Текст книги "Пандемия любви"
Автор книги: Элеонора Акопова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 66 страниц)
Вова подбежал к двери и издал призывный звук.
– Всё ясно. Сейчас, погоди, вот умоюсь и выведу.
Лена открыла дверь комнаты и сделала шаг в коридор. Под ногами что-то звякнуло. Она нагнулась.
На полулежали ключи и записка. Она взяла её в руки. Размашистым почерком было написано: «Лена, оставил запасные ключи. Осваивайтесь. Холодильник в вашем распоряжении. Кстати, буду признателен, если что-нибудь сварганите. Появлюсь после четырёх». Далее следовал росчерк.
Старательно заперев дверь, Лена спустилась на лифте. Девятый этаж, высоко. Высокие этажи она не очень любила, всегда мечтала пожить на втором. Но до сих пор ниже пятого никак не получалось.
В оконце консьержки горел свет. Когда они вчера приехали, там было темно и никого не было. Едва она отошла от лифта, оконце приотворилось, и оттуда показалась голова седой, похожей на облетевший одуванчик старушенции. Волосы её были увязаны в жиденький пучок, а на кончике носа в лучших традициях едва держались огромные очки с перевязанной дужкой.
– Это вы откуда же такие-то? Ох ты, какой лягушонок! – воскликнула она, заметив Вову.
Лена поздоровалась и сделала вид, что очень торопится, надеясь благополучно проскочить мимо, но не тут-то было. Старушка высунулась основательней и чуть возвысила голос.
– Девушка, вы это из какой же квартиры будете? Что-то я вас раньше не видела. Я тут, знаете ли, всех как облупленных… а вас вот не припомню. И собачку вашу.
– А мы… из сто тридцать второй… – с трудом припомнила Лена номер квартиры.
«Хорошо, что посмотрела. А то и забуду, как назад вернуться», – подумала она.
Старушенция уставилась на неё с явным интересом.
– От Коноваловых, что ли? В гости приехали? Уж не Алиночка (1) ли вернулась?
– Н-нет, – промямлила она, понятия не имея, кто такая Алиночка.
– Так, стало быть, к Евдокии Германовне?
Лена мелко закивала, чувствуя, что пора соглашаться, иначе любопытная бабулька не отстанет. Тут Вова заскулил, и она с облегчением бросилась вон из подъезда.
Вова тут же подбежал к знакомому дереву и сладострастно застыл с поднятой вверх лапой. Натерпелся. Лена стала осматриваться.
Утром, при свете солнышка, двор выглядел иначе, чем вчера, и показался ей гораздо уютнее. Много деревьев и детская площадка с качелями и песочницей, в которой, постукивая лопаткой, ковырялся малыш в красной курточке, а рядом, уткнувшись в книжку, сидела молодая женщина.
Двор был с трёх сторон окружён домами, а многочисленные арки закрывались коваными чугунными воротами. Некоторые из них оставались открытыми, например, та, в которую они въехали вчера. Напротив подъездов стояли скамейки с деревянными сиденьями и гнутыми литыми боковинами.
Лена с удовольствием присела. Под ногами валялись опавшие листья, коричневые и жёлтые, иногда ветер взметал их стайками, и они снова, покружившись в воздухе, мягко ложились на землю.
Осень она любила. Ей нравились влажные осенние запахи, навевающие ощущение смутной грусти, но не тревожной, а светлой. Именно осенью, а не весной, как принято, её охватывало чувство ожидания, предвкушения и перемен, как в детстве перед новым учебным годом. Это была её самая любимая пора.
Она сидела, с наслаждением вдыхая тёплый ароматный воздух, и вот тут-то, впервые со вчерашнего дня, вдруг почувствовала, что смертельно, непреодолимо хочет курить. Сигарет у неё не было.
В институте Лена покуривала с девчонками, но сильно не втягивалась, а после свадьбы муж сразу заставил бросить. Запаха табака он не выносил органически, и о том, чтобы курить дома, не могло быть и речи. В редакции Лена снова начала выкуривать сигаретку-другую, а запах от волос и одежды списывала на то, что, мол, все курят, вот и пропиталось. К приходу мужа она тщательно чистила зубы и заедала ментоловыми конфетами. Сигарет дома не держала и не носила в сумке, – муж запросто мог найти, и вышел бы скандал, поэтому держала их только на работе, в нижнем ящике стола под бумагами. Даже там она по привычке соблюдала осторожность.
