Текст книги "Отпечаток сердца. Озарение любовью"

– Кто бы мог подумать, что стану так переживать из-за чужого человека, – сказал он, грустно улыбаясь. – Ты моя прелесть.

– Почему чужого? – воскликнула она, наливая снова, доставая из холодильника огурцы, помидоры и сало, порезанное на кусочки для экономии.

– Когда-то чужого, а сегодня такого близкого и дорогого, – ответил он.

Алексей пытался шутить с ней, но это получалось грубо и неумело. Он пробыл у неё до одиннадцати часов. Когда, как ему показалось, ей стало легче, он набрался смелости и ушёл в надежде вернуться.

9. Командировка в Москву

На другой день Измайлов пришёл на работу расстроенный и встревоженный. Болезнь подруги не давала ему покоя. Он работал медленно, не хотел ни с кем разговаривать, как обычно они в цехе обсуждали все последние новости.

«Вдруг у неё будут осложнения, и она умрёт. Что тогда? На суд принесу „обнаженку“?» – с ужасом думал Алексей. После работы он пошёл к ней без предварительного звонка. Он принёс фрукты и конфет. Она была ещё очень слаба, но кашель немного уменьшился. Ждали прихода врача, который долго не пробыл, ему надо было объездить весь участок на велосипеде.

На работе у Алексея всё буквально валилось из рук. В перерыв к нему подошёл его друг – Владик Подухайло – и предложил остаться после работы, чтобы сыграть партию в теннис. Алексей впервые за всё время отказался. Владик недоумевающе посмотрел на друга:

– Ты что влюбился? Смотри, Лёха, потеряешь форму, кто будет выступать за заводскую команду в летних соревнованиях по теннису?

После работы Алексей позвонил Люсе:

– Как ты себя чувствуешь? – сказал он, когда услышал знакомый голосок, и сердце у него запрыгало от радости.

– Мне гораздо лучше. Приходил врач и выписал больничный на три дня. Надеюсь, твои лекарства помогут. Если есть время, заходи.

– Да, да. Обязательно. Буду примерно через час.

– Жду…

Он решил предварительно зайти домой, пообедать, потом в магазин и купить ей что-нибудь для скорейшего выздоровления. Он хотел быстрее закончить схему своего изобретения, но болезнь Люси совершенно выбила его из колеи. Он уже не мог ни о чём другом думать, как о том, что по его вине она лежит в постели с температурой и страдает от боли. «Как помочь ей? Сделать так, чтобы она скорее выздоровела? Жаль, что я не врач», – он не знал, чем облегчить страдания Люси.

Дома он взял почту из почтового ящика, скопившуюся за три дня. Среди писем нашёл открытку с приглашением приехать в гости от Валентина из Новороссийска, где жили его родители. С ним он учился вместе в колледже. После окончания учёбы, Валентин вернулся к себе домой и работал там на судоремонтном заводе сварщиком.

«Как здорово, что Валентин прислал открытку. Летом можно будет поехать с Люсей к морю, отдохнуть. Ей наверняка будет полезно южное солнце и морские ванны», – подумал Измайлов.

На ай-паде он нашёл сообщение от частного-детектива Тани Ивановой. Она писала, что суд собрал доказательства виновности Жеки Скрипаля, проходить будет в закрытом режиме и надо завтра срочно явится по указанному адресу.

По дороге к Люсе он сообразил пойти на базар, купить винограду и гранатов. Базар находился в центре города, добраться туда было совсем не сложно. Двухэтажное здание рынка, как и все, имело куполообразную крышу и напоминало цирк. В центре, если зайти с главного входа, находились торговые ряды продавцов фруктами, овощами, ягодами, мёдом, деревенским молоком, яйцами, сушёными грибами и травами, народными поделками. Слева – ряды торговцев мясом и свежей рыбой, у самого входа продавали воблу, семечки, семена цветов, корешки и живые цветы.

Алексей приблизился к прилавку, где были разложены и стояли в банках осенние и летние многообразные, привезенные с юга, букеты. Ему понравились гвоздики.

