Текст книги "Стратегия судьбы. Из Советской действительности в рыночную реальность"

– Подожди!

Взял спички и прямо живьем таракана спалил.

– Зачем же так делать?! Лучше бы раздавил!

– Таракана пожалела! Лучше бы мной больше занималась, вот, обними меня…

Валя развернулась и ушла в комнату, взяла спицы и принялась вязать, а в квартире раздался звонок. Дверь открывать обиженный Анатолий не собирался, и Валя положила вязание на пол под самое окно, чтобы никто случайно не наступил на спицы и прошла открыть дверь. В квартиру влетел Паша:

– Быстро смотрите в окно, мы с Женькой на новом мотоцикле к вам приехали! – и убежал.

Валя молниеносно вернулась в комнату к окну, но Анатолий ее опередил и, не зная о вязании на полу, шагнул прямо на него, проткнув себе ногу спицей.

– А-а-а-а! Ты что?

– Так, я ж, дверь открыть… – очень расстроилась Валя.

Толя сжался и, забыв все о чем только что учили его хорошие фильмы в телевизоре, в ярости прокричал:

– А я твои спицы сейчас в окно вышвырну! Заняться нечем больше? Лучше бы плиту в кухне вымыла!

Анатолий, прихрамывая, вышел на улицу, посмотреть на мотоцикл поближе. Валя осталась дома, чтобы своим настроением не расстроить приехавших ребят.

– Ва-аля! – крикнул Женька, – ты почему не выходишь?

Она помахала из окна рукой.

Паша завел мотоцикл, и он затарахтел на весь двор. Узкая дорожка асфальта осветилась светом зажженной фары. Перед фарой стоял Толя и его горящие от восторга глаза блеснули из вечерней темноты.

Сквозь грохот мотора послышался голос Женьки:

– А ты чего, Толян, хромаешь?

– Следствие ранней женитьбы, – зло выкрикнул Анатолий.

Черная беспросветная мгла густым липким облаком обволокла сердце Валентины. Женька с Пашей рванули с места и уехали на своем новом мотоцикле, а Толя смотрел им вслед. Через пару минут он поднялся в квартиру и Валя спросила у него:

– Последствия ранней женитьбы? А может быть, это тебе за замученного тобой таракана?

– Да, я же прикололся.

– Надо мной?

– Слушай, мне сварливости своей матери хватило, не добавляй, а!

13

Через несколько месяцев совместной жизни, Валя поняла, что беременна и торжественно заявила об этом Анатолию. Она никак не ожидала такой глупой реакции от него. Растерялся как– то, засуетился и некрасивым голосом пробубнил:

– Может, не стоит? Нужно и для себя пожить…

Он подвел Валю к зеркалу, включил бра и принялся, глядя в зеркало, целовать шею:

– Мне кажется, что мы еще не готовы ребенка заводить.

Валя отшатнулась от зеркала:

– О детях не говорят, как о котятах «заводить». И разговор не о том, готовы мы или нет, а о том, что он, ребенок уже готов. Он есть. Только его еще не видно.

Конечно же Валентина не понимала всех прелестей материнства. Очень мило было рассматривать в Детском Мире малюсенькую одежку и обувь. Хотелось подержать на руках своего собственного малыша. Это же что – то невероятно космическое!

Валя сшила очень красивые платья на свою скоро располневшую фигуру.

На работе бережно и трепетно обращались с ней. Из библиотеки приносили иностранные журналы с переводами статей о беременности и родах и о сложностях в воспитании детей.

Валя плохо чувствовала себя в толкучках в транспорте и на работу опаздывала, пропуская переполненные автобусы. В то время в стране действовала строжайшая система борьбы с опаздывающими. На проходной каждый работник сдавал свой пропуск, а ровно в девять часов проходная перекрывалась и пропуска, поступившие хоть на одну минуту позже, изымались, фамилии переписывались, а наказывался за одного опоздавшего весь отдел лишением премии.

Валя опаздывала каждый день не меньше, чем на двадцать минут! Как только она появлялась возле проходной, начальник отдела кадров объявлял охранникам:

– Этой девочке отдайте пропуск.

