Текст книги "Нарисуй ее тень"

Глава 10

На то, что мать назвала его работы «художествами», не скрывая пренебрежения, Костя, конечно, обиделся. Всегда всем рассказывала, мол, сыночек у нее безусловный талант, почти что гений, а на поверку оказалось – пустые это слова, всего лишь хвастовство и приятное преувеличение. На самом деле, по маминому мнению, фигня все это, пустое баловство, которое совсем ничего не стоит.

Обычно родители детей чуть ли не насильно впихивают во всякие там дополнительные школы – музыкальные, спортивные, художественные. А Косте уговаривать пришлось. Мама морщилась, сомневалась и раздумывала. Несолидно это – художественная школа, она-то уже давно по-другому приоритеты распределила.

На первом месте, конечно, английский. Тут Костя не особо сопротивлялся, на него почти все ходили, а со временем еще и пришло осознание, что в России комиксами никто серьезно не занимается. Учиться придется ехать за рубеж, лучше всего в США. Там в университетах есть факультеты креативных индустрий и специализация – художник комиксов. Кое-где в Европе тоже есть.

Но можно и в Москву. В Высшую школу искусства и дизайна. В ней преподают по международным стандартам и есть возможность частичного обучения в Великобритании. Так что без английского не обойтись!

Правда, об этих своих планах Костя тоже старательно умалчивал, чтобы не пугать маму заранее. Понимал, что без ее финансовой поддержки никак не обойдется, но и намекать не пытался. Ну, разве совсем издалека.

В крайнем случае найдет поблизости вуз с нужным факультетом. «Арт-дизайн» или «Графический дизайн мультимедиа» – солидно ведь звучит. Даже для мамы. Не то что какой-то там «комиксист». И если постараться, можно подать заявку на грант для обучения за рубежом. Только придется очень сильно постараться. Тогда и от мамы не будет такой финансовой зависимости.

Хотя главная проблема не в деньгах. В Костином отъезде.

Мама его даже в лагерь не решалась отправлять, боялась: как он там один? Ведь не справится. Или обидят. А тут – другой город. Еще хуже – другая страна или вообще другая сторона земного шара.

Но английский нужен. Тут не поспоришь.

На второе мама определила что-нибудь спортивное, для здоровья и правильного физического развития. Самый оптимальный вариант – бассейн.

Костя и на это согласился. Хоть плавать научился. Но потом ближайший к дому бассейн закрыли, а возить сына на другой конец города у мамы времени не нашлось. И она опять подумала не о художественной школе, а о – жуть! – бальных танцах.

Костя уперся, но мама настаивала, уговаривала, обещала, что ему обязательно понравится, и все-таки притащила его на первое занятие. Хорошо, сразу выяснилось, что у Кости к бальным танцам вообще никаких способностей, а сплошные противопоказания, и организм никоим образом к ним не приспособлен: нет ни выворотности, ни чувства ритма, ни чего-то там еще очень важного. А вот к рисованию у него явные наклонности, о которых еще в детском саду преподавательница ИЗО говорила.

С «художкой» мама смирилась и вроде даже испытывала гордость за Костины успехи, но, похоже, очень сожалела, что они были в рисовании, а не в чем-то еще. И, наверное, хотя и поддакивала, когда сын заговаривал о будущем, на самом деле изо всех сил надеялась, что Костя одумается и выберет достойную профессию. Достойную, в смысле, за которую деньги не стыдно брать. А за «художества» – стыдно.

Да если бы действительно речь шла о хорошем знакомом, Костя бы без вопросов бесплатно сделал любые картинки. Но для какой-то непонятной Любови Геннадьевны, которую он вроде бы должен знать и которая решила заполучить необходимое на дармовщинку… Обойдется! Тем более Косте деньги на самом деле нужны. И не для ерунды. Для Самойловых. Для их больной мамы. И чтобы сами Женька с Илюхой голодными не остались. Если совсем честно, Костя раньше о многом даже не задумывался – мама бытовыми проблемами не напрягала, а самому и в голову не приходило, – что, например, нужно за квартиру платить, за электроэнергию и прочее, проездной на автобус покупать и много еще чего, к еде не имеющего отношения.

