Текст книги "Всё, что ты хотел узнать о своей мечте…"

Милос в подробностях рассказал, как выбирался через огневые рубежи домой, как его по ошибке свои же в плен взяли, но потом Милос каким-то чудом оказался на родине и последнее письмо, которое получил от него Игнат, было уже из дома. Игнат был уверен, что если они доберутся до его страны, на берегу Средиземного моря, то он точно там найдет своего боевого друга и он им там поможет обустроиться. Тем более в своих письмах Милос всегда звал его к себе в гости.

Пока Игнат отвлекался на воспоминания, Прасковья Романовна с Алёшкой в это время вели учёт всего, что нужно было взять с собой и что можно продать или обменять, а что и вовсе выбросить или сжечь. Алёшке как взрослому было доверено разбирать посуду и самому определить сколько и чего им нужно взять с собой. Алёшка решил, что из посуды надо брать минимум, для каждого человека металлическая глубокая тарелка, металлическая кружка, алюминиевая ложка, два ножа, два котелка, один металлический чайник и три бидона, два маленьких и один большой, два черпака, три больших ложки, четыре разделочные доски.

В подвале они тоже сделали ревизию и в один угол сложили, что считали нужным взять с собой всё равно съесть всё не успеют, испортится в жару.

После жарких споров у них получилось: две корзины с сушенными грибами, одна большая корзина сушёных ягод, два небольших ящика яблок и груш, два чугунка с маслом, один маленький бочонок с квашенной капустой, два бочонка с мочеными яблоками, маленький бочонок с малосольными огурцами, один бочонок с грушами в меду, оставшееся варенье разлили в два маленьких кувшина. Отдельно в ящики сложили всё сало и вяленное мясо, взяли всю оставшуюся картошку и несколько кочанов капусты, оставшуюся треть от мешка муки. Из огорода насобирали овощей: тыкву, огурцы, лук.

Два ящика Прасковья Романовна наполнила своими лекарственными травами и настоями. В отдельный ящик собрала все крупы и ещё корзину с яйцами нужно было не забыть спустить с чердака. Через час всю еду собрали. Всё что оставалось из еды и вещей решили отвезти в село и раздать по домам кому что пригодится.

Пока собирались, не заметили, как прошло пол дня и наступил обед. Прасковья Романовна достала из печи картофельную запеканку, сделала большой омлет с луком и зеленью и поставила крынку молока с остатками пирога. Прасковья Романовна позвала Игната, а Алёшка, не дожидаясь пока все усядутся сразу приступил к своей трапезе, сильно проголодавшись после работы. После обеда Игнат вместе с Алёшкой пошли к Аньке, а Прасковья Романовна решила проверить всю скотину, кур покормить, да и за лесом присмотреть.

Игнат нежно взял Аньку за руку и сел рядом с кроватью на пол, рядом с Алёшкой, усевшимся на кровать. Оба были в расстроенных чувствах так как Анька спала уже больше суток.

– Пап, а мамка знала, что мы собираемся поехать в путешествие к морю? – Тихо спросил Алёшка.

– Нет, Алёшка мамка ещё ничего не знает. Она скоро проснется, и мы ей всё расскажем. Думаю, она будет очень рада. Твоя мама всегда очень хотела увидеть море. А уж пожить возле моря ей точно захочется.

– Ты знаешь, мне кажется, я ей уже немного проболтался, – опустив виновато глаза в пол сказал Алёшка.

– Ну ничего страшного сынок. Это не было секретом или тайной, так что не переживай по этому поводу. – Грустно улыбнулся Игнат и погладил Алёшку по голове.

– А кто с нами еще поедет? Яков поедет?

– Ну если захочет, то конечно поедет.

– А Сашка можно со мной будет в одной телеге?

– Конечно можно, только он когда поправится ты его в телеге не удержишь. Он бегать любит. Только поспевай за ним.

– Я поспею и буду рядом с ним бежать. Неизвестно ещё кто быстрее. – Глубокомысленно заявил Алёшка.

– Далеко ты так не убежишь мой дорогой. У нас будет долгий путь, трудный и даже где-то опасный. Так что ты должен слушаться старших, ни с кем не спорить, ни о чем не спрашивать лишний раз и никого не отвлекать. Ты должен быть очень внимательным и в дороге тебе придется заботиться о мамке. Она будет ещё слабой первое время. Так что мне нужна будет твоя помощь. Как думаешь ты справишься?

