Текст книги "Управляя общим. Эволюция институтов коллективной деятельности"

Для того чтобы оценить норму выполнения правил в Кастеллоне, имеется достаточно данных. В XV в. в Кастеллоне имелось около 1000 «очагов», т. е. отдельных домохозяйств (эти сведения получены у Т. Ф. Глика в ходе личной переписки). Если система очередности подачи воды совершала полный цикл приблизительно за две недели, это означает, что каждый из примерно 1 тыс. пользователей ирригационной системы должен был иметь около 25 случаев в год, когда он мог нелегально получать воду. Таким образом, количество потенциальных нарушений оценивается в 25 тыс. в год, что резко контрастирует с двумя сотнями официально зарегистрированных случаев нелегального получения воды. Рассчитанная на этой основе норма нарушений водопользования составляет 0,008. Необходимо, конечно, принять во внимание тот факт, что стража фиксировала не все нарушения. Однако если фактическая норма нарушений была в два, в три или даже в четыре раза выше нормы нарушений, рассчитанной по официально зарегистрированным случаям, то она все равно оставалась поразительно низкой[83]83
  Несколько бóльшая доля нарушений вследствие ошибок и халатности (58 % по сравнению с 42 % нарушений, совершенных с умыслом незаконно получить воду) демонстрирует, что по этим видам норма нарушений была несколько выше.


[Закрыть].

Несмотря на высокую степень соблюдения правил, около одной трети фермеров имели по меньшей мере одно столкновение со стражниками в течение года[84]84
  Глик так оценивает эту норму нарушений: «Это опять-таки указывает на тот способ, которым структура штрафов осуществляла тонкую настройку системы. В Кастеллоне объездчик каналов налагал штрафы без всяких церемоний. Более формальный еженедельный суд в Валенсии без сомнения отражал более высокий спрос на воду, что выражалось и в более жестких штрафных санкциях, и в публичном унижении самим фактом вызова в трибунал (Т. Ф. Глик, частная переписка).


[Закрыть]. Соответственно информация о повышенных мерах надзора сообщалась пользователям ирригационной системы регулярно. Мы не располагаем такой же детальной картиной о паттернах принуждения для современности, но и количество объездчиков, и необходимость еженедельно созывать специальный суд заставляют предположить, что даже сегодня для предотвращения массового воровства воды и конфликтов между фермерами требуются весьма суровые меры принуждения. Несмотря на наличие постоянного личного искушения обманывать соседей и/ или воинственно вести себя по отношению к ним, в функционировании этой системы надзора и принуждения мы видим известную стабильность.

Книги регистрации штрафов показывают также, что, хотя синдик получал две трети суммы штрафа (остальная треть шла обвинителю) и суммы штрафов были установлены на высоком уровне, фактически налагаемые штрафы «были весьма низкими (максимум несколько пенни), отличаясь при этом очень сильной дифференциацией – они изменялись в зависимости от тяжести нарушения, общих экономических условий и способности индивида платить» [Glick, 1970, p. 56]. Глик отмечает, что это вносило некоторую гибкость в относительно жесткую систему распределения в порядке очереди. Иногда издержки фермера, связанные с ожиданием следующего получения воды в момент, когда наступит его законная очередь, по сравнению с вариантом кражи воды из канала, становились исключительно низкими. Поскольку фактически налагаемые штрафы были низкими, стражники не слишком противодействовали фермерам, которые в общем случае были склонны скорее к соблюдению правил. Фермер, если его застигали за обманом, мог испытать чувство моральной униженности, но денежные штрафы с фермеров, шедших на сотрудничество, были довольно низкими. Вынесение суровых наказаний тем, кто обычно следовал правилам и однажды ошибся, оказавшись в отчаянной ситуации, могло породить враждебность и сопротивление [Oliver, 1980].

