Текст книги "Радио молчание"

Мы уже там

Единственный человек, в которого я была влюблена, – это Кэрис Ласт. Ну, если не считать людей, с которыми я в реальной жизни незнакома: Себастиана Стэна, Натали Дормер, Алфи Энока, Кристен Стюарт и т. д. Впрочем, едва ли Кэрис была более достижимой, чем они.

Думаю, главная причина, почему я в нее влюбилась, заключается в том, что она была красивой. На втором месте – тот факт, что она была единственной квир-персоной из всех, кого я знала.

Чем больше я об этом думаю, тем глупее себя чувствую.

– Так вот, болтаю я с этой девчонкой из Академии, к слову, нереально симпатичной, и… погоди-ка. – Кэрис замолчала и уставилась на меня. Это случилось через два месяца после того, как мы начали ездить в одном вагоне. Я каждый раз ужасно нервничала: Кэрис была на редкость прямолинейной, а я боялась ляпнуть какую-нибудь глупость. – Ты ведь в курсе, что я лесбиянка?

Нет, это оказалось для меня полной неожиданностью.

Видимо, изумление отразилось на моем лице, потому что Кэрис вскинула брови:

– Я думала, все знают. – Она облокотилась на столик между нами и подперла ладонью подбородок. – Забавно.

– Я раньше не встречала геев, лесбиянок или бисексуалов, – сказала я и едва не добавила «кроме себя», но в последний момент сдержалась.

– Думаю, встречала. Просто не знала, кто они.

Кэрис заявила это с таким видом, будто была лично знакома со всеми людьми на планете. Потом она взъерошила свою густую челку и проговорила нарочито жутким голосом:

– Мы уже здесь!

Я рассмеялась, не найдясь с ответом. А Кэрис как ни в чем не бывало продолжила рассказывать о девочке из Академии и о том, что ей всегда казалось, будто в Академии учатся в основном гомофобы, потому что это смешанная школа, в отличие от нашей. Но я ее почти не слушала – пыталась переварить то, что сейчас узнала. Мне потребовалось время, чтобы разобраться со своими чувствами: я поняла, что в первую секунду ощутила неподдельную зависть. Кэрис приобретала жизненный опыт, а я свой подростковый период тратила на то, чтобы каждый день до полуночи делать домашку.

Я ненавидела Кэрис за то, что у нее все разложено по полочкам, – и восхищалась ее совершенством.

Я влюблялась в Кэрис Ласт и ничего не могла с этим поделать.

Но целовать ее не стоило.

Я знала, что не стоило, но это меня не остановило. Два года назад одним летним вечером я поцеловала Кэрис – и все испортила.

Дэниел Юн

Утром перед экзаменом по истории случилось кое-что поразительное.

Дэниел Юн решил поговорить со мной.

Он нашел меня в самой большой аудитории старшей школы, которая претенциозно именовалась «Независимым образовательным центром», хотя, по сути, являлась всего лишь комнатой отдыха. Я сидела там и просматривала интеллект-карты, которые подготовила неделей ранее. Запомнить, какие последствия повлекло за собой принятие доктрины Трумэна и плана Маршалла, – задача не из легких, тем более в 8:20 утра. Дэниел протолкался ко мне через ряды старшеклассников, в панике доучивающих что-то в последний момент.

Он в самом деле мнил себя королем школы, хотя по статусу мы с ним были равны, а еще регулярно ввязывался в длинные дискуссии о капитализме в фейсбуке. Я честно не понимала, как Алед Ласт, такой мягкий и добрый, может дружить с этим самодовольным придурком.

– Фрэнсис. – Дэниел остановился возле меня, заставив оторваться от интеллект-карт.

– Дэниел. – Я посмотрела на него с подозрением.

Он оперся рукой о стол, сдвинув в сторону мои заметки.

– Ты случайно в последнее время не говорила с Аледом? – спросил он, ероша волосы.

Такого вопроса я не ожидала, поэтому тупо повторила:

– Не говорила ли я с Аледом в последнее время?

Дэниел выразительно поднял брови.

– Ну, мы иногда переписываемся в фейсбуке, – не стала отрицать я. – И на прошлой неделе он помог мне с математикой.