– Конечно пап! Я буду самым лучшим твоим помощником! Вот увидишь. Я не подведу.

– Хорошо, сынок, я на тебя рассчитываю.

Посидев ещё немного, они вместе пошли во двор.

VII

Отъехав от дома, Яков с Иваном Кузьмичом начали договариваться о жестах и сигналах, которые будут использовать на рынке.

– Смотри, Кузьмич, если увидишь, что к нам кто-то присматривается или прислушивается, то ты начинай рукой волосы расчесывать. Вот так, – изобразил на оставшихся вокруг лысины волосах Яков.

– А ты что расчесывать будешь, друг мой сердешный?! – Засмеялся в голос Иван Кузьмич, так как у Якова вместо волос было «большое озеро в лесу», как говорили про его шевелюру женщины в селе.

– А я не расчесывать буду, а протирать! А вернее даже полировать! Так что ты давай не смейся, такое с каждым может случится, даже с тобой! Хотя конечно вряд ли. – Насупился Яков, не без зависти смотря на густую гриву Ивана Кузьмича.

– Ладно, ладно, давай следующий сигнал, а то скоро подъедем, а ты ещё не исчерпал всю свою фантазию.

Яков еще пару минут поломался для проформы, а потом стал дальше изливать свои мысли.

– Ну хорошо, с этим если тебе понятно, тогда дальше пошли. Если увидишь кого-то похожего на наших ночных гостей, то начинай картузом обмахиваться, как будто жарко тебе сильно.

– Понял, а если ты их увидишь? Ты чем обмахиваться будешь? – Усмехнулся Кузьмич, потому что Яков принципиально летом головных уборов не носил.

– Твоим картузом буду обмахиваться! Я пожилой человек, мне же может стать плохо и тогда я к тебе как будто подхожу на вялых ногах, сниму твой картуз, закачу глаза и тоже обмахиваться начну.

– Ты только сильно в роль не входи, а то и взаправду придется тебя обмахивать чем-то, или даже что посерьезней предпринимать. – Не переставал подтрунивать Иван Кузьмич над другом, восполняя давешние насмешки друга над ним.

Яков отмахнулся.

– Ты Кузьмич, смотри сам ничего не перепутай, а то чувствую с тобой «немым» хлопот не оберёшься.

– Да уж со мной «немым» хлопот будет не больше, чем с таким говорливым как ты.

– Я держу всё под контролем, поэтому ты давай не наговаривай и не нагнетай. Запоминай теперь самое важное! Если, среди толпы, или даже где-то вдалеке, или просто по дороге ты увидишь женщину средних лет, не старше 40 лет, с русыми волосами, голубыми глазами, с ямочками на щёчках, невысокого роста, фигуристую, то сразу мне говори.

– Как я скажу то? Я же «немой» как-никак.

– В этом случае начинай говорить без промедления, чтобы я не додумывал, что ты там изображаешь знаками своими, ещё напутаешь что, а в этой ситуации ошибиться нельзя!

– Так, ну допустим и что же это за женщина? Почему мы должны на такой риск из-за неё идти?

– Это женщина моей мечты! Я её всю жизнь ищу ну почти всю жизнь, а точнее сразу, как только моя Маруська померла. – Мечтательно закатил глаза к небу Яков.

– Тьфу ты, Яков, ну ты даешь!? Я подумал что-то серьёзное, а ты, как всегда, одно веселье на уме. – Не смог сдержать смеха Иван Кузьмич.

– Какое уж тут веселье Кузьмич? – Театрально вздохнул Яков. – Это можно сказать цель всей моей жизни ну или почти всей. Ну ты понял, мечта всей моей жизни сразу после того, как моя Маруська померла. А что может быть важнее, чем счастье твоего лучшего друга!? Я думаю, что для тебя нет ничего важнее этого, но это конечно моё личное мнение, можешь на него не ориентироваться.

За этими разговорами прошла большая часть их пути и вскоре на горизонте показалось село. Через четверть часа они уже подходили к рыночной площади, если можно так назвать небольшой пятачок для нескольких торговцев, расположенный при въезде.

