Текст книги "Грешные намерения"

Кэр беззвучно рассмеялся. Маленькая мученица, без сомнения, почувствовала бы к нему отвращение, если бы знала, что с ним творится. И еще сильнее стало бы ее отвращение, если бы она узнала, каким способом он удовлетворяет такие потребности своего тела. Если бы его бриджи не намокли от крови, он бы нашел женщину, отвечающую его требованиям. Он отвел бы выбранную женщину куда-нибудь в ближайшие комнаты и…

Перед ним встал образ его последней любовницы, Мари. Мари была мертва, ее тело растерзано и обезображено. Она была убита в комнатах, которые он снял для нее в Сент-Джайлсе. Она сама настаивала на этом месте, и в то время – два года назад – он не задумывался о местонахождении этих комнат. Но теперь стало очевидно, что ключ к ее убийству надо искать в Сент-Джайлсе. Этой ночью у Кэра была цель. Убийца с кожаным носом прошлой ночью был в заведении Матери-утешительницы. Возможно, он был просто грабителем, охотившимся за его кошельком, но Лазарус так не думал.

Кто-то не хотел, чтобы он искал убийцу Мари.

– Ты знаешь лорда Кэра? – Темперанс удивленно посмотрела на брата.

Он поднял бровь.

– Может быть, я всего лишь школьный учитель, сестра, но даже до меня в Сент-Джайлсе доходят сплетни.

– О! – Она опустила глаза, машинально протирая и убирая иголку и ножницы. Кажется, все на свете, кроме нее одной, слышали о лорде Кэре.

Уинтер вздохнул и встал. Он подошел к буфету и достал из него два бокала. Эти хрупкие бокалы когда-то принадлежали их матери, два из шести, первоначально входивших в сервиз. Уинтер поставил их на стол и осторожно налил в каждый немножко красного вина.

Затем он сел, отхлебнул и, закрыв глаза, сделал глоток. Уинтер откинул голову назад, и складки около его рта показались еще более глубокими.

– Скверное вино. Удивляюсь, что лорд Кэр не швырнул бокал в стену.

Темперанс взяла свой бокал и попробовала, сладкий, терпкий напиток согревал ее. Может, вино было из дешевых, но ее это не смущало. Она всегда находила забавным, что Уинтер, самый аскетичный из братьев, был разборчив в вине.

– Ты мне расскажешь, где ты встретилась с этим лордом Кэром? – не открывая глаз, тихо спросил Уинтер.

Она вздохнула.

– Он посетил меня два дня назад.

Уинтер раскрыл глаза.

– Он приходил сюда?

– Да. – Она поморщилась и осторожно поставила бокал на кухонный стол.

– Почему я не знал об этом посещении?

Избегая его взгляда, она пожала плечами.

– Ты спал, когда он зашел. – Она затаила дыхание, опасаясь, что ей придется объяснять, каким образом лорд Кэр зашел в дом.

Но Уинтера беспокоило другое.

– Почему ты не разбудила меня, Темперанс?

– Я знала, что тебе это не понравится, – вздохнула она и села на стул, на котором недавно сидел лорд Кэр. Сиденье уже было холодным. Она знала, что ей все равно предстоит этот разговор с Уинтером, но трусливо оттягивала его. – Я не знаю, почему у него дурная репутация, но я знала, что тебе не понравится мое общение с ним.

– Так ты солгала мне?

– Да. – Она упрямо вздернула подбородок, заглушая укол совести. – Я заключила с ним сделку. Он поможет найти попечителя нашему приюту, а я за это помогу найти убийцу его любовницы.

– Неужели?

Темперанс глубоко вздохнула.

– Я уже заплатила ренту теми деньгами, которые он мне дал.

Наступило тяжелое молчание. Темперанс сглотнула и опустила глаза, избегая смотреть на ужасное выражение обиды на лице Уинтера. Она напомнила себе, что делает это ради него. Ради Уинтера и приюта.

Наконец брат тяжело вздохнул.

– Боюсь, ты не понимаешь, во что ввязалась.

– Не поучай меня. – Она сурово посмотрела на него. – Я знаю, что приют закроют, даже если ты доведешь себя работой до смерти. Я знаю, что не могу сидеть сложа руки и ждать, когда это случится. Я знаю, что могу помочь, я знаю…

– Лорд Кэр прославился своими сексуальными извращениями, – сказал Уинтер. Эти бесстрастно произнесенные точные слова остановили ее горячую речь.