Фермеры шли на затяжные конфликты друг с другом только в редких случаях. Глик отмечает одного индвидида, «склонного к постоянным нарушениям», который выдвинул пять обвинений в краже, и который сам был обвинен 13 раз только в одном 1486 г., причем 10 из этих 18 случаев были конфликтами между двумя семьями. В архивных записях такие случаи попадаются исключительно редко, и отсутствие затяжных конфликтов между фермерами Глик считает «заслугой как эффективности системы распределения, так и бдительности стражи» [Glick, 1970, p. 64][85]85
  В частном письме мне Глик сделал следующее замечание: «Мне кажется, что настоящее значение штрафов в Кастеллоне состояло в том, чтобы привнести больше гибкости в систему. Штрафы за обман были установлены на достаточно низком уровне, так что если вам действительно нужно было некоторое количество воды, то за это стоило заплатить штраф. В этом смысле штрафы были просто еще одним видом внутреннего переключателя. Система разрешала низкоуровневые злоупотребления. Нарушения высокого уровня или неповиновение страже отправляли вас в королевский суд, так что где проходит граница допустимого риска, было совершенно понятно. Во-вторых, такая система помогала максимизировать эффективность договоренностей о распределении воды, поскольку потери воды вследствие халатности подлежали наказанию в виде штрафов. В-третьих, в структуру штрафных санкций включался ущерб низкого уровня, нанесенный соседскому полю или общинной собственности, – это позволяло гасить конфликты между индивидами, которые, в случае если бы им разрешили тлеть, наносили бы ущерб всему сообществу».


[Закрыть].

Река Сегурия, протекая с запада на восток, достигает Средиземного моря. Вначале она протекает через «уэрта» Мурсии, затем – через «уэртас» Ориуэлы. Из 13 тыс. ферм, находящихся в зоне «уэрта» Мурсии, 83 % имеют меньше чем по 1 гектару земли. Из 4888 ферм в «уэртас» Ориуэлы 64 % имеют менее одного гектара, и 86 % – менее пяти гектаров. Как и в Валенсии, в Мурсии и Ориуэле право на воду из ирригационной системы привязано к обладанию землей. Земли regadiu и seca были определены очень давно, и статус соответствующих участков остается неизменным многие века. Количество осадков в Мурсии и Ориуэле в среднем значительно меньше, чем в Валенсии, а колебания вокруг этого среднего значительно выше. Рельеф здесь более разнообразный, чем в Валенсии, и процедуры, регулирующие водопользование, в большей мере отражают проблемы водоснабжения из одного и того же канала горной и низменной части этих провинций.

Каждому фермеру выделена tanda – фиксированный период времени, в течение которого он может забирать воду. Таким образом, каждый фермер точно знает, когда и как долго он может получать воду, но он не знает в точности, сколько воды достанется ему в этот период времени. Процедура tanda имеет некоторые преимущества по сравнению с процедурой turno, используемой в Валенсии. Каждый фермер может планировать свои действия с большей степенью определенности в отношении того, когда он будет иметь возможность осуществить полив. Каждый фермер имеет больше стимулов экономить использование воды на своих полях, так как он должен принять решение о том, как распределить по своим полям ограниченный временной «срез» воды. С другой стороны, процедура tanda сама является довольно жесткой, в частности потому, что фермы покупаются и продаются, разделяются и объединяются.

Официальные лица ирригационных сообществ, консультируясь с городской администрацией, несут ответственность за объявление режима дефицита воды, при котором имеющейся воды недостаточно для продолжения действия процедуры tanda. Когда вводится режим чрезвычайного положения с водой, официальные лица каждого сообщества вводят новое расписание для каждого сезона по очереди – примерно каждые две недели, указывая, какой из посевов будет полит первым и расписание и специальные правила, которые будут действовать в течение следующего периода ротации.