Он выбрал три цветка белого цвета. Затем прошёлся по рядам и выбрал большую гроздь винограда и два граната. Остался доволен покупками. Сложил аккуратно в сумку и двинулся к Люсе, насвистывая какой-то весёлый мотив.

Погода была сумрачная, небольшой морозец пощипывал щёки. Она встретила его с бледным и утомлённым лицом, кашель не прекратился.

– Это телефон мой прекратил свистеть, или ты умерла, – сказал он, протягивая цветы и свёрток.

– Спасибо, как мило! Ты меня избаловал.

– Завтра суд. Уйду с работы в обед. Кушай как следует, быстрее выздоровеешь, – сообщил он и прошёл в комнату. – Получил открытку от своего друга с приглашением в Новороссийск. Было бы здорово поехать нам с тобой к нему летом в гости.

Она улыбнулась. Ей понравилось предложение насчёт поездки.

– Да, конечно, поехать можно. У нас сгорели акции, куда были вложены деньги на значительную сумму денег, около двухсот тысяч рублей. Управляющая компания крупного мясокомбината разорилась. Руководство распродало всё имущество за бесценок. Львиную долю налогов получила прокуратура, а затем обанкротилось предприятие, – она продолжила, садясь на диван, но стала опять кашлять и вытирать слёзы платком.

Он обнял девушку за шею, усадил к себе на колени на стул, куда он сел, расслабился и стал гладить любимую по голове.

– Верно, прокурорским работникам ничто человеческое не чуждо! Заработаем, – Алексей с трудом вникал в суть многозначительной тирады.

– «В силу профессиональной специфики подсознательная тяга наших прокуроров и полицейских-оперативников к волшебству находит своё отражение в конкретных уголовных делах, актах судебной экспертизы и прочих процессуальных документах», – она зачитала фразы из криминальной хроники, разложенные в изобилии на столе.

Он рассматривал фрукты в вазе, потихоньку давая ей по одной виноградинке, как ребенку, а потом съедал сам. Она продолжала объяснять ситуацию:

– Произошла смена прокурора не в сказке, а наяву. За это была дана взятка в полтора миллиона долларов. Управляющий Русаков – пособник криминальных авторитетов – получил десять процентов от этой суммы, а некий частный предприниматель – Саит, по версии следствия, приобрел солидный участок земли, где собирался оборудовать и открыть авторынок. Вложил в это дело восемь миллионов рублей. Сыщица Таня Иванова не позволила запустить этот проект. Давая показания в суде, он объяснил этот факт тем, что нормальной работе его бизнеса препятствовали различные проверяющие структуры. Своим посредником Саит выбрал Кириллова – безработного юриста и какого-то не то Киржака, не то Стрижака – любителей лёгкой наживы.

– А я собирался купить машину и подарить тебе. Где будем ставить, на частной стоянке или как?

– Купи и подари, но помни, что наши отношения завязаны не на этой грязи.

– Мне сейчас некогда слушать конец этой уголовной истории, так как надо докончить схему новой передачи. Она почти готова, осталось продумать детали. Понимаешь, – он сделал паузу, – над этой схемой работаю давно, помнишь, тебе рассказывал?

Она кивнула в знак того, что она помнит.

– Ну, так вот, ты бы помогла мне с теорией по электронике. Без теории не смогу докончить схему, – он печально смутился.

– У меня есть учебники за пятый курс и лекции.

Она прошла в комнату отца и вернулась со стопкой книг.

– Вот посмотри.

Он взял стопку и стал читать названия:

– «Справочник по электронике», «В помощь начинающему программисту». Спасибо, это как раз то, что мне нужно. Разреши почитать их дома?

– Для этого и принесла.

Она завернула книги в бесплатную газету «Версия» и протянула ему. Он посидел ещё минут пять, затем резко встал.

– Пойду, пожалуй. Выздоравливай. Провожать до двери меня не надо.

Алексей вышел в прихожую, оделся и оказался на улицу. Идти домой не хотелось. Он решил медленно прогуляться по городу. Было прохладно. Он поднял воротник, поёжился. Девять вечера. Народу на улице никого. Основная масса людей, спешащих с работы, схлынула. Он приуныл.