Осмотревшись вокруг, Яков с Иваном Кузьмичом заняли место возле небольших кустов сирени. Кроме них пришло не больше пятнадцати торговцев, кто с чем.

Справа от них разместился старик с грибами, слева были две бабушки с квашенной капустой, яйцами и с моченными яблоками. Напротив, была большая телега с тканями и кружевами. Сразу было видно, что это крупные торговцы и не из этих мест, ходят из деревни в деревню и торгуют чем получится. Рядом торговали мукой, зерном, разными инструментами, лаптями, валенками, платками и ещё какой-то одеждой. Поэтому конкурентов у них пока не было, но ещё могли объявиться.

Яков по-деловому, как заправский торгаш начал раскладывать на телеге весь их ассортимент. Вперед он выставил банки и бочонки поменьше, сзади какие покрупнее. Иван Кузьмич тем временем распряг лошадь и отвел её на соседнюю поляну пастись. Там он вбил колышек в землю, к которому её и привязал.

Народу было мало, но Иван Кузьмич уже очень волновался. Он был достаточно нелюдимым человеком и с большой неохотой выезжал за пределы своего двора или пасеки.

Яков же наоборот, чувствовал себя как рыба в воде, ему только трибуны не хватало. За десять минут которые они там провели он уже успел со всеми познакомиться, снять пробу с квашенной капусты, сделать замечания по цвету муки, пошутить с продавщицей платков. Было очевидно, что ему всё это доставляет удовольствие.

Иван Кузьмич, не спеша вернулся к своей телеге и решил прилечь за телегой, всё равно раньше, чем через час люди не появятся, поэтому он решил, что можно и вздремнуть. Только ему показалось как он закрыл глаза его в бок уже толкал Яков

– Ты что тут разлёгся развалина? Мы с тобой же не на отдых приехали?! Ишь ты! Торгаш от Бога! Давай подымайся, уже больше часа дрыхнешь. Я уже, между прочим, пока ты тут потчевать изволишь успел всё узнать.

Иван Кузьмич быстро встал и спросонья надел картуз задом наперед.

– Эх ты, раззява, дай поправлю, – Яков с напускной небрежностью повернул правильной стороной картуз и стал отряхивать от соломы одежду Ивана Кузьмича, а сам продолжил говорить.

– Девки, с платками и валенками, видели тут вчера мужика нового с пораненным лицом и перемотанными руками, по описанию подходит под нашего Седого. Они говорят он у Степана в избе был, значит точно повязан с этим отрепьем. От Степана говорят, вышел быстро, с каким-то кульком и почти бегом убежал в сторону леса. Вот черти почти и не хоронятся даже. Значит стрелянный тот еще живой, и Степан всё знает, а значит скоро заявятся к вам. Надо сегодня или завтра текать отсюдава Кузьмич. Я тебе дело говорю, хоть ты мне ответить и не можешь, но вижу по глазам согласен. – Яков вопросительно посмотрел на друга, и Иван Кузьмич кивнул ему в ответ.

– Тогда смотри, что я предлагаю. Ты остаёшься тут, натяни картуз на глаза, а то ты как пугливая лань. Я щас картонки на банки с ценами повешу, а сам пойду пробегусь по своим приятелям. Предложу им скотину вашу, да из вещей может кому что надо. А после обеда мы с тобой вернемся домой, надо к вечеру всё собрать. Сегодня к вечеру и крайний срок к утру надо все вещи раздать да выезжать. – Иван Кузьмич только молча кивал на все предложения Якова.

– Всё, тогда давай не тушуйся дед, всё успеем. – Подмигнул другу Яков. – Я щас Ваньку Старостина поставлю за избой Степана следить, если что он нас кликнет.

Яков быстро написал картонки и расставил их возле банок. После этого кивнул Ивану Кузьмичу и неспешной походкой переговариваясь с торговцами и заигрывая с девушками пошел в дальнюю часть села.

Иван Кузьмич стал беспомощно оглядываться по сторонам, с Яковом было страшно оставаться, а уж без него и подавно. Главное не выдать себя, раз уж немым назвался, сиди и молчи, завяжи губы бантиком и не дергайся, – уговаривал себя Иван Кузьмич.

