Текст книги "Опасная помолвка"

ГЛАВА 2

– Господи, уже полвторого! – огорченно воскликнула Пейдж. – Я должна была вернуться в контору к часу. Я нарушила расписание.

– Может быть, когда ты приступишь к новой работе, о которой мне рассказала, то перестанешь это делать.

Пейдж с насмешливой улыбкой посмотрела на Лесли Тревор. Миссис Гордон Тревор, общественная активистка, одевающаяся лучше всех в Сан-Франциско, жена преуспевающего юриста, который обожал ее, не имела никакого понятия о проблемах девушки, служащей в конторе.

– Давай, смейся надо мной, – Лесли трудно было вывести из хорошего настроения. – Но знаешь что, Пейдж? Ты в свои двадцать три года повернулась к жизни спиной, а это преступление против человеческой природы.

– Не надо, – сказала Пейдж сдавленным голосом. Лесли взяла подругу под руку – рука была такая тонкая и такая напряженная – и повернула ее так, чтобы они увидели свое отражение в стекле магазинной витрины.

– Посмотри на себя! Ты просто махнула на себя рукой. Мне стыдно за тебя. Ты свернула собственную жизнь и сунула ее в нафталин. Ты стала совершенно другим человеком. Вспомни то время, когда мы вместе росли, – Элис и Хелен, и ты, и я, – именно ты была для нас… своего рода маяком. Мы полностью зависели от тебя, когда ты показывала нам, к чему следует стремиться, а чего остерегаться, когда ты придавала нам мужества, если нам вдруг его не хватало. Мы… мы нуждались в тебе, Пейдж. Очень многим людям нужен такой человек, как ты. Иногда я думаю, что ни Элис, ни Хелен не наделали бы столько глупостей, если бы ты не уехала в Перу.

– Ну и что, ты считаешь, мне нужно сделать?

– Прежде всего, снять этот твой траур. Твой отец любил яркие цвета.

– Но он умер всего несколько месяцев назад. Кроме того…

– Кроме того, скажи честно, дорогая моя: ты носишь траур не по отцу, а по Джерри.

– Лесли! – Пейдж отпрянула от подруги.

– Спокойнее, милая. Даже если ты меня возненавидишь, мне придется немного вправить тебе мозги и заставить честно смотреть на вещи. Ты крадешься по улицам, боясь, лишний раз, поднять глаза, чтобы не столкнуться с Джерри на ближайшем углу. Ты намеренно заставила выглядеть себя настолько непривлекательной, насколько это было в твоих силах. Ты носишь траур, чтобы говорить каждому мужчине, который бросает на тебя взгляд: оставь меня в покое.

– Ну, допустим…

– Тебе всего двадцать три года, – продолжала наступать на нее Лесли. – Твоя жизнь вовсе не кончена. Более того, она еще даже не начиналась. Хорошо, я согласна, что Джерри оказался трусливой крысой…

– Ну, прошу тебя! – Пейдж умоляюще протянула руки в черных перчатках, призывая свою подругу замолчать. Но Лесли покачала головой.

– Нет. Я молчала несколько месяцев, глядя как ты становишься чем-то совершенно невидимым, где-то на заднем плане, и все из-за того, что какой-то мужчина – эгоист, как оказалось, любит себя больше, чем раньше любил тебя. Мне стыдно за тебя, Пейдж. И более того, твоему отцу было бы стыдно за тебя. Ему пришлось в жизни выдержать много ударов, но он никогда не озлоблялся и не переставал верить, что жизнь прекрасна.

– Он был обманут, – упрямо сказала Пейдж.

– Он не был обманут в главном. По крайней мере, он не обманывал самого себя, как это делаешь ты. Все, что выпадало на его долю, он встречал с высоко поднятой головой и радовался каждому препятствию, потому что оно давало ему возможность проверить свои силы. Даже если он падал и ушибался. Лучше ушибаться, чем пребывать в оцепенении. Поверь мне, Пейдж!

Пейдж молчала. Лесли взглянула на нее с беспокойством.