«Жаль, что она больна. Ничего, выздоровеет, опять будем гулять вместе».

Он прошёл мимо сквера, где они неоднократно встречались по вечерам. Сквер опустел. Все скамейки были мокрыми. Кое-где на них лежали листья. Клумба в центре потеряла свою летнюю прелесть. Чёрная земля разрыта комьями.

Алексей слабо разбирался в биологии, не знал названий растений, но всегда остро чувствовал боль и переживания близких родственников, друзей. Он знал, что существуют какие-то силы доступные человеческому сознанию. Именно поэтому его увлекла электроника.

Дома он принялся читать книги, взятые у Люси. Кое-что прояснялось. Наконец он нашёл ответы на многие вопросы, возникающие при разработке новых схем. Он хотел учиться, иметь твёрдый фундамент знаний, поступать в вечерний университет и не бросать работу. Решение сделать ей предложение вступить в законный брак и устроить свою личную жизнь пришло не сразу.

Он уснул и во сне увидел себя в чёрном, парадном костюме, а Люсю в белом, свадебном платье. Они совершали обряд бракосочетания. Вокруг много народу, цветы, поздравления. Она держала его под руку и неожиданно исчезла бесследно.

Люся вышла на работу через три дня. Чувствовала себя плохо, кашель усилился, голова беспрестанно болела. Еле сдерживала себя. Работы накопилось много. Целый день пришлось крутиться как белка в колесе.

Сборочный цех продолжал функционировать в том же ритме. Лента конвейера неумолимо двигалась, было легко следить, как с потока выходили готовые изделия. Внезапно конвейер остановился. Она собрала всё своё мужество. Настал момент, когда надо показать, что стоят годы учёбы. К ней подошёл начальник цеха:

– Что случилось? Поломка? Пойди и посмотри.

– Да, сейчас.

Она захватила с собой схему модели, чтобы легче было разобраться. Как выяснилось, поломка оказалась небольшой. Но задержка произошла на полчаса. Она не ожидала, что сумеет без посторонней помощи устранить неполадки. Конвейер снова пришёл в движение. Но время было потеряно, что было недопустимо при работе. В перерыв начальник цеха вызвал к себе в кабинет:

– Почему произошла задержка?

Она растерялась.

– Произошла поломка главной схемы у стола оператора, – чуть слышно пролепетала Уварова. – Я устранила неполадки. По-моему очень слабое крепление, необходимо новое оборудование для нормальной работы конвейера. В противном случае поломки будут продолжаться изо дня в день, и время на устранение будет идти всё больше. В итоге мы не только не получим премию, но и не уложимся в норму.

– Всё ясно. Оставь мне, пожалуйста, схему этой сборки. Сам займусь изучением. Узнаем, что конкретно нужно, чтобы сбои подобного рода не повторялись. За схемой зайдёшь завтра, а пока займись корректировкой других операций. Теперь иди.

В течение второй половины дня простоев не было. Конвейер работал нормально. Но ритм был сбит. Настроение у рабочих было не самое лучшее. Больше всех волновались сдельщики, так как подобные аварии сразу ударяли по их карману.

В обеденный перерыв Измайлов ушёл давать показания в суд. Присяжные постановили осудить пожизненно Скрипаля, до полного обезвреживания этой группировки во главе с начальницей почты, покрывающей Ларису – сожительницу убийцы двух честных сотрудниц. Свидетели остались довольны. Алексей пунктуально успел вернуться вовремя и отзвонился Люсе.

В сборочном цехе больше всех возмущался Сергей Левин. Он даже забыл выкурить пару сигарет, так сильно разволновался во время внезапной остановки конвейера.

К нему подошли друзья – Владимир Никифоров и Артём Петров. Они уже больше года сидели на окладе и подумывали переквалифицироваться в сварщиков, чтобы больше зарабатывать, но их удерживала мысль, что когда-то, наконец, поставят новое оборудование и можно опять работать сдельно. Работали в цехе вместе пять лет, но такого сильного сбоя работы, как за последний месяц, не было вот уже в течение года.