На рынок стали потихоньку приходить местные жители. Хорошо, что никого из них Иван Кузьмич не знал и не видел раньше. К его удивлению, за первый час у него купили две небольшие баночки и один большой бочонок меда. Из-за всей этой революции в стране оказалось напряжёнка с сахаром, так что мёд для людей оказывается к месту был. Часа через два вернулся Яков с улыбкой до ушей хоть завязочки пришей.

– Ну что родимый, гляжу дела то у тебя идут мал по малу? – Нарочито громко спросил Яков. – Уже даже наторговал что-то. Люди дорогие подходим медок покупаем, медок сладкий гречишный, от всех хворей спасает. Мать покупай медок, – крикнул Яков женщине, которая рассматривала платки.

– Какая я тебе мать, дед? Я моложе тебя буду, – помахала кулаком в ответ на такое приветствие женщина, которой на вид было не больше сорока лет.

– Конечно моложе! Это я просто старый уже, подслеповат стал немного вот и спутал. Ты уж прости меня молодка, покупай медок с лесного цвета, гуще меда нету. Большой бочонок покупаешь, а маленький в подарок. А? Как тебе сделка? Выгодная вроде? – Стал задабривать женщину Яков.

– А что за мёд? Не разбавленный ничем? – Всё еще сердито, но с интересом спросила женщина.

– Ну ты что? Всё натуральное, свежее, вкусное! Иди сама попробуй! Ты только посмотри на пчеловода! – Яков резко вскинув руку в сторону, где робко переминался с ноги на ногу Иван Кузьмич, который от смущения стал проверять крепление колес в телеге. – Ведь он самый честный человек на свете. Вот тебе крест. – С самым серьезным видом медленно перекрестился Яков.

– Ну и почем такой мёд стоит?

– А что ты сразу начинаешь: почем да сколько? Может быть, я тебе всё и даром отдам коли понравишься мне сильно? А? Как тебе такой торг? – Подмигнул игриво Яков и стал всё ближе приближать к покупательнице.

Стоявшие рядом женщины громко захохотали.

– Ну вот что ты будешь делать с этими мадамами? Прям с самого утра мущин волнуют и с ума сводят! – Стал в театральную позу Яков, подперев кулаками бока.

К удивлению и восхищению Ивана Кузьмича, женщина несмотря на грубость Якова все-таки купила две банки мёда.

Яков зазывал покупателей и успевал балагурить с продавцами. Даже торговцам тканями умудрился продать большой бочонок мёда. Дело близилось к обеду. За это время к ним подходило много покупателей кто-то покупал, кто-то пробовал, а кто-то посмотрит и мимо проходил. К часу дня осталось только пять банок и один бочонок. Яков подошел к телеге и из-под соломы, с края телеги, достал несколько клочков бумаги.

– О, гляди Кузьмич, почти всё твое добро разобрали. – Радостно заявил Яков перебирая какие-то бумажки. – Сегодня к вечеру придут забирать. Корову и свиней я выменял на двух кобыл, ещё одну кобылу с телегой отдадут за теленка и всех курей с гусями. За пчёл предложили две телеги и кое-какие снасти для рыбалки, знаю, что дёшево отдаем, ну лучше ничего нет. Одежду и посуду тётка Ваньки Старостина заберёт за рубль. Больше у ней всё равно нет. Ну вроде бы и всё, – подмигнул Яков и вручил Ивану Кузьмичу бумажки на которых было написано кто и что забирает.

Иван Кузьмич только кивал, и мысленно поражался скорости, с которой Яков обо всём договорился. Вот у человека действительно талант. Иван Кузьмич скорее бросил бы всё это, чем пошёл к людям с такими разговорами. Якову же было всё равно на предрассудки, главное дело сделать. Иван Кузьмич, так разволновался, что очень захотел обнять своего друга в знак благодарности. Снял картуз, пригладил волосы и увидел расширившиеся от ужаса глаза Якова.

– Понял Кузьмич, покажи глазами в какой они стороне?

Иван Кузьмич не понял, о чём он говорит, так как от волнения уже и забыл про их знаки. Протянул к Якову руки, но тут вокруг него стала кружить пчела от которой Иван Кузьмич стал отмахиваться картузом и краем глаза заметил, как Яков напрягся ещё больше.

– Да где они? Я не вижу никого! Хватит руками махать Кузьмич я уже всё понял, – прошипел Яков и схватил его за руки.

