Текст книги "Острова богов"

КИГАН. Корабль «Лизабетт». Море Полумесяца

Иду по узкому проходу и заставляю себя дышать. Один из матросов дал мне совет всегда во время движения держаться одной рукой за стену на случай, если корабль неожиданно качнет, но сейчас этот способ помогает мне плохо. Разговоры на палубе закончились несколько минут назад, и я постарался незаметно проскользнуть к себе вниз.

За последние несколько недель, еще дома, я хорошо натренировался подслушивать. Мне довелось узнать много интересного, однако последние новости возглавят список, превзойдя предыдущие на несколько пунктов. Теперь ясно, почему капитан так настойчиво рекомендовала мне поискать другой корабль, хотя пару часов назад любезно приняла на борту. Вероятно, это случилось сразу после того, как на нее была возложена миссия.

– Прошу простить за неудобства, – произнесла она, глядя на меня так хмуро, словно я являюсь причиной всех ее бед. Очевидный и резкий контраст в поведении, если сравнивать с тем, как любезна она была, когда показывала мне каюту и наблюдала, как я раскладываю вещи. – Наши планы меняются, у нас не найдется для тебя места.

– Капитан, – я расправляю плечи, подражая манерам отца, – у вас уже нашлось для меня место, я уже его занимаю.

Ни при каких обстоятельствах я не позволю ей выставить себя на берег. Я совсем недавно добрался до Киркпула, к счастью, раньше посланного отцом человека, и молил богов, чтобы удалось оставаться не найденным им до самого отхода «Лизабетт». Мне совсем не хочется стоять с чемоданами на причале, чувствуя себя еще глупее прежнего.

– Молодой человек, – решительно начинает она, и по металлическим ноткам в голосе я сразу понимаю, что обязан ее остановить. Чем дольше длятся пререкания, тем меньше у меня шансов, ведь капитан – абсолютная власть на корабле.

– Капитан Ренса, – перебиваю ее я, придав лицу похожее суровое выражение, – давай все проясним. Ты получила от меня деньги и взяла на борт. Если ты сейчас мне откажешь, я расскажу всему Киркпулу, что ты не выполняешь обещания, и тебя легко переманить более выгодным предложением.

Взгляд ее пронзил меня, будто стрелой. В голове мелькнула мысль, что я задел ее за живое.

Теперь я понимаю, что ее пугала перспектива действий, способных привлечь массовое внимание. Ведь на нее возложена секретная миссия.

Я лишь желаю ей быть стойкой. Себе же – чтобы наши с принцем пути никогда не пересекались, хотя понимаю, что этого не избежать. Возможно, о, боги, нам даже придется разделить трапезу. Надеюсь, все это произойдет позже, хотя бы через несколько часов. Мне надо успокоиться, собраться с мыслями, спрятаться в своей комнате, вернее, каюте, и молить богов, чтобы все обо мне забыли.

Худшего со мной не могло случиться – и в тот самый момент, когда побег так важен.

Толкаю маленькую деревянную дверь, проскальзываю внутрь и плотно закрываю за собой. Передо мной небольшое, но разумно организованное пространство. Койка прикреплена к стене, на ней толстое стеганое одеяло, от него исходит затхлый запах, хотя не сказать, что очень противный. Под иллюминатором к полу прикручены два кронштейна, позволяющие поставить чемодан и зафиксировать, чтобы он не болтался в случае качки. Чуть поодаль к полу прибиты стол и стул. Под потолком лампа, которую я не выключил перед уходом.

Я слышал, как одну из девушек отправили на камбуз. Она, по всей видимости, не повар, но именно ее стоит вскоре ожидать с едой. А пока мне надо отвлечься.

Открываю чемодан и перебираю взглядом названия на обложках книг. Чтение всегда помогало мне избавиться не только от беспокойства, но и от чего похуже. С книгой в руках я могу спокойно дышать. Останавливаю поиски, заметив «Мифы и Храмы» Таджана. В свете недавно узнанного нет ничего лучше для чтения. Таджан местами скучный и занудный, часто предсказуемый, но он очень тщательный, даже дотошный.

