Текст книги "Сладкая летняя гроза"

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– …а затем провел месяц в Венеции, – добавил Артуа, – но там было так скучно. Итальянцы такие… итальянские.

Кристиана еле сдерживала смех.

– Но они не могут быть другими, не правда ли?

– Конечно, не могут. Ты только послушай эту музыку, – продолжил он, резко меняя тему разговора, что было его привычкой. – Просто ужасно, не правда ли?

Кристиана нахмурилась, глядя на многолюдную поляну. Всюду зажгли факелы, эль тек рекой. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую деревенскую мелодию.

– Я с тобой не согласна. Они, по-своему, не плохо играют.

Артуа удивился.

– Очень плохо, что ты потеряла свое место при дворе, очень плохо, что ты потеряла деньги и свой гардероб, но мне кажется, к тому же, ты потеряла еще и свой вкус.

– Сноб, – с улыбкой возразила Кристиана.

Они сидели на фермерской повозке и несколько минут наблюдали, как танцевали деревенские жители.

– Ты приедешь погостить к нам в поместье Нот-лай? – спросил Артуа. – Мадам Альфор и граф очень хотят видеть тебя. Ты же помнишь Сюзет и Люсьен Бертен, не правда ли? Они тоже здесь. Они хоть и простоваты немного, но богаты, богаты, богаты… И кто еще там… дай мне подумать.

– Все это ерунда, Артуа. Конечно, я как-нибудь приеду навестить вас, но я счастлива там, где живу.

Артуа был просто поражен. Он хотел возмутиться, когда Ричард подошел к ним и принес две большие кружки эля.

– Неужели ты пьешь пиво, как все эти простые люди? Может сказать этому парню, чтобы он принес нам хорошего вина? – он повернулся и с вызывающим видом посмотрел в сторону Джеффри, щелкнув пальцами. Джеффри в это время стоял около лошадей и разговаривал с молодой хорошенькой девушкой.

– Эй, мальчик, – позвал его Артуа высокомерным тоном.

Джеффри презрительно посмотрел в сторону Артуа и сплюнул на землю.

– Еще раз назовешь меня мальчиком, я снесу тебе голову и посажу ее на…

– Перестань, – приказала Кристиана, – ты просто невозможен. Ричард, мы конечно выпьем пива.

Ричард фыркнул, смеясь своим собственным мыслям и протянул им тяжелые кружки. Кристиана взяла свою и начала с удовольствием пить.

Она заметила, что Артуа скорчил гримасу и демонстративно передернул плечами после того, как попробовал пива. Она была удивлена, и его реакция немного разозлила ее.

– Ну, Артуа, – продолжал Ричард, озорно взглянув на него, – что ты думаешь о странных маленьких привычках, которые есть у английских крестьян.

Артуа приподнял бровь.

– Они мало чем отличаются от привычек французских и итальянских крестьян. Пожалуй, у итальянцев даже хуже.

Ричард громко рассмеялся и рыгнул.

– Не будь таким грубым, – сказала ему Кристиана, и Ричард отвесил ей преувеличенно низкий поклон.

– Как прикажет ее высочество, – сказал он и скрылся в толпе.

– Это твой родственник? Боже мой, Кристиана, неужели они все такие ужасные?

– Ричард вовсе не ужасный. Он просто любит пошутить. Он очень добрый.

Артуа с сомнением посмотрел на нее.

– В самом деле, Артуа. Они все очень добрые. Вот посмотри. Это Даниэль. Он преподает латынь. Точнее, преподавал, но его уволили. Из-за меня. Правда, потому что у меня была небольшая ссора с сыном сквайра, когда я работала в «Разбитой Чаше».

– Что ты там делала и где?

– Работала, мой друг. И не надо так ужасаться. С тех пор, как существуют таверны, люди работают там, и в этом нет ничего плохого. Боже мой, Артуа, что с тобой?

– Я чуть не умер от удивления. Ты просто шокировала меня. Кристиана, ты уверена, что не хочешь переехать в поместье Нотлай? Не могу поверить, чтобы эти негодяи заставили тебя работать в таверне.

– Никто меня не заставлял, я сама захотела, – Кристиана посмотрела на толпу и увидела Гэрета. Он стоял рядом с Полли, держа ее за руку. Внезапно Кристиана почувствовала беспричинный приступ ревности.

