Текст книги "Пламя нашей любви"

Глава 3

Делла отвела взгляд, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом – только не о Маркусе. За стеклом французских дверей неподалеку от их столика падали крупные белые хлопья, сверкавшие при свете фонарей, – снег, который сегодня обещали, все-таки пошел.

Она родилась в Нью-Йорке, поэтому привыкла к снегу. И все равно этот сегодняшний снегопад был особенным.

В детстве она с нетерпением ждала снега, потому что он преображал улицы ее детства. Пусть ненадолго, но мир разрушенных бетонных стен и разбитого асфальта исчезал, уступая место волшебному белому городу. Ржавая пожарная лестница за окном ее комнаты превращалась в хрустальную и вела в башню, где заточили маленькую принцессу. Разбитые машины казались отливающими жемчугом и серебром сказочными каретами. Даже мусорные баки за окном и те преображались. Снег разгонял с улиц бандитов и торговцев наркотиками. И, куда ни кинь взгляд, везде были только волшебные белые замки. Пусть и ненадолго.

Как хорошо, что сегодня тоже пошел снег – словно чтобы напомнить Делле о волшебных фантазиях ее детства. Как замечательно видеть сейчас эти сказочные огромные хлопья, которые словно говорили ей, что перед ней сидит прекрасный принц из детской сказки.

– Снег пошел, – тихо сказала Делла.

Маркус повернулся, чтобы посмотреть, затем снова взглянул на Деллу. Судя по всему, он не находил в этом ничего настолько занятного.

– Сообщали, что выпадет четыре-пять дюймов, – сказал он, слегка разочарованный переменой темы.

Он посмотрел на их руки – его рука все еще лежала поверх ее. Не слишком охотно, но он все же убрал свою. Это было то, чего она хотела, – чтобы изменились ее чувства, а не намерения. Тогда почему она сейчас почти расстроилась? Почему ей хотелось, чтобы он снова взял ее руку в свою, но только чтобы на этот раз их пальцы переплелись?

«Это к лучшему», – сказала она себе. Просто случайная встреча. Случайный разговор. И ей действительно нужно идти. Особенно сейчас, когда пошел снег. Она сказала водителю заказанной на сегодня машины, что пробудет в клубе только до полуночи. Полночь приближалась. Нужно заканчивать это все… что бы это ни было… с Маркусом. Почему она не делает этого?

– Снега выпадет столько, что скоро на дорогах будет месиво, – сказал он с отвращением, давая ей отличный повод попрощаться. Затем добавил: – Хорошо хоть завтра выходной.

Делла вспомнила, что завтра воскресенье, поэтому ей не придется очень рано вставать. Можно позволить себе остаться здесь еще на минутку.

– Но к полудню… – продолжил он, – город все равно будет по колено в грязи. Снег – это такая…

– Я люблю снег. Он делает все красивым.

Маркус улыбнулся снисходительно и ответил:

– Вы говорите как человек, которому никогда не приходилось ехать куда-нибудь в снегопад. – Внезапно он просветлел. – Все ясно. Вы не только недавно в Чикаго, вы к тому же приехали оттуда, где жарко и солнечно.

Делла не стала ничего отвечать. Ведь молчать не значит лгать.

– Я прав, так? – Он довольно улыбался. – Вы приехали оттуда, где жарко круглый год?

Если бы он только знал. В Нью-Йорке ей действительно было «жарко», когда она уезжала. Только не в том смысле, который он вкладывал в это слово. Делла улыбнулась и сказала:

– Так и есть.

Все-таки ей было не по себе. Словно она притворялась кем-то другим, специально соблазняя его. С другой стороны, почему она должна беспокоиться? Они не давали друг другу никаких обещаний. Наоборот, они оба тщательно избегали каких-либо обещаний. И по правде говоря, она так и не решила, как ей сегодня поступить. Было ясно, что он готов продолжить их знакомство в более непринужденной обстановке и только ждет, не подаст ли она знак, что тоже хочет этого. И хотя значительная ее часть явно склонялась в эту сторону, но была еще и вторая часть, которая призывала к здравому смыслу, благоразумию и верности.

