырученные от продажи деньги, хотела купить себе жилье. А вышло так, что я будто бездомная скитаюсь по углам у своих знакомых.

– Ты права. Было бы не по-немецки бросить имущество, тем более по закону тебе принадлежащее.

– Я хочу пойти дальше. Вильгельм Ахен был моим единственным кормильцем. Его убил русский. Мне положены выплаты за то, что нас немцев плохо охраняют на Московии. Посему считаю возможным обратиться к Верховной власти. Ежели меня не поймут на Москве, то буду обращаться к своему королю.

– Для чего так усложнять?

– Ежели я не боюсь прослыть жалобщицей, то какая может быть связь у меня с похитителем золота?

– Все-таки ты хитрая женщина!

– Прежде надобно кое-что сделать. Сперва поеду в родной Кугельдорф. Отсюда верст двадцать, не более. Заручусь поддержкой кого-то из знакомых для подтверждения своего проживания на правах бездомного человека. Потом найду грамотного писаря, чтобы составить жалобу в Посольский приказ в Московии.

– Думаю, они тебя сначала возненавидят. Время для таких дрязг не подходящее, потом будут рады, что ты от них отстала.

– Мой бедный отец прошел через многие воины и погиб, как герой. Он всегда говорил так: «Ежели нечем держать оборону, так собери последние силы и иди в наступление».

После разговора Тихон жил ожиданием, а Фрида действовала. В Кугельдорфе договорилась с Мартой Гингер о подтверждении своего проживания на чердаке ее дома. Белошвейка не вызывала опасений, она хорошо знала семью Ахенов и дружила с матерью Фриды. С письмом пришлось повозиться. Фрида хотела, чтобы по-русски оно звучало угрожающе и настойчиво. За всей подготовкой Тихон чуть было не пропустил время встречи с Лехой сторожем. Одевшись как можно проще, в сопровождении Фриды на соседской повозке в одну лошадь, двинулись в сторону порта к заветному дереву.

По всему Леха пришел один и по началу Тихона не узнал. Как только поздоровались, сразу принялся вещать.

– Софьюшкин человек, ох и злой, ох и прыткий! За мной начал подглядывать, один раз думал все, попался. За ночь три раза подходил к моей будке. Хорошо я семечек с собой взял и не уснул. Челюсти, знаешь, как болят? Всю ночь ими работал. Но пронесло, не уснул.