Текст книги "Опасная помолвка"

Суровое лицо Ванса смягчилось.

– Тактика Макиавелли, – с усмешкой заметил он. – Вы меня удивляете.

– По крайней мере, это помогло, – парировала она. – И они так любят друг друга, что с ее стороны глупо рисковать своим будущим ради каких-то, мифических прав.

– А деньги ее не беспокоили? – небрежно поинтересовался он.

Пейдж посмотрела на него с удивлением.

– Нет. А что? Ну да, ей не особенно нравится то, что Тед каждый месяц откладывает часть жалования, вместо того, чтобы жить на все свои средства, как… – Она замолчала, словно жалея, что так много сказала.

Когда Ванс понял, что она не собирается продолжать, он спросил:

– Вам понравился сегодняшний обед в ресторане?

– Я обедала с…

– С Норманом Грэхемом.

– Откуда… Ну да, конечно, вам сообщили шпионы, работающие на компанию. – В ее голосе появилось раздражение.

– Но вы знали с самого начала, что за вами будут следить для вашей же защиты, – напомнил ей Ванс.

– И для того, чтобы выяснить, кто охотится за этим нефритовым кулоном. Кстати, он был на мне сегодня, а Норман даже его не заметил. Я думаю, он не обратил бы на него внимания, осыпь я кулон всеми бриллиантами Британской короны. Он был готов растерзать меня.

– Почему?

– Он обвинил меня в том, что ему устроили проверку, а мистер Форрест, его директор – вы, конечно, в курсе – сказал ему, что именно я пустила по его следу собак. Мистер Форрест сам очень зол, так как защищает своих людей. Знаете что, Ванс Купер, я ни на секунду не поверю, что Норман Грэхем причастен к любой попытке украсть секретную информацию и выслать ее из страны.

– Пока его никто в этом не обвиняет. – Ванс пытался говорить сдержанно. Его глаза не отрывались от ее порозовевшего лица. – Очевидно, вас очень волнует судьба Грэхема.

– Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал мой друг. Насколько я знаю, единственное, в чем он грешен, это в знакомстве со мной.

Зазвонил телефон, и Ванс потянулся к трубке.

– Не уходите, – сказал он, когда Пейдж встала и направилась к своей комнате. – Мне нужно с вами поговорить. Он сказал в трубку: – Да? А, добрый вечер, Рут… Да, она здесь. – Он передал трубку Пейдж, одними губами произнеся: «Рут Форрест».

– Добрый вечер, миссис Форрест.

– Моя дорогая, простите, что я вас не предупредила заранее, не могли бы вы с Вансом поужинать с нами завтра в восемь? Конечно, это не Бог весть что, ведь Майлз работает, как вол, да и у меня куча дел. Но мы оба хотим с вами познакомиться поближе, ради вас и Ванса.

– Вы очень любезны. Я надеюсь, что мы сможем прийти. Мне сначала нужно спросить Ванса, какие у него планы. – Пейдж закрыла трубку ладонью и повторила приглашение миссис Форрест. Когда он выразительно кивнул, она сказала: – Ванс будет свободен, и мы с удовольствием с вами поужинаем. Спасибо вам огромное, и до встречи завтра в восемь.

– Отлично. Форма одежды парадная. Майлз будет в восторге. Он без ума от Ванса. – Ее голос звучал как-то странно, и Пейдж нахмурилась, повесив трубку.

– Что-нибудь не так? – спросил Ванс.

– Миссис Форрест действительно меня невзлюбила.

Свет от настольной лампы падал на медные волосы Ванса, на жесткие черты его лица, на глаза, которые были затуманены, когда он смотрел на Пейдж. Только минуту назад он просил Пейдж остаться и поговорить с ним. Теперь же он взял свой портфель, пробормотав ей:

– Спокойной ночи.

Когда она затворила за собой дверь, он снова положил портфель, потянулся к телефону и набрал номер. Потом он долго что-то говорил в трубку тихим голосом.

ГЛАВА 13

Несмотря на то, что Пейдж выбрала незатейливый бульварный роман, она никак не могла сосредоточиться на сюжете. Прочитав страницу трижды и не поняв ни единого слова, она отбросила книгу.

Она выключила настольную лампу, но уснуть не могла. Прошедший день был не из приятных. Сначала злобные нападки Нормана Грэхема, который обвинял ее в том, что из-за нее за ним следят люди из отдела безопасности. Потом отчуждение тети Джейн. Это, вероятно, работа Беверли Мейн. Но чего может хотеть эта девушка теперь, когда Пейдж гостит в доме и тетя Ванса знает, что они помолвлены?

