Текст книги "Опасная помолвка"

– Сию минуту.

Беверли возмущенно посмотрела в сторону Пейдж, и тут взгляд ее остановился на нефритовом кулоне.

– Какая замечательная вещь! – неожиданно воскликнула она.

Беверли поднялась, подошла к Пейдж, протянула руку, взяла кулон и стала вертеть его, внимательно разглядывая. – Изумительно! Подарок жениха невесте, надо полагать?

– Это не я, – ответил Ванс. – Я еще только готовлюсь подарить что-нибудь столь же замечательное. Мы все сделали в такой спешке, что даже не успели купить обручальные кольца, – он посмотрел на Пейдж. – Надо сделать это прямо завтра, дорогая.

– Конечно, – улыбнулась ему в ответ Пейдж.

– Но не с бриллиантами, – сказал он. – Теперь мне уже известны твои вкусы.

– Нефрит? – спросила она. – Что ж, это чудесный камень.

– Знаете, – заметила Беверли, все еще держа кулон в руках, так что Пейдж почувствовала желание забрать его обратно, – он мне о чем-то напоминает.

– Я думал – это уникальная вещь, – сказал Ванс. – Наверняка ему несколько сот лет.

– И все же, – продолжала Беверли, – где-то мне попадалось описание чего-то подобного. Где же это… А, я вспомнила. Объявление в отделе находки. Я бы на него не наткнулась, но у меня как раз недавно потерялись часы, и я рассматривала эту колонку в газете – вдруг их кто-нибудь нашел? И там я увидела это описание. Я запомнила его, потому что оно было очень странное. Там говорилось что-то о награде в две тысячи долларов и о том, что нашедшему кулон не будут задавать никаких вопросов. Мне показалось это необычным, – она метнула острый взгляд с Пейдж на Ванса.

Она сделала все, что было в ее силах, чтобы обвинить Пейдж в том, что она носит драгоценность, которая ей не принадлежит. Тут Пейдж поняла, что имел в виду Ванс, когда говорил о своей тете. Миссис Уинтли с холодным от гнева лицом поднялась, вынуждая своим видом Беверли встать и потянуться за жакетом, небрежно брошенным на спинку стула. Тетя Ванса, изумленно подумала Пейдж, бесподобно овладела ситуацией: она разрядила напряженную обстановку твердо, без колебаний, не выходя за рамки приличий.

Ванс, подавая жакет насупившейся Беверли, обратил внимание на его чудесный норковый мех и на то, что он был совершенно новым.

Насколько он помнил, родители Мейн были фермерами, которые едва сводили концы с концами на своей ферме в Вермонте и вынуждены были поправлять свои дела, сдавая часть жилища охотникам и туристам на летний период.

Тетя Джейн как-то сопровождала своего мужа в тех краях в охотничий сезон. Мейны ухаживали за ней, когда она неожиданно заболела. После этого она согласилась стать крестной матерью Беверли Мейн. Ванс даже полагал, что она в свое время платила за обучение девушки, но едва ли стала бы покупать ей норковый жакет. Ему удалось бросить взгляд на фабричный ярлык.

Не успел он отнять руки от ее плеч, как Беверли быстро развернулась на месте, так что практически оказалась у него в объятиях.

– Я еще не поздравила вас с помолвкой. – Она поцеловала его в губы долгим, рассчитанным поцелуем.

На лестнице показался Перкинс.

– Приехало такси для мисс Мейн, а мистера Купера просят к телефону. Вы возьмете трубку здесь, сэр?

Ванс колебался всего секунду.

– Конечно, – ответил он, взглянув на тетю, словно спрашивая ее разрешения.

Он снял трубку. Беверли замешкалась на верхней ступени лестницы, медленно натягивая перчатки.

– Говорит Купер… Совершенно верно… Значит, до скорой встречи.

Он положил трубку и улыбнулся, увидев расстроенное выражение лица Беверли. Она помахала рукой и стала спускаться по лестнице. Несколько секунд он стоял, глядя ей вслед, затем достал платок и принялся вытирать губы, словно пытаясь избавиться от всяких следов поцелуя.

Пейдж, вспомнив, что Ванс прилетел в Нью-Йорк ради важной встречи сегодня вечером, зевнула, извинилась и зевнула еще раз, засмеявшись над собой. Миссис Уинтли улыбнулась:

– Моя дорогая, да вы засыпаете прямо на ногах. Позвольте, я покажу вам вашу комнату. Вы можете спать утром, сколько вам хочется. А когда вам понадобится завтрак, позвоните.