Конечно, она не предаст другого мужчину, если сейчас уступит Маркусу, но она предаст себя. Делла была не из тех, кто верит в сказки и подчиняется своим прихотям. В противном случае она никогда бы не выбралась из трущоб своего детства и не оказалась бы в одной из самых влиятельных компаний Уолл-стрит. Ей удалось это, потому что она собранная, прагматичная и трудолюбивая.

С другой стороны, именно из-за этих своих качеств ей и пришлось оставить ту жизнь, которая далась ей с таким трудом. Ну вот опять… Опять она думает о том, о чем запретила себе думать сегодня вечером. Сегодня ее день рождения. Тот единственный день в году, когда можно позволить себе каприз, прихоть.

Она еще раз посмотрела на Маркуса. Так как ей поступить? Делла поднялась со стула и направилась к стеклянным дверям, чтобы посмотреть на снег.

Двери вели на небольшую террасу. В темноте можно было разглядеть очертания столов и стульев, укрытых на зиму, и несколько кадок с растениями. И везде лежал снег. По-видимому, снегопад начался довольно давно. Они просто не заметили. Впрочем, когда ты рядом с таким мужчиной, как Маркус, трудно заметить что-то еще.

В этот момент раздался какой-то звук, и через секунду Делла почувствовала, как его тело навалилось на нее – это Маркус споткнулся позади нее. Она сказала себе, что это тепло его тела просто игра ее воображения. Но его запах. Он был слишком реальным. Слишком прекрасным. Слишком волнительным.

– Снегопад только начинался, когда я приехала, – сказала Делла. – Удивительно, как много снега уже выпало.

Он немного помолчал. Делла все еще ощущала его тепло и возбуждающий запах. Наконец он сказал:

– Сегодня вечером много удивительного. Не только снегопад.

В этом она была с ним согласна. Все-таки это хорошо, что она встретила его сегодня. В ее сказочном плане на сегодняшний вечер явно не хватало прекрасного принца, пусть и совершенно незнакомого. С другой стороны, не такой уж он и незнакомый. Они знакомы уже несколько часов. У них уже был прекрасный ужин, восхитительная опера, разговоры и прикосновения. Они улыбались друг другу. Они смешили друг друга. Они чувствовали друг друга. Он нравился ей. Она нравилась ему. Они уже не незнакомцы. Тогда кто они друг другу?

Неожиданно для себя Делла схватилась за ручку двери – она оказалась открытой. Еще одна приятная неожиданность. Она открыла дверь, выбежала на террасу и начала медленно кружиться под падающим снегом.

– Делла! – услышала она строгий голос. – Что вы делаете? Холодно же.

Но она не чувствовала холода. Наоборот, рядом с ним ей повсюду было жарко. Она перестала вращаться и посмотрела на него:

– Ничего не могу с собой поделать. Здесь так красиво! И так тихо. Вы только послушайте.

Город действительно погрузился в тишину, как это всегда бывает, когда идет снег. Но все же казалось, что падающие хлопья сами издают мягкий, едва слышный звук.

Маркус засунул руки в карманы брюк и неохотно вышел на террасу.

– Вы как ребенок, ей-богу. – И хотя он неодобрительно качал головой, его улыбка снова ослепила ее.

Чем ближе он подходил, тем дальше в глубь террасы отступала Делла. Когда она уперлась спиной в стену, откуда-то сверху на нее свалился снег – и через секунду она уже была вся обсыпана им. Она рассмеялась и начала отряхиваться. В этот момент гребешок упал на землю, и ее волосы рассыпались по плечам. Маркус поспешил на помощь, поскользнулся, но успел схватиться за ограждение и поэтому сумел удержаться на ногах. Через секунду они оба хохотали.

– Что мы вытворяем?! – вырвалось у Деллы.

Она вытянула руку и смотрела, как снежинки падают ей в ладонь. Едва коснувшись ее кожи, они таяли, и на руке оставались только крошечные мерцающие лужицы.