Из-за одной тысячи Любовь Геннадьевна точно бы не разорилась. Восполнила бы потом потерю из карманов доверчивых родителей. Все равно бесплатно ей никто не сделает. Сейчас вон в любой типографии за простейший макет карманного календарика деньги возьмут, хотя соорудить его любой дилетант сможет. В фотошопе или стандартной виндусовской программе PowerPoint.

Хотя всучить Женьке деньги тоже непросто. Она сразу мрачнеет, начинает бормотать, что это неправильно и нечестно, что ничего у Кости взять она не может, что справится сама. И Косте приходится тоже что-то придумывать в ответ, чтобы не сорваться на несвоевременное признание: «Бери и не думай. Все мое – твое. Потому что я тебя люблю. И ничего не потребую взамен. Ведь я могу что-то сделать для тебя – и это уже лучшая в мире награда».

Ну почему в словах получается столь пафосно и неестественно? Не ляпнуть бы ненароком.

В магазине детских товаров сообщили, что очень ждут их в субботу на открытие. И хотя оно запланировано на двенадцать, прийти лучше к десяти, чтобы осчастливить ранних посетителей торгового центра новостью о предстоящем торжественном событии.

Вообще-то Костя по субботам ходил в школу. Это у Женьки в колледже пятидневка, а у него – все серьезно. Подобные объемы знаний можно освоить и не свихнуться только за шесть дней. Но и прогулять можно. Уже май, конец года, с итоговыми оценками давно определились. По крайней мере у Кости с ними проблем никаких. Все-таки есть польза от добросовестной учебы.

Костя думал, опять придется бегать с рекламными листовками, только уже внутри центра, но руководство магазина решило поизощряться ради праздника: не просто раздавать листовки, а в костюмах популярных мультяшных персонажей. Женьку с Костей назначили Машей и Медведем.

Машин-то наряд выглядел порядочно: белая блузочка, малиновый сарафанчик и под цвет ему платок на голову, а Косте указали на коричневый мохнатый холм, который венчала, словно странный надгробный камень, огромная мордастая медвежья голова со слегка выпученными глазами.

Как-то и размером Костя с костюмчиком не совпали. Чересчур длинные меховые штанины собрались внизу в гармошку. И в целом мелковатый получился медведь, слишком игрушечный, зато мило неуклюжий.

Это снаружи. А внутри оказалось еще ужасней: жарко, душно, вонюче. Обзор сужен до минимума, благоразумно смотреть под ноги, когда идешь, невозможно, и никто тебя не слышит из-за большой каркасной башки. Даже если будешь орать, любые слова преобразуются в утробный и бессмысленный медвежий рев. Как раз к образу.

По второму этажу оставили бродить огроменного сиреневого Лунтика и его худосочного приятеля кузнечика Кузю, а Машу с Медведем отправили вниз, в атриум.

Женя свернула к эскалатору, но Костя понимал, насколько минимален у него шанс благополучно спуститься по движущейся лестнице, и тут же во всех красках (художник ведь!) представил, как это у него скорее всего получится: кубарем, теряя на лету части мехового тела. Вниз он уже летал, спасибо, хватит. Поэтому Медведь ухватил Машеньку за руку и потащил ее к лифту.

Народ постепенно прибывал. Женя раздавала рекламки, толкала призывные речи, а Костя приветственно махал лапами, пожимал руки детишкам и взрослым и позировал перед объективами телефонов в самых разнообразных компаниях.

Начиналось все примерно одинаково, с восторженных ахов и воплей:

– Смотри, какой Мишка!

Дальше обычно следовала просьба:

– А можно с вами сфотографироваться?

Можно! Конечно можно!

Пока Костя и не Костя вовсе, а Медведь, он способен на многое. Лезть с объятиями к незнакомым людям, бесконечно фоткаться с кем угодно, строить пластиковые глазки всем подряд девушкам, независимо от внешности и возраста. Да и посетители вряд ли воспринимали его как человека.

Милое, лохматое, безликое нечто, которого не стесняешься и не боишься. И не задумываешься о его внутренней, то есть истинной, сущности.

Кто там? Мужчина или женщина, молодой или старый, несчастный или бесконечно довольный жизнью, адекватный или больной на голову? Да ладно! Какие могут быть проблемы у мультяшного Медведя?

