Текст книги "Куриный бульон для души. Внутренняя опора. 101 светлая история о том, что делает нас сильнее"

Золотая петля

Знай свою ценность, властвуй над собой, будь собой.

Морган Харпер Николз

Петля – сущ., ж. р. 1) Сложенная кольцом и завязанная часть веревки, нитки. 2) Капкан или ловушка.

Однажды кто-то сказал, что воспоминания имеют над нами такую власть, какую мы им позволяем иметь. К примеру, у меня есть воспоминание о моих длинных волосах. Длинные, светлые, волнистые волосы, спускающиеся чуть ниже застежки лифчика. Эти локоны были ничем иным, как шелковой петлей. Петлей, созданной из множества нитей человеческой ДНК. Петлей, туго затянутой на моей шее.

Каждый раз, когда он гладил меня по волосам, я чувствовала, что петля становится все туже. Каждый раз, когда он говорил мне, какие у меня красивые волосы, я думала только о том, как мало они на самом деле имеют отношения к моей сущности.

Ради утешения я завязывала хвостик и затягивала его красивой лентой – петлей совсем иного рода. Это давало мне возможность дышать, но обман длился недолго. Он все понял и стал выдергивать ленты из моих волос – прямо в машине, перед тем, как мы приезжали на какое-нибудь мероприятие.

Временами мне казалось, что ему не важно, как я себя чувствую и во что я одета, лишь бы была возможность показать, что у него в подчинении есть такие блестящие золотистые волосы.

Иногда, когда он слегка касался моих волос, я вспоминала, как была маленькой белокурой девочкой в Италии, где морщинистые мужчины и женщины удивлялись легкости моих прядей и щипали меня за щеки. Я помню резкую боль от прикосновений и то, как я старалась не вскрикнуть. Мама однажды сказала мне, что показывать свою боль – это грубость, ведь все эти люди просто восхищаются моей красотой.

Я считала, что длинные волосы выглядят элегантно, когда зачесаны назад и уложены, особенно для вечернего выхода в свет, в дополнение к наряду и макияжу. Я делала высокую прическу, думая о том, какой изящной кажется моя обнаженная шея. Ему тоже нравилось, когда я приподнимала волосы – так я могла продемонстрировать золотое ожерелье, подаренное его матерью. Он всегда заставлял меня надевать его, даже если я пыталась выйти из дома одна. Холодное желто-белое золото (в цвет моих волос) было еще одной разновидностью петли – ошейником, напоминавшим мне о том, что я попала в ужасные отношения, к которым была причастна даже его мать.

Однажды у нас возникли «разногласия», и он уехал из города на выходные. В тот же вечер я помчалась в супермаркет, чтобы купить краску для волос. Она была фиолетово-красной, или, как ее называют итальянцы, меланзана – баклажан. Из упрямства я держала эту баклажановую краску на волосах на час дольше, чем указано на коробке, заботясь лишь о том, чтобы разрушить блестящее золото и избавиться таким образом от ласки и комплиментов.

Может быть, вместе с цветом волос я смогу изменить и тон наших отношений? Я знала, что он будет огорчен, когда увидит мои новые баклажановые пряди, развевающиеся на ветру. Но по какой-то причине ему понравился новый цвет. Когда со временем он потускнел, я обратилась в салон. Меланзана вновь засияла на солнце.

Мы провели три прекрасных/ужасных месяца в Англии, и мне понадобилась стрижка. Он пошел со мной, чтобы убедиться, что мне сделают завивку. Неужели я была настолько слаба духом, что позволяла мужчине диктовать, какими должны быть мои волосы? Но тогда я смотрела на это по-другому. Пока мне удавалось избежать его грубости, я была готова попробовать все (в пределах разумного), чтобы ослабить петлю.

Однажды он страстно обнял меня и запустил пальцы в мои завитушки, а затем дернул, как будто хотел вырвать их с корнем, и повалил меня на пол. Он был в ярости, обвинял меня во всем подряд.

