Текст книги "Седьмой легион"

Глава четвёртая

Прошло ещё несколько дней и, наблюдая за Блондином, я решила для себя, – оставить в покое этого парня и вообще забыть про идею с ним познакомиться.

Во-первых, мне надоело бороться с невидимыми барьерами между нами и пытаться подстроиться под его невероятную активность. Во-вторых, он стал казаться мне каким-то неуловимым, необузданным и даже каким-то диким. Однажды я увидела, как он сидел прямо на земле со своими турецкими друзьями и курил. Они рассматривали и, видимо, обсуждали девушек в купальниках, и кто знает, в каких подробностях…

«Нет. Он мне не пара! – подумала я, – что мне с ним делать? Мы такие разные, я даже не знаю, о чём с ним говорить!.. А вдруг они и меня обсуждают?».

Мои чувства к Блондину были больше похожи на какое-то временное помешательство разума, и мне не хотелось верить в то, что это любовь. Пусть в моей жизни всё остаётся по-прежнему!

Блондин же, в свою очередь, продолжал наблюдать за мной и каждый вечер устраивал какие-то конкурсы про любовь.

В один из вечеров он придумал конкурс на лучшую пару, где зрители должны были выходить на сцену по парам и под песню Whitney Houston «I will always love you» изображать «любовь». Одна парочка начала целоваться прямо на сцене. Это выглядело очень эротично, даже чересчур эротично, и я с улыбкой стала ждать комментариев Блондина. Он как-то обеспокоенно ходил по сцене туда-сюда, и я ждала, что он вот-вот что-нибудь скажет по этому поводу. Наконец, он взял микрофон и произнёс:

– У нас порно на сцене в ограниченном количестве!

Я громко и искренне рассмеялась. Уже заранее я знала, что именно он скажет и в какой именно момент, и от этого мне стало безумно весело. Значит я тоже могла читать его мысли?

– Конечно же в ограниченном! – воскликнула я со смехом, – ведь такое позволительно лишь главному актёру! Только ОН может дозволять себе вытворять подобное на сцене, и никто другой!

После этого представления я долго не могла уснуть.

«Нет! Нет! Нет! – говорила я сама себе, – не надо даже думать об этом!». Но всё равно продолжала думать о нём.

Мне казалось, что я что-то должна понять или осознать, или что-то сделать, но я не могла понять, что именно. В голове всё время играла песня Whitney Houston „I will always love you“, и я видела его на сцене с цветочком, прыгающим вокруг девушки, с которой он изображал «любовь». Это была та девушка, которая изображала статую. С ней же он играл любовника и вообще относился к ней очень по-особенному. Для меня же она была из разряда «люди-деревья», которых я не замечала и никогда не узнавала в толпе. Скучная и неинтересная.

«Ну нет! Я намного лучше!», – подумала я про себя и снова повернулась на другой бок. Я ворочалась так всю ночь, пока в конце концов не уснула.

Во сне я увидела Блондина и стала задыхаться от очень сильного жара и возбуждения. Это было нечто большее, чем сексуальное возбуждение. Это было возбуждение сознания. Я не могла понять это сильное чувство. Меня никто никогда не любил так, как он. Это было похоже на лихорадку, и мне захотелось убежать, улететь или просто исчезнуть.

Утром я не пошла на завтрак и весь день была вялая и уставшая, а вечером уселась на балконе и стала смотреть вдаль.

«Давай рассуждать логически, – думала я сама про себя, – что вообще происходит? Нет…, лучше начать так: мне понравился парень – Блондин. Что именно мне понравилось в этом парне?». Подумав над этим вопросом, я пришла к выводу, что мне понравилось в нём ВСЁ.

«Нет, такого не может быть. Что-то же должно было не понравиться?», – подумала я вновь.

Блондин никак не вписывался в моё привычное представление о парнях и был совершенно ни на кого не похож. Когда я пыталась его как-то охарактеризовать, в моей голове вырисовывался большой знак вопроса. Я сидела на балконе и всё время пыталась понять, что он за человек.

Увидев моё состояние, моя мама решила, что нам что-то подмешивают в напитки. Постепенно сомнения начали закрадываться и в мою голову. А вдруг это всё было подстроено? По мнению папы, вообще весь турецкий персонал, и Блондин в том числе, были подставными и работали там специально для того, чтобы завлекать глупых девочек, вроде меня.