Как будто почувствовав, что Кристиана наблюдает за ним, Гэрет повернулся и без улыбки встретил ее взгляд.

– Гэрет, – позвала она, кивая ему головой, – иди познакомься с Артуа.

Он заколебался, но потом направился к ним мимо танцующих пар. Его волосы отливали рыжим цветом при свете зажженных факелов.

Гэрет протянул руку Артуа и пожал его руку.

– Итак, вы Артуа. Мы слышим о вас постоянно.

– Неправда, не постоянно, – возразила Кристиана. – Артуа, это Гэрет.

Воцарилось неловкое молчание. Но тут появилась Полли. Ее пышные полосатые юбки колыхались на бедрах.

– А почему ты не танцуешь, Кристиана?

– Попозже, Полли. Это мой друг Артуа. Я тебе о нем рассказывала.

Полли озорно улыбнулась.

– Это тот самый Артуа, который подарил тебе бриллиантовые сережки в день рождения?

– Тот самый, – согласился Артуа.

– Трудно себе даже представить, – заметила Полли, – что вы у нас здесь в Эшби на ярмарке. Вы тоже не танцуете, Артуа?

– Нет, я не танцую, – ответил Артуа, и Кристиана впервые заметила, как напыщена его речь.

– Ну что ж, а я чертовски хочу танцевать, – неожиданно заявил Гэрет. – Это неплохое развлечение, которое двое могут себе позволить в одежде. Пойдем, Полли, покружимся.

Он взял Полли за руку и потащил ее в толпу танцующих. Кристиана старалась не смотреть на них, но видела, как Полли прошептала что-то на ухо Гэрету, и он засмеялся, запрокинув назад голову.

– Какой грубый парень, – заметил Артуа.

– Обычно он совсем не такой, – возразила Кристиана. Она следила глазами за Гэретом и Полли. Даниэль встал между ними и увел Полли на танец.

Гэрет засмеялся, пожал плечами и отправился выпить пива. Он взял бокал и выпил его залпом.

– Расскажи мне снова о Филиппе, – потребовал Артуа. – Почему он оставил тебя в таком месте? Он что, сошел с ума?

– Вначале я тоже так думала. Но сейчас…. – она замолчала, увидев, как Гэрет обнимает в танце местную девушку. Ее кудрявая головка была откинута назад, она смотрела на Гэрета почти с обожанием.

– Что случилось, куда ты смотришь, Кристиана? Давай пойдем куда-нибудь и узнаем, нельзя ли здесь купить хорошего вина? Это английское пиво убьет меня.

– А мне оно нравится, – возразила Кристиана, отрывая взгляд от Гэрета и девушки с вьющимися волосами. – Расскажи мне о поместье Нотлай, Артуа. Кто там еще из французов?

Они сидели на повозке. Кругом слышались звуки флейт и скрипок, а они говорили о Франции, о тех, кто выжил во время революции, о тех, кто уехал в другие страны и о тех, о ком ничего не известно. Вспоминали тех, кого уже нет в живых.

Когда Джеффри и Стюарт вернулись и начали запрягать лошадей, Кристиана взяла слово с Артуа, что он навестит ее завтра.

Она взобралась на повозку, улеглась на соломе, крепко прижимая к себе скрипку, и стала ждать возвращения Гэрета.

Они ждали его больше часа, но он не появился, и тогда Даниэль решил возвращаться домой без него.

– Гэрет где-нибудь пьет пиво, – заверил он Кристиану.

Но от этого ей не стало легче.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Миссис Хэттон встретила появление Гэрета на кухне презрительным взглядом.

– И это после того, как я просила тебя проследить, чтобы твои братья не напились. А ты и сам являешься домой на рассвете пьяный как свинья.

У Гэрета еле хватило сил улыбнуться ей. Ему было совсем плохо. Он старался не реагировать на резкий и суровый голос миссис Хэттон. Не было смысла отрицать, что он напился до глупого и блаженного состояния.

– Теперь полдня будешь спать или стонать, – добавила миссис Хэттон.

Гэрет взял со стола чашку с чаем, недопитую кем-то, и выпил ее залпом, стараясь утолить жажду.