– Нам всё равно, мы хоть час будем сидеть без работы. Деньги идут, а тебе тоже не очень сладко, – рассуждал вслух Петров, обращаясь к Левину, – да и мне с Никифоровым премии в этом месяце как пить дать не видать. Сколько раз сбои были, не могут новое оборудование поставить, – возмущался он, потирая руки. – Получаем по минималке.

– Меня давно уже зовут на зуборезный завод наладчиком. Не ухожу только из-за того, что привык. Не хочу менять место работы. Да и квартиру обещают в этом году. А так давным-давно меня бы здесь не было. Мы с женой уже планов настроили, как квартиру обставлять. Она спит и видит себя в новой квартире со всеми удобствами. Если уйду с завода, она меня из дома выгонит, а куда мне одному без Ани. Она у меня хоть и сварливая, но добрая и хозяйственная. Мне с ней как у Христа за пазухой, – стараясь поддержать товарища, рассуждал Никифоров.

– Ладно, знаю я всё. Мы с тобой не один пуд соли вместе съели. Ане своей скажи, чтоб не очень мечтала о квартире. Пока не дали, нечего мечтать.

Левин стоял и сосредоточенно о чём-то думал, казалось, он не слушал говорящих, и перенёсся куда-то далеко-далеко. Внезапно спросил:

– Знаешь что, Артём, ты мне не дашь гоночный велосипед для тренировки? Собираюсь выступать в следующем сезоне в соревнованиях от завода.

– С автотормозами дам на время…

– Потренируюсь и поеду. Может быть, тоже квартиру дадут за достижения в спорте, – выговорил Левин скромно.

В цех после обеденного перерыва привели двух «желторотых» – так называли новичков, пришедших из колледжа. Это были две семнадцатилетние девушки похожие друг на друга как две капли воды – Галя и Тая. Привёл их начальник цеха. Он взял Галю за руку и подвёл к Корбутовой для знакомства. Заместитель цеха была наставницей. Галю и Таю для обучения прикрепили к Антонине Сударевой – передовику производства. Они обступили мастера.

– Подойди сюда, девушка! Смотри, запоминай. Здесь ничего трудного нет. Нужна только быстрота. Но она приходит не сразу. Очень простая операция: вот этот диод соединить с другим. Вот этим, – Антонина соединила проводки, поднесла их к сварочному устройству и нажала на педаль ногой. – Вот так. Очень просто. Теперь попробуй сама.

Небольшая искорка, и на месте соединения стояли две маленькие точки. Галя села рядом с Антониной. Руки не слушались, но сварить проводки всё же медленно удалось. Нина смотрела, как Сударева приобщает сестёр к труду.

– Норму пока делать не сможешь, будешь получать ученические, плюс премия и сколько заработаешь за день. Месяца через два, когда самостоятельно научишься диоды паять, перейдёшь на сдельщину.

Галя внимательно смотрела и слушала, как Сударева работает. Было заметно, что они подружились. Таю тоже посадили за сварочный стол. Её детали были «грязными». Надо было работать в перчатках. Ставили пять сварочных точек, чтобы получился так называемый «экран». Таины руки еле шевелились. Едва удалось сварить одну деталь. Антонина не торопила девушек.

– Сколько сделаете, столько и сдадите. Главное, чтобы детали прошли контроль, то есть не распаялись. Ясно?

Антонина объясняла понятно. И работать им показалось очень легко с мастером. Контролёры сидели рядом со сборочным. Через ОТК проходила вся продукция и, если в общем объёме изделий находили хотя бы два с браком, снималась вся партия в целом. Проверяли каждую деталь, на что уходило время.

С контролёрами было бесполезно спорить, что-то доказывать. Своё «Прошёл ОТК» они ставили, если изделие полностью соответствовало необходимым стандартам. Только изделия, вышедшие из-под рук работников, проработавших более пяти лет – передовиков производства, могли не проходить ОТК. У них был свой штамп «Прошёл ОТК». Так случилось, что наставники были одновременно и контролёрами.

Молодые, только что со школьной скамьи, девушки поначалу трудно привыкали к режиму предприятия, тем более, кому по роду занятий приходилось сидеть целый день.

