Текст книги "Сладкая летняя гроза"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В эту ночь сновидения Кристианы были яркими и четкими, каждая деталь виделась с болезненной точностью.

Она снова купалась в лесном озере, быстро и искусно плавала, как сильфида[18]Note18
  Сильфиды – в средневековых поверьях духи воздуха


[Закрыть]. Вода обтекала ее. Теплая, искрящаяся вода сверкала на солнце, как миллионы бриллиантов.

Деревья вокруг озера светились и двигались, словно живые. Их сочные зеленые ветви, казалось, что-то шептали ей, передавая свою силу. Листья сияли как изумруды на фоне изумительно голубого яркого неба.

Кристиана плыла по воде с такой скоростью, какая была невозможна в реальной жизни. Она подумала, что то же самое чувствовала бы, если бы умела летать. Вот также мимо нее пролетали бы облака.

– Скажи, что ты хочешь меня, – шептал Гэрет, поднимаясь из воды. Он весь сиял от радости. Кожа его сияла, как золотая, глаза его были такими же изумрудно-зелеными, как листья на деревьях, а его мокрые темные волосы падали на плечи.

Течение принесло Кристиану прямо к нему, поднимая ее какой-то магической силой. Она не сопротивлялась, наоборот, страстно обняла его и провела руками по его теплой коже, по его груди и животу.

Деревья, казалось, мерцали и склонялись над ней. Солнце светило ярко, лучи его были горячими. Голос Гэрета тепло и нежно звучал у нее над ухом.

– Скажи это, – шептал он, и Кристиана крепко обняла его, чувствуя, как его силы и энергия перетекают в нее.

– Я хочу тебя, – сказала она. Слова ее звучали четко и ясно. Когда она это говорила, она не чувствовала ни стыда, ни колебаний, и ей казалось, что эти слова придавали ей магическую силу, силу колдовства или магических чар.

– Но ты же знаешь, что ты бесполезный человек, – сказал Гэрет. – Ты совсем не такая как мы. Ты принадлежишь другому миру, не так ли?

Так же, как на самом деле, он отнес ее к берегу и отшвырнул от себя. Когда она упала на воду, она заскользила по ней и вдруг поняла, что пейзаж совершенно изменился, как это часто бывает во сне.

Она уже скользила по льду. Вокруг нее было огромное пустое ледяное пространство. Озеро замерзло и увеличилось до размеров моря. Поверхность его была покрыта прозрачным гладким льдом. Оно простиралось, насколько хватало глаз. Вдали, на фоне сверкающего серо-голубого пейзажа, стояли деревья, неподвижные и белые от мороза.

Вокруг нее завывал ветер, издавая звуки, похожие на звучание скрипки. Ветви деревьев стучали друг о друга.

Кристиане захотелось, чтобы у нее снова была накидка с капюшоном из голубого бархата. И вот она уже в этой накидке. Внезапно она снова оказалась в Версале зимним днем, как когда-то давно. Все каналы, прорытые в земле, оказались замерзшими, и все покупали или брали в аренду кареты с полозьями, чтобы кататься по сверкающему льду.

– Это уже лучше, – сказала Кристиана и засмеялась от радости, уютно устроившись в элегантных санях рядом с Артуа.

С другой стороны, наклонившись вперед, сидела Габриэль. Кристиана ясно вспомнила, как очаровательно она выглядела в тот день в красивом маленьком жакете из белого бархата, отделанного бесценным черным мехом норки. Бриллианты сверкали, как снежинки, в золотых волосах Габриэль под тонкой, как паутинка вуалью шляпы.

– Итак, мои дорогие леди, разве это не глупо вот так развлекаться? – Артуа указал рукой на роскошные сани, на сверкающие медные грелки в ногах, позванивающие колокольчики, которые украшали белых лошадей.

Кристиана громко засмеялась, так же, как в тот волшебный декабрьский день три года назад.

– Гони! – заставляла она Артуа, и он слегка стегнул вожжами по спинам лошадей. Сани понеслись по замерзшему каналу с веселой захватывающей скоростью.