Я сидела на балконе и размышляла сама с собой. Единственное, чего я действительно не могла понять, – что на самом деле такой талантливый парень делает в этом отеле и как удалось ему меня так быстро в себя влюбить? Ведь для этого ему не нужно было делать ровным счётом ничего. Я начала анализировать ситуацию, пытаясь рассуждать логически, но логика была не подвластна ситуации.

– Ну, моя радость, рассказывай, что грустим? – весело спросил меня папа, усаживаясь рядом со мной.

– Я не знаю…, – ответила я, – …мне кажется, я влюбилась.

– В кого? В этого «аниматора»? – произнёс он со смехом так, как будто уже заранее знал, о ком речь, – моя ты радость! Не смеши меня!

Фраза отца «не смеши меня» действовала как противоядерное оружие, как антибиотик быстрого действия, снимающий все симптомы всех болезней и лихорадок в том числе, и, в какой-то момент, мне действительно стало легче.

И всё же, слово «аниматор» прозвучало в тот момент как-то нелепо. Я никогда так не называла Блондина. Это слово было ему не к лицу. Не может обычный «аниматор» вытворять подобное на сцене, читать мысли, перемещаться в пространстве и разговаривать на всех языках. Нет, что-то здесь было не то…

– Ты думаешь, мне всё это просто показалось? – спросила я папу.

– Конечно показалось! – уверенно ответил он, – просто здесь очень жарко, и мы все устали! Приедешь домой, и тебе станет легче!

– А если не станет? – спросила я, – если я его никогда не забуду? Если я скажу тебе, что мне всё стало безразлично без него.

– Ну, знаешь ли, радость моя, это уже чересчур! Нельзя быть такой впечатлительной! Ты что не понимаешь, КТО он на самом деле?

– А кто он? – с удивлением спросила я, в надежде, что хоть кто-то даст мне ответ на этот вопрос.

– Он же «АНИМАТОР»! Аниматор в отеле! – снова с восклицанием повторил отец, как будто я не расслышала его до этого, – ты что, хочешь встречаться с «аниматором»? Ну это просто смешно! И потом, у него же ничего нет! Что он умеет, кроме как прыгать по сцене?

– Неправда! Он очень красивый и талантливый! – возразила я.

– Ну хорошо, – согласился папа, – допустим, он очень красивый и талантливый. Ну а дальше то что? Как ты себе это представляешь? Ты что, в самом деле думаешь, что ты – единственная, которая вот так случайно влюбилась в него? Да сюда каждую неделю приезжают толпы отдыхающих девочек, и он прекрасно этим пользуется! А иначе, зачем бы ему понадобилось здесь работать? Вот именно для этого! Для таких, как ты! Это ещё хорошо, что ты с родителями приехала! Не будь нас, у него вообще не было бы никаких проблем навешать тебе лапшу на уши!

– Ты правда так думаешь? – тихо спросила я после некоторых раздумий.

– Конечно! – ответил отец, – ну не будь же ты такой наивной! По нему же сразу видно, что он не в первый раз этим занимается! Откуда он так хорошо знает турецкий, ты задумывалась?

Я опустила глаза и пожала плечами. Я поняла, что я вообще ни о чём таком не задумывалась и на самом деле ничего о нём не знаю.

– Ты же не хочешь, чтобы тобой попользовались какие-то «аниматоры» в Турции? – спросил меня папа.

– Нет, не хочу, – с грустью ответила я и вздохнула.

Глава пятая

Несмотря на то, что мы с Блондином были даже не знакомы, у нас за эти дни уже, казалось, сложились какие-то отношения. Он всё время следил за мной, а я – за ним, и мы оба знали, что мы нравимся друг другу.

Папины слова, хоть и звучали логично, но так и не смогли окончательно убедить меня в том, что Блондин всё это специально подстроил. Однако я решила сохранять с ним дистанцию и, на всякий случай, держаться от него подальше. А вдруг папа был всё-таки прав?