«Мне больше не надо прятаться!» – подумала она с удивлением, и впервые со вчерашнего дня испытала что-то похожее на радость.
Но, так или иначе, сигарет не было, и она решила пробежаться до ближайшего киоска, поэтому подозвала собаку и пристегнула поводок.
Они вышли на набережную, и сразу стало шумно и ветрено. Лена не знала, куда идти, и наугад пошла направо, но повезло – вскоре набрела на киоски. Она любила «Эссе», они лёгкие и дешёвые, но их не оказалось.
– Есть только «Вог», – сказал киоскёр. Лена кивнула, и он протянул ей пачку. Она взяла сигареты, попросила ещё зажигалку и расплатилась.
Соседний киоск был газетный.
«Куплю газету с объявлениями», – решила она и подошла к окошечку. В киоске сидела немолодая женщина, крест-накрест перевязанная серым пуховым платком, и листала журнал.
– Простите, а есть «Из рук в руки»?
– Нет, – сказала женщина, не поднимая головы. По выходным не привозят. А вчерашние проданы. Хотя… подождите. Вам какую? – Она подняла наконец глаза. – Автомобильную или недвижимость? Автомобильной точно нет.
– Мне надо комнату снять, – сказала Лена, почувствовав лёгкое волнение.
– Значит, недвижимость. Осталась одна. Будете брать?
– Буду, – кивнула Лена, и та протянула ей газету.
Ветер усилился, и она почувствовала, что замёрзла, осеннее солнце не очень-то грело. Они повернули обратно.
Во дворе было теплее. Дойдя до подъезда, она отпустила собаку и, усевшись на скамейку, с наслаждением закурила. Как всегда, после двухдневного перерыва слегка закружилась голова. Лена сделала ещё несколько затяжек, и голова постепенно встала на место, зато слегка задрожали пальцы. Газета торчала под мышкой и вызывала ощущение мины замедленного действия.
«Как это – снимать комнату у посторонних людей? Непривычно и страшновато. Если что – даже защитить будет некому. И все проблемы придётся решать самой…»
До этого Лене никогда не приходилось жить одной. Неизвестность пугала, и тревожные мысли лезли в голову, путаясь и мешая нормально дышать. О муже, о маме, о новом жилье и весьма туманном будущем.
«Посмотрю, когда приду домой», – решила она.
«А что для тебя теперь означает понятие «домой»? – явилась глумливая мысль. Ладно, ответ на этот вопрос придётся поискать в газете. Может, и не так страшен чёрт…
Лена поднялась и решительно направилась к подъезду с надеждой проскочить мимо бдительной бабули как можно скорее. Опасливо покосившись на окошко, она с невероятным облегчением увидела, что бабули там нет, а на её столе тоненько тренькает телефон. Лена ринулась к лифту, как будто за ней гнался тигр. К счастью, лифт стоял внизу, она быстро втащила упирающегося Вову и нажала на кнопку.
В квартире было тихо, только хрипловато тикали большие деревянные напольные часы с длинным бронзовым маятником. Лена невольно залюбовалась ими. Они смотрели на неё серьёзно и, казалось, слегка хмурились, вздыхая и что-то тихонько бормоча. Как хранители и верные стражи этого дома, они недоверчиво приглядывались к ней, чужачке, словно готовые в любой момент защитить свою обитель от непрошенного вторжения. Увидев своё отражение в толстом тёмном стекле, она улыбнулась часам и, словно предлагая дружбу, осторожно погладила тёплую деревянную поверхность.
– Бом-м! – моментально отозвались старинные часы, приветственно подняв над головой резные руки-стрелки.
Двенадцать часов. Она решила, что пора покормить Вову и позавтракать самой, поэтому сразу прошла в кухню.
Попугай сидел нахохлившись и молчал. Заметив девушку, он издал лёгкое шипение. «Совсем как кот на чужого», – подумала Лена, а вслух сказала:
– Здравствуй, Арсюша!
Попугай встрепенулся, услышав знакомые слова.