Не каждая, даже самая усидчивая, соглашалась сидеть весь день за столом. Производственная гимнастика стимулировала работу, да и хороший заработок рабочих и ежемесячная премия были не безынтересны.

На другой день Люся подошла к начальнику цеха, как он и говорил, вначале трудового дня.

– Итак, Уварова, я изучил все детали последней поломки и пришёл к выводу, что необходима замена сварочных столов более совершенными. Вот, обрати внимание, – он протянул ей проспект с модификациями современных, улучшенных нанотехнологичных столов.

Она внимательно изучила проспект и отдала Торобову.

– Да, оборудование хорошее, но есть ли у нас возможность приобрести? Дорого наверно? – стараясь выглядеть элегантной, спросила она.

– Насчёт денег не беспокойся. Деньги есть. А это – главное. Средства давно лежат в банке. До вчерашней аварии нам хотелось пока подождать с заменой оснащения. Я давно думал приобрести более совершенное оборудование. Рабочие недовольны, а значит, мы неправильно работаем, поэтому надо съездить срочно в Москву в наше Министерство, подписать кое-какие бумаги для приобретения станков и привезти их на завод.

Она молчала и внимательно слушала, пока Торобов выскажется.

– Ехать одной? – вопрос прозвучал как вызов.

– Это поручение уже продумал. Твоя первая производственная командировка в столицу. Поедешь с Фридманом из снабжения. Он прекрасный специалист по договорам, закупкам и поставкам продукции. Поможет тебе, знает куда обратиться и как к кому подойти. Словом, лады?

– Согласна, – ответила она, а сама заподозрила, что подобная командировка на выставку станков не тривиальная, боялась, что не справится, ответственности возложенного на неё задания, но ехать надо было, от этого зависела работа коллектива в целом, заработок сдельщиков и премия.

– Поедешь на следующей неделе, в понедельник. Командировочное предписание получишь завтра. Все денежные дела оформишь через бухгалтерию. А сейчас иди на своё рабочее место и продолжай трудиться.

У неё на душе было радостно: ей поручили ответственное задание, значит, она нужна в коллективе. Разволновалась и позвонила наугад Алексею:

– Как сумею оформить закупку станков и привезти их на завод? – выпалила она в трубку без объяснений, надеясь, что он в курсе дела.

– Хорошо, что едешь с Фридманом. Одной было бы гораздо сложнее, позвоню, когда освобожусь, – успокоил он по-братски. – До встречи, зайка.

Дома она сказала отцу о намечающейся командировке. Николай Николаевич отнёсся с большим интересом к её словам.

– Ну, что ж, Люсенька, очень хорошо, что посылают в Москву. Постепенно срастёшься с коллективом и со временем продвинешься. Только никогда не отказывайся от поручений и приложи максимум усилий к их наилучшему выполнению. Кому, как ни вам, молодым строить новое, светлое завтра, где будут жить ваши дети и внуки. Большому кораблю большое плавание.

Слова отца глубоко запали ей в душу. Она всегда поражалась его интуиции, дальновидности и уму.

Дни пролетели незаметно. До конца недели оставалось три дня. В сборочном уже знали, что в ближайшее время будет замена оборудования, поэтому в обеденный перерыв царило оживление.

Артём настолько был обрадован предстоящими переменами, что собирался привести на завод своего племянника, только что вернувшегося из армии.

– Что плохого, если приведу в наш цех Костю. Поучиться есть у кого. Я и сам бы в наставники пошёл. Зина давно меня упрашивает парня в хорошее место устроить. При новом оборудовании зарплата будет ой-ё-ёй какая! Производительность труда раз в десять повысится при новой обработке деталей. Тем более, что наш коллектив принял повышенные обязательства, где предусматривается увеличить сверх плана производительность труда не менее чем на два процента и снизить себестоимость на один процент. Конечно, самим поучиться придётся, но без этого нельзя. Честно сказать, читал об этих станках в журнале о станкостроении. Это высокопроизводительные машины, которые призваны обеспечить высокое качество продукции.

Левин и Никифоров молча соглашались со словами Петрова.