Блондин, в свою очередь, не раз пытался подойти ко мне или придумать что-то, чтобы познакомиться со мной. Он несколько раз подходил к нам, чтобы попросить у отца зажигалку, спросить ещё что-то, но я старалась не обращать на него внимания. Я была холодна с ним и делала вид, что он мне не нужен. Я решила, что он просто опасен для меня, и продолжала игнорировать его. Все его попытки, вступить со мной в контакт, были напрасны. Он, словно почувствовав мой настрой, стал делать гордый и обиженный вид. Мол, не хочешь, как хочешь! И всё же, пытался при возможности зацепить меня.

Однажды вечером, когда мы шли на ужин, я увидела Блондина в отеле, сидящим на диване со своими турецкими друзьями. В этот раз он был очень красиво и элегантно одет. На нём были белые брюки, и он грациозно сидел, нога на ногу. Улыбнувшись, он поздоровался с нами, словно хозяин отеля, и снова отвёл свой взгляд. Он был настолько красивый и необычный, особенно в тот вечер, что я просто не могла отвести от него взгляд и, забыв про свою гордость, уставилась на него, едва не свернув шею, когда проходила мимо. Он сразу же заметил моё внимание и, с большой гордостью и довольной улыбкой, делал вид, что не смотрит на меня. Мол, да, я такой! Вот, смотри, от чего ты отказалась!

За ужином я сидела лицом ко входу, где стояли две девушки из команды анимации и говорили всем: «Добрый вечер! Приятного аппетита!». Был ранний вечер, и солнце ещё не успело зайти за горизонт. Шум перекатывающихся волн приятно доносился до открытого ресторана под навесом, и лёгкий ветер обдувал мне лицо.

В этот момент в ресторан вошёл Блондин. Увидев меня и, словно продолжая свой акт мести под названием «завоюй меня», подошёл к одной из девушек в разноцветной юбке. Я сидела лицом к нему и смотрела ему прямо в глаза, а он стоял перед девушкой в юбке, повернувшись лицом ко мне. Улыбнувшись, он посмотрел на меня. Затем он подошёл к ней очень близко и начал шептать ей что-то, практически касаясь своими губами её губ. Он говорил с ней очень медленно, ласково, нежно и очень сексуально. Так нежно и сексуально, словно собирался страстно заняться с ней любовью.

Это продолжалось какое-то время. Я заметила, что девушка и сама не ожидала от него подобного поведения, но позволила ему продолжать это. Затем она начала заметно тонуть в его взгляде и перестала что-либо отвечать ему. Я смотрела на них и вдруг почувствовала волну бешеной, неуправляемой и безудержной ревности, которая поднималась снизу вверх. Неистовая волна адреналина захлестнула меня с головой, и моё сознание словно отключилось. Всё затуманилось, и я почувствовала мощный прилив энергии и неудержимое желание вскочить и вцепиться ей в волосы с криком: «Не подходи к нему! Он мой!».

Эта ярость была похожа на ярость тигрицы, которая защищает свою территорию. «Он принадлежит только мне, и никто не имеет права прикасаться к нему!», – яростно подумала я. В тот момент мне уже было всё равно, что подумают окружающие и сам Блондин. Я едва смогла остановить себя, чтобы не вцепиться в ни в чём не повинную девушку, в нелепой разноцветной юбке.

Я никогда не была такой. Всё, что я делала и чувствовала тогда, было впервые со мной. Я едва могла узнать себя. Тогда я не выдержала, вскочила и пулей выбежала из ресторана в сторону моря. Держась одной рукой за пляжный зонтик, я нагнулась вперёд и резко выдохнула.

– Прекрати! Сейчас же прекрати ревновать! Это смешно! – сказала я сама себе.

Моё сознание словно разделилось на две части: рациональную, которую я давно знала и понимала, и иррациональную, которая до сих пор где-то пряталась, и которую случайно выпустили словно джина из бутылки, и теперь она совершала надо мной различные, непонятные мне действия. И я с силой удерживала её, пытаясь вернуть её обратно.

У меня было ощущение, что Блондин, возможно сам того не осознавая, пытался вытянуть из меня что-то, что я всё время прятала внутри себя. И это «что-то» я совершенно не хотела выпускать наружу. Я была уверена, что ничем хорошим это не закончится. Если бы я дала волю своим чувствам, то «деревянная» девушка в разноцветной юбке полетела бы с мостика, а Блондин, уже в тот же вечер, оказался бы в моих объятиях. Потом у моей мамы случился бы сердечный приступ, а отец закрыл бы меня на двое суток в номере с криком: «ты больше никуда не поедешь!».

