Текст книги "Большая книга ужасов – 73 (сборник)"

Глава VII
Монетка на удачу

– С дороги!

Илья мчался на велосипеде с явным желанием въехать в воду, но в последний момент спрыгнул. Еще не приземлившись, ухитрился сбросить кроссовки. Куртку расстегивал, стоя по колено в воде.

– Где?! – проорал так, что Никиту качнуло.

– Там!

Холод и жар мгновенно встретились в его груди, Никита кинулся в воду. Отбил колени о камни – было еще мелко, чтобы плыть. Но руки уже заработали, погребли. Он отплыл прилично, когда понял, что забыл про дыхание. Поднял голову. Рядом вынырнул Илья:

– Где?!

Никита крутанулся. На воде было непонятно, в какую сторону поплыла Хельга. На глаза опять попался камень, а за ним могила с крестом.

Он же не успел ей сказать! Чертов Хозяин! Почему Хельга, если он охотится за ним?! Ослеп?!

Нырнул раз-другой. Вода и правда оказалась прозрачной. Он хорошо видел плывущего Илью. Вынырнул. Вскинул себя повыше, вдохнул, пошел вперед головой.

Да, это была она. Тело странно висело в воде. Глаза открыты.

Илья оказался быстрее. Дернул ее за руку вверх.

Никита опять забыл про воздух. Вода колыхалась, взболтанная ногами. Снизу наступала озерная мгла. Из этой мглы показался Хозяин. Волосы у него были противно прилизаны, белое лицо запрокинуто, словно он искал кого-то на поверхности. У него была жертва, и он только что ее упустил.

Или не упустил?

Хозяин глянул на Никиту, и тот почувствовал, как холод хватает его за ноги, как немеют руки… Глаза Хозяина округлились. Он удивился? Почему?

Воздух в легких закончился. Никита заметался, путая, где верх, где низ.

Хотелось вдохнуть. Легкие наполнились раскаленными угольками. Они кололи, взрывались изнутри. В животе поселился огонь. Он сделал пару гребков. Показалось, что плывет не туда, что перед ним дно. Рванул обратно, но и тут не было просвета. В голове застучали молоточки, а тело стало невесомым, словно из него сразу ушла вся кровь. Никита последний раз дернулся, больно ударился пяткой о камни и разогнулся, выкидывая тело из воды.

Вдохнул. Этого показалось мало. Он хотел вдохнуть больше, но сначала надо было выдохнуть, отдать уже забранный воздух. Это сделать не получалось, словно он разучился дышать. Никита упал на спину, падением освобождая легкие. Вдохнул. По телу пробежала дрожь. Голове стало холодно, рук-ног не чувствовал, но потом все стало как обычно.

Никита встал и побрел к берегу. Воды здесь было по плечи.

На берегу Хельга уже пришла в себя. Она сидела, обхватив колени руками, на плечи ее была накинута толстовка Никиты.

– Я хотела как лучше! – вскрикнула она.

– Дура, – устало бросил Илья.

– Он ошибся! – Хельга подняла лицо, чтобы посмотреть на Илью, но тот отвернулся и повторил:

– Дура!

– Он стал ошибаться, – булькнула Хельга и закашлялась. – Полинка права. Он стал ошибаться! Мы тебя спасем!

– Эй! – позвал Никита. Ему сейчас было до того хорошо, что срочно захотелось этим «хорошо» с кем-нибудь поделиться. – Ты как?

Хельгу загородил велосипед. Илья склонился к ней:

– Вставай!

– Эй! – заторопился Никита.

– Близко к ней не подходи! – рявкнул Илья. Мокрые черные волосы прилипли к его щекам и лбу, он стал похож на инопланетянина. Взгляд бешеный. – Понял?! Убью! Ошибаются они тут!

– Психи! – с обидой крикнул Никита. – Сумасшедшие!

Илья усадил Хельгу на раму велосипеда. На земле остались затоптанные джинсы и футболка. Толстовка уехала.