Пейдж заставила себя зевнуть еще раз, и Ванс бросил на нее одобрительный взгляд.

– Тетя Джейн, как всегда, права. Тебе нужно хорошенько, отдохнуть, – он закинул ее голову и легко коснулся ее губ своими губами. – Прости, но мне придется оставить тебя одну в первый же вечер.

– Если бы она не была такой уставшей, я бы сказала, что ты плохо с ней обращаешься. Бросаешь ее в незнакомом доме, словно заблудившегося котенка, и предоставляешь ей развлекаться в одиночестве, – тетя говорила притворно изумленным голосом, и Ванс с благодарностью обнял ее.

– Я оставляю Пейдж на вас, тетя Джейн, – улыбнулся он. – Она попала в надежные руки, – он сбежал вниз по винтовой лестнице, и вскоре хлопнула входная дверь.

Миссис Уинтли с улыбкой проводила Пейдж в маленькую спальню внутри дома.

– Это довольно маленький дом, – сказала она, – надеюсь, Ванс предупредил вас об этом. Знаете, мне надоели хоромы в Вестчестере, хотя мне и пришлось расстаться с моим садом, когда я переезжала сюда. Здесь всего три спальни: моя, Ванса и… ваша. Кроме маленькой гостиной, комнат в этом этаже больше нет, а внизу расположена еще одна гостиная, побольше, столовая, кухня с кладовыми и две маленькие комнаты для Перкинса и его жены. Видите, живем мы скромно, но, я надеюсь, вам будет у нас удобно.

– Замечательно, – в восхищении воскликнула Пейдж, оглядывая комнату, обставленную старинной мебелью: кровать с пологом, пестрые коврики, полированный туалетный столик и еще один стол, на котором стояла ваза с осенними цветами, крошечная ванная комната.

– Миссис Уинтли, я знаю, Ванс говорил мне, что все в порядке, но мне кажется, что он сильно преувеличивает, когда полагает, что вам будет приятно, если я, совершенно незнакомый вам человек, стану жить у вас в доме. И мне очень жаль, что я нарушила планы мисс Мейн. У меня такое чувство, словно я выгнала ее отсюда.

– К несчастью, она не получила моей телеграммы, – сказала миссис Уинтли, – но ей будет удобно в «Бикман Тауэрз». И, кроме того… – она секунду поколебалась. – Я думала, что достаточно хорошо разбираюсь в людях, но, кажется, я ошиблась в Беверли. Нет никакого оправдания для этих… очевидных обвинений, которые она пыталась возвести на Ванса. Никакого, – она улыбнулась девушке, которая стояла рядом с ней. – Как я и предполагала, Ванс сделал хороший выбор. У вас честные глаза, моя дорогая, и хороший характер. Кроме того, – улыбка тети Джейн потеплела еще больше, – вы хорошенькая, что всегда может вам помочь.

– Миссис Уинтли.

– Мне кажется, – сказала высокая статная женщина, – вам тоже стоит называть меня тетя Джейн. Ванс не так легко доверяет людям. Если уж он вручил вам свое сердце, то придется примириться и с его тетей.

– Примириться! – воскликнула Пейдж.

– Добро пожаловать в нашу семью, дорогая моя, говорю вам искренне: добро пожаловать.

Пейдж ощутила острое чувство вины. Это теплое приветствие относилось не к ней, а к девушке, которая считалась невестой Ванса. Она почувствовала, что краснеет.

Теперь она поняла, почему Ванс так переживал, что ему придется обмануть тетю. Но тут она вспомнила Беверли, которая старалась подслушать телефонный разговор Ванса, Беверли, которая спала бы сегодня в этой комнате, если бы она не была предназначена для Пейдж.

«Вот почему я здесь», – подумала она, и ощущение вины растаяло.

Пейдж подошла к высокому зеркалу, установленному на туалетном столике, и сняла с шеи нефритовый кулон. Долго она держала его в руках, разглядывая со всех сторон, как это делала Беверли Мейн, и, вспоминая ее намеки на то, что кулон был потерян или украден.

Одно было ясно: как только Лесли вернется в Сан-Франциско, Пейдж обязательно спросит ее о кулоне. Какой бы замечательной ни была эта вещица, Пейдж вдруг захотелось, чтобы она никогда не видела ее.