– Узнаешь, кто это? Умница. Мишка из мультика. А девочку как зовут, помнишь? Правильно, Маша. Вчера вечером про них смотрели.

– Ой, Мишка! Юль, смотри, какой классный Мишка! Хочу с ним сфоткаться. Давай вместе! Сфотографируешь нас?

И девушка протянула телефон Маше-Женьке, уверенная, что не получит отказа.

Этих-то как сюда занесло? Они же должны быть на уроках. Суббота и для одиннадцатых классов учебный день.

Юля – звезда Костиной школы. Всегда в сопровождении верной подруги, словно под присмотром телохранителя. Знающая себе цену, разборчивая, неприступная. А Медведю легко позволяется ее обнять.

Небрежно обхватил за плечики – чего мелочиться? – сразу обеих, самых популярных девушек в школе. Одна с левого боку, другая – с правого. Прильнули довольные, улыбаются.

Везет Мишке!

Перед началом торжественного открытия Женьке позвонили на мобильник и велели бежать назад на второй этаж.

Бежать – это хорошо сказано, но невыполнимо. Поэтому чинно добрались до дверей магазина, украшенных гирляндами воздушных шариков.

Из динамиков звучали веселые песенки, среди толпы детишек обреченно возвышались Кузя с Лунтиком, девушка в пышной юбочке что-то задорно выкрикивала в микрофон. Женька быстро влилась в действо. Профессионал. А Костя…

Ну, Костя тоже. Он раньше и представить не мог, что может вот так прыгать, кривляться и танцевать чудные танцы с детьми. Причем в полусознательном состоянии.

Почему-то никто не догадался встроить в костюм Медведя кондиционер. И баллон с кислородом тоже бы не помешал. С Кости уже сто потов сошло, волосы прилипли ко лбу, щекам и шее, безжалостно щекотали кожу, футболка промокла насквозь. Хорошо, что утром под школьный пиджак надел ее, а не рубашку, и когда залезал в костюм, опытные люди посоветовали не стесняться и снять брюки. Иначе было бы еще жарче и неудобней.

Снаружи глупый Медведь жизнерадостно улыбался приоткрытой красной пастью, а внутри его погибал замечательный парень Костя Баринов, преданный и бескорыстный друг.

Когда же этот чертов магазин откроют и взбудораженные покупатели ринутся в него, оставив в покое несчастных животных?

– А сейчас… – особенно громко выкрикнула девушка-ведущая.

Спасен!

Костя с облегчением выдохнул. Нет, приготовился выдохнуть, однако ведущая неожиданно нанесла коварный удар.

– Будет шуточная эстафета!

Костя напрягся.

– Разбиваемся на две команды. Одна команда – Лунтика и Кузи, другая – Маши и Миши.

Пока разбивали засуетившихся детишек на две команды, пока устанавливали на полу кегли и прочую ерунду, Костя мрачно пялился на ведущую. Но она, само собой, не замечала его негодующего взгляда и увлеченно объясняла правила:

– Миша и Лунтик, становитесь перед своими командами. Вы побежите первыми.

Бежать?

– Считаем вместе! – кричала ведущая. – Три, два, один, старт!

Костя почувствовал толчок в спину. Его команда не хотела проигрывать.

Ну что ж! Костя послушно качнулся вперед. Сейчас он дотопает до последней кегли и рухнет замертво. И никакие силы не сдвинут его с места. По доброй воле. Но если вдруг у кого-то появится желание оттащить медвежью тушку в любое укромное место – то это пожалуйста. Тушка возражать не будет.

Все-таки удалось добраться до финиша, после которого Костя просто выключился на несколько минут. В реальность его вернули восторженные вопли. Вокруг скакали довольные дети.

Неужели выиграли?

Костя тоже несколько раз победно взмахнул руками и, вроде как неосознанно, под воздействием радостного порыва, облапил Машу.

Хоть какая-то выгода от всех его мучений! Но если рассуждать трезво, все равно получалось, что на самом деле Женьку обнимал не совсем Костя, а Медведь.