В Мурсии имеется около 40 ирригационных сообществ, 10 сообществ существуют в Ориуэле и еще несколько берут воду из канала ниже Ориуэлы. В обеих «уэртас» сообщества нанимают стражу, которая, как правило, набирается на фермах, расположенных на тех участков канала, которые им предстоит охранять. Выбор стражников осуществляют фермеры данного отрезка канала. «Стражники патрулируют канал и докладывают о каждом нарушении порядка, с которым они сталкиваются. Они выступают свидетелями в ситуациях, когда один фермер обвиняет другого, а также могут обвинять фермеров сами. Они же помогают при распределении воды, часто открывая и закрывая главные регуляторы стока и поворачивая запорные устройства на главных отводных ветвях канала» [Maas, Anderson, 1986, p. 80].

Ирригационные сообщества обеих «уэртас» сформировали организации, имеющие «всеуэртный» статус. Синдики сообществ каналов Мурсии проводят ежегодное собрание генеральной ассамблеи и выбирают членов исполнительного комитета, а также утверждают годовой бюджет и налоги (взносы). Синдики каналов Ориуэлы собирают генеральную ассамблею своей «всеуэртной» организации раз в три года, на которой избирается водный магистрат, его лейтенант и солиситор (поверенный). Водный магистрат занимает более высокое положение, чем любая ассамблея Ориуэлы. «Всеуэрнтое» агентство ведет свою деятельность аналогично тому, как это делается в Мурсии. Город Ориуэла принимает весьма ограниченное участие в делах, относящихся к ирригации на фермерских участках.

Обе «уэртас» учредили суды по вопросам водопользования, в которые фермеры могут подавать иски друг на друга, а официальные лица – на фермеров, совершивших нарушения. В Мурсии суд по водным делам, носящий выразительное название «Совет хороших людей» (Consejo de Hombres Buenos), составлен из пяти синдиков, представляющих каждый свой канал, и двух инспекторов. Так как в Мурсии имеется 30 организованных сообществ [пользователей ирригационной системой], записки с именами всех синдиков и инспекторов от всех систем помещаются в начале каждого года в два барабана, и каждый месяц новый состав суда определяется с помощью лотереи (барабаны вращают и вынимают записки с именами случайным образом). Таким образом, все каналы имеют равные шансы быть представленными в суде. В Мурсии суд по делам водопользования собирается на свои сессии каждый четверг в городской ратуше. Его председателем является мэр города или его заместитель, который голосует только в том случае, если голоса разделились поровну. С Валенсией совпадает не только день, в который проходит сессия суда, но вся процедура – «устная, публичная, краткая и недорогая» является точно такой же, как в Валенсии (см. [Maas, Anderson, 1986, p. 82]).

Суд по вопросам водопользования в Ориуэле имеет только одного судью, а его процедура существенно отличается от той, что принята в Валенсии и Мурсии. Те, кто хочет подать иск против другого лица, делают это через судейского офицера. Затем обвиняемый в течение нескольких дней должен предстать перед магистратом. Если обвиняемый соглашается с обвинением, приговор выносится немедленно. В противном случае магистрат старается добиться от сторон соглашения, под которым они обе готовы будут подписаться.

Если реки Сегура и Турия орошают значительные бассейны, включая горные районы, где накапливаются зимние осадки в форме снега, чтобы перейти в сток позже, то река Моннегре, орошающая Аликанте, берет свое начало около моря и питает лишь небольшую территорию. Стратегии, принятые местными пользователями ирригационных систем, обусловлены тем, что дефицит воды в Аликанте ощущается намного острее, чем в Валенсии и Мурсии – Ориуэле, которые нельзя назвать регионами с обильным предложением водных ресурсов. В своих главных чертах правовой режим водопользования в Аликанте ближе скорее к Мурсии, чем к Валенсии. Все права на получение воды привязаны к фиксированному периоду времени. Первоначально распределение во времени было привязано к земельной собственности, которой владел водопользователь. Вскоре после освобождения Аликанте от мусульман, право получать воду в течение фиксированного периода времени было отделено от собственности на землю, и с тех пор рынок этих прав существует независимо от рынка земли. По инициативе фермеров Аликанте в 1594 г. здесь было построено водохранилище Тиби, которое время от времени приводило к большей степени вовлеченности национального и регионального уровней власти в дела водопользования, чем в Валенсии или Мурсии-Ориуэле. Местные пользователи ирригационной системы разведали другие источники водных ресурсов, что вовлекло их в широкие контрактные отношения с крупными частными водными компаниями.