ГЛАВА 6

Вестибюль огромного учреждения, расположенного в сердце делового Нью-Йорка, был ярко освещен, но непривычно тих. Бурная дневная деятельность закончилась, и теперь в здании оставались лишь немногочисленные работники ночной смены и уборщицы, которые переходили из кабинета в кабинет. Главный киоск внизу был закрыт. Из полдюжины лифтов работал лишь один.

Ванс Купер записал в регистрационный журнал свое имя и время прибытия: десять-десять. Сумрачный лифт поднял его на двадцать восьмой этаж. Дверь лифта бесшумно открылась и закрылась. Ванс пошел по тихому коридору к двери, из-под которой виднелась полоска света.

Он пересек маленькую приемную и попал в большой зал офиса, куда выходили многочисленные двери кабинетов. Он направился к той, из-за которой слышались голоса. За небольшим столом сидели и лениво перебрасывались словами трое мужчин, наблюдая за тем, как четвертый изучает распределительную электрическую коробку. Наконец он спрыгнул со стола и удовлетворенно кивнул остальным.

– Все чисто. Эта комната не прослушивается.

– Не представляю, с чего вы взяли, что это возможно, ведь здесь всегда присутствует охрана, – усмехнулся один из мужчин.

– Не забывайте, что тот, кто сунул нос в секретную информацию, скорее всего, наш же работник, – сухо напомнил другой.

Зазвонил телефон, и один из присутствующих снял трубку.

– Ого… Вы хорошо его рассмотрели? А где… Будь я проклят… Да, не спускайте с него глаз, – он повесил трубку и усмехнулся в сторону Ванса. – Вам должно быть интересно узнать, что за вами сюда пришел хвост. Он подцепил вас у самого дома вашей тети. Какой-то парень в светлом плаще, в костюме в зеленую полоску и с лицом, как у крысы. Вам не приходилось сталкиваться с ним раньше?

– Сегодня я его не заметил, – признался Ванс, – но должен вам сказать одну вещь. Он прицепился ко мне не у дома моей тети. Он следует за мной из самого Сан-Франциско.

– Вы уверены в этом?

Ванс пересказал то, что услышал от Пейдж о происшествии перед витриной магазина Гамп, затем упомянул о появлении человека с лицом хорька в том ресторане Сан-Франциско, где они были с Пейдж, а затем и в ресторане гостиницы «Плаца», где они обедали сегодня днем.

– Но зачем ему следить за вами? – спросил один из мужчин. – Он же должен понимать, что вы не носите ценную информацию прямо в кармане. Так с какой стати?

– Тоже не могу этого понять, – признался Ванс. – Я совершенно уверен, что за мной следят здесь, в Нью-Йорке. Если честно, я даже предположил, что это агенты нашей секретной службы проверяют, не болтаю ли я лишнего ненужным людям.

– Это не они, – сказал один из мужчин. – Не считая самого Маркхэма, вы единственный человек, который находится совершенно вне подозрений.

– Далее, – продолжал Ванс, – как раз перед тем, как Маркхэм вызвал меня в Сан-Франциско для беседы с ним, возникла эта странная ситуация с Беверли Мейн, крестницей моей тети. Все это вместе начинает меня беспокоить. Поэтому я и просил вас заняться ее проверкой. Вы обнаружили что-нибудь?

– Пожалуй, что да. Четыре года назад Беверли Мейн вышла замуж за одного парня из Австралии, и они уехали к нему домой. С тех пор она больше не возвращалась.

– Значит, эта девушка – не Беверли Мейн?

– Нет. Но они довольно похожи. Мы получили фотографию настоящей Беверли Мейн. У них одинаковый цвет волос и приблизительно одинаковое телосложение. Конечно, если сравнить их фотографии, большого сходства вы не найдете; но раз вы говорите, что ваша тетя не видела ее с тех пор, как Беверли было пять лет, вплоть до недавнего времени… Они, кажется, только переписывались?

Ванс утвердительно кивнул.

– Есть у вас какие-нибудь соображения, кто такая она в действительности? Зачем она старается пробраться в дом моей тети?

– Ее имя – по крайней мере имя, под которым она живет, – Кейт Уиллинг. Кто-то из Уильямстауна, Массачусетс, – где, как предполагается, эта Беверли Мейн работает, – пересылает ее почту сюда, на квартиру, которую она снимает в Виллидже. Хочу добавить, что это очень дорогое жилье. Оно числится за ней вот уже три месяца. Но кое-чего мы еще не успели раскопать. Мы не знаем, откуда у нее деньги, которые она тратит направо и налево. Прежде всего, мы не знаем, где она раздобыла всю необходимую информацию, чтобы дурачить вашу тетю. Кому-то многое известно о миссис Уинтли и о мистере Купере, и он снабдил ее этими сведениями. Это очевидно. Есть какие-нибудь соображения, кто это может быть? Ванс колебался. Наконец он с неохотой сказал:

– У моей тети есть дочь, Марта. Ей сейчас должно быть около двадцати трех лет. Она убежала из дома пять лет назад, и с тех пор тетя никогда про нее не упоминала, даже если ей что-то известно.