Вале разрешалось дополнительно к обеденному часу прибавлять сорок минут для прогулок на свежем воздухе во дворе института, а когда настал момент ухода в декретный отпуск, устроили отвальную, на которой она выслушала о себе очень много хороших слов и унесла домой много подарков и даже прекрасные стихи, посвященные ей. Начальник с уважением сказал:

– Странным качеством ты обладаешь. Рядом с тобой мужчины чувствуют себя настоящими мужчинами, а женщины настоящими женщинами. Наверное твои дети будут чувствовать себя счастливыми детьми.

С приближением момента родов неповоротливую Валентину все больше беспокоил вопрос насколько сами роды болезненны.

Сестра Анатолия, когда бывала в гостях, загадочно и гадко многозначительно улыбалась:

– Терпимо… Ничего страшного.

В холодную, ветреную февральскую ночь в старом, сквозящем роддоме, Валентина познавала правду о тайне рождения человека.

Крики рожениц, мучающихся на соседних койках, застеленных поверх ледяных клеенок тонкими, маленькими пеленками, разрывал сердце. Ужасный советский роддом. Как и все. Типичный.

Самым страшным было в эти часы – одиночество и неизбежность. Никого из близких рядом и ничем не решить проблему боли, как только торопить момент рождения, то есть, только вперед!

Оскорбленная шутливыми ободрениями сестры Анатолия, которыми она пичкала перед отъездом в роддом, оскорбленная ложью, что все это терпимо, Валя, не готовая к тому, с чем осталась один на один, без учебной подготовке, сразу на практике знакомилась с тем, как даются дети.

К сожалению, крики родившихся младенцев не означали конец мучений бедных женщин. Врачи не применяя никакой анестезии, принимались за обработку кровоточащих органов, тем самым превращая новоиспеченных мамочек в добиваемых жертв своего «родовспоможения».

Когда закричал родившийся сын Валентины, она с ужасом посмотрела на него, совсем крошечного, не понимая, как вообще сможет взять это беспомощное существо своими грубыми руками.

Медперсонал помог лишь в этом, а именно, ребенка не дали и сразу унесли в палату для новорожденных.

Валю выкатили в холодный коридор и прикрыли тонким колючим одеялом. В полузабытьи, со льдом на животе, истекая всевозможными жидкостями послеродового периода пролежала она неизвестно сколько часов. Страшно хотелось есть, как следствие потери крови и было нестерпимо холодно.

Когда ее разместили в палату, оказалось что в ней лежали уже одиннадцать женщин. Невозможно было заснуть. Боль не проходила потому что теперь все, что было растянуто, сокращалось. Женщины стонали. Валя в полузабытьи полубреду вскрикнула, когда ей казалось, что ребенок еще не родился и, роды продолжаются. Утром принесли на кормление малышей. Как же небрежно их несли! Так еще одну правду открыла для себя – ее ребенок не нужен никому, кроме нее. Теперь только одна мысль жила в голове – поскорее выписаться из роддома.

В день выписки Анатолий нарядный и веселый принял закутанного малыша на руки. Сына назвали Степаном.

Дома муж игриво поглядывал на жену:

– Ну, что? Такой перерыв в интиме, целая неделя! Я думаю, что нужно заняться кое чем..

От одной мысли, что к ней прикоснутся, передернуло. Анатолий остервенело проскрипел:

– Мне надо!

– Даже не думай об этом в ближайшие две недели! – сверкнула глазами Валя.

Ему было плевать. После всего, что он сделал, она в ужасном состоянии уползла в ванну, чтобы не напугать маленького сына. Слезы текли ручьем. Откуда столько накопилось их?

14

Быть мамой оказалось непросто. Кормить грудью, пеленать, стирать пеленки, да, еще и хорошо выглядеть.

Малыш был настоящим чудом. Он был наградой за все, через что пришлось пройти. Валентина с гордостью училась всему необходимому для жизни и безопасности сына.