– Ел и пил всю ночь, а теперь будешь охать весь день, – заявила миссис Хэттон, очень безжалостно, по мнению Гэрета.

– А где все? – спросил он, имея в виду Кристиану. В последний раз он видел ее, когда она сидела с Артуа на повозке. Кристиана смеялась и восхищенно смотрела на своего друга. Ее черные волосы касались его плеч.

Миссис Хэттон кивнула на заднюю дверь, ведущую в сад.

– Где все? Дурака валяют, вот где, – ответила она осуждающе, повернулась к Гэрету спиной и все свое внимание сосредоточила на засолке говядины.

Гэрет вышел на старое каменное крыльцо. Яркое солнце ослепило его, и он зажмурился. Осмотревшись, он увидел Джеффри и Стюарта, прислонившихся к стене дома. Между ними стоял Даниэль, явно чем-то смущенный.

Гэрет начал было говорить, но Джефф и Стюарт замахали на него руками, чтобы он молчал.

Откуда-то из-за угла был слышен голос Кристианы. Она говорила по-французски. Ей отвечал более низкий голос.

Стюарт и Даниэль вопросительно смотрели на Даниэля.

– Она сказала, – пробормотал тихо Даниэль, – что здесь совсем неплохо, особенно, когда привыкнешь. А он сказал, что она выглядит как… что-то такое, я не знаю этого слова.

– Что, черт возьми, вы делаете? – возмущенно спросил Гэрет.

Стюарт и Джеффри зашикали на него.

– Она рассказывает ему о своем саде, – прошептал Даниэль, поворачиваясь ухом в сторону сада, – а он говорит, что слишком много лаванды, что надо избавиться от нее.

– Я не могу поверить, что вы подслушиваете. Это просто непорядочно, – тихо сказал Гэрет, удивленно глядя на братьев. Но он все же присел на ступеньки, чтобы узнать, о чем же говорит Кристиана.

– Он сказал, что она не может быть счастлива здесь, что это невозможно, что хуже ничего не может быть.

– Вот педераст, – проворчал Джефф.

– Я еще могу представить, что этим занимаются Джефф и Стью, – заметил Гэрет, – но, чтобы и ты, Даниэль? Это выше моего понимания.

– Он ничего не может поделать, – весело сказал Стюарт. – Мы его шантажируем.

– Чем же вы его шантажируете?

– Ш-ш-ш, – зашипел Джеффри, – что они сейчас говорят, Дэн?

– Артуа говорит, что она должна поехать с ним, и что он может отвезти ее в Новый Орлеан. Но сначала, возможно, они поедут в Вену. Он говорит…

Гэрет встал и нетерпеливо отбросил волосы со лба.

– Все, достаточно, – тихо сказал он. – Хватит. Как будто нам всем нечем больше заняться. Думаю, что работы у нас хватает. Прекращайте заниматься чепухой и отправляйтесь в поле.

– Ты сегодня тоже хорош, – отметил Джеффри, – ох тебя несет, как из пивной бочки.

Гэрет ничего не ответил и направился к амбару. Лицо его вдруг стало мрачным.

– Что, черт возьми, с ним случилось? – спросил Джеффри. – Какой-то он не такой.

– Займитесь-ка работой, – сказал ему Даниэль и поспеши за Гэретом.

– Г…. – весело сказал Джефф. – Давай поездим верхом.

Стюарт засмеялся.

– Хорошо, – согласился он.

Кристиана предложила Артуа розовый бутон, который он аккуратно приколол к петлице.

– Как мог Филипп бросить тебя в такой дыре? – спрашивал он, как обычно не церемонясь. – Без денег, без всего?

– Он не бросил меня. Я была слишком слаба для такой дальней поездки.

Артуа с сомнением посмотрел на нее.

– Ты выглядишь довольно крепкой, – заключил он. – Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.

Кристиана возмутилась.

– Толстая! Я совсем не толстая!

Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.

– Ну, может быть, немного толстовата.

– Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.

– Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, – сделал заключение Артуа. – Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila[24]Note24
  И вот (франц.).


[Закрыть]. Последний крик моды.

– Это очень удобно, – объяснила ему Кристиана, – невозможно работать в саду в шелковых платьях.

Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.

– Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?

