Текст книги "Тремарнок"

Глава шестая

Проснулась Лиз в непривычно дурном настроении. Утренний туман в это время года еще не рассеивался в такой час, и Лиз с облегчением вздохнула, войдя в «Утренние новости» и увидев радостное лицо Айрис, сидевшей на своем обычном месте с журналом «Хелло!» в руках. Хорошо бы, хоть Айрис ее подбодрила.

– Ты как, радость моя? – с лондонской хрипотцой поинтересовалась Айрис. – Выглядишь, как дождливая среда.

– А сегодня и правда среда. И мокро, – уныло проговорила Лиз.

– Да ладно?! – Айрис недоверчиво посмотрела в окно. Оставляя грязные потеки на стекле, капли дождя шлепались на асфальт и превращались в брызги. – Я так зачиталась про Уильяма и Кейт, что про погоду напрочь забыла.

Молодой человек в белой спецодежде и ботинках с металлическими накладками попросил «Дейли миррор» и банку колы. Лиз отступила в сторону и дождалась, когда он расплатится.

После его ухода Айрис поинтересовалась, что случилось, и Лиз сама не заметила, как принялась рассказывать об отце.

– Они всего на час заехали – а может, вообще минут на пятьдесят, – пожаловалась она, – мы с отцом дай бог парой фраз перекинулись, и когда мы теперь увидимся – неизвестно. Я знаю, Тоня это не со зла, но она никому и слова вставить не дает. И выглядит папа не очень…

Айрис сочувственно поцокала языком и протянула Лиз чистую салфетку из открытой пачки.

– А вы с Рози не хотите съездить к ним в гости, когда они вернутся с отдыха?

Лиз высморкалась и покачала головой:

– У нас денег нет, к тому же у них в доме нам все равно негде остановиться. Там слишком тесно.

Тщательно выщипанные брови Айрис удивленно приподнялись.

– Ты же вроде говорила, там три спальни? В одной – твой отец, в другой – эта дочка, как ее там…

– Давина, – беспомощно сказала Лиз.

– Давина, – повторила Айрис с таким видом, будто раскусила что-то невкусное, – так вот, она во второй. Остается еще одна спальня.

Лиз стянула с мокрых волос розовый шифоновый шарф с нашитыми на него блестками и накрутила на палец.

– Да, но она совсем крошечная, честно. Туда умещается всего одна узкая кровать.

Айрис даже привстала, выпятив внушительную грудь, обтянутую леопардовым свитером.

– Ну, значит, она переедет на время в эту маленькую комнату, а вы с Рози поживете в ее. Это же всего на несколько дней, в конце концов!

Лиз такое и в голову бы не пришло. Просить Давину пустить их в ее комнату – об этом и речи быть не может. Айрис этого просто не понять. Давина любит, когда все ее вещи под рукой, и наверняка будет переживать, что Рози перепортит ей косметику.

– Что-то я разнылась, ты прости. – Лиз пожалела, что завела этот разговор. В конце концов, всем бывает непросто, она не одна такая.

Она записывала имя и адрес на обратной стороне лотерейного билетика, когда Айрис спросила вдруг, что Лиз собирается делать на Пасху. О Пасхе Лиз начисто забыла.

– Я еще не придумала, – честно призналась она, – наверное, пойдем с Рози к морю погулять. А может, свожу ее на какую-нибудь ферму, посмотреть цыплят.

– А приходите к нам на обед в воскресенье на Пасху? – Айрис пришла в восторг от собственной идеи. – Кристи будет вместе со Спенсером, а Даррен приведет свою новую подружку, Келли. Ну и моя мама, естественно, тоже с нами посидит. Она обожает шоколад – от пасхальных яиц ее не оторвать.

Лиз была искренне благодарна Айрис, но заявляться на чужой семейный праздник никогда бы не осмелилась.

– Нет, честно… – начала было она, но Айрис не слушала возражений.

– Я всегда жарю ягненка, – взахлеб рассказывала она, – а овощи и мясной соус – это по части Джима. А какой потрясающий соус у него получается, – она даже облизнулась, – мы все только рады будем. Попрошу Кристи, чтобы припрятала яиц, а детишки бы тогда их поискали. Ничего особенного, но малышня это все обожает, верно? А Спенсер будет счастлив поиграть с Рози. Иначе ему придется весь день проскучать в компании взрослых.