– Маркус, посмотрите, – сказала она. – Не понимаю, как может не нравиться снег?

Он, съежившись, сказал:

– Холодно. А ваша накидка внутри.

Затем, как настоящий рыцарь, он снял смокинг и набросил ей на плечи. Делла почти утонула в нем.

– Теперь вы простудитесь.

– С тех пор как я встретил вас, я забыл, что такое холод. Так что такая ерунда, как снег и минусовая температура, мне нипочем.

Делле тоже не было холодно. Но ей не хотелось возвращать смокинг – он хранил его тепло, его восхитительный запах. Так приятно было закутаться в него – как будто это объятия Маркуса.

Он опять словно прочитал ее мысли и начал приближаться. Она чувствовала, что он хочет ее поцеловать, и устремилась прочь. Она не знала почему. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Ей самой хотелось целовать его. Но что-то мешало.

Она не та, за кого он ее принимает. Через пару часов они станут всего лишь приятным воспоминанием друг для друга. Кем бы ей хотелось остаться в его памяти?

Маркус не дал ей времени подумать об этом. Он подошел к ней сзади, положил обе руки ей на талию и притянул к себе. Она чувствовала все его тело, и ее возбуждение только усилилось, как только она поняла, что он так же возбужден, как и она.

Он прикоснулся губами к ее уху. Его дыхание было горячим и влажным и так контрастировало с холодным и влажным снегом! Однако через секунду ее сознание помутилось, и она уже не могла отличить одно от другого.

– Мне не нравится снег, – зашептал он, – потому что сегодня вечером я видел кое-что намного более прекрасное. Ты, моя таинственная Делла, просто потрясающая.

Делла ничего не ответила и отступила в глубь террасы, главным образом потому, что боялась того, что может сейчас сказать или, еще хуже, сделать.

Холодный ветер дул ей в лицо, и она надеялась, что этот холод станет лекарством против охватившего ее желания. Однако теперь Маркус оказался еще ближе. Она чувствовала его возбуждение и еще крепче вцепилась руками в металлическое ограждение, потому что боялась того, что могут сделать сейчас ее руки. Но что она могла сделать со своими мыслями? Они шептали ей такое – она совсем не хотела этого слышать. Ее мысли шептали ей, что никогда больше она не встретит такого мужчину, как Маркус, что совсем скоро она может навсегда потерять его, что нет ничего хуже в этой жизни, чем сожаление об упущенной возможности.

Она запрокинула голову назад и подставила лицо снегу, надеясь, что он остудит ее разгоряченную голову и заставит забыть… Забыть все…

Что он заставит ее забыть те места, где прошло ее детство. То унижение, которое она испытала, когда узнала правду об Игане Коллинвуде. Страх, который пережила, когда поняла, что творится у нее на работе. Ужас одиночества, который не оставлял ее все последние одиннадцать месяцев. Что он заставит ее забыть все то, почему ей нельзя сегодня остаться с Маркусом. Он был как прекрасный подарок, который судьба преподнесла ей на день рождения и о котором она даже не мечтала.

И снова он как будто прочитал ее мысли. Он положил свои ладони на ее руки и настойчиво развел их в стороны, затем распахнул смокинг, который полностью скрывал ее фигуру, и обнял ее.

Волна наслаждения подняла и понесла Деллу. Она не могла ничего с собой поделать и прижалась к нему, запустив свои пальцы в его волосы. Он прикоснулся к ее груди, и она не смогла сдержать стон. Он ничего не говорил, только опустил голову ниже, прижавшись губами к ее шее. Одной рукой он нежно поглаживал ее грудь, а другая в это время опускалась все ниже, миновала ее талию, бедра. Потом он сжал в руке ткань ее платья. Медленно, медленно… очень медленно он поднимал подол ее платья, пока Делла не ощутила холод и снег. Она сделала глубокий вдох – только сейчас она поняла, как далеко все зашло.

– Маркус… – попробовала она протестовать. Однако ее слова прозвучали не слишком убедительно даже для нее самой.

