Текст книги "Гагаузы в Молдове и Беларуси: грани идентичности и стратегия самосохранения"

Балканская идентичность – это осознание человеком, этносом, государством своей геоисторической и геокультурной принадлежности к данному региону, к историко-культурной зоне, отличающейся от всех других по ряду признаков. На основе проходившего в течение почти двух тысячелетий диалога культур (византийской, фракийской, славянской, восточнороманской, тюркской и др.) «на Балканах сложилось особое пространство со своей геоисторической и культурно-цивилизационной спецификой. Именно здесь обособилось восточное христианство» [Тодоров, 2013; Квилинкова, 2021 г, с. 55].

В результате длительного совместного проживания на ограниченной территории у местного населения этого региона «сформировались определенные наднациональные черты в материальной и духовной культуре (в традиционной обрядности, системе питания, фольклоре и др.)» [Тодоров, 2013, с. 141]. Наряду с этим характерной чертой данной территории является сохранность на протяжении многих веков этнического, лингвистического, конфессионального, обрядового и фольклорного разнообразия. Этому способствовали географические особенности региона, его культурно-хозяйственный тип и факторы исторического развития.

«Большинство ученых сходится во мнении, что в конструировании уникальности Балканского региона и формировании основ балканской идентичности решающую роль сыграл синтез византийских и османских общественных традиций. В общественно-политическом отношении, по мнению болгарского исследователя М. Тодоровой, “балканские общества демонстрируют несколько общих признаков, которые служат непосредственным результатом влияния на них османских турок”. <…> Среди этих признаков М. Тодорова называет авторитарный государственный контроль, отсутствие аристократии, малочисленное и относительно слабое мещанство. Все это объясняет, почему идеи эгалитаризма считаются характерной особенностью региона» [Todorova, 2008, с. 386, 368–371; цит. по: Тодоров, 2013, с. 146].

Помимо этого, «вне зависимости от лексической специфики и серьезных различий греческого, болгарского, румынского и албанского, а отчасти сербского и турецкого языков, все они демонстрируют много общих грамматических правил. На основе объединения этих языков лингвисты обосновали существование “балканской языковой лиги”» [Тодоров, 2013, с. 146]. Значительная часть фольклорных сюжетов, распространенных у балканских народов, независимо от языка произведения, являются общими.

Нет сомнения, что у гагаузов, у которых процесс формирования этноса происходил на Балканском полуострове (в частности, в его северо-восточной части), балканская идентичность является глубинной составляющей культурного кода. На протяжении многих веков в этом регионе компактно проживали различные тюркоязычные этнические группы, сохранявшие не только тюркский язык и фольклор, но и определенные ментальные особенности. Традиционно северо-восточная часть Балканского полуострова находилась в зоне византийско-болгарско-арумынского культурного влияния. В ней сильны были патриархальные традиции, высоко ценились гостеприимство, добрососедство, труд, взаимопомощь, родственная, общесельская и межэтническая солидарность.

Балканская идентичность, имеющая у гагаузов не просто глубокие историко-культурные корни, но и являющаяся основой их социокультурной идентичности, казалось бы должна была стать приоритетной, а характерные для них три составляющие культурно-цивилизационной идентичности – тюркская, балканская и российская (о чем будет сказано ниже) в определенной степени можно было бы назвать конкурирующими. Однако балканская идентичность оказалась у гагаузов Автономного образования (как и у других групп гагаузов, проживающих в различных регионах постсоветского пространства) не только невостребованной, но и в определенном смысле маргинальной, что объясняется рядом причин.

Из приведенных современными исследователями данных следует, что сформировавшаяся у населения Балканского региона общая культурная идентичность является надэтнической и надрелигиозной, поэтому она не смогла выполнить консолидирующую функцию. «Балканское пространство находится на пересечении двух великих лимитрофных зон: между западным и восточным христианством и между христианством и исламом. М. Грчич описывает Балканы как периферию, великое пограничье и одновременно мост между турецкой / исламской, романо-германской, славянской / русской и средиземноморской культурами. Гетерогенность балканского культурно-географического пространства служит причиной неоднозначности балканской идентичности» [Грчић, 2005, с. 209–218; цит. по: Тодоров, 2013, с. 145].