– Ты не сердишься на меня?

– Не на тебя. Я никогда не стану сердиться на тебя, Лесли. Что бы люди делали без друзей, которые бывают честны с ними? Нет. Я сержусь на себя. Мне кажется, ты права.

Ее подруга издала долгий вздох облегчения.

– Тогда, Пейдж, ты согласишься сделать одну вещь для меня?

Пейдж секунду поколебалась и кивнула головой.

– Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты избавилась от этого траура и переоделась в какие-нибудь яркие цвета. Ты сама удивишься перемене, которая с тобой произойдет. Новая одежда поднимет тебе дух так же, как солнце после, дождя и тумана.

– Но я… может быть, потом.

– Ты хочешь сказать, что не можешь позволить себе купить новую одежду прямо сейчас? – грубовато заговорила Лесли. – Да, понимаю – это же все твои деньги, которые ты зарабатываешь на жизнь. Дорогая моя, я с огромным удовольствием куплю для тебя полный комплект одежды, разреши мне сделать это. Ну, пожалуйста!

– Ну… ну хорошо, Лесли. Мне было бы очень приятно.

– Какого цвета? Пейдж повернула голову.

– О-ох, – вырвалось у нее. Сан-Франциско гордится тем, что в этом городе находится один из лучших магазинов мира, магазин, тяжелое и неуклюжее название которого звучит подобно оглушительному удару – Гамп. В нем собрана лучшая коллекция нефрита.

– Нефрит – подлинно чудесный камень, правда? – тихо спросила она. – У него изысканный вид, ласкающая поверхность. Мне не нужны все бриллианты мира, я всегда предпочту им нефрит.

Как обычно, люди останавливались, чтобы поглазеть на витрины. Пейдж видела, как в стекле отражаются неряшливо одетая женщина в коричневом плаще, явно страдающая от излишнего веса; мужчина с лицом хорька, у которого был такой вид, словно ни разу в жизни ему не доводилось, есть досыта. Лесли Тревор, такая изысканная, какой только может сделать женщину лучший портной; и она сама, закутанная в тяжелый траур.

– Как насчет зеленого цвета? – спросила Лесли. – Или хотя бы отделанного зелеными деталями. Это чудесно подойдет к твоим волосам.

– Это было бы здорово. – Где-то прозвучал удар часов, и Пейдж торопливо добавила: – Мне надо возвращаться. Мистер Маркхэм может ждать меня. Спасибо тебе за ленч, за твои слова, спасибо за все.

* * *

Но прошел целый день, прежде чем на следующее утро ее снова вызвали в кабинет Хораса Маркхэма. На этот раз удивленные глаза всех служащих повернулись в ее сторону. Чтобы пресечь слухи с самого начала, она сказала:

– Я должна выполнить кое-какую работу для человека из нашего нью-йоркского отделения.

– Не тот ли это человек, что был вчера с мистером Маркхэмом в лифте? – отозвалась одна из девушек. – Такой приятный, молодой, с волосами цвета темно-красного дерева? Передай ему, что я готова работать на него бесплатно.

Пейдж рассмеялась вместе со всеми, но не ответила. Дверь в кабинет Маркхэма была отворена, секретарша кивнула ей, чтобы она заходила. На этот раз она была готова к встрече с Вансом Купером, человеком из Нью-Йорка, который вчера не смог скрыть, что она ему не понравилась.

После того, как они поздоровались, Маркхэм сказал.

– Мисс Уилберн, мистер Купер хочет предложить вам поручение, которое потребует от вас провести месяц в Нью-Йорке. Если вы согласитесь, то получите вознаграждение в размере пяти тысяч долларов плюс ваше обычное жалование и оплата расходов. Разумеется, вы не должны сообщать никому причины вашего отъезда и продолжительность вашего предполагаемого отсутствия. На самом деле, нам бы хотелось даже, чтобы вы никому не говорили о том, что получили новое назначение. Если возможно, придумайте сами убедительную причину вашего отсутствия на неопределенный срок, но так, чтобы это можно было проверить, если кто-то станет проявлять излишнее любопытство.