– Ну, что парни, – подошла к ним Рая Пивоварова – профорг цеха – среднего роста, голубоглазая, с тёмно-русыми волосами, в коллективе пользовалась доверием и уважением. – Как настроение? Желаете идейно подтянуться и отдохнуть? Есть билеты в филармонию на воскресенье. Приезжает Москонцерт.

– Ты сама-то пойдёшь? – поинтересовался Левин. – Если да, то и меня записывай.

Ребята переглянулись, а Петров стукнул друга по плечу и подмигнул Рае, она засмеялась и задумалась, так как давно замечала внимание Левина к ней.

– Пойду, место рядом со мной дать? Левин, ты как бросил пить, сразу внешне преобразился, одеваться стал лучше, – кинула она дерзкий взгляд на парня.

– Чем мы не пара, – хмыкнул Левин Рае ободряюще.

– Левин Серёга – не плохой парень. Не пьёт. Спортом занимается. По характеру моего отца напоминает. Слов на ветер не бросает. Кто знает, возможно, это судьба? – Никифоров успокоил ребят.

– Раечка, только не последний ряд, а поближе к сцене, чтобы артистов рассмотреть лучше, – сказал Петров, ожидая такого быстрого оборота событий.

Рая тоже давно ему нравилась, но сказать или даже намекнуть ей об этом он как-то не решался. И вот теперь, когда Левин почти объяснился ей в любви, Артём понял, что любит давно, но не признался в этом ей.

– Артём, ты пойдешь? – она повернулась лицом к Петрову.

– А как же! Я без Сергея никуда.

– Ну, вот и отлично.

– За билетами подойдёте завтра в обеденный перерыв, – Рая улыбнулась своей очаровательной улыбкой и уже собралась уходить, но Никифоров остановил за руку.

– Подожди профорг, а про меня совсем забыла. Записывай: два билета в филармонию. Пойду со своей девушкой, – сказал он, изучая программку.

– Хочу перед отъездом в Москву сходить с Алексеем на концерт, отвлечься от работы, – вставила Люся, заметив, что Рая предлагает билеты на концерт, афиша которого висела уже неделю в фойе на проходной.

Алексею она позвонила в этот же день в рабочее время.

– Привет, как насчёт того, чтобы сходить в филармонию на концерт. Как у тебя со временем? У нас в цехе билеты продают. Я возьму два билета?

– Возьми. С удовольствием схожу. Ты не сказала, в какой день состоится концерт? – отреагировал он.

– В воскресенье. У меня для тебя шокирующие новости. Звонила Тане и ходила давать показания в полицию. Надоел этот беспредел!

– Поговорим об этом позднее. Сейчас извини, меня зовут в цех. Я встречу тебя после работы, и мы обсудим всё в деталях.

Алексей отключил сотовый. Люся с нетерпением ждала встречи с Алексеем после работы и волновалась. Она немного задержалась, критически посмотрела на себя в зеркало. Он стоял у проходной и ждал. Выглядел усталым, но при виде девушки улыбнулся.

– Если не устал, пройдёмся пешком? Тебе не холодно? Погода чудесная. Меня снова попросила явиться в полицию для подписания бумаг.

– Нисколько. Сходи, мне тоже надо взять личные вещи Кати. Как здоровье?

– Отличное. Проводишь меня в аэропорт?

– Когда?

– Точно не знаю, скажу, когда куплю билет.

Они шли медленно, взявшись под руки. Разговаривать не хотелось. Начал накрапывать дождь.

По дороге он вспомнил их первую встречу, как они ходили в кафе, и он покупал цветы. «Возможно, скоро, – размышлял он, – мы станем мужем и женой. У нас будут дети». Он любил детей и мечтал о сыне. «Будет прекрасно, если Люся родит мне сына. Он стал бы рабочим. Постараюсь воспитать из него настоящего человека. Трудно, я знаю».

– Люся, ты хотела бы иметь детей?

– Конечно. Я хотела бы иметь мальчика и девочку, назвала бы их Анжелика и Сережа. Тебе нравятся эти имена?

– Нравятся.

Они прогулялись по набережной. Она небрежно протянула ему руку:

– До встречи. Когда ты позвонишь мне насчёт концерта?