Наверное, дело в нефритовом кулоне, в воровстве которого Беверли открыто обвинила Пейдж. Но откуда она знала, что у Пейдж будет этот кулон? Можно смело утверждать лишь одно: она узнала этот кулон с первого взгляда.

Может, это Беверли Мейн рылась в ее вещах? Очевидно, Ванс считает, что каким-то образом она достала ключ от дома его тети. Пейдж почему-то было приятно, что Ванс не доверяет Беверли. Хотя, напомнила она себе, у нее нет никакого права испытывать какие-либо чувства по поводу его отношения к другим девушкам.

Она попыталась выбросить Ванса из головы, но ей это не удалось. Он пришел домой с чувством недоверия к ней, потому что ему донесли, что она обедала с Норманом Грэхемом. Так же, как и она, он прекрасно знает, что жена Майлза Форреста недолюбливает ее. Но почему? Почему? Единственной причиной могло быть то, что Майлз сказал жене, что из-за Пейдж его сотрудников проверяют. Но почему тогда миссис Форрест пригласила их с Вансом на ужин?

Было уже очень поздно, когда она услышала, что Ванс идет к себе в комнату. Он ступал тяжело, словно очень устал. Послышался звук закрываемой двери. По крайней мере, подумала Пейдж, сегодня он больше работать не будет. Он сможет немного поспать. И от этой мысли ей тоже захотелось спать. Повернувшись на бок, она уснула.

В ту ночь, когда Пейдж крепко спала, за окнами поднялся холодный ветер, возвещая о том, что лето кончилось. На севере золотые, багряные и бронзовые листья уже устлали землю персидским ковром, и деревья, которые до этого пестрели причудливыми красками, простерли голые ветви к небу.

* * *

Когда неожиданный порыв ветра разметал бумаги на столе, человек с лицом хорька вскочил, закрыл окно, и затем вернулся к телефону в гостиничном номере, чтобы закончить вечерний доклад.

Его собеседник на другом конце провода напряженно слушал. Потом он сказал:

– Хорошо, продолжайте в том же духе. Конечно, вам удивительно не везет, но ничего не поделаешь… Что? За вами следят?…Кто?…Черт побери! – Неожиданно он расхохотался.

– Нужна помощь?…У вас кто-нибудь есть на примете?…Этот человек надежен?…Да, я знаю, но… Ладно, только смотрите, не упустите девчонку. На мой взгляд, это та еще штучка.

* * *

От сильного ветра стекла в окне комнаты, где сидел Норман Грэхем, дребезжали, и он дрожал, проклиная тех, кто отключает на ночь отопление в многоквартирных домах. Натянув теплый свитер, он снова сел за стол, на котором лежала стопка счетов. В очередной раз, сделав подсчет, он с недоумением уставился на цифры. Какое дьявольское наваждение им владело? И как ему теперь выкрутиться?

Он снова взял погашенный чек за норковый жакет, который лежал отдельно от других счетов. Он долго на него смотрел, потом подумал: «Я убью за это Пейдж. Это все ее проделки».

* * *

Порыв ветра покатил шезлонг по садику на крыше пентхауса, и Майлз Форрест, догнав его, сложил и положил на пол. Потом он закрыл окна на щеколды. Минуту он, как зачарованный, смотрел на небоскребы Манхэттена. Они его всегда возбуждали. Подумать только, это творение человеческих рук! Люди могут все. Услышав всхлипывания жены, он со вздохом вернулся в комнату.

– Все в порядке, душечка, – ласково сказал он. – Из-за чего ты так расстроилась?

– Я бы не стала их приглашать, – плакала она. – Но мне показалось, что тебе нравится эта девушка. Я подумала, что когда ты в прошлый раз был в Сан-Франциско…

Он взял ее за подбородок и, наклонившись, нежно вытер ей глаза и поцеловал в губы.

– Что ты подумала? – с улыбкой спросил он.

– Ты разве не сердишься? – Она обняла его за шею.

– На тебя, Рут? Конечно, нет. И хотя мне нравится девушка, ты ошибаешься насчет того, что я встречался с ней в Сан-Франциско. Я просто случайно наткнулся на нее в Чайнатауне. Но мне не нравится то, что из-за нее у моих людей неприятности, и я буду с этим бороться.