Магазин наконец открылся, нетерпеливые покупатели хлынули внутрь. А Костя пробрался в подсобку, без сил рухнул на какие-то мешки, торопливо стянул медвежью морду и жадно втянул нормальный воздух.

– Кость, ты как? – встревоженно поинтересовалась Женя.

Он только головой мотнул.

Как? Это ж приличными словами не выразить.

Мокрый, липкий, надо думать, жутко провонявший. Все тело зудит. А во рту сушь, язык прилип к нёбу, и губы словно склеились.

Вошла менеджер, протянула Косте полотенце. А он руку, точнее, лапу поднять не смог, простонал:

– Пить.

Тут уже Женька подсуетилась, сбегала куда-то, притащила бутылку воды. Литровую. Костя влил ее в себя, кажется, за один глоток. Даже не заметил. И от второй бы не отказался.

Менеджер молча понаблюдала за ним и невинно выдала:

– Немного передохнете, а потом опять листовочки раздавать.

Что?!

– Я не могу, – чуть не всплакнул Костя. – Вот честно не могу. Лучше пристрелите.

Менеджер хихикнула и повернулась к Женьке:

– Хиловатый, Жень, у тебя мальчик.

Костя только сердито зыркнул, оправдываться сил не было. На счастье, менеджер не настаивала, благосклонно разрешила:

– Ладно, идите домой.

И направилась к выходу. Костя успел спросить ей вслед:

– А душ тут где-нибудь есть?

Хотелось снять не только костюм Медведя, но и кожу, прополоскать, отжать как следует и разложить на батарее для просушки.

– Откуда здесь душ? – дернула плечами менеджер, но опять вошла в положение, хоть как-то. – Могу тебе футболку чистую дать. Из тех, в которых продавцы ходят.

Белую, с логотипом и названием магазина. Костя знал, как они выглядят.

– Ага. Спасибо.

Пока менеджер ходила за футболкой, Костя поднялся с мешков, попытался вылезти из медвежьей шкуры. Хотя бы частично, до пояса. Женька пару секунд наблюдала за его бесплодными попытками.

– Подожди. Сейчас молнию расстегну.

Зашла со спины. Торопливо вжикнула молния, меховые плечи сами соскользнули с натуральных Костиных, которые облепила вонючая футболка.

– Ты совсем мокрый! – подтвердила Женя Костины ощущения.

– Ага. Я в курсе. – Абсолютно безрадостно получилось.

– Можно заскочить в душ у нас. Дом же рядом совсем.

– Жень, правда?

Опять навязался в гости, но до дома точно не дотерпеть, зудит невыносимо.

– Ну да, – спокойно подтвердила Женька и ушла переодеваться.

Прибыла чистая, сухая футболка. В сложенном виде она очень даже прилично смотрелась, но стоило ее расправить…

Костя любовался и думал: вот на кого она рассчитана? На работника шириной со стеллаж? Так его ж дети напугаются. Или это у менеджера взыграло чувство юмора?

Занятия в бассейне Костя давно бросил, развить косую сажень в плечах так и не успел. Да и вообще никогда не заморачивался на наращивании внушительной мышечной массы. Не в ней же сила. Худой он был. Ну, то есть весьма стройный. А футболка размера шестидесятого, наверное: L с большим количеством иксов. Два Кости запросто в нее влезут. Хотя если сверху школьный пиджак надеть, незаметно же будет, что футболка под ним собрана в складки, как шкура у шарпея.

Оказавшись в квартире Самойловых, Костя сразу ринулся в ванную.

Сначала встал под душ – последние мгновения еле дотерпел, – подставил лицо под тугие теплые струи. Вода побежала по плечам, животу, спине. Как же приятно! Но скоро понял, что стоять под душем – этого все-таки мало. Хорошо бы сесть, а лучше – лечь. Заткнул пробкой сливное отверстие, дождался, когда наберется достаточно воды, уселся. Над поверхностью остались только голова и плечи. А затем, скользнув по гладкому дну ванны, ушел целиком под воду. Согнутые коленки слегка вылезли. Но коленки ладно, перебьются.

Удивительно, на что он способен. Сам от себя не ожидал. Медведи, дети, танцы… Столько подвигов за один день! Прямо средневековый рыцарь. Только те ради своих возлюбленных парились в металлических доспехах, а Костя – в нелепом меховом костюме.