Неприязнь, которую он испытывал к моему новому стилю, на какое-то время взбодрила меня. Как будто с моими волосами стали одним целым. У нас наконец-то были одни планы, идеи и желания. На мгновение мои волосы стали моими, они действовали от моего имени, а не работали против меня, превращаясь в затягивающуюся удавку.

Если бы такая мысль пришла мне в голову раньше, я бы обязательно ее реализовала. Теперь в моих волосах было мое спасение. Нам предстоял торжественный вечер. Я решила посетить местную парикмахерскую, чтобы сделать художественную укладку. Мне хотелось чего-то уникального и непохожего на то, что обычно выбирают итальянки. Я мечтала быть достаточно «нестандартной», оставаясь при этом в рамках приличий. Я собиралась вывести его из себя, не переступая черты, за которой он сможет высказать свое недовольство.

Но листая журнал в ожидании своей очереди, я вдруг взбунтовалась. Все должно было измениться навсегда. Я прозрела. Героиня подняла голову. Пленница разорвала цепи.

Я отрезала все. Моя шея обнажилась и стала дышать. Волосы на затылке были сбриты на пару сантиметров вверх по линии роста, напоминание о прежней роскоши осталось лишь на макушке. Я срезала петлю, оставив ее на полу парикмахерской в районе Позилиппо у Неаполитанского залива в Италии.

Ребекка Гардеа

Укулеле

Музыка приносит нам удовольствие и освобождает от страданий. Она может успокоить нас и поднять настроение. Она помогает нам терпеть боль, быстрее бегать, лучше спать и быть более продуктивными.

Алекс Доман

Как, оказывается, больно просыпаться после операции на легком! Я говорила шепотом. Штука, измеряющая дыхание, показывала его низкий уровень. Все болело. Никто не мог заставить меня смеяться, потому что это было слишком больно.

Каждый день я тренировала дыхание с помощью простых упражнений.

Я выходила во двор, шла к забору и возвращалась обратно – и так несколько раз подряд. Подождите, я сказала «шла»? Скорее, бодро ползла, как 150-летняя черепаха.

Через две недели после операции мне принесли коробку. Внутри оказалась укулеле. Что? Наверное, почтальон что-то напутал.

Но нет, посылка была адресована мне.

Позже зазвонил телефон. Это была Молли из Парижа.

– Мне пришло сообщение, что мой подарок доставлен. Что скажешь?

– Спасибо, Молли!

Я не стала говорить: «Я ничего подобного не просила». Лучшие подруги умеют читать мысли. Она объяснила:

– Тебе нужно какое-то веселое занятие. Я играю на ней уже больше года и помогу тебе научиться. Устроим потом «джем» по Zoom.

– Хорошо…

Мы с Молли выросли в Сан-Франциско и долгие годы поступали как близнецы. В 1996 году она переехала в Париж, а я перебралась на Восточное побережье. Наше общение стало нерегулярным. Мы навещали друг друга, но время шло, и чаще видеться не получалось.

Сейчас нам уже за шестьдесят, но, узнав о моей операции, Молли стала звонить мне каждое утро. Она организовала молитву с шестью друзьями, чтобы попросить для меня успешной операции и восстановления. Каждый день в два часа пополудни по восточному времени она приказывала им взывать к Богу.

Я протестовала:

– Молли, не надо заставлять всех перебирать четки. Пусть молятся как хотят.

– Нет! – сказала она. – Четки – это мощная вещь, и с их помощью мы генерируем групповую энергию.

Ее настойчивость удивила меня, поскольку Молли не религиозна.

Но мне, ее лучшей подруге, удаляли раковую опухоль, и игра стоила свеч.

Должна сказать, все это ослабило мой страх. Каждый день в 14:00 на меня снисходило чувство спокойствия от осознания того, что мои друзья молятся за меня. Моя операция прошла успешно, но Молли еще не закончила.