– Психи, – бормотал Никита, натягивая мокрые штаны. – Сумасшедшие. – Футболкой он попытался обтереться, но она комкалась, вырывалась из руки. – Сумасшедшие! Все! Все сумасшедшие! Дурдом Тарлу!

В раздражении родился вопрос, как Илья их нашел. Они же разминулись! Выследить он не мог. А значит, Илья тоже, как и призрак, почуял, что они здесь. В него бы кол осиновый всадить.

Никите захотелось домой, в город, в родную комнату, где все понятно и привычно. В городе жизнь правильная и нормальная. А если и происходили какие-то непонятки, то быстро все объяснялось.

Одна кроссовка куда-то делась, и Никита ее долго искал. Нашлась в озере. Вылил воду, постучал о колено. Какой же он сейчас был злой! До горячих мурашек в кулаках. Хотелось ударить. Сильно. До костеломной боли. Боль убрала бы злобу.

Еще раз стукнул кроссовкой о колено и вдруг почувствовал, что ему все надоело. Домой! Завтра же уедет домой! И чего он не уехал сразу?! Зачем он вообще сюда прикатил?!

Никита шагал обратно с четким убеждением, что как только придет, начнет собирать вещи. Игры в покойников он больше терпеть не будет. Пускай местные сами разбираются со своими проклятиями и призраками. Они тут все, все сумасшедшие. Вчера около сосны надо было загадать, чтобы это Тарлу провалилось в тартарары.

Вдруг он понял, что солидарен с Хозяином: тоже теперь мечтает, чтобы округа полыхала и рушилась.

Злобы у него было столько и до того он был в нее погружен, что не сразу заметил, когда из-за кустов слева выступила темная фигура. Он успел разглядеть в ней Хозяина, заорал, поскользнулся и брякнулся в малинник.

Было больно попе, оцарапанным голым рукам, да еще в голове что-то сотряслось. Успел крикнуть: «Не подходи!» – и зажмурился.

Ничего не происходило. Боль медленно растеклась по телу, уходила, царапки зачесались. Открыл глаза.

На него с сомнением смотрел хмурый Паша.

– Ну что? – спросил он, протягивая руку.

И Никита сказал «что». Развернуто сказал, как просят отвечать на уроках географии. И даже в красках расписал, как глубоко стоит провалиться этому поселку.

Паша мрачно оглядел Никиту, зачем-то задержал взгляд на джинсах.

– Монета с тобой? – спросил хрипло.

– Монета тут ни при чем! – От крика Никита согрелся. Даже футболка высохла. – Это вы тут все ненормальные! Сами себе придумали игру, а теперь бегаете пугаете новеньких и сами пугаетесь.

Паша кивнул, повернулся и ушел в зеленя. Никита узнал знакомый холмик погреба. Это он хорошо успел на своей злости пройти. Еще немного – и большая дорога к поселку. А там собрать вещи и…

– Держи.

Паша открыл ладонь. С монетой.

Никита закатил глаза и повалился в кусты. Малиновые колючки радостно вцепились в него, треснула футболка. Вспомнилась обложка книжки. Там было что-то колючее… может, героев тоже в кусты бросали, когда плохо себя вели?

Никита ворочался в малине. Паша стоял, ждал.

– Возьми, и пусть будет при тебе. Ты же видел графа?

– Больше не увижу! Я уезжаю. – Никита полез на дорогу. Протянутой руки старательно не замечал.

– Увидишь. – Паша не отходил. – Его видят только те, кого он выбрал.

Чтобы встать, надо было либо обратно в кусты упасть, либо оттолкнуть Пашу, вставшего на пути. Никита тяжело вздохнул.

– Я уезжаю, – повторил он.

– А ту монету ты куда дел?

Никита опять полез из кустов. На этот раз Паша отошел.

– Выкинул… – Как же давно была вчерашняя ночь! В прошлом году. Прошептал: – Вы мне надоели.