Кристиана улыбнулась.

– Может быть и смешно, но как это прекрасно – своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.

– Жизнь – это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.

– Да, это так,

– Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?

– О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!

Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд – изучающим.

– Ха! – внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.

– Что? В чем дело?

Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.

– О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?

– Чем? Я занималась садом. Я ведь тебе уже говорила. И я… просто жила, – ответила Кристиана и при этом сильно покраснела.

– И чем еще? – весело спрашивал Артуа. – Смотри, как ты покраснела. Моя дорогая Кристиана, ты самая ужасная лгунья на свете. Не удивительно, что ты не хочешь уезжать. Наконец ты занимаешься этим, не так ли?

– Не будь таким грубым. Я не…

– Нет, ты занимаешься! Ты посмотри на свое лицо! О, оно такое красноречивое. Но скажи, который же из них? Тот, который ученый или тот, у которого волосы торчат во все стороны?

– Конечно нет. Артуа, какой ты ужасный!

– Или тот грубиян? – настаивал Артуа.

– Гэрет совсем не грубиян, – выпалила Кристиана.

– Гэрет, – повторил Артуа с вежливой насмешкой, – значит так его зовут. Скажи, когда у вас это началось?

– Знаешь, – сказала Кристиана, поднимаясь. Она подошла к левкоям и убрала несколько увядших цветков. – Когда я думала, что тебя нет в живых, я действительно горевала и плакала. Это было море слез, просто океан слез. А теперь я не могу понять, зачем я плакала. Ты такой ужасный насмешник!

Артуа засмеялся, нисколько не обидевшись.

– Не удивительно, что ты не хочешь уезжать.

– Я не хочу ехать в Вену, Артуа. Мне ужасно не хочется бросать свой сад.

– Боже мой, Кристиана, я почти поверил тебе. Не удивительно, что он вчера не сводил с тебя глаз.

– Разве? – Кристиана вчера так обрадовалась встрече с Артуа, что этого даже не заметила.

– Да, все время смотрел на нас, пока не ушел. Кристиана нахмурилась.

– Это у тебя серьезно? – спросил Артуа, – Я имею в виду, это просто развлечение или ты его любишь?

Кристиана немного помолчала, разглядывая ярко-голубые цветки шпорника, яркий фуксиновый цвет вильям-сов, темно-фиолетовые фиалки.

– Я люблю его, – призналась она. Голос ее был тихим.

Артуа развеселился.

– Но, – добавила она поспешно, – он меня не любит. Он считает меня глупой и бесполезной.

– Но ты действительно глупа и бесполезна, – отметил Артуа.

– Нет, я не согласна. Боже мой, какой ты ужасный. Может быть, когда-то я и была глупой и тщеславной, но я уже совсем не та, правда, я уже другая.

Артуа посмотрел на нее с сомнением.

– Ну может быть чуть-чуть тщеславна. Ладно, не обращай внимания. Это не важно.

– Конечно, не важно. В конце концов, даже если бы он и любил тебя? Тогда бы он попросил тебя выйти за него замуж., и что бы ты делала? Неужели ты согласилась бы похоронить себя на этой ферме и до конца своей жизни выращивать цветы? Это было бы…

– Это было бы блаженство, – тихо закончила Кристиана, – это было бы замечательно. Но этого не случится, я не хочу сейчас об этом думать. Я просто останусь здесь, пока Филипп не пришлет за мной, пока мне не нужно будет уезжать. А до тех пор я хочу наслаждаться жизнью.

– Неужели это так хорошо? – спросил Артуа, поправляя кружево на своем манжете.

Кристиана бросила испепеляющий взгляд на Артуа, но потом весело рассмеялась.

– Лучше, – призналась она, – лучше, чем хорошо.

– Сначала революция, теперь это, – заметил Артуа. – Мир действительно рушится, не правда ли? Скажи, Кристиана, вы занимались этим на соломе? Или на овечьей шерсти? Или среди коров в поле? Коровы в это время наблюдали за вами?

– Прекрати, Артуа! Что мне с тобой делать? Знаешь, ты действительно ужасный человек. Просто ужасный.

Ямочки заиграли на щеках Артуа.

– Да, ужасный. Разве ты не знала? Это же часть моего шарма.