В этот момент на Ивана Кузьмича уселась та самая пчела и ужалила его прямо в лоб. Иван Кузьмич, конечно, привыкший к укусам пчел, но эффект неожиданности сыграл своё дело, и он тихонько ойкнул. Поняв свою оплошность, он закрыл рот руками и с выпученными глазами, один из которых стал уже заплывать, уставился на Якова.

– Кузьмич, ёлки палки да что ты таращишься? Покажи глазами, куда они пошли хотя бы? – Никак не понимал своего друга Яков.

Иван Кузьмич замычал и закрутил головой. Потом замахал ему рукой.

– Кузьмич, ты спёкся что ли на солнце? Ты меня хоть понимаешь родимый? Что ты мне тут вкручиваешь я понять не могу!? – Растерялся Яков.

Иван Кузьмич закивал, потом снова закрутил головой. Потом плюнул под ноги и ушёл на поляну, где паслась их лошадь. Яков в растерянности остался возле телеги и стал подозрительно осматривать торговую поляну и всех людей. Он осмотрел каждого человека и прислушивался к каждому разговору. Медленным взглядом провожал уходивших и встречал приходящих. Это продолжалось не больше пары минут. И провожая взглядом очередного покупателя, проходившего возле их телеги, Яков наткнулся на глядевшего на него в упор старого деда, торгующего грибами справа от них. По взгляду было видно, что дед был свидетелем недавней сцены.

– Вот что за человек?! Ты видел дедуля? Расстроился из-за ерунды какой-то! Я так ничего и не понял. А ты понял, дед? – С подозрением спросил Яков.

Дед посмотрел ещё с минуту на Якова, потом улыбнулся беззубым ртом и показал на уши.

– Ничего не слышу милок, глухой я совсем стал, а по губам читать не научился ещё.

Яков радостно улыбнулся

– Это же очень хорошо, дед, очень даже замечательно. Будь здоров! Хочешь меняться будем? Я тебе мёда три банки, а ты мне корзинку грибов? – Последние фразы Яков сказал по слогам, чтобы дед его смог понять. На это предложение дед ответил согласием и быстро закивал головой.

На оставшиеся две банки и бочонок, Яков выменял платок для Аньки. После этого, пошёл на поляну за Иваном Кузьмичом.

Иван Кузьмич, с одним оплывшим глазом, стоял возле лошади и гладил её морду.

– Что жалуешься на меня своей подружке? Ну брось ты Кузьмич обижаться, ей Богу как маленький! С тобой прям и в люди выйти нельзя, обязательно опростоволосишься. Хорошо, что вы в лесу живете, хоть Прасковье Романовне не надо с тобой мучиться, а то попробуй объясни соседями что ты не того, – при этом Яков покрутил пальцем у виска, – а просто стеснительный такой. Никто же не поверит сам понимаешь.

– Я и не обижаюсь, просто забыл про все твои сигналы, а когда ты всё так ловко устроил, то растерялся и обнять тебя хотел, поблагодарить, так сказать, – Иван Кузьмич ещё ниже склонил голову к лошади.

– Ну ладно, Кузьмич, иди я тебя теперь обнимать буду, мы же с тобой родня теперь как-никак, хоть и двоюродная. Давай иди сюда, друг ты мой сердешный. – Яков развернул Ивана Кузьмича к себе и крепко его обнял.

– Всё хорошо, Вань. Мы с тобой справились, теперь надо возвращаться, времени нет губы надувать. – Яков отпустил Ивана Кузьмича и только теперь заметил его заплывший глаз. Не смог сдержать своего веселья и стал хохотать во весь голос. – Ну Кузьмич, ну скажи ты мне, ну как тебя то угораздило? Ладно Анька с Сашкой в боях участвовали, а ты то, ты как умудрился? Ох и мастак же ты Ваня. Теперь домой вернёмся все на тебя как на героя смотреть будут, а я как будто и не делал ничего, на мне ни царапины! Вот умеешь ты Кузьмич всю славу себе заграбастать! – Не прекращал веселья Яков.

Иван Кузьмич тоже рассмеялся, умеет Яков всех в чувство быстро привести. Талант, что ни говори.

– Ладно, тебе, – отмахнулся от Якова Иван Кузьмич, – и о тебе узнают, я-то теперь не немой, говорить то могу.