Кроме того, по мнению болгарских исследователей, «эта идентичность не слишком престижна и желанна, чтобы стать реальным и долгосрочным фактором геополитического и институционального объединения» [Тодоров, 2013, с. 140]. Причину этого они видят «в наложении друг на друга нескольких идентификационных маркеров, как географических и культурных, так и конфессиональных (христианский и исламский мир) при отсутствии между ними строгих границ. <…> Для Балкан характерно многовековое сохранение ряда национальных и локальных культур, никогда не объединявшихся воедино. <…> Балканское культурное пространство оформилось в результате множественного диалога культур, длительного совместного исторического проживания этнических групп и взаимовлияния разных культурно-цивилизационных типов, языков и диалектов, систем письменности, религиозных верований, музыкальных стилей. Центростремительные процессы ускорились в период османского господства» [Тодоров, 2013, с. 145–146].

В результате этнической и конфессиональной неоднородности Балкан и происходивших на этой территории в течении многих веков активных этнополитических процессов сформировался в известной степени негативный образ, который исследователи обозначают как «демон балканизации» [Тодоров, 2013, с. 142–144]. Помимо этого, «балканский регион как узел пересечений интересов великих держав не имеет ни внутренней однородности, ни геополитической самостоятельности» [Тодоров, 2013, с. 142–144].

Исходя из сказанного выше можно заключить, что де-факто в настоящее время балканская идентичность актуальна для гагаузов скорее в плане научного дискурса в связи историко-культурными процессами, но не в качестве объекта для альтернативной идентичности, тем более в условиях, требующих от них культурно-цивилизационного выбора и выработки собственной внешнеполитической стратегии. Даже средневековое Добруджанское деспотство с его яркой религиозно-языковой идентичностью, трактуемое некоторыми гагаузоведами как «Гагаузское государство “Добруджа”» [Ангели, 2007, с. 243–270], не способствует реальному «признанию» гагаузами балканской идентичности, а воспринимается лишь как историческое прошлое, как часть этнической истории.

В отличие от других балканских народов, особенно христианских, которые в новейшей истории «стремились очистить свою культуру от османского наследия» [Тодоров, 2013, с. 149] (национальные литературные языки освобождались от турецких слов, массово заменялись турецкие топонимы и др.), у гагаузов процесс шел совершенно в другом направлении – в сторону усиления языковой идентичности и консолидации с тюркоязычным пространством.

Балканская идентичность (региональная и надэтническая) является невостребованной у бессарабских гагаузов (Молдовы и Одесской области Украины) в современный период, так как она «возвращает» их в эпоху балканской этнической истории, когда они, ввиду сложившихся условий, объединялись с болгарами по принципу религиозной общности, идентифицируя себя как «болгары», для совместной борьбы против турок-осман. Для гагаузов данного региона Родиной является Бессарабия, так как именно на этой территории этническая общность консолидировалась и заявила о себе как о самостоятельном этносе под этнонимом «гагаузы» (в отличие от ряда других групп гагаузов, у которых сохраняется двойная самоидентификация) [Квилинкова, 2016а, с. 88, 93].

Несмотря на то, что наличие в этногенетическом коде гагаузов балканского геоисторического и культурно-цивилизационного компонентов является неоспоримым фактом, тем не менее балканская культурная идентичность игнорируется значительной частью гагаузской политической и творческой элиты. Балканский период этнической истории гагаузов отодвигается ими на задний план, а на передний выдвигается ничем незадокументированная этническая история воображаемых предков гагаузов, берущая свое начало на Алтае. Большая часть гагаузоведов сознательно делает чрезмерный акцент на тюркском компоненте в традиционной обрядности гагаузов, «выявляя» его даже там, где все указывает на общебалканскую основу. Это объясняется не востребованностью у гагаузов балканской идентичности, так как она не вписывается в современную «стратегию» самосохранения народа и входит в противоречие с доминирующей у них на данном этапе тюркской идентичностью, с восточным / турецким вектором внешнеполитической стратегии. По этой причине балканская идентичность и история целенаправленно предается забвению частью гагаузской национальной элиты. К сожалению, данный процесс сопровождается попытками подмены этнической культуры гагаузов, мифотворчеством, а также необъективным отражением исторического прошлого и даже его искажением.

Кроме того, на непрестижности для гагаузов балканской идентичности сказывается и официальная позиция Болгарии и большинства болгарских ученых относительно вопроса о происхождении гагаузов. Согласно распространенной в Болгарии версии, гагаузы – это этнографическая группа болгар, которая сохранила православную веру, но, утратив собственный (болгарский) язык, ассимилировалась в языковом отношении – стала тюркоязычной. В соответствии с принятой официальной политикой по поддержке представителей своих диаспор за рубежом, Болгария предоставила гагаузам право получения болгарского гражданства как болгарам по происхождению, а также возможность бесплатного обучения в различных вузах страны (по квоте Министерства образования).