Лиз засомневалась. Рози и правда любила маленьких, у Джин она вечно с ними возилась, и Кристи наверняка порадуется, если кто-нибудь возьмется развлекать ее сына. Да и приятно в кои-то веки провести праздник не в одиночестве. К тому же это сгладит неприятные воспоминания об отце.

– Ладно, – согласилась наконец она, – но ты точно уверена?

– Ну ясное дело! – Айрис захлопала в ладоши, и ее золотые браслеты зазвенели. – Джим без ума от гостей, да и Кристи с Дарреном тоже. Обещаю тебе – отлично повеселимся!

С лотерейным билетиком и маленькой пачкой сигарет в руках Лиз вышла из магазина, надеясь, что поступила правильно и что Айрис пригласила ее в гости не просто из вежливости. В конце концов, они могут забежать совсем ненадолго, а если почувствуют себя лишними, сразу же уйдут. Рози так редко бывает в настоящих семьях – ей это полезно.

Она оттирала мыло с зеркала в туалете на третьем этаже – и как только они умудряются заляпать мылом зеркала? – когда ее мобильник зажужжал. Он лежал в кармане синего комбинезона, и Лиз отвечала, только если дело было действительно срочным. Когда она увидела, что звонят из школы, где учится Рози, сердце екнуло, но Лиз приказала себе не глупить: вероятнее всего, ничего страшного не случилось. Однако она быстро вытерла бумажным полотенцем руки и ответила на звонок.

– Миссис Брум? – Обращаясь к ней, они всегда называли ее «миссис», хотя замужем она и не была. Наверное, старомодная формальность. Грегу захотелось указать в свидетельстве о рождении Рози свою фамилию, Уайлдер, но Лиз добавила и свою – Брум, а переехав в Корнуолл, вычеркнула «Уайлдер».

Школьный секретарь сообщила, что на игровой площадке произошел неприятный эпизод.

– Ничего серьезного, Рози не пострадала, но немного расстроена и хочет домой.

Но Лиз поняла, что дело серьезное: Рози жизнерадостная девочка, она могла потревожить мать только в крайнем случае.

– Что произошло? – напряженно спросила Лиз.

Но секретарь отвечала с подозрительной осторожностью:

– Директор сейчас проводит беседу с другими детьми. Ей хотелось бы встретиться с вами, когда вы приедете. И Рози тоже вас ждет. Думаю, ей хочется, чтоб мама побыстрее ее обняла.

В голове у Лиз бешеным калейдоскопом замелькали картинки.

– Другие дети? – Она готова была поспорить, что виновник Кайл.

Ох, придушила бы его голыми руками!

Она взглянула в зеркало и отметила, что ее щеки горят. Когда Рози была младше, она часто становилась жертвой чужой жестокости, но со временем девочка научилась давать отпор.

В два счета закончив с зеркалом, Лиз протерла пол – она ненавидела бросать работу на полпути, – сняла спецодежду, убрала ее и моющие средства на место и позвонила Касе.

– Мне из школы звонили – я уезжаю, – сказала она начальнице. Кася с Джо находились где-то неподалеку, в том же здании.

– О господи! – воскликнула Кася с сильным польским акцентом, всегда готовая превратить неприятность в настоящую трагедию. – Что случилось?

Лиз коротко пересказала услышанное, и Кася заявила, что ехать надо немедля. Относиться к Касе можно было по-разному, но семью она всегда ставила на первое место. Впрочем, Кася вычтет эти часы и в конце недели положит в конверт Лиз немного меньше.

Лиз представила себе лицо Джо, когда Кася сообщит, что той придется в одиночку домывать третий этаж, а заодно и холл. Неделю от потрясения не оправится.

Рози сидела в красном кожаном кресле рядом с кабинетом директора. Она явно совсем недавно перестала плакать. Лицо было бледным, на щеках грязные разводы, нос припух. Миссис Спрингетт, классная руководительница Рози, топталась рядом, но Лиз ее и взглядом не удостоила, сразу бросившись к дочери.