Я лишь слегка покривила душой, потому что «иногда» означало «каждый день», а «помог мне с математикой» – пришел ко мне домой посреди ночи прямо в пижаме и просидел там целый час.

– Понятно, – кивнул Дэниел и опустил глаза. Уходить он не собирался. Я выжидательно на него посмотрела. – Что это? – спросил он, тыча пальцем в мои заметки.

– Интеллект-карты, Дэниел, – ответила я с плохо сдерживаемым раздражением. Мне не хотелось идти на экзамен по истории в дурном настроении. Хватит и того, что придется два часа расписывать подробности раздела Германии.

– А, – сказал он, разглядывая листы бумаги так, слово это была лужа рвоты. – Ладно.

Я вздохнула.

– Дэниел, мне еще нужно кучу всего повторить. Буду крайне признательна, если ты уйдешь.

Он оторвал глаза от интеллект-карт и пробурчал:

– Да, хорошо.

Но с места не сдвинулся.

– Что? – рыкнула я.

– Он… – Дэниел замолчал, и на его лице проступило странное выражение. Я не сразу поняла, что это беспокойство. – Мы с Аледом сейчас редко видимся, – сказал он непривычно мягким голосом.

– И?

– Он ничего обо мне не говорил? – Дэниел все еще сверлил меня взглядом.

– Нет. А вы что, поругались?

– Нет, – ответил Дэниел, но я сомневалась, что он сказал правду.

Уже собравшись уходить, Дэниел вдруг обернулся.

– Какие оценки тебе нужны для поступления в Кембридж?

– A+, A, A. А тебе?

– А+, А+, А.

– Так ты пойдешь на естественные науки?[9]9
  Кембридж предъявляет высокие требования к абитуриентам: для поступления на направления, связанные с естественными науками, нужно сдать экзамены на А+, А+, А, для искусства и гуманитарных наук – А+, А, А.


[Закрыть]

– Не знаю.

Какое-то время мы еще смотрели друг на друга, потом Дэниел пожал плечами.

– Ладно, пока, – бросил он и ушел.

Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас, возможно, я бы рассказала Аледу об этом разговоре. И расспросила бы его об отношениях с Дэниелом. Или промолчала бы. Не знаю. Теперь уже ничего не изменить.

Скука

– Эй, Фрэнсис! – Майя вопросительно смотрела на меня с другой стороны обеденного стола.

Наша компания сидела в школьной столовой. Экзамены закончились, и мы перешли в двенадцатый класс. Я не хотела терять настрой и упускать хоть крупицу информации, поэтому сомневалась, что увижусь с Аледом до летних каникул. Правда, мы договорились встретиться на выходных, и я, если честно, была очень этому рада.

– Ты хоть что-нибудь слышала из того, что я сказала? – поинтересовалась Майя.

Я за обедом разбирала вопросы из учебника по математике. Этой частью домашней работы многие пренебрегают, но я не из их числа.

– М-м, нет, – смущенно ответила я.

Подруги рассмеялись.

– Мы просто хотели в субботу пойти в кино. Ты с нами?

Я заозиралась в поисках Рейн, но та куда-то запропастилась.

– Думаю… – Я запнулась. – У меня столько домашней работы… Я потом скажу, – наконец ответила я, чем вызвала новый взрыв смеха.

– Типичная Фрэнсис, – сказала одна из подруг. Я знала, что она просто хочет меня поддразнить, но все равно было немного обидно. – Не переживай.

Ирония заключалась в том, что как раз эти выходные у меня были свободны. Мы только сдали экзамены и приступили к занятиям, так что нас еще не успели завалить домашкой. Но в субботу я встречалась с Аледом. И, откровенно говоря, хотя мы общались всего месяц – и то преимущественно в фейсбуке, – я бы предпочла потусить с ним.

В компании одноклассниц я была тихой, одержимой учебой, невыносимо скучной Школьной Фрэнсис.

С Аледом я была другой.

Слоненок Бабар

Вечером в субботу мы с Аледом увиделись в первый раз с той достопамятной ночи, когда он в пижаме объяснял мне логарифмы. Я вообще не нервничала, что удивительно, ведь, как я уже говорила, обычно я сама не своя перед встречей с друзьями. А тут – парень, которого я знаю меньше месяца.