– Этот год должен быть последним. – Паша опять протянул руку. Теперь Никита ее взял, с невероятным трудом выдернувшись из колючек.

– Меня угробите, дальше заживете спокойно? – буркнул он.

– Аэйтами все тут проклял на семьдесят три года.

– Почему на семьдесят три?

– Был уверен, что финны вернутся как раз к этому сроку.

– Так возвращаются уже!

– Они приезжают и уезжают. А надо, чтобы насовсем остались.

Ветер стал какой-то неприветливый. Дождь, что ли, опять будет?

Никита посмотрел по сторонам. Выдохнул.

– И что мне делать? – спросил он. – Сам советовал уезжать.

Паша качнул рукой, напоминая о подарке:

– Теперь уже поздно. Теперь не отпустит. Держаться надо.

– Тут фиг продержишься. – Никита стиснул кулаки. – На меня сегодня половина вашего комбината упала. И не сама! Там Илья был. И Хельга, которая Анька. Они все подстроили!

Паша слушал, кивал. Подтверждать не стал. Как не стал и защищать местных. Снова протянул монету:

– Возьми, я сказал! – Насильно ввинтил подарок в кулак. – О проклятиях местного Хозяина знали все. Священник попытался ему помешать. Провел в церкви службу. Тогда граф и его проклял. В первые три года дочери священника умерли.

Никита вздрогнул. Он уже сжился с мыслью, что они умерли старыми девами. Оказывается, Хельга все романтически переврала. Как и дядя Толя. Они постоянно врали. Нельзя им верить.

– Как будто проклятие такая простая штука!

Сколько они ни проклинали учителя физкультуры, садиста из садистов, никогда ничего с ним не происходило. А тут раз – и чуть ли не на век. Еще и люди мрут.

– Здесь же камень, – Паша топнул ногой. – Гранит. Первооснова. Гиперборея. Из него сама планета сделана.

– Бел-горюч камень Алатырь?

– Можно и так, – поморщился Паша. – На любом граните заклятие произнеси – сработает. А Хозяин, видать, еще и силой владел. Вроде бы его прабабка ведьмой была.

Ведьмой… Жила в избушке, варила зелья, а прислуживал ей филин. И десяток мышей.

Порыв ветра ударил в лицо, заставив зажмуриться. Никита почувствовал, что все-таки сильно оцарапался. Еще и мокрая кроссовка ногу натерла. А перед ним стоит здоровый такой мужик, стучит пяткой по земле и говорит о ведьмах.

Ну да… все так… Шаманы, бубны… Стоит найти любую каменюку, стукнуть по ней – и желание сбывается. Наверное, в местной школе все отличники.

В памяти вдруг вспыхнуло – озеро, берег, трава торчит из воды, какая-то коряга, кусты. Под ногами неудобные булыжники. Скользкие. И валун на берегу. Огромный. Словно специально сюда выбрался, чтобы следить. Чтобы топить.

В голове появился странный заговор, вроде никогда не знал их. «Океан-моря не обойти, бела Алатырь-камня не своротить, чада Божия не осудить, не опризорить ни колдуну, ни колдунье».

Тьфу, ерунда какая. А вот еще привиделось, что сидит мелкая в сапогах над ямкой, куда собиралась кротика закапывать, тычет в ямку пальцем и требует, чтобы Никита туда все свои беды, обиды и страхи прокричал: «Как начнешь кричать, слезы польются, так все и закончится».

– Держи монету при себе, – ворвался в мысли Никиты голос Паши. Никита замотал головой, чтобы прогнать наваждение. – Я еще тут покопаюсь. Он проклял на что-то, заклад оставил. Заклад этот надо найти. Я ищу. А монета пригодится. Он за тобой охотится. Его вещь сделает тебя своим. И он ошибется. Потеряет тебя. Если он совершит ошибку – тогда все: считай, ты спасся. Я кое-что выяснил. Финны свои дома побросали, им ничего забрать с собой не разрешили. Граф тоже чуть ли не пешком ушел. Вещи из усадьбы подрастащили. Сейчас они почти в каждом доме есть, их легко узнать. Граф большим собственником был. Все свои вещи отмечал. Вензель «А» и «Л». Лехтонен. Антти.