Темперанс смотрела на него, закрыв рот. Если она хорошая женщина, чистая и добродетельная женщина, то эти слова должны вызвать у нее отвращение. А вместо этого она почувствовала трепетное возбуждение, что-то глубокое и запретное. О Боже.

А Уинтер продолжал:

– Будь осторожна, сестра. Я не могу остановить тебя, поэтому не буду и пытаться. Но если ты окажешься в опасности, я все расскажу Конкорду.

Она вздохнула, но ничего не сказала.

Глаза Уинтера, обычно такие добрые и спокойные, стали жесткими и решительными.

– И запомни: Конкорд сумеет остановить тебя.

Глава 5

А под балконом, на котором стоял король Ледяное Сердце, была каменная терраса с дверью, ведущей внутрь замка. За ней в ту минуту находилась очень маленькая и очень невзрачная служанка, которая стояла на коленях у камина. Ее звали Мег, и ее обязанностью было чистить каминные решетки в замке. Это была грязная работа, но Мег с удовольствием исполняла ее. Из-за того, что Мег была так невзрачна, другие обитатели замка не замечали ее присутствия. Поэтому она слышала немало разных разговоров.

И когда король, стоя на балконе, заявил о всеобщей любви к нему, Мег не удержалась и хихикнула. Она тут же зажала рот рукой, но было уже поздно…

«Король Ледяное Сердце»

Прошло два дня, и на третий день Сайленс, проснувшись, открыла глаза и увидела самое дорогое, что у нее было на этом свете: лицо своего мужа, Уильяма. Он спал, чуть приоткрыв полные губы, а его яркие зеленые глаза были закрыты. Тонкие белые морщинки разбегались от глаз, выделяясь на загорелой коже лица. Ночной колпак немного съехал со свежевыбритой головы. Рыжеватые волоски на щеках блестели в лучах утреннего солнца. Рыжие, с сединой, завитки волос выглядывали из ворота ночной рубашки, подчеркивая мощность шеи. Глядя на него, Сайленс внутренне сжалась от желания раскрыть ворот ночной рубашки, поцеловать шею и, может быть, даже провести языком по его чудной, чистой коже.

При этой похотливой мысли она покраснела. Уильям предпочитал заниматься любовью ночью, когда свечи погашены, и был совершенно прав. Только похотливое существо может пожелать заниматься любовью при свете дня или утром, после того, как ночью ее полностью удовлетворили пылкие старания мужа.

Сайленс встала с постели осторожно, чтобы не разбудить Уильяма. Освежившись водой из кувшина, стоявшего на комоде, и быстро одевшись, она тихо прошла в соседнюю комнату.

Комнаты, которые нашел для них Уильям, были небольшими, но очень удобными. Кроме маленькой спальни, у них была гостиная с каминным очагом, на котором Сайленс могла готовить. За два года замужества она сумела сделать комнаты уютными, украсив их такими мелочами, как фарфоровая пастушка с розовым ягненком на каминной полке. И рядом с ней – кувшинчик с крышкой в виде артишока – Сайленс любила прятать в нем пенсы. И занавески на окне, которые она сама сшила. Правда, занавески немного вытянулись и не сходились посередине, но они были такого приятного персикового цвета, что ей все время хотелось посидеть здесь за чашкой чая.

Это был приятный дом, и Сайленс им гордилась.

Напевая себе что-то под нос, Сайленс развела огонь и поставила на него котелок с водой. К тому времени, когда Уильям, зевая, вышел из спальни, она накрыла маленький стол, поставив на него горячий чай и подогретые булочки с маслом.

– Доброе утро, – сказал, садясь за стол, Уильям.

– Доброе утро, муж мой. – Сайленс поцеловала его колючую щеку и налила чаю. – Ты хорошо спал?

– Очень хорошо, – ответил Уильям, разламывая одну из булочек. Они лишь немного пригорели, и Сайленс соскребла подгоревшие места. – Поразительно, насколько приятнее спать на постели, которая не качается.

Он улыбнулся, блеснув белыми зубами, он был так красив, что у нее перехватывало дыхание.

Сайленс взглянула на свою булочку, обнаружила, что мнет ее пальцами, и поспешила положить ее на тарелку.

– Чем ты будешь сегодня заниматься?