В связи с этим отметим, что на учебу в болгарские университеты выезжает довольно мало гагаузов (в отличие от учебной миграции в Турцию) и это несмотря на то, что Болгария является страной, близкой им по культуре и менталитету. Данная ситуация объясняется возникающими перед гагаузской молодежью объективными трудностями. Так, одним из условий бесплатного обучения в болгарских вузах является сдача вступительных экзаменов по болгарскому языку, которым гагаузы не владеют, а также по болгарской истории и литературе, которые не изучаются в школах Гагаузии. Да и в целом, по отношению к Гагаузской автономии Болгария не демонстрирует своей заинтересованности, ограничиваясь исключительно Тараклийским районом, в котором преимущественно проживают болгары.

Прежде чем приступить к рассмотрению заявленного в настоящем параграфе вопроса в связи с употребляемыми в данной работе понятиями – «менталитет» и «ментальность», отметим, что среди исследователей разных дисциплин они понимаются по-разному. Ряд ученых настаивает на их разделении (Л. Н. Пушкарев, Д. В. Полежаев и др.). Более ярко содержание этих понятий сформулировано российским историком П. К. Дашковским, который под менталитетом понимает «особый культурно-исторический феномен, отражающий индивидуально (социально) – психологическую специфику и духовное состояние субъекта (личность, социальная группа, этнос и т. д.) социально-исторического бытия», а под ментальностью – «универсальные базовые конструкты духовной жизни общества, формирующиеся в социокультурном пространстве в конкретные исторические периоды» [Дашковский, 2002, с. 44; цит. по: Воробьева, 2008, с. 8].

Разделение понятий «менталитет» и «ментальность» имеет как свои «плюсы», так и «минусы». Поскольку «употребление двух близких по значению терминов вполне способно породить путаницу», то «не все ученые поддерживают дифференциацию понятий» (Р. А. Додонов, В. П. Визгин и др.). М. В. Воробьева использует их как синонимичные, что и нам в целом представляется приемлемым, «тем более что большинство ученых уравнивают один термин с другим» [Воробьева, 2008, с. 8].

В данной работе понятие «менталитет» мы рассматриваем как присущий человеку и представителям данного этноса внутренний мир (сформировавшийся на основе сохраняемых обществом норм и ценностей, представлений и стереотипов, языковых и религиозных особенностей, специфики познавательного кода и действия социокультурных установок и др.), отраженный в культурно-генетическом коде и этнической картине мира, а также в особенностях их характера и поведения.

Говоря о значении российской культурно-цивилизационной идентичности в менталитете гагаузов, отметим, что она, наряду с тюркской и балканской, составляет основу культурного кода гагаузов. И в настоящее время российский культурно-цивилизационный фактор продолжает оказывать мощное воздействие на самосознание гагаузов. В. Ф. Шаповалов рассматривает российскую цивилизацию как «социально-культурную общность, сформировавшуюся на основе универсальных, т. е. сверхлокальных ценностей православного христианства, а также под влиянием особенностей географического положения и природно-климатических условий. Эти ценности получили выражение в соответствующих системах морали, права, искусства, а также нашли свои формы выражения в обширном комплексе практических и духовных знаний, в символических системах. <…> Российская цивилизация исторически определилась ее этно-конфессиональным ядром <…> и, соответственно, – русским православием. <…> Русский язык и русская культура решающим образом повлияли на интеграцию всех элементов цивилизации в единое целое». Со временем культурогенетический код «ядра» «в той или иной степени, стал достоянием и других народов, вошедших в состав России…» [Шаповалов, 2003].

Гагаузов связывает с Россией не только русская культура, язык и русская православная церковь, но и историческое прошлое, которое закреплено в коллективной памяти. Для гагаузского малочисленного народа русские всегда выступали в роли защитника, а не угнетателя. 200-летняя история гагаузов (вначале в составе Российской империи, а затем в СССР) связана с различными памятными этапами и событиями как радостными, так и трагичными, а также с общими историческими личностями и героями. Отметим основные факторы, оказавшие влияние на формирование у гагаузов российской культурно-цивилизационной идентичности:

1. Положительный образ России и русских: судьбоносные события и исторические личности как часть общей истории.