– Вы хотите сказать, что она не стала искать свою дочь, когда та исчезла? – с недоверием спросил один из присутствующих.

– Я уверен, что она искала, но с тех пор, как Марта ушла из дому, она ни разу не произнесла при мне ее имени. Моя тетя хорошая женщина, но всепрощение не принадлежит к числу ее добродетелей.

– Что ж, посмотрим, что нам удастся выяснить относительно этой девушки, но – пять лет! Почему вы полагаете, что между ней и этой Беверли Мейн может быть какая-нибудь связь?

– Сегодня вечером Беверли, или кто она там, допустила оплошность. Она сказала, что рассчитывала занять комнату Марты. Поскольку тетя Джейн никогда не заговаривает о своей дочери, она узнала о существовании Марты от кого-то еще.

После довольно неловкой паузы один из мужчин сказал:

– Вы полагаете, ваша кузина способна подослать шпиона в дом своей матери? Но какой ей от этого прок?

– Если вы спросите меня, способна ли Марта на предательство по отношению к своей стране, то я отвечу – нет. Если же вопрос стоит так: может ли она одурачить свою мать, чтобы доказать ей, что та была не права, то предположительно это возможно. Но Марта не могла купить Беверли норковый жакет, который та сейчас носит. Я заметил название фирмы, изготовившей этот жакет. Может быть, это поможет нам найти покупателя. Один из мужчин записал название в блокнот.

– Попробуем заняться этим.

– Разумеется, эта девушка могла втереться в доверие к вашей тете просто с намерением поживиться ее добром, – предположил другой. – Такой вариант возможен?

– В качестве побочного, пожалуй, – сказал третий. – Мы внимательно следили за этой девушкой, с тех пор как Купер попросил нас проверить ее. Вполне возможно, что она может быть связана с операцией «Центр». Вам известно, что сегодня вечером она тоже вернулась из Сан-Франциско? Она приземлилась следующим рейсом после вас.

– Нет! – Ванс вздрогнул. – Интересно, не там ли она приобрела этот жакет? Такие вещи не могут продаваться по всей стране. И еще интересно, что от нее хотели в обмен на этот жакет? По меньшей мере, мы теперь будем начеку. Она больше не сможет нам навредить, если только уже не навредила.

– Если?

– Об этом Маркхэм и хотел поговорить со мной. Похоже, он нанял себе первоклассного агента. Этот агент выяснил, что часть важной информации переснимается на микропленку и вывозится за пределы страны. Он полагает, что за пленками приезжают разные курьеры и вывозят их в разные страны. У меня есть странное чувство, что мистер Маркхэм рассказал мне все, что знает сам, из чего следует, что – агент предупредил его, чтобы никто, – Ванс криво усмехнулся, – вероятно, он имел в виду и меня, не знал об этом деле всей правды, по крайней мере, пока.

– Ну а почему бы нам не проследить за нашим настырным приятелем и не выяснить, на кого он работает? – Слежка началась автоматически, как только мы установили, что он проследовал за Купером сюда. Любопытно, сколько же их всего?

Ванс вспомнил, как Пейдж говорила: «Мне кажется, что меня преследует толстая женщина в коричневом плаще». Он рассказал остальным о Пейдж и этой женщине.

– А вы уверены в надежности этой Пейдж Уилберн?

– Маркхэм уверен. Это он ее выбрал.

– Ее честность произвела на вас впечатление?

– Да, – резко ответил Ванс. – Чтобы убедиться в ее честности, достаточно только посмотреть на нее.

– И все же, – медленно протянул один из мужчин, – если верить ее истории, мужчина, похожий на хорька, и женщина в коричневом плаще вышли на нее еще до того, как могло стать известно, что она имеет отношение к вам и к делам «Маркхэм Электроник». Как бы вы это объяснили? – заметив выражение лица Ванса, говоривший торопливо добавил, – я знаю, что до сих пор старик не ошибался в людях, но от ошибок никто не застрахован.