– Тсс… Я просто хочу дотронуться до тебя, просто хочу почувствовать твою кожу.

Она хотела возразить, но не смогла. До нее так давно не дотрагивался мужчина. Слишком давно. Она уже забыла, как это приятно быть рядом с другим живым существом. Она уже забыла, как важна физическая близость, как она приятна, как заставляет тебя чувствовать себя живым. Она все забыла…

Маркус дотронулся до ее трусиков, отстранил их и запустил пальцы в ее влажное и горячее влагалище.

– Ты вся мокрая, – прошептал он ей на ухо, по-видимому удивленный тем, что она так возбуждена. – Делла, дорогая, по-моему… по-моему, ты готова…

Маркус продолжал ласкать ее. Он снова прижался лицом к ее шее, на этот раз слегка покусывая ее, – и это показалось ей невероятно возбуждающим. Ее рука потянулась к его ремню. Она справилась с ним. Затем дрожащими пальцами расстегнула молнию на его брюках. А почему бы и нет? Сегодня ее день рождения. Это ее праздник. Она уже сделала себе несколько подарков, почему бы не сделать еще один? Почему она не может себе это позволить, если они оба этого хотят?

Он развернул ее спиной к себе и удержал за талию, не позволив двигаться. Так, стоя спиной к нему, она запустила руку в его брюки – он вздрогнул, по-видимому, ее рука была холодной, но вскоре они оба согрелись.

Он опустил одну руку с ее талии и снова сжал подол ее платья, а затем поднял его до талии. Когда Делла вцепилась в мокрую ограду, он стянул с нее трусики и искусно надел презерватив, который, по-видимому, держал наготове. Но ведь он сам сказал, что у него плохая репутация! У нее была всего секунда, чтобы подивиться тому, насколько же он все-таки неразборчив в связях, раз всегда так готов к сексу. Но с другой стороны, он достаточно ответственный, раз проявляет предосторожность.

Он вошел в нее сзади, так глубоко, что она едва не вскрикнула – он успел прикрыть ее рот рукой. Он продолжал двигаться, входя в нее с каждым разом все глубже и глубже. Ей пришлось закусить губу, чтобы не закричать.

Но она не кричала, она только чувствовала. Чувствовала, как горячее кольцо все сужается в ее животе, и вот уже ее тело готово взорваться. Чувствовала, как он входил в нее сзади еще, и еще, и еще. Чувствовала острый приступ желания слиться с ним воедино. Наконец они оба достигли наивысшей точки наслаждения.

Он поправил ее платье, повернул лицом к себе и поцеловал в губы долгим-долгим поцелуем.

Снег пошел еще сильнее. Террасу заметало. Они стояли вдвоем посреди этого белого вихря. Он наклонил голову, прикоснулся лбом к ее лбу и вдохнул глубоко:

– Со мной никогда ничего подобного не случалось. Боже мой, Делла, ты как наркотик.

Делла не знала, что ответить на это, поэтому молчала. Она просто прижималась к нему. Они стояли так довольно долго. Казалось, они не знают, что говорить и что делать.

Она была уверена, что никто в клубе не видел, что между ними произошло. Во-первых, клуб казался опустевшим. А во-вторых, их скрывала темнота и падающий снег.

Наконец Маркус слегка отстранился и посмотрел ей в глаза. Она подумала, что сейчас он потребует назад свой смокинг и скажет что-нибудь вроде: «О боже, как поздно! Мне пора».

Однако вместо этого он запустил свои пальцы в ее волосы и очень ласково сказал:

– Знаешь, почему я люблю «Виндзор»?

Делла только покачала головой, боясь, что не сможет выговорить ни слова.

– Я люблю «Виндзор» потому, что здесь рядом отель «Амбассадор». В такой вечер, как сегодня, когда садиться за руль небезопасно, потому что погода дрянь, темно, а шампанское слишком хорошее, можно переночевать там. Можно даже не выходить на улицу, чтобы попасть туда. Ты просто спускаешься в холл, затем идешь по переходу – и ты в отеле. И поскольку у тебя платиновая клубная карта – уже через несколько минут ты в роскошном номере и заказываешь еще одну бутылку шампанского.