– Что случилось?! – Она подняла Рози из кресла и прижала к себе, закутала в свою синюю куртку. Дочь была легкой, словно перышко, а сквозь школьную форму даже косточки прощупывались. – Что случилось?

Сперва Рози молчала, но Лиз разжала объятия, присела перед дочкой на корточки, посмотрела ей в глаза – и та заговорила:

– Они обзывались. Говорили, что я не умею ходить и что у меня здоровенная уродская нога.

Лиз вытащила из кармана салфетку и вытерла дочери глаза, отметив, что джемпер у Рози в грязи, брюки на коленях тоже испачканы и ладони грязные. Лиз хотелось заорать – плевать на кого. Ей хотелось оказаться с Рози вдвоем на необитаемом острове и больше никогда не видеть людей.

– Они сказали Рэйчел и Мэнди не играть со мной, потому что я калека, – запинаясь, выдавила Рози, – и тогда Мэнди сказала, что в Лондоне не хочет жить со мной в одном номере, потому что у меня вместо руки клешня. Они толкнули меня, я упала, а все вокруг смеялись.

Лиз отшатнулась, словно ее ударили.

– Да как они смеют… – процедила она сквозь зубы, – маленькие…

– Миссис Брум? – послышалось вдруг откуда-то сбоку. Лиз подняла голову и заметила наконец классную руководительницу. – Директор хотела бы поговорить с вами.

Лиз крепко сжала руку Рози, и они вместе зашли в кабинет директора, светлый и просторный. На столе из светлого дерева в центре кабинета громоздился большой компьютер.

Миссис Кокс – высокая седовласая женщина в темном жакете – поспешно встала и протянула Лиз руку. Они с Лиз познакомились давно – когда Рози была младше, Лиз часто приходила к директрисе обсудить поведение детей или пожаловаться на учителей, которые имели склонность недооценивать ее дочь. Многие считали, что если ее тело неполноценно, то и соображает она так же. Но по мере того как Рози взрослела, учителя научились реалистично оценивать ее способности, и со временем девочка освоилась и стала счастливей.

Миссис Кокс всегда старалась помочь, однако Лиз пришлось научиться отстаивать свои интересы. Директриса делала ровно столько, сколько от нее требовалось, и прежде всего заботилась о репутации школы. Главное – доброе имя школы. Миссис Кокс вовсе не желала, чтобы по деревне поползли слухи о травле в их начальной школе, и на самом деле ей лишь хотелось, чтобы Лиз держала язык за зубами.

– Я просто потрясена… – начала Лиз. Она редко повышала голос, но когда дело касалось Рози, в ней просыпалась тигрица.

Директриса выставила вперед руку, словно защищаясь от напора:

– Прошу вас, садитесь.

Ее спокойствие передалось Лиз, и она выполнила просьбу. Рози забралась к ней на колени, что в последнее время делала крайне редко, считая себя уже достаточно взрослой. Как оказалось, случилось все утром, когда дети играли, и учителя уже выяснили, кто из детей участвовал в этом. Миссис Кокс провела с ними беседу, а в конце дня каждый из них отнесет домой родителям письменный выговор.

– Я сказала им, что подобное поведение мы спускать не собираемся, – по-деловому сдержанно сообщила она, – и я подчеркнула, как безжалостно и неразумно они обошлись с Рози, и они принесли ей свои извинения.

Лиз взглянула на дочь – та сидела, опустив голову. Рози ненавидела, когда внимание всех вокруг было приковано именно к ней, и мечтала ничем не отличаться от других.

– У меня сложилось впечатление, что они искренне раскаиваются, – продолжала миссис Кокс, – и я уверена, что мои слова достигли цели. Некоторые из детей даже заплакали…

Она не сводила глаз с Лиз, но та лишь плотнее сжала губы. Ни капли в ней не было жалости к мучителям своей дочери, они вскоре обо всем забудут, а Рози теперь страдать очень и очень долго.

– Отдельно я поговорила с мальчиком, который ее толкнул, – с едва заметным самодовольством добавила миссис Кокс.

Лиз снова перевела взгляд на Рози. Уголки губ у той грустно опустились. Кайл. Ну естественно.

– Он сказал, что раскаивается и что больше подобного не случится.