– Почему Антти? – Царапины чесались. Никита провел по руке раз, другой, цапанул успевшую подзажить ранку ногтем. – Там же как-то по-другому говорили. Ай… какой-то.

– Его тут все зовут Аэйтами, это «дух земли» по-фински. Потому что опасность от земли идет.

– Ага, – кивнул Никита и машинально лизнул кровоточащий палец. Хотя в душе у него было никакое не «ага», а полный кавардак.

– С монетой не расставайся, – повторил Паша. – А я тут покопаю еще. Потом найду тебя, если понадобится.

Он отступил с дороги ближе к погребу. Никита опять чесанул руку, почувствовал под пальцами неприятную влагу – из ранок сочилась кровь.

Монетку, наверное, тоже можно бросить в ту ямку, куда он прокричит свои беды. И засыпать. Сверху каблуком примять. Чтобы ничего уже не выбралось.

Интересно, расскажет ли Хельга Илье про поцелуй? Наверное, расскажет. И что будет потом? Ничего хорошего. Во-первых, он разозлится и побьет Никиту. А во-вторых, прибьет Хельгу, потому что они с ней не совпадают в действиях. Это же видно! Илья делает одно, а Хельга ему в пику наоборот. Если Илья приложил руку к тому, чтобы пандус завалился, то Хельга прибежала спасать Никиту. Или если не спасать, то болела она явно за него. Как же у них тут все запутано! Одно слово – Карелия!

– Привет! Я тебя жду!

Нет, Никита не испугался. Кажется, ему скоро станет все ровно, как горизонт. Он уже вошел в поселок, миновал Дом Трех Смертей, дошел до пожарища. А тут мелкая Полинка. Все в тех же сапогах, в той же кофте, лицо чумазое, но довольное.

– Опять кротик сдох? – устало спросил Никита.

День сегодня какой-то… длинный. Сначала обвал, потом озеро, теперь вот мелкая с очередной идеей.

Полинка тянула к нему руку, собираясь повести куда-то. Никита сильнее сжал кулаки в карманах.

– Нет. – Полинка выковыривала его руку из кармана. – Теперь все надежно. – Она настойчиво тащила его за расцарапанный локоть.

– Шли бы вы, мелкие, играть без меня, – прошипел Никита, задирая руки повыше. – Ты была на комбинате? Ты видела? Обвал специально устроили!

Полинка замерла. Что-то в глазах у нее промелькнуло. То ли упрямство, то ли злость.

– Ты не думай! Он сам упал! Сам! – вдруг заверещала она. – А тебе мы сейчас поможем. Верное средство! Идем!

– Надоели вы мне! Поняли? – рявкнул Никита. – Как прокляну вас тут всех на первой же каменюке, будете знать!

Никита заметил колонку с зеленой кружкой. Захотелось пить. По хорошему радиусу обошел Полинку, чтобы даже не думала хватать. Рычаг у колонки был приятно-холодный.

Убегался он сегодня. Пора домой.

Вода отдавала железом. Странно, что кружку еще не стащили… Или тут все свои… для своих и повесили…

– А Ромке золотых рыб подарили, – сообщила Полинка.

– Поздравляю. – Никита не представлял, кто из этой палаты умалишенных был Ромкой, и уточнять не собирался.

– Ты видел золотых рыбок?

Никита медленно вылил остатки воды и повесил кружку на крючок:

– В мультфильмах.

– Пойдем покажу. Тебе понравится.

Никита не шевельнулся. За кустами торчали горелые развалины барака. Третий день миновал, дожди лили, а угли все еще курились, что-то там пыталось тлеть.

Интересно, кастрюля все так и стоит на печке второго этажа? За деревьями было не видно.