Кристиана попыталась разозлиться, но не смогла.

– Я так соскучилась по тебе, хотя ты такая свинья! Артуа остался доволен.

– Я тоже скучал без тебя. А теперь покажи мне свой домик. Я просто сгораю от нетерпения и хочу поскорее увидеть это место блаженства.

Кристиана рассмеялась.

– Очень хорошо, но ты будешь смеяться. Он такой же скромный, как келья монаха.

– Думаю, что в нем гораздо больше жизни, чем в келье, – добавил он.

Кристиана вскинула бровь, и Артуа рассмеялся над ее надменным видом. Они покинули сад и через зеленый луг направились к домику Кристианы.

– Артуа уже ушел? – спросил Даниэль, когда Кристиана появилась на кухне в тот вечер.

– Да, только что. Он тебе понравился? Правда, он забавный? У меня все бока болят от смеха.

– Как два лунатика, – прокомментировала миссис Хэттон, следя за куском говядины, который жарился на огне, – смеетесь, бог знает над чем.

– Ему понравился ваш сыр, – поспешила сказать ей Кристиана, – он был просто в восторге от него.

– Хм, – миссис Хэттон бросила сомнительный взгляд через плечо.

Даниэль закрыл книгу, улыбнулся и сдвинул очки на лоб.

– Да, Артуа очень забавный. Ты счастлива?

Кристиана, довольная, уселась на скамью рядом с Даниэлем и облокотилась на стол.

– Счастлива? Да, да, конечно счастлива. Это замечательно, что мы оба живы. Подумать только, все это время он находился в Эшби, – она задумалась над тем, как странно устроена жизнь. Артуа находился совсем рядом, а она грустила и печалилась о нем. И вот наконец они встретились. Сегодня ей так хотелось рассказать ему о Гэрете.

– А вы не видели Гэрета? – вдруг спросила она. Даниэль кивнул.

– Он работает в поле.

– Он обиделся?

Даниэль улыбнулся Кристиане и пожал плечами.

– Может быть ты сходишь к нему и поговоришь с ним?

– Да, наверно, мне нужно поговорить с ним, согласилась она, поднимаясь из-за стола.

Она нашла его на дальнем конце восточного поля, где рос хмель.

Густые ветви хмеля вились по столбам и веревкам, натянутым между ними, образовывая ровные длинные коридоры роскошной буйной зелени выше человеческого роста.

Гэрет стоял, опираясь на мотыгу и смотрел в небо. Вечернее солнце просвечивало его волосы, и они горели огнем. Кожа его, освещенная солнцем, казалась золотой. Он не слышал, как по мягкой земляной дорожке подошла Кристиана. Она позвала его.

– Гэрет!

Он повернулся к ней и улыбнулся, но улыбка его была печальной.

– Где Артуа?

– Вернулся вечером в Эшби. А что ты делаешь? Гэрет посмотрел на мотыгу, которую держал в руках.

– Пропалываю сорняки. Что еще я могу делать?

– Задумчиво смотришь в небо.

– Ну и это тоже, – согласился он, – а еще смотрю, как растет хмель.

Кристиана посмотрела на ветви хмеля, вьющиеся у нее над головой и почти поверила его словам.

– Ты пришла попрощаться? – вдруг спросил он. Она удивленно рассмеялась.

– Почему ты вдруг решил, что я уезжаю?

– А разве нет? – спокойно спросил Гэрет, ничем не выдавая печали, которую он почувствовал. – Сначала в Вену, потом в Новый Орлеан со своим возлюбленным голубой крови.

– Откуда такие сведения? – потребовала ответа Кристиана.

– Джеффри – самый лучший в мире подслушиватель. Ты могла бы уже это знать. В этом доме нет никаких секретов.

Кристиана нахмурилась.

– Джеффри же не знает французского языка.

– Да, не знает, но Даниэль знает. Джеффри шантажировал его, заставляя переводить. Не могу даже представить, чем он его может шантажировать. Опять эти чертовы секреты.

– Не удивительно, что твой отец прячется в своем кабинете весь день, – грустно заметила Кристиана, – это просто сумасшедший дом.

– Ну ты все равно скоро уезжаешь, ведь правда? И тогда мы уже не будем надоедать тебе.