Нет. Этого нельзя было допустить.

Я не знала, как успокоиться и с кем поговорить. Я понимала, что со мной что-то происходит, но не знала, как с этим справиться.

И вот, в тот самый момент, как это всегда и бывает, словно по заказу, на моём горизонте «нарисовался спаситель» с очень редким именем МУСТАФА.

Некоторые люди, словно чувствуя твою беду, поспевают в самый нужный момент, предлагая тебе забыть обо всех твоих проблемах, благополучно создав тебе новые. В такие моменты я всегда вспоминала тонущий корабль из мультфильма «Кошки не танцуют» и фразу: «Я ошибался. Теперь стало хуже».

Мустафа работал на ресепшн в нашем отеле и с самого первого дня внимательно следил за мной, впрочем, как и все остальные работники отеля и ресторана. Но Мустафа, в отличие от них, довольно интеллигентно выглядел и очень хорошо говорил по английски. Он никогда не рассматривал меня с ног до головы, не переходил какие-либо границы, не пытался как-то дотронуться до меня или подойти ко мне очень близко, не пытался заигрывающе мне улыбаться или приставать. Он всегда был сдержанным и серьёзным, и это мне нравилось в нём.

Я не помню, как и почему он оказался сидящим за столиком со мной и моими родителями. Это был поздний вечер, и вечерняя программа уже закончилась. Взгляд его был какой-то блестящий, но совершенно серьёзный, и он спокойным голосом стал разговаривать с моими родителями.

– Сколько Вашей дочери лет? – спросил он мою маму.

– Мне семнадцать! – сразу ответила я.

– Минуточку, – возразила мама, – ей шестнадцать! Давайте уж будем честными.

– Мне девятнадцать лет, – произнёс вдруг Мустафа, – мне очень сильно нравится Ваша дочь. Я учусь в университете, а летом работаю в отеле,…серьёзные отношения…

Я поверила про учёбу в университете, так как взгляд у Мустафы был неглупый, и вполне возможно, он действительно где-то учился и имел какие-то серьёзные планы на будущее. Однако продолжение его рассказа я не слушала. Я стала искать в толпе Блондина и не могла понять, куда же он подевался.

Шум моря приятно доносился с пляжа и создавал романтическую атмосферу. Мама достала свою длинную, тонкую сигарету и, закинув ногу на ногу, всё время улыбалась, думая, что Мустафа просто шутит. Она тоже смотрела в сторону сцены в ожидании ещё чего-нибудь «интересненького». Папа и вовсе не заметил, что с ним кто-то разговаривает. Удивительная и неповторимая черта моего папы, – искренне не замечать ненужных ему людей, видимо, досталась мне по наследству, но, к сожалению, не в полной мере.

Я снова посмотрела на Мустафу и увидела в его глазах, что теперь, когда ему удалось приблизиться ко мне и моим родителям, он готов был расстараться на всю катушку…

Спустя некоторое время мы решили всё же вернуться в отель, и Мустафа поплёлся вместе с нами, якобы пытаясь проводить меня. И тем не менее, он продолжал держать со мной дистанцию, что очень понравилось мне. В какой-то момент мне пришла в голову «гениальнейшая» идея, расспросить его о Блондине. Я часто видела их вдвоём и была уверена, что Мустафа всё про него знает.

– Ты общаешься с Блондином? – спросила я вдруг Мустафу.

– Да, – ответил он, удивлённый вопросом, – его зовут Юра.

«Юра, – подумала я, – неожиданно, хотя…, какое ещё имя ему могло бы подойти?».

Я начала размышлять и сделала вывод, что не могу найти ему подходящего имени. Он был слишком необычным, чтобы дать ему какое-то конкретное имя.

– А сколько ему лет? – спросила я.

– Двадцать, – коротко ответил он.

– А где он живёт? – снова спросила я.

– В Москве.

– А где учится?

– В университете.

– В каком? – спросила я.

– Не знаю.

– Но он учится в Москве?

– Да.

– А он хорошо знает турецкий? – спросила я.

– Кто, Юра?! – с восклицанием переспросил Мустафа, – он разговаривает на турецком почти так же, как и я! А это мой родной язык.

– Но как ему удалось выучить его так хорошо? – воскликнула я.