Нью-Йорк! Нью-Йорк и таинственное поручение. Это было чертовски заманчивое приключение.

– Мистер Купер объяснит, что вам придется делать, – продолжал Маркхэм. – Как я уже говорил вчера, вас никто не принуждает соглашаться или отказываться, я не стану вам ничего рекомендовать или пытаться вас убедить. Я даже не стану вас ловить на слове, и мы сделаем вид, что вашего вчерашнего порывистого согласия просто не было. Вам не обязательно решать все немедленно. Никакой спешки нет, никто вас не торопит. Мистер Купер пробудет здесь еще шесть дней.

Лишь позже Пейдж с изумлением вспомнила, что после этого Маркхэм прибавил:

– Должен сказать, что у вас усталый вид. Смена обстановки пойдет вам на пользу. Вы сможете отдохнуть.

В первый раз Купер заговорил, обращаясь к ней.

– Не хотите провести ленч со мной, мисс Уилберн, чтобы мы спокойно все обсудили?

Таким образом, Пейдж отправилась на ленч вместе с Вансом Купером. Пока они делали заказ, он непринужденно рассказывал ей о всяких пустяках: как прошло путешествие, где он остановился; упомянул о Сан-Франциско, как об одном из немногих городов, обладающих своим собственным лицом; делился с ней последними спортивными новостями; не забыл про театр и музыку. К своему удивлению, Пейдж обнаружила, что чувствует себя в его присутствии спокойно и с интересом слушает все, что он говорит. В первый раз с тех пор, как ее помолвка так жестоко расстроилась, она была слишком занята, чтобы оглядывать ресторан, с ужасом ожидая случайного появления Джерри.

Когда, наконец, она случайно оглянулась, она даже не вспомнила о нем. Ее глаза безразлично скользили по столикам, потом вернулись к человеку, лицо которого показалось ей отдаленно знакомым. Это был тот самый мужчина с лицом хорька, чье отражение она видела вчера в витрине магазина Гамп. Теперь она с удовлетворением отметила, что ошиблась тогда, предположив, что ему нечего есть. Он быстро ел, склонившись над большим блюдом, иногда поднимая голову и согласно кивая кому-то, кто сидел напротив него за столом. Однако кто был его собеседником, Пейдж со своего места разглядеть не могла.

Ресторан был одним из самых роскошных в городе, столики далеко отстояли друг от друга, и люди, сидевшие за ними, могли без помех говорить, не опасаясь быть услышанными. Когда официант подал суп и отошел, Купер сказал:

– Я полагаю, вы не очень много знаете о том, чем занимается «Маркхэм Электроник».

– Вообще ничего, – призналась Пейдж. – Я же не инженер, а простая стенографистка. Честно сказать, я даже не понимаю значения половины слов, которые мне диктуют, и, кроме того, я записываю не какие-нибудь дела повышенной секретности. По большей части это административные распоряжения и все такое.

Купер быстро оглянулся и спросил тихим голосом:

– Вам приходилось что-нибудь слышать об операции «Центр»?

Она покачала головой, и он пожалел, что темные очки скрывают ее глаза. Трудно оценить характер и интеллект человека, если не видишь его глаз.

– Мы делаем кое-что очень значительное, мисс Уилберн, достаточно значительное, чтобы переменить ход истории, если наши труды не попадут в руки врагов.

– Это так важно?

– Чрезвычайно важно, – заверил ее Купер. – То, что я вам предлагаю, как раз касается этого. Наша огромная работа будет закончена в течение месяца, если все будет хорошо. Но к этому времени нам необходимо перекрыть все возможные каналы утечки информации.

– Информация утекает? – испуганно спросила Пейдж.

Он кивнул.

– Кто-то пробрался на самый верх, – сказал он, и в голосе его послышался гнев. – Кто-то в Нью-Йорке. По крайней мере, мы так полагаем. Если бы мы только знали, если бы у нас были сколько-нибудь обоснованные подозрения, мы смогли бы положить этому конец. Но…

– Но какое отношение ко всему этому имею я? – в замешательстве спросила Пейдж.