– Ар-р-сюша! Ар-р-сюша! Сколько можно всё это тер-рпеть! Уже два р-раза гр-рела!
«Ну завёл старую песню. Интересно, давно они развелись и долго ли прожили? Во всяком случае, следов женщины в квартире совершенно не ощущается».
Попугай снова нахохлился на жёрдочке и прикрыл глаза.
Сыпанув Вове корма, она заглянула в холодильник и, к своему удивлению, обнаружила, что он отнюдь не выглядит пустым. Во всяком случае, найдётся из чего приготовить ужин.
Отыскав в шкафу банку с кофе, она зачерпнула ложечку и подставила чашку под носик стоящего на боковом столике чайника-термоса. Потом отрезала хлеба, достала из холодильника сливки и глазированный сырок. За обеденный стол усаживаться не стала, одной ей показалось там неуютно, а устроилась за барной стойкой, взгромоздившись на высокий табурет.
«Хорошая квартира, – подумала Лена, разворачивая сырок. – Не вычурно и со вкусом. Интересно, кто здесь всё обустраивал, мама с сестрой или его бывшая жена? Должно быть, приятно жить в такой квартире, где все эти люстры, часы и книги. Жить и знать, что это твоё, вечное и незыблемое, ходить здесь, быть хозяином, человеком, у которого есть прошлое и будущее, есть дом… Человеку обязательно надо иметь дом, постоянство придаёт уверенности в завтрашнем дне. Да и другие комнаты, наверное, тоже красивые. Вряд ли я их увижу, так как едва ли задержусь здесь дольше пары дней».
Вова уселся перед табуретом и облизнулся. Лена сунула ему хлебную корочку, и он, довольный, зачавкал. А она задумалась.
«Интересно, где бы мы с Вовой оказались, если бы у соседа вчера не отключился свет? И как бы выглядела сцена объяснения с Серёжей? Он бы тоже велел мне убираться прямо сегодня или дал отсрочку? Как странно – прожить с человеком столько времени и совсем не узнать его. Или я не хотела узнавать? Всё-таки у нас, наверное, было что-то и хорошее… Правда, давно. В последнее время он был чужим и равнодушным. Просто я не желала этого замечать. Потому что мне самой было безразлично. А тогда мне его не в чем винить. Да я и не виню. Если бы у меня была своя квартира, возможно, со временем я бы и сама ушла от него. Он просто опередил меня, потому что ни в чём не зависел. Если честно, не понимаю, зачем он вообще женился на мне?.. А всё-таки любопытно, какую женщину он выбрал теперь? Не ошибся бы снова…»
Допив кофе, Лена смахнула в ладонь крошки с барной стойки и вымыла чашку. Потом перешла к столу и, устроившись с ногами на мягком стуле, раскрыла газету.
Ориентировалась она в ней плохо и пока сообразила, где комнаты под сдачу, прошло немало времени. Долго читала, пытаясь вникнуть, наконец отметила несколько вариантов и перебралась с телефонной трубкой в кресло.
Попугай периодически то свистел, то тихонько мяукал и бормотал себе что-то под нос.
Набрав первый номер, Лена долго слушала длинные гудки, потом наконец раздался голос. Мужской он или женский, сразу было не разобрать.
– Извините, я по поводу комнаты, – начала она вежливо. – С кем можно поговорить?
– Чё? – спросил голос. В трубке что-то щёлкало и хрюкало. Где-то вдалеке шипел радиоприёмник.
– Извините, – повторила она, – это ведь у вас сдаётся комната?
– Ну, – сказал голос.
– Я бы хотела узнать цену…
– Да чё там, сговоримся. Ты живи. Только смотри мне… – вдруг посуровел голос, – не вздумай водить…
Лена не совсем поняла, что имелось в виду.
– Видите ли, мне нужно знать цену…
Голос надсадно закашлялся, потом с трудом отозвался:
– Цену, цену… Это нужно с бабой моей… Только она вечно на работе. А я дома. Приезжай, а?
– Простите, – сказала Лена и, стесняясь собственной бестолковости, нажала отбой. Первый блин явно выходил комом. Она слегка вздрогнула, представив себе хозяина квартиры, с которым только что разговаривала. Картинка выходила красочная и не прибавляла уверенности.
Вздохнув, она принялась набирать снова. На сей раз ответили сразу.