– Полинка! Полинка! – взвыли за кустами, что-то там затрещало. Никита сразу представил, что это падает высокая печка.

Мелкой рядом уже не было.

Печка падает… На кого в этот раз?

Не выдержал, подошел ближе.

Мелкие в чем-то копались. Сидели на корточках около обгоревшей стены, гнилым зубом торчащей вверх. Даже не стены, а щербатых кривых бревен, бывших когда-то стеной.

– Шли бы вы оттуда! – крикнул Никита.

Ему показалась, что гнилой зуб качается.

– Смотри! – вскочил мелкий красный. На голове у него была неожиданная зеленая кепка.

Стена наклонилась сильнее. Кто-то как будто крикнул «Еще раз!».

– Уйдите, говорю! – махнул рукой Никита.

– Смотри!

Красный поднял руки. В ладонях он держал небольшой круглый аквариум.

– Смотри! – Красный поставил аквариум на землю, склонился.

Там плавала золотая рыбка. Большая и пузатая. Она лениво разворачивала свое круглое тело, дергала хвостом, который, казалось, вообще жил своей жизнью.

– Мне папка подарил, – с гордостью сообщил красный. Была у него какая-то любовь к рыбам. Вчера с селедкой носился, сегодня – с золотой рыбкой.

Никита заглянул в аквариум. Рыбка выпустила пузырик изо рта. Дернулась, вписываясь в поворот.

– А зачем вы ее сюда-то притащили?..

Договорить не успел. Мрачная обгоревшая стена стала падать. Балка задела высокую кладку печки, сбила кастрюлю. Падение кастрюли было феерично.

– Давай! – гаркнули рядом.

Никита успел обернуться, и в него тут же врезалась хорошо разбежавшаяся Полинка. Сильно толкнула. Он взмахнул руками и упал, обо что-то больно (в какой раз за сегодня!) ударившись спиной.

Стена рухнула, с противным хрустом погребая под собой аквариум. Сквозь щели брызнула вода. Над всем этим перепачканный в саже синий являл миру счастливую улыбку.

Зашелестело. Никита с трудом оторвал взгляд от синего, который только что зачем-то уронил на них стену.

Рыбка.

Она билась, изгибаясь на горелых досках.

– Не надо! – заорал красный, в ужасе закрывая лицо ладонями.

Но Никита уже подхватил рыбку. Она была холодная и скользкая. Отшвырнув ногой подвернувшуюся кастрюлю, побежал к колонке. Сорвал кружку, сбросил на эмалированное дно скользкое тело.

В воде рыба изобразила мертвое изумление – стояла на месте и быстро-быстро работала жабрами.

– Зря.

Никита чуть кружку не уронил.

Красный Ромка. Лицо недовольное.

– Вы тут все психи?! – рявкнул Никита. Эх, пнуть бы сейчас этого Ромку, да рыбка из кружки выпасть может…

– Ему мать все равно не разрешит, – вынырнула из кустов Полинка. – Выбросит.

– Не получилось, да? – радостно прыгал по лужам синий. За ним шла вторая мелкая.

Никита взвыл:

– Ненормальные! Вы! Вы… – Он хотел подобрать правильное злое слово. Не получалось.

– У него отец приходящий, мать никакие подарки не берет, – сообщила Полинка, и Никита, уже готовый вручить Ромке кружку, остановился.

– Ну и что? – выдохнул он.

– Все равно погибнет, – равнодушно объяснила Полинка.

– А стену зачем ломать?

Со стороны пожарища послышался шум – на грохот упавшей стены стали выходить люди.

– Чтоб вас этой же стеной! – зло бросил Никита. Больше сдерживаться не хотелось. Ух, с каким удовольствием он бы сейчас кому-нибудь врезал!

Вышел на дорогу. Куда идти в этом дурдоме? Где у них палата поспокойней?

– Это должно было сработать, – бежала за ним Полинка. Большие сапоги шлепали задниками. – Убивают как будто тебя, но вместо тебя – рыбу… Она же рыба, ее не жалко.