– Один из возможных каналов утечки информации находится в моем собственном доме, – ответил Ванс, – точнее, в доме моей тети. Я поселился у нее еще маленьким мальчиком, и этот дом – единственный, который у меня когда-либо был.

– Неужели вы думаете, что она? – в ужасе начала Пейдж.

– Вы не знаете тетю Джейн, – рассмеялся Купер. – Она не просто честный человек, она – камень. Единственный ее недостаток – она из тех ужасно прямодушных женщин, которые говорят, прежде чем думают. Она непременно высказала бы все, возникни у нее хоть малейшее подозрение. Нет, дело в том, что у нее появилась любимица – молодая женщина, которая называет себя ее крестницей. Теперь эта девушка хочет более или менее неопределенный срок погостить в доме у моей тети.

– Называет себя? Разве в этом есть какие-нибудь сомнения?

– Тетя Джейн не видела свою крестницу с тех пор, как той исполнилось пять лет. У нее не осталось даже фотографии.

– Но разве вы не можете предупредить свою тетю?

– Говорю же вам, что вы не знаете тетю Джейн. Она так же не в состоянии скрывать свое недоверие, как не умеет летать. А если она заподозрит, что с Беверли Мейн что-то не так, она, не колеблясь, выставит ее из дома. В этом-то и состоит единственное слабое место моей тети. Она не способна на компромисс.

– Но если вы не доверяете этой девушке и не можете предупредить тетю, разве не можете вы, по крайней мере временно, съехать из дому? В гостиницу, например, или в клуб?

– И с очевидностью показать, кого я подозреваю? Опять не подходит.

– А вы уверены, что это именно она?

– Если честно, мне просто кажется, что она не та девушка, за которую себя выдает, хотя это может и не иметь никакого отношения к «Маркхэм Электроник» Моя тетя богата, и она просто может охотиться за легкой наживой. С другой стороны, она может оказаться абсолютно честной, и в этом случае мои подозрения крайне несправедливы, но в данной ситуации мы не можем положиться на вероятность. У нас есть люди, которые проверяют и перепроверяют ее прошлое, но нам некогда ждать отчетов об их работе. Поэтому-то вы мне и нужны.

Ванс Купер настойчиво смотрел через стол на свою бесцветную собеседницу, на ее тяжелую траурную одежду, на безжизненное лицо, на темные очки, на безжалостно стянутые волосы. Несмотря на свою естественную неприязнь к охотникам за приданым, он не мог не чувствовать солидарности с мужчиной, который не захотел на ней жениться.

Официант забрал тарелки из-под супа и принес им запеченного колумбийского лосося под чудным соусом, жареный картофель, голландскую спаржу и накрытое блюдо с горячими булочками.

– Я хочу, мисс Уилберн, чтобы вы поехали со мной в Нью-Йорк и заняли единственную свободную комнату в доме тети Джейн.

– Я? – Пейдж была сбита с толку, почти ошеломлена. – Но как же? Чего ради ваша тетя захочет иметь в своем доме совершенно постороннего человека? Какой в этом смысл? Мне кажется, это, наоборот, совершенно верный способ возбудить подозрения.

– Я говорил вам, что тетя Джейн воспитала меня, в ней заключается вся моя семья. И я – все, что у нее есть. По крайней мере, в этом заключается ее трагедия. В глубине души я подозреваю, что она строит планы, как бы меня женить. Это в ее стиле, – внезапно он улыбнулся, улыбка начиналась у него с глаз, а затем освещала уже все лицо.

Его улыбка была не похожа на обольстительную улыбку Джерри. Джерри всегда помнил, какой эффект на женщин производит его внешность. Пейдж постаралась взять себя в руки, чтобы опять не погрузиться в мысли о Джерри. Она заставила себя сконцентрироваться на человеке, который сидел за столом напротив нее, который совершенно не подозревал о своем обаянии и не старался извлечь из него для себя пользу.