Загруженная учебой и работой, о маленьких детях получила она представление лишь из картинок на упаковках детского питания на прилавках продуктовых магазинов. Такие пухлые милахи улыбались! Трудно себе представить, что это всего лишь один кадр, неимоверным терпением фотографа выхваченный из обычного, полного хаоса дня.

Степан постоянно плакал. Валя ждала момента, когда он заснет, чтобы побыть с мужем. Посидеть за чашкой чая. Восстановить свои внутренние ресурсы.

Очень вдохновляли молодую маму телефонные звонки мамы. Да и приезжала она часто чтобы подержать малыша на руках.

Свекровь тоже с удовольствием приезжала, чтобы сбежать от своего мужа.

– Как ты? – звонила то одна бабушка, то другая и Валя жаловалась, цепляясь за их понимание:

– Уже сил нет никаких. Плачет постоянно.

– Малыши так и ведут себя. Это нормально.

– Сегодня на улице такой крик поднял, когда я его из коляски взяла, чтобы в поликлинику отнести… Ничем не могла успокоить. Этот плач все последние силы выкачивает.

Толя смотрел телевизор и слушал телефонный разговор. Вдруг, сморщился и противно прогнусавил:

– Вся такая бедная, уставшая… У меня уже ноги домой не идут от нытья твоего постоянного.

Валя замерла. Все слова, приготовленные для телефонного разговора, смялись в бессвязные реплики:

– Нужно к ребенку.

Мама на другом конце провода почувствовав состояние дочери, на следующий день примчалась:

– Ты, знаешь что! Съезди ка на работу, прогуляйся. Смени обстановку и домой не спеши. Я справлюсь с малышом.

Валя была счастлива получить возможность проехаться до работы.

Уже на проходной, началось оживление, в связи с её приездом, а когда поднялась на свой этаж и поздоровалась с проходившей по коридору лаборанткой, то услышав Валин голос, в коридор из своих кабинетов вышли начальники лабораторий и отделов. Собрался приличный круг весело беседующих сотрудников. Новые специалисты, поступившие недавно на работу, с интересом и любопытством посматривали на Валю, не понимая, кто же она такая?!

Разговор вертелся конечно же вокруг детей:

– Как малыш? Наверное, только и знает, что пищит?

– А разве так делают все дети? Я думала, что только мой Степка.

– Ты прекрасно выглядишь, и не подумаешь, что родила недавно.

– Папа-то наверное на седьмом небе от счастья!

– Да, лучше бы на землю спустился. Может, помог бы…

– О, когда моя дочка была маленькой, я так боялся за свою жену, думал, что она нервный срыв получит, в крике детском постоянно находясь.

– А я больничный брал, чтобы помочь своей с ребенком. Нет работы более изматывающей, чем с детьми нянчиться. Одной здесь не справиться.

Ехала Валентина обратно домой в полупустом трамвае и улыбалась. Она отлично отдохнула и уже скучала по своему малышу.

За окном трамвая мелькали люди. Мужчины старались выглядеть серьезными и всем своим видом демонстрировали, что совсем не интересуются идущими мимо и навстречу женщинами, а женщины своими ловкими приманками в виде ярких шарфиков, тонких каблучков, воротничков и линиями рукавов на одежде не оставались без добычи и цепляли внимание. Все было прекрасно от того, что прекрасным было настроение.

Ее, Валю ценили.

15

Наступили девяностые годы. Грянула свобода. Не понятно было от чего свобода. То, что стали продавать в открытую в газетных киосках, ошарашивало.

Не укладывалось в голове, чем наполнены были умы все это время, если столько мерзости выплеснулось на страницы газет и журналов. Боже мой! В газете «Труд» фотографии голых баб и статьи о похождениях в банях….

Поменялись кардинально и телевизионные передачи. Новые западные фильмы демонстрировали прелесть свободных отношений. Отечественные фильмы соревновались в этой теме, доказывая западу, что такой всегда была и жизнь в России, только не разглашалась.

Зрители с ужасом узнавали об изменах и обманах. Ломалась психология и рвались сердца. Разрушались жизни, умирали вечные ценности. То, что было подлостью, оказалось способностью не упустить момент. Аферисты, оказывается, это предприимчивые люди. Гордость и чванливость – качества достойного человека.