– Ты мне действительно надоел. Одно из двух, или Даниэль французский язык знает гораздо хуже, чем латынь, или Джеффри распространяет ложные слухи. И все же миссис Хэттон права, ты дуешься.

Гэрет откинул прядь волос со лба.

– Так что, ты не уезжаешь с Артуа?

– Нет, не уезжаю, – она внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует сейчас, но на его лице было обычное задумчивое выражение.

– Но он предлагал тебе уехать, правда?

– Ну да. А разве тебя это волнует? «Ну скажи, что волнует, – думала она про себя, – попроси меня остаться. Скажи мне, что любишь меня».

Гэрет пожал плечами. И этот его безразличный жест был для Кристианы как пощечина. Лицо ее помрачнело, но она сделала над собой усилие и рассмеялась.

– Нет, я не уезжаю. Я обещала брату, что не уеду, пока он не пришлет за мной. Поэтому я останусь здесь. В конце концов, мне уже не долго осталось ждать. Не так ли?

– Да, если повезет, то недолго. А потом ты уедешь, найдешь себе богатого мужа… Что Артуа думает по этому поводу? Разве он недостаточно богат?

Кристиана засмеялась.

– Ты зря ревнуешь. Мы с Артуа совершенно не подходим друг другу.

– Вalls, – выпалил Гэрет.

[25]Note25
  английское слово, имеет двойное значение. В прямом значе – шары, мячи, в переносном – нецензурное выражение.


[Закрыть]

Кристиана удивленно приподняла бровь, не понимая.

– Вalls, – повторила она, – что ты хотел этим сказать?

– Ерунда, – попытался объяснить Гэрет. – Вы оба очень подходите друг другу. Это всем понятно без слов. Достаточно увидеть вас вместе, посмотреть, как вы смеетесь, как ты дотрагиваешься до его руки, как вы смотрите друг на друга…

– Хмм, – отозвалась Кристиана, – ты просто ревнуешь. Он мой друг, и только. Миссис Хэттон сказала, что ты обижен, и она права.

Гэрет сердито посмотрел на нее.

– Кристиана, если тебе хочется так думать, ради! бога, пусть будет так.

Кристиана повернулась к нему спиной и оторвала лист от ветки хмеля, рассматривая желтые тонкие конусообразные сережки, которые висели на нем. От резкого запаха она чихнула.

– Их называют сережками, хмель применяют при изготовлении пива.

Она бросила сережки хмеля на землю, пожав плечами.

– Ты будешь скучать по мне, когда я уеду? Гэрет надолго задумался.

– Кое о чем, – признался он. Я буду скучать по твоим плечам, по запаху твоих волос (они пахнут лилиями), по звуку твоего голоса, по тому, как ты ездыхаешь во сне, как ты обвиваешь мое тело своим телом. – А ты? Ты очень хочешь уехать?

Кристиана глубоко вздохнула и солгала.

– Да, конечно. В Новом Орлеане будет так хорошо! Я буду жить в прекрасном доме, у меня снова будет горничная. Я куплю себе несколько новых платьев, а кроме того, я буду жить среди людей, которые говорят по-французски…. – она глубоко вздохнула, стараясь придумать, что бы ей еще сказать, но вдруг вспомнила цыганку в темном вагончике, вспомнила, как та, указывая пальцем на карту, говорила: «Вот так к тебе относятся другие… всем недовольная, но не имеющая возможности уехать. Ты не можешь уехать или ты не хочешь уезжать? Ты должна все рассказать им, иначе тебя неправильно поймут».

– Нет, – сказала Кристиана, хотя ей было больно говорить правду, – нет, я совсем не хочу уезжать. Мне ужасно не нравилось здесь, когда я приехала, но сейчас все изменилось. Ты даже не представляешь, какой ты счастливый, ты и твои братья. Вы никогда не чувствуете себя одиноко, у вас всегда есть с кем поговорить, с кем поделиться радостью и горем, всегда есть тот, кто заботиться о тебе. А я чувствовала себя одинокой всю жизнь, с тех пор, как Филипп уехал из дома. Мне тогда было всего восемь лет, и с тех пор я всегда была одна. Только в Версале у меня были друзья: Артуа и Габриэль. Но это была не семья. У тебя есть твоя земля, есть твой дом. Вы все знаете, что вас ждет впереди…

Голос ее задрожал.