– Ну, я могу сказать, что заболела, или что-нибудь в этом роде…

– Чепуха, пусть приходят на ужин. Постарайся, чтобы все было вкусно. Ванс – отличный парень.

– Тогда все в порядке?

– Все просто прекрасно, – заверил он ее.

В садике на крыше с парапета свалился тяжелый горшок с растением и с грохотом рухнул на каменный пол. Миссис Форрест вздрогнула.

– Какой ужасный ветер!

– Да, ночь ужасная, – согласился он.

* * *

На следующее утро было ясно и свежо, и хотя в воздухе пахло осенью, солнце еще грело, словно напоминая о том, что зима пока не может заявить о своих правах. На смену тревожной ночи пришел чудесный день.

Пейдж снова отправилась на Четвертую улицу. В обшарпанном подъезде она нажала на кнопку звонка, рядом с которым было написано «Мэри Смит». Когда ответа не последовало, она позвонила снова.

Внешняя дверь открылась, и она очутилась в плохо освещенном холле, в котором стоял запах табака и жареной рыбы.

На верху лестницы послышался женский голос:

– Чего вы хотите?

– Мне бы хотелось вас увидеть, – крикнула Пейдж.

– Я не собираюсь ничего покупать.

Пейдж засмеялась.

– А я ничего не продаю, – отозвалась она, чувствуя неловкость от того, что все в доме слышат их беседу.

– Ладно… – с сомнением протянула девушка. – Если ваше дело стоит того, чтобы подняться на третий этаж, я вас жду.

Пейдж стала подниматься по лестнице. Ступеньки оказались очень крутыми, и, дойдя до третьего этажа, Пейдж выбилась из сил. Одна из дверей была открыта, и около нее стояла девушка, выжидательно глядя на Пейдж. Пейдж сразу же узнала в ней хиппи с Вашингтон Сквер. Она не могла поверить, что это и есть Марта Уинтли, любимая дочь тети Джейн, которая выросла в благородной семье и была окружена заботой и комфортом.

– Ну? – потребовала девушка с оттенком враждебности в голосе. Вблизи она показалась Пейдж слишком худенькой, даже истощенной. Но сегодня она вся словно светилась изнутри, как будто была переполнена счастьем.

– Вы Марта Уинтли, верно?

Девушка ахнула. Потом она с трудом выговорила:

– Вы ошиблись. Меня зовут Мэри Смит.

Она шагнула назад в комнату. Но Пейдж не дала ей закрыть дверь.

– Прошу вас, Марта! Не прячьтесь.

– Кто вас сюда послал? – подозрительно спросила девушка.

– Никто. Это была моя собственная идея.

– Не самая гениальная идея. Может, вы и хотите поговорить со мной, но я не хочу.

Пейдж сделала шаг вперед, и девушка отступила дальше в комнату. Пейдж последовала за ней и закрыла дверь.

Комната оказалась еще меньше той, где она ютилась в Сан-Франциско. Помимо этого, она была темная и грязная, и шум с улицы проникал сквозь тонкие стены, которые сотрясались от рева грузовиков. Крики детей слышались так громко, словно они были внутри квартиры.

– И что, – наконец, сказала девушка, пытаясь быть резкой, но вместо этого вызывая к себе жалость, – вы удовлетворили свое любопытство? – Она цинично засмеялась. – Неужели вам не нравится, как я живу?

– А вам это нравится? Это место гораздо хуже, чем комнаты, которые вам приготовила ваша мать, не так ли? – мягко сказала Пейдж.

– А вы откуда знаете? Значит, мать выследила меня. Это так на нее похоже.

– Это похоже на то, что сделала бы любая мать, если бы ее восемнадцатилетняя дочь вдруг бесследно исчезла. Естественно, она была в панике. Вы, как и я, можете себе представить, какие ужасные мысли приходили ей в голову, мысли о том, что вас убили, похитили и что-нибудь еще ужасное. Все эти звонки в полицию, в больницы и в морги… Это, должно быть, было гораздо хуже той боли, которую она испытала, рожая вас, Марта. Тогда она приветствовала эту боль, потому что хотела вас. А теперь она думает, что сама виновата, потому что оказалась плохой матерью.

На лице девушки застыло удивление. Пейдж подумала, что у Марты не хватает воображения. Поглощенная собой и своими чувствами, она, вероятно, никогда не представляла себе, что реакция матери на ее исчезновение могла быть совсем иной, чем безразличная фраза: «Так ей и надо».

Марта попыталась засмеяться.