– Будьте любезны, я насчёт комнаты…
– Сдано! – заорал хриплый женский бас. В трубке что-то грохнуло, затем послышался детский вой. – Достали, блин! Уроды! – Вслед за этим послышались короткие гудки.
Тут Лена окончательно приуныла. Контингент, сдающий комнаты в собственных квартирах показался ей весьма специфическим. Она представляла себе это несколько иначе. Ей рисовалась чистенькая улыбчивая старушка, ищущая прибавку к пенсии.
«Нет, пожалуй, так можно и головы лишиться. Вероятно, надо искать по знакомым. В понедельник поспрашиваю на работе, может быть, что-нибудь найдётся… Хотя так не хотелось бы в редакции распространяться на эту тему…»
– Буд-дьте л-любезны! – повторил попугай Лениным голосом. Она вздрогнула. Сходство было поразительным. Вова уставился на него с подозрением. Птица важно расхаживала по дну клетки, по-пингвиньи переваливаясь с боку на бок.
Лена вздохнула, достала продукты и принялась готовить.
Когда в замке заворочался ключ, Вова тявкнул, потом прислушался, понюхал воздух и, завертев хвостом, бросился в прихожую. Она услышала возню и тихий голос, вскоре Вова влетел обратно и принялся радостно кружить по кухне. Лена обернулась и увидела Коновалова. Со вчерашнего дня она забыла, какой он огромный. Его мощная фигура возвышалась над всем вокруг, так что в помещении словно сразу стало тесно.
Она смущённо улыбнулась в ответ на его улыбку.
– Я забыл, как это приятно, когда на пороге встречает собака, – сказал он. – Моя жена терпеть не могла животных. С Арсением ей пришлось смириться, но, полагаю, рассталась с ним с большим облегчением. А с отъездом сестры я собаку так и не завёл. Её может быть некому вывести. О, какой запах! – воскликнул он, повернувшись к плите. – От этого я и вовсе отвык.
Он подошёл ближе и, приподняв крышку, как маленький, сунул нос в сковородку. Затем выпрямился с блаженной физиономией. Картина, которую он обнаружил, придя домой, очень нравилась ему.
– Божественно пахнет! Я голоден как собака. Впрочем, собака, надеюсь, сыта.
– Он тоже всегда голодный, – хмыкнула Лена. – Как все мужчины.
– Ну что ж, это нормально, – мотнул головой Коновалов. – Я вижу, стол уже накрыт. Так что отправляюсь мыть руки.
Он энергично вышел из кухни, а Лена вздохнула, проводив его глазами.
– Где вы набрали столько вкусноты? – спросил Владимир, усердно жуя. – В магазин ходили?
– Да нет, всё было в холодильнике. На самом деле, у вас тут приличный запас. На неделю хватит. Просто всё это готовить надо, а вы, наверное…
– А мне всё некогда, – закончил он. – В принципе, я неплохо готовлю. Все хвалят. Просто времени нет, да и для себя неохота… Так, на скорую руку. К тому же просто забываю заглянуть в морозилку. Да, – прервал он сам себя, – как вы додумались сделать окрошку? Я её очень люблю. Мама раньше мне всегда готовила.
– Просто нашла в холодильнике квас. И овощи были. Я, конечно, не знала, любите ли вы, но вот… решила попробовать. – Лена приподнялась с намерением подложить ему салат.
– Спасибо, достаточно, – отказался Коновалов. – Уже сыт. Антрекоты удались на славу. Когда торопишься, всегда жёсткие получаются. Ну как вы провели день? – спросил он наконец, откинувшись на спинку стула. – Я вижу, вы сегодня выглядите гораздо лучше. Успокоились немного?
– Да, – сказала Лена. – Спасибо.
Он смотрел на неё и думал, что давно не доводилось получать такое удовольствие от обычного ужина в собственном доме. Женщина, собака и вкусная еда. Простые житейские радости, которыми судьба отчего-то упрямо не желала баловать его. Собственная жена редко интересовалась, сыт он или голоден, особенно в последнее время. Она вообще предпочитала рестораны.
– На улицу выходили? – спросил он Лену.
– Выходила. С собакой, ну и… за сигаретами, – добавила она, вспомнив, что теперь может говорить об этом в открытую.