Осмелев, они обгоняли других придворных в их роскошных экипажах. Холодный ветер и яркое дневное солнце обжигали их щеки.

Артуа кричал от радости, когда лошади увеличивали скорость. Габриэль начала хохотать. Кристиана присоединилась к ней. Они быстро мчались по льду. Колокольчики на санях звенели, ветер звенел в ушах, копыта лошадей громко стучали по ледяной дороге.

Они мчались все быстрее и быстрее, и сани более осторожных придворных уступали им дорогу.

Вдоль всего канала собрались люди, понаблюдать за развлечениями знати. Кристиана видела, как люди указывали на них, восхищаясь и завидуя этому трио, их молодости, красоте и богатству. Снег сверкал на солнце, как бриллианты в волосах Габриэль. Воздух был морозный и бодрящий, и они мчались с большой скоростью.

Когда Артуа, наконец, замедлил бег лошадей, они все трое задыхались от радостного смеха. Кристиана и Габриэль устали смеяться и прижимались к плечам Артуа.

Во сне Кристиана помнила элегантность его пальто из темного кашемира с серебряными филигранными пуговицами на рукавах, его кружевное жабо на шее было белым, как снег.

– Для воспитанных и элегантных людей мы ведем себя очень плохо, – заявила Кристиана, точно так же, как три года назад в реальной жизни.

Габриэль, все еще смеясь, сделала небрежный жест своей прекрасной, обтянутой перчаткой ручкой, а Артуа сказал:

– Именно поэтому нам так весело, не правда ли?

– Как я счастлива, что я вернулась, – сказала Кристиана. События во сне часто происходят странным образом. Во сне ей казалось, что она вернулась в свое прошлое, именно в тот день, когда они катались на санях. И все же она помнила, что произойдет с ней в будущем.

– Я тоже рад, что ты вернулась, – сказал Артуа, внезапно посерьезнев. – Но все уже изменилось, ты это понимаешь?

Кристиана оглянулась на сверкающий на солнце снежный пейзаж, на богатое убранство саней, на колокольчики, украшавшие лошадей, на замерзшие деревья и на розовое, сияющее радостью, лицо Габриэль.

– Нет, ничего не изменилось, все осталось так же, как было, – возразила она. – Ничего не изменилось, Артуа,

– Но посмотри, – нетерпеливо возразил он, – только посмотри, разве все так, как было? Не своди с ума моего слугу…

Сказав это, он отстегнул кружевное жабо. Его руки в перчатках двигались с обычной для него поспешностью. Он снял кружево с шеи.

Голова его упала и покатилась по снегу, как будто она только и держалась при помощи кружевного галстука.

Кристиана хотела закричать, но горло ее сжали спазмы. Она не смогла произнести ни звука.

От страха она проснулась и уставилась на остроконечный потолок своей комнаты на ферме Ларкина.

Утро еще только начиналось, комната наполнилась предрассветными сумерками. В доме еще было тихо.

Дрожа, она села в постели. Образы тех, кого она видела во сне, еще стояли у нее перед глазами. Она ясно видела перед собой лицо Габриэль с ямочками на щеках. Лицо ее сияло радостью. Она ясно видела расшитые серебром бархатные манжеты Артуа, слышала его голос, его резкую, быструю манеру говорить, которая некоторым казалась грубой, а она находила ее очень смешной. Он всегда смешил ее.

За окном прокукарекал петух. В темноте еще не наступившего утра это показалось ей мрачным предзнаменованием. Сон ее был настолько реальным, настолько явным, что ей казалось, что она сейчас увидит снег за окном вместо буйной весенней листвы.

Кристиана внезапно почувствовала себя очень одинокой. Она вдруг поняла, что даже если бы Артуа был жив, он был бы все равно для нее потерян, также как и Габриэль.

– Я не смогу этого вынести, – прошептала она, сердце ее сжалось тугим комком в груди.

Губы ее скривились, она тихо заплакала, уткнувшись в подушку, грустя о друзьях, которых она навсегда потеряла. Кристиана оплакивала себя, с болью понимая, что осталась совсем одна в мире, где ей нет места. Казалось, что она может умереть от боли и что жизнь ее уже никогда не наладится.