Родители совершенно терялись, не понимая чему всю жизнь учили своих детей, если все, чему они научили, теперь мешало им жить успешной жизнью при новых чисто рыночных отношениях.

Валя представила себе своих друзей юности, если бы находилась в их окружении сейчас, в новом мире. Чего только про их отношения не напридумывали бы окружающие, битком набитые информацией из телевизора!

Со всех каналов высмеивались порядочность и стремление к добру. То, против чего боролись люди во все века, оказалось жизненно оправданным инстинктом, а те мужчины и женщины, которые говорили всю жизнь о справедливости и преданности оказались посмешищем, потому, как ведущим звеном для успеха оказались внешность, деньги и мускулы.

Даже в детском саду психологи предлагали родителям по новому взглянуть на старые проблемы:

– Не нужно сражаться с алкоголизмом, нужно дать ребенку выпить водку, чтобы он понял навсегда, какая это гадость и больше не просил никогда.

Валя от негодования даже привстала:

– Ребенок сделает все, чтобы достичь уровня своего взрослого отца, который водку пьет. Пить будет до тех пор, пока и ему это понравится, чтобы стать взрослым, как папа.

Воспитатели с восхищением посмотрели на Валю. Заведующая потерла ладони и сказала:

– Ну, что ж, у нас свой собственный психолог. Всех нас с этим поздравляю.

Смешно и жалко выглядели женщины хозяйки, отстоявшие не один час в очередях, проехав в толкучке в трамваях и метро, успев перед сном выстирать белье, приготовить обед и теперь, уставившиеся в телевизоры, на экранах которых показывали им и их мужьям, как на самом деле должна выглядеть настоящая женщина.

Мужчины, глядя на экраны, слащаво следили за движениями женских рук, размазывающих какой-нибудь сногсшибательный гель по мокрым телам и, собственные жены, запыхавшиеся в сутолоке дней, вызывали ухмылку.

Практически во всех семьях кипели страсти, доводившие до разводов. Волна браков между мужчинами солидного возраста и молоденькими девушками хлынула на потрепанную войнами, революциями и нехваткой продовольствия, Россию.

Больно было смотреть на растерянные женские взгляды, подсматривающие за тем, на кого смотрят их мужья.

Чтобы спасти свое положение, женщины все деньги отдавали за косметику и крема, да и за все, что поможет хоть немного выглядеть лучше. Это стало необходимой потребностью, чтобы удержать в семьях мужей, узнавших о том, что старую жену можно легко сменить на новую, с новой кожей на лице.

Больше всего во всей этой неразберихе страдали дети, особенно подростки, наученные одному, а на практике увидевшие совсем другое. Поведение мам и пап, выбивало стержни, на которых держалась вера детей в то, что у них настоящая крепкая семья. Созревало стойкое понимание того, что они никому не нужны и ничего не должны ждать ни от школ, ни от правительства, ни даже от своих собственных родителей.

Вот такая вот новая форма души.

И новый век не щадил никого. Взрослые люди, даже самые авторитетные и образованные в новых, абсолютно незнакомых доселе понятиях о частной собственности в форме ваучеров и акций, выглядели подавленными и, растерянно теребили в руках газеты, пестрящие совершенно противоречивыми известиями.

– Ну, как? – задавались вопросы, – за кого? Депутат-то новый хороший?

– Да, как в газетах напишут,.. – отшучивались отвечающие, – напишут, что хороший, значит, хороший.

Анатолий жадно заглатывал новую истину о том, что все что он старался спрятать от глаз оказывается, норма. Всего лишь его собственные личностные особенности.

– «Ты такая страшная, когда не накрашена и накрашенная ты тоже страшная…» – пел он, разгуливая по квартире.

Валентина осознавала, что однажды переступив порог этого дома, полетела в яму со скользкими краями, за которые не могла теперь ухватиться, чтобы выбраться и теперь закапывала себя под смех человека, которого любила. Она была беременна и действительно, плохо выглядела.

– Ты что не знаешь способов как предохраняться?

– А ты? – спросила Валя.