Рыбка выпустила изо рта пузырик.

– Все равно выкинут, – поддакнул красный Ромка, забегая с другой стороны.

Никита на мгновение зажмурился, пережидая приступ ярости. Крикнул:

– Отстаньте от меня! Жаль, что тебя вчера не прибили у магазина. Увижу, что снова бьют, подойду помочь.

– Подожди, подожди! – выбежала вперед мелкая подружка Полинки, чье имя еще ни разу не называли. – Ты просто не понимаешь!

– И понимать не хочу! Вы тут резвитесь? Так и резвитесь без меня!

– Нельзя без тебя, – притопнула подружка. – Ты же проклят.

– Да блин! Все вы тут башкой прокляты! – Никита больше не мог сдерживаться. Собирался уже кружкой запустить в это чумазое лицо, но вовремя вспомнил, что в кружке пассажир с хвостом, и остановился.

– Но мы же хотим тебе помочь!

– Аэйтами выбрал тебя, – доверительно зашептала Полинка, опираясь на Никиту как на стенку, чтобы привстать на мыски. – Но мы сделаем так, чтобы он ошибся. Наш метод верный. Он тебя ни за что не найдет! Если бы вчерашние похороны зачлись, то тебе не пришлось бы умирать. А Бэлка – это Анькина подруга – драться полезла, зачем я мешаю тебе умереть. Ты умрешь – впереди у них спокойный год. Если не ты, то он другого заберет.

Никита обнялся с кружкой. Ну и пускай забирает другого! Ему не жалко!

От всего этого стало холодно. Что он там собирался? Уехать? Считайте, он уже на пути домой.

– Ладно, уговорили, уеду я от вас!

– Никуда ты не уедешь, – буркнул Ромка. – Он не отпустит.

Где-то подобную угрозу он уже слышал. Ах да, Паша! Сначала все уезжать советовал, а потом стал искать защитные обереги.

– Не отпустит… Это мы посмотрим, – прошептал Никита. – Дальше что?

– Аэйтами нужно, чтобы кто-то умер. – Полинка заплакала. – Чтобы жертва была принесена. Иначе его проклятие перестанет действовать. Такое у нас каждый год происходит.

Что-то Никита плохо соображал, особенно после сегодняшнего купания и беготни по комбинату.

– Какая разница, кто за кого умрет! – Полинка грязным кулаком размазывала по щекам слезы, сбивалась с шага. – Крот тоже подошел бы. А Бэлка драться сразу начала. Еще и Илюха врезал. Они думали, ты из-за нас уедешь. Испугаешься и уедешь.

Никита зажмурился. Открыл глаза. Нет, перед ним все те же перепачканные сажей лица, все так же сурово сведенные брови. Они не шутят. Они это все на полном серьезе.

– А если не я, то кто должен умереть? – прошептал Никита.

– Не знаю, – соврала Полинка. Видно было, что врет. Слишком быстро ответила, еще и глаза отвела. Что-то у них тут свое творится, внутренняя игра, о которой не говорят.

Неужели это все-таки Илья подстроил падение пандуса?

– Теперь понятно, да, понятно? – с волнением выспрашивала мелкая.

Никита кивнул. Ничего он не понял. И главное – не было никаких доказательств, что все именно так, как рассказали. Вруны они тут отменные. До правды надо самому докапываться.

Он прибавил ходу. Ребята отстали. Полинка резво взяла в сторону, уводя за собой гвардию. А ведь эта мелочь опять что-нибудь придумает. Загонят с сотню комаров в одном месте да прихлопнут одним ударом. Грозу какую им на голову, чтобы дома сидели, носы на улицу не показывали! Чем они тут целыми днями занимаются? Рыбок выпасают?

Рыбок… Размеренный шаг не плескал воду в кружке. Никита нес ее ровно, как свои мысли.