Итак, вернемся к укулеле.

В одной руке у меня был мобильный телефон. Другой я немного растерянно держала укулеле за гриф.

Затем Молли рассказала, почему она так твердо верит в целительную силу этого инструмента.

Как я уже говорила, у нас были перерывы в общении, и я не знала, что она играет на укулеле уже больше года. Вот как это началось.

Давние отношения Молли распались, причинив ей глубокую душевную боль. Она жила в Париже, вдали от семьи и нас, своих друзей детства. Она чувствовала себя очень одинокой, с разбитым сердцем. И тогда Молли взяла в руки укулеле и стала играть на ней, чтобы отвлечься. Каждый день, подбирая песни, она поднимала себе настроение. Научиться играть было очень легко. Молли брала укулеле с собой в парк или на пляж и играла часами. Каждый день она делала новые музыкальные успехи, и с каждым днем чувство утраты уходило.

– Она спасла жизнь мне, – сказала Молли, – и я хочу, чтобы теперь она спасла и твою.

Я замолчала. Я была тронута, вдохновлена.

Теперь с момента операции прошло полтора года. По утрам я беру в руки укулеле и играю на ней. Потом Молли звонит мне из Парижа, и мы болтаем о жизни. Я беру онлайн-уроки и заучиваю пару песен. Я не настолько хороша, чтобы «джемовать» с другими, но иногда посылаю Молли видеоклипы, чтобы повеселить ее. Исполнение минутного мотивчика занимает у меня две с половиной минуты, потому что мне все еще не удается дотянуться до нужных нот моими короткими корявыми пальцами.

Но я согласна с покойным Джорджем Харрисоном, который был без ума от укулеле и даже владел огромной винтажной коллекцией. Рассказывают, что он появлялся на вечеринках, раздавал укулеле и играл на них со своими друзьями-музыкантами. Однажды он написал: «Все, кого я знаю и кто увлекается укулеле, – весельчаки. Невозможно играть на ней и не смеяться».

Вот и я снова начала смеяться в полный голос.

И теперь очень хочу выучить новую песню под названием «Мне помогают друзья».

Сюзетт Мартинез Стэндинг

Глава 4. С миру по нитке

Хотите одеяло?

Я думала, что вера скажет: «Я сниму боль и дискомфорт», но в итоге она сказала: «Я побуду с тобой».

Брене Браун

Я подъехала к входу в отделение неотложной помощи. Всего за неделю до этого у нас с мужем обнаружили COVID-19. Я переносила болезнь легко, зато у Боба наблюдались практически все симптомы – казалось, с каждым днем ему становится все хуже. Утром мы поговорили с врачом. Он предложил обследовать Боба на предмет возможного обезвоживания. Врач сказал, что, возможно, мужу дадут антибиотик или стероид.

Я зарегистрировала Боба в приемной и пошла ставить машину на стоянку. Нас предупредили, что ждать придется около трех с половиной часов. Вернувшись, я обнаружила своего мужа сидящим в инвалидном кресле на тротуаре в огороженной зоне. Кроме него, там были и другие пациенты с симптомами COVID. Боб весь дрожал. Он спросил, есть ли у меня в машине одеяло – в больнице ему отказались его дать.

Я принялась судорожно рыться в багажнике в поисках одеяла или пляжного полотенца – чего-нибудь, чем можно было бы укрыть Боба. Но в багажнике ничего не оказалось. Я вернулась с пустыми руками. Боб посмотрел на меня и сказал:

– Я пропал, Лори.

– Нет, подожди, я сейчас вернусь!

Я бросилась в ближайшую аптеку. Там я схватила с полки пять одеял. Когда я расплачивалась, менеджер спросил меня, зачем мне понадобились все эти одеяла. Я объяснила, что мой муж очень болен, а все пациенты с COVID вынуждены ждать за пределами больницы.

– Мой муж не единственный, кто болеет и мерзнет на улице. Я принесу одеяла всем.

