Текст книги "Ромовый пунш"

Глава 18

Николет посетил его вечером во вторник, когда в конторе обычно было больше всего работы. Он показал свое удостоверение, обменялся рукопожатем с Максом, а затем и с Уинстоном, сказав при этом:

– Уинстон Вилли Пауэлл... В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в «Конвеншн-Центр» Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: «Что это за имя? С таким именем он никогда не победит.» Вы одержали победу в тридцати-девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?

– Да, было такое дело, – признался Уинстон.

– Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, – сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. – Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.

– Мне просто больше ничего не оставалось, – ответил Макс, – иначе потом было бы ещё трудней.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – согласился Николет. – Чем дальше дело лежит без движания... – Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. – У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.

– Если речь идет об Орделле Робби, – сказал Макс, – то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно так.

Николет усмехнулся.

– А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?

– Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.

– Косвенно это и его тоже касается, – продолжал Николет. – Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.

– Халон Миллер-младший, – покачал головой Макс. – С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.

– Вот как? – переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.

Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.

– Семнадцать арестов, и, кажется, девять илидесять судимостей, – сказал Николет, – крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине... Мы видели его во двое перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.

– В пятницу, значит, – сказал Макс. – А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия... – Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку.

– Что еще?

– Он понимает, что он уже по уши в дерьме, – сказал Николет, – но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит – я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.

– Значит, говорить с вами он не желает, – подытожил Макс.

– Молчит, только глядит злобно.

– Улик против него у вас вполне достаточно.

– Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: «Послушай, Куджо, а вед я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби.» А он мне: «О ком?». Я ему снова: «Расскажи мне, что ты знаешь о нем.» А он мне: «О ком?» А я ему на это: «Да что ты заладил как попугай». Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают... И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: «А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?» После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: «За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь.»

– Да? – переспросил Макс. Он выжидал.

– Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.

– Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.

– И на какую сумму рассчитываете?

– Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.

– Кем вносится залог?

– В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.

Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.

– Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.

Теперь улыбался и Уинстон.

Николет взглянул на него через плечо.

– Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?

– Вы ведете речь о парне, – продолжал Макс, – который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества... Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.

Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.

– Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.

– А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов... так что, перестаньте, – отмахнулся Макс. – По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея в замен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? – Он перевел взгляд на Уинстона. – Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?

– А как же. Я знаю, что один поручитель из Маями в свое время дал себя уговорить, – ответил Уинстон. – Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.

– Я принесу заверенную расписку, – поспешил предложить Николет.

Уинстон лишь молча покачал головой.

– Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство «понарошку»? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. – Макс замолчал, а потом добавил: – Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?

– Он достался моей бывшей жене, – ответил Николет.

– Я вам сочувствую, – сказал Макс. – Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: «Я шпион». Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.

Николет снова пристально посмотрел на него.

– А я был уверен, что вы не откажетесь.

– Это почему же?

– Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами в накладе не остались бы.

– Я вам искренне сочувствую, – сказал Макс. – Но только о какой выгоде разговор?

– Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, – ответил Николет. – Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?...

– В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, – не дал ему договорить Макс.

– Но именно этого-то парня вам и не удастся разыскать, потому что его безопасность надежно обеспечена федеральной программой по защите свидетелей. А что если кто-нибудь из ребят, на которых вы оформляете крупные поручительства, исчезнут подобным образом?

Макс взглянул на Уинстона.

– Похоже, он нам угрожает.

– А ты спроси у него, – сказал Уинстон, – давно ли его били последний раз?

Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.

– Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.

– До тех пор, пока никто не переступает черту, – проворчал Уинстон.

Николет с невинным видом смотрел на Макса.

– Я же пошутил, только-то и всего.

Макс молча кивнул. Может быть и пошутил, а может быть и нет. Этот юнец был ещё слишком молод, чересчур настойчив и самоуверен, и теперь ему не терпелось поскорее добраться до Орделла Робби и засадить его за решетку. Против этого у Макса возражений не было, и поэтому он сказал:

– Советую вам проверить одного жука по имени Луис Гара, освобожден из тюрьмы пару месяцев назад – точнее не скажу, сам не знаю. Запросите «Общество взаимопомощи Глэдиса» в Маями. Попробуйте подобраться к нему. Я думаю, он выведет вас на Орделла.

Они ещё несколько минут поговорили о Луисе Гара, после чего Николет ушел.

– Тут тебе звонили, – сказал Уинстон после того, как они остались одни. – Назвали имя... – Уинстон заглянул в лежавший на столе перед ним блокнот. – Симона Харрисон, проживает на 30-й улице. Кто это?