Лиз почувствовала, как кровь прилила к щекам, а сердце неистово заколотилось. Это все, на что ее хватило, хотя на самом деле ее разрывало желание вскочить и врезать кому-нибудь кулаком.

– С того самого дня, когда моя дочь пришла в вашу школу, этот мальчик, Кайл, отравляет ее жизнь! – выпалила она дрожащим от возмущения голосом. – Он развязал настоящую травлю, и мне это уже до смерти осточертело. Я хочу, чтобы его как следует наказали. В противном случае я пожалуюсь в попечительский совет и потребую принять меры. – Она и сама немного удивилась собственной дерзости, но, судя по всему, желаемого добилась.

Глаза у миссис Кокс чуть расширились, она явственно побледнела.

– Это лишнее, – торопливо проговорила она, – уверяю вас, мы уже запустили очень строгую процедуру дисциплинарного взыскания, – она откашлялась, – но вы правы, возможно, нам следует ужесточить наказание.

Лиз молча выжидала.

– Мы на неделю отстраним Кайла от уроков, – проговорила директриса, – а его родители получат извещение, в котором мы подробно объясним причины этих мер. Надеюсь, подобные шаги вас удовлетворят?

Лиз кивнула, обрадованная этой маленькой победой, и ободряюще обняла Рози, тихо, как мышка, сидящую у нее на коленях. Они обе знали – Кайл не изменится, но это хотя бы ненадолго охладит его пыл. Лиз только надеялась, что его родители ничего не выкинут. Их она тоже знала.

Они ехали домой по узким проселочным дорогам, по обеим сторонам тянулись поля. Все еще накрапывал дождь, и почти все бурые коровы лежали в траве. Сперва Рози молчала, погруженная в собственные мысли.

– Прости, что тебя оторвали от работы, – тихо проговорила она наконец.

– Ничего страшного, – ласково ответила Лиз, – звони в любое время, ты же знаешь.

На перекрестке они остановились, пропуская трактор с тюками прессованного сена. Фермер наклонился к окну и помахал им.

– Думаешь, Мэнди и правда не захочет жить со мной в одном номере, когда мы поедем в Лондон?

Лиз почувствовала, что лицо вновь заливает краска. Несправедливость и жестокость ошеломляли ее. Мэнди считалась подружкой Рози, одной из тех немногих, кто не замечал ее искривленной ноги и больной руки.

– Уверена, что это не так, – ответила Лиз, изо всех сил стараясь смягчить удар, – просто она очень испугалась Кайла и не смогла ему возразить. Боюсь, зачинщики всегда такие – они заставляют других детей совершать поступки против их воли. Сегодня вечером мама Мэнди с ней поговорит. Она наверняка очень расстроится, когда получит выговор от директора.

В машине повисло молчание, и Лиз с опаской ждала следующего вопроса.

– Почему я калека?

Лиз тяжело сглотнула.

– Потому что, когда ты родилась, возникли осложнения и к тебе прицепилась инфекция. Сперва тебе было совсем плохо, но ты у меня настоящий боец и смогла выкарабкаться. Ты особенная. Ты мое маленькое сокровище, и другой дочки мне не надо.

Они снова притормозили: на дороге появился мужчина в резиновых сапогах и зеленом дождевике. Впереди бежали, гавкая, две колли. Перейдя дорогу, троица направилась к деревянным воротам, ведущим в поле, где паслись овцы.

– Вот бы я не хромала, – проговорила Рози, – и чтобы обе руки у меня были нормальные. И я бы могла носить красивые туфли, как мои подружки.

Лиз глубоко вздохнула.

– Понимаю. Но ведь тогда ты уже не была бы особенной, верно? Ты стала бы такой же, как все вокруг. Скучной и обычной.

Рози молчала, обдумывая эти слова.

Неподалеку от дома Лиз заметила Эсме в длинной лиловой юбке. Соседка тоже возвращалась домой. Лиз притормозила – сзади все равно не было машин – и дождалась, когда Эсме скроется за дверью. Сегодня Лиз не была настроена на болтовню.

Заехав на парковку позади дома, Лиз заметила, что занавески на окне в ее спальне подняты, – значит, перед уходом она забыла их задернуть. Они с Рози ушли в пять утра, но, по ощущениям, прошла целая вечность.