Стоя на пороге его дома, я в последний раз проверила, не надела ли ненароком что-нибудь нелепое, и нажала на кнопку звонка.

Алед открыл через две секунды.

– Привет! – улыбнулся он.

Я сразу заметила, что он выглядит иначе. Волосы отросли и теперь полностью закрывали уши и брови. Пижамные шорты и худи сменились обычными джинсами и футболкой, которые ему абсолютно не шли.

– Привет. – Я хотела обнять его, но почувствовала, что это будет слегка неуместно.

Хотя мы с Кэрис дружили почти год, я ни разу не была у нее дома, так что Алед устроил мне экскурсию. Ничего особенного: на кухне – грифельная доска со списком дел и расписанием дежурств, на подоконниках и прочих поверхностях – вазы с искусственными цветами. Седеющий лабрадор по кличке Брайан лениво трусил за нами, пока мы не пошли на второй этаж. Мамы Аледа не было дома.

Но его комната оказалась настоящей сказочной пещерой с сокровищами. Остальной дом был оформлен в кремовых и коричневых тонах, а тут стены скрывались под слоем постеров, на потолке было нарисовано звездное небо, а под потолком мигали гирлянды; у окна зеленели живые растения. Еще мне сразу бросилась в глаза белая доска в завитушках записей – и четыре кресла-мешка.

А на кровати лежало покрывало с изображением ночного города.

Алед явно волновался, когда пускал меня в свою комнату. Пол, письменный стол и тумбочка были в идеальном порядке, словно он заранее убрался и спрятал все, не предназначенное для чужих глаз. Стараясь не слишком пялиться по сторонам, я села на стул, предпочтя его кровати. В конце концов, спальня – это окно в душу.

А вот Алед сел на кровать, скрестив ноги. Его кровать оказалась вполовину меньше моей, но поскольку он был не очень высоким – мы с ним одного роста, – ему хватало.

– Итак! – Я не собиралась тянуть кота за хвост. – «Город Юниверс»! Арт! Планирование! И все такое!

После каждого слова я воодушевленно хлопала в ладоши, а Алед улыбался и отводил взгляд.

– Да…

Мы с ним договорились, что в субботу у нас будет «собрание» по поводу «Города Юниверс». Я нарочно употребила слово «собрание», когда предложила встретиться. Мне было неловко предложить ему зависнуть вместе просто потому, что я хотела его увидеть. Пусть это и было настоящей причиной.

Алед открыл ноутбук.

– Я тут просматривал твой блог, думал показать несколько рисунков, которые, на мой взгляд, идеально подойдут для видео. Там… очень хороший стиль… – Он что-то печатал, но экран я не видела и потому крутилась на стуле.

Наконец он прервался и махнул мне.

– Иди посмотри.

Я перебралась к нему. Мы листали мою страницу в тамблере и обсуждали, какой стиль подходит для двадцатиминутных видео, ведь никто не ждет, что я буду каждую неделю рисовать анимацию на двадцать минут – это невозможно. Поначалу говорила в основном я, но Алед постепенно освоился, и под конец мы уже свободно болтали.

– Понимаешь, с рисованием героев вот какая проблема: все слушатели представляют их по-своему, а значит, кто-то неизбежно будет разочарован, – говорил Алед, попутно делая пометки в приложении Evernote. Мы забрались поглубже в кровать и сидели, привалившись к стене. – Сложнее всего будет с Радио: если попытаешься его изобразить, все сразу начнут задавать вопросы. Меняется ли внешность героя в зависимости от того, кто его озвучивает – парень или девушка? Или же мы имеем дело с андрогином, и тогда вопрос в том, как изобразить абсолютную андрогинность, при которой гендер не имеет ничего общего с внешностью или голосом?

– Вот именно, – подхватила я. – Худой женственный персонаж в мужской одежде – слишком стереотипный образ для андрогина. Мы не можем так поступить с Радио.

Алед кивнул.

– Люди могут не ощущать принадлежности к какому-либо полу, но при этом носить юбки или отращивать бороду.