Макс недоуменно покачал головой.

– Понятия не имею.

– Она ездит на «85 Меркури».

* * *

Специально для Луиса Симона исполняла репертуар Марты и Ванделлас: на смену «Жаркой волне» пришли «Зыбучие пески». Луис сидел, кивая головой, и иногда даже попадая в такт, то и дело попивая ром. Выпивка тоже была её. Затем он принялся хлопать, и Симоне пришлось отвлечься – «Нет, милый, вот как надо» – и задать ему ритм. Ром помог ему окончательно раскрепоститься. Затем вместе с Мэри Уэллс она исполнила песню «Мой парень». Потом настал черед «Что с тобой, малыш» в исполнении все той же Мэри Уэллс и Марвина Гайе, и Симона протянула руки Луису, приглашая его составить ей компанию и выступить в роли Марвела Гайе. Луис сказал, что он не знает слов этой песни. Сказать по правде, он не знал ещё много чего, но зато он был большим, крепким мужиком, с упругими мускулами и волосатой грудью. «А ты слушай слова, сладкий ты мой. Вот и запомнишь. Иди сюда и делай вот так,» – она показала ему, как нужно, свободно держа руки, ме-е-едленно двигать бедрами, ясно? Мечтательно глядя на своего партнера, и желая отвлечь его от созерцания собственных ног, Симона сказала:

– Это должно быть вот здесь, в самом тебе, – она положила руку на живот, – а не где-то на полу.

Он схватил её и притянул к себе, все ещё продолжая двигаться под музыку.

– Пойдем в спальню.

– Радость моя, но там же нельзя танцевать.

Когда он принялся водить руками по всему её телу и в конце концов запустил руку под юбку, Симона поинтересовалась:

– Что ты там ищешь?

– Уже нашел.

– Да уж, кажется и в самом деле...

– Пошли в спальню.

– Малыш, только не надо рвать белье. Эти трусы я только сегодня купила.

– А я могу. Запросто.

Новое белье напомнило ей о недавнем походе по магазинам, где она встретила девчонку, с которой должна была там встретиться и сказала:

– Деньги нужно прибрать подальше. Нечего им валяться на виду.

– Ладно.

– Их нужно спрятать.

– А я сейчас спрячу свою вещицу.

Белые мужики любили говорить что-нибудь такое остроумное. Даже вот такие отъявленные уголовники, как этот.

– Правда? Тебе хорошо со мной, малыш? Даааа... Но только не рви белье, ладно, сладкий мой? Если тебе нравится рвать белье, то я специально для тебя пойду и надену старое.

* * *

Макс нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Из дома доносилась музыка, в которой он постепенно узнал мелодию из старого детройтского репертуара, это было что-то знакомое, хотя припомнить название группы, или что за песню они исполняли, ему так и не удалось. Он снова позвонил, и ему пришлось прождать ещё минуту, прежде, чем женский голос из-за двери спросил:

– Что вам нужно?

– Мне нужен Орделл, – ответил Макс, глядя в глазок. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его через глазок, для этого ей пришлось бы включить свет на крыльце.

– Его здесь нет.

– Но я должен с ним встретиться.

– Где?

– Здесь. Он сказал в девять. – На часах было без десяти девять вечера.

– Подождите.

На противоположной стороне улицы дети затеяли какую-то шумную игру, и Макс подумал, что в столь поздний час им следовалось бы уже давно отправиться по домам.

За дверью раздался мужской голос.

– Чего вам надо?

– Я уже сказал об этом леди. У меня встреча с Орделлом.

За дверью наступило молчание.

– Вы полицейский?

– Я поручитель. Включите свет на крыльце, и я покажу вам мое удостоверение.

– Я так и подумал, – произнес мудской голос за дверью.

Теперь он звучал уверенно.

Дверь отворилась, и за ней Макс увидел Луиса Гара, который стоял на пороге в одних брюках, без рубашки, почесывая волосатую грудь. Макс мгновенно установил взаимосвязь: оба были приятелями Орделла, этим можно было объяснить пребываниме Луиса в этом доме, но не то, чем он занимался с этой женщиной.

– Никакой встречи Орделл тебе не назначал, – нарушил молчание Луис. – А не то он мне обязательно сказал бы.

– Значит, ты работаешь на него, – сказал Макс. – Ну а я как раз разыскивал вас обоих, и видно труды мои не напрасны.