В следующую секунду раздается громкий стук в дверь. Я вздрагиваю и захлопываю чемодан, попав крышкой по пальцам.

Баррика, молю тебя, пусть это будет девушка с едой, а не Леандер.

Прижав трактат к груди, открываю дверь и вижу перед собой девушку, но другую. Она необычная, немного странная, выглядит так, будто каждую минуту готова к нападению.

Утром мы уже виделись, даже обменялись несколькими фразами. Она оглядела меня с головы до ног, потом кивнула, что, по-видимому, означало, что проверка пройдена.

– Я пришла починить иллюминатор, – отрывисто произносит она, вытягивает руку и показывает мне ведро.

– Сейчас?

– Ночью можем попасть в шторм, – объясняет она и кивком указывает на Таджана – томик, который я держу перед собой, как щит. – Вижу, у тебя много вещей из бумаги. Неприятно будет, если они намокнут.

Я не в том положении, чтобы возражать, к тому же я значительно потрясен последними событиями, поэтому молча отступаю и опускаюсь на край кровати. Девушка ставит ведро на стол, склоняется к окну и принимается изучать уплотнитель.

Она примерно моего возраста, светлые волосы небрежно заплетены в косу, на коже с легким загаром веснушки. Зеленые глаза прищурены, она смотрит на иллюминатор так, будто он оскорбил ее лично. «Селли», – вспоминаю я. Капитан называла ее Селли.

– Мы идем к Островам, – говорит она, достает из ведра отвертку и начинает выкручивать винты из латунной рамы.

– Неожиданно, – соглашаюсь я, но лицо невольно перекашивается. Теперь ясно, зачем она здесь. Ей нужна информация, и она не ошибается, полагая, что сможет ее здесь добыть.

Она протягивает мне первый винт, и я смотрю на него, не сразу понимая, чего она от меня хочет. Потом встаю с кровати и протягиваю ладонь, чтобы девушка могла положить туда винт.

Мы оба молчим, пока она перекладывает к нему еще несколько похожих. Затем с ворчанием снимает раму, отставляет ее на стол и достает большую банку с отворачивающейся крышкой. Когда она скидывает кожаные перчатки без пальцев, я замечаю на тыльной стороне ладоней змеевидные полосы изумрудного цвета. Такие я видел раньше только у детей. Это не замысловатые знаки, указывающие на причастность к магии, а какие-то неровные полоски, словно неумело выведенные широкой кистью. В попытке удовлетворить любопытство я набираю в грудь воздух, готовясь спросить, и в следующую секунду замечаю, что она перехватывает мой взгляд и отворачивается. Щеки ее при этом краснеют, выражение лица становится отстраненным. Руки она спешит перевернуть так, чтобы знаки не были видны. Я понимаю, что лучше промолчать, и закрываю рот.

Пальцами она зачерпывает из банки густую черную массу, и я вновь обращаюсь к богине Баррике с просьбой, чтобы та наделила девушку аккуратностью, и она случайно не испачкала мои книги.

– Может, ты лучше меня все понимаешь? – наконец задает она вопрос, продолжая наносить массу на свободное от рамы пространство. – Мне лично все видится так: мы вот-вот вступим в войну, наш корабль под угрозой, и вместо того, чтобы спасаться, мы утешаемся какой-то нелепой легендой, похожей на детскую сказку.

– Это не просто легенда, – говорю я, хотя совсем не собираюсь вставать на сторону Леандера. – Есть серьезные основания полагать, что принцу удастся предотвратить войну принесением жертвы на Островах. Это получилось у короля Ансельма, может получиться и сейчас. – У них бы уже все получилось, если бы он, как всегда, не делал все с опозданием.

Она поворачивается ко мне и щурится, будто пытаясь определить, не шучу ли я.

– Ты серьезно? Но ведь сам король Ансельм и все с ним случившееся – тоже легенда. Нельзя же на это полагаться.

– Король Ансельм – вовсе не персонаж легенды. – Стараюсь, чтобы мой голос звучал убедительно. – Это было давно, целых пять веков назад, но он действительно существовал.

– И скакал с войском по окрестностям, сражался с богиней?

– По моему мнению, они были на одной стороне.