– О, так вы курите? – удивился Коновалов. – Что-то я не заметил.
– Так получилось, – потупилась Лена.
– Конечно, как врач не могу сказать об этом ничего одобрительного. Ну да что поделаешь, после такого ужина, как говорится, сам бог велел…
Он поднялся, подошёл к подоконнику и вернулся с двумя пепельницами.
– Как, прямо здесь? – поразилась она. – Что-то я тоже не заметила, что вы курите.
– Да я думал, вы некурящая, поэтому выходил на балкон.
– В принципе, я курю очень мало, – застенчиво сказала она. – Муж не разрешал, поэтому я только на работе… да и то изредка…
– Оказывается, от запретов тоже иногда бывает польза, – усмехнулся он. – Теперь вот, поди, раскуритесь.
Лена подумала о том же, поэтому промолчала. И ещё ей пришло в голову, что вот уже в который раз он с лёгкостью распознаёт её мысли.
– Где же ваши сигареты? – спросил Владимир.
– В сумке. Сейчас принесу.
Когда она вернулась, то увидела, что он перебрался на диван и сидел, откинувшись, с наслаждением выдувая лохматую серую струю дыма.
– Идите сюда, здесь уютнее.
Она устроилась в кресле напротив, достала сигарету, и он, приподнявшись, щёлкнул зажигалкой.
– Надеюсь, вы здесь освоились? Я думал о вас.
– Вы думали обо мне? – удивилась Лена.
– Конечно, – кивнул он. – А что здесь удивительного? Надо сказать, мы встретились при весьма неординарных обстоятельствах, и к тому же…
– …и к тому же теперь я торчу в вашем доме со смутными перспективами покинуть его, – подхватила Лена со вздохом. – Так что действительно нет ничего удивительного в том, что вы задумывались обо мне.
– Должен сказать, – вежливо отозвался он, – что мысли о вашем присутствии в моём доме нисколько не огорчали меня в течение дня. Знаете что, – отвлёкся он, увидев, что Лена опустила глаза, – вот сейчас как раз самое время немножечко выпить.
Не дожидаясь её согласия, он подошёл к бару и вернулся с початой бутылкой коньяка и двумя пузатыми рюмками. Лене налил примерно на четверть, а себе чуть больше половины.
– Выпейте, – сказал он и протянул ей рюмку.
Она взяла её в руки и осторожно понюхала крепко пахнущую золотистую жидкость.
– Это хороший коньяк, – сказал он и сделал небольшой глоток. – У врачей, знаете ли, не переводится…
Лена кивнула и тоже слегка пригубила из рюмки. Напиток показался ей удивительно крепким, и по горлу прокатилась неожиданно горячая волна. Коновалов заметил, что она поморщилась, встал, подошёл к холодильнику, достал лимон и, отрезав несколько ломтиков, вернулся к столу.
– Заешьте. Станет намного приятнее.
– Спасибо, – кивнула она, удивляясь его внимательности. – Просто я не очень умею пить крепкие напитки. Как-то не научилась. Это, наверное, французский коньяк?
– Да. «Камю». Кстати, французы коньяк лимоном не заедают. Это чисто русская привычка.
– Интересно, – покачала она головой. – Не знала. Собственно, я никогда не задумывалась над этим.
Она чувствовала на себе его взгляд, и от этого было неловко, поэтому, не зная, куда себя деть, сказала:
– Пожалуй, вы пейте, а я пока уберу посуду.
– Позже. – Коновалов сделал протестующий жест. – Успеется. Давайте посидим спокойно. Сегодня мне не хочется суеты.
– Да уж, – усмехнулась Лена, – вам её с лихвой хватило вчера.
Коновалов сделал глубокую затяжку и вытянул вперёд свои длинные ноги.
– Вчера у меня был очень странный день, Лена. Никак не укладывающийся в картину моей повседневности. Этим он, по всей видимости, и ценен. Но об этом мы пока говорить не будем.
– Тогда о чём? – подняла глаза она.
– Ну, например, о вас.