Дошел до тракторов, пристроил кружку на высокий капот. Кошка заинтересованно взглянула на подношение. Никита погрозил пальцем, провел рукой по мятому подкрылку. На ладони осталась ржавчина – такого цвета на нем сегодня еще не было. Эта мысль взбодрила. Многого в его жизни еще не было!

Никита только вышел из-за коллекции тракторов, еще только стал искать глазами бюст Ленина, когда на крыльцо выскочил Илья. Застыл, держась за столбик, подпирающий крышу. Сделал шаг, но руку не отпускал, словно столбик его удерживал.

Никита встал около калитки. Кулаки спрятал в карманы, но плечи уже болели.

– Хорошо, что ты пришел, – спустился к калитке Илья.

Никита молчал. Илья дернул запор, давая воротине свободно открыться.

– Ты гад! – крикнул Никита и бросился на противника.

Он не умел драться и даже не представлял, как это делается. Поэтому зажмурился и стал колотить куда доставали руки. Получил болезненный удар в бок. Резануло в колене. Он согнулся, но снова рванулся вперед, собираясь хотя бы сбить соперника с ног.

– Дурак! Ты ничего не понял! – уклонился от удара Илья. Они оба врезались в забор, заставив его сильно покачнуться. Взвизгнула собака на цепи, зашлась лаем.

– И понимать не хочу! – Никита отбежал, готовясь к новой атаке.

– Дай сказать! – Илья перехватил его руки, и тогда Никита ударил головой. В глазах потемнело.

Через мгновение он сидел на земле. К синяку на скуле добавилась разбитая бровь.

– Говорю же – дурак! Ты чего так взвился-то? – склонился над ним Илья.

– Вы все хотите, чтобы я умер! Кто на меня пандус уронил? Кто в реке хотел утопить? Кто не дает мелким жертву принести?

– Чтоб тебя!

Нервный стал Никита. На крик сначала втянул голову в плечи и только потом обернулся. Кружка упала. Следом за ней метнулась светло-рыжая кошка.

Никита приподнялся, но понял, что все равно не успеет.

– Ты чего с кружками гуляешь? – Илья поднял посудину, заглянул в пустое нутро. Кошка с добычей скрылась под трактором.

– Да идите вы! – Никита завалился на бок. Все, теперь могут его убивать. – Надоели! Психи!

– Тут никто не виноват. Это судьба. Если выбор пал, то уже ничего не сделаешь. Они все пытаются, но это бесполезно.

– Мог предупредить! Вы же специально меня потащили на комбинат, чтобы я с Хозяином встретился!

Крикнул – и сразу вспомнил, что видел Хозяина еще раньше. На подъезде в поселок. Уже тогда Аэйтами все решил.

– Да он бы с тобой все равно встретился! Это же Аэйтами! Он своего не упустит.

– Все равно! – Злоба поставила Никиту на ноги.

– Это проклятие! От него никуда не деться.

– Так пандус ваша работа? – не хотел успокаиваться Никита.

– Повторить, что дурак? Это охота. Кто кого! Мы ничего сделать не можем!

– Отвалите вы от меня! Разбирайтесь сами! – Никита толкнул Илью, потому что злоба еще сидела в его кулаках. – Хельга у вас совсем с крышей распрощалась? Она могла утонуть!

Илья отступил, сплюнул:

– Хельга не права. Остановить это нельзя. Надо смириться. Мы тут все так живем. Надо попробовать переждать.

Ага, все! То-то Полинка с синяками. А вот не будет он ничего ждать! Когда это люди добровольно в гроб ложились?

– Приходи вечером! – в спину уходящему Никите крикнул Илья. – Поговорим! В прятки поиграем!

Не поворачиваясь, Никита раскинул руки, отметая от себя этот бессмысленный разговор.

– Кружку забери! – напомнил Илья.

– Сам заберешь, – прошептал Никита. Он уже придумал, что и когда сделает. Нужно было дойти до телефона. В Интернете на все есть ответы.