Менеджер повернулся к кассиру и сказал:

– Дайте ей скидку 75 %. Ее муж болен, а она помогает всем остальным. Я тоже хочу в этом участвовать!

Я расплакалась от благодарности.

Вернувшись в больницу, я укутала мужа и раздала другие одеяла. Наконец Боба увезли в приемное отделение, мне же оставалось только беспомощно стоять на парковке и ждать новостей. Примерно через два часа за мной выбежала медсестра. Уровень кислорода в крови Боба опасно упал, и его перевели на режим жизнеобеспечения. Мне удалось быстро поцеловать его и сказать, что я его люблю. Медсестра поспешно вывела меня обратно, когда Бобу стали делать искусственную вентиляцию легких.

Следующие семь дней и ночей я практически жила на больничной парковке, молясь за своего мужа вместе с семьей и друзьями. Мне казалось, что лучше находиться к нему как можно ближе. Одна из медсестер повесила в окно сердце из бумаги, чтобы мы могли видеть, где находится палата Боба.

Я попросила друзей принести одеяла. Я понимала, что в тот момент ничем не смогу помочь Бобу, но могла поддержать людей, которые мерзли в очереди. Нам было легко разговаривать и говорить друг другу слова поддержки, ведь у всех нас была общая беда. Потом мы стали раздавать одеяла другим семьям, ожидавшим в своих машинах у отделения скорой помощи.

Другие люди тоже стали приносить пакеты с одеялами. Девятилетний сын одного из наших друзей спросил маму, можно ли ему на день рождения вместо подарков принести одеяла для Боба. Он собрал больше сотни одеял и сделал открытки с поздравлениями для пациентов.

На восьмое утро Боб проиграл в борьбе с COVID. Мне позвонили. Я вбежала в больницу, проскочила мимо охранников и медсестры приемного отделения. Они требовали, чтобы я остановилась и вышла из здания. Уже находясь в коридоре приемного отделения, я поняла, что даже не знаю, куда идти. Меня не пустили ни к Бобу, ни в его палату. Наконец врач позвонил и разрешил мне подняться. Целых сорок пять минут я стояла и смотрела, как они пытаются спасти жизнь моего мужа. Я понимала, что его уже нет.

Во второй половине дня опять начали поступать одеяла и деньги. Группы друзей и родственников каждый вечер помогали раздавать одеяла пациентам с COVID и их семьям на парковке у отделения скорой помощи. Денег было так много, что мы могли посылать еду врачам и медсестрам, работающим в отделении интенсивной терапии и реанимации.

Прошло уже несколько месяцев после смерти Боба, но одеяла продолжают раздаваться каждый вечер. Дружеские отношения и связи, которые мы установили на парковке, только окрепли. Это история надежды и доброты посреди болезни, разлуки и боли.

Люди объединяются, помогая друг другу пережить самые трудные времена. Иногда мне кажется, что Боб улыбается откуда-то сверху, чтобы вселить в нас надежду на будущее. Это еще одно напоминание о том, что мы должны сохранять веру, делать добрые дела и помогать друг другу, несмотря ни на что.

Лори Брайант

Все в огне

Для того чтобы иметь хороших соседей, надо самим быть хорошими соседями. И это касается всех сфер человеческой деятельности.

Гарри С. Трумэн

Почему наша соседка из дома напротив неистово колотит среди ночи в нашу входную дверь и требует, чтобы мы открыли? Когда мы подбежали к двери, она выкрикнула только одно слово: «ПОЖАР!» и добавила, что уже позвонила в службу спасения.

Мы выскочили на улицу как раз в тот момент, когда из-за угла с воем вырулили пожарные машины. Пожар был огромной силы! Пламя вырывалось из окон соседнего столетнего трехэтажного дома, хлестало через крышу. Оно было таким высоким, что его было видно за несколько миль. Пожарные машины заполнили всю нашу улицу, от одного конца до другого, и даже перекрыли две поперечные.