– Смешно, не правда ли? Я вам просто завидую. – Гэрет молчал удивленный.

– Нет, – ответил он своим низким спокойным голодом, – нет, это совсем не смешно. Ни капельки. Я не знал, что ты все это так переживаешь.

– Это не имеет значения, – ответила Кристиана, пожав плечами.

Гэрет тихо засмеялся. Он был немного раздражен.

– Как я ненавижу, – сказал он, – ты знаешь, как я ненавижу это. Каждый раз, когда ты не хочешь сказать правду, ты гордо вскидываешь голову и говоришь, что это не имеет никакого значения. Чепуха. Ерунда. Неужели не проще сказать правду?

– Не всегда, – призналась Кристиана.

Ее признание удивило Гэрета. Он засмеялся, протянул руку, взял кончик ее косы и накрутил его на палец.

– Может быть и так, – согласился он, – но это имеет значение, это имеет значение для меня.

Он не сводил с нее своих зеленых прохладных глаз, таких же зеленых, как листья вокруг них.

– Иди сюда, – сказал он, открывая свои объятья. Она подошла и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и прижал к своей груди. Кристиана прильнула щекой к мягкой ткани его вылинявшей рубашки и чувствовала, как бьется его сердце. Она с наслаждением вдыхала запах его кожи.

– Я ждала тебя прошлой ночью, – призналась она. – Но ты не пришел.

Гэрет гладил рукой ее волосы, убирая пряди с лица. – Я думал, что ты не одна.

– Только ты, – прошептала она. – И это, Гэрет, чистая правда.

Он посмотрел на нее и подумал, что не сможет жить без нее, если она уедет. Гэрет представил себе, что она в Новом Орлеане, что она удачно выходит замуж за какого-то безликого элегантного француза, который купит ей все, чего он не может ей дать. Каждую ночь с ней будет спать ее муж, и он, а не Гэрет будет наполнять ее своим семенем.

– По крайней мере, пока ты здесь, – поправил он ее. – Пока ты здесь, буду только я.

Она смотрела на него, гладя рукой его скулы, потом нежно прикоснулась пальцами к его губам.

– Я не хочу даже думать о ком-то другом, – призналась она.

– Как пожелаешь, – тихо сказал он, внимательно посмотрев на нее. Потом он наклонился и поцеловал ее. Был слышен только шум ветра, шелестящий листьями хмеля.

Кристиана закрыла глаза, чувствуя только жар его губ. Его язык проник в нее, лаская ее язык. Ее охватил уже знакомый взрыв желания, распространяясь по всему телу.

– Что ты только делаешь со мной? – пробормотал он, еще крепче прижимая к себе ее тело. Губы его скользнули к ее уху, потом он жарко и нежно стал целовать нежную кожу ее шеи.

– Нам нужно вернуться в дом, – прошептала она, голос ее дрожал, – миссис Хэттон готовит жареную говядину.

– Я не хочу жареную говядину, – сказал ей Гэрет, руками он коснулся ее спины, а затем его руки скользнули вниз. Он гладил ее бедра, а потом обхватил их и прижал к своим, и она почувствовала его твердую плоть.

Ее руки скользили по его рукам, и она чувствовала, какие сильные у него плечи и руки, как он весь напрягся. Его охватила дрожь, и она почувствовала, как ее тело страстно задрожало в ответ.

– Гэрет…. – ее протест прозвучал так слабо, что она сама его почти не услышала. – Гэрет, мы не можем. Кто-нибудь может прийти сюда.

Поцелуем он заставил ее замолчать. Поцелуй был требовательным и нежным. Он стал так жадно ее целовать, что у нее перехватило дыхание.

Сердце Кристианы сильно забилось, грудь стало покалывать от боли, и она почувствовала влагу между ног. Страсть охватила ее.

– Мы не можем, – повторила она, когда он оторвал свои губы от нее.

Он тихо засмеялся, руки его забрались ей под юоки. Он поднял их, обнажая ее бедра.

– Не можем? – повторил он. – Почему не можем? О, нет, мы можем.