– Именно.

Алед добавил пункт «Радио – нет физического воплощения», кивнул своим мыслям, потом посмотрел на меня:

– Не хочешь чего-нибудь выпить?

– С радостью! А что у тебя есть?

Он перечислил варианты, и я выбрала лимонад. Перед тем как уйти на кухню, Алед закрыл ноутбук, словно боялся, что стоит ему переступить порог, как я кинусь проверять историю браузера. Что ж, я ничуть не обиделась. Я сама себе не доверяла.

Когда он ушел, я чуть-чуть посидела, а потом вскочила, не в силах совладать с любопытством.

Первым объектом изучения стала книжная полка над кроватью. Половину занимали старые CD-диски – там были все альбомы Кендрика Ламара, чему я очень удивилась, и пять альбомов группы «Радиохэд», чему я удивилась еще сильнее. В другом конце лежали стопкой потрепанные блокноты, но сунуть в них нос у меня наглости не хватило.

Письменный стол был девственно чист, но, присмотревшись, я заметила следы высохшей краски и клея ПВА. В ящики я залезть не осмелилась.

Затем мое внимание привлекла белая доска. Как я поняла, она предназначалась для списков дел и заметок к будущим эпизодам «Города Юниверс». Слово «Темно-синяя» было обведено в кружок. В правой части доски я прочитала: «Звезды, излучающие что-то… метафора?» А в углу Алед вывел крупными буквами: «Жанна д’Арк».

После доски я переключилась на шкаф, дверцы которого были завешаны постерами.

Прекрасно понимая, что выхожу за рамки дозволенного, я все же заглянула внутрь.

Наверное, мне просто очень хотелось выяснить, есть ли в мире человек, похожий на меня.

В шкафу я увидела футболки. Много футболок. Футболки с принтами на нагрудных карманах. Футболки с животными; футболки, усеянные скейтерами, чипсами и звездами. Еще там были джемперы – из толстой пряжи, с широкими воротниками и свитера – с воротниками высокими и узкими и со специально проделанными дырками. Рядом висели кардиганы с кожаными вставками на локтях и свободные свитшоты: один с узором из лодок, другой – с компьютером на спине, третий – со словом «НЕТ» на груди, напечатанным шрифтом «Гельветика». Скользя взглядом по полкам, я приметила светло-голубые джинсы, целиком покрытые вышитыми божьими коровками, и кепку-пятипанельку с логотипом NASA. А в дальнем углу – широкую джинсовую куртку со слоном Бабаром[10]10
  Герой канадского мультсериала «Слоненок Бабар» по произведениям Жана де Брюноффа.


[Закрыть] на спине.

– Ты что, проверяешь мой шкаф?

Я медленно повернулась и обнаружила, что Алед стоит в дверях со стаканом лимонада в руке. На лице его было написано удивление, но он не злился.

– Почему ты не носишь эти вещи? – спросила я, потрясенная увиденным. Содержимое его гардероба могло с таким же успехом принадлежать мне.

Алед хмыкнул и посмотрел на синие джинсы и серую футболку, в которые был одет.

– Эм, не знаю. Дэн, то есть Дэниел, думает, что я чудной.

Я в ответ молча достала из шкафа джинсовку с Бабаром, накинула на плечи и покрутилась перед зеркалом.

– Это лучшее, что я видела в своей жизни. Ты хоть понимаешь, что у тебя в шкафу висит самая крутая куртка во Вселенной? – Я повернулась к Аледу и уперла руки в бедра. – Просто чтобы ты знал: скорее всего, я у тебя ее украду.

Сказав это, я снова закопалась в шкаф.

– Просто… твой гардероб ужасно похож на мой. Я же не знала, вдруг ты тогда пошутил в фейсбуке. В противном случае я бы оделась получше. У меня есть легинсы с героями «Корпорации монстров»… Я хотела их надеть, но решила, что не стоит… И пожалуйста, скажи, где ты взял эти джинсы с божьими коровками, иначе я сегодня не смогу уснуть. Они бесподобны.