– Откуда ты знаешь, что было сотни лет назад?

– В основном из книг.

– Тебе ведь известно, что в книгах одни только выдумки? Чаще всего про могущественных королей.

Похоже, она считает меня не вполне нормальным. Хорошо, что я уже пришел в себя и успокоился.

– Не все, написанное в книгах, придумано. До наших дней дошли несколько источников, рассказывающих о короле Ансельме.

Она смотрит на меня так, что в голове возникает мысль о том, что и в современном мире встречаются загадки.

– Существует несколько описаний первого жертвоприношения, – продолжаю я. – Многие написаны современниками Ансельма. Упомянуты важные детали, позволяющие сделать вывод, что все происходило именно так, как указано в летописи.

Девушка приостанавливает работу и разглядывает меня, словно оценивая, можно ли доверять моим словам. Ловлю себя на том, что внутренне замираю, как школьник, которому очень хочется, чтобы ему поверили. Будто от этого что-то зависит.

– Если тебя это успокоит, мне тоже не нравится, что его высочество выбрал наш корабль для путешествия.

Она фыркает, достает из ведра тонкий канат и, вдавливая в черную массу, прижимает к раме.

– Что ж, хорошо. Давай доказательства.

– Что? – Я растерянно моргаю.

– Сам сказал, что их много в письменных источниках. Кстати, мне этот избалованный принц уже испортил жизнь, и, поверь, значительно. Убеди меня, что все это было не зря. Как он собирается предотвратить войну?

Я отступаю и вновь усаживаюсь на койку, размышляя, с чего начать. Винты при этом крепко сжимаю в ладони.

– История берет начало около пятисот лет назад. Точнее, пять сотен и один год назад. В данном случае точность важна. Король Ансельм был далеким родственником прапраматери принца Леандера. Он воевал с Мелласеей. – Делаю паузу, чтобы понять, доступно ли объясняю. Кто знает, какое образование у девушек на корабле.

Она кивает, пристраивает последний кусок каната и берет тряпку, чтобы вытереть руки.

– Вот-вот, я читала в книгах, что боги в буквальном смысле бегали друг за другом, как люди, и сражались. И в конце концов Хранительница Баррика сделала короля непобедимым воином. Вместе они усыпили Макеана-Игрока, покорили Мелласею, и оба исчезли навсегда. Как-то так, – заключает она.

– Пожалуй, как-то так, – соглашаюсь я. – Правда, Ансельм стал Посланником, непобедимым воином.

– Кто такой Посланник?

– Скажем так, в его случае на первое место встает значимость принесенной им жертвы. Религиозные и научные тексты говорят, что боги черпали силу из двух источников: веры и жертвоприношений. Чем больше людей верили, тем сильнее они становились. И, соответственно, добавляли им могущества своими жертвоприношениями.

– То же самое, что и магия, – заключает девушка. – Только духам подходят небольшие жертвоприношения: например, свечи или кусочек съестного. Я бы назвала это задабриванием, а не верой.

– Именно, – согласно киваю я и настораживаюсь – странные рассуждения для человека с магическими знаками.

– Значит, его жертвование было в помощи богине связать Макеана во сне? Этот факт я знаю. И чем он пожертвовал?

– Ну, ты должна понимать, что было на кону. Два бога сошлись в яростной схватке, была уничтожена вся страна Востейн, расположенная на территориях, которые мы теперь называем Бесплодной долиной.

Ее брови взлетают вверх.

– Где сейчас Книгохранилище?

– Точно. Книгохранилище – место нейтральное, самостоятельное, пригодное для обучения. Там поклоняются Матери, а не одному из семи богов. Книгохранилище было создано в том месте с целью стать напоминанием, что случается, когда происходит конфликт богов.

– Я не знала, что раньше там была страна, – признается девушка. – Итак, Баррика и Макеан сражались и… и потом случилось то, что случилось?

– Да. Макеан был силен и смел. Любил риск – не зря его называют Игроком, а Баррику раньше называли Воительницей. Она знала, что только ей под силу одолеть брата. Богиня Баррика увидела, что стало со страной Востейн и ее младшим братом Валусом, потерявшим в одно мгновение всех, кто в него верил, и тогда она отправилась на разговор с королем Ансельмом – первым по положению среди всех верующих в нее.