– Ты женщина, это твоя забота.

Беременность стала ее личной проблемой.

Ближе к родам, бросало в дрожь мысль о родах, и дрожь эта переходила в паническую лихорадку. Если в первый раз было неизвестно с чем придется столкнуться, то теперь это был осознанный шаг.

Валя вспоминала свою бабушку и молилась. Она попросила Бога, как сумела, насколько возможно, облегчить родовые муки, а за десять дней до родов легла в дородовое отделение, чтобы подготовиться.

Заведующей отделением работала удивительная женщина. Само ее присутствие давало силы верить, что роды пройдут успешно, ты просто не можешь не справиться, потому что ты, женщина, предназначена для того, чтобы справиться с этим и это дело твое и твоего малыша

У самой заведующей было серьезное заболевание по женской части. Она не могла забеременеть и всю свою жизнь посвятила тому, чтобы помочь другим женщинам вынашивать и рожать.

Уважение к факту становления мамой вдохновляли настолько сильно, что роды становились самым высоким призванием и появились силы и уверенность в себе для того, чтобы ждать этого момента с радостью. В назначенный самой природой срок, Валя благополучно родила мальчика.

Встретить ее из роддома Анатолий не смог, ибо, работа. Подъехала Толина сестра, прилично опоздав, а вечером, за праздничным столом по поводу рождения еще одного сына, имя которому дали Николай, Анатолий разглагольствовал:

– Главбух наша сказала: «Молодец, какая у тебя жена! Второго сына родила тебе! «А бухгалтер сказала: «Дурой нужно быть, чтобы за тебя не держаться, а она тебе еще пятерых родит, чтобы тебя к себе привязать! Ты только деньги ей волоки…»

Весело смеялась сестра Анатолия, и Анатолий вдохновился:

– В ремонтной мастерской в парке, сдавал грузовик в ремонт, а слесарь посмеялся: «Ну, ты глупый! Женился так рано. Да еще детьми себя связал. Мужик нагуляться должен, иначе, он просто не мужик».

Валя спросила:

– Не боишься, что однажды прорастет, то что в тебя сеют?

Анатолий рассвирепел:

– Не лезь во взрослые разговоры, если веселиться не умеешь и не порти застолье нытьем своим.

– Валь, как ты можешь с ним жить? – очень печально спросил муж сестры Анатолия.

– С удовольствием! – бросил Анатолий и включил телевизор. Пощелкал пультом и, взяв бутылку с пивом, оставил программу с пляшущими девицами.

Валя ушла к детям. Степан стоял возле кроватки своего младшего братика и улыбался ему.

– Нравится?

Степан ответил:

– Ага. А я такой же был?

– Еще меньше. Теперь ты уже большой и многому сможешь научить братика. Я на тебя очень надеюсь.

15

Анатолий, не спеша, возвращался с работы домой. Открыв дверь квартиры, ткнулся лбом в мокрые ползунки и колготки, развешанные после стирки в коридоре, услышал детский плач и увидел беготню ничего не успевающей жены. Прошел в комнату, сел перед телевизором и, раздраженно, положил ноги на журнальный столик. Валя в кухне домывала посуду:

– Толя! Переодень Коле штаны, пока я мою посуду!

– Посуду вымоешь и переоденешь… Тебе на что отпуск дан государством? Чем ты вообще занимаешься весь день, что ничего не успеваешь? Я отдохнуть должен после работы! На всю семью зарабатываю!

Валя выключила воду, взяла Колю и стала переодевать его:

– Ты отработал до пяти и отдыхаешь, а я и днем и ночью на работе, а о выходных даже мечтать не приходится!

– Хватит скулить!

Валя задыхалась. Она собрала детей и ушла с ними на улицу. Коля в коляске быстро заснул, а Степан маршировал по дорожке детской площадки и бодро приговаривал:

– Я моряк!

– Какие симпотяжки! – подошла пожилая женщина, – мужу-то как нелегко зарабатывать на всех вас! Ты, доча, выспаться ему давай, а то ведь, устают они, мужики наши на работе, а дома детский визг.