Площадь земли, принадлежащей «уэрта», составляет здесь 3700 гектаров, которые разделены между 2400 ферм, 63 % которых владеют менее чем одним гектаром, а 93 % – менее чем пятью гектарами [Maas, Anderson, 1986, p. 101). Фермеры Аликанте придерживаются смешанной стратегии, выращивая зерновые и овощи между стволами садовых деревьев и орешника. До сооружения дамбы, удерживающей водохранилище Тиби, многие землевладельцы продали свои права на воду или систематически сдавали их в аренду. Соответственно схема с равными количествами воды существовала до сооружения плотины, и эти права торговались независимо от сделок с землей. Водохранилище Тиби удвоило количество пригодной к использованию воды по сравнению с тем, которое обеспечивал нерегулируемый речной сток. Права на «новую воду», созданную водохранилищем, получили те землевладельцы «уэрта», взносы которых пошли на сооружение плотины[86]86
  Когда водопользователи Аликанте решили соорудить плотину и водохранилище Тиби, они обратились к короне. «Филипп II ответил на прошение тем, что взял проект под свое покровительство и оказал ограниченную помощь. Он выдал городу лицензию на строительство плотины и предоставил право занимать на эти цели деньги. Несмотря на то что он отказался предоставить капитал, на том основании, что весь этот проект по большей части обогащал местных лендлордов, после получения одобрения от церкви он согласился с тем, чтобы город удерживал у себя церковную десятину и «первые плоды» с земель, которые получат выгоды от сооружения водохранилища (т. е. 10 % полученного на них урожая), направляя эти поступления на обслуживание задолженности, образовавшейся при строительстве плотины. Наконец, он согласился с тем, чтобы ответственность за распределение воды из водохранилища и администрирование этого процесса осталось в городе, так что фермеры ни в какой значимой мере не потеряли контроля над событиями» [Maas, Anderson, 1986, p. 119–120].


[Закрыть]. Держателями прав на вторую половину воды, т. е. прав на «старую воду», были те, кто приобрели эти права еще до сооружения водохранилища. К этим правам была добавлена оговорка, согласно которой эти права могут быть проданы или сданы в аренду только тем, кто владел землей, дававшей право на получение воды. Следовательно, право на воду не могло быть продано индивидам, земля которых находилась вне «уэрта». Несмотря на то что права на новую воду первоначально были привязаны к земле, вскоре они стали время от времени «сдаваться в аренду» теми фермерами, которые не нуждались в воде, когда подходила их очередь.

До того как очередь на полив делает полный оборот по всем каналам системы, синдикат издает документ, в котором фиксируется очередность в следующем цикле полива и время выпуска свидетельств на право очереди (scrip, «талоны»). Владельцы прав и на новую и на старую воду получают талоны, эквивалентные своим зарегистрированным правам на воду, деноминированные в единицах времени, т. е. талоны имеют «банкнотную стопу» от часа до одной трети минуты. Все талоны, представляющие собой свидетельства на право получения воды из Тиби, являются полностью обмениваемыми. Фермеры, являющиеся держателями прав на новую воду (и следовательно, имеющие в собственности земельные участки, находящиеся в пределах «уэрта»), редко имеют достаточное количество талонов, которого хватало бы на получение воды для полива всего, что они выращивали. Они могут получить недостающие талоны тремя способами: пойти на неформальный рынок, участниками которого были держатели прав на воду и который работал в воскресенье утром, перед формальным аукционом; на самом этом формальном аукционе; в базарный день, когда фермеры собирались на рыночных площадях для ведения торговли.