После работы в саду тело ее болело, пальцы рук тоже болели. Она встала, надела голубое платье, спустилась по лестнице и вышла в сад.

В саду было прохладно и тихо. Кристиана была удивлена, каким красивым стал сад после ее работы. Цветы выглядели более крепкими и здоровыми, как будто они подросли за одну ночь. Она наклонилась и провела пальцами по цветку лаванды, вдыхая его приятный аромат. Она подумала, что ранним утром запахи у цветов кажутся сильнее.

Бутон розы был слегка приоткрыт. Интересно, каким он будет, когда полностью раскроется.

Кристиана медленно переходила от одного цветка к другому, не думая ни о чем; только о форме и цвете растений, о том, как на них попадает роса, которая начинала сверкать, как только появлялись первые лучи солнца. Она любовалась цветами, их разноцветие успокаивало и радовало ее.

– Ты только посмотри, как здесь красиво, – раздался голос сзади, и ома быстро обернулась.

Это был Даниэль. Он был одет в рабочую одежду: грубая рубашка с длинными рукавами, старые брюки вместо аккуратного костюма и тщательно завязанного галстука, которые он надевал, когда ехал давать уроки латыни.

– Ты сегодня рано встала. Ты вышла полюбоваться своей работой.

Кристиана кивнула не без удовлетворения.

– Стало гораздо лучше, правда?

Даниэль улыбнулся, он с удовольствием осматривал сад.

– Гораздо лучше.

Кристиане стало теплее от его поддержки. У Даниэля были такие спокойные мягкие манеры, что было просто невозможно не чувствовать себя с ним уютно.

Он поставил ведро на землю, подошел к кусту розы, сорвал лист и показал Кристиане желтые пятна на обратной стороне листа.

– Ржавчина. Если увидишь такие листья, удаляй их немедленно, пока они не заразили другие листья.

Кристиана внимательно рассмотрела листок и кивнула.

– С тобой все в порядке? – глядя сочувственно в ее покрасневшие глаза, спросил Даниэль. – Ты выглядишь так, как будто плакала.

Кристиана вздрогнула и чуть не сказала ему, что это не его дело, но взгляд его был таким добрым, сочувствие было таким искренним, что она решила ответить ему честно.

. – Да, плакала. – она внимательно изучала соцветие наперстянки, пурпурные колокольчики с черными крапинками и белые внутри. Кристиана глубоко вздохнула прежде чем закончить ответ. – Мне приснилось, что я снова вернулась в Версаль, что мы снова катаемся на санях с Габриэль и Артуа. Сон был таким явным, мне кажется, что все это только что было на самом деле.

Даниэль молча кивнул.

– Иногда, – продолжала Кристиана, – я чувствую, что у меня все прекрасно. Мне это даже странно. Такого не может быть, но иногда мне кажется, что Габриэль не убивали, что Артуа может в любой момент войти в дверь и сказать: «Давай попьем кофе и разучим новую пьесу Моцарта». Мне кажется, что я никогда не перерезала горло мужчине.

Если Даниэль и был удивлен ее словами, он не подал вида, а просто спокойно стоял.

– А в остальное время? – спросил он наконец. Кристиана наклонилась и вырвала небольшой сорняк, который не заметила раньше.

– А в остальное время, – горло у нее сжалось, дыхание прерывалось, – она с ожесточением вырвала еще один сорняк, прежде чем закончила. – В остальное время я чувствую, что сердце мое разрывается. Правда, буквально разрывается. Иногда я чувствую себя самой одинокой женщиной в мире. Я чувствую боль, которая, как мне кажется, никогда не уйдет от меня. Боль приходит и уходит волнами. Я вспоминаю их по миллиону раз в день. Я знаю, Артуа посмеялся бы над этим, если бы он мог что-то сказать мне. Я вспоминаю Габриэль, ее шляпку, которая была на ней перед тем, как она умерла.

Глаза ее неподвижно смотрели в пространство и были горячи от невыплаканных слез.

– И я знаю, что я никогда их больше не увижу.