Я все говорила и говорила. Не помню, когда я в последний раз так свободно болтала с кем-нибудь, кроме мамы. Алед внимательно смотрел на меня. Солнце светило через окно ему в лицо, и я не могла прочесть, о чем он думает. Наконец поток слов иссяк, и я замолчала.

– Я всегда считал, что ты тихая, одержимая оценками заучка, – сказал Алед. – Ничего плохого в этом нет, просто… Я думал, что ты ужасно скучная. А на самом деле это не так.

Я не ожидала от него подобной откровенности и почти покраснела. Почти.

Алед рассмеялся.

– Прости, в моей голове это звучало не так обидно.

Я пожала плечами и снова уселась на кровать.

– Если честно, я тоже думала, что ты невыносимо скучный. А потом вдруг выяснилось, что ты создал то, что я люблю больше всего на свете.

– Ты любишь «Город Юниверс» больше всего на свете? – спросил Алед со смущенной улыбкой.

Я сама не знала, зачем это сказала. Более того, я не была уверена, что это правда. Но слово не воробей.

– Ну да, – со смешком ответила я.

– Спасибо. Мне очень приятно.

Мы вернулись к обсуждению эскизов, но быстро отвлеклись: я залезла поглядеть, какая у Аледа музыка в айтюнс, и неожиданно выяснила, что нам обоим нравится M. I. A.[11]11
  Матха́нги «Ма́йа» Арулпрагаса́м, более известная как M. I. A., – британская певица тамильского происхождения, автор песен, которая также продюсирует записи других исполнителей, снимает видеоклипы и выступает в роли художника и дизайнера.


[Закрыть] Потом мы смотрели ее концерты на ютьюбе, закутавшись в покрывало с ночным городом и попивая лимонад. Кончилось все тем, что я принялась зачитывать рэп из песни Bring the Noize. Сперва Алед наблюдал за мной со сдержанным удивлением, и я застеснялась, но где-то на середине он стал кивать в такт. После концерта я снова заговорила о «Городе Юниверс», но Алед признался, что устал. Тогда я предложила посмотреть какой-нибудь фильм, и Алед включил «Трудности перевода», потому что я его не видела, а сам случайно заснул в процессе.

Мы встретились на следующий день и поехали в город, где планировали засесть в кафе «Сливки» и там за молочным коктейлем вернуться к обсуждению иллюстраций, но в результате целый час проболтали о телепередачах, которые смотрели в детстве. Обнаружив, что мы оба сходили с ума по мультфильму «Приключения дигимонов», мы тут же решили его пересмотреть, как только вернемся домой. На мне были легинсы с героями «Корпорации монстров», а на Аледе – джинсовая куртка со слоненком Бабаром.

2. Летние каникулы
а)

Ты потрясающе рисуешь

– Ты разговариваешь сама с собой? – спросил Алед и уточнил: – Вслух.

На дворе стоял конец июля, занятия в школе закончились, и мы сидели в моей комнате. Я устроилась на полу с ноутбуком и рисовала эскизы к первому эпизоду «Города Юниверс», над которым мне доверили работу. Если мы зависали у Аледа, я всегда приносила с собой ноут – к своему он никого не подпускал. Он отшучивался, что мама залезала в его компьютер, пока он был в школе, и у него развилась паранойя. Я ничего странного в этом не видела – мне бы тоже не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно нашел историю моих поисковых запросов. Пусть даже Алед. Некоторые вещи лучше держать при себе.

Алед работал над сценарием, сидя на кровати. Играло радио, полоса солнечного света тянулась по ковру к моим ногам.

– Иногда, – призналась я. – Когда никого рядом нет. Оно как-то само собой получается.

Алед ничего не сказал, и я спросила:

– А что?

Он перестал печатать, оторвался от ноута и подпер ладонью подбородок.

– Да я просто подумал на днях, что никогда сам с собой вслух не разговариваю. И сначала решил, что это совершенно нормально, а потом засомневался – вдруг это, наоборот, странно.

– Вроде бы странно – это разговаривать с собой, – сказала я. Мама несколько раз заставала меня за такой «беседой» и очень смеялась.

Мы переглянулись.

– Так кто из нас более странный? – ухмыльнулась я.