На формальном аукционе сообщество пользователей ирригационной системы продает около 90 часов – прав на воду, выданных ему отдельными пользователями в 1926 г. для обеспечения постоянной прибыльности по операциям синдиката[87]87
  Когда права на новую воду, привязанные к земельной собственности, конвертируются в права на использование воды в целях, не имеющих отношения к сельскому хозяйству, права на воду, ассоциированные с данной землей, возвращаются сообществу пользователей ирригационной системой, поскольку эти права не продаются. Поэтому с течением времени объем прав на воду, находящихся в постоянном владении сообщества, медленно растет.


[Закрыть]. Синдикат также выставляет на продажу всякое дополнительное количество талонов, не выбранных держателями прав на воду в течение предыдущего срока их очереди. Минимальным лотом (количеством воды), предлагаемым на формальном аукционе, является один полный час, однако приобретаемые талоны обладают свойством делимости и могут торговаться по частям. Ирригационное сообщество предоставляет фермерам значительные объемы информации, нужной для принятия продуманных решений.

«Здесь присутствуют объездчики каналов, которые могут сказать фермеру, когда вода должна достичь его участка. Организация помещает на доску объявлений около таверны текущий отчет, который содержит сведения о запасах воды в водохранилище; полный отчет обо всех поставках воды в течение предыдущего цикла очередности, включающий имена получателей и количество воды, полученной каждым из них; полный отчет о воде, проданной на аукционе в течение предыдущего цикла, включая имена тех, чьи заявки выиграли на аукционе, количество проданной воды и цены» [Maas, Anderson, 1986, p. 116].

Фермеры, желающие произвести орошение своих участков в какой-то конкретный момент ротации, сообщают своему объездчику – который открывает и закрывает соответствующие управляющие сооружения, – в течение какого времени они хотели бы получать воду. Объездчик, в свою очередь, информирует фермера о приблизительном времени начала подачи воды. Предполагается, что фермер платит объездчику сразу после того, как вода была поставлена, но на практике допускается, что фермер может рассчитаться в течение трех дней после того, как его очередь прошла. Таким образом, фермеры покупают талоны не только с тем, чтобы обеспечить себе поставку воды в будущем, но и для того, чтобы полностью покрыть то количество воды, которое они использовали в текущем цикле очередности. К концу этого периода цена на воду существенно выше, чем в его начале[88]88
  Маас сообщает также, что данная организация рынка представляется весьма эффективной. «Для иностранца, получившего возможность исследовать подробные отчеты об очередности получения воды, точность соответствия между гипотетической продолжительностью очередного периода (она определяется количеством прав), количеством часов и минут, в течение которых вода фактически поступает (из регулируемых бассейнов), и часами и минутами по талонам, сданным фермерами, поразительна. Таким образом, пайщики, забирающие свои талоны, которые они могут либо продать, либо самостоятельно использовать, имеют дело с эффективным рынком – невыбранные талоны синдикат продает на аукционе. Удивительно короткий период подачи воды, не покрытой талонами, почти всегда объясняется незначительными поломками и протечками распределительной сети и обычными потерями воды в системе каналов» [Maas, Anderson, 1986, p. 116].