– Мне надо проследить за разгрузкой «Финча», иначе мы можем потерять половину нашего груза, его растаскают воры.

– О, о, да, конечно. – Сайленс глотнула чаю, стараясь скрыть свое разочарование. Она надеялась, что после стольких месяцев, проведенных в море, он проведет день с ней, но это было глупое желание. Уильям был капитаном торгового судна, важным человеком. Естественно, ответственность за корабль была для него важнее.

Однако Сайленс не могла до конца скрыть свое разочарование.

Должно быть, он это заметил. Уильям взял ее за руку.

– Я должен был начать разгрузку вчера ночью. Если бы у меня не было такой красивой молодой жены, я бы так и сделал.

Сайленс почувствовала, как кровь медленно приливает к щекам.

– Правда?

– Конечно. – Он серьезно кивнул, но зеленые глаза блеснули. – Боюсь, я просто не устоял перед искушением.

– О, Уильям. – Она не могла сдержать глупую улыбку, расплывавшуюся по ее лицу. Они были женаты уже два года, но половину этого времени ее муж пробыл в море. Каждый раз, когда он возвращался, наступал еще один медовый месяц. Изменится ли это когда-нибудь? Сайленс очень надеялась, что никогда.

Уильям сжал ее руку.

– Чем быстрее я закончу свои дела, тем скорее смогу повести тебя в парк, или на ярмарку, или даже в сад развлечений.

– Правда?

– Да, конечно. Мне очень хочется провести денек с моей милой женой.

Сайленс улыбнулась, глядя ему в глаза и чувствуя, как сердце трепещет от счастья.

– Тогда тебе лучше позавтракать.

Он засмеялся и взял булочку с маслом и чашку чая. Он слишком быстро расправился с едой и оделся, водрузив на голову белый парик, придававший ему строгий и властный вид. Уильям поцеловал жену в щеку и ушел.

Сайленс вздохнула и оглядела комнату. Надо вымыть посуду и сделать другие дела, если она хочет целый день развлекаться со своим мужем. И она решительно принялась за работу.

Спустя пару часов, когда Сайленс штопала белые чулки Уильяма и гадала, подойдет ли желтая пряжа, если у нее кончится белая, в холле раздались торопливые шаги. Сайленс встревоженно подняла голову, встала и поспешила к двери. На пороге стоял Уильям, но она никогда не видела своего мужа в таком состоянии. Даже под загаром было видно, как он побледнел, Уильям смотрел на нее застывшим взглядом.

– Что?! – воскликнула она, и сердце чуть не выскочило из груди. – Что случилось?

– «Финч»… – Уильям пошатнулся и, войдя в комнату, остановился с таким безумным взглядом, как будто не знал, что делать. – Я разорен.

– Очень хорошо, Мэри Уитсон, – сказала Темперанс, глядя, как девочка делает аккуратные стежки. Они сидели в уголке кухни, пока другие дети готовили обед. Вышивка Мэри была исключительно хороша, и Темперанс, когда появлялось время, любила помогать ей. К сожалению, время находилось редко. – Может, мы сможем устроить тебя у мастера, который шьет манто. Ты бы этого хотела?

Мэри низко склонила голову над вышиванием.

– Я бы лучше осталась у вас, мэм.

Темперанс почувствовала привычную боль от слов, которые прошептала девочка. Она протянула руку, чтобы погладить Мэри по волосам, но вовремя спохватилась и сжала пальцы в кулак. Нельзя давать девочке напрасную надежду.

– Ты знаешь, что это невозможно, – коротко ответила Темперанс. – Если мы будем оставлять всех, приют скоро переполнится.

Мэри кивнула, она прятала лицо, плечи у нее дрожали.

Темперанс беспомощно смотрела на нее. Мэри Уитсон всегда была ей ближе остальных девочек. Темперанс пришла в приют после смерти Бенджамина, своего мужа. Вскоре она спасла Мэри Уитсон. В то время Темперанс нуждалась в ком-то, кого могла бы прижать к себе. И с тех пор Мэри Уитсон занимала в ее душе особое место, как бы Темперанс ни пыталась подавить это чувство.

– О, мадам, вы ни за что не догадаетесь, – заявила Нелл, запыхавшись, войдя в кухню.

Темперанс подняла голову и удивленно посмотрела на служанку.