– И она сделала его непобедимым воином.

– Нет. Он был нужен богине для наращивания силы. И он помог ей. Король Ансельм принес величайшую жертву из всех возможных – он отдал ей свою жизнь.

Она бросает тряпку, которой только что вытирала руки, в ведро, поворачивается и внимательно смотрит на меня.

– Он убил себя?

– Это был единственный способ спасти свой народ – вера и жертвоприношение. Оно должно быть очень значимым, огромным, чтобы сделать Баррику сильнее остальных. И у него получилось. Она поднялась и наложила заклятие на брата Макеана, пока он был во сне. В этом сне он пребывает и по сей день.

– А король так и остался среди мертвых? – Девушка хмурится. – Баррика не воскресила его, чтобы продемонстрировать свою силу? Когда же он исполнил роль Посланника?

– На эту тему… до сих пор ведутся дискуссии. Существуют легенды о времени, предшествовавшем войне богов. Это время называют Эпохой Посланников. Посланники – это существа, наделенные силой богов, но сами они не боги и не люди. Говорят, один из них создал равнину, на которой сейчас расположена Мелласея. Еще один повернул вспять целую реку в Петроне. Легенды эти настолько древние, что нельзя утверждать, насколько они правдивы.

– Тогда, может, этого никогда и не было?

– Одна из самых сложных вещей, которой предстоит научиться человеку, занимающемуся наукой, – говорить: «Я не знаю». Так вот, я не знаю.

– А что ты предполагаешь?

– Говорят, Ансельм стал Посланником спустя столетия после кончины последнего из них. Через некоторое время после битвы упоминаний о нем уже не встретить. Корону возложили на его сестру, а потом и на ее детей. Полагаю, людям очень хотелось верить, что он выжил, поэтому они стали слагать о нем легенды.

– Печально, – заключает она.

– Время было такое. Мрачное. Но план удался. Макеан был скован заклятием и не мог ничего сделать для Мелласеи. Войска были разбиты, Алинор победил.

– Как все просто.

– Только не для короля Ансельма, – многозначительно добавляю я. – Королевская доля тяжела. Для кого-то больше, для кого-то меньше.

– Кажется, только не для принца, – презрительно фыркает девушка.

Поджимаю губы, надеясь, что молчание станет ответом.

– Итак, объясни, как это связано с нами? – Она тянется за винтами. – Нет, давай мне их по одному.

Протягиваю первый.

– Каждые двадцать пять лет один из членов королевской семьи совершает жертвоприношение, чтобы поддерживать поток энергии.

Она роняет винт и смотрит на меня с нескрываемым ужасом.

– Хочешь сказать, что принц плывет на Острова, чтобы умереть?

Я качаю головой, а девушка отводит от меня взгляд и приседает, чтобы отыскать на полу потерянный винтик.

– Королевская семья не разглашает подробности. Но один из потомков короля обязан посетить Острова богов, в частности, Остров Баррики, и совершить жертвоприношение. Они всегда возвращались невредимыми, поэтому можно предположить, что так будет и на этот раз, и эта поездка – всего лишь недолгое путешествие с целью продемонстрировать веру и преданность богине.

– Прошло уже двадцать шесть лет, – произносит Селли, поднимается и возвращается к работе. – Получается, они на год задержались. Ты говорил, раньше они бывали там каждые двадцать пять лет.

– Да, неизменно. И тщательно следили за сроками, по известным причинам.

– И никто не пытался им помешать?

– Будь так, они бы едва ли об этом рассказали.

– А год промедления – это важно?

– Смотря в каком смысле, – отвечаю я и передаю еще один винт. Удивительно, но беседа мне даже… приятна. Точнее, ее обучающая составляющая. Всегда мечтал, что нечто подобное произойдет со мной на территории Книгохранилища. Когда было особенно грустно, я представлял, как брожу по нему и веду разговоры на темы истории и культуры. – Скажи, ты человек верующий?

– В Храм я не хожу. – Она отвечает, не поворачиваясь, сосредоточившись на том, чтобы попасть отверткой в шляпку винта. – Да и кто туда ходит? Хотя я отношусь к вере с уважением.