С этими словами он перешагнул порог дома, оттолкнув Луиса от двери плечо, отчего тот едва не потерял равновесие, падая на дверь, которая с грохотом ударилась о стену, оказываясь распахнутой настежь. Макс обернулся в его сторону.

– С тобой все в порядке?

Тут снова голос подала женщина.

– Слушайте, мне здесь только мордобоя не хватало.

Она стояла в прихожей, запахнув на себе халат, босиком, но зато с макияжем на лице – густо наложенные голубые тени и ярко-красная помада – а волосы старательно уложены в замысловатую прическу. Что здесь происходит? Оба они полураздеты, на кофейном столике в гостиной стоят бутылки с кока-колой и пуэрториканским ромом, но стаканов нет, играет музыка.

– Госпожа Харрисон, – сказал Макс, – вы не подскажете мне, что это за группа?

– "Марвелеттс", – ответила Симона. – Онни мне очень нравятся. – Она подошла к стерео и выключила его.

Макс продолжал разглядываить её.

– А этот господин здесь тоже живет?

Луис теперь стоял рядом со столиком, на котором стояли бутылки. Негритянка подошла к низкому мягкому креслу и села, закинув ногу на ногу.

– Если вы хотите узнать что-то о Луисе, то почему бы вам не спросить об этом у него? Вот он, стоит перед вами.

– Извините за беспокойство, – сказал Макс. – Мы с ним и на улице можем поболтать.

– Да что вы, не стоит, – Симона взяла со стола недопитую бутылку с кока-колой. – Просто ведите себя прилично.

Она решила наблюдать за происходящим со стороны.

Макс затруднялся даже приблизительно определить для себя её возраст: вызывающе яркий макияж, а волосы зачесаны наверх и уложены в элегантную прическу, в которую была вплетена нитка жемчуга.

– Раньше Луис рработал на меня.

– Вот как? Что ж, очень интересно, – отозвалась женщина.

– А уходя, он выломал входную дверь моего офиса и позаимсотвовал из конторы парочку «пушек».

– Это которых? – нагло поинтересовался Луис. – Уж не «Моссберг» ли и «Питон»?

Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.

– Луис, ты никогда не пойдешь на это, – сказал Макс.

Этот парень сам не ведал, чего творит.

– Где мое оружие?

Луис пожал плечами плечами.

– У тебя в машине?

– Он её кому-то одолжил, – подала голос Симона. – И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?

– Он не имеет права, – возразил Луис.

Макс обернулся к нему.

– Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

– Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю. Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический «Браунинг» и направил его на Луиса.

– Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. – Он перевел взгля на притихшую женщину. – Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.

Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.

– Возможно.

– Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.

– Он просто ничего не может с собой поделать, – сказала на это Симона.

– Вы слышали историю о том, как скорпион попросил черепаху перевезти его через реку?

– Что-то не припоминаю ничего подобного.

– Тогда слушайте. Этот скорпион попросил черепаху перевезти его через реку на другой берег. Черепаха ответила: «Ишь, каккой хитрый. А ты возьмешь и ужалишь меня?» Тогда скорпион сказал: «Но тогда мы оба утонули бы. Ты думаешь, я хочу совершить самоубийство?» И черепаха согласилась. И когда они были уже на самой середине реки, скорпион ужалил черепаху. Оба пошли ко дну, и черепаха говорит: «Ты что, придурок? Зачем ты это сделал?» А скорпион ответил ей на это: «Ничего не поделаешь, приятель, это моя натура. Я таков, каков есть.»

Макс кивнул.

– Поучительная история.

– Скорпион сказал: «Я таков, каков есть», – повторила Симона. – И он такой же, и все они, выходящие и выходившие из тюряги на волю. Они ждут-не дождутся, чтобы поскорее попасть обратно.

– Я сейчас собираюсь осмотреть дом, – сказал Макс.

– А разрешения вы не собираетесь спросить?

Макс молча покачал головой.

– Вы наглядно знаете, как выглядит то, что вы ищите? Вы сможете это опознать?

– Пистолет и револьвер.

– Ладно, начинайте, – согласилась Симона. – А что если вам попадется на глаза ещё что-нибудь? Вы это тоже заберете? Но только запомните, что тогда по вашу душу будет охотиться уже совсем другой человек. Ясно? И у него столько оружия, сколько вы в своей жизни никогда не видели.

* * *

Луис неподвижно сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, пытаясь шаг за шагом проанализировать ситуацию. Он думал. Нет, а с чего, собственно говоря, все началось? Они занимаются любовью, она сверху, и он уже готов вот-вот кончить, а по дому ошивается этот нахал?