– Вот уж совсем не интересная тема, – запротестовала Лена. – Меньше всего мне хотелось бы…
Коновалов задумчиво стащил с головы резинку, и его непослушная смоляная грива тотчас рассыпалась по широким плечам. Длинные волосы необыкновенно шли ему, и он действительно напоминал средневекового рыцаря, только кольчуги не хватало. Лена опустила глаза. Ей было неудобно его разглядывать.
– Как ваша нога? – спросила она. – Лучше?
– Нормально. Заживёт как на собаке, – беспечно махнул он рукой. – Там валялась какая-то острая железяка, на неё я и рухнул, поскользнувшись на плитке, вот и ободрался.
Лена кивнула. Они немного помолчали.
– Благодарю вас за чудесный ужин, – сказал он с улыбкой. – Всё было очень вкусно и так неожиданно разнообразно. Я давно отвык от этого.
– На здоровье, – кивнула она немного растерянно.
Почему он благодарит её? Ведь это то немногое, чем она могла ответить на его доброе отношение. Вторгшись в его жизнь столь стремительным образом, она чувствовала неловкость и не очень понимала, как должна вести себя, чтобы причинять ему минимум неудобств. Он вынужден тратить на неё вечер, а хорошее воспитание не позволяет обнаружить, что она ему в тягость, поэтому он мил, улыбается и поддерживает разговор, хотя наверняка предпочёл бы провести время иначе. Она совсем не представляла себе его жизнь, привычки, интересы и вкусы, его круг знакомств и уж вовсе не видела его в роли няньки для бездомной отвергнутой женщины. Он вежлив и деликатен. Муж никогда не благодарил её за то, что она готовила еду.
– Простите за нескромный вопрос. А почему у вас нет детей, Лена? – неожиданно спросил он.
От испуга она сделала большой глоток коньяка и закашлялась. Он тут же пододвинул ей тарелочку с лимоном. Она разжевала ломтик и снова закашлялась.
– Какая-то специальная история? – хмуро спросил он.
– Да нет… – Она наконец овладела собой. – Ничего специального. Просто муж не хотел. Говорил: ещё рано, надо встать на ноги. За четыре года я так и не поняла, о каких ногах шла речь. Ну вот… а когда это всё-таки случилось… в общем… он не захотел.
– Вы что, сделали аборт? – выпрямился Коновалов. – Извините, – тут же спохватился он, – я, как всякий врач, чересчур прямолинеен.
– Нет, что вы… – пробормотала она, – я бы никогда… просто муж настаивал на этом, убеждал, возмущался, в общем, постоянно мотал мне нервы, а потом мы поехали за город, и я очень неудачно упала, короче… так уж случилось. А сама бы я никогда. Я даже решила: если что – перееду к маме.
– Ясно, – произнёс он и достал новую сигарету.
– Что ж, знакомая история.
– В каком смысле? – не поняла Лена.
– Моя бывшая жена была моделью, – сказал он жёстко. – Этим всё сказано. Она дорожила фигурой. Говорила: это мой рабочий инструмент. Так что она была не в восторге от идеи с ребёнком. Да и надо сказать, что при её образе жизни ребёнок рос бы сиротой… или мне пришлось бы бросить работу.
Он нахмурился, и на лбу залегла глубокая складка, поэтому Лена решила, что это больная тема, и углубляться в неё не стоит, но потом всё-таки спросила:
– А вы, значит, хотели ребёнка?
– Конечно, хотел. Я вырос в большой семье. С животными, детьми, внуками, бабушками и дедушками. Так что я с ранних лет постиг семейные ценности. И теперь одиночество мне не особенно в радость.
– Так что же вам мешает снова жениться? – удивилась Лена и потупилась, решив, что лезет не в своё дело.
– Да меня, знаете ли, с некоторых пор от этого укачивает, – усмехнулся он, мотнув лохматой головой. – К тому же я теперь разборчивая невеста.
Смеяться было неудобно. Тем более, что он был абсолютно серьёзен.
– Наверное, она была красивая, – сказала Лена, чтобы что-нибудь сказать, и тут же представила себе совершенное создание модельной внешности, которое должно было идеально смотреться на фоне его мужественной красоты. И эта картинка почему-то не доставила ей удовольствия.
– Да, – потёр он свой квадратный подбородок. – Она и сейчас красивая. Снаружи. Ей недавно исполнилось тридцать пять. Самый лучший женский возраст. Время осознаний и открытий.