– Я не знаю, – ответил Мустафа, – я и сам уже задумывался об этом. Я как-то начинал учить русский язык, но он очень сложный! Турецкий язык – не менее сложный, а Юра говорит по-турецки почти без акцента! Я не понимаю, как он его так хорошо освоил. Честно признаться, сам завидую ему.

– Интересно, правда? – с улыбкой воскликнула я, – значит у него талант?

Мустафа не стал отвечать мне.

– А он какой? – снова спросила я.

– Кто?

– Юра. Какой он?

– Я не знаю, что ты имеешь ввиду. Ну…, он хороший.

– В каком смысле хороший?

– Ну, хороший друг…

– И с ним можно обо всём поговорить?

– Конечно можно.

– А долго он ещё здесь будет, ты не знаешь? Когда он возвращается? – снова спросила я.

Тут Мустафа резко остановился и как-то зло посмотрел на меня.

– Послушай, если он так нравится тебе, то иди и сама у него всё спроси!!!

Его тон звучал так, словно Мустафа был моим мужем, который застал меня с любовником и теперь выгоняет меня с вещами.

«Однако, он не дурак!», – подумала я и рассмеялась.

– Ну, честно говоря, меня очень сильно интересует Юра! – ответила я с улыбкой.

– Ну тогда почему же ты не гуляешь с ним?! Иди, иди, – стал подталкивать меня вперёд Мустафа, – иди и познакомься с ним! Вот он, там сидит! Вот он! Видишь? Вот иди и спроси у него всё, что тебя интересует!

– Нет! Я не хочу, не хочу с ним знакомиться! – воскликнула я.

– Но почему? – удивлённо воскликнул Мустафа. Он искренне недоумевал, почему я не могу заговорить с Юрой, – просто подойди к нему и спроси, где он учится и когда он уезжает!

– Ага. Очень смешно, – ответила я.

Я не решалась знакомиться с Юрой, как человек безумно боящийся высоты, которого подталкивают прыгнуть с парашютом. Я боялась его, как огня. Он был для меня как лев, красивый и грациозный, но хищный и опасный, и кто знает, какое у него настроение и что ему придёт в голову. Нет. Надо сначала всё выяснить про него заранее, а потом подходить…

– Ну, радость моя, рассказывай! – снова весело сказал папа, усаживаясь рядом со мной на балконе, когда мы вернулись в номер отеля.

– Не знаю, что рассказывать, – грустно ответила я.

– Ну что, я вижу нравится тебе этот Юрик!

– Не знаю, – ответила я и посмотрела на папу. Потом неожиданно улыбнулась, – ну да, нравится!

– Ну так-то он ничего! – весело сказал папа.

– Ну наконец-то, – обрадовалась я.

– Ну так познакомься с ним!

– Нет, – возразила я и скрестила руки на груди, – ни за что!

– А что так? – улыбнулся папа, – стесняешься?

Мне не хотелось признаваться в том, что я стесняюсь.

– Нет, просто не хочу, – сказала я, потом добавила, – ну или, пока не хочу.

– Ну и правильно! – весело произнёс папа, – зачем нам лишние проблемы, правда?

Он продолжал улыбаться и смотреть на меня. Я знала, что его забавляет эта умилительная история, как я влюбилась в «аниматора». Я ничего не стала отвечать, потому что понимала, что это бессмысленно. «Этот Юрик» мне действительно очень нравился, и я действительно стеснялась его. И ещё я понимала, что всё в этой истории зависит только от меня и от моего поведения, которое я никак не могла контролировать. Мне казалось, что я всё время несу какую-то чепуху, веду себя неадекватно и не могу никак позволить себе делать то, что мне на самом деле хочется. Я просто не знала, как далеко могут зайти мои желания, если я дам им волю, и пыталась изо всех сил их подавлять. А больше всего я боялась, что Юра узнает о моих чувствах к нему.

Глава шестая

На следующее вечернее представление Блондин, по имени Юра, придумал конкурс, который буквально разорвал меня от возмущения. Видимо после романтического конкурса про любовь, он решил перейти к более жёсткой и конкретной программе.

Он привязал к животу одного из зрителей что-то наподобие половника, а к животу одной из зрительниц, – что-то наподобие крышки от кастрюли. Парень с привязанным половником должен был двигаться так, чтобы половник бился о крышку кастрюли.