[Закрыть]. Эти цены также изменяются в зависимости от количества доступной воды. В годы обильных дождей фермеры нуждаются в меньших количествах воды для орошения и цены на воду из Тиби падают. В сезоны экстраординарной засухи могут быть ситуации, когда воды для распределения нет вообще, – тогда аукционы не проводятся, пока вода не станет опять доступной. В периоды сезонного понижения уровня воды цены на нее могут взлетать очень высоко, что порождает конфликт между держателями старых прав и держателями новых прав. Кроме всего этого, фермеры Аликанте могут приобретать воду в некоторых других местах[89]89
  Частная компания добывает воду из глубокой скважины около Виллены, в 70 км от Аликанте. Фермеры могут на почасовой основе покупать воду из Виллены, которая затем поступает в каналы сообщества в те дни, когда вода из Тиби не поставляется. Другим вариантом является покупка воды частной фирмой в низовьях реки Сегуры. Эта фирма уже инвестировала значительные средства в многочисленные насосы для перекачки воды из дельты и транспортировки ее к местам, где расположены участки сообщества. В 1924 г. ирригационный синдикат Аликанте профинансировал удлинение канала на 25 км, так что эта вода может достигать Аликанте. Эта вода продается на ежедневном аукционе, однако на этом аукционе имеются предустановленные минимальная и максимальная цена – во исполнение оговорки, еще при первой концессии сделанной национальным правительством, давшим разрешение на транспортировку воды от устья Сегуры. Взаимоотношения между пользователями каналами Аликанте и этими двумя компаниями были конфликтными и не раз в истории напрягались до критического состояния.


[Закрыть].

Организация ирригационного сообщества в Аликанте сильно отличается от того, что мы видели выше, при обсуждении «уэрта». Во-первых, здесь наличествует только одно ирригационное сообщество – единственное на всю «уэрта».

Во-вторых, для того, чтобы иметь право голоса в генеральной ассамблее сообщества, фермер должен владеть 1,8 га земли; чтобы голосовать на выборах исполнительного комитета – 1,3 га, чтобы иметь право быть избранным в состав этой комиссии – 3,6 га [Maas, Anderson, 1986, p. 117]. Несмотря на то что фермер должен владеть неким минимумом земли для участия в голосовании, голоса фермеров, имеющих больше этого минимума, не взвешиваются, чтобы учесть фактор дифференциации фермеров по размеру их земельной собственности. Исполнительная комиссия состоит из 12 представителей (синдиков), которые работают в ней в течение четырех лет (половина их переизбирается каждые два года). Один из членов комиссии избирается на пост ее директора.

Генеральная ассамблея фермеров собирается ежегодно, чтобы утвердить бюджет и налоги, а также разобрать вопросы, внесенные на ее рассмотрение исполнительной комиссией. В случае необходимости предпринять те или иные действия между ежегодными ассамблеями в определенных случаях может быть созвано специальное заседание. В Аликанте и генеральная ассамблея, и исполнительная комиссия отличаются чрезвычайной активностью, – раз за разом они стараются изыскать новые ресурсы воды, усовершенствовать договоры и соглашения с частными компаниями, использующими канал, принадлежащий сообществу, для продажи воды в «уэрта». Обычные расходы сообщества разверстываются по тем фермерам, которые являются владельцами всех прав на воду. Регулярные налоги собираются каждый год, с тех трех групп фермеров, чья очередь приходится на этот год – держатель прав должен уплачивать их каждый раз при предъявлении заявки на талон. Внеочередные расходы, бывавшие иногда довольно большими, разверстывались аналогичным образом, за исключением того, что их уплата падала на других очередников этого же года.

Комиссия нанимала исполнительного секретаря, а также тех, кто работал на запорно-отпорных сооружениях и поставлял воду непосредственно фермеру. В Аликанте все поворотные устройства ферм открывали и закрывали объездчики канала. В Валенсии и Мурсии – Ориуэле фермеры делали это самостоятельно. Однако в Аликанте объездчики имели меньше возможностей произвольно решать, кому и когда получать воду. Один работник отвечал за учет воды, которая оставалась в регулируемых бассейнах до того момента, пока к ним не подъезжал объездчик, который, в свою очередь, отвечает за всю воду, передаваемую ему.