– Да, может быть, – согласился Даниэль, – но ты еще так молода, тебе только двадцать. Ты еще встретишь друзей, которые полюбят тебя.

– Слишком мало для этого шансов, – сказала Кристиана, вымученно улыбнувшись, – я не очень-то нравлюсь людям.

– Чепуха, – уверенно сказал Даниэль, – ты мне нравишься и братьям ты тоже нравишься по-своему. И Гэрету ты нравишься.

Кристиана фыркнула, издав при этом странный звук.

– Чепуха, – повторила она словечко Даниэля, щеки ее покраснели при упоминании имени Гэрета.

Даниэль рассмеялся.

– Нет, правда. Ты очень всем нравишься. Ты очень сильная и храбрая девушка. А ты в самом деле убила человека?

Он сказал это так просто, как будто речь не шла о самом ужасном в мире преступлении.

– Мне пришлось это сделать. Это было ужасно, ужасно и отвратительно. Но у меня не было другого выхода.

– Конечно, я уверен в этом, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Они замолчали, слушая пение птиц на деревьях, негромкое ржание лошадей в стойле. Кристиана приблизилась к Даниэлю.

– Спасибо тебе, – сказала она тихо, не вполне осознавая, за что именно она его благодарит. Возможно, за то, что выслушал, за то, что не испугался ее признания в том, что она кого-то убила.

– Не думай об этом, – он похлопал ее по руке, затем взял ведро, направился к колодцу и сообщил ей. – Сегодня стрижка овец, работа начнется рано. К нам придут люди, чтобы помочь. Будет полный дом народу. А когда работа закончится, у нас будет праздник.

Кристиана кивнула, и снова обратила свое внимание на цветы. Она выбрала несколько незабудок, сорвала их, любуясь их нежно-голубым цветом, и украсила ими волосы.

На несколько минут она забыла о своем решении покинуть этот дом и переехать в другой, но голос Гэрета, приветствовавшего своих братьев, снова напомнил ей о случившемся. Она повернулась и пошла к дому, полная решимости осуществить свой план.

Кухня гудела как пчелиный рой. Миссис Хэттон уже ставила пироги в печь, резала толстыми кусками буженину, варила яйца. Джеффри, Стюарт и Ричард пили чай и спорили между собой, кто больше всех острижет овец. Собака бегала туда-сюда, стараясь стащить что-нибудь из еды и путалась у всех под ногами.

Мэтью Ларкин сидел за столом, перед ним лежала книга. Казалось, он был в состоянии блаженного забвения и не замечал волнения окружающих. Его редкие седые волосы торчали во все стороны.

– Ты действительно собралась переехать в дом дяди Алдена? – спросил Ричард, как только заметил вошедшую Кристиану.

– Да, собираюсь.

Миссис Хэттон бросила недоверчивый и немного насмешливый взгляд через плечо.

– Ты убежишь сразу же, как только увидишь этот дом, потому что это грязное место.

– Тогда я там все вымою. Дайте мне, пожалуйста, все, что нужно для этого.

Миссис Хэттон замахала на нее деревянной ложкой, как оружием.

– Послушай, моя девочка, у меня сегодня трудный день и совершенно нет времени. Все еще здесь. Мне всех надо отправить на работу. У меня нет времени для твоих глупостей. У нас сегодня гости и надо приготовить три раза еду. У меня нет времени учить тебя, как пользоваться щеткой. И я была бы тебе очень благодарна, если бы ты не путалась под ногами. У меня нет времени заниматься чепухой.

Кристиана рассердилась и уже хотела ответить, но внимание всех привлек шум подъехавших лошадей.

– Надо ехать, – заявил Джеффри, вставая. – Поехали за овцами. Где Гэрет?

– Где-то здесь, – ответил Ричард с набитым ртом. – Может быть он уже работает.

Кристиану все забыли. Они выходили из дома, хлопали дверьми, громко разговаривали, приветствуя прибывших друзей и соседей.

Не обращая внимания на недовольный взгляд миссис Хэттон, она взяла чашку чая и кусок теплого хлеба и вышла из кухни на солнце.