Россия воспринимается как защитница балканских христиан и православного мира. Благодаря Указу 1819 г. российского императора Александра I гагаузы (вместе с другими балканскими переселенцами, бежавшими от русско-турецких войн) обрели в Бессарабии свою Родину. Они получили землю в наследственное пользование, освобождение от налогов и от службы в армии (на более чем 50-летний период), им было предоставлено местное самоуправление с сохранением традиционных норм и обычаев.

Русские воспринимаются гагаузами как братья по вере. Известные личности, способствовавшие их переселению и обустройству в Бессарабии, наделяются ими положительными чертами. Гагаузы прославляют в песнях своих попечителей: генерала И. Н. Инзова – председателя Попечительного Комитета о иностранных колонистах Южной России, М. Г. Буткова – управляющего задунайскими переселенцами в Бессарабии и др. Они молились о русских царях. В одной из обнаруженных нами у гагаузов тетрадей с религиозными рукописными текстами содержится уникальная молитва на гагаузском языке в честь императора Николая II Александровича [Квилинкова, 2012а, с. 89]. У гагаузов Болгарии до настоящего времени сохраняется песня об Александре II – царе-освободителе Болгарии от османского владычества [Квилинкова, 2011а, с. 515–516]. Старшее поколение бессарабских гагаузов до сих пор высказывает благодарность русским царям за то, что «они приютили бежавший с Балкан тюркоязычный народ православного вероисповедания, сделали гагаузов вольными поселенцами в Буджакской степи, создали национальные школы»: «Благодаря России мы сохранили свой язык и традиции» [Андреева, 2018].

Гагаузы чтут память русских исследователей, посвятивших себя изучению их языка и культуры. Так, благодаря публикациям В. А. Мошкова мир узнал о том, что есть такой «загадочный народ», как гагаузы. Его работы являются первым полным комплексным исследованием гагаузской истории и культуры, к которым с чувством большой признательности обращается каждый исследователь. В изучение гагаузского языка и создании официальной письменности большой вклад внесли российские тюркологи: Н. А. Баскаков, Н. К. Дмитриев, Л. А. Покровская (прах которой перевезен из Санкт-Петербурга в с. Бешалма и захоронен там на сельском кладбище) и др.

2. Общее военное прошлое, трудности и трагические страницы истории как факторы, формирующие ощущение общей судьбы и Родины.

Гагаузы вместе с русскими и другими народами Российской империи проливали кровь на полях сражений, что, как известно, делает и землю, и страну родной. Как и другие балканские православные народы они поддерживали российские войска во время русско-турецких войн. Гагаузы были в рядах болгарских добровольцев, участвовавших вместе с российской армией в войне 1806–1812 гг.: одним из командиров добровольческого отряда был Д. Ватикиоти (уроженец гагаузско-болгарской колонии Табаки).

Находясь на службе в царской армии, гагаузы участвовали в русско-японской и в Первой мировой войнах. Память об этом сохраняется в народных песнях. Боевое братство (кардашлык) занимает у гагаузов важное место в системе нравственных ценностей.

Гагаузы воевали и в Великой Отечественной войне. Среди ее участников есть и Герой Советского Союза – А. Е. Буюклы, повторивший подвиг А. Матросова. Немало гагаузов удостоено различных военных наград, в том числе орденов – Красной Звезды и Славы III степени, медалей «За отвагу» и др. Соответственно, для гагаузов 9 мая / День Победы – это и их история.

Советский период, несмотря на то, там было немало трагических страниц (трудовые армии, насильственная коллективизация, голодовка (1946–1947 гг.), репрессии и ссылки (в Сибирь, Казахстан), разрушение храмов, афганская война и др.), является частью общей истории, через которую они также ощущают общность судьбы и принадлежность к большой Родине.

3. Советская история и символика как часть общего исторического прошлого.

Для гагаузов главными символами советской истории являются День Победы / 9 мая, образ вождя революции – В. И. Ленина и связанная с этими событиями атрибутика – георгиевские ленточки, памятники Ленину и улицы его имени. Сохранение их после развала Советского союза воспринимается большей частью гагаузов как выражение дани благодарности за участие России в судьбе гагаузского народа, как символ демонстрации в настоящем приверженности гагаузов России и надежды на ее поддержку и защиту Гагаузии в будущем.

4. Роль Русской православной церкви и русского языка в религиознонравственном развитии гагаузов.