Мой муж помчался к соседям, чтобы убедиться, что они тоже выбрались на улицу. К счастью, все члены семьи были на улице и в безопасности… включая собаку. Тогда муж побежал к домам, расположенным на другой улице, но вплотную примыкавшим к горящему, и стал стучать во все двери. Все было в порядке. Воздух стал густым от дыма, мой муж, возвращаясь, с трудом видел и дышал.

Мы были почти благодарны за COVID-19. Из-за него на нас, как и всегда, были надеты маски, и это помогало нам не дышать дымом. Мы сидели на улице и смотрели, как пожарные выполняют свою героическую работу.

На нашей улице скопилось одиннадцать пожарных машин. На одной из них был установлен гигантский фонарь, который освещал улицу так ярко, что казалось, будто наступил солнечный день. На всякий случай приехали парамедики и машины «скорой помощи». Слава богу, они не понадобились. Наш дом стал своего рода «безопасным местом», куда по мере необходимости приходили и уходили соседи. Также мы позаботились о том, чтобы у соседской собаки было много воды.

Примерно через два часа пожар был полностью ликвидирован. Удивительно, но горевший дом не был разрушен полностью. Большую его часть еще можно было спасти, несмотря на копоть и хлопья пены. Только несколько важных вещей были утеряны. Заменить остальное – например, мебель и одежду, не составляло труда. Ремонтировать придется только две комнаты и коридор. Другие помещения – вычистить и проветрить. Пожарные установили, что причиной пожара стал неисправный электроприбор в одной из спален.

На следующий день в нашем доме стоял запах дыма. Все наши соседи тоже пропахли дымом. Но, несмотря на трагедию – а может быть, и благодаря ей, – мы нашли множество причин для благодарности. В трудные времена люди объединяются, чтобы помогать друг другу. Мы все готовы делать добро другим. Нам очень повезло, что мы смогли помочь соседям во время и после пожара.

Нашим соседям тоже очень повезло. Главным образом потому, что никто не пострадал, несмотря на огромные масштабы пожара и последствия, которые будут ощущаться еще долгое время. Но все остальное было в порядке. Хозяева сгоревшего дома были безгранично благодарны пожарным. Они не переставали говорить им «спасибо». И много раз выражали свою благодарность нам – за то, что мы открыли двери в наш дом в ту ночь и в последующие дни. Для нас это была мелочь, но для них – огромная поддержка.

После пожара в соседнем доме не было электричества. Как зарядить телефон, чтобы связаться с родственниками и сообщить им, что с вами все в порядке? Они заряжали телефоны у нас. Где можно на время оставить собаку? В нашем доме, с нашей собакой. Что сделать с лекарствами, которые нужно хранить в холодильнике? Положить в наш холодильник. Где встретиться с представителями страховой компании и другими посетителями? Прямо здесь. Где прилечь в течение дня, чтобы отдохнуть от разбора завалов? Здесь. И так далее, и так далее. Это были маленькие, но важные вещи.

В последующие дни и недели люди продолжали проявлять доброту. Соседка принесла корзину с фруктами, собранными с деревьев во дворе: апельсинами, лимонами, персиками и авокадо. Эта соседка не была знакома с хозяевами дома, даже не знала их имен. Но она принесла корзину, чтобы поделиться с ними. Другие жители района доставили вещи – что-то нужное, что-то нет, но важен сам поступок.

Сейчас все улеглось. Наши соседи застрахованы, поэтому им будет предоставлено жилье на время, которое потребуется для восстановления дома. Нам придется обходиться без соседей, но они вернутся. И тогда мы отпразднуем! Они уверены, что все будет хорошо – и так оно и будет.

Барбара ЛоМонако

Сладкий аргумент

Пирог жизненно важен. Если есть пирог, никакого стресса быть не может.