Валя ничего не ответила. Не смогла. Она прокрутила в памяти свой день: приготовить обед, пока дети еще спят, а когда проснулись покормить и погулять с ними. Застегнуть пуговки и кнопочки на кофточках и курточках, а когда малыши полностью одеты, Степан запросился в туалет и теперь нужно снова расстегнуть все кнопочки и пуговки, а потом снова все застегнуть.

Нужно было срочно заплатить за квартиру. Старший сын всю дорогу до сберкассы прыгал на одной ножке вокруг коляски, а Коля начинал хныкать, когда его брат оказывался у него за спиной и был не виден.

Степан не уставал задавать вопросы:

«Мама, а почему бывает темно и светло? А почему отключают горячую воду? А можно иглу от швейной машинки поставить в проигрыватель? Мам, а мам. а почему слова никогда не кончаются?..»

Перетаскивая коляску через разбитые участки дороги и через бесконечные поребрики, все же добрались до сберкассы.

Валя втащила коляску через порог, поставила возле окна и заняла очередь, а Степан уселся на щит, которым была накрыта батарея. Коля, сидя в коляске, увидел в окно на улице грязную собаку и закричал:

– Ой, смотри какая собака бедненькая. Одна гуляет.

Степан так резко повернулся, что зацепил портьеру и та с треском оборвалась, накрыв его. Коля спрыгнул с коляски и забрался на батарею, чтобы помочь брату, а щит под ним с грохотом прогнулся.

– Чьи это дети? – спросила кассир, – нельзя ли потише?

Валя вытащила Колю из батареи и распутала Степана, после чего усадила обоих мальчиков на щит на батарее. Старший скоро устал сидеть на одном месте и подошел к высокому письменному столу, установленному на четырех металлических ножках. К одной из этих ножек малыш прислонился, но оказалось, что она качалась, и Степану естественно захотелось узнать почему. Он дернул рукой эту ножку стола и она отвалилась. Сама.

Мальчик испугался и быстро сунул металлическую ножку от стола в корзину с мусором. Ножка оказалась слишком тяжелой и длинной. Корзина конечно же опрокинулась, а мусор из нее рассыпался по полу. Коля сполз с коляски и доковылял к брату, чтобы помочь ему собрать все обратно в корзину. Валя как раз отошла от кассы и, скомкав оплаченные квитанции в карман плаща, сгребла своих малышей в охапку и вышла на улицу, таща за собой еще и коляску. В пороге споткнулась о маленького котенка с разорванным ухом. Степан схватил котенка на руки, прижал к себе и сказал:

– Мама, его нельзя оставлять на улице. Мы возьмем его домой?

Мама согласно кивнула, уточнив чей это, но котенок оказался ничей. Дома, пока малыши играли с котенком, нужно было успеть погладить белье, но как только была разложена гладильная доска, Степан подскочил с игрушечным танком и принялся этот танк прокатывать по доске навстречу утюгу. Валя мастерски уворачивалась от столкновений с танком и смогла все белье перегладить.

Коля просунул руку между рейками кроватки, очень осторожно дотянулся до стопки глаженного белья. Он потянул за нижнюю вещь и все белье рассыпалось по полу. Валя с невероятной скоростью рассортировала белье и разложила его по полкам шкафа и по ящикам комода.

После сна поликлиника. Одеться, раздеться, уговорить, успокоить и снова одеться. Дома раздеться, помыться, покормить… а перед сном попытаться ответить на вопрос мужа – чем весь день занималась?

– Ты чего молчишь-то? – спросила женщина.

– Да, зря Вы так за мужчин переживаете. Они отдыхать умеют. А я вот ни денег не получаю, ни результата своего труда не вижу. Устаю вусмерть, а даже не могу ответить на вопрос «чем сегодня занималась?»

Женщина с пониманием замолчала и, тяжело вздохнула. Валя спросила:

– А Вы со своим мужем как познакомились?

– В институте когда училась. Жила в общежитии. В одной комнате со мной жила студентка, у нее брат в летном училище учился. Он приехал как-то к ней. Навестить. А я с гриппом как раз свалилась. Лежала вся в платках замотанная, с красным распухшим носом… А он красивый такой… Даже подумать не могла, что он на меня такую взглянет, а он влюбился. Вот в такую вот, с красным носом.