– Но у меня нет платиновой клубной карты, – наконец смогла выговорить Делла.

– Точно. Ты ведь только недавно в Чикаго, так? Наверно, тебе нужно быть с кем-то, у кого есть платиновая клубная карта.

Она улыбнулась:

– А я знаю кого-то, у кого она есть?

– Так ты пойдешь со мной в «Амбассадор»? Ты не должна быть где-нибудь сегодня?

Единственное, что она должна, – вернуть одежду завтра к полудню. И еще позвонить Джеффри в девять, как всегда.

Она всегда просыпается около пяти утра. Без будильника. Даже после бессонной ночи. Она уже не может по-другому, потому что мистер Натансон, ее босс, всегда настаивал на том, что она должна быть на работе ровно в семь часов, как и он, – до того, как появятся остальные сотрудники. Тогда она считала, что он требует этого потому, что трудоголик. Если бы она знала тогда, что на самом деле – потому, что коррупционер…

Ее мысли снова вернулись к Маркусу. Одна ночь с ним – лучший подарок на ее день рождения. Такой подарок невозможно не принять.

– Нет, мне никуда не нужно, – наконец сказала Делла и провела рукой по его волосам. – Сегодня я свободна. Но только сегодня. Всего одна ночь, Маркус. – Она не могла не сказать этого ему. Очень важно, чтобы он знал.

– Я прошу только об одной ночи, Делла.

Возможно, одна ночь – это действительно все, что ему нужно от женщины, потому что одна ночь – это единственное, что он может ей пообещать.

Ей стало легче от этой мысли. Они оба хотят одного и того же. Им обоим нужно одно и то же. Все по-честному. Сегодняшняя ночь будет такой, о какой она мечтала в детстве. Одна сказочная ночь. Ее подарок самой себе.

Маркус дотронулся пальцем до ее щеки и сказал нежным голосом:

– Итак, моя прекрасная и загадочная Делла, нам пора сделать несколько шагов и узнать, что ждет нас впереди.

Глава 4

Маркус стоял у окна и смотрел на падающий снег. На нем был синий плюшевый халат – отель предусмотрительно предоставлял такие своим постояльцам. Снегопад был настолько сильным, что трудно было разглядеть здания на другой стороне Мичиган-авеню.

В это невозможно было поверить. По прогнозам, снега должно было выпасть до пяти дюймов, но ночью разыгралась настоящая метель. И теперь было совершенно ясно, что движение в городе будет парализовано до тех пор, пока за работу не примутся снегоочистительные машины. А поскольку настолько сильного снегопада никто не ожидал, то машины появятся только тогда, когда снегопад закончится. Но он, судя по всему, и не собирался заканчиваться. Никто никуда не сможет попасть до завтрашнего утра – и это в самом лучшем случае.

Однако Маркуса это совсем не беспокоило. Потому что означало, что всего одна ночь, которую пообещала ему Делла, неизбежно превратится в две. И это было здорово.

Обычно его свидания на одну ночь никогда не затягивались. Как правило, он оказывался дома задолго до рассвета. Поскольку его правилом было – получил желаемое, поспеши попрощаться. И даже перспектива получить желаемое во второй раз редко его останавливала.

Но с Деллой даже трех раз ему оказалось недостаточно. Этой ночью они оба были ненасытны и спали ровно столько, чтобы восстановить силы, после чего их бросало друг к другу с еще большей силой. Их третий акт целиком состоял из оральных ласк, потому что второй был слишком яростным. Делла была ненасытной, как тигрица, а Маркус проделывал с ней то, что камышовый кот проделывает со своей подружкой. Но ему все равно было мало. С каждым новым приступом страсти его желание только увеличивалось.

Когда он проснулся сегодня утром рядом с ней, их тела так переплелись, что ему трудно было понять, где заканчивается его тело и начинается ее. Маркус никогда не спал вместе с женщиной после секса. Никогда. И никто никогда не вызывал в нем такое ощущение близости и не пробуждал инстинкт собственника.