Я с пониманием киваю.

– Вера в Алиноре отличается от веры в других землях. Остальные боги ушли из мира людей. Вера в них стала… формальной, лучшего слова подобрать не могу. Но Воительница Баррика неустанно следит за Макеаном, поэтому ее и стали называть Хранительницей. Как часто говорят служительницы Храмов и маги, она оставила дверь приоткрытой. Она больше не исцеляет больных, не совершает великих чудес, но время от времени обозначает свое присутствие. На это указывает ежегодное наполнение колодцев водой, а цветы в Храмах цветут всегда вне зависимости от времени года.

– Храмовых цветов больше нигде не бывает? – удивленно моргает девушка. – Как же люди тогда узнают, что их боги существуют?

– Они этого не знают. Просто надеются и верят в них. Но в наши дни и в Алиноре верующих людей все меньше – большинство, как и ты, не посещают Храмы. А в Мелласее, по слухам, Храмы полны прихожан.

– Вот как?

– Их зеленые сестры распространяют информацию о том, что скоро Макеан станет значительно сильнее и сможет сбросить чары сна. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что Баррика получает все меньше энергии, а Макеан – больше. В этом случае год имеет большое значение. Война между странами – это одно, но совсем другое – битва богов. А она может начаться, если Макеан пробудится. Достаточно побывать в Бесплодной долине, чтобы понять, сколько людей погибнет и как будет выглядеть мир после случившегося.

Девушка обреченно качает головой.

– Вы, ученые, полагаете, что они могут снова начать сражаться друг с другом?

– Лично я предпочитаю не делать прогнозов.

Она грустнеет и берет с моей ладони еще винт.

– Во время такой битвы им понадобятся корабли, верно? Как думаешь, это произойдет? Ты потому едешь в Траллию?

– Вовсе нет. Я не испытываю желания оказаться вовлеченным в битвы против веры. У меня личные мотивы, я еду в Траллию для учебы.

И я был так близок к исполнению желания.

– Любая война коснется лично каждого. – Она пристально смотрит мне в глаза. – У тебя есть родные в Алиноре?

– Они смогут за себя постоять. – Они все военные, и будут только рады возможности проявить себя.

Мы оба замечаем, как изменился мой тон: слова произносятся поспешно, будто я защищаюсь. Девушка поворачивается, и я замираю, готовясь к атаке в виде прямых вопросов. Вместо этого она неожиданно меняет тему, полагая, что та понравится мне больше, чем разговор о близких. Ей неизвестно, что и ее я бы предпочел не касаться.

– Ты, значит, знаком с принцем? Я видела, как ты смотрел на него там, на палубе.

Я невольно хмурюсь.

– Я знал его еще в школе.

– И какой он?

У меня совсем нет желания отвечать на вопрос. Эта девушка – Селли – прямолинейна, что порой кажется приятным, но значительно усложняет общение. К тому же у меня нет желания лгать ей прямо в глаза, как и говорить то, о чем впоследствии пожалею.

– Принц Леандер живет в свое удовольствие, – наконец выдаю я. – Ни о чем не задумываясь.

– Хм. – Она кладет отвертку в ведро и закручивает крышку банки с липкой массой. – Потому он опоздал с жертвоприношением? Был занят развлечениями?

Я опять предпочитаю отмолчаться, поскольку вижу, что она выглядит так, будто вот-вот зарычит.

– Значит, это он помешал тебе раньше попасть в Книгохранилище? Как и мне сделать то, что хотела. Надеюсь, он проявит расторопность и не испортит жизнь многим людям. Спасибо тебе за интересный урок, Ученый.

Я открываю рот, вспомнив, что забыл представиться, но опять считаю правильным промолчать.

– Был рад оказаться полезным, – только и говорю я.

Она кивает на иллюминатор и берет в руку ведро.

– Скажешь, если вдруг начнет течь вода.

Не поднимаясь с койки, я провожаю ее взглядом. Лишь когда дверь захлопывается, опускаю голову и понимаю, что рука все еще лежит на «Мифах и Храмах» Таджана. Провожу ладонью по обложке и открываю книгу. Принимаюсь листать страницы в поисках интересной главы, которая поможет мне унять мысли.