– Вы все драматизируете.

– Мне просто так жаль вашу мать, что я решила попробовать ей помочь.

– Если вы думаете, что я хочу, чтобы мной снова командовали, говорили, что делать, как одеваться, и вся эта чепуха…

– Она ничего от вас не ждет. Я вам это точно говорю, Марта. Я не думаю, что она еще когда-нибудь посмеет вам что-нибудь предложить. Все, чего она хочет – это чтобы вы были счастливы и жили в безопасности. Если бы вы смогли к ней вернуться, она была бы на седьмом небе. Но она думает не о себе, Марта. Она думает только о вас.

– В таком случае, она сильно изменилась, – строптиво заметила девушка. Ее что-то настораживало в гостье, хотя она не хотела себе признаться, что чувствует резкий контраст между ухоженной и привлекательной Пейдж и своей неряшливой внешностью.

– Она не изменилась. Вся беда в том, что вы испорченное дитя, Марта, и никогда не знали свою мать. Вы считали, что слишком умны, чтобы прислушиваться к чужим советам. И знаете что? Мне кажется, что вы совсем не умны.

– Да как вы смеете со мной так разговаривать? – Марта запнулась и тихо ахнула, когда где-то рядом на пол упал металлический предмет.

Пейдж быстро оглядела маленькую комнату и увидела шкаф с занавеской, которая колыхалась, хотя окна были закрыты. За занавеской кто-то прятался, подслушивая их разговор.

Пейдж отвернулась от шкафа.

– Я пришла к вам, Марта, чтобы сказать, что вы разбиваете сердце вашей матери. Сколько еще ее можно наказывать за то, что она пыталась, как могла, сделать вам добро?

– Но что будет с вами, если я вернусь? – спросила Марта. – Вы ведь теперь живете в моей комнате, верно?

– Если вам это известно, – сказала Пейдж, – должно быть, это вы рылись в моих вещах. У вас ведь все еще есть ключ от дома, да?

Марта бросила взгляд на занавеску и покачала головой.

– Нет, я давным-давно его потеряла.

– Это неправда. Если вы сами им не воспользовались, то дали его тому, кто потом вошел в дом.

– А вам какое дело? – сказала Марта, неожиданно перейдя в наступление. – Чего вы боитесь? Вам есть что скрывать? – Большие глаза жадно смотрели на нефритовый кулон.

– Вы кому-нибудь давали ключ? – Пейдж снова перехватила инициативу.

С первого взгляда она поняла, что с Мартой бесполезно разговаривать по-хорошему – она окружила себя стеной обиды и подозрения. Нужно действовать методом кнута, а не пряника. У Марты нет логики, и она, как показалось Пейдж, легко поддается чужому влиянию. Из нее при желании любой может вить веревки.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Марта пододвинулась чуть ближе к шкафу, словно ожидая поддержки от человека, который прятался за занавеской – К тому же, мне наплевать. Вы пришли сюда без приглашения и лезете в чужие дела. Вам не понять, каково тем, кого пытаются эксплуатировать, за кого все решают…

– Должна сказать, – заявила Пейдж со всей откровенностью, – что не вижу, чтобы вы стали лучше с тех пор. Посмотрите на себя! Вы даже не пытаетесь зарабатывать на жизнь; вы просто плывете по течению, позволяя другим оплачивать ваше существование. Вы давно последний раз смотрелись в зеркало? Когда-то, может быть, вы были хороши собой, но теперь…

Марта облизала губы розовым, как у кошки, язычком.

– Фу ты, ну ты! – тихо сказала она. – Какие мы важные! Как вы думаете, мисс Пейдж Уилберн, долго еще вы продержитесь с моим кузеном Вансом? Вам ведь не особенно везет с мужчинами, да? – Она засмеялась. – Пока вы не подцепите его на крючок и не жените на себе, и не пытайтесь говорить мне, что я не права.

Кровь Пейдж забурлила от гнева. Ей очень хотелось отбрить девушку, но она вспомнила, что тетя Джейн любит Марту; она вспомнила, какой одинокой и несчастной выглядела девушка, когда сидела на Вашингтон Сквер. Что бы она ни делала, как бы много ни знала о том, что творится в доме ее матери, Пейдж должна защищать ее, как сможет.

– Ваша комната ждет вас, как и всегда. Ваша мать беспокоится из-за своей крестницы, которая хочет у нее поселиться. Она боится, что Беверли считает, что может занять ваше место. Но этого никто не сможет сделать, Марта. Никто на свете.