Проснувшись, он долго молча лежал рядом с ней, поглаживая ее тело, слушая ее дыхание, вдыхая ее запах. Сейчас запах был другим. Вчера вечером это был мягкий цветочный аромат. Сейчас – густой мускусный запах, который вызвал в нем новый прилив возбуждения, настолько сильный, что ему пришлось собрать все силы, чтобы не воспользоваться ею. Поэтому он все же встал, стараясь не разбудить ее, надел халат и заказал завтрак.

Маркус встретил стюарда в холле – ему не хотелось раньше времени будить Деллу. Но это совсем не потому, чтобы она хорошенько отдохнула и подарила ему еще одну такую же жгучую ночь, как сегодня, а может, еще и такой же жгучий день. Просто ему нравилось смотреть, как она спит.

Он опустил тонкие занавески – из-за снега комната казалась затерянной в каком-то неизвестном мире. Маркусу нравилась не слишком броская роскошь «Амбассадора»: темно-бежевые стены, темно-желтая мебель. Декоративные подушки и абстрактная живопись добавляли синие и зеленые оттенки в этот спокойный мир.

Вчера он хотел снять сьют, но свободного не оказалось. Тогда это не показалось ему проблемой, поскольку он считал, что снимает номер всего на несколько часов. Но поскольку теперь, судя по всему, им предстояло провести здесь весь уик-энд, было бы, конечно, здорово иметь немного больше места. Он посмотрел на кровать, где спала Делла, и улыбнулся. Впрочем, в тесноте тоже есть свои плюсы.

Делла спала на животе. Ее спина и плечи были обнажены, поэтому ничто не скрывало ее прекрасную кремовую кожу. Маркус тихо подошел к кровати и остановился.

Ее губы припухли от страстных поцелуев, а волосы рассыпались по подушке – казалось, это медовые реки. Маркус помнил, как наматывал на свои пальцы эти медовые пряди. Даже страстные ласки не помешали ему запомнить, какими густыми и шелковистыми были эти пряди. Ему так нравилось чувствовать их между своими пальцами.

Он уже хотел отвернуться, чтобы налить две чашечки кофе – может быть, аромат ямайского «Блю Маунтин» разбудит ее, – и в это время она зашевелилась в постели. С ее губ сорвались первые звуки пробуждения, она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Ее глаза все еще были закрыты, она повернулась и вытянула руку над головой. Ее грудь обнажилась, и Маркус увидел затвердевшие розовые соски. Затем она вытянула ноги, простыня сдвинулась, обнажив треугольник русых волос между ее ног.

Маркус снова ощутил возбуждение. Она была само совершенство – красота настолько чистая и безупречная, что он почти боялся запятнать ее своими прикосновениями. Но только почти. Не в состоянии совладать с собой, он нагнулся и провел подушечкой среднего пальца по ее лодыжке. Она тихо застонала, улыбнулась призывно, но все еще не открывала глаза. Поэтому Маркус провел пальцем выше, до ее колена, затем вверх по бедру. Она вздохнула, затем издала глубокий эротичный стон, но так и не открыла глаза.

Маркус провел пальцем по внутренней стороне ее бедра до самого конца. Она раздвинула ноги шире, и он с улыбкой запустил руку в шелковистый треугольник волос. Некоторое время он поглаживал ее легкими равномерными движениями пальцев, то запуская их внутрь горячих и влажных складок, то снова вынимая. Он специально избегал дотрагиваться до того участка, прикосновение к которому могло свести ее с ума, но осторожно водил пальцами вокруг него, постепенно сужая круги и несколько раз почти приблизившись к нему вплотную. Ему нравилось слышать, как она вдруг делает быстрый и тяжелый вдох, а затем выдыхает со стоном. Когда она оторвала свои бедра от матраса, желая, чтобы он проник глубже, он задержал свои пальцы, а затем медленно ввел их в нее. Затем еще раз. И еще.