Я предпочитаю изучать историю, а не творить ее.

ЛЕАНДЕР. Корабль «Лизабетт». Море Полумесяца

Теперь я знаю, что койки на корабле даже уже, чем я ожидал. Из своей я едва не выпал пару раз за ночь, когда, забыв, где нахожусь, попытался перевернуться. В результате кое-как удержался, запутавшись при этом в одеяле.

Впрочем, все было не так плохо, благодаря тому, что соседняя койка оставалась свободной. По крайней мере, удалось избежать присутствия свидетелей позора, что важно, по словам сестер. Они часто мне об этом напоминают, обмениваясь взглядами и вздыхая.

В багаже нашлось одеяло с вышивкой золотой нитью. Я обнаружил его, когда решил посмотреть, что положили слуги. Сначала я был недоволен, но позже, когда увидел то одеяло, которое было на койке, мысленно поблагодарил доброго человека, подумавшего об этом, и с удовольствием им накрылся.

Вот и наступило утро: у ободка иллюминатора вспыхивают первые лучи солнца.

О, кто-то стучит в дверь. Вероятно, меня разбудил именно этот звук.

– Войди, – выкрикиваю я, затем сажусь и провожу рукой по волосам – чувствую, что они торчат дыбом в разные стороны. И ладно, я ведь все равно очарователен и красив. И умею этим пользоваться.

Дверь распахивается, и появляется девушка, которую я видел вчера. В руках у нее поднос, выражение лица настороженное. Взгляд ее скользит вниз и застывает. Я сразу же вспоминаю, что на мне нет рубашки. В следующие несколько секунд происходят неожиданные и странные вещи. Глаза девушки становятся круглыми, поднос качается в руках. Я подаюсь вперед, чтобы помочь, но замираю, вспомнив, что и на той части тела, что скрыта одеялом, одежды не много.

– Даже не думайте! – кричит она, словно угадав мои мысли.

Я натягиваю одеяло повыше, моля богов, чтобы девушка скорее пришла в себя и не уронила мой завтрак. Наконец поднос ложится мне на ноги, и мы оба с облегчением переводим дыхание.

– Ваша еда, принц, – бормочет она себе под нос.

– Это далеко не первый раз, когда мой вид без одежды вызывает бурную реакцию, – успокаиваю я ее. – Один раз в… Впрочем, не думаю, что это важно.

Она бросает на меня взгляд, говорящий, что не важно все мое существование, затем выходит, плотно затворив дверь.

Передо мной сытный, хоть и простой завтрак: яйца, сосиски, тосты с маслом и фрукты.

Уже второй раз мне не удается произвести на нее хорошее впечатление. Странно. Тут невольно задумаешься: есть ли в этом определенный смысл?

Приступаю к еде. Обычно в поездках за моим питанием следят повара из дворца, но сейчас их нет. Конечно, декоративных элементов не хватает, но в целом все не так плохо. Кто-то даже постарался красиво нарезать яблоко – не в форме цветка, но нечто похожее.

Немного поразмыслив, решаю все же не звать девушку и не просить принести апельсиновый сок.

Через полчаса я уже сыт, одет и готов исследовать свое новое королевство. Перекидываю через плечо сумку и отчего-то чувствую себя немного глупо, но слышу в голове голос старшей сестры: «Будь внимателен».

У двери в небольшой нише замечаю статуэтку Баррики – приклеенную. Рядом, видимо, для пущей верности, висит медаль с изображением Матери. Задерживаюсь рядом на мгновение, касаюсь кончиком пальца Баррики и мысленно обращаюсь к ней. Так определенно делали множество раз и до меня.

Мне известно, что большинство людей посещают Храм по праздникам, но у меня с богиней особенные отношения, учитывая положение моей семьи. Я отчетливо ощущаю присутствие Баррики, когда обращаюсь к ней, при этом возникает довольно странное и пугающее чувство – будто моя воинственная сестра заглядывает мне через плечо во время молитвы. Но меня не так просто запугать. В конце концов, я живу с Августой.