Двор был полон народа. Большинство из присутствующих она видела впервые. Люди громко кричали, приветствуя друг друга.

Гэрет стоял у входа в амбар, разговаривая с Даниэлем и двумя незнакомыми мужчинами. Рядом с ним стояла девушка, она держала Гэрета за руку.

Кристиана почувствовала внезапный приступ отвратительной ненависти.

В этой женщине было все, чего не хватало ей. Она была сильной и высокой, у нее была полная грудь, соблазнительно выступающая над туго обтягивающим лифом платья. Ее беленькая шапочка, казалось, только для того и была надета, чтобы были как можно лучше видны ее густые золотистые волосы. Щеки ее полыхали здоровым румянцем. Она смеялась над тем, что говорил Гэрет. Ее низкий смех невольно привлекал внимание.

Увидев Кристиану, она что-то сказала Гэрету. Он засмеялся и быстро сжал ее плечи.

Кристиана продолжала неподвижно стоять, когда девушка направилась к ней. Ее яркие в желто-красную полоску юбки покачивались, а золотистая коса сияла на солнце.

– Я Полли. – заявила девушка, – из «Разбитой Чаши». А ты Кристиана. Ваши ребята были у нас вчера, они мне рассказывали о тебе. Ой, какое красивое платье. Оно французское?

Кристиана посмотрела на свое небесно-голубое платье, украшенное лентами и плотным белым кружевом.

– Нет, – ответила она, – это платье я купила в Лондоне.

Лолли была разочарована.

– Ой, как бы мне хотелось увидеть что-нибудь из Парижа.

Кристиана не знала, что ей на это ответить. Итак, это была именно та Полли, которая просила Стюарта передать Гэрету поцелуй. На нее это было похоже. Глаза ее озорно и весело сверкали, ее веснушчатое лицо светилось любопытством.

– Как тебе живется здесь? Мне хотелось, чтобы мой брат устроил меня работать на ферму Ларкиных. Здесь некогда было бы спать. Здесь бы не знал, за что вперед хвататься.

Когда Полли засмеялась, ее круглая грудь, казалось, сейчас выскочит из лифа. Простая кружевная треугольная косынка, наброшенная на плечи, мало скрывала ее многочисленные прелести.

Кристиану смутили откровенная земная красота Полли и ее явное желание, которое отражалось в ее зеленых глазах, когда она следила взглядом за братьями Ларкиными. Они в это время передвигались по двору, седлая и запрягая лошадей для гостей.

– Ты только посмотри на них. Разве есть кто-нибудь лучше их? – Полли издала радостный звук и прижала руку к груди, как бы желая успокоить биение своего сердца.

– Честно говоря, – продолжала она, – когда я смотрю на них, у меня слабеют колени. Это точно. Любая девушка была бы счастлива поймать одного из Ларкиных.

Кристиане совсем не нравилось, как Полли улыбается Гэрету.

– Ты так думаешь? – холодно спросила она. Полли весело засмеялась.

– Ты что, с ума сошла? Ты только посмотри на них!

Кристиана взглянула на Гэрета, который стоял в кругу мужчин. Он возвышался над всеми почти на голову. Его яркие волосы сверкали на солнце. Рубашка с длинными рукавами была заправлена в облегающие старые брюки, которые подчеркивали его длинные сильные ноги.

Мужчины, с которыми он разговаривал, смотрели на него с уважением и восхищением.

– Да, он прекрасен, – выдохнула Полли, – Лучше всех. Я бы многое отдала, чтобы быть на твоем месте. У них прекрасная ферма, полная молодых, горячих мужчин. Как бы мне хотелось жить здесь!

Кристиана вспыхнула.

– А я не хочу, – отрывисто сказала она. – Дело в том, что я намереваюсь сегодня уехать. Я хотела уехать к моему брату в Новый Орлеан, но Гэрет отказался дать мне денег взаймы.

– Уехать? – воскликнула Полли, ее веснушчатое лицо казалось очень удивленным. – Почему? Куда ты собралась?

Кристиана не стала отвечать на ее первый вопрос.