– Ну тогда ладно. Только ты всё в красках рассказывай. Можешь ещё от себя что-то добавить.

– Добавлю, за это ты не волнуйся.

– Я, между прочим, пока по деревне бегал и письмо для пацанов твоих сумел передать и всех надежных людей с нами позвал. Анькину подругу Шурку видел, ей тоже строго наказал с нами ехать.

– Ох, Яков чтобы я без тебя делал. Мне даже слов таких не найти чтобы отблагодарить тебя за всё.

Мужчины ещё раз обнялись, Иван Кузьмич отвязал лошадь, и все вместе они пошли к своей телеге. Другие продавцы тоже заканчивали торговлю, народу уже почти не было. Минут за десять они управились со сборами, оба сели в телегу и поехали в сторону леса.

VIII

Меньше, чем через час, Яков с Иваном Кузьмичом добрались до дома. К ним сразу вышел Игнат и стал помогать распрягать лошадь и вопросительно поглядывал на отца.

– Отец, что с глазом? На вас напали что ли?

– Ну можно и так сказать. – Грустно заметил Яков. – Напали и исподтишка батю твоего прям в лоб. Представляешь какие эти пчелы всё-таки коварные? А он с ними считай всю жизнь возится.

Игнат несколько секунд недоуменно смотрел на Якова, а потом улыбнувшись сказал:

– Эх ты, пасечник, а пчелы все равно кусают?

– Ты тут поюмори ещё Игнат. – С напускной строгостью сказал Яков с трудом сдерживая улыбку. – Это он из солидарности с Анькой и Сашкой пчелу разозлил, чтобы не отставать от них. Так что хорош над отцом ерничать. – Глубокомысленно добавил Яков и закурил трубку.

Иван Кузьмич молчал и грустно качал голов. К стыду своему он и сам не знал, как так получилось, ещё и Якова чуть не подвел. Когда лошадь распрягли и оставили пастись за домом, мужчины присели на завалинку и Яков продолжил рассказывать Игнату об их поездке.

– Сходили мы хорошо Игнат. Всё что нужно разузнали и с отъездом всё решили. Стрелянный походу ещё живой, его в лесу где-то прячут. Можно, конечно, найти его сегодня ночью и добить эту тварь. Мы то этот лес как свои пять пальцев знаем, и им из него не выйти, если захотим и в болота загоним.

– Да, только нужно всё спланировать, и мать с Алёшкой и Анькой я теперь одних не оставлю, надо будет решить, как с ними быть. – Согласился Игнат.

– Степан этих гадов знает, ну Седого по крайней мере точно знает. Он к нему в тот же день наведывался, видно за лекарствами. Так что может и заступиться или просто разведку к нам организовать. Так что боюсь сегодня, край завтра к нам всей гурьбой со всем своим отребьем он заявится. – сказал Яков.

Игнат со злостью потушил самокрутку и пошел к коновязи, где паслась их лошадь. Там он налил ей воды и положил большую охапку сена. После этого вернулся к отцу и Якову и предложил:

– Можно сегодня ночью пойти. Думаю, мы быстро управимся.

– Нет, Игнат боюсь мы так быстро не управимся, а то и дров наломать можем. Тут более тщательная подготовка нужна. Думается мне, что лучше сейчас сборами заняться и не отвлекаться на них от главной задачи. Если с нами что случится, боюсь Аньке с Прасковьей Романовной несдобровать. – Раскурив очередную трубку, сказал Яков.

– Да, я с Яковом соглашусь в этом вопросе Игнат. – Тихо сказал Иван Кузьмич. – Нам сейчас не до них, нужно главными делами заняться. То, что все мы сейчас живы это подарок Бога сынок. И не думаю, что будет лучше рискнуть всем, что у нас имеется ради мести.

– Отец прав, а ты Игнат не заводись. Я знаю как за Аньку тебе обидно. Нам, знаешь ли, всем обидно. Была бы наша воля всех бы их тут и положили, даже глазом не моргнув. Но сейчас если с этим разбираться будем, то действительно рискуем очень. Подумай об Алёшке. Ладно мы старики, а вам то и пожить ещё надо. Согласен? – Спросил Яков.

– Не очень, но видимо выбора у нас другого и правда нет, – грустно заметил Игнат.