Гладкое лицо богини, как мне кажется, приобретает недовольное выражение.

– Не смотри на меня так, я уже в пути, – бормочу я.

Поднявшись по деревянным ступеням, с удовольствием вдыхаю соленый воздух и чувствую себя так, словно выбрался из затхлой, тускло освещенной пещеры на свет. Палуба еще мокрая от росы, тихо поскрипывают над головой реи, белые паруса надуты, судно несется вперед. Солнце висит над самым горизонтом. Я, похоже, ошибся, время сейчас совсем раннее. Горизонт виден со всех сторон отлично. Я медленно поворачиваюсь по кругу, разглядывая совершенно прямую линию. Губы сами собой растягиваются в улыбке. Небо чистое, теплого голубого цвета, морская гладь похожа на покрывало глубокого синего оттенка с белыми вкраплениями. Я чувствую, как кружат у корабля любопытные морские духи, а духи воздуха играют с парусами. Раз они в настроении поиграть, то и я тоже.

К мачте направляется один из членов экипажа, он кивает мне, потом встает на приступок и начинает забираться вверх. Я слежу, как он уверенно двигается, хватается за веревки, минует флаги. Парень покрепче – его брат, по словам капитана, – уже наверху и приветственно ему кивает. Тишину нарушает лишь плеск волн. Ничего похожего на то, где я бывал раньше.

Поворачиваюсь, оглядываясь, и замечаю свою новую подругу – или нового врага. Надеюсь, за оставшиеся дни мне удастся завоевать ее расположение. Сейчас она стоит у релинга[10]10
  Релинг – жесткое деревянное или металлическое ограждение на борту корабля. Должно предотвращать падение пассажиров или членов экипажа за борт.


[Закрыть] и разглядывает море. Я думал о ней вчера днем после нашей встречи на пристани, задавался вопросами, кто она такая, с какого корабля. Я привык быстро переключаться, но на этот раз все оказалось сложнее. Я испытывал необъяснимое желание найти девушку, узнать о ней больше, попытаться убедить, что я не такой плохой человек, хотя, понятное дело, лучше забыть о ней.

Обрывки этих мыслей кружились в голове даже тогда, когда меня нашли и вернули домой офицеры гвардии королевы.

Я встаю всего в нескольких футах от девушки и так же склоняюсь к релингу. Теперь я могу, хоть и украдкой, разглядеть ее лучше. Мускулы ее тела настолько хорошо развиты, будто она зарабатывает на жизнь физическим трудом. Лицо с легким загаром усыпано веснушками, вокруг вьются выбившиеся из косы светлые пряди. Пухлые губы сжимаются, когда она поворачивается и замечает меня. Ее глаза удивительного цвета зеленого мха сужаются – теперь она смотрит на меня с прищуром и совсем не дружелюбно.

– Доброе утро, – говорю я, улыбаясь, и жду, что ответная реакция будет похожей. Ничего подобного. Девушка ухмыляется, поворачивается спиной к релингу и поднимает голову. Теперь взгляд ее устремлен ввысь, к людям на реях.

– Что они делают? – Еще одна моя попытка.

– Выставляют паруса, – отвечает она, не поворачиваясь. – Преобладающий ветер[11]11
  Преобладающий ветер – направление, из которого дует ветер в большинстве случаев на данной территории.


[Закрыть] дует из Алинора в Мелласею. Нам надо пройти поток, иначе доставим вас прямо к врагам.

Мне кажется, она вовсе не считает эту идею такой уж плохой. Похоже, по утрам она не особо дружелюбна.

Я замолкаю на несколько минут и сосредотачиваюсь, чтобы воздействие моего очарования стало сильнее.

– Извини, позволь мне начать сначала. Скажешь, как тебя зовут?

– Селли, – неохотно отвечает она. – Селли Уокер.

– И ты… Прости, я не знаком с названиями должностей на… лодках.

– Это корабль, – поправляет она. – А я простой матрос.

Судя по тому, как она хмурится, это больное место.

Мы снова замолкаем и разглядываем паруса. Полагаю, она следит, правильно ли мужчины действуют. Я позволяю фокусу внимания сместиться и разглядываю духов, кружащих в воздухе, словно золотые пылинки.