– Не знаю. – Алед пожал плечами. – Иногда мне кажется, если все перестанут со мной общаться, я просто замолчу навсегда.

– Звучит довольно грустно, – заметила я.

Алед моргнул.

– Да.

Проводить время с Аледом было весело или приятно, а чаще всего – и то и другое сразу. Мы быстро поняли: неважно, чем мы будем заниматься, главное, что вместе. Тогда нам точно будет хорошо.

Рядом с ним я все меньше стеснялась своих странностей, например манеры петь без повода, бесконечного собрания случайных энциклопедических фактов в голове и того, что однажды я четыре часа обсуждала в переписке, почему сыр – еда.

Я подкалывала Аледа из-за длинных волос, пока он не объявил с неподдельной решимостью, что специально их отращивает. Больше я его не дразнила.

Мы играли в видеоигры и настолки, смотрели ролики на ютьюбе, фильмы и телешоу, пекли кексы, печенье и заказывали еду навынос. Зависать у Аледа мы могли только в отсутствие его мамы, так что в основном торчали у меня. Он терпеливо слушал, как я подвывала песням из «Мулен Руж!», а я – как он повторял все реплики за героями «Назад в будущее». Я училась играть на его гитаре, но быстро сдалась, потому что у меня ничего не получалось. Он помог мне нарисовать ночной город на стене в моей комнате. Мы посмотрели четыре сезона «Офиса». Мы регулярно сидели друг у друга в спальнях с ноутбуками на коленях; Алед продолжал засыпать без предупреждения, а я не теряла надежды убедить его, что Just Dance[12]12
  Just Dance (с англ. «Просто танцуй») – музыкальная игра, разработанная и изданная компанией Ubisoft. В Just Dance игрок должен воспроизвести движения танцора на экране и заработать очки.


[Закрыть] – отличная игра. Еще мы выяснили, что оба фанаты «Монополии». В компании Аледа я не думала о домашке. А он не читал литературу для университета, когда был со мной.

Но все-таки главным для нас оставался «Город Юниверс».

Мы делали наброски иллюстраций и лепили стикеры с идеями у меня над кроватью. Но их было так много, что мы никак не могли выбрать. Алед начал обращаться ко мне за советом по поводу новых эпизодов и делился спойлерами. Я же чувствовала себя настолько недостойной этой чести, что едва не попросила его прекратить. Но не попросила.

– Что-то не получается, – сказала я как-то, когда мы сидели в моей комнате, каждый занятый своим делом: я рисовала, Алед стучал по клавишам. Услышав мои слова, он оторвался от монитора, и я показала ему эскиз, над которым работала в фотошопе. Это был Город Юниверс, с мигающими огнями и темными переулками. – С формами беда. Сплошные квадраты и острые углы. Ему не хватает объема.

– Хм-м, – задумчиво протянул Алед. Интересно, он вообще понимал, о чем я толкую? Рядом с ним я нередко ловила себя на том, что несу полную бессмыслицу. И кажется, иногда он лишь старательно делал вид, что меня понимает. – Ну да. Наверное.

– Я просто не уверена, что… – Я прервалась на полуслове. Решение пришло само.

Перегнувшись через край кровати, я пошарила по полу и схватила блокнот, в котором рисовала в последнее время. Пролистав до середины, я нашла то, что искала: еще один городской пейзаж. Только это был вид на город сверху, и линии зданий были мягкими и плавными, словно они покачивались на ветру.

Прежде я никому не показывала свои альбомы.

– А как тебе такой вариант? – спросила я Аледа, кивая на рисунок.

Он осторожно забрал у меня альбом и принялся разглядывать набросок.

– Ты потрясающе рисуешь, – сказал он, помолчав.

Я смущенно кашлянула.

– Спасибо.

– И мне очень нравится такой стиль.

– Да?

– Да.

– Ну ладно.

Алед не спешил выпускать альбом из рук. Пробежав большими пальцами по обрезу страниц, он повернулся ко мне:

– Это все рисунки для «Города Юниверс»?

Поколебавшись, я кивнула.

– Можно посмотреть?

Я знала, что он спросит, и заранее нервничала, хоть и понимала, что это глупо. Но все же разрешила:

– Да, конечно.