– Ну всё, на том и порешим. Давайте готовиться к отъезду. – С радостью от того, что получилось договориться с Игнатом, предложил Яков. – Весь мёд мы сторговали. Сегодня ближе к вечеру приведут трёх лошадей и три телеги, одна из них крытая будет. В неё положим Аньку, ну и Алёшка с Сашкой там поедут. Всех животных тоже определил. Даже за оставшимися вещами придут. В одну телегу надо все вещи сложить, еду надо на все телеги равномерно разделить. Поклажа у нас не большая, так что лошади особо уставать не будут. Из моего дома надо тоже кое-что забрать, потому что я вас одних в такую дорогу не отпущу! И окончательно решил ехать с вами. Все согласны? – Игнат и Иван Кузьмич только покивали головой в знак согласия.

– Как будто у нас есть варианты. С тобой то всё, наверное, повеселей будет. – Подмигнул своему другу радостный от принятого Яковом решения Иван Кузьмич.

– Ну тогда времени терять не будем. Я сейчас пойду до своего дома, а вы давайте со сборами кончайте быстрей, к ужину вернусь.

Яков потушил самокрутку и молча вышел со двора. Из дома выбежал Алёшка, а за ним еле ковыляя вышел Сашка.

– Пап, дед, смотрите Сашка выздоровел почти. Он сегодня уже ел и пил. Ого дед, а что с твоим глазом? – Алёшка с интересом стал разглядывать лицо Ивана Кузьмича, с одной стороны оно было прежним, а с другой раздулось и покраснело, а глаза почти не было видно.

– Да вот, внучек, вступил в неравный бой с пчелой. Видишь, как бывает, когда пчелу начинаешь пугать. Казалось бы, она такая маленькая, а человека запросто победить может. А если в шею укусит так и помереть можно от удушья. Так что ты пчел не пугай, они просто так не кусают.

– Ого, дед, надо бабушке сказать пусть она тебя полечит! Вон как Сашку быстро вылечила. Он скоро как новенький будет. Щас я ей скажу, – сказал Алёшка и вихрем умчался в дом.

Сашка лежал возле крыльца на травке, грелся на солнышке. В его глазах было так много счастья и удовольствия, не смотря на пережитые страдания. Не взирая на боль, Сашка всё равно продолжал повиливать хвостом при каждом пойманном на себе взгляде человека. Буквально через минуту из дома вышла Прасковья Романовна с каким-то пузырьком и куском ткани.

– Ну вот, дожили. Всю жизнь на пасеке прожил и никогда покусанный не возвращался. А тут одного в люди отпустила и пожалуйста, нарисовался красавец, не сотрешь. – Запричитала Прасковья Романовна.

Иван Кузьмич понуро опустил голову и снова закурил. Действительно как-то неловко ему было за все это. Как будто он дитё малое. Прасковья Романовна, увидев его смущение обняла его голову и прижала к себе.

– Ну ладно, сейчас мы тебя вылечим, как новенький будешь, ещё лучше, чем раньше, – задорно подмигнула любимому мужу Прасковья Романовна.

Она быстро откупорила свой пузырек и смочила находившейся в нем жидкостью кусочек ткани. Рассмотрев получше место укуса, Прасковья Романовна достала жало пчелы и приложила к лицу Ивана Кузьмича приготовленный компресс.

– Вот так сиди с полчасика и скоро отёк спадет, а я тебе пока простокваши вынесу с хлебом. – Поцеловав в лоб Ивана Кузьмича, Прасковья Романовна пошла обратно в дом.

Пока Ивану Кузьмичу оказывали первую помощь, Игнат очистил телегу от лежавшей в ней соломы, отдельно поставил корзину с грибами и сверху положил платок, которые Яков выменял на мёд в деревне. Когда Прасковья Романовна вынесла из дома молоко, хлеб и любимую простоквашу Ивана Кузьмича, Игнат отдал ей корзину с грибами с платком.

– Как там Анька? – Спросил он у матери.

– Уже лучше сынок, Алёшка сейчас с ней. Жар уже утих, думаю она скоро проснётся. Отёки тоже спали и синяки почти все сошли. Раны не кровят, так что всё уже намного лучше.

– Всё благодаря тебе мам. Спасибо.

– Ну что ты сынок, мне не за что. Это Аньке спасибо, она нас с Алёшкой спасла. Жена у тебя героиня, очень смелая.