Валя слегка наклонила голову и предположила:

– Наверное, это и есть настоящая любовь, когда тебя полюбили не на вечеринке всю раскрасивую, а за душу твою, без красоты всякой. А когда за красоту, то как ее теряешь, теряешь все.

Она собрала детей, поблагодарила незнакомку за беседу и пошла домой.

Следующий день мало чем отличался от предыдущего. Валя ждала прихода мужа, словно глотка воды. Анатолий пришел очень поздно. Он был пьяный.

– Ты откуда?

– Отдыхал! А ты хочешь, чтобы я постоянно работал? Тебе только деньги от меня нужны! Ты и замуж за меня вышла только из-за денег и из-за квартиры! На тебе деньги!

Он достал из кармана брюк пачку купюр и швырнул ими в жену:

– Курица! Я работаю! Здесь все на мои деньги куплено! Здесь нет ничего твоего, поняла? Так что не спрашивай у меня где я был! И что это за кот? С какой помойки ты его притащила?

Валя окинула взглядом комнату, стараясь сообразить, что нужно будет взять для детей, чтобы с ними уйти сначала к родителям, а потом думать что делать дальше.

Анатолий, уходя в ванную, брезгливо фыркнул, уловив взгляд жены:

– Да, кому ты нужна? Уродина.

Валя встала перед зеркалом и посмотрела на себя глазами мужа. Старая баба, загнанная в бытовуху, таскающаяся повсюду со своими визжащими детьми. Кому она нужна?

На слезы сил не осталось. Умирать было нельзя, чтобы не напугать детей, но и жить было невозможно. Она молча подняла с пола деньги и убрала их в кошелек.

Посмотрела на вымытую комнату, на постели с чистым бельем и поняла, что вся ее любовь к порядку совершенно пустое, никому не нужное и никем не оцененное занятие. Вся жизнь со всеми ее ценностями рассыпалась.

Именно в этот момент позвонила соседка и принялась приглашать в какую то компанию, где можно получить очень много денег.

– Сходи с мужем своим на семинар. Развлекитесь.

Идея сходить куда-нибудь с мужем понравилась. В кино он не пойдет, в театр тем более. А туда, где научат деньги зарабатывать, пойдет обязательно.

Муж, услышав про деньги, очень вдохновился пойти.

В выходной день Валя завезла детей к родителям.

Дверь открыл Илья и с порога налетел на своих племянников:

– Степка! Колян!

– У нас котенок! – радостно затараторили мальчишки, – настоящий, у него ухо рваное немножко, но он очень умный.

Мама обняла дочку:

– Ты чем-то расстроена?

– Малыши спать не дают по ночам. Устала.

– А нам спать по ночам не дают больчиши, – хриплым голосом сказал папа. Он плохо чувствовал себя.

Мама заступилась за Илью:

– Ну, ведь, он старается потише…

Отец пояснил:

– Ага! Тихонько так на бас гитаре и шёпотом в микрофон…

Дом. Милый дом.

Анатолий и Валя, как настоящие муж и жена приехали к большой красивой гостинице, парковка которой была уставлена дорогущими авто.

В холле гостиницы играла спокойная музыка. В большом красивом зале на сцене выступал главный учредитель компании и бодро рассказывал всем присутствующим о реальной возможности стать богатым, вложив совсем немного денег.

Валя слушала и радовалась за людей, которые смогли разбогатеть, но себя в их числе не видела. Анатолий вдохновился:

– Стала бы работать здесь?

– Да, – ответила Валя, – но денег у нас все равно нет.

– Про деньги у тебя никто и не спрашивает.

16

Степан проснулся и первым делом побежал к корзинке, где спал кот, чтоб погладить его… кота не было.

– Мама, котик пропал, мама! – расплакался Степка.

Валя растерянно посмотрела на сына, совершенно не понимая чем можно его утешить и сказала тихо:

– Он найдется, не переживай. Пойдем, прогуляемся. Я тебе жвачку куплю.