«Боже, какая изощрённая фантазия у этого парня! – подумала я, – интересно, он это сам придумал, или Мустафа посоветовал?».

Я закрыла лицо руками. «Не хочу это видеть», – подумала я. Парню, который стоял на сцене, было от силы лет четырнадцать, и мне было очень неловко, что его заставляют делать подобное. В процессе движения его лицо начало краснеть. «Даже ему стыдно», – подумала я.

Смотря на это представление, я думала только о том, чтобы Юре не пришла в голову идея, позвать на сцену меня. «Если он позовёт для этого конкурса меня, я дам ему этим половником по голове!», – подумала я.

Юра всё время смотрел на меня и улыбался. Он был такой счастливый, такой довольный, словно придумал гениальнейший конкурс на свете и сам безумно гордился этим. Мне захотелось встать, подойти к нему и сказать: «Зачем ты это делаешь? Это ужасно!». Отнять у него микрофон и вообще убрать его со сцены. Но он продолжал. После этого он снова взял микрофон и, обращаясь к бедному парню, произнёс:

– Ну нет! Так не интересно! Ты делаешь это слишком быстро!

Затем он посмотрел на меня и на выдыхании, поднеся микрофон близко к губам, произнёс:

– Это нужно делать медленно…, с наслаждением.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза, и не могла поверить в то, что слышу это на самом деле. Иногда Блондин вытворял на сцене такое…, что в это действительно трудно было поверить.

– Делать это, чувствуя каждое движение…, – продолжал Юра, – сначала один удар, – он выдохнул в микрофон, – потом второй удар, – снова выдохнул, – да, вот так… и, чувствуя каждый удар, повторять его снова и снова, постепенно ускоряя движения.

Его глаза пристально смотрели на меня, он следил за моей реакцией. Я уставилась на него, и жар вдруг резко прилил к моим щекам. Внезапно я почувствовала толчок внизу живота, и какая-то волна пробежала по всему телу. Я уже не могла контролировать свои эмоции и была словно под его гипнозом. Он продолжал смотреть на меня. Я закрыла лицо руками, делая вид, что меня здесь нет. «Боже, что он делает?», – подумала я про себя, пытаясь скрыть своё внезапно возникшее возбуждение, одновременно волнение и дурацкое чувство неловкости, которые теперь уже сменяли чувства возмущения и стыда.

– Не нужно бояться этого, – вдруг произнёс Юра, – это ведь очень приятное чувство. Этим нужно наслаждаться, наслаждаться каждым движением, ещё, ещё, и ещё…

Я сидела, закрыв лицо руками, и резкий жар снова окутал моё тело. Мне было трудно дышать. Я не могла поверить в происходящее. Казалось, этот парень может по щелчку вызвать у меня любую реакцию. Словно я и мои мысли, мои чувства находятся в его полном распоряжении. Откуда он знал меня так хорошо? Я словно была подсоединена к его голове, как к радиоволне, которая сама диктовала мне музыку. Я не видела больше ни родителей, ни их реакции, ни вообще людей вокруг. Я была полностью растворена в нём.

После этого дурацкого конкурса Блондин перешёл к другой части программы, и меня, наконец, отпустило. Затем он начал танцевать. Он был в белых широких штанах, которые заканчивались на бёдрах, и я стала рассматривать его красивый сексуальный живот. Теперь, когда он поймал моё внимание, он не отпускал меня, и я была полностью сосредоточена на его бёдрах и на том, как они двигаются.

Впервые я испытала чувство сексуального влечения к парню. Обычно всё было наоборот. Я привыкла к тому, что хотят меня, но в этот раз Я хотела его. Блондин словно поселил во мне какую-то картинку, и она стала расцветать в моей голове яркими красками. Как ему это удалось?

Мне казалось, что мы находились в каком-то другом мире, далеко от всех, в пространстве, где были мы одни. Тогда я пошла на сцену и начала танцевать рядом с ним. Целое море туристов приехало в этот вечер, и все весело прыгали под ритмичную музыку. Толпа отдыхающих танцевала вокруг нас. Всё слилось воедино, всё было как в тумане. Волна какого-то безумного счастья накрыла меня. Счастья, не сравнимого ни с чем. Мне хотелось жить в этом моменте вечно. Мне хотелось, чтобы эта дискотека никогда не заканчивалась.