– Вы думаете? – глупо спросила она.
– Уверен, – сказал он серьёзно и хотел ещё что-то добавить, но потом осёкся, очевидно, решив не развивать эту мысль.
– Но вы же… любили её?
Ей было очень интересно, что он ответит. Но она не знала, уместно ли задавать такие вопросы не очень знакомому человеку, и снова смутилась.
– Во всяком случае, в своё время был сильно влюблён, – легко ответил он, очевидно, не найдя в этом вопросе ничего предосудительного. – Но любовь, увы, слепа, и только брак возвращает зрение.
– Выходит, правильно говорят, – пожала плечами Лена, – что хорошую вещь «браком» не назовут.
– Не знаю, – ответил он серьёзно, – не знаю. Наверное, всё-таки как повезёт. В этом смысле в жизни встречаются примеры достаточно привле-нательные. Я, собственно, всегда на них и ориентировался. Но, как выяснилось, всего лишь принимал томления плоти за томления духа, а это большая ошибка, – добавил он, поднимая на неё глаза.
Лена тут же смущённо отвела глаза.
– Кстати, что это за газета? – спросил он. – Ваша?
– Да. «Из рук в руки». Сегодня купила.
– Зачем? Хотите что-нибудь продать?
– Да нет. Продавать мне, собственно, нечего. Просто надо же снять комнату. – Лена тоже достала из пачки новую сигарету. – Представляете, позвонила сегодня в пару мест – это ужас какой-то. Мне попались одни алкоголики. Надо с кем-то посоветоваться, может, что-нибудь подскажут. Поговорю завтра на работе. Вы не беспокойтесь, я вас долго не задержу…
– Послушайте, Лена, – прервал он её, словно только и ждал, что она это скажет, – именно об этом я и хотел поговорить. Вам совершенно незачем торопиться. Можете оставаться здесь сколько понадобится. Вы вообще когда-нибудь жили одна?
Она молча покачала головой.
– Я уж не говорю о том, что это может оказаться опасно. Ведь вас совершенно некому будет защитить.
Лена поразилась, насколько он снова прочёл её мысли.
– Именно так я и подумала сегодня. Слово в слово.
– Ничего удивительного. Это ведь абсолютно лежит на поверхности. Любой скажет. В общем, что бы вы ни думали по этому поводу, я хочу предложить вам пока остаться здесь. Раз уж с нами приключилась вся эта история… Короче, я был бы рад, если бы вы с моим тёзкой, – он потрепал за ухо сидящего с ним рядом на диване Вову, – составили мне компанию. К тому же вы не представляете, как приятно, когда дома тебя ждёт горячий ужин. Ну это я шучу, конечно, – поправился он. – Вовсе не намерен принуждать вас готовить. Исключительно по желанию. А иногда я и сам смогу вас побаловать.
Лена подумала, что хорошо бы не заплакать.
– Вы знаете, Володя, когда абсолютно чужой человек проявляет к тебе столько участия, а тот, кого ты, так или иначе, считаешь близким, без сожаления вышвыривает тебя на улицу, не заботясь о том, что с тобой произойдёт, невольно задумаешься о том, что либо мир несовершенен, либо ты сам ничего не стоишь…
Коновалов слегка нахмурился.
– Все предметы и явления сами по себе абсолютно нейтральны, Леночка. Всё зависит от нашего к ним отношения. Мы сами наделяем их позитивными или негативными свойствами. Так что мир – всего лишь отражение нашего собственного к нему отношения.
– Может, и так. Я ещё в этом не совсем разобралась. Поэтому не знаю, что вам ответить… Жизнь заставляет думать иначе. Как говорят, если тебе кажется, что всё идёт хорошо, значит, ты просто чего-то не знаешь.
– Уверяю вас, это временно, Лена, – серьёзно сказал Коновалов. – Давайте посмотрим на ситуацию по-другому. Вы мне однажды уже доверились и, между прочим, не далее, как вчера. Так почему бы, собственно говоря, не довериться мне и дальше? Комната моей сестры абсолютно пуста, если вы заметили, там даже её вещей нет. Они все у мамы на даче. Я перевёз их, когда делал в этой комнате ремонт. Вернётся она не раньше, чем через три года. Если вообще вернётся. Она очень привязана к Лондону, и у неё там молодой человек. Кстати, он настаивает на свадьбе. А она пока ещё думает. Так что живите сколько хотите, пока в вашей жизни не произойдут какие-нибудь изменения. В общем, время покажет.