Пейдж повернулась и открыла дверь. Долгое время она колебалась. Потом она произнесла медленно и внятно, чтобы ее услышал человек, который прятался за занавеской:

– Марта, я ухожу. Но сначала хочу вам сказать одну вещь. Все ваши претензии к матери остались в прошлом. С тех пор прошло пять лет, и вам надо жить сегодняшним днем.

– По крайней мере, я сама решаю, как мне жить! – огрызнулась Марта.

– Правда? – с грустью сказала Пейдж. – Все факты говорят о том, что вы ничего не решаете. Вас используют, Марта, и как я подозреваю, используют в ужасных целях. Если бы вы знали, в каких, вам бы стало очень стыдно.

Она вышла и закрыла за собой дверь. До нее донесся взволнованный шепот Марты, потом, очевидно, кто-то зажал ей рот ладонью, потому что шепот резко прекратился. Тогда она стала спускаться по лестнице, стуча каблучками.

Она думала о том, кто мог прятаться в шкафу Марты, кто контролировал ее речь и манеры, словно она марионетка. «Вас используют». По крайней мере, она попыталась ее предупредить. Но достаточно ли одного предупреждения? Не опоздала ли она?

* * *

– Вы считаете, что вас используют. Я правильно вас понимаю?

Норман Грэхем, очень рассерженный и чрезвычайно встревоженный молодой человек, сидел за столом начальника отдела безопасности, который в это время изучал погашенный чек на норковый жакет.

– Давайте разберемся, – сказал начальник отдела. – Вы проверяли свои расходы, потому что начали беспокоиться из-за вашего финансового положения. Среди других счетов вы нашли вот эту любопытную штучку. – Он сложил губы так, словно собирался свистнуть. – Семь тысяч пятьсот. Наверное, действительно неплохой жакетик.

– Я не знаю. Я никогда не видел эту треклятую штуку – Голос Нормана сорвался на крик. Он нервно пригладил волосы. – Послушайте, у меня в голове это не укладывается. Как гром с ясного неба, появляется Форрест вне себя от ярости и говорит, что мне устраивают грандиозную проверку. Ходят слухи, что я трачу левые деньги. Я слишком экстравагантен. У меня, должно быть, есть еще какие-то источники дохода. Тогда я начинаю просматривать свои счета – хорошо, согласен, я потратил слишком много. Это я признаю. Но, черт возьми, у меня нет левых источников дохода; все, что у меня есть, это долги.

Начальник отдела безопасности неожиданно расхохотался, откинувшись на стуле. Норман нехотя улыбнулся.

– Вам-то смешно. Но я действительно испугался, увидев этот чек на норковый жакет. Клянусь всем, чем угодно, я не покупал эту норку! Кто-то развлекается за мой счет. Мне плевать, что это звучит, как бред. Я не пытаюсь себя выгородить. Я говорю только, что мне подложили этот чек, меня используют, и я чертовски зол!

– Кто, по вашему мнению, мог подсунуть вам этот чек?

– Понятия не имею. Хотя я бы поставил на Пейдж Уилберн. Я глубоко ошибался в этой девице и готов растерзать ее за это.

Начальник отдела, человек спокойный и уравновешенный, при помощи нескольких вопросов привел Нормана в чувство и навел порядок в его мыслях. На его быстрые вопросы Норман отвечал отчетливо и лаконично.

Незаметно для Нормана начальник отдела безопасности за это время успел его изучить.

Очевидно, парень наделал глупостей, швыряясь деньгами так, словно они растут на деревьях. Но не он первый, не он последний. В любом случае, похоже, у него нет тайных источников заработка. Он озадачен, растерян и, естественно, страшно зол, что кто-то его подставил.

– Вы когда-нибудь слышали о молодой женщине по имени Кейт Уиллинг?

Норман покачал головой.

– А о Беверли Мейн?

– Нет. А кто они?

– Это одно лицо с двумя именами. Мы подозреваем, что именно она носит норковый жакет, за который вам пришел чек.

– На свете есть только одна девушка, которой я хотел бы купить норку, но она все равно, вероятно, от нее откажется. Скорее она предпочтет шерсть, чтобы связать себе свитер.

– Похоже, у вас замечательная девушка.

– Была. Ей тоже не нравятся моты.

– Все это говорит о том, – спокойно заметил начальник отдела, – что вы по уши в долгах и не скоро из них выберетесь.