– Нет, вероятно, не догадаюсь, поэтому ты лучше скажи мне.

Нелл протянула сложенный листок бумаги, который она уже явно прочитала.

– Лорд Кэр сопровождает вас сегодня вечером на концерт!

– Что? – Темперанс взяла листок и развернула его. Она ничего не слышала от лорда Кэра с той самой ночи, когда на него напали, и в то время, хотя она ужасно беспокоилась о его здоровье, не посмела осведомиться о его здоровье, посылая письмо.

– Я не… – Она замолчала, разбирая его изящный почерк.

Он заедет за ней в четыре часа дня. Темперанс взглянула на старые часы, стоявшие в кухне на полке. Стрелки показывали полдень. Она почувствовала, как в кухне неожиданно наступила тишина, и все дети посмотрели на нее.

– Боже мой. – Она застыла, сжимая в руке послание. – Мне нечего надеть. – Ей потребуется по крайней мере неделя, чтобы найти новое платье!

Нелл захлопала ресницами и вытянулась как солдат по стойке «смирно».

– Мэри Ивнинг, ты отвечаешь за кухню. Мэри Уитсон, Мэри Сент-Пол и Мэри Литтл, пойдемте со мной. – А вы, – строго указала она пальцем на Темперанс, – пойдите в свою маленькую гостиную и снимите ваше платье.

Нелл вышла в сопровождении своей свиты.

Темперанс посмотрела на листок бумаги, который держала в руках, и осторожно расправила его. Сегодня она увидит Кэра. Она будет сопровождать его на светское развлечение. Он будет держать ее под руку. О Боже. Она почувствовала, как запылали щеки; несмотря на страх и неуверенность, какая-то часть ее души определенно была охвачена приятным возбуждением.

Темперанс схватила свечу и поспешила в свою маленькую гостиную. Она торопливо сбросила шаль, платье и туфли. Когда прибыла Нелл со своей свитой, Темперанс стояла в одной сорочке и корсете.

– Я храню это пять лет или больше, – сказала Нелл, внося в комнату сверток. – Я не смогла расстаться с ним даже в самую тяжелую минуту.

Она положила сверток на стул и развернула его. Темперанс в изумлении смотрела на переливающийся красный шелк, скользнувший на сиденье стула. Платье было восхитительным – ярким, броским и слишком, слишком вызывающим.

– Я не могу это надеть, – вырвалось у нее прежде, чем она поняла, что оскорбляет чувства Нелл.

Но Нелл лишь подбоченилась.

– А что еще вы можете надеть, миссис Дьюз? Едва ли прилично ехать в этом.

Она кивнула на черное платье, перекинутое через спинку кресла. У Темперанс было только три платья, и все они были практичного черного цвета.

– Я… – начала она, но была вынуждена замолчать, когда Нелл набросила ей на голову красное платье. Темперанс просунула руки в рукава и, не переставая ворчать, натянула корсаж. Нелл зашла за спину и начала застегивать крючки.

Мэри Уитсон критически осмотрела платье.

– Очень красивый цвет, мэм, но лиф плохо сидит.

Темперанс опустила глаза и увидела, что еще никогда ее грудь не была так откровенно выставлена напоказ. Глубокое декольте было слишком смелым.

– О нет, я не могу…

– Нет. Определенно не можете. – Нелл обошла ее, разглядывая со всех сторон. – Во всяком случае, в таком виде. – Она забрала в кулаки лишнюю ткань и натянула ее, собрав вокруг небольшой груди Темперанс. – Нет, это надо убрать.

– А что делать с этим? – спросила Мэри Уитсон. Она наклонилась, рассматривая низ юбки, которая, к сожалению, на несколько дюймов не доставала до пола.

– И это тоже, – проворчала Нелл. – Сегодня, леди, нас ожидает много работы.

И они трудились. Нелл и ее подручные натягивали, растягивали и резали.

Прошло почти четыре часа, и Темперанс снова стояла в кухне, подвергаясь строгому осмотру. За это время Нелл искусно уложила ей волосы, украсив прическу алой лентой. Ярко-красное, как спелая черешня, платье почти сияло в свете камина, когда Темперанс пыталась натянуть лиф повыше. По ее мнению, вырез все еще был слишком глубоким.

– Перестаньте, – остановила ее Нелл. – Швы разорвете.

Темперанс замерла. Только не хватало, чтобы платье свалилось с нее.