Звонок в дверь. Она встает, и говорит, что это, должно быть, Орделл. Скорее всего, ему что-то понадобилось, и теперь он звонит, вместо того, чтобы войти сразу и застать их врасплох. Возвращается в комнату, говорит, что это не Орделл, а какой-то мужик. Он надевает брюки и идет к двери. Боже праведный, это же Макс Черри. Так в чем же дело? Откуда Макс знает об этом доме, если только Орделл сам ему об этом не рассказал? Врет, что у них с Орделлом назначена встреча. Хотя может быть это правда. Пусть заходит. Что я с ним не справлюсь, что ли? Так, теперь припоминает ему те «пушки», так вот же тебе, получай. Да? Уж не «Моссберг» ли это и «Питон»? Полное спокойствие, наплевать на все. Если будет продолжать приставать, пошел он к черту. Да и что он может следать? Все равно ничего не докажет.

Но на деле все было не так. Все случилось намного стремительнее, и он совершенно не был к этому готов. Ему следовало хорошенько подумать, прежде, чем открывать перед ним дверь. А то стоило ему лишь только войти в дом, как он тут же перехватил иннициативу.

– Что-то я не в форме, – признался Луис Симоне.

– А по мне все в порядке, малыш.

– Это было вчера, а сегодня уже нет. Я не чувствую своего преимущества. Понимаешь, я не готов.

– Что за чушь ты несешь. Его «пушки» у тебя?

– Не здесь.

– Тогда чего беспокоиться? Он же не из полиции.

– А что если бы он был из полиции.

– Тогда ты не стал бы пускать его в дом, правда? Наверное у тебя за время отсидки немного того, крыша съехала. Такое иногда случается.

– И я о том же. Когда я был в тюрьме, все было в порядке, я был в форме. А на воле – на воле быстро теряешь преимущество, свое чувство... на, сама знаешь.

Она вздохнула.

– Да уж, я знаю, малыш. – Подняв взгляд, она увидела Макса. – Вот это да...

Макс появился из коридора с фирменным пластиковым пакетом «Сакс на Пятой Авеню». Рукоятка пистолета торчала из-за пояса брюк.

– Я забыла вам сказать, что это тоже брать не следует, – поспешно сказала Симона и тут же обратилась к Луису. – Ты это видел? Ты свидетель, что это не я забрала. Это вот этот человек, на которого ты раньше работал.

Луис ждал, когда же наконец Макс вспомнит о своих пистолетах, но тот разговаривал с Симоной.

– Скажите Орделлу, что мы с ним квиты. В спальне я оставил кое-что для него.

– А что именно, – поинтересовалась Симона, – уж не расписку ли?

Макс понимающе улыбнулся ей, и Луис уже начал было подумывать, а не упустил ли он что-нибудь из виду, а не знакомы ли эти двое между собой. Макс снова заговорил, обращаясь к ней.

– Я бы посоветовал Орделлу вывезти отсюда те пулеметы, что сейчас сложены у вас в чулане, сегодня же ночью, и по возможности поторопиться. Если их здесь найдет полиция, то вы лишитесь дома.

Макс направился к двери. Симона помахала рукой ему вслед.

Луис глядел на нее, думая о пулеметах ТЕС-9, спрятанных в чулане, которые он должен был вывезти отсюда и переложить в тайник. Повернув голову, он видел, как Макс открыл дверь и вышел на улицу, унося с собой черную пластиковую сумку. Еще некоторое время Луис оставался сидеть неподвижно, тупо глядя на дверь.

Симона встала и направилась к двери, ведущей в спальню.

Луис подумал о том, что наверное пить ром ему больше не следует. Или может быть стоит найти стакан и выпить еще. «Ром и Кока-кола» в исполнении «Эндрю Систерз». Он начал пить ещё днем, в баре «У Кейси» на Оушен-Молл, стараясь не попадаться на глаза Мелани, думая о ней как о чудовище в женском обличье. Днем виски, вечером – ром, и все это без закуски... Для таких подвигов нужно быть всегда в хорошей форме, чего в свое время и требовал от него каждый день, проведенный в тюрьме. А на это уходило слишком много сил.

Симона вошла в гостиную с пачкой денег в одной руке и золотым «Ролексом» в другой.

– Слушай, а этот придурок где-нибудь работает? У него есть работа? – спросила она.

Луис глядел на то, как она села в кресло у кофеного столика и принялась пересчитывать стодолларовые банкноты.

– Он поручитель.

– Я спросила об этом, – пояснила Симона, – потому что грабитель из него никудышний.