– Дело в том, – продолжал Ванс, – что с тех пор, как мне исполнилось двадцать три года, тетя Джейн начала знакомить меня с разными привлекательными девушками, – он неожиданно рассмеялся. – Боже мой, вы, наверное, можете подумать, что я презрительно отказался от этих гордых красоток. На самом деле, конечно, это было не так. Скорее всего, это именно они не стали бы на меня и смотреть. Просто я предпочитаю сам делать свой выбор, полагаясь во всем только на себя.

Глядя на твердую линию его подбородка, Пейдж подумала про себя: «Держу пари, что так оно и есть. Похоже, никто не сможет заставить его пойти против себя».

– Бедная тетя Джейн. Судя по всему, мы оба так и не научились извлекать уроков из нашего опыта и наших ошибок. У тети Джейн есть – была – только одна дочь. Тетя направляла ее железной рукой и не давала ей возможности разобраться в себе, понять, что за человек она на самом деле. Иными словами, тетя решила за свою дочь, какой жизнью ей следует жить, и, я думаю, она подобрала ей подходящего кандидата в мужья. В результате всего этого, к удивлению одной только тети Джейн, Марта однажды ушла из дому и никогда больше не возвращалась.

– Какой ужас! Кто-нибудь знает, что с ней сталось?

– Если тетя Джейн и знает, она никогда об этом не говорит. Она вообще с тех пор ни разу не упомянула о Марте.

– А сколько лет было вашей кузине, когда она ушла из дому?

– Восемнадцать.

– Судя по вашим словам, ваша тетя – нелегкий человек.

Во многих отношениях она замечательная женщина. Но она ужасно уверена, что всегда права. Ванс резко оставил эту болезненную тему.

– Что бы там ни было, по некоторым признакам я совершенно уверен, что на этот раз она готовит мне в жены Беверли Мейн. Поэтому… не ждите меня и ешьте, пока лосось горячий, он восхитителен. Поэтому моя идея состоит в том, чтобы позвонить домой и сообщить тете, что я обручился и хотел бы привезти свою девушку – то есть вас – в Нью-Йорк. Предлогом для этого будет мое желание, чтобы вы обе смогли получше познакомиться, и ваше желание приобрести себе в магазинах Нью-Йорка все необходимое для приданого. Кстати это входит в условия контракта. Полный гардероб, как говорит Маркхэм.

– О нет, – голос Пейдж стал бесцветным. – Об этом не стоит даже и говорить.

– Но почему? – спросил он, и она в первый раз посмотрела на него внимательно: молодой человек с приятной внешностью, хорошие, но не навязчивые манеры, глаза с твердым взглядом, на одном уровне с ее глазами. На мгновение ей вспомнились длинные узкие голубые глаза Джерри Брукса. Она отбросила это воспоминание. Глаза Джерри всегда смеялись, эти глаза были неожиданно серьезными.

– Ну…

– В этом нет ничего неловкого, – заверил он ее. – Единственное, что не нравится мне во всем этом деле, так это то, что мне придется обмануть тетю Джейн. Но, в конце концов, мы все ей объясним, она поймет и простит меня. Нам придется часто видеться, это естественно. Но не слишком много. Весь предстоящий месяц я буду чертовски занят. Но несколько вечеров в неделю нам придется проводить в театрах и других подобных местах. Что касается остального времени, вы можете ходить по магазинам, сколько вам угодно. Ну и, возможно, тетя Джейн захочет с вами немного пообщаться.

Поскольку Пейдж молчала, он снова заговорил:

– Понимаете, это лучшее, что я могу придумать. Тем самым мы не допустим в дом Беверли, пока не закончим проверку и не установим, кто ее друзья, с кем она видится и все такое. Все, что от вас требуется, – и то лишь, пока тетя Джейн рядом, – постарайтесь сделать вид, что вы считаете меня привлекательным, – он обезоруживающе улыбнулся. – Так как я ее любимец, она, естественно, будет от вас этого ожидать.