У нее перехватило дыхание, когда он добрался до ее темного места между ног и погрузился пальцами в ее влагу.

– Лгунья, – пробормотал он, лаская губами душистую кожу ее шеи, – ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Кристиана прильнула к его плечам, боясь, что ноги ее не удержат. Его пальцы уверенно и нежно ласкали ее, ища и находя самые скрытые части ее тела.

Губы его снова слились с ее губами, заглушая слова протеста. Его язык проник в нее. Жаркий и быстрый, он Двигался в одном ритме с его пальцами. Все мысли о предосторожности улетучились из ее головы. Жар разлился в крови как сладкое вино, темное и густое. Под его поцелуем она тихо застонала и уже не сопротивлялась, когда он опустил ее на мягкую вспаханную землю и задрал до талии ее юбки.

Он расстегнул свои брюки и направил туда ее руку, чтоб она дотронулась до него. Когда она коснулась своей нежной ладонью его твердой как камень плоти, он издал прерывистый стон.

– Это неприлично, – прошептала она, но произнесла это тихо, с любовью. Глаза ее сияли радостью, когда он накрыл ее своим телом.

– Это прекрасно, – прошептал он в ответ и стал жадно целовать ее лоб и щеки.

Пальцы его расслабили шнуровку корсета, освобождая из-под блузы ее грудь. Кристиана покраснела, представив, какой распутницей она выглядела сейчас: грудь ее была полностью обнажена, юбки задраны к талии. Они лежали прямо на земле под роскошными зелеными стенами буйно растущего хмеля. Вечернее золотое солнце освещало их тела.

Он вошел в ее тело медленно, дразня ее лишь небольшой частью своей длины, пока она не выгнулась под ним, стремясь, чтобы его горячая твердая плоть полностью вошла в нее.

Своей загрубевшей ладонью он ласкал ее соски и одновременно начал медленно двигаться над ней. Это заставляло ее выгибаться под ним, ее бедра стали двигаться в такт движениям его бедер.

Он вошел в нее глубоко, она уткнулась лицом в ямочку у его плеча, вдыхая мускусный запах его пота и чистых волос, острый запах хмеля, растущего вокруг них и свежий чистый запах плодородной земли под ними.

Руки ее ласкали его спину, скользили по упругим мышцам бедер. Он погружался в нее, стараясь овладеть каждой клеточкой ее тела. Каждое его движение становилось все более сильным.

Дыхание его прерывалось.

– Скажи мне, – прошептал он голосом хриплым и низким от страсти, – скажи, что ты хочешь меня.

Она задрожала от звука его голоса, подняла руку и коснулась его щеки. Глаза ее, не отрываясь, смотрели на него, в его сияющие полузакрытые глаза. Его лицо было освещено лучами заходящего солнца.

– О да, о, я хочу тебя! Ничего в жизни я так не хотела…

Ее слова, казалось, еще больше воспламенили его.

Он откинул назад голову, волосы его развевались, как грива у жеребца. Он обхватил ее колено, шире открывая ее для своего тела. Движения его стали просто неистовыми, страсть его росла.

Она встречала каждое его движение с радостной непринужденностью. Тело ее извивалось и выгибалось навстречу ему. Кристиана совершенно забыла о всякой скромности. Наконец ее охватила дрожь экстаза, чего она жаждала больше всего. Она закричала. Голос ее, резкий и неистовый, поднялся в небо, сердце бешено стучало.

Гэрет приподнялся на руках и снова с силой погрузился в нее. Глаза его были закрыты, лицо – освещено вечерним солнцем. Кристиана почувствовала, как горячая влага влилась в нее, при этом тело Гэрета содрогнулось.

Он жадно целовал ее щеки, губы, шею. Она отвечала на его поцелуи, дыхание ее прерывалось. Она была ошеломлена.

– О, Кристиана… – голос его немного дрожал, но улыбка его была радостной и восхищенной. Он не сводил с нее глаз. – Если бы ты сейчас могла видеть себя: вся раскраснелась, щеки пылают.

Он наклонился к ней и прикоснулся губами к ее груди. Его язык ласкал ее твердый сосок.

– Распутница, – пробормотал он, – маленькая горячая штучка.

Покраснев, она подняла лиф платья, оттолкнув его от себя и хрипло засмеялась.