Еще одно последнее движение – и она изогнулась в дугу, достигнув высшей степени блаженства, а затем медленно опустилась на кровать. Маркус обнял ее за шею.

– Доброе утро, – сказал он нежно, как будто последних нескольких минут не существовало.

Она все еще тяжело дышала и дрожала от его прикосновений, но все же нашла в себе силы произнести:

– О, это действительно очень доброе утро! Я бы хотела, чтобы каждое утро было таким.

В другой раз подобные слова вызвали бы у Маркуса настоящую панику, потому что меньше всего на свете ему нужно было, чтобы женщина как-то планировала свою жизнь с расчетом на него. Однако сейчас ему почему-то стало приятно от этих слов – ему понравилась идея будить ее каждый день подобным образом. Потому что всякий мужчина, который начинает свой день с того, что доводит женщину до высшей степени наслаждения, чувствует себя уверенным и способным на многое. Такой мужчина может свернуть горы – ему принадлежит мир.

– Кофе, – сказал Маркус, – и завтрак. Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал всего понемножку.

– Кофе, – сказала Делла, все еще тяжело дыша, и добавила, словно почувствовав, что он хочет спросить, какой она предпочитает: – Черный.

Опять же в другой раз это вызвало бы у него напряжение. Он предпочитал, чтобы женщина не умела разгадывать его мысли. Главным образом потому, что немногие женщины одобрили бы эти мысли, которые состояли, как правило, из следующего: а) другие женщины, б) работа, в) другие женщины, г) как сыграли его любимые спортивные команды в зависимости от сезона, д) другие женщины.

Однако ему нравилось, что у них с Деллой установилась такая внутренняя связь, и не хотелось думать ни о ком и ни о чем другом. Поэтому он только сказал:

– Сейчас будет готов.

К тому времени, как он налил две чашки кофе и снял крышки с блюд, которые принес стюард и которые уже успели остыть, Делла встала с кровати и завернулась в точно такой же халат, как у него, с той только разницей, что она в нем почти утонула. Она стояла у окна и смотрела на снег, который не собирался останавливаться, и Маркусу показалось, что она качает головой.

– Похоже, на улице метель, – неуверенно прошептала она.

– Не похоже, а именно что метель, – поправил ее Маркус, подойдя ближе и протянув чашечку кофе, такого же черного, как и у него.

Она механически взяла чашку, другой рукой все еще придерживая занавеску, и сказала растерянно:

– И как мы попадем… домой?

Он заметил, как она секунду колебалась, перед тем как произнести слово «домой», словно дом для нее – это какое-то очень условное понятие. Это еще раз доказывало, что она всего лишь гостья в их городе. Однако вчера она сказала Маркусу, что никто не ждет ее, по крайней мере – не ждал до сегодняшнего дня. Почему-то обе эти мысли беспокоили его гораздо больше, чем должны были бы. Потому что, во-первых, даже если она связана с другим мужчиной, это не должно иметь значения для него, потому что он не собирается объявлять ее своей. А во-вторых, они пообещали друг другу всего одну ночь – эта ночь должна полностью удовлетворить их влечение друг к другу. То, что она пробудет в Чикаго совсем недолго и у нее кто-то есть, не должно иметь никакого значения. Наоборот, это должно вселять в него уверенность, поскольку от него в этом случае не требуется никаких обязательств.

Однако по какой-то причине Маркусу не нравилось то, что она пробудет в Чикаго недолго. Еще меньше ему нравилось то, что, возможно, у нее есть мужчина.

«Как-то слишком много мыслей для такого раннего утра», – сказал он себе. Сегодня воскресенье. Он заметен снегом вдвоем с восхитительной и сексуальной женщиной – так чего ему не хватает?

– Сегодня никто никуда не попадет, – ответил ей Маркус и сделал глоток кофе. – Даже снегоуборочные машины не смогут выехать до тех пор, пока снегопад не закончится.

Делла быстро повернулась и посмотрела на него. На ее лице снова было то странное выражение, похожее на панику, которое он уже видел вчера.