Пейдж уже собралась повторить свое «нет», но тут неожиданно ей на память пришли слова Лесли о том, что ее отец никогда не обманывал самого себя, грудью встречал все приключения и находил в них радость, даже когда падал и ушибался. Что ж, ведь ей тоже предлагают приключение. Нью-Йорк, театры, роскошные платья и, за всем этим, подлинная причина, реальная и по-настоящему необходимая цель: благополучие ее страны.

– Я согласна, – сказала она, поддавшись импульсивному порыву.

Он протянул руку и похлопал ее по ладони.

– Вы хорошая девушка.

Официант принес шербет и кофе и снова удалился. Пейдж бросила взгляд на своего невозмутимого собеседника и в первый раз увидела, что он явно был смущен.

– Что с вами, мистер Купер?

– Не могли бы вы лучше называть меня Ванс? А вы будете Пейдж, ладно?

– Ладно, Ванс. Я хотела спросить, что вас смущает.

– Ну, понимаете, Пейдж, не могли бы вы перестать носить траур? Знаете, он как-то не соответствует тому ликующему настроению, которым сопровождается помолвка. То есть…

Тут Пейдж неожиданно засмеялась и не поняла, почему Ванс так удивился. А он смотрел на ее лицо, на неожиданную вспышку веселья, которая оживила ее красиво очерченные губы. Она вовсе не была такой дурнушкой, какой казалась вначале. По-видимому, существовала слабая надежда, что под ее застывшим лицом скрываются какие-то эмоции. Нет, заверил он себя, он вовсе не хотел их разбудить. Боже упаси.

За его спиной кто-то произнес холодным, чуть насмешливым голосом, слегка растягивая слова:

– О, Пейдж. Рад видеть тебя снова. Ты хорошо выглядишь.

Пейдж была уверена, что никогда в жизни она не выглядела так ужасно. Она подняла глаза. Сердце ее не забилось сильнее, таким же холодным голосом она ответила:

– Привет, Джерри! У тебя тоже отличный вид. Позволь представить тебе моего жениха. Ванс Купер. Джером Брукс, Ванс.

Ванс поднялся. Рядом с ним стоял прекрасно выглядевший молодой человек, лишь слабый рот немного портил его внешность. На мгновение на лице Джерри отразилось замешательство, затем удивление, даже недоверие. Он изумленно рассматривал Ванса.

– Вы счастливый человек, мистер Купер.

Ванс поблагодарил его с серьезным видом.

– Я знаю, какой я счастливый человек.

Лишь Пейдж уловила особый оттенок в его голосе и поняла подлинное значение этой случайной фразы. Так значит, Ванс думает, что он совершил плохую сделку? Что ж, это будет ему хорошим уроком. Презрительно отказывался от гордых красоток, так? Пейдж неожиданно здорово разозлилась.

– Когда это случилось? – спросил Джерри – Ты совсем пропала, Пейдж, – в его тоне слышался упрек.

– Я лишь сегодня узнал, что ты работаешь у Маркхэма, – он посмотрел на Ванса – Надо полагать, там вы и встретились.

– Что ты делаешь на днях? – спросила Пейдж, не уверенная, что Ванс захочет что-то объяснять.

– Ничего, что могло бы тебя теперь интересовать, – сказал Джерри.

Она не стала возражать ему, поэтому он кивнул им обоим и вышел из ресторана. После того как он ушел, Ванс снова заговорил, с усилием сдерживаясь. Что касается его самого, думал Ванс, то он бы с огромным удовольствием пинками прогнал этого самодовольного юнца по всему городу до самого залива, а затем окунул бы его хорошенько в воду, но едва ли стоило об этом сейчас говорить. В данный момент ему надо было установить спокойные, отстраненные, безличные отношения с этой бледной непонятной девушкой, которая сидела напротив него за столом. Ванс не заметил, как вызывающе сверкали глаза Пейдж из-за темных очков.

Но вот что о его вкусе подумает тетя Джейн, он не мог себе сейчас представить. Бедной тетушке грозило серьезное потрясение.