– Единственное, что приходит мне в голову по этому поводу, – сказал Ванс, – так это то, что Пейдж могла случайно произнести пароль. Оба этих человека стояли рядом у витрины магазина Гамп. Нет никаких доказательств, что они работают вместе, неизвестно даже, работают ли они на одну и ту же страну. При виде магазина Гамп каждый человек естественно вспоминает о нефрите. Пейдж говорит, что в тот момент она случайно сказала своей подруге, что все алмазы мира та может оставить при себе, а Пейдж предпочла бы им нефрит. Она заметила, что это чудный камень. По крайней мере, так она пересказала мне это сегодня.

Дальше он описал, как подруга Пейдж прислала ей новый наряд в коробке, куда был вложен нефритовый кулон, очень красивая и старинная вещь ручной работы, может быть, даже бесценная, но надетая на тяжелую, стальную цепочку. По тем или иным причинам ей не пришло в голову поинтересоваться, почему из магазина готового платья присылают очень дорогую драгоценность. Любопытно при этом, что печать на коробке была сломана, когда Пейдж получила ее. Позже кто-то пытался сорвать с ее шеи кулон в Чайнатауне, и ему удалось бы утащить Пейдж в глубину аллеи, если бы какая-то молодая пара вовремя не пришла ей на помощь.

– Подобные вещи происходят каждый день, – нетерпеливо заметил один из присутствующих. – Будь я проклят, если вижу здесь какую-нибудь связь.

– Это верно, что такое случается каждый день, – согласился Ванс, – но дело в том, что нападение произошло в тот момент, когда Пейдж только вступила в аллею.

– Ну и что?

– А то, что у грабителя не было времени рассмотреть кулон, который он хотел сдернуть. Другими словами, он должен был ждать ее там. Нефритовый кулон просто обязан играть в этой истории какую-то роль. Сегодня вечером Беверли Мейн, или Кейт Уиллинг, или кто она там на самом деле, просто глаз не могла от него отвести. Она и в руках его вертела, и спрашивала, не я ли подарил его Пейдж. Наконец она заявила, что видела описание подобного изделия из нефрита в колонке объявлений о находках пропавших вещей. Там, якобы, сообщалось, что вернувшему кулон выдадут награду в две тысячи долларов и не станут задавать никаких вопросов. Беверли приложила все усилия, чтобы ясно дать понять, что, по ее мнению, Пейдж украла этот кулон.

– Кое-что мы можем проверить прямо сейчас. Как зовут подругу Пейдж, которая, по ее словам, подарила ей одежду?

Пристальный взгляд сказавшего эти слова человека следил за тем, как краска выступает на лице Ванса, как дрожит его подбородок, несмотря на все попытки сдержать возмущение, вызванное фразой «по ее словам».

«Хуже не бывает, – думал этот человек. – Невозможно сохранить отстраненный взгляд на вещи, когда ты влюблен, а именно это и произошло теперь с Вансом. Это, должно быть, именно то, что называется любовью с первого взгляда, хотя я в такие вещи и не верю. Что ж, придется нам теперь хорошенько за ним присматривать, а также не выпускать из виду и его девушку. Но на его мнение о ней полагаться больше нельзя».

– Ее подругу зовут миссис Гордон Тревор, – сказал Ванс.

Один из мужчин подошел к телефону, бормоча:

– Сан-Франциско. Она должна быть дома. Какая разница во времени? Три часа? Четыре? Никак не могу запомнить.

Через несколько минут, прошедших в тяжелом молчании он начал разговор.

– Будьте добры миссис Гордон Тревор… Скажите, вы подруга мисс Пейдж Уилберн? Нет-нет, с ней все в порядке. Она жива и здорова… Один вопрос. Скажите, вы посылали ей недавно коробку с комплектом одежды? Не могли бы вы перечислить ее содержимое? Есть причины подозревать, что коробку пытались вскрыть. Так… так, есть… И это все? А вы не отправляли мисс Уилберн вместе с одеждой еще и нефритовый кулон, такая резная фигурка очень старой работы на тяжелой стальной цепочке? Ага, большое вам спасибо… Могу ли я… Что? Передать сообщение для мисс Уилберн? Одну минуту, пожалуйста. Купер, наверное, вам стоит подойти. По-моему, миссис Тревор очень расстроилась. Мне кажется, она решила, что мы украли мисс Уилберн с какой-то грязной целью.

Ванс подошел к телефону.

– Миссис Тревор? Говорит Ванс Купер.

– Вы тот самый человек из Нью-Йорка, для которого Пейдж должна была делать какую-то специальную работу по распоряжению мистера Маркхэма?