– Жаль, что у вас нет подходящих туфель, – заметила Мэри Уитсон.

Темперанс приподняв юбки, посмотрела на свои грубые черные туфли с пряжками.

– Ну, тут ничего не поделаешь. Но с этой оборкой, которую Нелл пришила к подолу, их почти не видно. – Оборка была из черного шелка, когда-то из него был сшит один из лучших камзолов отца.

– В самом деле, очень мило, – сказала Мэри.

Губы Темперанс дрогнули.

– Спасибо тебе, Мэри Уитсон.

Ее охватил ужас. Только сейчас она полностью осознала всю тяжесть обязательства, которую положила на ее плечи сделка с лордом Кэром. Она собиралась втереться в общество аристократов, этих блестящих людей, таких элегантных и умных. Не станут ли они смеяться над ней?

И как им не смеяться?

Темперанс расправила плечи. Какое значение имеет то, что будут думать о ней эти экзотические создания? Она приедет на этот музыкальный вечер ради спасения приюта. Ради Уинтера, Нелл, Мэри Уитсон и всех остальных детей. Ради них она перенесет унижения этого вечера.

И Темперанс с улыбкой обратилась к своим маленьким слушателям:

– Всем спасибо. Вы были…

– Кто-то пришел! – Маленький мальчик побежал к двери.

– Джозеф Тинбокс. – Темперанс бросилась за ним к входной двери. – Остановись.

Но Джозеф Тинбокс уже отодвинул засов и открыл дверь, за которой стояла Сайленс, а не лорд Кэр.

Темперанс застыла на месте. Сестра была бледна, с непокрытой головой, ее прекрасные каштановые волосы растрепались, а карие глаза потемнели от горя. Сайленс даже не взглянула на ярко-красное платье.

– Темперанс!

– Что случилось? – прошептала Темперанс.

Сайленс оперлась о косяк двери, собираясь с силами.

– У Уильяма украли груз.

Был уже пятый час, когда карета Лазаруса подъехала к концу Мейден-лейн. Эта улица была слишком узкой для экипажа, поэтому он вышел из кареты и, приказав кучеру и лакеям ждать его, направился к дверям приюта миссис Дьюз. Солнце еще не село, но Кэр шел уверенно, крепко сжимая в руке свою черную трость. Он уловил краем глаза какое-то движение, промелькнуло что-то странное, черное с красным, но когда он повернулся, это видение исчезло. После двух ночей, проведенных в покое, плечо болело еще сильнее, чем в тот вечер, когда его ранили. Приступы боли продолжались. При виде его раны Смолл изменил своей обычной невозмутимости и предложил хозяину провести вечер в постели – предложение, которое Лазарус отверг почти без колебаний. Он был в долгу перед миссис Дьюз, дав обещание найти покровителя приюту. Кроме того, как это ни было странно, ему очень хотелось снова увидеть ее, что в глубине души, в самом темном ее уголке, он находил весьма забавным. Он чуть не забыл о приглашении на музыкальный вечер, но сегодня вспомнил, и он знал, это было одно из очень немногих мест, куда он мог повести миссис Дьюз.

Большинство же приглашений были менее подходящими.

Лазарус кончиком трости постучал в деревянную дверь приюта. Она почти сразу же распахнулась, и он увидел девчушку с множеством веснушек на щеках и курносом носу. Она молча отступила в сторону, и он вошел в убогий пустой холл.

Кэр вопросительно посмотрел на девочку:

– А где миссис Дьюз?

Девочка молча смотрела на него, явно лишившись дара речи от его присутствия.

Лазарус вздохнул.

– Как тебя зовут?

Снова наступило неловкое молчание, во время которого ребенок засунул большой палец в рот, а затем их обоих спас приближавшийся стук каблуков.

– Мэри Сент-Пол, пожалуйста, вернись в кухню и скажи Нелл, что она должна закрыть дверь на замок, – сказала миссис Дьюз.

Свет из кухни падал на нее сзади, и она появилась перед ним как будто в облаке сияющего света. На ней было алое платье, поразительно яркое по сравнению с ее обычной строгой одеждой. Грудь, обрамленная низким круглым вырезом платья, словно излучала слабый блеск.

Кэр поклонился.

– Миссис Дьюз.

Ее взгляд остановился на нем, как будто она только что заметила гостя, и его тщеславие возмутилось.