С Российской империей и русским языком связано приобщение гагаузов к религиозной и светской грамоте, а также развитие у них системы начального школьного образования. Через Институт церкви и продвигавшиеся им христианские нравственные ценности шел процесс включения различных православных народов в единое пространство. Приобщению гагаузов к российскому пространству способствовало и то, что богослужение велось на церковно-славянском языке; чтение проповедей и Библии нередко осуществлялось на русском языке. В начале ХХ в. именно Православной церковью и Синодом был принят ряд мер, направленных на сохранение языка и этнокультурных особенностей гагаузов: начали издаваться богослужебные книги на гагаузском языке с параллельным переводом на русский язык. Это способствовало, с одной стороны, овладению гагаузами русским языком, а с другой – активизировало их этническую и религиозную идентичность.

5. Значение для гагаузов Советского союза (как большой Родины) и русского языка (как второго родного).

Для большей части гагаузов старшего и среднего возраста Советский союз ассоциируется с большой Родиной. Несмотря на свою малочисленность, они почувствовали себя в Советском союзе равноправным этносом, для развития которого государство приложило немалые усилия. Советский период связывается ими со всеобщей грамотностью, созданием гагаузской письменности (1957), предоставлением малым народам возможности изучать в школах свой родной язык, появлением гагаузской творческой и научной интеллигенции, публикацией книг о гагаузах и литературы на гагаузском языке, созданием кино о гагаузах, открытием гагаузских музеев, ростом национального самосознания и т. д.

Следует подчеркнуть, что гагаузы не просто ориентированы на Россию, на поддержание традиционных связей с российским пространством и на сохранение в регионе их проживания русского языка. В основе их тяготения к России лежит культурно-цивилизационная общность, основывающаяся как на восприятии русской культуры и сложившихся на этом пространстве универсальных сверхлокальных ценностей, так и на религиозной идентичности – чувстве принадлежности к восточному христианству или русскому православию. На протяжении двух веков гагаузы пользуются религиозными книгами и в их храмах совершается богослужение на церковно-славянском и русском языках. Русский язык – это также язык образования и межнационального общения. И в настоящее время он обеспечивает доступ представителям этноса к мировым культурным достижениям и ценностям. В Гагаузии обучение детей и студентов в школах и вузах осуществляется на русском языке. Для значительной части гагаузов русский является вторым родным языком. Они на нем думают, мечтают, профессионально реализуются.

Современная Россия ассоциируется у гагаузов с Советским союзом и потому воспринимается как часть большой Родины, от которой гагаузский народ «оторвали» помимо его воли. В конце 80-х – начале 90-х годов ХХ в. в Гагаузии началось движение за национальное самоопределение. 19 августа 1990 г. была провозглашена Гагаузская Республика и «Первый съезд народных депутатов степного юга республики, где проживало компактно 150 тыс. гагаузов, объявил о создании Гагаузской республики в составе обновленного Союза ССР и о выходе ее из подчинения государственной власти и органов управления Советской Социалистической Республики Молдова» («Декларация о свободе и независимости гагаузского народа от Республики Молдова») [Гагаузская республика…, 2020; Млечкова, 2017].

Молдавскими властями, с целью «пресечения сепаратизма», был организован поход волонтеров на Гагаузию (под руководством премьер-министра Молдовы Мирчи Друка), что привело к полной мобилизации гагаузов. Предотвращению гражданской войны и кровопролития способствовало своевременное прибытие в Комрат для защиты гагаузов войск Болградской дивизии (26 октября 1990 г.) и войск специального назначения СССР (30 октября 1990 г.) [см.: Квилинкова, 2014а, с. 356–359].

Таким образом, Россия (и русский народ) воспринимается гагаузами как защитник и покровитель малых народов. Как в Российской империи, так и в СССР гагаузский этнос не только не подвергался этнической ассимиляции, но и наоборот, происходил процесс развития его культуры и этнического самосознания. В качестве небольшого, но яркого примера отношения основной части представителей гагаузского народа к России приведем высказывание одного из живущих в Беларуси гагаузов, у которого оба родителя этой же национальности:

«Я люблю Россию. У меня вторая национальность – это русский. Я бы хотел жить в России, в большом и сильном государстве, с православным царем во главе. Россия большая и более свободная. Когда-то Россия объединится с Беларусью и это меня успокаивает» [ПМА: Добруш. р-н, Гомел. обл.]. Вполне определенно можно говорить о том, что у гагаузов тяготение к России на генетическом уровне.