– Гэрет сказал, что мне можно переехать в дом какого-то дяди.

– Что? Дом дяди Алдена? Кристиана кивнула. Полли покачала головой.

– Почему? Скажи мне, – потребовала она, как будто у нее было право знать.

– Это грязный маленький домишко. По крайней мере он был таким, когда я была там в последний раз. Потолок весь в пауках.

Кристиане совсем не хотелось знать, что делала там Полли и почему ей запомнился именно потолок.

– Я его еще не видела, – сообщила она, – я хотела попросить у миссис Хэттон мыло… и, что там еще нужно, чтобы вымыть комнату.

Полли отошла в сторону, давая дорогу Джеффри и Стюарту, несущим бочонок с пивом.

– Оставьте мне немножко пива, – весело сказала она им, – у меня сегодня выходной, и я хочу хорошо провести время.

– Не дождешься, – весело ответил Стюарт, одарив ее белозубой улыбкой.

Полли кокетливо им улыбнулась, затем снова повернулась к Кристиане.

– Тебе приходилось раньше мыть дом? – спросила Полли, подозрительно глядя на ее изящное платье из цветного батиста, белые кружевные юбки, которые были видны с боков, там, где верхняя юбка платья была присобрана шелковыми лентами.

– Нет. И я думаю, что миссис Хэттон не очень-то хочет помочь мне. Она не любит меня, как мне кажется.

– Я ей тоже не нравлюсь, – криво усмехнулась Полли. – Старая ведьма.

Как будто услышав их разговор, дверь со стуком отворилась, и на пороге появилась миссис Хэттон с пустым ведром. Она бросила на них подозрительный взгляд.

– Хм, – громко хмыкнула она и снова исчезла в доме.

Раздался громкий низкий смех Полли, и через мгновение Кристиана присоединилась к ней.

Гэрет посмотрел на них с противоположного конца двора. Он казался слегка обеспокоенным.

– Ну пошли, – приказала Полли, взяв Кристиану за руку. – Я помогу тебе вымыть дом, хотя я считаю, что ты просто с ума сошла, если хочешь отсюда уехать. Я знаю, здесь есть какие-нибудь старые платья Виктории, которые можно было бы тебе надеть. В таком нарядном платье нельзя заниматься уборкой.

– Но миссис Хэттон сказала, чтобы я не путалась у нее под ногами, – возразила Кристиана.

– Тогда ей же будет лучше, если она даст нам то, что нам нужно, – весело сказала Полли, – и мы не будем ей мешать. Одна ты провозишься там весь день. А ты же не хочешь пропустить вечеринку, правда?

Правда, Кристиана не считала, что она много потеряет, если пропустит вечеринку, но Полли была так возбуждена в ожидании предстоящего вечера, что Кристиана не стала ничего говорить.

– Знаешь, что я тебе скажу, – прошептала Полли, таинственно подмигнув ей, – когда Гэрет выпьет несколько кружек пива, он становится такой веселый.

Кристиана встревожилась. Что известно Полли, или она имеет в виду саму себя?

– Ты права, Полли. Мне не хотелось бы пропустить вечеринку. И… merci, Полли.

Полли зашлась от смеха,

– Мerci, – повторила она, – как ты интересно говоришь. Ручаюсь, что твой акцент сводит их всех с ума.

– Ты их видел, – спросил Стюарт у Гэрета, наблюдая, как Полли и Кристиана идут к дому, взявшись за руки. – Я не думаю, что нашему высочеству понравится наша Полли.

Гэрет смотрел, как две девушки, склонив головы друг к другу идут по двору. Полли смеялась громким низким смехом, ей вторил более мягкий, менее уверенный смех Кристианы.

– Интересно, о чем они могут говорить, – спросил с любопытством Стюарт.

Гэрет выглядел немного обеспокоенным.

– Я с ужасом думаю об этом. Ладно, поехали, ребята. Надо приступать к стрижке овец.

Он еще раз оглянулся на Кристиану и Полли. Черные блестящие локоны на фоне золотой головы. Он повернулся и пошел, надо было приступать к работе.