Он выпрямился, намеренно подставляя ей локоть, хотя предложить леди руку было обычным вежливым жестом. Однако ему, с его отвращением к прикосновениям, это всегда причиняло неудобство, и он избегал этого жеста насколько возможно. Но именно сейчас ему захотелось, чтобы она прикоснулась к нему. Странно, очень странно. Она положила пальцы на его рукав. Даже сквозь жесткую ткань он почувствовал удар, но не смог понять, это была боль, или какое-то ощущение, которое он не мог определить.

Интересно.

– Пойдемте? – предложил Кэр.

Но она, казалось, заколебалась, глядя в сторону приютской кухни.

– Я думаю… Да, пойдемте. – Она впервые открыто посмотрела ему в лицо, и Кэру показалось, что у нее слегка порозовели щеки. – Благодарю вас, милорд.

Он кивнул и вывел ее из дома. Вечер был холодный, и Темперанс зябко куталась в тонкую шаль. Это была, очевидно, ее обычная шаль, серая, грубая. Более соответствующая ее привычной одежде, и рядом с роскошным шелковым платьем шаль выглядела еще беднее. Интересно, где Темперанс достала это платье? Принадлежало ли оно ей? Или она была вынуждена купить его для сегодняшнего вечера?

Миссис Дьюз кашлянула.

– В вашем письме сказано, что мы приглашены на музыкальный вечер.

Они поравнялись с каретой, и один из лакеев уже выскочил, чтобы опустить ступеньку. Лазарус взял обтянутые перчаткой пальцы миссис Дьюз и помог ей сесть в карету.

– Хозяйка, пригласившая нас, леди Бекинхолл, настоящая светская львица. Сегодня в ее доме будет много богатых гостей.

Миссис Дьюз устроилась на подушках напротив него. Лазарус постучал в крышу и занял свое место.

Темперанс недовольно опустила глаза.

– Вы говорите это так, словно я корыстолюбива.

– Что? – Он поднял голову и пристально посмотрел на нее. Сегодня она была взволнована и расстроена, но он не думал, что это из-за предстоящего светского развлечения. Что же расстроило ее? – Я так не думаю, уверяю вас.

Она отвернулась и посмотрела в темные окошки, возможно, видя в них свое отражение.

– Допустим, я корыстолюбива, но это же ради приюта.

– Я знаю. – На мгновение он почувствовал странную нежность к ней, к своей маленькой мученице.

Затем она снова посмотрела на него.

– А откуда вы знаете леди Бекинхолл?

Он усмехнулся.

– Она близкий друг моей матери.

– Вашей матери? – Она удивленно подняла брови.

– А вы думали, что я появился из бедра своего отца?

– Нет, конечно, нет. – Она поднесла руку к груди и затем опустила ее. – Значит, ваша мать жива?

Он кивнул.

– У вас есть братья или сестры?

Он вспомнил широко раскрытые карие глаза, слишком серьезные для ее возраста, и прикосновения, никогда не причинявшие боли.

Лазарус отогнал призрак.

– Нет.

Темперанс наклонила голову набок и смотрела на него недоверчиво.

Кэр заставил себя улыбнуться.

– Это правда.

Она кивнула.

– А у меня три брата и две сестры.

– Очевидно, семейство Мейкпис очень плодовито, – сухо заметил он.

Она прикусила губу, словно он высказал неодобрение, но продолжила:

– У меня есть младшая сестра. Ее зовут Сайленс.

Он изумленно поднял брови, но у него хватило ума воздержаться от замечаний.

Темперанс наклонилась немного вперед, и от этого движения шаль соскользнула с ее белого плеча. А он подумал, не сделала ли она это преднамеренно.

– Сайленс замужем за капитаном корабля, мистером Уильямом Холлингбруком. Недавно он вернулся в порт. Прошлой ночью с его судна украли весь груз.

Темперанс смотрела на него со странным выражением светло-карих глаз, как будто ожидала, что он на это скажет.

– Мне очень жаль.

Она покачала головой, его ответ явно не соответствовал данному случаю.

– Если груз или хотя его часть не найдется, капитан Холлингбрук будет разорен. Сайленс станет нищей.

Кэр потер пальцем серебряного ястреба, украшавшего его трость.

– Почему? Он вложил деньги в этот корабль?