– Лучше, думаю, в субботу.

– Подожди, – он замолчал, ему не хотелось расставаться и притянул за плечо к себе. – Люся, мне без тебя плохо. Подумай, что случиться, если вдруг расстанемся. Смогла бы ты без меня?

– Не знаю, – она отстранила его, – не думала об этом.

Алексей взглянул на неё в упор. На глазах у неё появились слёзы:

– Почему ты плачешь? Что случилось? Разве я сделал тебе больно? Ты для меня загадка. Я сейчас понял, что совершенно не знаю тебя как человека. Твои мысли, чувства, мотивы поступков. Мне всегда нравилась твоя внешность, волосы, запах духов, – от сказанного он даже немного испугался. – Что будет, если мы поженимся, но не сможем жить вместе? Как найти точку соприкосновения? Почему так сложно иногда в самой простой ситуации понять, где ложь, а где, правда? – все эти вопросы волновали Алексея не первый раз, и он нежно поцеловал Люсю в щеку.

– Растрогалась из-за твоих слов.

В субботу, как и договорились, он позвонил ей в одиннадцать. Она ждала звонка, поэтому отложила все срочные переговоры по поводу командировки с Фридманом на завтра.

– Ты меня слышишь? – Алексей настойчиво ждал ответа.

– Хорошо, что ты позвонил мне. На концерт идём завтра в семь. В шесть встречаемся у моего дома.

– Понял. Как себя чувствуешь?

– Нормально. Всё хорошо.

Алексею хотелось порадовать Люсю, и он купил ей презент, чтобы при встрече подарить. Он долго думал, что приобрести. Подарок помогла выбрать продавщица. На выставке в галантерейном отделе «Женская одежда» универмага висело множество косынок и шарфов всевозможных расцветок. Ему особенно понравилась голубая косынка с белыми кругами и полосами. Продавщица – молоденькая девушка в униформе – спросила:

– Какой цвет глаз у вашей девушки, кому вы хотите сделать подарок?

– Зелёный, – Алексей с уверенностью ответил. – Изумрудный.

– Тогда вам лучше купить вот это, – продавщица указала на зелёный шарфик с красными точками в виде звёздочек по всему пространству.

– Да, действительно, это как раз то, что нужно. Наверняка ей понравится.

Алексей заплатил в кассу и ушёл довольный покупкой. Он никогда в жизни не покупал подарков девушкам сам, за исключением школы и колледжа на восьмое марта, когда все вместе складывались и покупали оптом цветы, открытки, бижутерию, кружки, сувениры, ручки, брелки и многое другое, включая торты, пирожные, соки, салфетки и пластиковую посуду.

Он вспомнил, что один раз в школе подарил маме духи. Деньги заработал на вторсырье. Сдал макулатуру и металлолом со своим другом тоже Алексеем. Деньги поделили. Он купил духи, а друг себе крючки к удочке.

Теперь, когда в руках у него был свёрток с шарфиком, он переживал невыразимую радость. Как будто опять перенёсся в детство и выиграл в школьной лотерее во время праздничного вечера гоночный автомобиль или книгу с занимательными задачами по математике.

Алексей желал так подарить шарфик, чтобы Люсе понравился. Для этого зашёл на рынок и купил три розы. Он знал точно, что ни одна девушка не отказывалась от роз.

На свидание Алексей немного опоздал. Люся стояла около дома и ждала его.

– Привет! – воскликнула она, как обычно в прекрасном настроении.

– Здравствуй, – он протянул Люсе цветы и свёрток, она заулыбалась, так как поняла, что он решил сделать ей подарок. – Это тебе. Посмотри.

– Что это?

Люся аккуратно развернула шуршащую бумагу и увидела шарфик. Сначала она не сориентировалась, что держит в руках, но когда поняла, что это шарфик на шею, от радости засмеялась, глаза у неё загорелись, и Алексей представил маленькую девочку. Сейчас она запрыгает и поцелует Алексея.

– Посмотрим, посмотрим, как это будет выглядеть, – произнесла она, очень мило картавя, проглатывая букву «р».