Дэвид Мамет, «Бостонский брак»

Два пирога с клубникой и ревенем из сладкого теста остывали на столешнице в центре моей кухни. Пироги пахли божественно и напоминали мне о сладком аромате, наполнявшем бабушкин дом по средам.

За годы работы я испекла сотни пирогов, но никогда не слышала о пирогах из сладкого теста, пока не получила заветный рецепт от дальней кузины, уроженки Нового Орлеана. Она утверждала, что пироги из сладкого теста являются фирменным блюдом этого региона.

Во время карантина я работала из дома, и почти каждый день мне хотелось пробовать что-то новое и необычное. Готовка и выпечка всегда доставляли мне огромное удовольствие. Вот и сейчас, ощутив запах остывающих пирогов с клубникой и ревенем, я почувствовала, как у меня потекли слюнки. Не прошло и нескольких минут, как мой муж Эд, принюхиваясь, тоже пришел на кухню.

– Какие симпатичные пироги! И такие ароматные! Уже можно попробовать? – спросил он.

– Они должны полностью остыть, чтобы сок не вытек, – ответила я.

– А куда нам два пирога? Ведь нас всего двое. В холодильнике и так места нет, – хитро улыбнулся Эд.

– Это новый для меня рецепт, и я думала, что получится только один пирог, пока не стала раскатывать корж, – объяснила я.

Эд был прав. Все долгие месяцы карантина я носилась по кухне, забивая холодильник и морозилку готовой едой до отказа. Похоже, только готовка и выпечка помогали мне оставаться в здравом уме.

– Может, угостим пирогом Сью и Скотта? – предложил Эд.

Мы жили рядом уже пять лет, но лишь изредка здоровались друг с другом через двор, и номерами мобильных телефонов обменялись только на случай непредвиденных обстоятельств.

Я решила, что Эд прав. Можно было поделиться моими творениями с соседями и подбодрить обе семьи. Кто не обрадуется сладкому пирогу на пороге своего дома?

Я написала Сью: «Я испекла пироги с клубникой и ревенем. Можно мне занести тебе один? Если тебе неловко делиться домашней едой сейчас, я пойму».

Она немедленно ответила: «Звучит аппетитно! Я уже и не помню, когда мы в последний раз ели домашний пирог! Пирог – то что нужно в эти серые будни».

После обеда я завернула один из пирогов в свежее кухонное полотенце и положил на дно большого коричневого бумажного пакета, чтобы было удобнее его нести. Я оставила пирог на пороге дома Сью, позвонила в дверь и вернулась к себе. Через несколько дней Сью написала мне сообщение: «Спасибо за пирог. Он был прекрасен! Я оставила кое-что на пороге твоего дома». Оказалось, она испекла печенье, которого я никогда не пробовала. В сладком, нежном тесте, хрустящем снаружи и мягком внутри, была запечена смородина – восхитительное угощение к чашке послеобеденного чая.

На следующей неделе я оставила на крыльце ее дома бобовый суп с колбасками, а она ответила мне свежеиспеченными горячими булочками. Я передала ее семье буханку ржаного хлеба, а она через несколько дней удивила нас бананово-ореховым хлебом, приготовленным по фамильному рецепту. Наш обмен продолжался до самого Рождества и до нового и, как мы надеялись, лучшего 2021 года.

Обмениваясь любимыми семейными блюдами, мы обнаружили, что наши биографии похожи. Сью была родом из фермерской общины на юго-востоке Миннесоты, а я – из такой же общины к юго-востоку от Сиэтла. Как здорово, когда зарождающаяся дружба расцветает благодаря обмену вкусной едой в необычайно трудные времена!

Я готова поблагодарить вирус за дружбу, которая могла бы и не состояться. Карантин напомнил нам о том, как важно делиться с другими. Еда – это тонкая, но мощная связь, которую я не ценила, пока вирус не лишил нас радости разделять трапезу с теми, кто нам дорог и кого мы любим. Кто бы мог подумать?

Синтия Бриггс