– Нет, но владелец судна, видимо, обвиняет его в сговоре с ворами.

Кэр задумался.

– Не слышал, чтобы с корабля украли весь груз.

– Это довольно необычно. Очевидно, нет ничего удивительного, когда пропадает часть груза, но чтобы все, что находилось на борту… – Темперанс пожала плечами и, словно от усталости, откинулась на подушки.

Он наблюдал за ней. Он не понимал, почему она посчитала нужным посвятить его в свои заботы, но ему было приятно ее доверие. Он криво усмехнулся своей глупости.

Темперанс вдруг повернулась к нему.

– Простите, что заставляю вас выслушивать все это.

– Ничего.

Она улыбнулась, но губы у нее дрожали.

– Я не поблагодарила вас за сегодняшнее приглашение.

Он пожал плечами:

– Это часть нашей сделки.

– Тем не менее я благодарна за вашу доброту.

– Не говорите глупостей, – резко сказал он. – Уж каким нельзя назвать меня, так это добрым.

Она отвернулась в сторону.

Будь он проклят, он сказал это слишком опрометчиво. Ему хотелось видеть ее глаза и снова слышать, как она рассказывает ему о своих заботах.

Лазарус кашлянул и хрипло сказал:

– Я не хотел, чтобы мои слова показались такими грубыми.

Уголок ее губ чуть приподнялся.

– Вы извиняетесь передо мной, лорд Кэр?

– А если бы извинялся, – тихо спросил Лазарус, – вы бы приняли мое извинение?

Она опустила глаза.

– У меня нет необходимости видеть вас у своих ног.

– В самом деле? – шутливо спросил он. – Но вероятно, у меня есть такая необходимость.

Он смотрел, как румянец медленно заливает ее лицо и шею.

– Или, может быть, – прошептал Кэр, – вам захочется встать на колени передо мной?

Темперанс чуть не задохнулась от оскорбления и удивленно посмотрела на него. Этого и следовало ожидать – джентльмены так не говорят. Она должна была чувствовать себя оскорбленной. Но не от оскорбления у нее буйно забилось сердце, а на груди выступил пот. Это было что-то более первобытное.

Лазарус, почувствовав, как жар охватывает все его тело, тоже опустил глаза. Он и раньше охотился, выглядывал жертву, кружился над ней и затем падал камнем и хватал своими когтями, но это… это было совсем не похоже на обычную охоту.

– Вам не следует… не следует так говорить со мной, – сказала Темперанс, голос ее дрожал – но не от гнева.

Кэр исподлобья взглянул на нее.

– Почему же? Мне нравится обсуждать с вами такие вещи. А вам нет?

Она сглотнула. В свете фонаря он ясно видел ее горло.

– Нет.

– А я думаю, что вам нравится. По-моему, вы представляете себе то же, что и я. Сказать, что я вижу в своем воображении?

Она прижала руку к горлу, но ничего не сказала, а только смотрела на него застывшим взглядом.

Он намеренно остановил взгляд на верхней части ее груди, выступавшей из глубокого декольте.

– Я вижу вас в этом платье, мадам, вы стоите передо мной на коленях, и ваши юбки алыми волнами лежат вокруг вас. Я вижу себя, стоящего перед вами. Вы смотрите на меня, ваши золотистые глаза полузакрыты, как сейчас, ваши губы покраснели и влажны от прикосновения вашего языка… или, может быть, моего.

– Нет, – произнесла она так тихо, что он догадался только по движению ее губ.

– Я вижу себя, вот я беру вашу руку и кладу ее на застежку моих бриджей. – Слова возбуждали его самого, он уже чувствовал нарастающее желание. – Я вижу, как ваши тонкие прохладные пальцы аккуратно расстегивают каждую пуговицу, а я глажу вас по вашим волосам. Я вижу…

Карета качнулась и остановилась.

Лазарус тихо вздохнул и, раздвинув занавески, посмотрел наружу. Дом леди Бекинхолл сиял огнями.

Кэр опустил занавеску и посмотрел на миссис Дьюз. Глаза ее были широко раскрыты, щеки пылали.

Он не улыбнулся.

– Мы приехали. Выходим?

Он смотрел, как Темперанс приходит в себя. Ее белые зубки прикусили пухлую нижнюю губу. Он понизил голос до самых мрачных нот.

– Или сказать кучеру, чтобы ехал дальше?