– Знаешь, я не против стать скучной и обычной, – тихо проговорила Рози.

Вечером, уходя на работу, Лиз чувствовала себя особенно виноватой, потому что Рози жаловалась на головную боль и пришлось дать ей лекарство.

– Постарайся хорошенько выспаться. – Она обняла дочку и поцеловала ее в нос.

Девочка сидела перед телевизором, завернувшись в розовый плед и поглаживая тапок-котенка. Рядом стояло кресло Пэт.

– Утром тебе уже будет лучше.

– А мне завтра тоже надо в школу? – спросила Рози, прекрасно зная, что ответит мама.

– Конечно. Миссис Кокс поговорила с ними. Тебя больше не станут дразнить.

– Почему бы ей и не отдохнуть денек… – пробормотала Пэт, во всем поддерживающая Рози, – я бы присмотрела за ней.

Однако Лиз покачала головой. Она надеялась, что про завтрашний урок физкультуры Рози забыла. Эти уроки девочка ненавидела: ей приходилось выполнять особые упражнения, а она хотела делать то же, что и одноклассники. Переодевание тоже давалось ей непросто, и она вечно была последней.

Прибежав в «Улитку на часах», Лиз с облегчением узнала, что посетителей в этот вечер ожидается немного. Впрочем, она вечно переживала, что Роберт решит сократить ее смены. Пока подобного еще не происходило – по его словам, ресторан должен работать, даже когда гостей мало. Некоторые специально приезжают сюда из Плимута, оттуда рукой подать, и Роберту не хотелось, чтобы за его рестораном закрепилась слава туристического места. Лиз и не жаловалась – работа ей была нужна.

Когда Лиз вошла в ресторан, Лавдей, демонстрируя несвойственную ей пунктуальность, уже накрывала на столы.

– Привет!

Лавдей вздрогнула и подняла голову. Вокруг глаз виднелись размазанные потеки туши, а из длинных темных волос девушка навертела огромный пучок, похожий на воронье гнездо.

– Ой… – вырвалось у Лиз.

– Знаешь, денек у меня выдался тот еще! Будь ты на моем месте, тоже бы не скакала от радости.

Как выяснилось, Лавдей и почтальон Натан, с которым она крутила роман, собирались в город за покупками. Натан постарался побыстрее разнести почту, потому что они хотели выбрать ему кроссовки, а ей – джинсы и блузки, но стоило им лишь выехать из Тремарнока, как бензин кончился.

– И вот мы остановились в какой-то поганой, богом забытой глуши, – жаловалась Лавдей, – и он пешком потащился в гараж, потому что запасной канистры у него с собой не было, а до гаража топать было несколько миль, и мне пришлось сто лет проторчать в этой тупой тачке под дождем.

Лиз прониклась сочувствием к Натану.

– Когда он вернулся, я уже промерзла и голодная была как собака, и через пару часов мне уже надо было припереться сюда, в этот гадюшник… – Она выразительно обвела глазами зал, чтобы ни у кого не осталось сомнений, о каком именно гадюшнике идет речь. – И на самом деле мы запросто успели бы, не будь дядя Роберт такой скотиной. Вот зачем он требует приходить в полшестого? Сегодня тут как в морге, ни души!

– Да, не повезло, – Лиз повесила пальто на крючок и повязала фартук, предусмотрительно умолчав о том, что к половине шестого Лавдей все равно приходит крайне редко. – А завтра у тебя не получится съездить?

– Нет, потому что вечеринка у Спайка сегодня! – заявила девушка. – А надеть мне нечего.

– Хочешь, я тебе одолжу что-нибудь? – неуверенно предложила Лиз. – Если тебе что-нибудь мое нравится.

– Не, – недовольно пробурчала Лавдей. – Это Натан во всем виноват. И че он не заправился-то перед отъездом? – Она бросила на стол пачку салфеток и пошла передохнуть на задний двор.

Поправив стопку салфеток, Лиз направилась на кухню узнать, как дела у Джесса.

– Чего-то она не в духе сегодня. Даже хуже, чем обычно. – Джесс чистил лук и вытирал рукавом глаза.

Лиз вкратце пересказала услышанное.