– Но я не могу оставаться здесь весь день, – сказала Делла, и в ее голосе действительно была паника. – Мне нужно… домой.

Опять она не сразу произнесла слово «домой». И опять это не понравилось Маркусу.

– Тебе обязательно нужно где-то быть сегодня? – Она не ответила сразу на его вопрос, а только еще больше нахмурила брови, поэтому он переспросил: – Или кто-то тебя где-то ждет?

При этих словах Делла опустила глаза. Маркусу этого было достаточно. Что ж, все ясно. У нее действительно кто-то есть.

– Муж? – спросил он и сам удивился тому, как обыденно прозвучал его вопрос. Это при том, что чувства, которые он сейчас испытывал, были бесконечно далеки от обыденных.

Она быстро подняла глаза на Маркуса – в них был гнев. А вот это хорошо. Гнев лучше, чем паника, он появляется от страсти, а не от страха.

– Меня бы сейчас с тобой не было, если бы у меня был муж.

Маркус и сам не мог понять, почему ему так понравился ее ответ.

– А тебя не ждет ли, часом, где-нибудь жена? Для нее твое поведение в порядке вещей?

– Жена у меня появится, только если я сойду с ума, – усмехнулся Маркус и зачем-то добавил: – Меня никто нигде не ждет. – Он помолчал немного и продолжил: – Но ведь есть кто-то, кто будет беспокоиться о тебе, если ты не придешь сегодня… домой, ведь так? – Он специально сделал паузу перед словом «домой», чтобы дать ей понять, что заметил ее колебания.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, затем опустила занавеску и сжала фарфоровую чашечку с кофе обеими руками.

– Дом для меня – неопределенное понятие сейчас. – Она сказала это, глядя на чашку, а не на Маркуса.

– Что это значит?

Она все еще не смотрела на него, когда произнесла:

– Я не могу объяснить это.

– Не можешь или не хочешь?

Она наконец подняла глаза, но он не смог ничего прочитать в них. В них не было ни паники, ни гнева – ничего.

– И то, и другое.

– И почему?

Делла только покачала головой. Она поднесла чашку к губам, немного подула, чтобы остудить кофе, и сделала глоток. Затем подошла к тележке с завтраком и начала смотреть, что он заказал. Однако Маркус все же заметил, как она взглянула на часы и, кажется, удивилась, что еще так рано. И действительно, еще не было восьми. К тому же сегодня воскресенье. Так что кто бы это ни был, ему слишком рано начинать беспокоиться о ней, коль скоро ей удалось ускользнуть на целую ночь.

– Я вижу, ты действительно заказал всего понемногу, – сказала Делла, поднимая крышки. – Тут и яйца, и бекон, и колбаса, и сладкие булочки, и фрукты…

Маркус хотел было ответить, что им обоим нужно восстановить силы после бурной ночи, но по какой-то непонятной ему причине подобные слова вдруг показались ему грубыми. И это была еще одна странность: никогда прежде Маркус не боялся показаться грубым. Да и вообще, о чем еще, если не о сексе, им разговаривать после сегодняшней ночи? С самого начала они испытывали друг к другу сексуальное влечение. С того времени, как вчера вечером они ушли из клуба, и до пробуждения сегодня утром они сказали друг другу совсем немного слов, и большинство этих слов было о том, чего они хотят друг от друга в постели. Девяносто процентов того времени, которое они провели вместе, они занимались сексом. О чем же им еще говорить, если не о сексе? На ум приходят только вопросы вроде «Какой кофе ты предпочитаешь?» и «Как тебе понравилась «Богема»?». Но это они уже обсудили.

Делла взяла сладкую булочку и положила ее на тарелку. Затем, немного подумав, добавила к ней вторую, а потом и третью. После этого отсыпала себе немного клубники и добавила к ней пару ломтиков дыни. Судя по всему, она тоже считала, что им нужно подкрепиться после прошедшей ночи. Но, как и Маркус, не хотела говорить об этом вслух.

– Потянуло на сладкое, да? – спросил Маркус, заметив, что она облизывает палец, испачканный в глазури.