Набрала номер телефона Анатолия:

– Ты не видел куда кот мог деться?

– На работу я отнес его. И чтобы никаких животных в дом не таскали! Все. И еще. Я вечером с детьми посижу, а ты туда, в компанию эту деньги отвезешь.

Вале стало страшно:

– Компания для тех, у кого деньги есть, а не для таких, как мы. Давай не будем вообще этим заниматься. Посмотрели, послушали, нам не подошло.

– Отвезешь деньги! Тебя никто не спрашивает.

Настал момент истины о том, что компания – лохотрон и Анатолий остервенел:

– Из-за тебя я на такие бабки попал! Ты меня туда затащила!

Пьяный он вошел в прихожую, сбросил с вешалки плащ жены, встал на него ногами и повесил свою куртку на освободившийся таким образом крючок.

Валя приехала в свой институт узнать насчет работы. Нужно было помочь Толе рассчитаться с долгами.

Ей предложили заняться прогрессивным делом – сотовой связью и молодая мама устроила детей в садик.

Работа была интересная и деньги платили хорошие. Даже очень хорошие.

Валентина плакала, когда получила первую зарплату. Эти деньги не нужно было просить или ждать. Она их заработала.

Отработав три месяца, присматриваясь к Степке, заподозрила, что в детском саду у него не лады, но узнать что – либо не получалось и сын старался о садике ничего не говорить. Да и вообще мало говорил после пропажи котенка.

Был сильный ледяной осенний ветер и шел мелкий дождь. На автобусной остановке люди кутались в воротники пальто. Автобус был настоящим спасением. Доехав до своей остановки, Валя вышла у своего дома и… увидела своих мальчишек возле ступенек магазина. Вид у ребят был такой, словно они вернулись с фронта: серые лица, тусклые пустые взгляды.

Куртки на них промокли и облипли песком. Коля, явно, несколько раз намочил штаны. Когда дети увидели свою маму, устало улыбнулись ей и направились навстречу, с трудом передвигая замерзшими ногами. Дома Степан сказал:

– Мама, я сегодня такое натворил… такое…

Мама не слушала. Она отмыла и переодела замерзших детей, накормила их и только после этого спросила:

– Что произошло?

– Я катал машинку в беседке и не заметил, что с прогулки все ушли. Спросил у тети где моя группа, а она сказала, что не знает. В садик идти побоялся, что воспитательница ругать меня будет, а чем дольше боялся, тем еще больше боялся, что ругать будут. Одному было на улице тоже страшно. Я зашел в группу к Коле и сказал, что пришел взять его домой. Колю с кровати подняли, и мы с ним пошли тебя искать на остановке. Мы очень долго ходили везде. Какой-то мальчик нам из окна конфету бросил. Мы ее съели пополам.

Валя долго сидела на диване в состояние оцепенения, а на следующий день приехала на работу и подала на расчет. Начальник отдела сказал:

– Мы бы с удовольствием дали тебе компьютер, чтобы ты дома работала, но из-за конкуренции, просто не имеем права выносить из института информацию.

Валя не могла себе позволить не работать совсем и устроилась, как устраиваются многие молодые мамочки. А именно, в детский садик, в котором находились ее малыши.

Взяли Валю воспитателем в ясельную группу, которая включала в себя симпатичных и не очень симпатичных малышей. Входя в группу, они шаркали своими тапочками, смотрели в пол несчастными глазками и размазывали кулачками вокруг носиков то, что под воздействием рефлекса «плач» из носиков вытекало.

Дети не обращали внимание на игрушки, а только хныкали и просились к мамам. Одна девочка плакала уж очень громко и причитывала:

– Я хочу к маме… Я хочу к маме…

Валя сказала:

– Потому, что ты хорошая девочка. Каким бы ты была ребенком, если бы не хотела к маме?

Малышка перестала плакать и посмотрела на Валю, словно только теперь ее увидела.

А Валя сказала:

– Пока мамы нет, мы с тобой погуляем, поспим и нарисуем для твоей мамы красивый цветок.

Очень скоро Валя стала для детей маминым другом.