– Она что, шашни крутит с этим придурком? – Луковая шелуха полетела в стоявшее у ног Джесса мусорное ведро. – Ну и дура, – с деланым безразличием бросил он, но вышло неправдоподобно.

Лиз наклонилась к нему и прошептала так, чтобы никто больше не слышал:

– По-моему, она его бросит. – Похоже, Лавдей старательно испытывала на прочность всех молодых представителей мужского пола, обитающих в их деревне, поэтому слова Лиз откровением не были. – И, думаю, очень скоро. – Она провела пальцем, словно ножом, по горлу и кивнула.

– И неудивительно, – Джесс тотчас оживился, – ты его вообще видела? Вылитая морковка.

Под конец вечера, когда Роберт, сидя за дальним столиком, подсчитывал выручку, Лиз принесла ему оставшийся кусок торта безе. Он с благодарностью принял блюдце и начал жевать.

Лиз обдумывала вопрос всю ночь и решила, что настало время его задать. Как бы это ни было неприятно.

– Я тут подумала… – нерешительно начала она. Роберт с такой жадностью расправлялся с десертом, словно его сто лет не кормили. – Я подумала… – Она выпрямилась. Ну же, Лиз, смелее. Он не кусается. – В субботу я выхожу в дневную смену. Ничего, если я приведу Рози с собой? – на одном дыхании выпалила она. – Дочка не будет мешаться, обещаю. Посидит в уголке, книжку почитает.

Отложив ложку, Роберт поднял голову и почему-то посмотрел на левую щеку Лиз. Она что, испачкалась? Лиз машинально подняла руку и быстро провела ею по щеке.

Она понимала, что просьба ее звучит неуместно, но невозможно было догадаться, что думает об этом Роберт. Лиз казалось, будто сама она съежилась и стала меньше.

– Я не хочу оставлять ее одну, – затараторила она, – понимаешь, обычно за ней присматривает Пэт, но в эту субботу Пэт поедет в гости к племяннице. Руби предложила привести Рози к ней, но Рози не очень близко с ней знакома, поэтому я…

– Что-то случилось?

Озадаченная его вопросом, Лиз не сразу нашлась что ответить. Ей ужасно не хотелось посвящать Роберта в их трудности, но бросить Рози в одиночестве после всего, что произошло в школе, было еще хуже.

– Нет, – соврала она, – все отлично.

Он словно проверял ее, и это раздражало. На столике перед Робертом горела свечка, и Лиз заметила в его карих глазах янтарный отсвет, которого прежде не видела.

– Лиз, если что-то случилось…

Роберт старательно отводил взгляд, но в голосе его звучала такая искренность, что Лиз стало совестно его обманывать. К тому же врать она все равно не умела.

– Сегодня в школе у Рози произошла неприятная история, – начала она и в нескольких словах пересказала случившееся.

Когда она умолкла, Роберт нахмурился, и на секунду Лиз почудилось, что он откажет. На то имелись самые веские причины: это небезопасно, посетителям может не понравиться, Рози займет целый столик, да мало ли что еще. Лиз не обиделась бы.

– Приводи Рози, – наконец сказал он, – и в углу сидеть ей не придется – наверху ей будет удобнее.

Лиз облегченно выдохнула – она и сама не заметила, что почти перестала дышать.

– Спасибо тебе огромное! – воскликнула она. – Я тебе так признательна…

Роберт смущенно уставился в записную книжку и схватил ручку. Про торт он, похоже, напрочь забыл.

– Тогда до завтра! – попрощалась она, полагая, что разговор окончен, но Роберт, вместо того чтобы вернуться к подсчетам, взъерошил свои густые каштановые волосы и вздохнул.

– Люди! – в сердцах выпалил он. – Какие они иногда жестокие!

Лиз удивилась. Он говорил так, словно и сам когда-то стал жертвой людской злобы. Может, намекает на отца, который загонял его на дерево? Или на бывшую невесту? Лиз вспомнила рассказы Лавдей о том, как невеста Роберта бросила его прямо перед свадьбой и разбила ему сердце. Похоже, он до сих пор не оправился.

Видно, незаурядная попалась девушка – столько времени прошло, а он до сих пор убивается. А возможно, навсегда останется безутешен. Некоторые так и живут.