– Что верно, то верно, – мрачно сказал Норман. – Теперь моя девушка никогда не выйдет за меня замуж. Кому охота начинать супружескую жизнь с денежных неприятностей?

– Вы говорите, что Форрест предупредил вас о проверке?

Норман кивнул.

– Он парень что надо. В отделе нет человека, который не разбился бы ради него в лепешку, потому что он готов это сделать ради нас.

– Как он объясняет то, что вас проверяют? – Начальник отдела безопасности, набивая трубку, не взглянул на расстроенного инженера, который сидел напротив него.

Лицо Нормана, которое обычно светилось добродушием и весельем, залила краска гнева.

– Насколько я понимаю, это все из-за Пейдж Уилберн. Похоже, ее отец был корешем Маркхэма. Наверное, благодаря этому она и познакомилась с Вансом Купером. Любой, кто подходит к Куперу на расстояние выстрела, по крайней мере, пока идет операция «Центр», должен быть чист, как стеклышко. Думаю, я стал им интересен, когда Пейдж сказала, что я один из тех, кто посоветовал ей поступить на службу в компании. Теперь я и пальцем не шевельну, чтобы кому-нибудь помочь!

– Почему?

– Потому что мне сейчас ясно, что именно она начала эти разговоры о том, что я трачу слишком много денег.

– Что вам о ней известно?

– Ну, для начала то, что знает любой мужчина. Она настоящая красотка, одна из тех, из-за которых на улице останавливается движение. Ее отец потерял все состояние, и ее тогдашний жених, смазливый тип по имени Джером Брукс, оставил ее на бобах. Я несколько раз ее видел, когда она носила траур по отцу. Только когда мы пообедали вместе, я понял, как она сногсшибательна.

– Что-нибудь еще? – деловито спросил начальник отдела.

Норман покачал головой.

– Это все.

Начальник отдела посмотрел на свои записи. Его агент доложил, что этот Грэхем пообещал девице Уилберн бриллиантовое колье, если у них что-то выгорит. Тогда он на нее не злился; они смеялись, как лучшие друзья. Он снова посмотрел на Нормана, который немного успокоился.

– Вы ничего не скрываете?

– Абсолютно ничего, – четко ответил Норман.

Начальник отдела сделал в записях какую-то пометку, яростно царапая пером бумагу, хотя его лицо оставалось бесстрастным. Потом он взял чек на норковый жакет.

– Вы хотите пойти в магазин, чтобы на вас взглянул продавец?

– Еще как хочу.

– Прямо сейчас?

– Чем раньше, тем лучше.

Начальник отдела посмотрел на него с некоторым недоумением, пожал плечами и натянул плащ.

– Хорошо. Тогда пошли.

Управляющий дорогого магазина мехов посмотрел на чек и кивнул.

– Это наш.

– Может ли кто-нибудь из ваших продавцов опознать этого человека?

Когда управляющий выстроил своих служащих в шеренгу, Норман покраснел.

– Прямо как на полицейском опознании, – пробормотал он, пытаясь ухмыльнуться.

– Ваши слова говорят о том, – ответил начальник отдела безопасности, не улыбнувшись в ответ, – что вам не доводилось участвовать в этой процедуре – пока что.

Ухмылка слетела с лица Нормана. Его губы скривились, но ему было не до смеха. Поездка в магазин в середине рабочего дня была чем угодно, но только не забавой. Один из продавцов шагнул вперед.

– Я продал этот норковый жакет, – сказал он. – И очень хорошо помню, как это произошло. Вот моя учетная книга… – Он протянул ее управляющему, который взглянул на нее и кивнул.

– Эта покупка была сделана три месяца назад.

– В какой форме была произведена оплата?

– Чеком на предъявителя.

– Значит, у вас не записано имя покупателя.

– Нет.

– По какому адресу был доставлен жакет?

– Покупатель унес его с собой.

– Это он?

Продавец удивленно взглянул на Нормана.

– Нет, сэр, – твердо сказал он. – Совсем не похож. И только тогда начальник отдела безопасности ответил на улыбку Нормана.

– Можете расслабиться, – сказал он. – Но никому не говорите про чек, ладно? И смотрите не рассказывайте никому, даже Форресту, что мы доказали вашу невиновность. – На его лице было странное выражение.

Впервые за все время к Норману вернулась его обычная добродушная улыбка.

– Мне это не понадобится, – заявил он. – Форрест знает, что я невиновен. Я же сказал вам – он горой стоит за своих людей.