Тут же Люся оторвала этикетку и повязала подарок под воротник. Шарфик сочетался со светлым пальто и шапочкой, связанной Люсей самой. Алексей не знал, что сказать, и он едва пробормотал:

– Тебе очень к лицу, носи с удовольствием.

Впервые Алексей заметил, что Люся картавит, но это совершенно не портило, даже наоборот, придавало некоторое своеобразие и шарм речи.

До филармонии дошли за тридцать минут. Сначала Алексей решил взять такси, но Люся запротестовала.

– Нет, нет. Хочу прогуляться.

Тогда он отменил вызов. Они шли пешком по главной улице, и народу было очень много. Был час пик. Все спешили и суетились. Скоро начало смеркаться.

В магазинах зажигался свет. Через стеклянные витрины можно было видеть разнообразные товары. Шерстяные, ситцевые, штапельные, кружевные, парчовые ткани. Мужские сорочки, галстуки. Тюль, гардины. Чеканку, лампы, посуду. Головные уборы. Детскую одежду, игрушки. Платья, пальто, мужские костюмы, обувь. Зеркала, мебель. Оргтехнику. Золото. Хлебные изделия, окорока, колбасы, рыбу. В вечернем свете огней всё выглядело иначе, чем днём, теряло свой истинный цвет и приобретало другой, более яркий.

Люся задумалась. Ей нравилось смотреть на витрины. Особенно ей нравились красиво оформленные стенды, где стояли разодетые манекены и держали в руках духи, сумочки. Люсе казалось, что это люди, случайно зашедшие за стекло и застывшие в безмолвии, что ночью, когда город опустеет, они проснутся и заживут своей собственной, никому неведомой жизнью.

Около филармонии у входа стояла толпа людей: кто спрашивал лишний билетик, кто стоял в ожидании. Люся с Алексеем прошли в фойе. Разделись. Она тщательно причесалась перед зеркалом. Прошли в большой, уютный зрительный зал с хрустальными плафонами в овальных нишах в стене. Кресла и пол обиты зелёным флоком.

Места были в самом центре, на десятом ряду. Свет потух и концерт начался. Выступали известные артисты – певцы, художественное чтение, жонглёры, иллюзионисты. В перерыв сослуживцы в фойе обсудили просмотренные номера, пили пиво.

В целом концерт понравился Люсе. Она хорошо отдохнула и по дороге домой много смеялась и даже пела. Алексей тоже веселился, стараясь изображать жонглёров, певцов и музыкантов. Когда подошли к дому, он на минуту замолчал, хотел задержаться на минуту, но не знал, как это сделать. Вдруг к счастью он припомнил случайно прочитанное и выученное стихотворение. Он стал декламировать:

 
Средина таежного лета.
Нет лучше в Сибири поры.
До самого сердца прогреты
Июльской теплынью боры.
 
 
На гарях уже отблистало
Пунцовое пламя жарков,
И в зарослях красного тала
Туманы белей облаков.
 
 
Июнь, как мальчишка, метался,
Подвержен влияньям любым,
То жёлтым расцветить пытался,
То высветлить всё голубым.
 
 
То тешился цвелью болотной —
Мол, вот как могу, погляди…
Непрочные эти полотна
Давно посмывали дожди.
 
 
Торицей, саранкой, чабором
Уже не пестрят берега,
И каждую краску с разбором
Кладёт живописец – тайга.
 
 
Она ко всему присмотрелась
И верит в призванье своё
Пусть это ещё и не зрелость,
Но это начало её.
 

– Тебе нравится? – не делая паузы, Алексей выпалил.

– Да, очень. Кто автор?

– Виктор Кочетков. В библиотеке клуба брал его стихи. Вот этот стих понравился больше других, быстро выучил. Ты же любишь поэзию?

– Да, люблю, – сказала она кратко и лукаво смутилась. – И тебя…

Люсе как-то стыдно было признаваться, что в поэзии она всегда находила частицу своих мыслей, своё второе «я».

Не ту Люсю Уварову, которая была компетентным инженером, заботливой дочерью, верным другом, а совсем другую, совершенно не похожую на неё – очень тихую и поэтичную, воспитанную на Пушкине, Тургеневе и Маяковском.