Всё это Лену ужасно удивило. Человек – такая непознаваемая вселенная, что понять его очень непросто, даже прожив с ним годы, и свидетельством тому служила её собственная история. К тому же ей в жизни редко что доставалось даром, поэтому к неожиданным подаркам судьбы была не приучена. Она совсем не знала, что ответить, потом подумала и ответила честно:
– Я не очень понимаю, зачем вам это нужно, Володя. Во-первых, это довольно обременительно для вас. Постоянное присутствие в доме постороннего человека утомляет, нарушает привычные планы, отчасти даже нервирует. Кроме того, ведь это не совсем прилично. Что подумает обо мне, например, ваша мама?
Он с недоумением развёл руками.
– Что станет говорить княгиня Марья Алексевна? Мы ведь с вами, знаете ли, не в Англии времён королевы Виктории, где даме было неприлично появляться в обществе мужчины без компаньонки. К тому же у моей мамы чудесный нрав, и, я уверен, вы ей понравитесь. Обычно она фонтанирует такими смелыми идеями, что зачастую приводит меня в смущение. Её второй муж, в отличие от моего отца, человек довольно старомодных взглядов, так что, по-моему, она с ним явно скучает. Если хотите, мы можем съездить к ним в ближайший выходной.
Он сам удивился, что предложил это. Не в его привычках было возить к матери малознакомых женщин, поэтому никогда не делал этого. Его вообще многое удивляло в себе за последние сутки.
– А что касается вашего первого высказывания, я бы даже не хотел это комментировать. Ведь если я предложил подобную вещь, значит, обдумал. И это не показалось мне обременительным. Скорее, даже напротив.
– Не знаю, что и сказать, – повторила Лена. – Да взять хотя бы вашу консьержку… Кстати, я сегодня уже имела удовольствие с ней познакомиться. Что-то сродни рентгену. Допытывалась, кто я и откуда.
– А, Ольга Семёновна, – кивнул Коновалов. – Она мне уже доложила. Знаю её со школы. Не беспокойтесь, она абсолютно безобидна. Я сказал ей, что, пока нет Алины, у нас поживёт родственница.
«Он уже всё предусмотрел».
– Всё это, конечно, очень интересно, – нахмурилась Лена. – Вот только мы совсем забыли про мою маму. Я и так сегодня не включала мобильный, трусливо оттягивая разговор. Но завтра в любом случае придётся сдаваться. Иначе она позвонит мужу на работу, и вы представляете, чем это кончится.
– Представляю как нельзя лучше. Вы вообще с мамой часто созваниваетесь?
– Почти каждый день. Иногда реже. Мама слишком задавлена бытом и вечными тетрадками.
– Она педагог?
– Да. Русский язык и литература. Так что профессией своей я обязана маме. – Лена вздохнула и опустила голову. – Знаете, в детстве мы были очень близки. Просто теперь у неё слишком много забот. У моих братьев сейчас непростой возраст, да и у мужа её характер тоже не сахар. Так что мне совсем не хотелось бы доставлять ей лишние огорчения.
– Я понимаю, – мягко сказал Коновалов, – но мы обязательно что-нибудь придумаем. У вас самой есть какие-нибудь идеи?
– Ни одной. Весь день думала. Даже плохонькой мысли не появилось.
Он представил, как мучилась целый день эта девушка, ломая голову над тем, как выпутаться из внезапно навалившихся на неё проблем, и почувствовал жалость.
– А как ваша мама относилась к… – он брезгливо поморщился.
– К Серёже? – спросила она, заметив его выражение лица. – И она, и отчим – оба были против.
Так что теперь выслушаю всё, что заслужила.
Он вполне разделял мнение этих незнакомых людей и теперь почувствовал к ним симпатию.
– Знаете, Леночка, мы ведь в жизни часто не прислушиваемся к мнению близких, а потом жалеем. Я и сам такой. Ведь взрослыми становятся не тогда, когда перестают слушать маму, а когда понимают, что мама была права.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.