Кажется, пора было всплывать. Воздух закончился!

* * *

Костя не мог точно определить, сколько времени провел в ванной. Скорее всего, много. Лежал, блаженно расслабившись, начисто забыв, что не дома. Может, даже вздремнул. Но вода начала остывать, и стало неуютно. Пришлось вылезать.

Из ванной Костя вышел с перекинутой через плечо футболкой-чехлом и едва не налетел на Женю.

Смутился немного от неожиданности, Женька тоже неуверенно застыла напротив.

– А Илюха где? – решил хоть что-то сказать Костя.

Вопрос вроде бы простой и нейтральный, но голос почему-то прозвучал глухо, почти шепотом, словно Костя делился какой-то тайной.

– Он с одноклассником на дачу уехал, – ответила Женя. Тоже слишком тихо.

Костя выдохнул нечто неопределенное, то ли «у», то ли «о», означавшее, что услышал и осознал.

Еще как осознал!

Получалось, сейчас они в квартире одни. Совсем одни. Женька стоит перед Костей, смотрит в глаза. Достаточно сделать всего два шага, и можно обнять, притянуть к себе, поцеловать. Кажется, Женя думает о том же, и…

Тут запел мобильник. Заорал. Запредельно громко.

Ну… да что ж такое! Вот ведь…

Направляясь в ванную, Костя вынул телефон из кармана брюк и положил на полочку в прихожей, и теперь он усердно надрывался. Пожалуй, даже с некоторым злорадством, что подловил нужный момент и в мелкие осколки разбил его значительность.

Надо было запихнуть мобильник в пиджак. Или в школьную сумку, на самое дно, чтобы напевал там учебникам и тетрадям. А еще лучше утопить в ванной. Да. Жаль, сразу не додумался.

Костя все-таки сделал те заветных два шага, но не в сторону Женьки, а к полочке под зеркалом. К телефону.

Кто же мог так не вовремя позвонить? Впрочем, понятно кто. Мама!

– Костя, разве ты уже не должен быть дома?

– И что?

– Уроки давно закончились.

– И что?

Мальчик не вернулся вовремя. Он же такой маленький, наивный и беззащитный. С ним обязательно что-нибудь случилось. Ужасное.

– Костя, ты где?

Излюбленный вопрос, доставший до омерзения.

– Скоро буду.

Засунул телефон в карман, наконец натянул футболку.

– Я пойду.

Тоска!

– Конечно, – понимающе кивнула Женька и, когда Костя уже выходил из квартиры, добавила, улыбнувшись: – А медведь из тебя получился классный.

Костя тоже улыбнулся, но безрадостно и со вздохом констатировал:

– Видимо, это и есть моя судьба.

Потом перешагнул через порог, закрыл за спиной дверь. Как-то опрометчиво торопливо. Не ожидал уже ничего хорошего. А Женька, между прочим, произнесла вдогонку:

– Костя…

Зачем? Что хотела? Чтобы он, как полагалось, вежливо сказал на прощание: «До свидания!» Или…

Да неважно уже. Дверь-то все равно захлопнулась. И Костя медленно побрел к лифту.

Спасибо, мама, за неусыпную заботу!

Глава 11

Возвращаясь с работы, Инна Владимировна встретила Костиного классного руководителя.

Кажется, она преподает историю, а зовут ее – вспомнить бы! – зовут ее… Галина Григорьевна. Вроде бы так.

Учительница кивнула за несколько шагов, а вот поздоровалась первой Баринова. И чуть преградила дорогу.

– Как там дела у моего Кости?

– Все хорошо, – коротко ответила учительница, как-то чересчур безразлично. Во всяком случае, Инна Владимировна так подумала.

Наверное, Галина Григорьевна торопилась куда-то. Или считала, что на работе слишком устала и незачем тратить свободное время на разговоры с родителями. Но Баринова не отступила:

– А по-моему, Костя немного хуже учиться стал. Вам не кажется?