Для Аликанте также характерна большая, по сравнению с другими «уэртас», степень вмешательства в вопросы местной ирригации со стороны национального уровня власти. Такое огромное сооружение, как водохранилище Тиби, скорее всего будет поставлено под контроль и использовано как источник доходов и власти правителем, являющимся соискателем ренты. Хотя Филипп II не пытался захватить контроль над Тиби, когда это гидротехническое сооружение было создано, в 1739 г. комплекс Тиби был преобразован в королевскую собственность, в которой он оставался следующие сто лет. Когда в 1840 г. контроль за водохранилищем и плотиной и ответственность за распределение воды вернулись к Аликанте, фермеры в течение следующих 25 лет не могли вернуть себе право избирать должностных лиц синдиката. Контроль над ирригационным синдикатом, осуществлявшийся фермерами, был также прерван на время гражданской войны в Испании. Фермеры начали вновь избирать здесь своих должностных лиц из своего состава только в 1950 г.

Необходимо заметить, что степень свободы в деле разработки и изменения своих собственных институтов, с таким успехом реализованная на востоке Испании, не была типичной для Кастилии, институты которой, отличаясь гораздо большей степенью централизации, оказали наибольшее влияние на формирование общеиспанских национальных институтов[90]90
  В своем беглом очерке истории испанских ирригационных институтов после Реконкисты Витфогель не проводит различия между кастильскими и более демократическими институтами Восточной Испании (см. [Wittfogel, 1957]. В течение некоторого времени общераспространенной была концепция, согласно которой наличие и деятельность хорошо организованной гильдии овцеводов (Mesta) несет ответственность и за упрочение власти в руках кастильского монарха, и за отставание развития Кастилии в том, что касается развития хорошо определенных прав собственности на землю (см. Klein, 1920]. Однако последняя работа Нутжента и Санчеса [Nutgent and Sanchez, 1980], в которой используется тот же подход, что и в настоящей книге, поднимает ряд важных вопросов, которые ставят эту общепринятую точку зрения под сомнение.


[Закрыть]. К концу XIII в. кортесы королевства Арагон (которое занимало земли, приблизительно соответствующие сегодняшним Валенсии, Арагону и Каталонии) «уже добыли законодательные права и даже отстояли свое право ограничивать – при определенных условиях – власть короля издавать законодательные акты» [Veliz, 1980, p. 34]. В этот же исторический период кортесы Кастилии редко собирались. К тому времени, когда централизованная монархия, созданная на основе королевства Кастилия, начала доминировать в Испании и Латинской Америке, автономия «уэртас» уже вполне укоренилась. Постоянная готовность здешних пользователей ирригационных систем постоять за свои права говорит о том, что здесь имелась гораздо бóльшая степень автономии, чем в других частях Испании. Интересно, насколько иной была бы история Латинской Америки, если бы Фердинанд и Изабелла взяли за образец не Кастилию, а Арагон[91]91
  Любопытное сопоставление эволюционного развития Северной и Южной Америк см. в [North, 1986a].


[Закрыть].

Маас и Андерсон сделали интересную оценку сравнительной эффективности испанских «уэртас» и некоторых систем, действующих на западе Соединенных Штатов. Они обнаружили, что, если не считать затрат на саму воду и административных издержек, связанных с управлением и каналами, система, сложившаяся в Аликанте, обеспечивает местным фермерам самое эффективное использование всех других факторов, затрачиваемых при производстве. Система, сложившаяся в Валенсии, является наименее эффективной из всех испанских систем, тогда как система в Мурсии-Ориуэле занимает промежуточное положение. Все эти системы генерируют положительный поток выгод для обслуживаемых ими фермеров, и все они выказали поразительные способности к выживанию. Диас Кассоу, историк из Мурсии, в 1887 г. пришел к выводу, согласно которому «демократический и представительский характер сельскохозяйственной коммуны в Мурсии выразился в примечательной стабильности, – ведь самые разные политические эпохи, сменявшие одна другую, не породили никаких серьезных препятствий для его непрерывного функционирования» (цит. по [Maas, Anderson, 1986, p. 83]). Этот вывод Кассоу остается справедливым и сто лет спустя.