– Совершенно верно.

– Пейдж находится в Нью-Йорке вместе с вами?

– Она в Нью-Йорке у моей тети, – успокаивающе сказал он, чтобы избежать каких-нибудь двусмысленностей.

– Послушайте, мистер Купер, происходит что-то непонятное. Прежде всего, Пейдж практически сбежала в Нью-Йорк безо всякого предупреждения, просто оставила сообщение по телефону, и все. Затем всего несколько минут назад звонила ее квартирная хозяйка. Она, наверное, подслушивает телефонные разговоры и знает, что я ближайшая подруга Пейдж. Так вот, она была в отчаянии. Она сказала, что сегодня кто-то ворвался в дом и устроил обыск в комнате у Пейдж, просто все вверх дном перевернул, даже матрас распорол. Больше ничего в доме не тронули. Она хотела бы знать, кто будет за это платить.

– Она сообщила об этом в полицию?

– Я не знаю. Я посоветовала ей сделать это сразу же, но, по-моему, эта идея ей не понравилась. Я думаю, она боится, как бы полиция не уличила ее в каких-нибудь мелких нарушениях закона.

– Пожалуйста, попросите ее заявить об этом в полицию немедленно. Скажите ей, что я возмещу все убытки, которые причинило ей это происшествие, только не упоминайте при этом компанию «Маркхэм Электроник», хорошо? Мы сами займемся этим делом.

– Хорошо, – в голосе миссис Тревор откровенно слышалось подозрение, – Послушайте, мистер Купер. Я с детства знаю Пейдж Уилберн и люблю ее. Она мне дороже сестры. Она уже достаточно была наказана жизнью. Мне не нравится эта история. Похоже, что ее втянули в какое-то темное дело.

– Пейдж поступает только так, – сказал ей Ванс, – как сама считает нужным. Уверяю вас в этом. Она вне опасности, миссис Тревор. Пожалуйста, поверьте мне.

– Да поможет вам небо, если с ней что-нибудь случится, мистер Купер, потому что в таком случае я не успокоюсь, пока вы не понесете за это наказания.

Он негромко рассмеялся.

– Я рад слышать, что у Пейдж есть такая верная подруга. Но, миссис Тревор, по самым серьезным причинам я прошу вас никому не говорить о нефритовом кулоне, пока вы не получите разрешения.

– Разрешения от кого? – спросила она, ее голос снова стал подозрительным.

– Давайте скажем так – от правительства. Наступило короткое молчание.

– Хорошо, мистер Купер, – теперь в ее тоне было больше покорности.

Когда Ванс передал содержание своего разговора с миссис Тревор остальным и сообщил им об обыске в комнате Пейдж, тихий человек, который председательствовал на этом собрании, сказал:

– Что ж, теперь мы знаем больше и, я полагаю, о еще большем можем догадываться. Миссис Тревор не дарила нефритовый кулон мисс Уилберн. Кто-то третий положил его в коробку с одеждой, предварительно сломав на ней печать. Позже тот же самый человек пытался вернуть его обратно или, если мы имеем дело с двумя группами, это пытались сделать другие люди. Налицо три попытки завладеть кулоном: одна в Чайнатауне, другую предприняла женщина, которая хотела пробраться ночью в комнату мисс Уилберн, а третья на счету того, кто обыскал сегодня ее комнату прямо среди бела дня.

– Существует еще также, – напомнил Ванс, – Беверли Мейн, мнимая Беверли Мейн, с ее страстным интересом к этому изделию из нефрита и с заявлением, будто бы она видела описание этого кулона в колонке объявлений о находках. По-моему, убедительно выглядит следующая версия: если она тоже летала в Сан-Франциско, значит, именно Беверли и является курьером, который должен вывезти микрофильмы за границу. Но около магазина Гамп произошла некая путаница, мисс Уилберн нечаянно произнесла пароль. Все это означает, что кулон должен иметь какое-то отношение к этому делу. Скажем, как предмет, удостоверяющий личность.

– Говоря словами президента Рузвельта – это все немного неопределенно. Я не люблю совпадений.

– Как и я. Но, тем не менее, совпадения происходят каждый день. Да и потом следует помнить, что наши противники тоже могут совершать ошибки. И они их совершают.

– Так что мы теперь предпримем?

– Во-первых, Купер, вам необходимо забрать кулон у мисс Уилберн. Всем ясно, что он ей не принадлежит. Так же ясно, что он представляет для нее опасность. Возможно, он представляет опасность и для всех нас.