Учительница проговорила мягко, но уверенно:

– Нет, не волнуйтесь! Все в порядке у Кости. Все как обычно. – И улыбнулась с едва заметной иронией. – Конечно, он мог бы и лучше. Если бы постарался. Но Костя никогда себя в учебе не перетруждал. Двоек у него нет, да и троек почти не получает. Претензий к нему тоже ни у кого нет. Стабильно хороший уровень. Поэтому его устраивает. К большему он не стремится. Не считает нужным.

Инна Владимировна почувствовала разочарование. Может, оттого, что классный руководитель столь легко позволяла Косте учиться вот в таком полурасслабленном состоянии – разве не положено ей требовать от учеников максимальных результатов? А может, оттого, что сын оказался не слишком усердным и целеустремленным. Но скорее потому, что Баринова не услышала, чего ожидала. Например, такого: «Ваш Костя стал невнимательным, на уроках думает непонятно о чем. Не всегда домашние задания выполняет. Что с ним происходит?»

Однако, вполне возможно, Галина Григорьевна просто не хочет задерживаться для новых объяснений, вот и уверяет, будто все в порядке. Учебный год скоро закончится. Осталось перетерпеть пару недель, и не стоит надрываться. Может, она это о себе говорила, а не о Косте: «Претензий нет. Стабильно хороший уровень, меня устраивает. К большему стремиться незачем».

Разговаривать дальше не имело смысла, и Инна Владимировна сухо произнесла:

– Спасибо. До свидания.

Придя домой, она строго поинтересовалась у сына:

– Костя! А ты уроки сделал?

Тот хмыкнул:

– Мам! Какие уроки? Конец года, все важные контрольные уже прошли. Кому это надо, что-то задавать на дом?

Инна Владимировна задумалась на мгновение:

– А где твой дневник? Я же должна в нем расписываться.

Костя ошарашенно замер, даже не сразу нашелся что ответить:

– Мам, ну ты даешь! С чего вдруг вспомнила? Я уже давно сам за тебя расписываюсь.

– Но это же…

Какое слово лучше подобрать? Нечестно? Непорядочно? Не по правилам?

– Да все так делают. Ну что мы – маленькие, чтобы родители дневники проверяли? Или ты мне не доверяешь?

Сказать правду? Что не доверяет.

Инна Владимировна действительно не доверяет сыну. В последнее время. Потому что точно знает, Костя недоговаривает, скрывает, темнит. Совсем не допускает ее в свою жизнь. Словно они чужие.

На днях нашла в вещах сына странную футболку. Огромную, немыслимого размера. На слона, что ли, рассчитанную? На спине нарисованы игрушки – пирамидка, кубики, плюшевый медвежонок, – спереди красовалось название магазина детских товаров.

Откуда взялась? И зачем она Косте, с таким рисунком?

Спросила:

– Костя, а это что за футболка?

– А! – Тот беззаботно махнул рукой. – Рекламная акция была. Магазин раздавал. Ну, чтобы одни носили, а другие смотрели и потом за покупками бежали. Просто с размером не повезло. Там же не выбирали.

Правдиво и логично, но все равно до конца не верится. Не доверяется. Опять мерещится скрытый смысл, оберегаемая тайна. Слишком много их у Кости внезапно стало.

Всегда же было открыто. Вход свободный, перспективы ясные. И вдруг дверь захлопнулась перед самым материнским носом. Только случайно удается узнать, что за ней происходит.

И такое ощущение, что Костя уже не живет здесь, так, наведывается на время в гости. И опять убегает. Неизвестно куда.

А все из-за этой девочки. Женечки-Снегурочки. На вид кроткой и хрупкой, но холодной и расчетливой по сути.

И зачем Инна Владимировна привела ее в свою квартиру? Пожалела, хотела помочь, поддержать. И вот – получила награду. Недаром говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

И мамаша ее. Увидела новое лекарство, и, вместо того чтобы поблагодарить, спросила:

– Инна Владимировна, это вы Жене рассказали?

Баринова поджала губы, отозвалась встречным вопросом:

– Вы же хотите быстрее поправиться?

Мамаша Самойлова опустила глаза:

– Да, конечно. Только, пожалуйста, в следующий раз я сама буду дочери говорить, если что-то понадобится.

Голос вроде бы тихий, даже смиренный, а проскальзывают твердые, решительные нотки, почти возмущенные.

Ни на кого не угодишь.