Заговорить мы пытаемся одновременно.

– Селли, если я…

– Послушайте, подумайте хоть минуту…

Затем оба замолкаем и смотрим друг на друга. На ее щеках под веснушками появляется румянец.

– Что вы хотели сказать, принц?

– Неважно. – Я мотаю головой. – Что ты хотела мне сказать? – Все же рискну и улыбнусь. – Я внимательно выслушаю, обещаю.

Она смотрит с подозрением.

– Ладно. Я хотела сказать, что можете не стараться подружиться со мной. Капитан на вашей стороне, а мое слово, поверьте, никакого веса не имеет.

– Но твое мнение важно для меня. К тому же, если ты Селли Уокер, это значит, что корабль принадлежит твоей семье, и твое слово не может ничего не значить.

Есть и еще более важная вещь… но об этом я предпочту умолчать, чтобы не смущать ее.

Она опять презрительно фыркает, поворачивается и смотрит прямо мне в глаза.

– Слушайте, я провела год под командованием капитана Ренсы, выполняла все ее приказы, будь они прокляты, и ни разу не слышала слов похвалы. Если бы вы, принц, не поднялись на борт этого корабля, я бы уже сбежала и направлялась к отцу.

– Вот как. – Я вздрагиваю, сам того не желая. – И что же сейчас?

– А сейчас мне надо ждать не меньше полугода, чтобы его увидеть. И это в лучшем случае. – В голосе слышатся нотки воя дикого животного. – Благодаря вам. Я знала, что вы…

– Знала, что я очарователен и прекрасен? Что наши пути вновь пересекутся?

– Что вы принесете мне только проблемы, – заканчивает она.

В голове возникает мысль, но я пока не понимаю, что с ней делать.

– Селли, можно тебя спросить?

– А мой ответ вас остановит?

– Я… я действительно тебе не нравлюсь? – Я с трудом сохраняю лицо серьезным, но стоит посмотреть ей в глаза, как желание улыбаться проходит.

Она хотела, чтобы я оказался в глупом положении. Чтобы меня никто не воспринимал всерьез – впрочем, в этом нет ничего нового.

Вчера я не обращал внимания на то, что она мне говорит, на ее обидные слова. Похоже, сейчас она готова их повторить.

Селли качает головой.

«– У него был плащ, расшитый пайетками из настоящего золота.» Помните? – Интонации голоса меняются, но и это не сулит мне ничего хорошего. – У принца. У вас, то есть. Я вас совсем не понимаю. Для вас все вокруг – несерьезная игра. И вы понятия не имеете, какова жизнь окружающих.

– Послушай, я сочувствую по поводу отца, но…

– Я не виноват, так? Нет, вы не виноваты, а просто у меня характер такой, с причудами.

Я открываю рот возразить, но не нахожу слов и закрываю его. В споре я могу победить любого, но в этом случае я сам усложнил себе задачу.

– Можете не пытаться подружиться, – продолжает Селли. – Я буду работать, а вы не мешайте. – Она отворачивается, и внезапно ее лицо озаряет улыбка. – Лучше подружитесь с ним, – говорит она, кивком указывая на сутулую фигуру.

Я обращаю взгляд в ту же сторону и вижу человека очень бледного, сгорбленного, с лысой головой и чисто выбритым лицом. Судя по походке, он не моряк – вероятно, тот самый пассажир, о котором вчера вечером упомянула капитан. Надо извиниться, что моя экспедиция изменила его планы.

Мужчина поднимает голову, и я вздрагиваю, узнав его.

– Уоллеслии? Киган Уоллеслии?

Он смотрит на меня, не отводя взгляд.

– Доброе утро, ваше высочество, – произносит он подчеркнуто вежливо. – Я полагал, в это время вы еще в постели.

Подтекст нетрудно уловить: «Я бы не вышел на палубу, знай, что могу тебя встретить».

– Как ты здесь? – спрашиваю я, пытаясь представить, как именно Киган Уоллеслии мог оказаться на борту торгового судна.

– Похоже, плыву, как и вы, на Остров Баррики, – отвечает он с заметным недовольством.