– Это правда.

– Ну пойду вам жарёнку приготовлю, а то яиц две корзины, девать некуда. На чердаке ещё целая корзина стоит, надо не забыть её.

– Сегодня вечером придут за скотиной, можешь кому-то из людей отдать, – сказал Иван Кузьмич.

– Это что же мы и вправду что ли уезжаем Вань? Я никак не могу поверить в это. – Снова растерялась Прасковья Романовна не ожидавшая, что так быстро мужчины организуют их отъезд.

– Да, моя милая, и вправду. – Тихо сказал Иван Кузьмич. – Жизнь наших детей дороже, чем этот дом. Да ты и сама всё понимаешь. Всё будет хорошо, не бойся я с тобой.

– А как же Димка с Андреем? Они-то с нами идут? Неужто мы старших сыновей оставим тут?

– Да, они с нами думаю тоже пойдут, им уже весточку отправили. Яков организовал посылку с каким-то из своих знакомых. Наш маршрут они знают, возле Обояни их ждать будем. Ещё из деревни несколько семей с нами собирается. Ваньку Старостина позвали с нами и Анькину подругу Шурку тоже. Так что большой компанией поедем. И Алёшке компания будет, у нескольких семей есть дети, которые с нами поедут.

– Ох, ну хорошо, Ваня, главное мы все вместе будем. Хоть и жалко наш дом, но деваться видно некуда. Пойду готовить обед, вы тут тоже не рассиживайтесь, а давайте с Игнатом в дом идите.

Прасковья Романовна пошла в дом, Игнат с Иваном Кузьмичом ещё посидели пару минут, допили молоко с простоквашей и пошли следом. Сашка, тихо посапывая так и остался лежать на солнце.

Вся большая комната была уставлена собранными вещами: чемоданы, узлы, тюки и ящики заняли почти всё пространство вокруг стола и печи. Прасковья Романовна достала из печки большой чугун с супом, хлеб, сало, и велела мужчинам самим командовать за столом, пока она остальное готовит.

В дорогу Прасковья Романовна напекла черного хлеба, булок, медовых лепёшек. Все эти яства теперь были выложены на рушник и наполняли запахами весь дом. Так что путешествие обещало быть сытным и вкусным.

Прасковья Романовна пережила трудные годы войны, голода, лишений и для неё было очень важно собрать еды столько сколько будет возможно, чтобы никто не голодал. Всю муку она постаралась перевести в хлеб, но всё равно ещё немного осталось, значит в дороге будут делать лепёшки. Все фрукты и овощи она предусмотрительно разложила по маленьким ящикам, чтобы не сгнили в дороге.

Услышав голоса, прибежал Алёшка и вместе с мужчинами стал обедать. При этом, он не забывал делиться своими мыслями о предстоящей поездке. Алёшка так рассмешил взрослых своими фантазиями, что все на какой-то момент забыли про те несчастья, что случились с ними и происходили рядом. Забыли о тех ужасах войны, которые они переживали в это время, забыли о своих страхах, связанных с предстоящей поездкой. Алёшка очень ярко и подробно описывал водопады, в которых они будут купаться, горы, которые они будут переходить, море, которое они будут переплывать, а в конце дело дошло до сражений со львами.

В дверном проеме комнаты что-то мелькнуло, все сразу замолчали. Через несколько секунд появилась Анька.

– У вас тут запахи такие, что мёртвого поднимут, – сказала улыбающаяся Анька.

На бледном осунувшемся лице огромные Анькины глаза казались ещё больше. Игнат подскочил и в одну секунду оказался рядом с женой. Сразу за отцом к Аньке подбежал и Алёшка, обнял и прижался к ней всем телом.

– Ну как ты милая моя? Болит у тебя что-то?

– Мне лучше, намного лучше. Мамка там заговорила мне что-то. Так крепко я ещё никогда не спала.

Прасковья Романовна только хитро улыбнулась.

– Садись дочка за стол. Поесть сможешь? Или попозже? – Спросила Аньку Прасковья Романовна.

– Я бы попила что-нибудь, есть кисель у нас?

– А как же, милая, конечно, есть. Мы в дорогу тут всё на свете наварили и киселя тоже.

– В какую дорогу? – Растерянно спросила Анька.